Тонкие аристократические черты лица в обрамлении каскада волос цвета меди, прямая линия носа, высокие скулы  и сияющие сапфировые глаза. Это лицо казалось ему смутно знакомым. Где и как он мог ее видеть? Память напряженно искала ответ.
- Я помогу тебе, - улыбнулась она, видя его замешательство. - Я - та, свидания с которой ты так усердно добиваешься вот уже несколько месяцев.
- Мадам Греньер?  - Именно та, с которой ему было так важно встретиться,  и свидание с которой ему так и не удалось получить.
На его лице отразился испытанный шок.
- Собственной персоной, - она кокетливо повернула голову, - Мне, похоже, удалось тебя удивить.
Он не слышал ее слов. В голове набатом отдавало ее имя  - Мия Греньер... Владелица «Mursia music” –  одной из самых крупных музыкальных компаний, нескольких издательств и популярного музыкального французского телеканала, она была фантастически богата и очень влиятельна.  По словам Дова она держала в своих тонких женских ручках весть шоу бизнес Франции и Бельгии. Встретиться с ней и заручится ее поддержкой означало фактически получить зеленый свет в продвижении его карьеры. И возможность (на которую он втайне надеялся)  подписать контракт с "Mursia Music". Если бы только ему удалось получить у нее аудеенцию.
Но ему не удалось. В течении нескольких месяцев он пытался добиться свидания, почти подружился с ее секретарем, познакомился со всеми девушками на ресепшине. Но она была недосягаема. В конце концов скрепя сердцем он решил попросить  Дова о помощи. Продюсер  добивался для него свидания еще в течении  месяца, но конце концов был вынужден развести руками – «Мик, я сделал все возможное,  все, что было в моих силах, задействовал мои связи, но она отказывается встретиться с тобой. Я не понимаю в чем причина. Она словно избегает тебя.  Попробуем подождать.. Возможно, она действительно занята, и это – лишь вопрос времени.»  Но Микеле видел, что Дов и сам не очень верит в свои слова. Ему было досадно и обидно, но в конце концов свет не сошелся на ней клином.
Вот теперь она стоит перед ним, как ни в чем не бывало.
- Я не знал...то есть не мог догадаться...что это были вы. Но зачем? Зачем вы похитили меня? Зачем весь этот фарс?
- Это не фарс. Это – твой выбор. Перекресток путей. Я знаю, ты  долго искал его. И тебе казалось, что  однажды ты уже стоял на нем, когда думал, принять ли тебе предложение Дова или нет. Но ты ошибался. Твой перекресток путей здесь, в этом подвале.
- Я не понимаю...  – растерянно пробормотал он.
- Твоя жизнь, судьба, карьера сосредоточились здесь, в центре этой комнаты. Сделай шаг вправо, соверши ошибку  – и твоя жизнь неминуемо закончится здесь. Один выстрел, один удар ножом – или долгие страдания. Но конец так или иначе будет неминуем. Шаг влево – и твоя судьба может принять неожиданный оборот. Приятный или нет – зависит от тебя. И от моей воли. Шаг вперед – и на кону оказывается твоя карьера. Взлет или падение.
Его опять стало охватывать раздражение. Как же ему надоела эта бесконечная игра в намеки и загадки, ее угрозы и психологические ходы!
- Но что же вы хотите от меня?
-  Ты искал встречи со мной, Микеланджело, и я прекрасно знаю зачем. Многие начинающие звезды ищут со мной встречи, просят об одном - помощи в продвижении в карьере, успеха, денег  -  пытаются быть очаровательными и убедительными. Почти все уходят от меня ни с чем, потому что им нечего мне предложить. И нечего предложить публике. Они - пустышки с раздутым самомнением, и таких я всегда угадываю за версту. Ты столько раз говорил, что у тебя есть нечно важное, что ты хотел бы донести до сотен людей. Я слышала песни, написанные тобой  - возможно, это так. Но вопрос в другом - что ты готов предложить мне?
- Я написал много песен, на французском и английском. Их может хватить на два альбома...И я готов...
Она покачала головой.
- Нет, не то...Это ты можешь предложить публике. Что ты готов предложить лично мне?
- Что вы хотите? - устало спросил он.
- Твой талант...и твое тело, – последовал короткий ответ.
- Всего лишь?  - Микеле не смог сдержать короткого смешка, настолько абсурдным показалась ему эта реплика.
Но по тому, каким жестким блеском светились ее глаза, он понял, что она не шутила.
- Да -  и ты сам отдашь мне их.
- Вы…вы просто лишились рассудка – с чувством произнес он стараясь не дать выход своему раздражению, которое прикрывало шевелящийся внутри страх. Она не шутила, хотя ее просьба и отдавала безумием. В голову пришла нелепая мысль "Может она тайно принадлежит к секте сатанистов?"
-  Согласись исполнить любые мои желания какими бы странными или неудобными они не показались тебе. И если я говорю "любые", значит буквально  "любые".  Стань смиренным  и покорным. В обмен я подарю тебе то, чего ты так жаждешь и что ты ищешь уже много лет - успех и блистательное будущее в мире шоу бизнеса.
- У меня уже есть успех,  - сорвались с его губ слова прежде чем он смог осознать их.
Как он похож сейчас на несправедливо обиженного ребенка, пытающегося доказать взрослому, что он прав. Она рассмеялась.
- У тебя есть лишь иллюзия успеха, как я уже тебе сказала. И огромное самомнение. Согласись - перед тобой откроются все двери, что сейчас только лишь слегка приоткрыты. Телевидение, газеты, залы с публикой, лучшие специалисты пиара, парикмахеры, массижисты, продюсеры, гастроли  - все, что составляет жизнь Звезды с большой буквы. Сейчас ты делишь славу с другими актерами мюзикла, ты скользишь по красной дорожке, постеленной Довом. Если ты согласишься - все то, что ты сейчас имеешь, будет для тебя одного. И гораздо больше того, что ты имеешь. Ты рисуешь картины? У меня есть много знакомств и в этой сфере. Они будут выставлены в лучших галереях. Ты хочешь писать музыку? Тебе будет дана возможность писать и исполнять то, что ты захочешь. Ты пишешь стихи? Издательства будут драться за право опубликовать их.
- Мне кажется, что это больше похоже на сценарий фантастического фильма - усмехнулся он.
- Это может стать сценарием твоей жизни. Который ты напишешь сам. И который я смогу претворить в реальность - у меня хватит на это влияния и средств.
От ее обещаний на миг захватило дух. Мия Греньер сама предлагала ему то, о чем он, возможно, никогда бы не решился ее просить. Если она действительно примет участие в его судьбе...Контракт с "Mursia music", организация сольных концертов, пиар компания...Микеле почувствовал укол гордости - он, простой паренек с юга Италии,  сможет воплотить в жизнь самые смелые мечты.  Но цена...душа и тело...
- А если я не соглашусь?
- Тогда ты вернешься туда, откуда ты пришел. В беззвестность. Несколько приглашений на ужин, пара встреч, несколько звонков  – и ни один продюсер не подпишет с тобой контракт, ни одна звукозаписывающая компания не возьмется издать твой диск, журналисты и телекомпании будут обходить тебя стороной, ни один концертный зал не предоставит тебе площадки. Ты сможешь творить, но никогда не сможешь иметь успеха, во всяком случае здесь, во Франции. Тебе придется снова выступать в барах и бистро чтобы выжить. Или вернутся в Италию.
Казалось, что она держала в руках кисть, макала ее в черную краску и широкими мазками рисовала картину его будущего. Вероятного будущего.  Он продолжал смотреть на нее - холодную, безжалостную, расчетливую  - и все еще не мог понять. Не в силах был осознать.
- Неужели вы решитесь сделать это? Но почему?
- Скажим так - это мой каприз. Источник наслаждения.
- Вам доставляет наслаждение разрушить мою жизнь?  Просто так из-за каприза?
- Ты ничего не понял – она покачала головой, -  мой каприз в том, чтобы увидеть тебя у моих ног, смиренного и покорного. И в этом мое наслаждение.
На ее губах бродила удовлетворенная улыбка, но в самой глубине ее глаз был скрыто любопытство и почти спортивный интерес.
Микеле провел рукой по волосам, с досадой отметив, как они растрепались, размял запястья. Бред! Абсурд!
- Вы не сможете выполнить своих угроз. В этом просто нет смысла. И нет возможности...
- Хочешь проверить?
Микеле уже достаточно пробыл в мире шоу бизнеса, чтобы понять его механизмы, чтобы узнать его тайны. Есть такое понятие - "акула шоу бизнеса". Она была не просто акулой - хищной, коварной и безжалостной. Она была китом. Она обладала властью, деньгами и влиянием. И могла выполнить свою угрозу. Загубить его карьеру из простого каприза избалованной и скучающей миллионерши.  Годы труда и лишений  и мечта, которая наконец готова была воплотиться - и все это будет перечернуто из-за простой прихоти. Одним звонком.
Ненависть и ярость обожгли его, почти лишая дыхания, требовали выхода. Уже почти не отдавая себе отчета в том, что он делает, он кинулся  на нее, схватил за плечи, повалил на пол, подмял под себя. Одна рука оказалась у нее на шее, другая  сама сжалась в кулак,  он замахнулся…Она схватила его за запястье, стараясь не дать ему сомкнуть пальцы слишком сильно, но не попыталась уклониться
- Хочешь ударить меня?  Бей!  - прошептала, подставляя лицо.
На несколько секунд в комнате повисла тишина.  Два взгляда, две воли вели неосязаемый поединок.
"Я ненавижу тебя"
"Ненависть – лучше чем равнодушие"
"Я смогу тебя уничтожить"
"У тебя не хватит на это сил"
"Мне все равно, я смогу найти способ".
"Ты в моей власти".
"Я не смирюсь"
"У тебя нет выбора"
- Выпусти меня отсюда! – рычит он, 
- Достаточно сделать выбор!
Если бы он мог испепелить ее взглядом! Он бы сделал это. Но ударить...Он знает, что сильнее, и знает, что она не станет ему мешать. Примет удар. Но он не может...Даже так. Даже в гневе. Даже ненавидя ее всем сердцем.
Он продолжал смотреть на нее,  тяжело дыша, потом медленно опустил кулак.
- Я не бью женщин.
В ту же секунду  почувствовал как чьи-то сильные руки схватили его за предплечья, рванули вверх. Микеле дернулся изо всех сил, но его словно зажали в двух стальных тисках.
- Отпустите меня!
Он не прекращал попытки вырваться, но двое оказавшихся неожиданно в комнате могучих охранников держали его крепко и практически без видимых усилий. Вошедший следом мужчина остановился напротив дергающегося пленника, окатил его ледяным взглядом.  Удар в живот был неожиданным и таким сильным, что у него перехватило дыхание. Огненный вихрь боли пронесся по телу.  Он закашлялся и повис на руках у охранников, ловя ртом воздух и пытаясь вдохнуть.
- Прекрати немедленно! - властный окрик помешал мужчине нанести второй удар.
Мия уже успела оправится от нападения и сейчас стояла между ним и поникшим пленником.
-  Я предупреждал! – тихо и внушительно произнес мужчина, - Я говорил тебе, что он может быть опасен. И что загнанный в ловушку зверь способен на все!
- Все было под контролем до тех пор, пока не появился ты! Я прекрасно знаю, на что он способен, а на что нет! И если бы не твое вмешательство… - она тоже понизила голос.
- Если бы не мое вмешательство, он просто задушил бы тебя.
- Если бы не твое вмешательство, он, возможно, сдался бы уже сейчас! - ее голос дрожал от возмущения.
- Сдался – фыркнул мужчина. – Эти твои логические цепочки и психологические выверты приводят зачастую к прямо противоположному результату.
Ей очень хотелось ответить в тон, но сейчас не следовало продолжать этот спор. Она едва удержалась, чтобы не махнуть рукой с досады - это была совершенная дуэль, ей удалось сбить его с толку, удивить, заставить задуматься и наконец потерять контроль от бессилия и невозможности выбора. Может это вмешательство и к лучшему. Семена сомнения уже посеяны - самое время оставить его одного. Вот только....
- Мы продолжим наш разговор чуть позже, - к ней вернулось  прежнее самообладание.
Она дала знак охранникам.Те оттащили пленника в глубь комнаты, заломили ему руки за спиной, снова соединили наручники.  Она приблизилась, пропустила веревку  через цепь на наручниках, перекинула через перекладину и зафиксировала на мини-катушке с рычагом. Один поворот и руки взлетели вверх, выворачиваясь из суставов... Микеле не смог сдержать крик. Веревка продолжала натягиваться, и боль становилась все более невыносимой, превращая крик в протяжный стон. Еще два оборота - и его ноги оторвались от пола.
Она поддела его пальцем под подбородок, заставляя поднять голову, осторожно вытерла дрожащие на ресницах невольные слезы. Их глаза оказались на одном уровне. В ее взгляде - холод и жесткость, в его - боль и растерянность.
- Мне жаль, но это необходимо. Я не могу оставить тебя бродить по комнате в поисках выхода. Кроме того это - наказание за попытку нападения. И за непочтительность.  Сейчас - 10 часов вечера. У тебя есть время до рассвета, чтобы подумать.  И сделать свой выбор, мой путник. Оставляю тебя на перекрестке.
Она убрала с его лба волосы, погладила по щеке. Микеле истинктивно дернулся и застонал от новой волны резкой боли в плечах.
- Шшшш  - она поцеловала его в губы, - Постарайся не делать резких движений.... Желаю тебе приятной ночи.
Ночь...Впереди целая ночь, полная мрака, боли и отчаяния.

Они снова стояли перед монитором, наблюдая за повесившим голову Микеле.
- Мия! Ты в своем уме? - набросился он, как только они оказались одни.
- Безусловно! - отрезала она.
- А мне как раз кажется, что нет.  Зачем, ради всего святого, ты сняла маску? Зачем ты сказала ему кто ты?
- Потому что я не намерена проигрывать.
- В каком смысле? - спросил мужчина, чувствую, что теряет нить разговора.
- В прямом.
- Мия, - он вздохнул, - это все сложно для меня. Слишком. Если ты хотела подписать с ним контракт, почему ты не пригласила его в офис? Сделала бы ему там предложение. Зачем такие сложности?
- Дорогой, ты - прекрасный боец и замечательный любовник.Помимо остальных достоинств, - она обняла его за пояс, запустила руку под рубашку и принялась гладить его спину,-  Но психология жертвы - не твой конек. Ты прав, можно было бы пригласить его в офис, предложить контракт, и попросить у него взамен его душу и тело. Как ты думаешь, чтобы он мне ответил?
- Согласился бы? - несмело предположил он чувствуя, как приятное тепло разливается у него по телу от ее ласки.
- Рассмеялся бы. И был бы прав. Я бы тоже рассмеялась на его месте.
- Да уж, теперь ему не до смеха , - заметил, ухмыляясь, мужчина.
Мия оставила его в покое, отошла вглубь комнаты, открыла дверцу встроенного бара.
- Именно, - заметила она, кидая в стакан несколько кусочков льда и наливая Мартини, -  Я вырвала его из  привычной обстановки, заставив разум бродить в потемках неизвестности. Я поселила в его сердце страх, показав, что окружающая реальность, которая кажется такой незыблемой и обыденной,  может исчезнуть в любой момент.  Я посеяла в нем сомнения и почти отняла у него надежду. Почти - потому что надежда всегда остается в нашем сердце, но теперь она уменьшилась до размеров хлебной крошки. Он вообразил себя звездой и центром вселенной  - этой былой уверенности больше нет. 
- Если бы я не знал тебя так хорошо, мог бы сказать, что ты - дьявол в женском обличье. - заметил с улыбкой мужчина втайне любуясь ее плавными движениями, - Но я по-прежнему не понимаю, зачем было снимать маску.
- Потому что он продолжал бы говорить "нет".  И, скорее всего, только укрепился бы в своем сопротивлении. Я давно наблюдала за ним, и почти уверена, что поддерживающий его внутренний стержень не позволил бы ему  так легко смириться. Сломать человеческую волю не так просто, как это часто кажется. И его волю тоже.
Тот хохотнул.
- Несколько часов боли - и он сделал бы все, что бы ты захотела.
Мия поморщилась.
- Я знаю, если бы я причила ему боль ...много боли.... он, конечно, сломался бы. И, наверное, достаточно быстро.  Но его смирение было бы основано на страхе, а страх всегда можно преодолеть, хоть и не сразу. Медные трубы преодолеть гораздо сложнее...
- Медные трубы?
- Образно говоря... - и видя непонимание на его лице пояснила - Испытание славой. Я открыла перед ним дверь в воплощенную сказку, и у него не хватит духу ее захлопнуть.
- Ты уверена?
Она отвернулась к монитору, пригубила стакан. Если бы в этот момент он мог заглянуть ей в глаза, то к своему удивлению обнаружил бы в них тлеющую грусть...
- Если бы у тебя  хватило... - прошептала она, смотря на неподвижно висящего пленника  - Тогда для тебя все сложилось бы иначе. Но у тебя не хватит... Не хватит силы духа выбрать страдания и беззвестность.  Не хватит духу отказаться от славы. И тебе придется заплатить за нее назначенную мной цену.   

Опять тьма. И вязкая обволакивающая тишина. И боль в вывернутых до отказа плечах и сухожилиях. Хоть бы только не вывих. Проклятье! Он пытается сильнее вздохнуть  и тут же слабо стонет.  Каждый глубокий вздох отдает волнами боли. Нельзя шевелиться, нельзя дышать.  Руки снова немеют. Как будто попал в средневековые застенки. Сначала эпоха Моцарта, потом средневековье - так и до первобытных людей докатиться недолго. Он пытается улыбнутся, но улыбка выходит жалкой и кривой. Да уж, тут не до смеха.  Как же его угораздило попасть в такую ситуацию? Как говорится, кто же знал. Как он мог знать, что элегантная, богатая  и вечно неуловимая Мия Греньер  окажется на деле психопаткой.
Она знала о нем все. А он-то думал, что он совсем ей не интересен, раз она с таким упорством избегала с ним встречи. Каким же он был наивным! И как же мог так ошибиться! Как давно она следила за ним? Собирала информацию. Похоже, что очень давно. На миг в памяти возникают ее холодные васильковые глаза, бродящая на губах ироничная улыбка, тонкие пальцы, играющие с кулоном и медлительные кошачьи движения.  К горлу неожиданно подкатывает по-детски нерациональная обида и глаза начинает щипать от зарождающихся слез. За что она так с ним? Подкупила охрану, похитила его, поиздевалась, и в конце концов избила. Правда в последнем он и сам виноват. Если бы он знал, что за дверью дежурит охрана. Наверное попытался бы сдержаться. Если бы смог.  Сколько раз уже попадал в неприятные ситуации из-за своей импульсивности! Он был неправ, нападая на нее...но зачем же так жестоко! Он тряхнул головой, прогоняя прочь яркие воспоминания о только что случившемся. Глупо жалеть себя. Ничего не исправить. Это никогда ни к чему не приводило. В те редкие минуты острой жалости к себе, когда в нем просыпался обиженный ребенок, он старался сразу отвлечься. Хватался за гитару, за кисти, шел в бар, находил себе собеседника. Сейчас он не мог прибегнуть ни к одному из этих способов. Он остался один.
Джанни, Винченцо, Крис, Франческа, Даниеле, Элена  - они не придут. Все верно. Он сам сделал так, чтобы постараться их забыть. Порвать с прошлым, которое мешало ему идти вперед.  Мешало достичь вершины. Его теперешнее окружение - нужные знакомые, нужные связи. Десятки и десятки номеров - и ни один не откликнется на его настоящий призыв о помощи. Разве что...Фло или Маева...Но у них много дел - они также как и он крутятся в бесконечной цепочки дней, бегут за поездом, стараясь запрыгнуть в последний вагон. Они, конечно же, захотят прийти, но смогут ли? В памяти на секунду возник образ - черные вьющиеся волосы, огромные широко расставленные глаза, гибкое тело. Жули. Она придет. Она всегда приходила ему на помощь. Но даже ей потребуется время чтобы понять, что с ним что-то случилось. Вот если бы он смог ей позвонить! 
Снова подступает к горлу мучительное чувство жажды. Кошмар, которому нет конца. Сколько прошло времени? Час? Два? Понятие времени больше не имеет для него значение.  Его всегда так катастрофически не хватало! Он так боялся потерять драгоценные минуты и секунды, старался успеть в два-три места сразу, везде всегда опаздывал, извинялся, получал выговоры - порою дружеские, а порою и не совсем. Два года сплошного бега. Забывался тяжелым сном, вскакивал в ужасе от того, что проспал, принимал наспех душ, брился, одевал первое, что попадало под руку, жевал на ходу завтрак, запрыгивая в метро. Спектакли, автографы, интервью, съемки, и снова спектакли.  Редкие ужины в кругу друзей, редкие минуты передышки, когда хватался за гитару, чтобы петь то, что приходило на ум, чтобы не потерять себя. Теперь некуда бежать.
Автоматически облизнул потрескавшиеся губы, устало прикрыл глаза. Нужно постараться уснуть, хоть немного. Он уже давно привык к нагрузкам, но этот день был слишком, запредельно изматывающим. У него практически не осталось сил. Ни на что.
Осталась только вера в себя. 
Ни цента денег, ни крыши над головой, ни одного знакомого в огромном равнодушном городе. Только гитара за плечами - и бешенная непоколебимая вера в себя, в свой талант, в свое блистательное будущее. Признание. Он мечтал об этом всю жизнь, с тех пор как помнил себя. Ему казалось, что даже тогда, когда он впервые малышом тронул струны гитары и остался стоять завороженный звучанием  - даже тогда у него мелькнула мысль о славе. Его школьные друзья гоняли после уроков в футбол, задирали прохожих, играли в азартные игры, чтобы победить скуку - он же мчался в дом Сабы, своего знакомого, старше его на 7 лет, чтобы вместе слушать виниловые диски. Beatles, Pink Floyd, Elvis Presley. Друзья смеялись у него за спиной, подшучивали над ним, а он лишь упрямо склонял голову над гитарой и крепче стискивал зубы. Музыка была его жизнью, вера в себя - его стержнем. Он знал, что наступит день - и он вернется в свой город знаменитым. И продолжал верить в себя даже когда больше не осталось вокруг никого, кто бы поддерживал в нем эту веру.
Он поднимает голову к верху и смотрит наверх, во тьму. Как странно. Ведь он считал, что уже заплатил достаточно цену за свой нынешний успех. Разве недостаточно было мерзнуть ночью под открытым небом , засыпая на тротуарах? Разве недостаточно было видеть презрение и брезгливость в глазах случайных прохожих? И голодать, и петь в полуосвещенных барах за несколько евро, и получать бесконечные отказы. Падать и снова подниматься. Назло всем. И продолжать улыбаться даже когда в сердце оставалась только обида и горечь.
Он пытается улыбнуться. Назло.  Он не позволял себе отчаяться даже в самые мрачные минуты своей жизни. Их немало было - этих минут, - но он всегда старался встретить их с улыбкой. Смех - сильное оружие против  отчаяния, а жизнь слишком прекрасна, чтобы позволить себе упасть в бездну.
К дьяволу воспоминания!  Надо сосредоточиться на сегодняшнем дне...или ночи. Фло, Маева, Мария или кто -еще. Придут или нет, но сейчас ему придется рассчитывать на свои силы. И решать самому.
Контракт. Практически решение всех его проблем и сомнений. Больше не будет бега по студиям, унизительных и ни к чему не приводящих встреч с продюсерами - вечно сомневающимися и прикрывающимися ничего не значащими словами. А самое главное - уйдет мучительное ощущение, что его жизнь и время утекают бессмысленно как песок между пальцев, как бы не старался его сжать. Попытки взять полный контроль над своей жизнью и происходящим в ней - и полное ощущение невозможности. От него требовали десятков решений, спрашивали мнение по сотне вопросов - от самых мелких до самых важных. Он честно пытался вникнуть, но в конце концов махал рукой. Невозможно. Один росчерк - и она все возьмет на себя. Ему останется только посвятить себя целиком музыки и картинам. Как он мечтал. Черт, как же заманчиво! Бессмысленно кривить душой перед самим собой. Хочется согласится. Сразу, не раздумывая. Подписать - и будь что будет.  И прервать эти изматывающие душу и разум размышления.
И согласится на ее условие... Отвратительное и неслыханное! Хотя...почему неслыханно. В том мире шоубизнеса случается всякое. И она права - многие пожали бы плечами и пошли бы не на такое. Подумаешь  - подчиниться женщине. Невысока цена. А для него? Микеле еще раз вздохнул, закрыл глаза. Он не знал. Действительно не знал...Если бы она пригласила бы его в офис, предложила бы контракт в обмен на его ...сексуальные услуги, стала бы его соблазнять... в конце концов, почему бы и нет? Она красива и избалованна, он ей понравился - в этом нет ничего противоестественного. Но вот так...насильно, похитив, унизив его и начав издеваться...Вся его истинная сущность восстает против такого обращения. ...Даже если бы она предупредила его заранее о том, в каком виде она хочет развлечься с ним.. Он бы задумался... отказался ...или  возможно...если только отдаленно предположить...возможно согласился бы. Как знать.. Но так ...Его душа не принимала никакого насилия над собой, ни как над мужчиной, ни как над человеком, ни как над артистом. Не принимала полностью и безоговорочно. Она пытается его заставить - и сам этот факт вызывал в нем отчаянный протест.
Она вернется - и он скажет ей "нет"!  Контракт решил бы многие его проблемы. Но не такой ценой.  Правда, она угрожала  ему местью. Ее влияние преувеличено, но он знает, что если она действительно захочет, у нее хватит возможностей серьезно навредить ему.  Как же чертовски обидно. Особенно сейчас, когда все, наконец,  стало складываться как нельзя лучше!  И ведь он приложил к этому немало усилий. Ну ничего. Он сможет выкарабкаться. Все-таки эти три года, участие в спектакле чего-нибудь да стоили. Хотя бы для того, чтобы поднять категорию баров, в которых придется выступать. Он улыбнулся. Вернется в Льеж, и вместо бистро станет давать концерты ресторанах три звезды... или даже четыре... Отличное продолжение карьеры.  К черту! Музыка  - вот что имеет значение. Только это. И его картины. Это-то она не сможет у него отнять.
"Сможет", - неожиданно ожил внутренний голос.
"Ну и как же? Она что, колдунья что ли" - не согласился он
"Зачем колдунья!  Разве ты не понял? Подумай. Она могла бы предложить тебе контракт и условие в офисе, но она предпочла похитить тебя. Зачем?"
"Не знаю" - едва удерживается, чтобы не пожать плечами - Попытка поиздеваться...".
"Чтобы доказать тебе, что у тебя на самом деле нет выбора".
" Выбор есть..."
"Согласится - и смирить свою гордость, заплатив требуемую цену в потерю самоуважения..."
"Или отказаться....что я и собираюсь сделать."
" И быть сломленным. Разве ты не понял? Она похитила тебя потому что изначально хотела заставить тебя подчиниться. Любой ценой. Если ты скажешь "нет" она лишь изменит  методы воздействия. От уговоров перейдет к действиям. "
Холодный вихрь минутного ужаса пронесся по телу. Неужели она действительно способна причинить ему боль? "Способна, и еще как" - подтвердил внутренний голос. " И достаточно сильную. Как долго ты сможешь сопротивляться?".  Не так долго, как бы ему хотелось - он знал себя слишком хорошо. Но можно попытаться выдержать… сколько сможет.
"Она сломает тебя и достаточно быстро", - подтвердил внутренний голос.  - "Сломленный человек еще более жалок чем тот, кто подчинился из-за выгоды . Она уничтожит тебя как человека, как личность и как артиста, и ты уже никогда не сможешь ничего написать - ни музыку, ни картины. Сделает это  ради прихоти, не дав ничего взамен".
Страшно. Проще подчиниться сразу. Пусть будет противно и горько, но терпеть пытки - это слишком. Слишком! 
"Ты опять стараешься выбирать самый легкий путь"...- ехидно поддел голос
"К черту!" - послал его Микеле. - "Ты что, предлагаешь мне сопротивляться, чтобы быть изувеченным?"
Если уж ему суждено это пережить, если он попал в эту ловушку, надо выбраться из нее с минимальными потерями. Пусть будет так.
Но подчиниться ей добровольно...Пасть на колени перед этой стервой...А если не только на колени...Какие фантазии могут родиться в мозгу этой ненормальной...
От невозможности выбора хочется как обычно спрятать голову в песок. Как всегда делал, когда возникающие проблемы требовали от него приятия серьезных решений - старался забыть о них, избегал думать, тянул время, оставляя решение на потом. Может ему удастся поступить так и сейчас? Уйти от ответа, потянуть время...Возможно...Пока у нее не лопнет терпение.
Спокойствие...Вот так, вдох. Черт, плечи! Это еще не конец. Надо попытаться найти другой выход. Он совсем был не силен в искусстве боя. Никогда не любил драться, не любил причинять боль другим. Но когда вынуждают защищаться... Тут уже не до моральных размышлений...Физически ему не стоит даже пытаться что-то с ней сделать  - тут же появится охрана, а против них нет ни малейшего шанса - скрутят и опять изобьют. Тогда что остается? Слова, хитрость, обаяние...Его вечное оружие. Маски...И мастерство актера...Он попытается...До тех пор, пока она не начнет его пытать.

- Что теперь? - устало спрашивает он. - Ты отпустишь меня?
Она зло смеется.
- Не будь таким наивным – конечно же нет. – ответила она, подтверждая его худшие подозрения. – Контракт был честным предложением в обмен на твое добровольное согласие. Ты отказался его дать  - значит я заставлю тебя сделать то, что хочу. Без всяких сделок.
- Применишь силу?
- Ты не оставляешь мне выбора.
- Выбор всегда есть. Нужно только желание его найти, - шепчет он ей вслед. Но она уже не слышит.

Он стоит в круге света - руки бессильно повисли вдоль тела, опущенная голова, опущенные плечи, взгляд упирается в пол. Она несколько секунд наслаждается невероятно сладостным чувством победы. И его позой. Мой гордый ангел. Я знаю, тебе было нелегко. Ты долго сопротивлялся. Сколько мог.  Язвил, иронизировал, пытался найти мои слабые стороны.  Выпад, удар, отступление, снова выпад. Ты - достойный противник. И почти победил. Я признаю это. Но тело предало тебя. Сколько боли может выдержать человек? Ты когда -нибудь задавал себе вопрос? В любом случае теперь ты знаешь ответ. Ты проиграл. Проиграл собственному телу, не желающему больше испытывать такие муки. Кивнул головой в знак согласия, потому что  в тот момент голос отказывался тебе повиноваться.
Теперь ты ждешь моего первого приказа. Уже подозреваешь, каким он будет. И знаешь, что тебе придется его выполнить. Мой поверженный ангел.  Гордость очень идет тебе, Микеле. Но покорность идет тебе еще больше.
Она отходит к столу, садится верхом на стул, кладет подбородок на сплетеные на спинке руки. Так удобнее всего наслаждаться спектаклем.
- Я хочу чтобы ты разделся. Полностью и медленно.  Чтобы я видела каждое твое движение.
Она слышит его едва заметный судорожный вздох. Страшная пытка. Еще страшнее всего того, что она сделала с ним до этого. Она знает, не может понять почему. Какая в сущности разница. Может быть когда-нибудь он расскажет ей. Впочем это неважно. Знает или она причину или нет - от этого ее наслаждение не станет менее острым.
Он медлит.
- Неужели раздеться перед женщиной кажется тебе столь страшной просьбой? - не удерживается она от ехидного вопроса.
Он награждает ее коротким, полным ненависти взглядом. И не удоставивает ответа.
Она не настаивает. Потому что знает ответ. Или догадывается. 
Догадывается  о том жгучем чувстве стыда и несоответствия, что вызывает в нем это простое действие. Раздеться перед кем бы то ни было и выставить на показ свое тело, которое втайне от всех он так и не смог принять, и которое мечтал изменить если бы это было только возможно. Он всегда раздевался в темноте, даже если оставался наедине с женщиной, и после всегда старался поскорее одеться вновь, или хотя бы прикрыться. Комплекс. Паранойя. Фобия. Так много определений. Он отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать. Пару раз он даже был готов обратиться к психиатру, но всякий раз то же самое чувство стыда удерживало его.
- Итак?
Темные ресницы отбрасывают тени. Это – всего лишь роль. Очередная роль. Ромео в школьном спектакле, рокер на сцене, Моцарт в мюзикле - ты успел сыграть много ролей. Эта - не очень удобная и совсем неприятная, но тебе хватит опыта и сил. Ты ведь актер. И привык скрываться за маской. Вот так – побольше отстраненности и равнодушия, Прикрываешь глаза, чтобы я не смогла увидеть в них зарождающийся стыд. И дрожащие в уголках слезы поражения. Главное для тебя – не думать о том, что это ты раздеваешься. Не думать о себе, о своем теле.
Он пытается завести руки за голову, и тут же слабо охает от ожившей боли в едва не вывихнутых плечах. Проклятье! Как же он сможет раздеться, если руки словно неживые, и каждый миллиметр измученных мышц протестует и вопит о покое? Проклятая садистка! Даже и не подумает остановить эту пытку. Он сжимает зубы, выдыхает и снова медленно заводит руки за голову.
Тянет через голову спортивную куртку, кожаные браслеты застревают в манжетах. Слишком узких. Он мешкает, пытается продеть их, в конце концов в раздражении дергает, выворачивая рукава. Нарочно тянет время, аккуратно складывает куртку, ищет глазами, куда бы положить. В этом проклятом подвале нет даже мебели - один стол. Но к нему он не подойдет. Сворачивает и кладет куртку прямо на пол. Еще один вдох, еще одно усилие, стоившие ему нового витка боли. Он тянет через голову черную футболку, стараясь на этот раз, чтобы кожаные браслеты не запутались в рукавах.  Так же аккуратно складывает ее, кладя поверх куртки. Едва заметно ежится, когда влажный и прохладный воздух подвала касается его кожи.  Почему-то неодолимо тянет сплести руки на груди, чтобы хочь немного избавиться от накатывающегося чувства незащищенности.  Это похоже на то, как снимать с себя защиту. Слой за слоем.
Она не торопит его.  Почти задерживает дыхание, следя за каждым его движением, предвкушая момент, когда последняя часть гардероба упадет на пол.  В будущем ему не раз придется раздеваться перед ней, он сможет привыкнуть, и будет делать это с изрядной долей равнодушия. Но сейчас он раздевается перед ней в первый раз, медленно, преодолевая себя, преодолевая свой стыд   - и ее васильковые глаза светятся от наслаждения, которое она даже не пытается скрыть.
Слегка ссутулые плечи, грудь в черных завитках волос, пара черных ремешков с металлическими украшениями на шее  - она делает глубокий вдох. Многие из моих знакомых даже не посмотрели бы в твою сторону. Глупые. Мне не нужны модели. Ты нравишься мне таким.  Обычным, живым и несовершенным. Хочется дотронутся до тебя - пальцам, ладонью, губами. Нет. Надо подождать. Спектакль еще не закончен.
Он медлит.
- Твоя застенчивость очаровательна, но уже не вполне неуместна. - замечает она, сопровождая слова лукавой улыбкой.  - Впрочем...если ты попросишь меня...я, возможно, соглашусь тебе помочь.
Она знает, что он скорее снова предпочтет оказаться на дыбе, чем просить ее о чем либо. Фраза брошена нарочно. И короткий, полный ненависти взгляд, убеждает ее в этом.
- Тогда продолжай сам.
Он изо всех сил сжимает зубы, так, что на лице начинают ходить желваки, потом медленно опускается на колено, развязывает шнурки на кроссовках, снимает их и ставит рядом с брошенной на полу футболкой. Снова поднимается, стягивает носки… один, потом другой…едва заметно вздрагивает, когда босые ноги касаются холодной каменно поверхности. Потом пытается расстегнуть  пряжку на ремене  - пальцы подрагивают и слушаются плохо. Он чертыхается про себя, нажимает сильнее, слегка царапает ладонь. Наконец  пряжка поддается, он расстегивет пугавицу на поясе, потом молнию, помогает джинсам упасть на пол.
Она сидит, чуть подавшись вперед, буквально вбирая в себя взглядом его обнаженную фигуру.  Он стоит, не шелохнувшись, низко опустив голову и по привычке чуть повернув ее к плечу и почти физически ощущает ее скользящий по нему взгляд.  Стыд – мучительный и всепоглощающий - пригвождает к полу и замораживает его тело. Надо сдвинутся, что-то сказать, послать к черту – но он не может. Стоит, замерев, и позволяя себя рассматривать как музейный экземпляр, и кажется, что его постепенно опутывает липкой паутиной.  Хочется стряхнуть ее с себя, принять ванну и смыть с себя ее назойливое внимание. Сейчас, в этот момент хочется не быть . Просто не быть и не существовать никогда в этом мире.
Она не спешит. Сидит, все также положив руки на подбородок и смотрит на него. Сколько раз мужчины раздевались перед ней – кто спокойно, кто гордо, кто старался прикрыть застенчивость скабрезными шутками. Он делает это молча, всеми фибрами души и тела источая отвращение, ненависть и всепоглощающий стыд. И эта взрывная смесь сводит ее с ума и пьянит не хуже игристого шампанского. Теплая волна возбуждения пробегает по ее телу.
- Осталось последнее… - наконец замечает она.
- Пошла ты…! – огрызается он. Все равно – пусть делает что хочет – зовет охрану, избивает его – снять последний предмет своего гардероба добровольно – это выше его сил.
Она еще секунду смотрит на него – видит его непреклонную решимость отказаться, слегка вздыхает. Жаль. Ладно – даже так этот спектакль был…великолепен.
- Я помогу тебе, так и быть , - мурлыкает она и поднимается.
Нарочито медленно подходит к нему вплотную,  кладет ладонь ему на грудь, ощущает тепло его тела…Как электрический разряд…Невероятное ощущение... Наклоняется и легко касается губами его ключицы, вдыхает аромат его кожи. Еще поцелуй. Еще один. И еще. Его мягкие волоски на груди щекочут ноздри, она довольно улыбается. Он стоит – напряженный, замерший, похожий на статую…Ну! Неужели это так неприятно – когда женщина целует тебя. Глупый – твое тело предаст тебя еще раз, как сделало это совсем недавно. Немного терпения…Она тихонько смеется и, продолжая целовать, заходит ему за спину.     
Проводит пальцем по небольшому едва заметному старому шраму. Медленно и нежно. Едва касаясь. Рубцы. Они украшают мужчину, и совсем не идут женщине…Женщине…она уже где-то слышала эти слова. Это не она произносит их. Почему ее голос стал таким низким? Мужским? И почему…почему у стоящего Микеле так изменилась фигура. Она проводит рукой по плечу. Женскому плечу, убирает со спины длинные (ну почему длинные) пряди…Откуда у Микеле длинные пряди? И почему медного цвета? Боже. Ей хочется вдохнуть, но воздух отказывается проходить в легкие. Она смотрит на свою руку и не узнает ее - широкая массивная ладонь, толстые пальцы, ногти подрезаны коротко и неровно.  Пальцы медленно касаются женской груди, ласкают ее, играют с соском. Девушка вся сжимается от ласки, хочет отстранится, но не смеет. Ждет. Пальцы медленно соскальзывают вниз, проводят длинную линию вдоль живота, спускаются к лобку…ниже…еще ниже…если бы только удалось вдохнуть, но воздуха не хватает…она открывает рот…пытается кричать…крика нет…и воздуха нет..Нет!!!…
Мия вскакивает на кровати едва не уронив  на пол лежащий на коленях ноутбук. Сон. Это был только сон. Сердце бьется где-то в висках, горло пересохло. Она делает несколько судорожных вдохов. Воздух, ей не хватает воздуха. Надо раскрыть окно...Она ставит компьютер на стол, подходит к окну, распахивает его, подставляя лицо прохладному воздуху, напоенному лесной хвоей. Делает глубокий вдох...
Это только сон.... Призраки прошлого...Его нет...Оно навсегда похоронено...И ее прежней нет - нет и не вернется. Никогда...
Она подходит к столику, наливает стакан воды. Надо успокоится. Нет, вода не годится. Открывает панель встроенного бара - виски, водка, мартини, ликеры...Берет бокал и наливает себе немного мартини. Делает несколько шагов и опусткается на диван... Выпивает глоток...Надо взять себя в руки. Это был только сон... Ее взгляд падает на экран монитора - ее пленник по-прежнему висит в камере. И это тоже был только сон. Она вздыхает. Почему именно он? Почему из всех, кто искал ее покровительства, она выбрала именно его?  Первая мысль - показался ей легкой "добычей"?  Само собой. Но если бы только это... А если копнуть поглубже? Память услужливо предлагает ей картинку - искренняя улыбка, от которой в уголках глаз появляются морщинки, прямой открытый взгляд, заразительный смех, поворот головы. Но ведь он далеко не модель. Тогда что? Энергия, открытость, искренность , которые уже давно не встречались ей в ее почти насквозь "прогнившем" мире.  Но ведь он не единственный... Вокруг много похожих - молодых, талантливых, амбициозных, энергичных. Почему он? И почему именно ему после стольких лет удалось  всколыхнуть замершие воды памяти?
Она смотрит на его изображение на мониторе...Почему ты не согласился? Отказался от поцелуя, отказался от контракта...Не испугался угроз..Думаешь я шутила? Не принял меня всерьез? Если так, тебя ждет сюрприз...

Проклятый шелет двери бьет по нервам. Мия. Снова она здесь...
Не говоря ни слова она кладет руку в карман, достает из него плоский предмет. Щелчок - свет отражается от стального лезвия. Оживает страх и змейкой проползает по позвоночнику.
- Зачем он тебе? - его голос слегка дрожит.
Она молча качает головой, кривит губы в иронической усмешке. Медленно заходит ему за спину, запускает руку под футболку.  Микеле вздрагивает, чувствуя как касается кожи холодный метал.
- Это и есть твое "приминение силы"? Вся твоя сила в оружии?
- Ты предпочел бы другой способ? Назови - я тут же удовлетворю твое желание.
Плоская сторона лезвия  скользит по спине, доходит до пояса. Вслед за ним по спине катится капля холодного пота. Страшно. Но она не станет его убивать. В этом нет смысла.
- Ты не ответила на мой вопрос.
Она слегка задирает ему футболку. На секунду замирает – хочется не пытать, а целовать. Погладить рукой, дотронутся губами, Вдохнуть аромат его кожи, почувствовать ее тепло и мягкость. Желание прижаться к нему почти непреодолимо. Ее губы кривятся в горькой усмешке – не поймет. Оттолкнет. Нет, оттолкнуть не сможет, он же связан. Скорее, посмеется. Снова начнет язвить и насмехаться. А еще хуже – почувствует ее слабость. И свое превосходство. К дьяволу! Она не позволит. Никому больше этого не позволит.
Она поворачивает нож острым концом, снова ведет им по спине. Кончик слегка царапает кожу.
- Ты когда-нибудь замечал, как совершенна  сталь клинка - холодна, прозрачна, чиста? - Мия нарочито растягивает слова, будто размышляя, - Она очищает нас от всего лживого и наносного...
Это - только игра. Пока только игра.
-Как высокопарно и патетично. Я аплодирую. Значит, твоя сила только в оружии. У тебя у самой ничего нет. Ты – пустышка. У тебя самой нет ни силы, ни воли, ни чувств. Ты хотела подчинить меня? Смешно. Ведь подчиняться нечему…
- Зато ты полон положительных качеств . Благороден, бескорыстен, честен, талантлив, - срывается она на его же тон, -  Рыцарь без страха и упрека. Ни капли сомнения, ни единого пятнышка в биографии, ни единой порочной мысли. А если копнуть поглубже?
  Кончик ножа снова упирается в лопатку. Он инстинктивно выгибает спину, морщится от ноющей боли в плечах.
- Ты только этим и занимаешься – рассказываешь обо мне, копаешься в моей жизни. То, что ты еще достанешь из корзины с грязным бельем не изменит твоей сути. Ты выглядишь жалкой с этим ножом.
- Прям –таки и жалкой? Давай посмотрим как будешь выглядеть ты? Тебе нравится рисовать цветы, Микеле? На твои автографах всегда нарисовано два-три цветка. Очень мило и девочки так от них без ума…Мне тоже очень  хочет оставить тебе что-то на память. Ты не против? Не отвечай. Я нарисую тебе звездочку – цветы получаются у меня не очень хорошо.
Она надавливает сильнее, проводит острием ножа короткую линию наискосок. Он чувствует, как по спине начинают медленно сползать капли крови.
Это почти не больно. Боль придет чуть позже. Пока есть время. Совсем мало времени. Еще секунда. Он почти до крови закусывает губу. О боже...
- Тебе нравится то, что ты делаешь? - надо продолжать говорить, чтобы отвлечься...и отвлечь ее...
- Ты про узор? Первая линия получилась неплохо. Нужно добавить вторую.
Кончик ножа прочерчивает короткую линию в другом направлении.
Он пытается отстранится, и тут же слабо вскрикивает. Боль в плечах отодвигает боль от пореза.  Сколько он может вытерпеть? Совсем немного. Сильнее всего хочется не освободится, не убежать, не подчиниться. Хочется потерять сознание, чтобы не видеть больше этих стен, не видеть ее фигуру. Чтобы больше ничего не чувствовать.
- Значит тебе нравится, что ты делаешь? Что ты еще нарисуешь? И что это тебе даст? Хочешь, чтобы я испытал ту же боль, что и ты когда-то?  - выдавливает он из себя.
«Да» - хочется крикнуть ему в лицо. - Тысячу раз «да». Чтобы ты страдал также как я»  Но она молчит.
Кончик ножа снова царапает кожу на лопатке. Он зажмуривается, готовясь к новому витку боли. Но ее нет. Нож снова скользит плоской стороной вдоль позвоночника, останавливается на поясе. Она отпускает его футболку, которая тут же пропитывается кровью, потом медленно обходит его, ведя нож плоской стороной, замирает напротив него. Неторопливо поднимает вверх руку с зажатым в ней ножом.
Как в замедленной съемке он видит, как окровавленный кончик ножа оказывается напротив его правого глаза. Ближе. Еще ближе. Слегка касается кожи под глазом. Пауза. Как будто кто-то нажал соответствующую клавишу в компьютерной игре. Две фигуры замирают одна напротив другой. Одно ее едва заметное усилие, одно ее неверное движение.
Микеле ловит ее взгляд  и ему почему-то кажется, что он смотрит в детский калейдоскоп: взмах ресниц – наслаждение, еще взмах – горечь, и еще – мука, и еще – торжество. Клик. Клик. Клик. 
Психопатка.  Господи, как можно предугадать действия сумасшедшей. Он устал уже бродить в этих потемках. Должно же быть у нее слабое место. Должно. Хочется отдернуть голову. Нет, он должен смотреть ей в глаза.
- Нет. Ты ничего не можешь дать мне взамен. Ты уже пробовала купить, украсть, теперь хочешь уничтожить. Ты сказала, что знаешь многое о боли. Тогда ты должна знать, что не получишь то, чего добиваешься таким способом. Я устал от тебя, ты выглядишь просто нелепо.
Он слишком устал, чтобы бояться. Слишком устал, чтобы продолжать эту борьбу. Уже все равно. Пусть делает, что хочет. Только пусть все это закончится.
- Боль и страх – слова бессильны передать. Их можно только почувствовать…И только почувствовав понять… - шепчет Мия.
Рука поворачивает лезвие плашмя, ведет вдоль щеки, подбородка, спускается вниз.
- Понять что?  - Микеле неконтролируемым жестом облизывает губы, медленно выдыхает.
- Понять другого. - нож останавливается в ложбинке, где бьется пульс.
- С тобой когда-то сделали тоже самое?
- Хуже…Намного…. Но этого тебе понять не дано.
- Думаешь, я не способен?
- Ты – мужчина. – в ее васильковых глазах мелькает неприкрытая горечь, - И я никогда не смогу заставить тебя почувствовать тоже, что чувствует женщина. Как бы мне этого не хотелось.   
- Тогда зачем ты так поступаешь со мной? Зачем принесла с собой нож? Зачем пытаешься спрятаться за ним? Мне надоели эти бессмысленные разговоры. И ты мне тоже надоела. У тебя нет ничего своего, все - чье-то. Даже эта жестокость. Маска - а за ней - пустота.
Отчего вдруг подрагивает нож в руке?  И его образ вдруг начинает размываться, оплывать, словно акварель случайно попавшая под дождь. Дождь...откуда дождь в подвале? И если это не дождь откуда эта капля, что катится сейчас по щеке?
- Все отняли .. Вынули душу... Ничего  больше не осталось... И ты...такой же...Не захотел понять... Одно желание - ударить побольней...
Он не верит своим глазам. Неужели? Он все-таки пробил эту броню. А что за ней? Что? Что сказать, чтобы не навредить, ни себе, ни ей.
- Когда и почему ты стала такой? Почему перестала бороться? Почему позволила тому, кто так поступил с тобой, одерживать новые победы?
Она смахивает катящиеся по щекам слезы...
- Я просто хотела выжить.
- И стала такой же как он. Почему ты не можешь снова стать собой?
- Собой?!  - хочется рассмеяться, но вместо смеха получается какой-то полувсхлип  - Это какой?  Слабой и беззащитной? Девочкой, которая пряталась по углам  и вздрагивала от каждого шороха? Сжималась от ударов и умоляла прекратить?
Он непроизвольно подается к ней. Острая, резкая боль пронзает руки и плечи, он чувствует все порезы на спине. Перед глазами на несколько мгновений только спасительная темнота. Боль. Он прикусывает губу, подавляя стон. Но когда он говорит с ней, в его голосе почти нет прежнего сарказма - она послушное орудие другого маньяка. Ему почти жаль ее.
- Да. Собой. Слабой, беззащитной, живой, настоящей, чувствующей, выжившей. Собой.
Какие у него красивые глаза. Смотрят почти с пониманием. И нежностью. Почти. Так хочется поверить. Один раз - просто поверить. Ему. Его словам. И этому взгляду.

Он непроизвольно подается к ней. Острая, резкая боль пронзает руки и плечи, он чувствует все порезы на спине. Перед глазами на несколько мгновений только спасительная темнота. Боль. Он прикусывает губу, подавляя стон. Но когда он говорит с ней, в его голосе почти нет прежнего сарказма - она послушное орудие другого маньяка. Ему почти жаль ее.
- Да. Собой. Слабой, беззащитной, живой, настоящей, чувствующей, выжившей. Собой.
Какие у него красивые глаза. Смотрят почти с пониманием. И нежностью. Почти. Так хочется поверить. Один раз - просто поверить. Ему. Его словам. И этому взгляду. Но поверить страшно. Стать самой собой, той прежней, слабой и беспомощной.... - никогда!
Ее лицо искажается.
- Той девочки больше нет! Ее душа...не смогла выжить.
Он смотрит в глаза почти не мигая.  Только бы она не отвела взгляд – пока их контакт держится, еще есть надежда. Спокойно, это последний шанс. Он коротко вздыхает, этот вздох болью прокатывается по всему телу. Ее душа…не смогла, а он сможет выжить?
- Осталось воспоминание о ней. И о нем. Ты же помнишь? Не позволяй ему снова одержать верх. Хотя бы сейчас.
Он ничем не может помочь ни себе, ни ей. Она должна решить сама - осталось ли в ней что-то человеческое, или … или она сейчас замучает его. Накатывается усталость – он почти не спал и не помнил, когда ел в последний раз. Пришедшее снова ощущение жажды мучительно. Он проводит языком по потрескавшимся губам. Нет! Сейчас нельзя поддаваться слабости. Это – верная смерть.  Смотри в глаза. Смотри мне в глаза.
Удар сердца. И еще. Его взгляд гипнотизирует. Ощущение предела. Она знает его. Чувствует даже не шестым – десятым чувством, что он почти подошел к черте. Ждет ее решение. Всего-то «нажать» еще немного. У нее в руке по-прежнему зажат нож. Им можно еще воспользоваться…Он не сможет выдержать слишком долго – смирится. Сломается. Станет просить пощады.
Как она когда-то. Потому что хочется жить. Быть в этом мире. И чувствовать. Несмотря ни на что. И никто не смеет упрекнуть, что она сдалась. И он не смеет, потому что тоже хочет существовать. Пальцы крепче сжимаются на рукоятке. Но хочется спросить…и хочется поверить….
- Ты бы смог полюбить меня? Вот такую – жестокую, эгоистичную, извращенную? Смог бы подарить мне свою нежность?
Ну вот и все. Он не сможет солгать ей, она поймет. Значит, только правда. А это значит, всё, он действительно подошел к черте.
- Нет, такую - никогда, как можно любить мертвого монстра. Ту, которая была испуганной, но настоящей и живой - наверное. Я вовсе не собираюсь влюбляться в маньяка, который мучил тебя, а ты сейчас - только его отражение.
Это действительно все. Никакой надежды. Она не может стать прежней. Слабой и уязвимой. Слишком много времени прошло с тех пор. Он прав – ее нельзя любить. Использовать – да. Тело, душу, деньги. А любить… Любят чистых и светлых. Таких как она – никогда.
Она встряхивает головой – к дьяволу! Ей ничего не нужно. И любви глупой не нужно. Он в ее власти – так или иначе она возьмет то, что хочет. Вот только осталось избавится от этого странного чувства давящей безнадежности.
Она натяжно смеется.
- Как патетично! Остаешься актером даже балансируя на краю. Но даже актеры сгибаются перед болью. И хотят выжить как и все остальные. А ты…ты хочешь выжить, Микеле?
Он не отводит взгляд. Он смотрит в глаза. Больше ничего не остается. Пытается увидеть в них надежду. И будет продолжать пытаться. Она же была другой, только что, минуту назад. Или снова играла?
- Хочу. Ты же знаешь. Хочу. Но я не соглашусь на твои условия по собственной воле. У меня совсем мало сил, это ты тоже знаешь. Но я никогда….Никогда…. Не захочу стать похожим на тебя такую. И на него...  - того, которого я не знаю и знать не хочу. Ты можешь сломать меня сейчас. Я буду умолять, вздрагивать от любого шороха, ожидать удара, я подчинюсь. И ты увидишь во мне себя. Ты этого хочешь? Сломать себя еще раз? Что ты будешь чувствовать?
- Наслаждение. Монстры не ломаются…Ты сам сказал – я всего лишь отражение. Больше ничего нет. Пустота и безнадежность. Осталось только наслаждение. Власть. И жажда обладания…. Надежды нет. Ты убил ее сам. Только что. Замкнулся в своей гордости и правильности.  Ты прав – чудовищ любить нельзя. Можно только ненавидеть…или бояться.
Значит все. Мышцы непроизвольно напрягаются в ожидании удара. Боль снова прокатывается по телу. Сколько у него есть времени? Минута, две? Может быть ему повезет, он потеряет сознание. Он и так держится из последних сил - на крупицах гордости и упрямства. Пожалуйста, пусть ему повезет. Микеле закрывает глаза  -  не хочет видеть ее торжество.
- Я никогда не буду принадлежать тебе, - шепчет он упрямо, -  даже если ты заставишь меня сказать это. Я никогда не буду жалеть тебя - ты права. Я буду ненавидеть тебя. Я буду ненавидеть и себя, но тебя - больше…. Это не доставит тебе никакого наслаждения. То, что останется тебе... отвращение. Мне показалось, что я видел тебя -  совсем недолго. Я почти поверил. Тогда я мог бы понять тебя….. Я ошибся, можешь записать это в свои победы -  только это. Приступай. Чего ты ждешь?
Где-то в другой комнате перед экраном мужчина тихо аплодирует. Замечательная партия. Чудесный спектакль. Молодей, Мия. Ты – способная ученица. Теперь добей его. Возьми то, что хочешь – его тело, душу. Наслаждайся. Ты выиграла – он твой. Твой заслуженный приз.
Нож подрагивает в ее руке.  «Только отражение…»…Для нее – ненависть и отвращение. Всегда… только это – и никогда любовь….Чувство безнадежности захлестывает, топит разум и душу. Отнимает последние остатки воли. Когда умирает надежда, человек перестает существовать. Она давно мертва. Только по нелепой случайности, прихоти монстра, может еще дышать. Это было его ошибкой. Или не ошибкой? Еще более изощренной пыткой – оставить в живых ее тело, чтобы она могла помнить. Вылепить ее по своему подобию, чтобы подтвердить свою победу. Его жертва. Его творение. Она так хотела жить. Вымолила, выпросила эту милость. Пошла на сделку с дьяволом. Продала ему душу за возможность существовать в этом мире. Ее время прошло.
Ни говоря ни слова она подходит к рычагу, поворачивает его, стараясь избежать резких рывков, еще раз пока веревка полностью не соскальзывает на пол. 
Он падает на колени. Он даже не знает, что он чувствует сейчас. Что еще? Какая следующая пытка? Хотя... Он уже начинает чувствовать новые витки боли. Сейчас к рукам начнет возвращаться чувствительность и ему захочется завыть. Это - твой следующий шаг? Микеле поднимает голову и оборачивается к ней.
Два шага – и она оказывается у него за спиной, разъединяет браслеты. Я знаю.. Я все знаю. Сейчас придет боль, и судороги от ставших каменными мышц, тебе захочется согнутся и завыть. Но то все потом. У тебя еще будет время все пережить. У меня его почти не осталось.
Он не может подняться на ноги, и она сама опускается перед ним на колени, берет в руки его ладонь, вкладывает в нее нож, сжимает на рукоятке его пальцы.
- Пожалуйста…У меня больше ничего не осталось…Даже смелости все закончить…. Сделай это для меня. Я прошу. Это просто – всего один удар. 
Он смотрит на нож в своей руке, секунды тянутся невыносимо долго. Всего один удар. Конец… Для него, для нее. Сдаться? Ударить, значит сдаться. И он не сможет -  никогда не сможет - даже перед страхом смерти. Или она снова играет, хочет проверить? Он не может даже пошевелиться, достаточно сделать малейшее движение, как сюда ворвется охрана. Она не хочет пачкаться и предоставит его в распоряжение своих охранников? А с этим ножом и повод будет? Или она искренне сейчас говорит? Он уже не может ей верить. Слишком много масок. Микеле переводит взгляд на нее, пальцы медленно разжимаются, оружие падает на пол.
- Нет. Это значит, и я стану таким же, как он. Я не хочу.
Он смотрит на ее пальцы у него на руке. Его руки дрожат, судороги сводят мышцы, боль корежит тело. Если она не играет, то она должна принять решение. Сейчас. Сама.
- Помоги... себе. Борись.
- Больше нет смысла. Даже в самой борьбе,  – в ее голосе звучит усталость. И апатия.
Она отрешенно смотрит на корчащуюся фигуру. Пусто. И холодно. Как в могиле. Она осталась одна. Совсем одна. Всего лишь оболочка. Ее тоже не станет. Совсем скоро. Вот только…
Она мертва, но он еще жив. Еще дышит, и страдает. Ему так больно и плохо сейчас. По ее вине. Все – сплошная ошибка. Вся жизнь – сплошная ошибка. Нет. Сейчас не время. Она поплачет над собой после. Сейчас надо помочь ему. Но как? Эту боль можно только перетерпеть. Можно помочь ему терпеть.
Она снова с ним  рядом, прижимает голову к своей груди, гладит по волосам.
Он замирает, насколько это возможно, когда по телу время от времени пробегает дрожь от судорог. Он устал. Устал угадывать ее настроение, устал бояться, устал ждать удара, устал бродить в потемках. Он уже не знает, что ей нужно, что она хочет от него. Он ждет. Рука, поднявшаяся к ее плечу, медленно опускается на пол. Он закрывает глаза.
   
Она не знает, сколько прошло времени. Минута? Две? Его голова по-прежнему покоится у нее на груди. Его тело то и дело сотрясает крупная дрожь, и тогда она сильнее прижимает его к себе, гладит по волосам, стараясь хоть чем-то облегчить страдания. Она знает. Слишком хорошо знает, как это больно. Если бы она могла хоть часть взять на себя! «Потерпи, совсем немного. Скоро будет легче» - шепчут почти беззвучно ее губы. Вот так. Хорошо. Она опускает руку ему на плечо, ведет вниз. Неожиданно рука соскальзывает, касается его спины. 
Он слишком устал, он не хочет думать ни о чем, он почти забыл, что эти руки, успокаивающе гладящие его по волосам, только что мучили и терзали его тело. Этот голос, шепчущий слова поддержки, совсем недавно указывал на его слабости, был холоден и жесток. Он хотел поверить, что нашел в ней что-то настоящее, живое. Ее рука опускается ему на плечи, спускается вниз. Боль от порезов пронзает спину, как будто она еще раз вонзила в него нож. Он прикусывет губу и дергается, отстраняясь от ее пальцев. Во рту появляется привкус крови, его крови – черт!  все же прокусил себе губу. Он с коротким выдохом поднимает голову, боль возвращает его в этот подвал. Снова. Он все еще здесь. И пока не знает, что его ждет. Он уже ни в чем не уверен и не понимает, чего она хочет. Спина болит почти невыносимо, как будто иголками пронзают кожу, царапая и сдирая. Он отстраняется и смотрит ей в глаза. Что дальше? Что она говорила, что нет смысла... в борьбе?
- Всегда остается надежда, за нее стОит бороться...
Она еще секунду смотрит ему в глаза, не понимая смысла сказанных им слов. Надежда? На что? Ах да…на спасение. Он говорит о себе – для него еще остается надежда. Все правильно….Он еще здесь. В ее руках. И ждет ее решения. Мысли тяжело ворочаются в голове – не хочется ни принимать решения, ни делать выбора. Хочется уйти. Остаться одной. Сделать то, что должно было быть сделано много лет назад….. Как все нелепо. И ошибочно….. Но он смотрит на нее выжидающе. На лбу блестят бисеринки пота, на подбородке след от крови из прокушенной губы, лицо осунулось и бледность проступает даже сквозь двухдневную щетину. Печальное зрелище. Только глаза – яркие, живые,  готовые в любой момент полыхнуть презрением или ненавистью.  Надо решать…
Она коротко вздыхает, встает, подходит к столу, наливает стакан воды, протягивает ему.
- Выпей.
Он тоже медленно поднимается на ноги. Болит все, все измученное за два дня тело, особенно, спина и плечи, мышцы сводит, и от этого порезы ноют нестерпимо, как будто кто-то снова и снова полосует кожу. Он жадно выпивает предложенную воду. Губы саднит, пальцы до сих пор дрожат и плохо слушаются. Наверное, он представляет собой жалкое зрелище. Все равно. Он смотрит на нее – сейчас она должна принять решение. Тихо спрашивает:
- Что дальше?
- Твоя спина... Нож не был стерилен. Если я не промою порезы, они могут воспалиться. Я сейчас - только возьму все необходимое. Да..стул.... может быть тебе будет легче если ты сядешь...
Подвох? Он бросает на нее короткий взгляд - не понять. Ее лицо скрыто в полутьме и васильковые глаза непроницаемы. Пусть...не важно. Кровать была бы лучше, но пусть будет стул. Два шага, ноги подкашиваются  - и он почти падает на него. Темная поверхность стола манит и приглашает опереться.  Позволит? Ладно....если окрикнет, он поднимется. Микеле опускает голову на сложенные руки, морщится от ожившей боли в порезах, закрывает глаза.
Перед тем как выйти она бросает на него короткий взгляд. Надо спешить. 
- Я сейчас - повторяет она и выходит из камеры, оставив его одного.

Тихий шелест открывающейся двери. Он заходит внутрь, окидывает взглядом помещение. Вот этот щенок  - сидит на стуле, положив голову на сложенные на столе руки. Спит? Мужчина дает знак охране оставаться у дверей, медленно подходит к пленнику. Может выбить из-под него стул - мелькает короткая мысль. Почему бы нет...хотя...успеется. На секунду задерживает на нем свой взгляд.
Что она нашла в нем? Простой парень, каких много бродит по улицам. Невысокого роста, худой, бледный. Даром что музыкант. Коротко вздыхает - и разве можно понять этих женщин. Мию он понимал. Всегда. И понимает ее и сейчас. Мия...Ну что же...раз ты хочешь этого....
Наклоняется над ним и тихо произносит у него над ухом
- Отдых окончен. Поднимайся.
Микеле резко поднимает голову и встречается глазами с ледяным непроницаемым взглядом. Боль тысячей иголок пробегает по спине и рукам. Она прислала своего лакея? Кажется он уже был здесь, когда его избили, да, должно быть, это он... Ты думал, что все так просто закончится? Но зачем? Зачем нужен был этот спектакль? Он слишком быстро сдался? Или, наоборот, не сдался? Она решила его унизить не только физически. Он почти поверил ей, ее отчаянию,  думал, что она была искренней. И ошибся. Она, наверное, веселилась, наблюдая за ним. Микеле медленно поднимается со стула. Мышцы напрягаются в ожидании удара, руки, по прежнему, немеют, пальцы сводит судорогами. Да, наверное, этого было недостаточно. Видимо, этот господин пришел объяснить, что такое настоящая боль. Ну что ж…. Его сил не хватит надолго. Господи, пусть мне повезет и я потеряю сознание. Я больше не хочу... Я больше ничего не хочу. Пожалуйста, пожалуйста…. Но и она ничего не получит, он сжимает зубы, не получит. Господи, пожалуйста, я прошу...
- Куртка и футболка... - коротко бросает ему мужчина, -  Снимишь сам? Или тебе помочь?
Он чувствует, как в нем начинает подниматься ярость. Вот уж что-что, а раздеваться перед этим холуем он точно не будет. Он и в обычных обстоятельствах... К черту. Он вспомнил про камеры. Наслаждаешься видом? Хотите получить удовольствие, помогите себе сами.
- Помочь...
- Как скажешь,  - его голосе звучит холодно и безлико.
Мужчина дает знак стоящим у двери охранникам.
- Помогите ему.
Все происходит быстро, но от того не менее мучительно. Один из охранников хватает его за шею, надавливает со всей силы,  заставляя согнутся, в то время как другой бесцеремонно сдирает с него сначала матерчатую куртку, затем футболку, нисколько не заботясь о кровоточащих на спине ранах.
Микеле чувствует, как по спине ползут капли крови. Кровь и на губе, которую он снова задел. Руки ломит просто нещадно, спина и плечи, как в железных тисках, ощущение, что мышцы вот-вот порвутся, как лоскуты старой, истрепавшейся ткани. Он поднимает голову и пытается посмотреть на этого... этого... все очертания расплываются, дыхание с короткими хрипами вырывается через сжатые зубы. Ненавижу.
- Спасибо... за помощь.... Что... дальше?
Мужчина окидывает его оценивающим взглядом. Музыкант, артист - из тех, что так умело оперируют словами. А ведь я предупреждал ее - психологические игры до добра не доводят. А она мне "тебе бы только силой принуждать". Ну и вот результат...доигралась.  И в чем только душа держится? И стоило Мии столько сил прикладывать ради того, чтобы увидеть столь удручающее зрелище. Он едва удерживается, чтобы не пожать плечами. Так или иначе, твое желание будет выполнено, моя королева. Ты останешься довольна...Как, впрочем, и я...Можно было сломать его не калеча, но на это нужно время. День, может два. Жаль - времени нет.  Придется действовать грубо. Он заводит руку за пояс, и вытаскивает за ручку однохвостную черную плеть, снова проводит оценивающим взглядом по стоящему напротив него человеку.  Сколько он сможет выдержать? 10? 15? Нет, пожалуй 15 не выдержит.  Мия уже достаточно поиздевалась над ним - может хватить и 8 до того, как он отключится. Значит придется бить в полсилы - в полную будет достаточно всего двух - трех. Да, у него же спина изрезана. Нет, 8 будет многовато. Ладно, увидим. 
- Значит так. Я объясняю тебе правила. Они просты - достаточно сказать "согласен" - и все закончится. Ты можешь это сделать в любой момент - и все тут же прекратится. Даю слово. Если "согласен" покажется тебе слишком длинным -  хватит и простого "да". Это понятно?
Он смотрит на плеть. Чувствует, как внутри поднимается ужас. Страх борется с ненавистью и яростью. Скопище маньяков. Мало было вывернутых рук, мало исполосованной спины. Мало голода и жажды. Мало унижений. Мало боли. Мало. Решила добавить еще? Идиот! Ты считал, что смог увидеть ее настоящие чувства. Вот они... Перед ним... в лице этого гада с плетью. Он видит в его глазах презрение и превосходство силы. Пошли вы все! Сколько ударов он выдержит? Не больше пяти... Даже если тот будет бить вполсилы. Уже сейчас перед глазами все плывет. Надеюсь, ты этого не видишь, и я потеряю сознание быстрее, чем ты сможешь что-то услышать... Это последняя битва, и он знает, что проиграет ее. Но так хотя бы тебе меньше достанется. От меня уже ничего не останется. Ненавижу вас всех. Ненавижу! Ненависть топит страх. Что ты там оцениваешь и презрительно морщишься?! Думаешь, что сильнее? Ни черта подобного! Я уже видел такие взгляды, когда презрительно кривят губы и цедят сквозь зубы "вы нам не подходите". Только добавится немного боли. Это можно пережить. Недолго. Последняя битва. Тебе ничего не останется. Я уничтожу себя сам. Он медленно цедит сквозь зубы.
- Это понятно.
Мужчина кивает,
- По хорошему, надо бы тебя подвесить за руки. Но ты только от одного от этого свалишься в обморок. - он дает знак ожидающим охранникам. - Поставьте его у стены и держите. 
Плеть со свистом разрезает воздух и опускается на беззащитную спину, оставляя на ней багровый след поверх порезов. Боль оказывается настолько  ослепительной, что у него на мгновение перехватывает дыхание. Он непроизвольно изгибается и снова изо всех сил закусывает губу, не позволяя яростному крику вырватся наружу. Сквозь странный шум в ушах -  словно кто-то надолжил в них ваты -  слышит как плеть вновь рассекает воздух. Второй удар.
Он уже не может сдержать короткого вскрика. По щекам катятся слезы. Боль заполняет собой все. Он уже не видит ничего. Только ослепительные выспышки боли, мечущиеся от спины к глазам. И слезы. Господи, за что? За что это всё? За то, что когда-то в детстве решил стать музыкантом? За то, что шел к этой цели? За то, что голодал? За то, что понадеялся, что ему улыбнулась удача? За то, что не был похож на других? За то, что был слишком открыт? За то, что случайно понравился садистке? За то, что хотел воплотить в жизнь свою мечту? За что?... Удар. Крик…. Он прижимается лбом к стене. Плечи содрогаются от боли и от слез. Господи, пожалуйста, пожалуйста. Почему ты никак не хочешь лишить сознания. За что? Я терплю это все не из-за уязвленного самолюбия, не из гордости. Я терплю, как когда-то, только ради мечты. Детской мечты. Почему люди так хотят уничтожить тех, кто не похож на них. Что тебе до моего согласия. Ведь это буду уже не я. Один из миллионов, похожих друг на друга…. Удар…. Он снова тонет в ослепляющей боли и захлебывается собственным криком. Почти виснет на руках охранников. Поздравляю, ты победила. Только тебе ничего не осталось. Я уничтожил себя сам. Я не смог защитить свою мечту. Удар. У него не осталось сил даже на крик. Он хрипит и пытается вжаться в стену. Все. Его больше нет.
- Да, - хрипит он. - Я согласен....
Плеть послушно опускается вдоль ноги. Вот и все. Никаких долгих разговоров, психологических атак, выпадов, отступлений, игр. Все просто - достаточно нескольких ударов. И подумать что он даже не бил в полную силу. Он дает охранникам знак отпустить пленника, который не в силах удержаться, сползает по стене, падает на колени и замирает, свернувшись и уткнувшись лицом в пол. Мужчина смотрит на него - спокойно и равнодушно, почти без эмоций.  Современные парни - кожа да кости. Там где он жил когда-то его тоже били - он выдерживал и пятдесят ударов. И даже после всегда оставался на ногах. И смеялся в лицо тем, в чьих руках был кнут. Как когда-то учили его, как он сам учил Мию : "Никогда никому не показывай своей слабости. Слабым не место в этом мире. Нападай первой, чтобы не пришлось потом защищаться. Будь жестокой и безжалостной. Сама причиняй зло, чтобы остальные не смогли причинить его тебе. Побеждай и властвуй". Ему пришлось потрудиться, чтобы она усвоила его уроки. Чтобы признала его правоту. Раздавленный и полумертвый светлячок, который он подобрал когда-то в парке стала красивой и властной хищницей. Пантерой. Если бы не он, она закончила бы свои дни на улице на панели. Или в сумасшедшем доме. Он поднял ее со дна, вернул к жизни, научил создавать барьеры, построил защиту. Она обязана ему всем. Она принадлежит ему. Его создание. Его королева. Он еще раз бросил взгляд на жалкое окровавленное тело, скорчившиеся на полу. Он видел все и  не позволит никому отнять то, что принадлежит ему по праву. Не позволит никому уничтожить ее еще раз.

Коридор. Еще коридор. Подняться по лестнице, повернуть направо. Вот и спальня. Она спотыкается о брошенную подушку, едва не падает, поддает ее ногой. Делает несколько неуверенных  шагов и тут же останавливается посреди комнаты. Обводит взглядом мягкий ковер, низкий диван, столик, оствленную на нем связку ключей, вырванную страничку блокнота с номером, забытую цепочку с кулоном. Простые вещи - каждая имеет свой смысл, занимает свое место в ее жизни.  Занимала. Когда-то она знала, какой. Но сейчас...Она хотела сделать что - то но не помнит что. Мысли тяжело ворочаются, словно каменные глыбы. Да...она ведь хотела исправить ошибку. Все правильно. Придумать способ. Нож, веревка, может быть яд... Все равно, сгодится любой. Только еще секунду.
Она медленно опускается на колени на ковер, сгибается и обхватывается себя за плечи. Старый и давно забытый жест. Давно забытая поза. Колени мерзнут, все тело дрожит от холода. Она поднимает голову - почему...Спальни больше нет, исчез ковер, диван, брошенная на пол подушка. Голые каменные стены и каменный пол. Нет! Она сжимается еще сильнее. Он вернется. Совсем скоро. Приказал стоять на коленях до его прихода, прошло уже много времени. Она стояла сколько могла, но сил больше нет. Она знает - он видит все. Телекамеры повсюду. Она будет наказана. По щекам текут безмолвные слезы. Бесполезно просить пощады - наказание неминуемо. Отчаяние захлестывается - ну почему она такая слабая! Такая трусиха! Почему так боится смерти! Один миг невыносимой боли - в все закончится. Потом только мрак. Чернота. Она пытается представить - и древний, неконтролируемый ужас снова и снова захлестывает ее. Нет! Глупо. На что она надеется - ведь никто не придет, никто не спасет. Сирота, дитя улицы, до которой никому нет дела. Никто даже не заявит о ее пропаже в полицию. Ее не будут искать.  Она одна. Всегда одна.  Даже господь оставил ее. Почему же с таким упрямством цепляется за жизнь, в которой нет и никогда не было смысла. Шаги. Она сильнее вжимается в пол - и тут же ощущает под пальцами длинный ворс ковра.
Наваждение. Кошмар наяву. Ей показалось, что она снова оказалась в том подвале. Мия медленно распремляется, снова обводит взглядом уютную спальню. Пытается вздохнуть. Она долго обманывала саму себя. Она твердила себе, что смогла сбежать. Ложь. Она лгала себе все это время. Она не спаслась - навсегда осталась в том страшном подвале. Ее тело смогло выжить - ее душа навсегда осталась там. Здесь, сейчас - лишь оболочка.  Внутри - пустота. Ей было легко усвоить уроки, легко причинять боль. Она пыталась заполнить пустоту иллюзией власти и наслаждением. Потому что ничем другим заполнить была не в состоянии. Не могла заполнить ее живыми чувствами. Она сказала ему правду - ее душа не выжила. Ее наставник - он подобрал ее в том темном парке, научил правилам борьбы, научил ее переплавлять боль в наслаждение, научил строить непроницаемую стену. Она приняла его видение жизни - ничего другого ей не оставалось. Жизнь не терпит пустоты. Душа не терпит пустоты. Она должна быть чем-то заполнена.
Мия с усилием поднимается, идет в ванну, открывает воду - и ловит в зеркале свое отражение. Изящная линия губ, продолговатые василькового цвета глаза, тонкая линия бровей, высокие скулы - совершенная холодная красота. Оболочка, отражение. Взмах ресниц - и она смотрит в глаза тому другому...он никогда не позволял смотреть на себя, она почти не помнит его лица, память стерла подробности подобно дождю, стирающему узор, нарисованный мелом на асфальте. Но сейчас она видит свое отражение. Его отражение. Или свое.  " Я вовсе не собираюсь влюбляться в маньяка, который мучил тебя, а ты сейчас - только его отражение" - слова неожиданно всплывают в памяти.
Боль настигает неожиданно, подобно невидимому удару. Она издает дикий, почти нечеловеческий крик, сгибается, обхватив руками живот, пытается вдохнуть, но воздух не проходит в легкие. Она не знала...не могла предполагать, что можно ударить и почти убить только одной фразой. Как ударить ножом. Почему...почему все так...неправильно...нелепо...Почему именно ему удалось то, что не удавалось больше никому - заставить ее вновь почувствовать боль. И раздирающее все внутренности чувство вины. Он...Неожиданно пришедшая в голову мысль ослепляет. Он все еще ждет ее. Там. В подвале. Вот что она хотела сделать - взять лекарства. Нужно залечить его порезы. Она распремляется, смахивает с глаз выступившие слезы,  открывает аптечный шкафчик, хватает бутылочку с дезинфецирующей жидкостью, упаковку широкого пластыря, ваты. Закрывает дверцу, но тут же ей приходит в голову - обезболивающее. Надо захватить пару таблеток...

Снова лестница. Коридор. Поворот. Еще коридор. Охрана? Почему ее нет на посту. Сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Сколько она отсутвовала? 5 минут? 10? Нет...наверное больше. Но где же охрана?
Она ускоряет шаг. Рука дрожит и никак не может найти кнопку. Вот она.
Дверь с шелестом отползает в сторону. Она замирает. Время замирает. Мир замирает.
Клик. Мозг неожиданно превращается в живую фотокамеру. Клик. Вспышка. Пустой стул, слегка повернутый и отставленный от стола. Клик. Вспышка. Высокая мужская фигура в кружке света. Ее наставник и любовник. Клик. Вспышка. Его рука сжимающая длинну кожанню рукоятку плети. Клик. Вспышка. Двое охранников, равнодушно стящих у противоположной стены. Клик. Вспышка. Скрючившееся тело, лежащее на полу. Клик. Вспышка. Окровавленная спина…. Микеле...
- Боже....Зачем? - ей кажется что она произносит эти слова вслух но из горла не вырывается ни звука. Только губы двигаются безмолвно. Ее лицо медленно превращается в белую маску ужаса.
Мужчина оборачивается к ней. Его губы кривятся в почти сатанинской улыбке.
Он слегка толкает ногой сжавшегося на полу человека.
- Поднимись... И встань на колени...
Микеле открывает глаза и переводит взгляд дальше по полу, замечает пару туфель. Ах вот оно что... Пришла хозяйка. Ну что ж... Все для тебя, дорогая. Все, что попросишь. А еще больше, что прикажешь. Все... У него было время подумать, немного, но было. Надо же было хоть как-то отвлечься от невыносимой, жгучей, раздирающей боли в спине. Боль в плечах и руках, даже боль с прокушенной губе давно отошли на второй план. Ты думаешь, что получила меня? Что я сдался? Я пожалуй приготовлю тебе пару сюрпризов. Вроде того, что ты приподнесла мне, в виде визита этого бугая с плетью. Ты так хорошо залечила мои раны на спине. Тебе нравится? Он медленно приподнимается, облокачиваясь на дрожащие руки. Потом встает на колени. Он не отрываясь, смотрит ей в глаза. Смотри. Я - твоя добыча. Надеюсь, ты умеешь читать в глазах. Ненавижу тебя. Он никогда ни к кому не испытывал ненависти. Были люди, которые  ему не нравились, вызывали отторжение, но никогда не было ненависти. Ему казалось, что в каждом человеке можно найти что-то хорошее. До сегодняшнего дня. Я ненавижу тебя.
- Он - твой. Я выполнил твое желание. Я всегда умею их угадывать.  Теперь он сделает все, что пожелаешь. Он - твое послушное орудие. Твой раб. Играй. Наслаждайся, моя королева. Это  - мой тебе подарок. - он целует ее в мягкие неживые губы
- Каким будет твой первый приказ?  Хочешь он разденется перед тобой?
Она смотрит на своего наставника, видит, как двигаются  его  губы, но не понимает смысла произнесенных им слов. Медленно переводит взгляд на стоящего перед ней на коленях человека. Как странно блестят в свете лампы бисеренки пота, стекающие по его виску. Натыкается на его полыхающей ненавистью взгляд…. - и осознание необратимости того, что только что здесь произошло, накрывает ее с головой.
И видя, что она все еще медлит, приказывает сам.
- Поднимайся на ноги и раздевайся. Полностью.
Все равно. Ему почти все равно. От него прежнего мало, что осталось. Осталось... Но им он этого не покажет. Не сейчас. Пусть. Пусть считают его покорившимся, сломленным. Пусть. Только что же она молчит? Он недостоин уже даже слова? Или слова слишком опасны? Он опирается рукой о стену. Рука дрожит и не выдерживает его вес, он падает плечом к стене. Резкая боль полыхнула по спине. Он на мгновение зажмуривается, потом снова облокачивается рукой. Надо встать. Ведь хозяин приказал. Его губы презрительно кривятся. Микеле медленно поднимается. Он стоит, привалившись плечом к стене, потом разворачивается к ним лицом. От соприкосновения со стеной спина выгибается на несколько мгновений, он слегка морщится. Нельзя показывать свою боль. Он смотрит в ее глаза. Ненавижу. Как же сильно ненавижу. Может попробовать вбить клин между ними? Просто так. Что ему терять? Сделать "заметку" на будущее. Что у них за отношения? Этому уроду нравится смотреть, как его девка резвится с другими? Вряд ли... Можно попробовать...
- Может быть, моя... хозяйка... сама скажет, что ей нужно. Я сказал "да" ей, а не тебе... Что ты молчишь? Ты хочешь, чтобы я разделся? Может быть что-то еще? Помнится, ты хотела бОльшего? Чего стесняться... Мы тут все стали так близки друг другу, так много пережили... вместе...
Ей требуется еще несколько секунд, чтобы понять, что он такое говорит и стряхнуть, наконец, с себя оцепенение.
- Ты бредишь. Не надо. Раздеваться не надо. И всего остального тоже, - ей так и не удается справится с дрожью в голосе.
Боже…Надо остановить это безумие, этот спектакль. Попытаться взять себя в руки. В голове пойманной птицей бьется мысль «Все кончено. Уже ничего не исправить». Безумно хочется уйти, спрятаться в своей спальне, закрыть лицо руками и… и перестать быть. Просто перестать существовать. Забыть все.  Прошлое. И безумное настоящее. Забыть тот подвал, и того, кто мучал ее много лет назад. Забыть того, кто стоит перед ней сейчас. Забыть его причиняющие боль слова, забыть его полный ненависти взгляд, который разъедает душу не хуже кислоты. Ничего не объяснить. Он не поверит. Больше никогда не поверит – от этой мысли хочется упасть на колени и завыть. Это потом…она сможет забыть все потом…Ее вина…Только ее вина…Она заплатит.  Столько сколько нужно…Потом – сейчас его надо спасти…Любой ценой… Зла уже не исправить, но он еще дышит. И живет…Он должен жить…
Первое – его нужно посадить. Положить – было бы идеально, но он расценит это как очередное унижение. Нет. Пусть сядет…
Она делает знак одному из охранников.
- Принеси стул. Быстро.
Потом указывает на него Микеле.
- Ты должен сесть.
Ах он должен. Ладно. Спасибо, что с раздеваниями пока не сложилось, хотя чему тут удивляться, у него сейчас, должно быть, совершенно не товарный вид. Его надо подлатать, привести в порядок. Чтоб вам всем гореть!  Микеле отстраненно удивлялся тому урагану, который бушует в душЕ. Он никогда даже не подозревал, что способен на такие чувства, что кто-то будет вызывать такую волну ненависти, что яд будет сочиться, кажется, изо всех пор его измученного тела. Он ненавидел не за избиения, не за попытки сломить силой, а за то, что он поверил. Он ведь ей верил. Он... Что там она говорила? Должен сесть. Он опускается на стул, продолжая смотреть на мужчину и женщину перед ним.
«Слава Богу – он не стал язвить и геройствовать» - вздыхает она мысленно с облегчением.
Мужчина проводит по ней внимательным взглядом. Как она красива! И в ее глазах… снова жизнь…и почти прежняя воля. Как же он испугался, когда встретил ее в коридоре. Ужаснулся пустоте, которая глянула на него из ее васильковых глаз. Как тогда…как в первый раз когда он ее увидел в том парке.  Была бы его воля – забил бы этого гаденыша насмерть за то, что снова заставил ее почувствовать себя слабой и беззащитной. Ну что же своего он добился – смог вытащить ее из той пропасти отчаяния, в который она соскользнула по своей же вине. Неважно, какой ценой. Если для этого пришлось немного попортить ее игрушку.  Не беда. Раны заживут, и он будет как новенький. Он улыбнулся про себя – отличный был ход – заставить того думать, что его бьют по ее приказу. Теперь он никогда не сможет ей поверить, никогда не простит. Наваждение разрушилось. 
- Ну что же. Я оставлю тебя наслаждаться.  И после…жду тебя – он наклонился и поцеловала ее в шею, - Оставлю тебе плеть на случай,  если он станет ..."проявлять характер". Ты знаешь как с ней обращаться.
Бросил последний взгляд на сидящего пленника и нахмурился.
- Пожалуй я оставлю тебе и одного из охраны…тоже на всякий случай.
- Не надо охраны, - она резко разворачивается к нему – Принеси мне матрас, чистую простыню, одеяло и воды….И жаропонижающее.
Он нехорошо прищурился.
- Для этого что ли? Обойдется. Поспит на полу… Если представится возможность…
На секунду она теряет возможность мыслить здраво от захлестывающего ее возмущения.
-  Негодяй! После того, что ты сделал с ним  - матрас и одеяло -  это минимум.
- А что я сделал с ним?
- Ты… ты же избил его. Он же полуживой! – ее голос дрожит..
Он еще держит себя в руках… пока.
- Я сломал его. Извини, если для этого пришлось его немного…подпортить. В конечно счете разве не этого ты хотела?
- Нет! - ответ вырвался еще раньше чем она успела о нем подумать.
- Нет?? – он изобразил притворное удивление – Мия, не надо кривить душой.  Мы оба знаем правильный ответ на этот вопрос. Или тебе напомнить наш недавний разговор? «А если он не подпишет контракт?» - «Он сделает это, а если откажется…мне придется его сломать» - сказал он имитируя ее голос.
Ей хочется вдохнуть, но в который раз за этот вечер ей кажется, что ее легкие отказываются наполняться воздухом.
- Я…я не хотела… не так…
- А как ты хотела? Уговорить? Убедить? Расставить психологическую ловушку? Ну и чего ты добилась? Дала ему повод и  возможность пробить твою защиту. Снова почувствовать себя той прежней – слабой и беззащитной. Тебе хочется вернутся назад? Снова шарахаться от каждого громкого возгласа, забиваться в угол и заглядывать в глаза остальных, ежеминутно ожидая удара?
Это было жестоко. Он знал… Но потерять все то, что было создано с таким трудом – невозможно. Ее надо вернуть. Ту Мию – сильную, уверенную в себе, безжалостную.
- Он …. Он попытался понять…
- Он попытался найти твое слабое место. Чтобы вернее нанести удар. Он просто хотел выжить – это же элементарно. Посмотри ему в глаза. Посмотри! – прикрикивает он. – Что ты видишь в них? Что?
Она не в силах ослушаться его приказа. Медленно поворачивается и встречается взглядом с блистающими карими глазами.
- Ненависть – шепчут ее губы
- Он ударит тебя, как только ему представится такая возможность. Растопчет и уничтожит. Оставит корчится на полу в муках и уйдет с осознание своей победы.
Она продолжает смотреть на сидящего на стуле человека.
- Он не сделает этого….- шепчет почти беззвучно
Или сделает? После всего что испытал? После тех мук, на которые она его обрекла? Может быть ее наставник прав? И это тоже было только игрой? Способом заставить ее отступить? Просто остаться в живых? А он…смог ему помешать ее добить?
Какого черта здесь вообще происходит? Что им нужно-то всем? Он уже согласился... Что еще нужно? Он с трудом понимал о чем они говорят. Его тело отказывалось воспринимать действительность, перед глазами все плыло, первый приступ ярости и ненависти прошел, оставив после себя пустоту. Его била дрожь, мысли путались. Нужно собраться. Если хочешь выйти отсюда, ты должен собраться. Он перевел взгляд на нее. Она всматривалась в него так, будто видела впервые. Что такое? Тебе не нравится? Это же все для тебя. Они говорили о нем, причем так, будто его и не было здесь, как будто, он неодушевленный предмет. Наверное, так и есть. А сейчас-то что? Она снова играет и пытается изобразить жертву? Чтобы потом нанести последний удар. Вот этого он уже не вынесет. Это точно. Если он еще раз поверит, и будет обманут, это уничтожит его. Не физически, наверное, нет. Но от него прежнего не останется ничего... Ничего. Как он устал. От этих игр, от этих масок, от всего этого. Он устал. Надо собраться. Может хватит обсуждать его? Он чувствовал себя рабом на невольничьем рынке, как и сказал этот бугай... "Твой раб"... Но он еще может говорить...
- Я не бью женщин. Пусть даже они уже не очень похожи на женщин, а больше на монстров. Пусть даже они получают удовольствие от того, что рвут чье-то тело и душу, как звери. Пусть даже они умеют только ломать и уничтожать. Хотя... что это я говорю о них во множественном числе, я встретил только одну такую... женщину. Но я не буду походить на нее. Я не буду бить, терзать, топтать... Я уже говорил ей об этом...
Он опускает голову. Он уже не может справиться с судорогами и дрожью во всем теле. Да какая разница, пусть любуются.
Она не отводит от него взгляда. Нужно поверить…нужно просто ему поверить… Так просто. И так сложно это сделать вновь. Даже если он лжет, играет как актер на сцене – она заслужила. Тысячу раз. Заслужила его ненависть, его презрение, его желание отомстить, которому, возможно, он никогда не даст выхода. Даже если даст – пусть. Пусть ударит. Может так стало бы легче – ей стало бы легче… Она прислушивается к себе… с удивлением понимает, что от него снесла бы все. Все, что угодно – пинки, удары, насмешки –но не равнодушное презрение.  Он не станет… но даже если бы стал – снесла бы, 
- Как благородно – цедит сквозь зубы мужчина, - Ты прекрасно умеешь скрывать свои истинные чувства за словами…Поэт…. Хватит этих обсуждений и психологических расшаркиваний. Больше никаких лишних слов.
Он подходит к Мии, сжимает ей предплечья, слегка встряхивает, - Ты хотела получить его в свое распоряжение – от твой. Приказывай – он сделает все, что захочешь. Не сделает – всегда есть способ его заставить. Без всяких лишних фраз. Приказ – действие. Все.
Она не пытается освободиться. Приказ? Какой? О чем он?
- Я не стану давать никаких приказов. Я хочу отпустить его.
Э нет, кошечка. Так не получится. Не так просто…
- Значит он не нужен тебе? Никаких проблем… достаточно одного твоего слова.
Поднять с пола забытый ею нож, оказаться за спиной сидящего на стуле пленника, запрокинуть ему голову и приставить к напряженному горлу поблескивающее сталью лезвие было делом нескольких секунд.
- Раз он не нужен тебе, мне-то он не нужен и подавно.
- Нет! – Мия  делает вперед два неверных шага – Пожалуйста…Ты не так понял…Он нужен мне.
- Зачем? Чтобы подлечить его раны и выпустить? Он нужен тебе за этим? Стоит так напрягаться. И тратить время.
- Нет. Он нужен мне… для наслаждения – выдыхает она
«Прости…прости меня. Я не могла сказать иначе»…
- Вот и чудесно…Твой приказ? Я хочу убедится, что он способен подарить тебе наслаждение.
- Сейчас? Ты не в своем уме! Благодаря твоим…усилиям…он не способен даже пошевелить пальцем. Не то что даровать наслаждение…
Она тоже возможно, смогла бы стать хорошей актрисой. Если бы еще не было так больно….- Пусть придет в себя…Немного, и там посмотрим…
- Как скажешь… Тебе видней… Не забудь меня пригласить на спектакль, когда начнется…- мужчина убирает нож в карман, дает знак охране следовать за ним.
У двери оборачивается
- Он будет жить только до тех пор, пока доставляет тебе удовольствие. Как только он надоест тебе – его жизнь прервется.

Микеле ругается про себя долго, с чувством, вспоминая все обороты и выражения. И снова они на том же месте. Только вот сейчас визит этого бугая не был такой уж неожиданностью.
- Какой "приятный", во всех смыслах этого слова, сюрприз.
- Рад меня видеть?
- Очень. - он мрачно смотрит на мужчину, думая, что он принес на этот раз - снова плеть, нож, пистолет, наручники, дубинку, а может, все вместе.
Ей хочется завыть. Ну почему? Почему он всегда появляется в самый неподходящий момент? Или... подходящий? Он делает это нарочно?
- Мия? Вы, я вижу, только начинаете развлекаться...
Она пытается стряхнуть с себя безнадежность и апатию. "Моя жизнь ничего не значит для тебя?" - снова полыхнула сказанная им фраза. "Это - единственное, что еще что-то значит для меня". - послала она ему мысленный ответ.
Что же делать? Тянуть время в надежде, что удастся найти выход? Сказать "да"? Попытаться его унизить, чтобы спасти ему жизнь? Он никогда не простит...Впрочем, он уже не простит всего того, что она заставила его испытать. Чего-же терять? Если бы знать наверняка, что это может спасти его ... Нет - это лишь отсрочит приговор и заствит его страдать еще больше. Нет. Может...подставить под удары? Снова? И опять в надежде что он останется относительно невредимым? Черт! Черт! Что же делать? Она кусает губы - надо дать ответ.
- Мы уже закончили..- отвечает она, поправляя платье.
- Что-то у тебя не очень довольный вид. Он оказался не на высоте твоих ожиданий? - мужчина ухмыляется , - Чему ж тут удивляться...
- Ну зачем же судить о людях по себе. И откуда тебе-то знать что такое довольный вид? - замечает Микеле.
- Ты намекаешь что знаешь ее лучше чем я? Или что я  не могу распознать, когда женщина остается удовлетворенной а когда нет?
- Я не намекаю, я прямо об этом говорю.
Мужчина чувствует укол раздражения. Ведь этот гаденыш серьезно нарывается...
- Хочешь приподнести мне урок?
- Ты хочешь законспектировать? Боюсь разочаровать тебя, в вопросах любви нужно вдохновение, как и в музыке, а ты понятия не имеешь, что это такое. - он видел, что мужчина начинает злиться, хоть так ответить на его побои, хотя бы словесно, ему почти нечего терять.
- Может быть вы оба поинтересуетесь моим мнением?  -  вмешивается Мия. Этот спор надо немедленно прекратить. - Он сделал все, что попросила. И дал мне то, что я хотела. - сказала она, обращаясь к мужчине.  - И я... осталась довольна.
- Вот как?
Он бросает на нее слегка удивленный взгляд и  чувствует, как в его душе начинают крепнуть зародившиеся ранее подозрения. Еще тогда...ее реакция, когда она вошла в подвал... Ужас вместо довольной улыбки...Он списал это на растерянность и на то, что она не ожидала его вмешательства...Предпочел не задумываться, закрыть глаза...Но теперь...Возможно он ошибся, не оценив серьезности ситуации...Что-то случилось между ними...
  - Чего -то ты вдруг так изменился? - он снова поворачивается к Микеле - Еще несколько часов назад ты, помнится, был готов на любые жертвы лишь бы избежать  "посягательств".  Или ты хочешь сказать, что ее тело вдруг "вдохновило" тебя?
- А почему тебя это так удивляет?
- Тебе, я вижу, понравилась "экзотика" - он нехорошо прищуривается, - Или ты оказался любителем "нестандартов" и "клубнички"? 
- Ты сейчас что-то конкретное имел в виду, или просто вспомнил случайно задержавшиеся в памяти "красивые" слова?
Она чувствует, как кровь приливает к лицу. «Экзотика»!  Как он, ее покровитель, смеет так говорить о ней? Как он может зная, что ей пришлось пережить? Он просто… подонок.
- Это он себя имел в виду, - ее глаза суживаются, -  с обычными женщинами у тебя ничего не получалось, не так ли? Они все сбегали от тебя при первой возможности. Ты же не знаешь, как дарить женщине удовольствие – думаешь только о своем собственном. Вот и пришлось искать кого… «поэкзотичнее»…. чтобы не заботиться о таком пустяке…
- Ну тебе-то грех жаловаться – как ты изгибалась и стонала от наслаждения со мной в постели…
- У тебя всегда было раздутое самомнение. Я стонала от отвращения…
Его лицо меняет цвет, он подбирается. Ну ты подумай! Он почти укрепляется в своих подозрениях. Но чтобы быть полностью уверенным....
- Ах вот как? Ну так это можно проверить…  Тебе ведь нравятся…  сильные манеры…всегда нравились…
Мия - его женщина...Его собственность...Его создание... Он всегда знал как ей угодить. Он медленно подходит к ней, поднимает ее голову за подбородок, властно целует в мягкие податливые губы, обнимает за плечи. Она всегда сводила его с ума - ее кожа, ее шрамы, ее запах, ее медные густые пряди - все. И она принадлежит ему.  Он почти сдирает с нее платье. Его рука спускается ниже, ложится поверх груди, начинает ее ласкать, вторая спускается вдоль ее спины. Он сильнее прижимает ее к себе – такую хрупкую и податливую. Его дыхание учащается, теплая волна желания проносится по телу. Хочется взять ее прямо здесь, в этой камере. Почему бы и нет... Правда тут еще этот гаденыш - позвать охрану? К дьяволу. Пусть...пусть смотрит...Он увлекает Мию к столу, надавливает на плечи, заставляет лечь на спину...
Микеле смотрит на них со смешанными чувствами удивления, отвращения и ярости. Это они тут мастер-класс что ли показывать будут? Как надо "развлекаться" и дарить "удовольствия"? Кажется, ей не очень нравится. Хотя бывают женщины, которые получают удовольствие от насилия. Он мысленно пожимиет плечами - похоже, она явно из их числа. Какого черта ей надо от него? То развлекаться, то играть жертву, то еще что-то...? Он нахмурился.
- Нет! - она пытается вывернутся, крутит головой... Ощущает его поцелуи на губах, щеках, на шее - горячие и липкие. Нет! Миг - она снова видит себя в парке, чувствует похотливые руки, которые шарят по всему телу, шершавая деревянная поверхность царапает кожу на спине. Взмах ресниц - парк исчез, она снова в подвале. Стол. Его тяжелое тело придавливает  ее, сильные руки  как в стальных тисках держат запястья, влажные язык ласкает сосок.  Она слышит его прерывистое дыхание, и в ней поднимается волна отвращения.
Что-то не так. Пусть это и спектакль, пусть они играют, но он не может спокойно смотреть на насилие. Какое бы оно ни было. Это просто отвратительно. Он чувствует поднимающуюся волну злости и сжимает пальцы в кулак. Это нужно прекратить.
-  Нет! - кричит снова.  Ярость придает силы. Она удваивает усилия и чувствует, что он ослабил хватку. Что есть силы отталкивает его от себя, вскакивает, отступает на несколько шагов.
- Что так…у тебя изменились вкусы? Это после общения с этим, что ли?- он кивает в сторону пленника
Боже - он ведь остался здесь... Микеле...И видел...Она не в силах поднять на него взгляд.  Стыд захлестывает ее от осознания того, что он стал невольным свидетелем попытки насилия над ней...
Он подходит к ней, угрожающе нависая на ней.
- Ты не ответила – Мои поцелуи стали тебе неприятны? Ласки
этого....музыканта...понравились тебе больше? Он был более…нежен, более страстен? Ты сказала ему где тебе больше нравится, чтобы тебя целовали? Или он определил это сам? Может быть мне показать ему твои самые чувствительные зоны  – поделиться опытом, так сказать?
- Прекрати! – ей хотелось закрыть уши руками. - Он здесь ни при чем...Твоя ревность…не имеет смысла. Он не дотрагивался до меня.  Он.. он не стал пользоваться… моею слабостью…Хотя и мог бы…
-  Ах вот как? Оказалась не в его вкусе? Или ему  все-таки не пришлись по душе твои шрамы? Ну конечно… кто может желать тебя…такую…
Он был жесток – всегда и со всеми. Она знала это – но никогда его жестокость не оборачивалась против нее самой. Хочется ужалить его, уязвить как можно больнее. Ответить жестокостью на жестокость – как он учил ее. Но слова не находились. Но он прав – кто может счесть ее тело привлекательным…
Уязвленная гордость смешиваются в нем с яростью. Как она смеет...после всего, что он для нее сделал... после того, как вытащил ее из грязи! Потаскушка! Как смеет унижать его ...да еще и перед этим...Значит теперь он стал ей неприятен!  Вот как! Рука невольно сжимается в кулак. Ну он с такими знает как обращаться.  Несколько ударов быстро приведут ее в чувство... Чтобы не забывалась....Хотя... Сначала можно унизить ее в ответ....
- А…музыкант, чего ж ты молчишь? Знаешь, почему она похищает и покупает мужчин – потому что никто не хочет быть с ней по доброй воле. Вот ей и приходится…принуждать… - он издал несколько смешков. – Хочешь ее? Забирай. Пользуйся.
Микеле чувствует волну ненависти к этому ублюдку, поднимающуюся в душе и топящую его с головой. Насилие отвратительно в любом виде, он об этом знал, он сталкивался с ним, а за эти два дня еще раз убедился в этой истине. Но насилие над женщиной? Унижение? Он смотрит на мужчину, в глазах полыхает ярость. Он не думает о последствиях для себя - полыхающая ненависть сметает все доводы разума.
- Ты считаешь себя сильным, не так ли? Ты так доволен собой, тебя просто раздувает от гордости за собственное великолепие. На самом деле, ты жалкий, трусливый сукин сын. Насильник, самое низкое и отвратительное создание из всего отребья, которое только можно найти. Ты самоутверждаешься только за счет слабых, тех, кто не может дать тебе отпор. Ты заставил поверить красивую, умную женщину, что она не интересует мужчин, ты внушил ей отвращение ко всем, ты вообразил себя ее хозяином. А кто ты? Ничтожество. Жалкое подобие мужчины. Если она захочет быть со мной, она сама решит, без тебя и твоего позволения. И без принуждения и насилия.
- Так много слов, так много патетики, чтобы просто сказать «нет». Ну конечно…ты же вежливый и благородный… и воспитанный…Никогда не обидишь даму…Даже если она этого более чем заслуживает…
Он разворачивается к ней. В его глазах поблескивает ярость, жестокость и презрение.
- Видишь, Мия, я оказался прав....Твой поэт, видимо, тоже предпочитает... обычных женщин, только стесняется признаться... Кому ты нужна...такая. Хотя...есть пара кандидатов...Хочешь попробовать?
Мужчина смотрит на нее еще пару секунд. Он, возможно, пожалеет о своем решении, но сейчас… Ей…нужен хороший урок…. Встряска….Сначала ей – а уж потом дело дойдет и до этого…гаденыша… Она не хочет больше принадлежать ему, отвергает его ласки…Она смеет унижать его....
Два шага – он распахивает дверь, подзывает охрану, кивает в сторону сжавшейся женщины.
- Вы же, парни, не столько притязательны, верно? - те удивленно переглянулись и неуверенно кивнули...- Ну так можете...попользоваться. - Возьмите ее - она ваша. Резвитесь - но не калечьте слишком сильно. Пусть останется в живых…
И видя их замешательство добавил  - Ну что встали… Вам даже не придется ее раздевать...
Расширенными от ужаса глазами Мия смотрела на приближение двух дюжих парней. Шаг назад…Еще шаг... Она уперлась спиной в стену...Ее давние кошмары начали оживать наяву...
- Нет, - шептали беззвучно ее губы.
Рука одного из охранников сомкнулась на ее предплечье, другой провел по ее фигуре похотливым взглядом...
Микеле смотрит на них расширившимися глазами. Это какое-то безумие. Пусть они играют. Пусть посмеются над ним, но это нужно прекратить! Он не станет ни участвовать в этом ужасе, ни спокойно смотреть на это.
Когда охранники подошли к ней, он не выдержал. Откуда только силы взялись? Метнулся к тому, что схватил ее за руку, пальцы вцепились в волосы и дернули голову охранника назад. Тот непроизвольно вскинул руки, отпуская жертву и теряя равновесие. Он быстро и резко толкнул его на другого, отбрасывая от нее, затем обернулся, заслоняя ее. Глаза метались от одного мужчины к другому, он слабее каждого из них, он снова проиграет, но он сделает все... что сможет. Может быть, даже больше.
- Микеле, нет…- она не успевает закончить фразу.
Растерявшиеся в первый момент охранники быстро берут себя в руки. Один подскакивает к нему, хватает его за запястье правой руки, давит на предплечье, заводя руку за спину и заставляя согнутся, второй из всех сил ударяет его в живот. Слишком быстро – он не успевает среагировать, падает на колени, сгибаясь и хватая ртом воздух. Снова боль – он не знает, где сильнее – в растянутом недавно предплечье или в животе. Наконец ему удается сделать вдох.  Огненные всполохи боли еще несколько секунд полыхают перед глазами, прежде чем к нему возвращается ясность мысли… Он всегда как только мог избегал драк, но если заставляют защищаться… Короткий взгляд исподлобья – оценить ситуацию. Выброс адреналина придает силы. Он сгибает колено, отталкивается и не распрямляясь полностью бьет ближайшего охранника головой в живот, и в тот же момент добавляет ему удар кулаком в челюсть. Тот сгибается и не удержавшись, делает несколько шагов назад. Собственный удар больно отдается в запястье. К черту! Рука ноет и почти отказывается повиноваться.  Микеле пытается развернуться навстречу второму охраннику и нанести удар, но не успевает – тот оказывается проворнее. Мир взрывается мириадами ярких вспышек, на секунду он теряет связь с реальностью – и тут же получает еще несколько ударов в живот и под ребра. Подоспевший второй охранник в ярости бьет его сложенными руками в основание шеи, заставляя снова упасть. Удары теперь сыпятся один за другим, без перерыва - он уже не пытается подняться. Инстинктивно напрягает мускулы, сжимается и закрывает голову локтями.   Сквозь пелену слышит два голоса  - два крика, сливающихся в один…
- Оставьте его! – женский, полный слез и муки
- Хватит! – и мужской, холодный и властный.
Охранники нехотя прекращают избиения и, тяжело дыша, отступают от жертвы.
Она опрометью бросается к лежащему на полу пленнику. Они же убили его! Боже, ну зачем! Зачем он вмешался! Руки дрожат – она пытается повернуть его лицо, чтобы понять, в каком он состоянии.
Очередная неудавшаяся попытка, но он не жалеет -  он не смог бы просто смотреть на происходящее. Кажется, он еще может дышать и двигаться. Ничего особо страшного не произошло. Болят руки, но это уже входит в привычку, спина - кажется порезы снова стало саднить, на ребрах и животе будут синяки, это не страшно. Микеле садится, встречается с ней взглядом на несколько секунд.  В ее васильковых глазах -  боль и отчаяние. Что же ты делаешь? Что мне делать? Он вздыхает и поднимается на ноги, переводя взгляд на мужчину, стоящего неподалеку.
- Значит решил разыграть из себя героя? Пожалел ее? Какое благородство…Ну тогда…Может быть ты захочешь занять ее место?   - саркастическая улыбка кривит его губы. – Этим бравым парням в конечном счете все равно с кем развлекаться…Так даже пикантнее…
Господи...Этого он точно не переживет.
- Пикантнее для кого?
- Для тех кто развлекается…Ну и для жертвы…иногда… Ребята – он в вашем распоряжении…
Один из охранников ухмыляется и делает шаг в его направлении.
Он смотрит на него и надеется только на одно, что никто не заметит ужаса в его глазах, который в данный момент просто захлестывает с головой.
- Дорогой, ты такой нетерпеливый, - тянет он лениво. Потом переводит взгляд на "хозяина". - Абсолютно никакой фантазии, ноль воображения и туго с мыслительным процессом, неудивительно, что ты потерял ее, она еще долго продержалась. Умеешь только бить и насиловать - небогатый набор.
Мысли мечутся. Нет, этого садиста ни черта не проймет, разговаривая с ним, он просто тянет время. Что же делать-то? Да к черту! Если хоть кто-то попытается приблизиться, я откушу у них все выпирающие части тела, включая руки. Я не сдамся никогда, им легче будет забить его, чем принудить к чему-либо.
Мужчина дает охранникам знак подождать.
- Ну так у тебя с фантазией все в порядке, артист. Может сам предложишь нам развлечение?
- С радостью. Визит в дом умалишенных для тебя, с персональной экскурсией по отделению буйно-помешанных, для двух твоих прислужников - развивающие игры для детей 3 лет и посещение кондитерского магазина. Как тебе такой вариант? Представим себе дружную любящую семью. Надо развивать твое воображение. 
- Я даже могу принять твои предложения во внимание. Но это все далеко и требует времени для воплощения. Я сам могу предложить тебе выбор - плеть, дыба, нож... Есть развлечения и поизощреннее... -  мы ребята простые, высоким материям не обученные...Или все-таки предпочтешь остаться наедине с ними?
Ее наставник ("подонок!") занят разговором, охрана повернута к ней спиной и сосредоточена на пленнике в ожидании приказов. О ней, похоже, все забыли на время... Одним быстрым движением она натягивает на себя платье. Потом бросает взгляд на открытую дверь,  делает шаг вдоль стены, не сводя напряженного взгляда с фигуры мужчины.  "Держись...Тебе нужно выиграть для меня всего несколько минут. Отвлеки их внимание..." Еще шаг, еще...замирает...снова шаг.
Краем глаза Микеле видит, что она делает шаг, потом еще один. Уходи. Черт с тобой. Уходи отсюда. Быстрее.
- Плеть и нож уже были в нашей развлекательной программе. Дыба? Абсолютно не подходит, как развивающий воображение инструмент. Так же, как и твои охранники. Хотя... Может быть, подумать над твоим предложением? Представляешь, чему бы я мог их научить? Впрочем,  у кого я спрашиваю, ты даже таблицу умножения представить не можешь...
- Значит, предпочитаешь развлечься с ребятами...Правильно - надо же испытать новые ощущения... - кривит губы мужчина в сатанинской усмешке и кивает охране...
- Я не говорил о своих предпочтениях, но у тебя так и не развились воображение и мозги за последние минуты...
Он внутренне подбирается. Ну что же. Вот это, действительно, конец. Этот бой он не проиграет, он заставит их забить его, но не сдастся.

Он уворачивается от одного из охранников, коротко толкая его под проскользнувшую мимо руку, заставляя потерять равновесие и сделать несколько шагов в сторону. Почти одновременно он подскакивает к другому верзиле, перехватывая его движение навстречу. Хватает его за плечи и со всей силы своей ненависти бьет в пах, тянет ослепшего от боли охранника вниз, удар коленом по переносице. Он разворачивается и толкает его к первому подонку, заставляя их столкнуться и упасть на пол. Он стоит, прижавшись спиной к стене, тяжело дыша и быстро перемещая взгляд от поднимающихся охранников к мужчине, мрачно смотрящего на него.
Начавшаяся драка наконец дала ей те несколько драгоценных секунд. Миг - она выскакивает за дверь, бежит по коридору. Пост охраны - в скрытой нише то, что ей нужно - пистолет. Она набирает код, который случайно подсмотрела однажды и сохранила в памяти на тот, самый крайний случай.  Хватает оружие, которое оказывается неожиданно тяжелым. Она никогда ни в кого не стреляла - не беда - ей хватит силы воли убить любого, кто попытается ей помешать. Жизнь за жизнь. "Боже, сделай так, чтобы он был заряжен!". Она бросается назад.
Мужчина неожиданно плавно перемещается вправо, прищуривается, оценивая ситуацию. Гаденыш на грани отчаяния и бешенства - он знает, что эта смесь приправленная ощущением, что уже нечего терять, удваивают силы. Но он в два раза сильнее его и гораздо выше - но что немаловажно, опытнее. Еще секунда для расчета, чтобы правильно предугадать действия...
- Я бы не стала этого делать - раздается в тишине женский голос.
Четыре пары глаз как по команде перемещаются к дверному проему.
Мия стоит, широко расставив ноги и держа тяжелый пистолет двумя руками. Она понимает, что даже с оружием у нее немного шансов на то, чтобы вытащить его отсюда. Но это все- действительно все - что она может для него сделать. Последний шанс.
- Отойдите от него! - она старается, чтобы голос звучал как можно тверже.Откуда-то из глубин памяти всплывает  "пистолеты всегда стоят на предохранителе" . Откуда она это знает? Неважно. Главное - найти его. Одним пальцем незаметно старается нащупать этот проклятый предохранитель. Отводить взгляд нельзя - им достаточно одного мига чтобы  на нее набросится...
Охрана замерла в нерешительности. Мужчина делает шак по направлению к ней.
- Не двигайся! - тут же приказывает она.
- Ты что, всерьез думаешь, что сможешь меня этим остановить? - спрашивает мужчина. В уме роятся десятки вариантов. Отвлечь ее внимание, набросится, дать знак охране держать этого...
- Я не знаю, смогу ли...Но я попытаюсь - "слава богу! Вот он" - она снимает пистолет с предохранителя. - С такого расстояния я смогу попасть.
"Куда целится?  В голову надежней, но больше шансов промахнутся. Лучше целится в живот - это его не убьет, но сможет остановить. Да - будет отдача, надо приготовиться. Если охрана шевельнется -  убью каждого. Но он должен отойти". Она сама удивляется холодности и расчетливости ее мыслей. 
Микеле смотрит на оружие в ее руках, мысли путаются, пелена ярости и желания драться до конца медленно падает. Он не знает, что ему делать. Она пришла за ним? Она... вернулась? Поверить? В последний раз? Этот раз - последний, других вариантов нет. Поверить? Получить надежду? Сколько раз уже он умирал в этом подвале, падал, поднимался и яростно цеплялся за жизнь. Сколько раз? Ему нечего терять. Даже если это очередной трюк, ему нечего терять. Быстрее. В памяти всплывают фразы из дурацких фильмов про полицейских, что нельзя находиться на линии огня. Да весь этот подвал - одна сплошная линия огня. Надо как-то подойти к ней. Он быстро обходит мужчину со спины и одним прыжком преодолевает расстояние до двери. Он почти выбегает в коридор и оборачивается, остановившись у нее за спиной.
- Уходи...по коридору, потом поворот направо, снова по коридору. В конце лестница. Поднимайся до самого верха. Там - выход. Возьми любою машину - ключи как правило висят над стеклом...Проселочная дорога выведет тебя на автостраду...
Она говорит это быстро, едва не глотая слова, он должен запомнить - это несложно. 
Микеле делает шаг по коридору, не отрывая от нее взгляда.
- А ты?
- Уходи! - "если бы она могла сама вытолкать!" - но нужно держать взгляд на троих подонках, - Немедленно! Обо мне - забудь...если сможешь, - добавляет она чуть тише.
Он стоит на месте, не двигаясь. Он не может... Потом он вспоминает ее слова. Машина? Машина?! Он наклоняется к ней и шепчет едва слышно.
- Я не умею водить.
"Боже ну почему все так нескладно!" - ей хочется выругаться. Мысли начинают скакать в безумном темпе..
В ту же секунду мужчина решается. Делает шаг ...и тишину подвала разрывает грохот выстрела. Она инстинктивно подается назад. Чувствует как руки начинают неметь. В подвале стоит легкая пелена и чувствуется запах пороха.  В самую последнюю секунду она успевает опустить пистолет - пуля чиркает у самых его ног. Мужчина снова замирает.
- Следующая будет точнее - обещает она и изо всех сил сжимает оружие. Руки уже начинают подрагивать от тяжести и от напряжения.
- Уходи пешком...До автострады не так далеко...Но прежде чем уйдешь - закрой дверь с внешней стороны. Код - 3 2 5 и зеленая кнопка подтверждения.
Хочется повернуться, взглянуть на него в последний раз, но это значит погубить их обоих. Ну что же он медлит.....
- Убирайся! - почти кричит она.
- Даже не подумаю, - яростно шепчет он. - Вовсе не собираюсь шляться по лесу, оставив тебя наедине с тремя ублюдками, пусть даже у тебя пистолет. Эта дверь ведь тоже закрывается? Скажи мне код.
Перепираться бессмысленно. Времени нет. Больше нет. Мужчина уже дает тайный знак охранникам. Видит Бог - она попыталась его спасти.... Сейчас они умрут.... Оба... Может ей удасться взять кого-нибудь из тех троих с собой...Умирать не страшно когда больше не осталось ничего - только горько, что так и не смогла вывести его отсюда...
Руки немеют...Она больше не может держать тяжелое оружие...
- 4715 - отвечает ему на выдохе...
Все происходит одновременно.
Микеле быстро делает шаг к двери, набирает код и бьет по кнопке, дверь с тихим шорохом закрывается. В последнюю секунду он успевает дернуть ее к себе - именно в  тот самый момент когда мужчина решается на финальный бросок. Раздавшийся выстрел и приглушенный вскрик они слышат уже за закрытой дверью.  Микеле прислоняется лбом к стене и выдыхает. Надолго ли это их остановит? Эта же дверь открывается и с другой стороны каким-то образом? Нельзя останавливаться ни на минуту. Он оборачивается к ней. Она смотрит на закрытую дверь остановившимся взглядом. Ладно, надо выбираться отсюда. Он забирает из ее дрожащих рук оружие и заглядывает ей в глаза.
- Нам, наверное, лучше поторопиться. Ты умеешь водить? Пойдем, очень хочется покинуть это место. Быстрее.
Она еще секунду смотрит на него...
- Если ты выстрелишь в панель, они не смогут открыть дверь со внутренней стороны. Никогда... И...я не знаю, смогут ли вообще когда-нибудь выйти оттуда...
- В каком смысле? Если я выстрелю, я их замурую на века что ли?
Они слышат за дверью возню...
- Я не знаю...Знаю только что эта дверь делалась с расчетом, чтобы выдержать военную атаку. Это ведь модернизированный военный заброшенный бункер...Я на знаю, можно ли ее будет открыть....потом...Я ничего не понимаю в этом...- они теряют драгоценные секунды... - Оставь, бежим отсюда...
- Черт с ними.
Он хватает ее за руку и бежит по коридору. В конце поворот направо, снова коридор, лестница, как она и говорила. Кажется, что за спиной слышатся шаги. Нет времени обернутся, нет времени понять, если ли погоня. Скорее - первый пролет пройден, в конце второго она спотыкается, больно ударяется коленкой о край ступеньки,  он сильнее сжимает руку, не давая упасть. За спиной теперь уже явно слышатся шаги. Ей не хватает дыхания, и он тоже дышит тяжело и прерывисто. Последний рывок. Последний пролет. Ноги перепрыгивают через ступеньки уже на автомате. Откуда у него столько сил? У нее уже почти не осталось - он тянет ее вверх. Скорее. Вот и спасительная дверь. Выход. Через пролет уже виднеются плечи преследующего их мужчины и одного из охранников.
- Код, - кричит он оказавшись перед закрытой дверью
Нет времени говорить. Она слегка отталкивает его, сама набирает цифры, пальцы дрожат... надо набрать точно. Ошибка будет стоить им обоим жизни. Вот. Дрерь распахивается. Они вдыхают свежий аромат весеннего леса. Она оборачивается... Он здесь..Успел  - ему осталось две ступеньки. Краем глаза видит, как Микеле рядом с ней поднимает пистолет. Уже на автомате жмет красную кнопку тревоги - последнее, что она видит - это глаза мужчины, полные безумной ярости. Дверь с глухим стуком захлопывается.
- Теперь стреляй в панель. - выдыхает она и делает шаг в сторону.
У этих уродов теперь есть простор для маневра, а не просто камера метр на метр. Всегда можно вызвать бригаду строителей и вызволить их оттуда. Пусть посидят чуть-чуть. Разовьют воображение. Он не хочет рисковать. Больше не хочет.
Черт его знает, как надо правильно пользоваться пистолетом, он надеется, что не придется расстрелять всю обойму, пытаясь попасть по панели. Он отходит от двери и нажимает на курок. Звук выстрела эхом разносится по пустому лесу. Ну надо же, попал. Оборачивается к ней.
- Так ты умеешь водить машину?
Она пытается восстановить дыхание, молча кивает
- Идем.
Ключи от ее небольшого джипа остались внизу. Придется взять Land Rover ее ...бывшего...покровителя. Она морщится про себя - никогда не любила огромные машины. Все равно - главное, чтобы ключи были на месте. Садится за руль, осматривается, шарит рукой в свободном пространстве возле рычага управления. Вот они - ей едва удается сдержать вздох облегчения. Они нашлись. Мотор заводится с полуоборота. Она подвигает вперед сидение, отжимает сцепление, кидает быстрый  взгляд на сидящего рядом Микеле.
- Пристегнись  - предстоит минут двадцать ехать по лесу. Дорогу я знаю - кочка на кочке...
Они начинают свое первое и единственное совместное путешествие. Дороги как таковой нет - есть лишь две едва заметных колеи в траве среди деревьев. Мотор урчит, хочется вдавить газ, но она заставляет себя вести машину медленно - и все равно краем глаза замечает, как он переодически морщится и пытается снова закусить губу, когда изрезанная спина то и дело соприкасается с сидением.
Она целиком сосредоточена на том, чтобы не ошибиться дорогой. Он выстрели в панель управления входной дверью, но она не в силах отделаться от ощущения, что за ними может быть погоня. То и дело бросает напряженные взгляды в зеркало заднего вида, опасаясь увидеть свет фар следующей за ними машины. Но всякий раз в зеркале отражаются только коричневые и серые стволы деревьев. Колесо неожиданно попадает в глубокую выбоину, машина подпрыгивает, она слышит его  невольный приглушенный вскрик.
- Прости, - шепчет механически.
Где же конец этого проклятого леса?  Она смотрит на встроенные электронные часы – они едут уже двадцать минут. Уже должна показаться асфальтированная дорога. Еще немного – и они будут почти спасены. Кочка…еще одна…слышится треск попавшей под колеса ветки…мотор урчит…выбоина. Она слегка поворачивает руль, и тут же крутит его в другую сторону. Кажется, что машина не хочет признавать ее за хозяйку – нехотя поворачивается, едва проехав по самому колдобины. «Потерпи…еще немного», - шлет своему спутнику мысленный призыв. Просвет. Стволы, наконец, расступаются. Боже…спасибо тебе! Они выехали. Впереди темнее асфальт пригородной трассы. Она плавно нажимает на тормоз, проверяет нет ли встречных машин, давит на газ. Тут же встречается указатель ограничения скорости – 70 км в час. Она чертыхается про себя и заставляет сползти стрелку на спидометре до требуемой отметки – у нее даже нет с собой прав – все осталось в том проклятом бункере.
Дорога в этот час почти пустынна. Она бросает последний взгляд в зеркало заднего вида – никого. Неужели выбрались? Делает глубокий вздох – хочется расслабится, закрыть глаза и послать мысленную глубокую благодарность всем светлым силам, что уберегли их и помогли сбежать. Нет, надо следить за дорогой. Она лишь позволяет себе сесть чуть удобнее, поправляет ремень безопасности, слегка ослабляет пальцы, вцепившиеся в руль. Повисшую в салоне тишину нарушает только успокаивающее урчание мотора. Она бросает на своего спутника короткий взгляд – он сидит, слегка отвернувшись, откинувшись на спинку сидения, прикрыв глаза. Дремлет? Нет, не похоже…Отдыхает. Думает. О ней? О том, что ему пришлось пережить? Хочется проникнуть за его отрешенность, узнать, какие мысли скрываются за этим погруженным в себя взглядом. Ее сердце сжимается  - какой у него осунувшийся и усталый вид – щеки слегка ввалились, скулы стали острее, губы потрескались, прядки волос в беспорядке падают на лоб. Ее вина. Во всем… Только ее. Он прав – это был ее выбор. И ей нет оправданий. И нет прощения. Единственное оставшееся утешение – она все же смогла вырвать его из этого подвала. Он жив – и это самое главное. Он будет продолжать жить – напишет новые песни, сочинит поэмы, нарисует картины. Он будет продолжать дышать. И может быть…снова сможет улыбаться. Однажды. Безумно хочется дотронутся до его бессильно лежащей на колени руки, сжать его пальцы, погладить по заросшей небритой щеке, сказать, что все позади. Она не смеет.  И никогда больше не посмеет. Никогда.     
Он ощущает пустоту. Больше ничего не осталось. Слишком большое напряжение всех чувств пришлось пережить - страх, ненависть, ужас, отчаяние, сожаление, ярость.. и сострадание. Неужели он вырвался оттуда? Из этого страшного, проклятого места. Неужели он еще жив? Сколько раз он подходил к черте, сколько раз он умирал в этом подвале, сколько раз хотелось сдаться, сколько...Теперь все это казалось страшным сном, кошмаром. А может быть он и сейчас спит? Только боль в спине возвращала его в реальность. Нет, он заплатил сполна, он на свободе. Сможет ли он когда-нибудь забыть все, что произошло с ним? Наверное, нет. Но это даже хорошо. Надо помнить, что все, что кажется тебе важным сейчас - успех, деньги, известность, все может исчезнуть в один момент по чьей-то прихоти, и ты останешься один на один с самим собой, сможешь ли ты сохранить веру в себя, не опустить голову. В этот раз он не поступился ничем из того, что было для него дорого. А если вдруг такое еще раз произойдет? Он сможет посмотреть в глаза своей совести? Значит, нужно помнить. Сможет ли он верить людям, верить в людей после случившегося? Да, ведь та, по чьей прихоти он оказался там, сама же и спасла его, пройдя последний круг ада вместе с ним. Он смотрит на женщину, сидящую рядом, - бледное лицо, тонкие пальцы, судорожно сжимающие руль. Она тоже заплатила сполна, разрушила свою жизнь. Принесла в жертву все. Что теперь будет с ними? Идти в полицию? А как тогда скрыть ее участие во всем этом? Не ходить? И всю жизнь ждать, что этот садист найдет их и убьет? Он вспомнил горящие ненавистью глаза мужчины, перед тем, как захлопнулась дверь бункера. Что же делать? Мысли путались, уставшее тело шептало "брось, не думай ни о чем". Нельзя. Он не может больше избегать решений, он должен найти выход. Теперь от него зависела ее жизнь. Он понимал, почему она поступила так, как поступила, он сочувствовал ей, он... простил ее, но он никогда не сможет забыть. Не сможет забыть ее голос, обвиняющий его в снобизме и малодушии, ее глаза, с наслаждением наблюдающие за его муками, ее руки... его спина. Он не сможет забыть. Но никогда, никогда не сможет бросить ее совсем одну. Это все равно, что почти убить ее, поступить так же, как тот, кто оставил такие страшные шрамы в ее душе и на ее теле. Она принесла достаточно жертв. Что же делать? Они выбрались на шоссе. Времени мало. Надо найти решение. Может быть дать ей время скрыться? У нее достаточно средств, она может снять их со счетов, уехать, а когда он убедится, что она вне досягаемости полиции, он заявит о произошедшем. И заставить ее жить в постоянном страхе? Нет. Нет. Что же делать?
Молчание становится почти невыносим. Она проглатывает ком, стоящий в горле. Так много хочется сказать, объяснить, молить его о прощении если такое вообще возможно, рассказать о том, что пережила много лет назад, и о том, что переживала каждый день. Еще есть время – совсем немного, но есть. Она бы успела….Она снова смотрит на него украдкой – и с невероятной отчетливостью понимает, что нет таких слов, которые могли бы помочь ей сейчас. Нет такого магического заклинания, которое стерло бы все то, что с ними произошло. Значит, решение принято. 
- Сначала к врачу или сначала в полицию? – и сама удивляется, насколько отрешенно и безжизненно звучит ее голос.
Он поворачивает к ней голову.
- Это почти одно и то же. Поэтому сначала надо решить, что нам делать. Я не очень хорошо соображаю сейчас. Помоги мне. Ты же давно... общалась с ним. У тебя есть что-то на него? Что можно передать в полицию, не привлекая... тебя?
Она бросает на него быстрый взгляд и снова концентрируется на дороге.
- Ты прав - первым делом - полиция, хотя я предпочла бы cначала отвезти тебя к врачу, - и помолчав несколько секунд тихо добавляет, - Ты уже спас меня, и больше в этом нет смысла.
Он вздыхает. Ну как же все это сложно, а она не хочет даже попытаться помочь ему.
- О чем ты?
-  Ты помог уничтожить монстра, в которого я начала превращаться, защитил от ярости того...подонка. Спас меня дважды, хотя у тебя была сотня причин не делать этого. Теперь хочешь спасти еще раз...Зачем?
- Чтобы ты всегда оставалась собой, чтобы тот подонок никогда не смог бы приблизиться к тебе, и вообще, ни к кому, чтобы я не чувствовал себя подонком, бросив тебя одну. Этого мало?
Она на секунду ловит его взгляд. Ну зачем... зачем это благородство сейчас? Зачем эта новая пытка....Ну почему он не хочет просто предоставить ее ее судьбе?
- Это слишком много... Я отвезу тебя в полицию - и ты расскажешь им все так, как есть.  Это будет...правильно. Твой рассказ - и вид того бункера - какой еще лучший способ посадить его?
  - А что будет с тобой?
Сказать правду? Он скорее всего попытается остановить ее...Нет. Будет лучше если он ничего не будет знать о ее решении. Еще полчаса - и их дороги разойдутся...
Она пожимает плечами.
- Кто может наверняка знать свое будущее?
- А если я хочу наверняка знать твое будущее? Если от этого зависит и мое будущее? Ты думаешь, это будет так просто - жить, зная, что я просто прошел мимо, выбросил, как...
Он чувствует, что никак не может подобрать те самые, правильные слова, как будто играет спектакль, а ведь он не играл. Кажется, что она что-то решила про себя, только он никак не может понять, что именно. Он слишком устал. Выход только один.
- Тогда ты не оставляешь мне выбора. Я не пойду в полицию. Вызову анонимно полицейских, пожарных, не знаю, кого еще, в тот бункер, и буду ждать, когда этот садист найдет меня снова.
Он снова отворачивается к окну.
Она неожиданно тихо смеется.
- Ты быстро научился искусству шантажа, - потом снова становится серьезной - Прости, это была глупая шутка... Благородство возведенное в высшую степень...И совесть, которую надо успокоить...Все правильно...
Она снова почувствовала, как у нее сжимается сердце. Слеза показалась в уголке глаза, быстро стекла по щеке, она незаметным жестом успевает смахнуть ее с подбородка.
- Ты будешь просто жить - писать музыку, рисовать картины, давать концерты, подписывать автографы, улыбаться в телекамеру... И будешь спокоен, потому что будешь знать, что тот садист никогда не сможет до тебя добраться. Я тебе обещаю.   
Он хмурится, глядя на нее.
- Останови машину. Пожалуйста.
Она бросает на него короткий полный тревоги взгляд.
- Тебе...плохо?
- Да. Прошу тебя.
Он отстегивает ремень и упирается руками в приборную доску.
У нее все сжимается внутри... Если ему станет плохо - у нее нет с собой даже сотового, чтобы вызвать скорую. И ни одного лекарства...Хотя, в машине где-то должна быть аптечка...Проклятье! Они уже выехали на автостраду - где-то должно быть специально отведенное место...Она давит на газ  - верный штраф. Плевать!
- Потерпи...еще минуту...Я не могу остановиться просто так...Впереди указатель с островком безопасности...Сейчас.
Она включает сигнал поворота, сбрасывает скорость и сворачивает на специально отведенное для стоянки место. Отстегивает ремень безопасности и разворачивается к нему.
- Что с тобой? Хочешь выйти? Я помогу?
Так. А вот сейчас надо действовать очень быстро. Он собирается с последними силами и быстро наклоняется к ней, выдергивая ключи из зажигания.
- Прости, что я так поступил. Прости. Мне пришлось. А теперь давай спокойно подумаем, что нам делать дальше. Я вижу, что ты что-то решила. Что?
Она изо всех сил сжимает руль и отворачивается. Хочется ответить ему что-нибудь едкое и язвительное. Показать, что она тоже быстро учится у него этому искусству, но в последний момент  ей удается сдержаться.
- Не надо так больше делать..Я ведь думала, что ты.. что тебе...
Господи, но сколько же можно мучать ее...Хотя...Все верно...Она заслужила это - тысячи раз. Даже если он делает это не намеренно...
Она замолкает, откидывается на спинку сиденья и скрещивает руки на груди. Наклоняет голову, позволяя длинным прядям скрыть ее лицо.
- Ты хотел знать будущее. Я расскажу тебе. Еще полчаса езды - ты вернешься домой. Живым. Ты так хотел этого,  ты боролся за это, ты страдал, и смог выдержать. Ты не сможешь забыть, но время постепенно сотрет остроту воспоминаний. И это позволит тебе идти дальше. Я же сделаю так, что он будет у тебя - это будущее. 
Он внимательно смотрит на нее, он почти знает, что она решила и ему это не нравится. Он чувствует  безысходность.
- Как ты собираешься это сделать?
- Тебе не нужно этого знать...Достаточно того, что оно просто будет...Теперь отдай мне ключи.
- Нет. Неужели ты не понимаешь? Как вообще это возможно? Спокойно жить, зная, что кто-то принес в жертву все. Особенно, если этой жертвы можно было избежать. Зачем ты упрямишься? Ты красива, молода, умна, у тебя есть деньги, ты можешь освободиться от этого монстра и начать жить! Не поверю, что ты не сможешь его засадить... Даже не так. Придумывать ничего не надо. Я скажу, что это он меня похитил, он избивал, что, кстати, соответствует действительности, а ты, когда узнала об этом, помогла сбежать.
Он вопросительно смотрит на нее.
"Милый" - нежность топит ее. Хочется дотронутся рукой до его лица, провести пальцем вдоль его бровей, дотронутся губами до висков. "Любимый, родной. Ты прав. Ты всегда был прав - с самой первой минуты. Ну как же объяснить тебе, что ты разрушил защиту, убил во мне зарождающегося монстра, оживил душу. .. И эта душа ужаснулась тому, что было сделано... Ведь ты не был первой жертвой...Другие сдавались почти сразу...- ты смог выстоять...Но причиненное зло невозможно стереть простыми словами с просьбой о прощении"
- Хорошо...Пусть будет так. Мы скажем, что это сделал он... Придумаем причину...Его посадят и...все вернется на круги своя.. 
Ну зачем эти жертвы, зачем? Он чувствует, что не может убедить ее. Ладно. Он притащит ее в полицию и скажет, что тот садист удерживал и ее силой, что им нужна защита.
- Дай мне слово. Обещай, что не сделаешь ничего. Дай слово.
Слова - всего лишь звуки. Она может сказать "да" - и обмануть его. Еще раз...Ложь во спасение. Но он не заслуживает...быть обманутым ею снова...Но можно сказать полуправду...
- Обещаю...что ничего с ним не сделаю.
- Не с ним. Черт с ним совсем! Что ты ничего не сделаешь! ....Прошу тебя.
Боже, ну почему это так мучительно! Почему он такой упрямый! Ну что ему теперь до нее - ведь он жив, свободен, почти невридим. Может быть обидеть его? Заставить возненавидеть вновь? Раз решение принято - какая разница, что он подумает о ней...
- Ну какая тебе разница, скажи? Какая тебе в сущности разница что будет со мной? Моя жизнь принадлежит только мне, и мой выбор делать с ней, то захочу. Ты сказал мне сам там, в подвале.  Это был мой выбор...Он таким и останется... 
- Ты делаешь этот выбор из-за меня, для меня. Для меня есть разница. Я сейчас, черт возьми, выброшу эти ключи и пойду обратно! Если только это может тебя убедить жить! Я не хочу становиться убийцей. А если ты вернешься к нему или сядешь в тюрьму, или еще что-то, я им стану.
В появившейся на ее губах улыбке просвечивает грусть.
- Не надо угроз и не надо шантажа. Я делаю этот выбор ради себя самой.
Он молчит некоторое время, потом тихо спрашивает:
- Что ты хочешь?
Она разворачивается и смотрит на него...Ну как..как она может сказать ему правду? Говорят, что поэтам и музыкантам иногда дается дар читать в сердцах людей. Может быть он есть у тебя? Загляни в мое сердце, за пределы израненной оболочки, за пределы прошлого, за пределы того, что случилось. Я никогда не смогу тебе сказать - ни сейчас, ни когда-либо еще. Это нельзя облечь в звуки - произнесенные слова разрушают магию надежды.... Об этом можно только догадаться. Ты должен догадаться сам...Если захочешь...Если тебе действительно не безразлична моя жизнь...Если ты действительно смог понять...И принять...
Он ждет...Ждет ее ответа... Это слишком, я знаю, слишком требовать от тебя понимания...И прощения...Я знаю...Может быть я тоже не смогла бы...на твоем месте.
- Просто больше не быть... Отдай мне ключи.
Он молчит и смотрит на нее. Ну что ж, значит он так и не смог объяснить, не смог подобрать слова, не смог почувствовать. Он вздыхает.
- Я ничем не могу тебе помочь. Мне нечего предложить тебе. И не потому, что я ненавижу тебя или хочу отомстить тебе. Нет. Я...не держу зла на тебя, я давно простил тебя. В какой-то мере я даже понял тебя и твои поступки. Не могу сказать, что я их оправдываю, но я понимаю, чем они были продиктованы. Но я не смогу стать для тебя кем-то бОльшим, чем невольный товарищ по несчастью. Мне больно осознавать, что из-за меня ты не хочешь бороться, не хочешь жить. Я никогда до конца не смогу себе этого простить, хотя вроде бы моей вины и нет во всем этом. Но я также знаю, что не смогу забыть. Я всегда буду помнить, что это ты... Поэтому я не смогу стать для тебя... Даже другом, наверное, не смогу. Но я не могу спокойно сдать тебя в полицию или этому ублюдку, ты стала значить слишком...много для меня. Это твое решение, ты права. Принимай его сама. Но мне не нужны такие жертвы.
Он открывает дверцу и выходит из машины, оборачивается, аккуратно кладет на место пассажира ключи и захлопывает дверцу.  У него не хватит сил куда-то идти. Ну ничего. Возможно, проедет какая-то машина. Хотя кто возьмет его в попутчики, у него должно быть жалкий и отталкивающий вид. Наплевать. Значит, будет ползти по сто метров в час, когда-нибудь доберется до цивилизации. Он больше не будет участвовать в этих драмах. Больше нет сил. Больше ни на что не осталось сил. Он делает несколько шагов и садится на обочину....
Она смотрит на его  слегка сгорбленный силуэт. Подойти? Заставить вернутся? Умолять? Угрожать? Пообщать что останется жить? Все это выше ее сил...У нее тоже больше нет их... Это конец... Перекресток путей...Не там, в подвале, - здесь и сейчас. Она больше ничего не может сделать для него...И для себя...Жаль, что они попрощались так...нелепо. И что так и не смогла сказать ему самого главного  -  что любит его. Безумно и безнадежно. Конец…надо завести мотор…И уехать? Оставить его здесь? Бросить как сломанную игрушку? Она издает какой-то странный звук – нечто среднее между мычанием и воплем. Почти крик отчаяния от невозможности выбора… Сжимает руль изо всех сил …..и едва не подпрыгивает от неожиданности. Тишину салона разрывает звуки... Что за….? Ах да -  она случайно нажала кнопку включения радио на руле. Палец уже готов нажать «выкл» когда она замирает.

Tradita da una storia finita                         Ну вот все закончилось       
E di fronte a te l'ennesima salita.              И перед тобой в очередной раз встает подъем на вершину
Un po' ti senti sola,                                      И ты чувствуешь себя одинокой
Nessuno che ti possa ascoltare,                Нет никого кто бы мог услышать тебя
Che divida con te i tuoi guai.                    И кто разделил бы с тобой твои проблемы
Mai! tu non molare mai!                          Но ты не сдавайся…Никогда

Поет женский необычно сильный голос. Случайность? Или… игра судьбы, что сейчас, именно в этот момет она нажала на кнопку… Музыка…только основная мелодия и голос, который, казалось, поет сейчас только для нее… «Никогда»! Замирает эхо – и ее душа откликается. Звучит проигрыш, ритм – в ступают барабаны и песня уже полной волной льется из динамиков

Rimani come sei,                                                Оставайся такой, какая ты есть.
Insegui il tuo destino,                                       И следуй своему пути
Perché tutto il dolore che hai dentro            И тогда вся та боль, что ты несешь в своей душе,
Non potrà mai cancellare il tuo cammino   Не сможет сбить твой четкий шаг.

Она чувствует как в душе что-то сдвигается. Как будто открывается остававшаяся запертой до сих пор невидимая дверь. Эта песня…эти слова…Они словно были написаны для нее.
Ее невидящий взгляд скользит по деревьям, траве, кромке асфальта и упирается в сидящую неподалеку фигуру.
Она опускает стекло, включает побольше громкость.

E allora scoprirai                                            И тогда ты обнаружишь,
Che la storia di ogni nostro minuto            Что смысл каждой прожитой нами минуты
Appartiene soltanto a noi.                            Принадлежит только нам

Он с удивление поднимает на нее взгляд. Несколько минут, пока звучит песня, они оба сидят, не шелохнувшись, вслушиваясь в магические звуки.

È difficile capire                                                   сложно понять
Qual è la cosa giusta da fare                             Какой именно выбор самый правильный
Se ti batte nella testa un'emozione.                Если ты весь  охвачен одной только силой эмоций
L'orgoglio che ti piglia,                                        И гордость звенит в тебе
Le notti in cui il rimorso ti sveglia                     И ночью ты просыпаешься от чувства вины
Per la paura di sbagliare,                                    И от страха, что твой выбор ошибочен
Ma se ti ritroverai                                                Но если однажды ты обнаружишь,
Senza stelle da seguire                                       Что потерял ту звезду, которой всегда следовал
Tu non rinunciare mai                                         Никогда не отказывайся вновь искать ее.

Credi in te! Ascolta il tuo cuore!                        Верь в себя! И слушай свое сердце!
Fai quel che dice anche se fa soffrire.               Делай то, что оно подсказывает тебе,  даже если это
                                                                                причиняет тебе боль
Chiudi gli occhi e poi tu lasciati andare,          Закрой глаза и позволь себе улететь
Prova a volare oltre questo dolore.                  Далеко за пределы той боли, что внутри тебя
(Laura Pausini “Ascolta il tuo cuore”)

Сила искусства, сила музыки…Звуки которым не нужны переводчики, которые легко достигают самых сокровенных глубин сердца. Которые сопереживают, ведут, поддерживают, радуются и грустят вместе с каждым, кто слушает. Музыка и слова – волшебная смесь…порою единственная, способная пробиться туда, куда больше не могут пробиться доводы разума.
Песня заканчивается, она выключает звук, замирает на сидении. Прислушивается к себе…Нет, ничего не изменилось… Она по-прежнему одинока, и, наверное, навсегда такой останется. И та же безнадежность за плечом, и та же боль, и то же отчаяние…Но все-таки что-то промелькнуло как искорка в душе… Как падающая звезда на мгновение осветила бездну, в которую она собралась сделать шаг… Она снова смотрит на  Микеле… Ее гордый и упрямый ангел…Она никогда не сможет искупить свою перед ним, но…. теперь точно знает, что будет делать. Она не сможет предложить ему контракт – он конечно же сочтет это оскорблением. Но она сможет помочь ему. Втайне, исподтишка, так, чтобы  ни за что не ранить его гордость. У нее хватит на это влияния… И он никогда не узнает. Его талант конечно же будет блистать – ему надо дать только чуть-чуть поддержки. И ему нужен проводник среди подводных скал мира шоубизнеса….. Невидимый проводник.
Она выходит из машины, подходит к нему, садится рядом. Молчит, потом начинает говорить…
- Миранда Нокс  – она пришла ко мне в офис 4 года назад. Скромная угловатая девочка с потрясающим голосом и удивительным таланом….Никто не хотел верить в нее. Я предложила ей записать пробный диск….  Последние ее концерты месяц назад во дворце спорта в Париже прошли при полном зале и с неизменными аншлагами….Ее три альбома долгое время были на вершине продаж… – она немного молчит  неожиданно добавляет. -  Я подумала…что, пожалуй, стоит продолжать жить…. не для тебя. И не для себя…Чтобы дать надежду другим. Таким как она… Поехали, я отвезу тебя домой. Смеркается и становится прохладнее.

После разговора с портье Микеле вернулся в свой номер с твердым желанием послать всех и вся к дьяволу и лечь спать...В номере было все точно также как он и оставил...Взгляд скользнул по брошенному на чемодан камзолу...Микеле поборол желание вновь открыть шкаф и проверить, висит ли еще там загадочное платье...К дьяволу! Висит или нет - ему плевать! И раздеваться он не будет,  все равно, если уснет, спать осталось всего каких-то несколько часов. Завалится прямо так...Вот только обувь все же надо снять...Микеле сел на край кровати, развязал шнурки, стянул кроссовки... И почувствовал на себе взгляд...Странное, внезапное ощущение, что кто-то внимательно и изучающе смотрит на него. Как и прежде в сердце зашевелилось притаившееся за раздражением беспокойство. Он поднял голову, оглянулся – никого. И все же…Ему продолжало казаться, что кто-то наблюдает за ним…Взгляд скользнул по кровати, открытой двери ванной, чуть задержался на створках шкафа, пошел дальше, остановился на стене…Микеле показалось, что на мгновение он перестал дышать - со стены на него пристально и слегка насмешливо смотрели два нарисованных темных глаза… Незнакомка… Это была она – точнее, ее портрет, нарисованный на холсте масляными красками… Девушка сидела, слегка склонив к голову к плечу – нежный овал лица  обрамленный черными, с проседью, волосами, спускающимися ей на грудь и открывающими высокий лоб, четкая линия губ, высокие скулы, тонкие черты  - и гипнотические черные как уголь глаза под густыми ресницами. … Но не это поразило Микеле больше всего, а выражение ее лица – на нем были написаны торжество и высокомерие. И злость.  Художник едва обозначил повернутые вполоборота плечи и руки, которые не были выписаны, но скорее домысливались сведенными за спиной. Ее одежда была изображена несколькими смелыми мазками – то самое серое испачканное платье, которое почти сливалось с фоном, едва различимым, но Микеле показалось, что он угадывает в нем кирпичную стену. Чем больше он смотрел на нее, тем все больше убеждался, что эта невероятно живая картина таила в себе что-то темное и настораживающее… Он мог чем угодно поклясться, что до того, как он вернулся его не было... Черт! Ну конечно ее не было! Там же был прикреплен плоский экран телевизора! Он помнил это совершенно точно. Сейчас же на месте телевизора красовалось большое полотно…
Микеле не мог оторвать от нее взгляд, признавая, насколько гениальным был художник, изобразивший ее… Казалась, что она жила…Казалось что…что она…ему улыбается… слегка…едва уголками губ…
Микеле так погрузился в созерцание, что подпрыгнул от неожиданности и едва не свалился с кровати, услышав яростный стук...Какого...
Он распахнул дверь, столкнувшись нос к носу с почти потерявшим терпение Фло.
- Ты...что? 
- Я что?! Что?! Я убью сейчас эту темноволосую поклонницу твоего таланта! Ты был в 17 номере?! – с этими словами Фло вошел в номер, оттеснив Микеле плечом.
- Темноволосую поклонницу? – переспросил Микеле отступая – Ха… если бы было кого убивать! Представь себе, не был я ни в каком номере…И потом…с чего это стало тебя волновать? Она что, переключила на тебя свое внимание? – не удержался он от едкого вопроса.
- Представь себе, переключила! Ты ревнуешь? Как это мило... Так, давай, одевайся, пойдем в этот чертов номер, ты улыбнешься, дашь ей автограф, послушаешь историю о ее тяжелой жизни, я лично прослежу за твоей неприкосновенностью от ее фанатских рук. Может быть. А может, и не прослежу. Пусть она убедится, что я нисколько не возражаю против вашего общения, и даст, наконец, мне поспать!
- Ты думаешь, что я бы не справился один? С каких это пор мне нужна твоя помощь и твоя защита, чтобы общаться с фанатами…, - огрызнулся Микеле но уже скорее для проформы.  Потом добавил уже спокойнее. - Твой план был бы почти совершенным, если бы не одно «но»… Нам просто некуда идти. Я уже пытался искать эту комнату с номером 17 – ее нет.
- Да пошел бы ты... Я просто хочу, чтобы она убедилась, что я вовсе не собирался срывать ваше романтическое свидание. – Фло перевел дыхание и до него начал доходить смысл слов. – В каком смысле этой комнаты нет? Совсем?
Микеле еле удержался, чтобы снова не «поддеть» француза, но потом решил, что их обмен язвительными репликами не приведет ни к какому конструктивному результату.
- Абсолютно…Я был внизу у портье, который, едва не смеясь мне в лицо, подлец, рассказал, что в гостинице не существует комнаты с номером 17. Старый владелец по каким-то своим причинам настоял на этом. Так что…идти некуда. Но, я думаю, я все же смогу познакомить тебя с «темноволосой красавицей».
Микеле потянул Фло за локоть, закрыл за ним дверь, и театральным жестом указал на висевший на стене портрет.
Фло разглядывал портрет с кислой миной и чувствовал только раздражение.
- Очаровательна. Как мило! Какой-то богатой скучающей дамочке вздумалось поиграть. У нее должны быть деньги, чтобы оплачивать все эти шутки, надписи, портреты, платья, чтобы спокойно появиться среди тех богатеев и так же спокойно уйти. А теперь мы еще должны изобразить Нэнси Дрю и разгадывать ее ребусы, только вот я вырос из коротких штанишек…
Фло со вздохом уселся на кровать.
- Не хочу я ничего разгадывать. И эту… искать не хочу. Мне нет никакого дела ни до номера 17, ни до нее, ни до этого проклятущего замка. В который раз убеждаюсь, что надо держать язык за зубами! Ну какого черта я тогда убеждал тебя в коридоре! Она же мне ничего не писала, это была только твоя проблема…
Фло упал на спину и закрыл глаза.
- Я тут у тебя полежу чуть-чуть. Если ей так хочется, чтобы мы, точнее ты, бегал по этой гостинице и искал ее, пусть напишет более подробные инструкции. Она же написала на твоем зеркале целую поэму, пусть еще чуть-чуть напряжется… Разбуди меня, если вдруг начнется потоп, пожар или еще какое стихийное бедствие…
- Ну знаешь что… - возмутился слегка Микеле, толкая его в бок и заставляя подвинутся. - Мне тоже вся эта история уже начинает стоять поперек горла. Кстати, а чего ты вдруг вломился ко мне посреди ночи в столь...ммм..."растрепанных чувствах"? Поминая недобрым словом мою....как ты ее назвал? "Темноволосую поклонницу"? - Микеле заинтересованно посмотрел на друга
Флоран открыл глаза и нахмурился. Потом поднял голову и еще раз посмотрел на портрет.
- Как ты можешь тут нормально существовать? Такое ощущение, что эта дамочка постоянно пялится на нас. Ее можно куда-нибудь перевесить, интересно? А еще лучше – выбросить…
Фло поежился и повернулся к Микеле.
- Эта зараза испоганила мне всю ванную – сломала кран и извела всю зубную пасту, наверное, у меня там потоп, и утром я у тебя зубы буду чистить. А до этого я выставил себя полным идиотом перед портье, сказав, что у меня в номере разгром, причем он там, действительно, был… Ну или мне так показалось… А потом не давала мне уснуть… И на подушке…
Фло медленно сел и замолчал, глядя на портрет.
- Что-то я… Не совсем понимаю… Может мне так тонко намекают, чтоб я выметался отсюда?
- Во-первых, с какой стати ты должен выметаться...А во вторых... - вот если честно, я ничего не понял из твоего рассказа. Ты вернулся в номер и там был разгром? Или его не было? И при чем здесь подушка? И зачем ей было ломать тебе кран и баловаться с зубной пастой? Подожди...ты хочешь сказать, что она была в твоем номере и...и ты видел ее? Одетой или раздетой?
- Если бы она была раздетой, наверное, меня бы здесь не было. – Флоран улыбнулся, потом взглянул на портрет и снова стал серьезным. – Или был. Тьфу. Ты все о своем.
Фло снова вздохнул.
- Когда я открыл дверь своего номера, все в нем было перевернуто вверх дном, как будто стадо бизонов промчалось, я даже заходить внутрь не стал, а когда мы вместе с портье поднялись наверх и вошли, все было в порядке. Потом у меня было ощущение, что меня во сне все кто-то пытается придушить, и было холодно, а потом мне показалось, что рядом со мной кто-то есть, я даже готов поклясться, что видел чей-то силуэт, но когда включил свет, все, что я увидел – чей-то волос на подушке. Гадость. А потом кран сломался – вода не выключалась, и, между прочим, я обжегся, - заявил Фло во вселенную. – Ну и тут я увидел на стене цифру 17, нарисованную моей зубной пастой. Я решил, что это твоя поклонница мне мстит за изобличение ее планов относительно тебя… Хотя все это звучит, как бред сумасшедшего. И откуда мне знать, что ей на самом деле нужно? Наверное, ей нужен ты, я просто под руку подвернулся… Не вовремя… В жизни ни от чего тебя отговаривать не буду, и изобличать тоже.
Фло еще раз посмотрел на портрет.
- Давай ее уже перевесим куда-нибудь. Сил нет никаких. А ты чего бегал к портье, хотел все-таки наведаться к даме сердца?
Микеле тоже перевел взгляд на портрет, потер переносицу...Все это скорее походило на разыгрываемый сценарий триллера, чем на что-то, что могло случиться в реальности. Даже если это был все лишь розыгрыш, с какой целью? Завлечь его (или их обоих) в 17 номер, которого не существовало? Просто посмеяться над ними как над двумя идиотами? (что, впрочем, и делал, наверное, тот портье). Нет, как-то не складывалось... И если принести в его номер платье и повесить картину у кого-то еще была возможность, то разрисовать зубной пастой стену в ванной у Флорана пока он был там... это уже тянет на что-то менее объяснимое рационально...
- Я хотел послать эту ... красавицу куда подальше...Прошел по коридору раз 10 туда и сюда - ну не было номера с цифрой 17. Спустился вниз, и этот тип...этот портье вежливо так мне и объяснил...про номер, - откликнулся Микеле, потом встал.. - Хочешь перевесить или снять портрет, тогда помоги мне.
Фло нехотя поднялся, подошел с другой стороны. Вместе они потянули картину на себя, потом чуть вверх и снова на себя, стараясь снять ее с невидимого гвоздя - безрезультатно. Они удвоили усилия - никакого эффекта. Казалось, что полотно намертво приклеено к стене.
- Знаешь, - заметил Микеле, оставляя безуспешные попытки и делая шаг назад. - Почему-то я не удивлен, что мы потерпели фиаско.
Он перевел взгляд на портрет... он мог поклясться, что девушка на картине улыбнулась ему - насмешливо и иронично.  "Все, надо уходить отсюда и как можно скорее... - какая чушь все-таки начинает мерещиться..."   
Фло молча таращился на портрет, подавил настойчивое желание плюнуть на него и демонстративно повернулся спиной.
- Настырная дама. И чего именно к нам пристала? Что будем делать? У меня почему-то складывается ощущение, что мне не дадут отдохнуть в моем номере, в твоем – эта…гм… намертво прилеплена к стене, а ее вид меня нервирует. Мне выселяться что ли? И где я буду болтаться посреди ночи? Черт. Хотя мне кажется, это наилучший выход – вызову такси, поеду на вокзал, уж там-то никто не будет покушаться на мою зубную пасту.
Какое-то нехорошее подозрение стало закрадываться в душу Микеле...Он еще раз бросил взгляд на нарисованную незнакомку...Что-то ему подсказывало, что им вряд ли удастся выбраться отсюда просто так...Чем черт не шутит. Стоит попробовать.
- Подожди, я с тобой, - он быстро собрал щетку, зубную пасту и бритву, запихнул в чемодан многострадальный камзол, повесил на спину гитару... - Пошли.
Флоран дернул дверь на себя...Сильнее...Еще сильнее, рискуя полностью вырвать ручку, в бешенстве ударил по ней ногой..
- Да не стой же ты, помоги мне!
Микеле поставил на пол чемодан.
- Это бесполезно, - произнес он, удивляясь, как спокойно звучит его голос. - Она не выпустит нас отсюда.
Фло закатил глаза, сосчитал до десяти. Посмотрел на итальянца, потом на дверь, на портрет смотреть принципиально не хотелось.
- Я, наверное, сплю, и мне снится кошмар. И самое главное, сплю я в сумасшедшем доме. Ну и поклонницы у тебя…
Флоран подошел к окну и выглянул наружу.
- Может, вспомнить все прочитанные в детстве романы и связать себе «лестницу» из простыни? Тут не настолько высоко… Ну подумаешь – третий этаж. На пару этажей этого белья хватит, а там уже и спрыгнуть можно. Я здесь не останусь. Пусть Дов оплачивает убытки, он нас затащил в этот замок, не все же нам веселиться, пусть тоже посмеется, глядя на счет… Кстати, попробуй-ка позвонить…хоть в полицию – скажешь, что к тебе в номер ворвался маньяк, и ты держишься из последних сил под кроватью…
Фло подошел к столу, снял трубку местного телефона и набрал номер вызова портье.
В трубке была тишина. Он нажал отмену вызова, снова набрал номер, подождал еще несколько секунд...Глухо как в могиле...От этого невольного сравнения стало слегка не по себе.
Микеле продолжал стоять посередине комнаты, смотрел на попытки Фло связаться с кем-то извне, но его мысли были далеко... «Надпись, образ, платье, залитая ванная в номере Фло...А что если...Этого, конечно, не может быть - просто потому что в наш рациональный век не может быть никогда...Спецэффекты... Фло уверен, что это шутки одной из его поклонниц. Реальных. Из плоти и крови. Но если так - с какой целью? Зачем-то она же выдумала всю эту.. чепуху. Ну а что если...» Микеле перевел взгляд на портрет. Стоит попробовать - если это розыгрыш, в номере должны быть скрыты видеокамеры. А если не розыгрыш (чего, конечно же, не может быть) ... если не розыгрыш... она все равно должна дать понять, чего хочет от них.
Фло бросил трубку молчащего телефона и снова посмотрел на итальянца. Да что он замер-то опять? Флоран подошел к Микеле и толкнул его в бок:
- Что ты застыл? Звонить пробовал?
- Куда и кому? Опять портье? Чтобы снова выставить самих себя идиотами? Чтобы сказать ему, что мы закрылись изнутри и не можем выйти? Или рассказать ему о выдавленной зубной пасте? - Микеле перевел взгляд на портрет...его душа художника снова не могла не признать, насколько невероятно искусно и талантливо он был выполнен. И насколько живой выглядела девушка, на нем изображенная. - Послушай меня. Я не знаю кто и зачем все это затеял. Но я почти уверен, что пока мы это не выясним, нам просто так отсюда не уйти... Я тоже хочу покинуть как можно быстрее это место, но...нам придется принять правила игры, если можно так сказать.
Он был готов поклясться, что девушка на портрете слегка кивнула ему в знак одобрения..."Ну я же вроде не пил ничего и не принимал...Ну откуда такие глюки" - не без некоторой тоски подумал он.
- И? Мы здесь заперты, телефон не работает, вместо нормального телевизора эта намертво прибитая физиономия на стене – такой простор для приятного времяпровождения. Предлагаешь тренировать телепатию? Может, пересечемся мыслями с этой девицей и поймем, что ей надо?
Фло невольно посмотрел на портрет и скривился.
- Видеть ее уже не могу. Надоело… Какого черта я вообще здесь делаю? Какого черта ты ведешь себя, как идиот? Поиграть им всем захотелось! В глазах портье он, видите ли, выглядеть дураком не хочет, а я уже должен привыкнуть, наверное.
Фло снова улегся на кровать и прикрыл глаза подушкой, чтобы не видеть картину.
- Хочешь принять правила игры, валяй. Только узнай их для начала, потом можешь и меня просветить. Хотя нет, не надо. Играйтесь вдвоем…
Холод. Он почувствовал его не сразу. Только по телу вдруг прокатился странный озноб. Фло слегка вздрогнул, но не придал этому особого значения. Неожиданно что-то холодное коснулось его груди, пробралось выше...достигло шеи...Какого.... - он попытался встать  - но руки и тело отказывались его слушаться...как будто его придавили какой-то тяжестью. Фло попробовал сказать что-то, возмутиться... (что за идиотские шутки!)...но не смог издать ни звука... Разум еще не хотел смириться и продолжал по инерции искать рациональное объяснение…Что-то начало сдавливать шею...сильнее...еще сильнее...Что за черт! Подушка передвинулась чуть ниже, еще…закрыло лицо… Фло хотел вздохнуть...Воздух перестал проникать в легкие...Перед глазами заплясали цветные всполохи...Инстинкт самосохранения кричал ему "Поднимись! Убери подушку!" - его тело существовало словно отдельно от его разума, перестав слушаться команд. "Микеле!" ...надо крикнуть, позвать его...ну что же он не поможет...Фло попытался сделать вдох...еще глубже….никак....воздуха нет…боль в груди...в сердце...Свет начал меркнуть...еще секунда...
Микеле не сразу понял, что с другом что-то не так.  Фло продолжал лежать на кровати, накрыв лицо подушкой, спокойно и расслабленно.... "Заснул что ли? Во дает! А зачем подушку на лицо надвинул? Так же задохнутся можно!" - пронеслось у него в голове...когда он заметил...на подушке словно отпечаток вдавленной руки...Руки? Какой? Руки Фло лежат вдоль тела...
- Фло.. - позвал он с зарождающейся тревогой, - Ты что, спишь?
Тот молчал.
- Фло.....
Его прошиб холодный пот. Какого дьявола тот не отвечает.
-  Фло!!!
Он бросился к кровати, тряхнул изо всех сил Флорана и с ужасом почувствовал, каким безвольным и обмякшим было его тело...
- Фло!!! - паника поднялась из самых глубин души и захлестнула его с головой. Микеле попытался убрать с лица друга подушку... она была словно приклеена. Боже, да что же происходит! Он дернул изо всех сил подушку на себя... никакого эффекта...Черт! Дьявол! Он положил Фло снова на кровать, схватил подушку двумя руками…потянул, напрягая все мускулы…Фло же… Фло же сейчас задохнется….
- Оставь его! - как последний крик отчаяния... - он и сам не смог бы объяснить, почему он крикнул эти слова...
Подушка неожиданно легко оторвалась, и не ожидавший этого Микеле по инерции завалился с ней на бок…Тут же отбросил в сторону подушку, наклонился над Фло.
Тот  тяжело и с хрипами ловил ртом воздух, глаза были широко открыты, в них застыл ужас. У него было ощущение, что воздух никак не может полностью наполнить легкие, проникает через сдавленные ребра по крохотному глотку, разум понукал тело «дыши, дыши же», а оно сопротивлялось и хотело сдаться, предать. Постепенно Флоран почувствовал, что вместе с кислородом возвращается способность двигаться и думать. Он медленно поднял руку, отодвигая ниже ворот футболки, лишь бы ничего не мешало дышать. Господи, еще чуть-чуть и… И что? Не хочу об этом думать. Ну всё, все в порядке, в порядке. Ребра еще побаливали, но в принципе, он уже чувствовал себя нормально. Фло перевел взгляд на бледное, испуганное лицо Микеле.
- Спасибо…
- Фло…ты же мог… ты же почти…я.. - от волнения Микеле не удавалось найти подходящие слова. Он неожиданно соскочил с кровати, одним прыжком оказался напротив портрета. Девушка смотрела на него, как ему казалось, холодно и выжидающе.  - Я не знаю, в какие игры ты играешь, но мне это надоело! Нам это надоело! Какого дьявола ты пыталась задушить Флорана? Что ты хочешь от нас? Что тебе надо?
Каким-то уголком разума Микеле понимал, что со стороны выглядит более чем глупо, обвиняя и требуя ответа у нарисованного портрета. Но сейчас ему было совершенно все равно – кто бы ни стоял за всеми этими шутками – реальная ли поклонница или нарисованная незнакомка – все зашло лишком далеко.   
Тишина. Ничего не изменилось…Хотя…Что он ожидал? Что девушка вдруг оживет, спустится с портрета и заговорит?  «Может подойти в зеркалу в ванной? Вдруг там появилось еще какое-то послание?» - пронеслось у него в голове…Безумие. Это какое-то безумие…Все это – полное безумие. Послания, платья, надписи… Кто-то вдоволь посмеялся над ними…Обследовать комнату на предмет скрытых видеокамер? А что если…что если их опять разыгрывают в какой-то программе? Если так…на этот раз он сам убьет Дова…Своими руками. Лично… Но если это все организованно теле программой, кто тогда пытался задушить Фло? Не сам же он себя… Или… Да нет…не может быть, что Фло участвовал во всем этом…Только не Фло. Спросить? Микеле бросил взгляд на сидевшего на кровати француза…
- Фло…Ты ведь не разыгрывал меня сейчас? И раньше? – осторожно задал он  вопрос.
Флоран медленно сел на кровати. А вот это уже перестает быть таким забавным. Он смотрел на Микеле, яростно кричавшего что-то нарисованной девице со злыми глазами и надменной физиономией. Потом перевел взгляд на портрет. Он был уверен, что не забудет его до конца своих дней, который мог наступить минуту назад. Это невозможно было подстроить, спроектировать, режиссировать. Его чуть не убили. Просто так. Он даже не знал, что он сделал или сказал не так. И это был не человек. Флоран никогда не думал, что дойдет до такого, но он вынужден был признать, что его чуть не убил не человек…а «что-то». Он смотрел на лицо незнакомки и мысленно обращался к ней: «Это ведь ты. Это была ты. Что там было в надписи на зеркале? «Дай мне надежду»? Да, уж в этом ты теперь можешь быть уверена. Ты получишь свое». С ума сойти. Они оказались в замке с привидениями. Захватывающе. Это было бы очень интересно, если бы не стало столь опасно. Но ведь это бред… Бред. Безумие. Идиотизм. Галлюцинация. Фло провел пальцами по шее. Однако, ему очень популярно объяснили, что даже в этой иллюзии можно расстаться с реальной жизнью. Как бы выйти отсюда? Может, все-таки попробовать окно? И что? Если они выберутся отсюда живыми и в здравом уме, им никто не поверит. И кто знает, что делать с этим взбесившимся призраком? А вдруг она будет преследовать их везде? Где бы найти «охотников за привидениями»? Значит, можно рассчитывать только друг на друга. Может он сейчас проснется? Фло вздохнул, в ребрах слегка кольнуло, возвращая память и страх. Ну уж нет. Если он заперт в этом замке по воле какой-то психопатки, желающей поиграть, они будут играть. Ты получишь свою…надежду. Надо узнать побольше об этом месте и о цифре 17. Он попытался нащупать в карманах телефон. Надеюсь, что современные технологии неподвластны заплесневелым призракам, а в Интернет можно найти все. Потом он услышал вопрос Микеле. Розыгрыш? Если бы… Он бы первый задушил Дова в объятиях…Хотя лучше не надо об удушье.
- Разыгрывал? Я? Тебе было весело, когда я тут чуть с жизнью не попрощался? Я так старался. До сих пор смешно…
- Извини, - пробормотал Микеле. - Я знаю - это был идиотский вопрос…
Фло покачал головой и бросил полный ненависти взгляд на портрет.
- Это был не розыгрыш. Я не знаю, как объяснить… Но ты был прав, как ни печально это признавать. Нам надо включаться в игру.
- Значит...значит ты тоже считаешь, что здесь замешано нечто...потустороннее...
Ну почему все так? Почти невозможно поверить в наш современный технологический век. И все же - кто-то же пытался только что задушить Фло... Микеле вгляделся в портрет...Кто она - девушка изображенная на картине? Может...он не стал обращать внимание...но может у картины есть подпись? Обычно художники оставляют в углу свое имя...Он подошел почти вплотную к полотну испытывая какое-то странное ощущение - не то тревогу, не то страх или беспокойство. Рядом с картиной было...неуютно. Хотелось отойти подальше, отвернутся, чтобы не видеть этот гипнотический взгляд. Но он заставил себя остаться и принялся внимательно изучать края...
- Фло... - позвал он его чуть дрогнувшим голосом спустя несколько секунд. - Иди сюда. Смотри.
Фон за девушкой неожиданно стал четче, как будто постепенно проявлялась фотография. Он не ошибся - за ней была кирпичная стена старинной кладки... каменный пол, чуть повыше ее плеч были яснее видны звенья цепи.
В углу картины медленно появлялись мелкие черные рукописные буквы, как будто кто-то невидимый писал чернилами.  "Tour de la Justice" ("Башня правосудия"). Времени нет. Торопитесь".
Фло сполз с кровати и подошел к картине. Посмотрел сначала в лицо незнакомки, борясь с огромным искушением плюнуть в него, потом перевел взгляд ниже.
Совершенно не хотелось шляться ни по каким башням, но так хоть будет повод выйти отсюда. Флоран вспомнил ужас, разрывающий легкие, он и не забывал это чувство, просто страх удавалось загнать подальше, отодвинуть, не думать. А что там в это башне? Ведь эта ведьма не отстанет… Господи, что там помогает от всякой нечисти? Распятие? Серебро? Или это от оборотней? Чтоб вам всем… Дерьмо. Все равно, с собой ничего нет, кроме телефона и бумажника. Как-то не думаешь, отправляясь выступать перед богатой публикой, что надо бы захватить с собой пару зубчиков чеснока и осиновый кол…
- Ну я так понимаю, что нам можно будет выйти за дверь этого распроклятого номера. У тебя ноутбук с собой, спрашиваю? Возьми с собой, не помешает…И телефон… Ну и где эта башня?
Фло безо всякого энтузиазма смотрел на Микеле, но другого выхода он пока не видел. Пока они следуют «указаниям», их хотя бы никто не душит, а он больше не хочет испытывать судьбу и собственную шею на прочность.
- Ноутбук у меня с собой, но что-то мне подсказывает, что вне гостиницы от него будет мало толку. К тому же он может просто выскользнуть из рук, пока мы будем лазить на башню... - Микеле коротко вздохнул и бросил еще один взгляд на портрет.
Может, если она выпустит их из номера, удастся улизнуть? Вокзала в городе нет, но, выбравшись за крепостные стены, есть вероятность поймать попутку...Или вызвать такси...Или связаться с Довом и высказать ему все, что он думает о нем самом и о его заботе об их сольной карьере. Да, но как быть с вещами? Дух или кто-либо еще, но сразу будет ясно о его намерениях, если он попытается взять с собой чемодан. Да бог с ними, с вещами, Дов их в это втянул, вот пусть и вытаскивает их вещи из гостиницы. Но оставлять здесь гитару!....Неизвестно кому и неизвестно, увидит ли он ее снова! Это было выше его сил.... Взять ее с собой? Попробовать?
Микеле подошел к стоящему у стены чехлу, закинул лямку за плечо, поправил ее, потом бросил взгляд на ноутбук...Захватить и его? Он повесил сумку с компьютером на другое плечо.
- Хотя...я подумал, может ты и прав - ноут пригодится, - ответил он на вопросительный взгляд Флорана. - Неплохо бы разжиться картой города - придется спросить внизу у портье...А может нам повезет и карты будут просто лежать у стойки... Пошли.
Он первым подошел к двери и дернул за ручку. Никакого эффекта. Потянул сильнее...Едва удержался чтобы не выругаться вслух...
- Ну что...что еще? - сказал он в пространство. - Мы как раз собирались пойти к  башне!
Микеле снова попытался открыть дверь - безрезультатно... А что если она (или кто-то) решил в принципе не выпускать их из номера? Или...или поменял идею? Или...Черт бы их всех побрал! Он снова поставил гитару у стены, положил на стол компьютер...
- Этого достаточно? - он обернулся вокруг себя и гневно посмотрел в глаза нарисованной незнакомке. - Ты выпустишь нас или что-то еще не так?
Он в раздражении снова дернул ручку...дверь легко распахнулась..."Вот ведь..." - ругательства так и рвались с языка. Микеле зажал в руке ключ, сделал шаг в коридор, подождал, когда Фло выйдет следом, бросил последний тоскливый взгляд на сиротливо стоящую у стены гитару, и закрыл дверь, повернув ключ в замкЕ.
- На нас кто бы посмотрел, а еще лучше - послушал… Это же цирк… Разговариваем с картинами… Ценители искусства, блин. – Фло мрачно посмотрел на дверь своего номера.
Вещи…Нет, туда он точно не пойдет. Он только что видел безуспешные попытки Микеле спасти самое ценное - итальянец поди всю дорогу будет убиваться по поводу оставленной гитары. Надо быстрее выметаться из этого проклятого замка. И из этого города. К чертям все эти башни.
- Если я только выберусь отсюда, я прибью и Дова, и Альбера, - прошептал Фло.

Портье, по профессиональной привычке не высказал никакого удивления, когда двое постояльцев попросили его в два часа ночи снабдить их картой города. У богатых клиентов было много странностей хотя...эти двое не вполне походили на привычный круг постояльцев. Но, в конце концов, это мало его касалось, если эти двое решили поискать острых ощущений или приключений на свою голову в ночном городе. Его задача - исполнять просьбы и приносить извинения.
- Так, - сказал Микеле как только они отошли несколько шагов от гостиницы и встали под уличным фонарем.  - Наша гостиница "Hotel de la Cite" здесь,  - он ткнул пальцем в точку на карте. Башня, куда посылает нас призрак, по идее, совсем недалеко...Вот здесь...Но у меня есть другая идея...Пойдем сначала по улице Rue Saint-Louis, в конце свернем направо, потом метров 500, или 600 вниз - не так далеко - и мы можем выйти из города через Porte d'Aude. Что скажешь? 
Микеле бросил взгляд на двери гостиницы. "Черт, как же жаль оставленной гитары! Хотя...гостиница высокого уровня - надеюсь, что вещи сохранятся в целости до того момента, как Дов пришлет кого-нибудь за ними... А если нет... Если нет.." - гитару было жаль почти до слез, но, в конце концов, если разобраться без эмоций, гитару всегда можно купить...а вот собственную жизнь...
- Мне без разницы, через какие ворота выходить, я не щепетилен в этом вопросе. Делаем ноги быстрее отсюда. Хватит впадать в ступор и оглядываться, с твоей гитарой ничего не случится, сомневаюсь, что кто-то утащит ее в качестве сувенира. – Фло потянул Микеле за руку. – Шевелись, давай. Я мечтаю выбраться отсюда. Желательно, живым…
В старинном средневековом городе было непривычно тихо - ни голосов прохожих, ни звучащей в барах музыки, ни урчание моторов автомобилей, ни трелей сотовых телефонов - ничего, что обычно наполняет жизнь любого современного ночного города.  Уличным фонарям, прикрепленным на фасадах домов, едва удавалось рассеивать плотный ночной мрак, создавая круги света на вымощенной камнями мостовой. Микеле слегка поежился - то ли ночной прохлады ("надо было захватить куртку потеплее, но кто же знал, что придется бродить ночью по улицам"), то ли от непривычной давящей атмосферы. Он поднял голову - ни одной звезды. Небо было затянуто плотными тучами, отчего мрак, спустившийся на город, казался еще более тревожным. "Надо убираться отсюда как можно быстрее", -  он поспешил вслед за энергично шагающим впереди Флораном. Где-то здесь должна быть перпендикулярная улица, что приведет их к воротам в крепостной стене. Он сверился с картой - все правильно, по идее осталось каких-то 100 метров. Микеле случайно повернул голову - два дома, стоящих почти перпендикулярно один к другому образовывали угол, откуда на него, не мигая, смотрели два фосфорицирующих глаза. Он на секунду обмер, но в ту же с облегчение перевел дух - кошка...Или кот...Черный...Животное сделало несколько мягких  шагов, замерло, не отрывая от него зеленых блестящих глаз, потом неторопливо пересекло улицу прямо у него под носом.
- Ну что ты застыл? - тихий голос Фло был полон нетерпения. Ему пришлось остановиться и обернуться, поджидая, когда, наконец, итальянец соизволит сдвинутся с места.
- Иду... -
"К дьяволу!" - подумал Микеле, постарался незаметно плюнуть через левое плечо и поспешил за другом.
Вот и поворот. Они почти у цели - осталось дойти до середины этой улицы, где должны были быть ворота. Микеле ускорил шаг, стараясь успеть вслед за почти бежавшим впереди Фло. Сто метров, двести, триста... Звук их шагов едва слышным эхом раздавался почти в полной тишине...Как давно они идут? Выход должен был уже показаться, вместо этого - сплошная высокая каменная стена оборонительных укреплений. Скорее...Ночная прохлада стала пробираться ему под куртку...Или это уже не просто прохлада...Сердце билось все сильнее - то ли от быстрого шага, то ли...то от неприятного нехорошего предчувствия...
- Фло. - Окликнул он маячившего впереди француза, - по моим расчетам мы должны были уже прийти к воротам....
- Вот же дерьмо! По моим – тоже. Дай сюда карту, попробуем найти указатель. Где мы, господи боже? Ненавижу этот город, ненавижу эту ведьму, надеюсь, до нее успела добраться Инквизиция, чтоб ей…ненавижу гостиницу, мюзикл, а уж наших продюсеров как люблю, и не описать… Ты видишь хоть один указатель? Не идти же обратно…
Микеле молча передал карту французу, огляделся по сторонам - типичная средневековая узкая улочка петляла среди невысоких плотно стоящих друг к другу домов и уходила в темноту. Фло прав - они же в туристическом городе - здесь должен быть указатели на каждом шагу. Он прошел еще немного вперед, внимательно рассматривая фасад домов - кирпичная кладка, темные окна, почти все плотно закрытые ставнями, вьющиеся растения, для которых не было преград, двери...Ни одного указателя. Что за черт! Микеле вернулся назад и сделал еще пару сотен метров в том направлении, откуда они пришли... - ничего. Он вынужден был вернуться к Фло.
-  Ты не поверишь - ни одного указателя... - Микеле облокотился спиной о кирпичную стену, стараясь восстановить дыхание. Он не знал, что хотелось больше - выбраться из этого проклятого места и забыть все, что случилось, или опуститься на землю, пристроится в укромном уголке и вздремнуть хоть пару часиков. Как же он смертельно устал - спектакли, перелет, выступление...и теперь еще этот...абсурд. 
Фло в жизни так не злился. Еще чуть-чуть и он съест эту карту. Он не представлял, где они, судя по карте и тому расстоянию, которое они уже прошагали, они должны были уже уйти за пределы города и маршировать по автостраде. Черт! Он уже знал к чему все шло.
- Надо возвращаться. Другого выхода я не вижу. Но я не пойду в эту башню! – заявил он громко. – Мне, как ни странно, еще хочется пожить!
Флоран прислонился к стене рядом с Микеле и посмотрел на итальянца. Ну и видок у них…
- Пойдем. Здесь мы точно никуда не выберемся. Помню, рядом с гостиницей была лавочка. Сяду там и просижу до утра. Пошли.
Микеле молча оттолкнулся от стены, и зашагал прочь, не оглядываясь на Фло, не смотря по сторонам все больше и больше ускоряя шаг. Его раздирало раздражение, помешанное на усталости, сказывалось и напряжение последних часов, ярость, которую непонятно на кого можно направить - в его душе вскипали и пенились злость и гнев...Он не сможет долго держать их в себе...Еще немного и он взорвется...
- Будь проклят этот безумный город, и тот день, когда я решил участвовать в этом спектакле! И тот миг, когда Дов и Альберт решили заслать нас сюда! И та минута, когда я согласился! - бурчал он себе под нос. -   И будь проклят тот, кто подстроил эту дрянную идиотскую шутку! И ты, ведьма, будь ты проклята! - он повысил голос. – Надеюсь, что ты будешь гореть в аду! Мне плевать на твои проблемы! Я не пойду ни в какую...дрянную башню!  И плевать на то, что ты задумала! И на тебя мне плевать, кто бы ты ни была! Точнее я знаю, кто ты - ты просто истлевшая старая карга, которой надоело лежать в своей могиле и которая не знает, как ей еще убить время! 
И он добавил несколько непечатных эпитетов в ее адрес.
Боль...Это было подобно удару ножом в живот - резкая, ослепительная боль прокатилась по телу и угнездилась где-то в области печени. Он согнулся пополам, ловя ртом воздух и пытаясь справится с приступом. Вот так...вдох...еще вдох...Кажется, немного отпустило...
Снова словно невидимый удар в правый бок, перекрывающий дыхание. Микеле с шумом втянул в себя воздух...Ну какого...! Больно же! Дышать...надо дышать...Выдох ...Уже легче... сейчас пройдет...Режущая боль в бедре настигла его неожиданно, ..потом в левом плече...потом в колене...и снова в животе...Как будто кто-то невидимый наносил ему удар за ударом таким же невидимым орудием.  Он со стоном упал на камни, почти уже ничего не чувствуя, кроме безумной раздирающей тело боли.
Фло уныло плелся за Микеле. И куда это тот так поскакал? Второе дыхание что ли открылось? Не иначе как назад в гостиницу за гитарой - Фло улыбнулся про себя. Что тот бормочет? Кажется, шлет проклятья? Да еще в таких выражениях по отношению к их милейшей новой знакомой. Он было открыл рот, чтобы тоже высказаться...как вдруг увидел, что Микеле замер посреди улицы, сгибаясь и держась руками за живот...Что за...Что с ним? Фло встревожено всматривался в фигуру итальянца и прибавил шаг, а потом побежал. Микеле упал. Фло вспомнил гостиницу и свой слепой ужас. Нет. Только не это. Флоран упал на колени рядом с итальянцем и попытался приподнять того за плечи.
- Что с тобой? Что?!
Фло держал его за плечи и чувствовал, как вздрагивает итальянец, как будто кто-то наносил удар за ударом, видел его перекошенное от боли лицо…
- Микеле! Да что это?!
Французу стало страшно, почти также страшно, как в гостинице. Он ничего не мог сделать, он ничем не мог помочь. Фло всегда считал себя довольно миролюбивым и спокойным, но сейчас ему хотелось кричать от бессильной ярости.
- Прекрати! Перестань, проклятая ведьма!
Флоран сидел на коленях, держа Микеле за плечи, и оглядывался по сторонам, ожидая удара. Сейчас она возьмется и за него. Сейчас и его ударит. Сейчас…Ну не может же она быть всесильной! Сначала Микеле, теперь, наверное, он, после такого «рукоприкладства» ей наверняка нужно будет «отдохнуть», а у них может быть будет возможность добраться хоть до каких-то людей. Он намертво вцепится в портье или засядет в ресторане, а лучше на кухне, в этой поганой гостинице там круглосуточно кто-то работает. Хотя…. он уже сомневался, что ее что-то или кто-то остановит…
- Прекрати!
  Перед глазами все начало плыть от выступивших невольных слез. Микеле сжал руками живот. Боже! Казалось, что внутри него медленно поворачивается раскаленное лезвие, разрезая все внутренности. Снова…и снова…
- Я понял...понял...отпусти меня, - наконец нашел в себе силы прошептать он. -  Я пойду в эту прок... - он запнулся... - в эту башню.. как она там называется....
Боль не проходила. Ну что ей еще надо!
- Я обещаю...даю слово...
Никакого эффекта! Боль стала подниматься выше, еще выше...достигла шеи...затылка...
- Прости меня...Я погорячился.... - выдохнул он. - Пожалуйста...Я не должен был...так говорить о тебе...
Это было подобно тому, словно он получил лошадиную долю обезболивающего - все прекратилось так же внезапно как и началось. Мир снова стал приобретать четкость…Он провел рукой по глазам, вытирая выступившие слезы, попытался сконцентрировать взгляд … - из темноты на него выплыло бледное и встревоженное лицо Флорана.
- Все в порядке. Уже лучше… Я сейчас…
Фло кивнул, не решаясь подняться – а вдруг она снова захочет… «проучить» итальянца…Или сейчас настанет его очередь? Она захочет таким же способом вырвать обещание и у него? Фло едва заметно сжался, ожидая приступа боли…Секунда…другая…минута…Вроде пока ничего…Он медленно перевел дух…
Микеле полежал еще минуту-две, глядя в бесконечную бездонную тьму над головой, наслаждаясь наступившим облегчением, но все еще не в силах убрать руки с живота. Глупый иррациональный страх - а вдруг он ранен? Ранен серьезно? Микеле поднес руку к глазам, опасаясь увидеть, что она испачкана в крови. Нет, показалось…  Господи, ну во что они оказались втянуты! И почему именно они? Кто другой рассказал бы ему эту историю - рассмеялся бы в лицо. Ни в жизнь бы не поверил. Теперь придется поверить...особенно если ты сам - один из главных героев. Надписи, платье, даже портрет - все еще можно было списать на хорошо подготовленный розыгрыш... Но попытка задушить Фло? И...только что испытанная боль, которая была слишком, невероятно реальной. Он внутренне содрогнулся... Потом поднялся, вытер со лба выступивший холодный пот, посмотрел на продолжающего сидеть на мостовой Флорана…
- У нас нет выбора, Фло.... Точнее, у меня нет выбора. Я не знаю, что это было, и кто это сделал...Но я не хочу испытать снова нечто подобное... И потом...я дал слово.
Флоран поднялся и молча смотрел на Микеле, потом отвернулся.
- То есть это вроде как вопрос?
Фло помолчал минуту, потом продолжил:
- Я не хочу туда идти. Я совершенно, абсолютно, ни в коем случае, ни за что на свете не хочу туда идти. Наверное, я трус? Но если бы мы имели дело с чем-то… понятным, привычным… А это же… - Фло пожал плечами. – Но… я также знаю, что не могу отпустить тебя одного. Я никогда этого себе не прощу. И потом… Кто ее знает, эту шизофреничку, - последние слова француз произнес громко, (Микеле с ужасом посмотрел на него, ожидая увидеть, как и Фло сгибается под невидимым ударом), - Может, мы ей именно вместе нужны? Может, у них там массовое захоронение планируется? А мне не понравилось, как ты выглядел вот здесь, когда с ней общался, и я не хочу, чтобы меня так же убеждали… Так что… Пошли.
Фло поднял карту и попытался мысленно наметить маршрут.
- Если я когда-нибудь вернусь в Париж. Возможно, уже в качестве призрака, я устрою такую веселую жизнь Дову и Альберу… Это единственное, что примиряет меня сейчас с действительностью…
- Я с тобой, – догнал его Микеле и пояснил, – буду устраивать веселую жизнь нашим дорогим продюсерам. Знаешь, у меня даже появилась идея – может, вызовем их и пошлем в башню вместо нас? Может она согласится на обмен? Как думаешь?
Микеле невесело улыбнулся – хотелось снять накрывшее их напряжение, заставить забыть страх, поселившийся в их сердцах…Обстановка не очень располагала. Даже совсем не располагала по мере того, как они приближались к возвышавшейся черной громадой башне…
- Кстати, как она назвала эту башню… "Toure de la Justice" ("Башня правосудия")? Надеюсь, правосудие приготовлено не для нас…
Фло усмехнулся.
- Ты сегодня на редкость оптимистичен. Надеюсь, что не для нас… Думаю, эту ведьму там замуровали, или казнили, или сделали еще что-нибудь в этом духе… Что, на мой взгляд, после всего, что она с нами сотворила, было более, чем справедливо!
Они прошли молча еще несколько сотен метров назад по улице, свернули направо, проделали остальную часть пути молча, каждый погруженный в свои мысли, которые, впрочем, были достаточно похожи и вертелись вокруг двух основных тем – какого дьявола их послали сюда с этим концертом, и какие еще сюрпризы их ждут в той башне.  Микеле пытался убедить себя, что ведьме не стоило так напрягаться, чтобы завлечь их в эту башню и просто убить – могла бы сделать это в любой предыдущий момент.  Но тогда что ей от них надо?…И при чем здесь надежда? А может быть у нее такое извращенное чувство юмора и ей захотелось просто поиграть с ними, прежде чем убить? Он крепче сжал зубы. Если бы у них было больше времени узнать о ней…Кто знает…может им бы не пришлось идти в эту башню вслепую…
Фло был мрачен и зол. Внутри все кипело, кто бы мог подумать, что какой-то давно почившей средневековой дамочке удастся вывести его из себя всего за пару часов. Причем, не просто вывести из себя, если бы ее можно было бы уничтожить повторно, он бы, не задумываясь, это сделал, а ведь все всегда считали его спокойным и «непробиваемым», он и сам себя таким считал… И кто бы ему сказал, что он будет серьезно воспринимать действия какого-то взбесившегося привидения, более того, он поверит в это привидение, да он бы рассмеялся этому человеку в лицо! Еще ему было страшно. Зачем они должны идти в эту башню? Может, какое жертвоприношение? Интернациональное? Надо успокоиться. Он не испытывал никаких иллюзий относительно ценности их жизни для этой ведьмы. Хотя… Минуту. На картине было написано, что нет времени. У них его навалом. Значит, нет времени у нее. Хоть это и бредятина, но чем-то это «нечто» должно руководствоваться, какой-то логикой, «оно» писало вполне осмысленные фразы… Так. Значит, если времени нет у нее, они нужны ей в относительной ценности и сохранности. Все эти выпады были демонстрацией силы, скорее всего. Ах-ах, ее назвали ведьмой, до чего мы нежные… Да я б тебя еще много чем назвал бы… Кстати, может и назову…Надо только будет выбрать момент. Только вот как далеко она зайдет в своей демонстрации? Может, нужен только один из них? Второй – просто для подстраховки, ну и можно прибить показательно…Почему именно они? Ладно, что бы ни было, надо постараться сохранять спокойствие. Ага. Как его сохранять, когда тебя то душат, то бьют? Он никогда не забудет ее выходку в гостинице, уж в этом она может не сомневаться. Справедливость? Тогда он еще сделает свой ход…Надежду ей, видите ли, дайте. Посмотрим. От мрачных мыслей его отвлек Микеле…
- Фло, мы, кажется, пришли. Смотри, - он указал на табличку, поставленную для туристов перед входом в башню, и  включил сотовый, чтобы можно было прочитать.
«Tour de la Justice” была воздвигнута на месте башни романо-гальской постройки во время расширения и перестройки замка в 1120 году. Задуманная как одна из башен бастиона, в 1300-х годах башня стала использоваться святой Инквизицией в качестве тюрьмы и места для осуществления процессов и казней над ведьмами и еретиками катарской веры, за что и получила название «Tour de la Justice” – Башня правосудия».
- Угу. Волшебное место. Всегда знал, что Святая Инквизиция - "фирма" серьезная. Надеюсь, ей здесь было весело. Так же как нам сегодня. Ну и где здесь вход? Я почти готов дать ей... порцию надежды на "спасение". И все-таки хотелось бы знать, почему мы с тобой? - бубнил Фло, осторожно продвигаясь вперед почти наощупь. - Ну что такого в тебе? Ну я-то просто "мимо проходил". У тебя никого не было... "катарской веры"? Знать бы еще, что это значит... Или может, дедуля в Инквизиции "подрабатывал"?
- Я вообще…не француз, - заметил Микеле и поднапряг свою память, несколько «заросшую тиной» со времен его редких появлений в школе. – Насколько я знаю, катары существовали только о Франции…А насчет предков…Хм…кто же его знает…
Микеле пожал плечами, продвигаясь вслед за Фло.
- Слушай, но ведь сейчас башня является частью музейных зданий. По идее, вход должен быть закрыт на замок…  - пробормотал Микеле и остановился. Он оказался прав – путь им преграждала металлическая решетка, закрытая на ключ. «И что дальше?» - подумал он «Конец пути? Она перенесет нас волшебным образом внутрь башни?» Микеле дотронулся до решетки, слегка толкнул, скорее для проформы, чем надеясь на то, что она поддастся. Тогда можно было бы вернутся в гостиницу и объявить ведьме на портрете, что …как говорится… «не судьба».  От его толчка решетка открылась неожиданно легко – разрезанный замок с оглушительным, как им показалось в полной тишине, стуком упал на каменный пол.
- Очень предусмотрительно, - скривился Микеле.
- Гм. Я даже не сомневался. Надеюсь, внутри есть сигнализация, она сработает, и я радостно сдамся в руки полиции. Пошли.
Фло шагнул внутрь.

В башне царила глухая непроглядная тьма,  что, в общем-то, было логично - на ночь свет в "музее" выключали ради экономии. Тихо...И кажется, пусто...Микеле прислушался к своим ощущениям - пока, вроде, ничего необычного. Ничего похожего на то чувство тревоги и беспокойства, что он испытывал рядом с портретом.  Просто страшно... и если совсем быть честным с самим собой - почти до жути. От неизвестности. От осознания, что их жизнь может прерваться в любую минуту по прихоти (или по непонятной логике) духа давно почившей ведьмы... И от понимания, что они совершенно беззащитны перед ней... Она заставила их прийти сюда...И у нее должна была быть цель...Микеле всеми силами души надеялся, что эта цель не связана с их убийством...Он коротко вздохнул - надо, наверное, войти внутрь... Ведь ни черта же не видно - он выставил вперед руку, нащупал кирпичную кладку стены, сделал шаг, тут же споткнулся о ступеньку, больно ударив палец ноги, чертыхнулся.
- Фло, мы же идиоты - надо бы хоть фонарем разжиться... - произнес он шепотом. - Как теперь пробираться внутрь в потемках...Хотя...У тебя насколько батарейка в телефоне заряжена? У меня скоро сядет - можем пока включить мой и использовать его вместо фонарика. Потом перейдем к твоему...
Не дожидаясь ответа, Микеле достал из кармана сотовый, включил его - не то чтобы экран давал много света, но это было лучше, чем ничего... Он поднял руку выше, попытался осветить пространство перед ним, потом возле его ног - там действительно была ступенька...Он поднялся, сделал несколько шагов. Фло медленно последовал за ним, стараясь не споткнуться и тихо что-то бубня себе под нос. Первый этаж башни представлял собой довольно большое пустое круглое пространство. Они дошли до середины, попытались осмотреться, для чего Фло добавил свет и своего телефона. Ничего, если не считать маленьких узких окон, заделанных решетками, и железных крюков, вбитых в стены достаточно высоко и далеко друг от друга, каменных скамеечек в нишах...  Микеле опустил сотовый себе под ноги... - и отпрянул...Потом нагнулся ниже, с облегчение перевел дух - это только стекло...Немного мутное но достаточно толстое, чтобы оно могло выдержать вес человека. Стекло закрывало круглую глубокую яму, дно которой терялось в кромешной тьме...Кто знает, зачем и с какой целью ее вырыли когда-то...Хотя...вряд эта цель была благородной, судя по тому, что это была башня инквизиции...
- Фло, ты видел? - прошептал он и обернулся.
Флоран замер посредине, явно к чему-то прислушиваясь...
- Что случилось?
- Шшш... - откликнулся Флоран и приставил палец к губам. - Послушай...
Микеле тоже напряг слух...и почувствовал, как мурашки пробежали по телу...В полной абсолютной тишине доносились слабые, едва слышные стоны...
- Думаешь, это она? - шепотом спросил Микеле
Фло скривился. Страх уступал место раздражению. Он чувствовал себя идиотом – таскаться ночью, в темноте, в какой-то богом забытой башне, неизвестно зачем…
- Ну просто «ночь в музее» какая-то… Да черт ее знает. Думаю, Инквизиция не сидела, сложив руки, и здесь побывало немало народу, так что совершенно необязательно, что это она, оно, они, чтоб им всем… Ну и куда нам идти? Если наша милейшая новая знакомая хочет, чтоб мы куда-то шли или что-то делали, не помешало бы ей позаботиться об освещении. Наших телефонов не хватит, чтобы осветить хоть что-то – слишком большое помещение, мы рискуем в любой момент куда-нибудь упасть и переломать себе все кости…
«Вот тогда я с большим удовольствием встречусь с этой стервой, уже будучи призраком, и придушу», подумал про себя Фло.
Микеле снова прислушался...Вроде все стихло...Хотя...нет, вот опять. Холодок страха пробежал вдоль позвоночника...Но откуда они доносились? Кажется, откуда-то сверху. Он поднял взгляд - потолок терялся в кромешной тьме. Не разглядеть...Да и потом - не взлетать же...Черт. Надо, наверное, проверить...А вдруг это - ловушка? Правда до сих пор призрак был достаточно молчалив и общался с ними исключительно надписями...Кто знает, если в башне, (где, судя по логике, она окончила свои дни), у нее появились дополнительные возможности. Или Фло прав и это не она? Может, башня полна призраков  - эдакая вечеринка... Его начала охватывать злость и...что-то похожее на азарт.
- Что ты предлагаешь? Воззвать к призраку и попросить у нее немного света? - едко спросил он. - Слушай, мне начинает все это надоедать. Вот уже почти час как мы бегаем по этому ...ненормальному городу как два полных идиота, разговариваем с духами, следуем инструкциям призрака. Теперь вот стоим здесь как...ладно, не хочу повторяться.... Короче - где-то здесь должна быть лестница ведущая наверх. Поднимусь, обследую два или сколько их там верних этажа...Встречусь лицом к лицу с этой... - он вовремя прикусил себе язык, памятуя о недавнем "внушении", - и, наконец, узнаю, какого дьявола она все это затеяла... А если это не она...Тоже спрошу какого дьявола здесь происходит. Предпочитаешь подождать ее знака здесь, или пойдешь со мной?
Фло задумался.
- Фигня какая-то. «Встречусь лицом к лицу». С кем ты собрался встречаться и каким образом что-то узнавать? Спросит он… Если они могут слышать и отвечать, то можно сказать, что ты уже спросил только что. Мы тут можем ползать до утра по этой башне и ничего не найти. Что там умеют призраки, я не знаю… Светиться, говорить, подвывать? Пусть посветится что ли… Надоело в этой кромешной тьме бродить… И я не полезу ни по каким лестницам без освещения. И тебе не позволю.
- Я не собираюсь здесь сидеть и ждать неизвестно чего, - упрямо заявил Микеле. - Не позволит он...Не хватало еще, чтобы мы остались здесь до утра, слушая этот...ммм...концерт. Я смертельно устал и хочу, наконец, добраться до кровати и по-человечески отдохнуть, не опасаясь быть задушенным или ...каким-то призраком. Поэтому я сейчас быстро лезу наверх, проверяю, спускаюсь вниз, и мы валим к дьяволу из этой башни.
Микеле бросил взгляд на телефон, чертыхнулся про себя - осталось процентов 30 от мощности...Минут на 10 хватит...возможно. Как раз добраться до верха. Как потом придется спускаться в кромешной тьме думать не хотелось...Впрочем, может спускаться и не придется. От этой мысли повеяло таким могильным холодом, что он постарался сразу же ее отогнать. Спустимся…как-нибудь. Для начала надо найти лестницу. Он медленно пошел вдоль стены, заглядывая в каждую нишу и обследуя каждый выступ. Фло пробовал схватить Микеле за руку, но тот уже зашуршал вдоль стены. Вот мул упрямый! Ну и черт с вами со всеми! Фло почти на ощупь нашел какую-то скамейку и упал на нее. Пусть его хоть задушат теперь, он с места не сдвинется. Какая разница, где ему свернут шею, здесь или на лестнице.
- Если со мной что-то случится, это будет на твоей совести, так и знай, - крикнул он вслед итальянцу.
К черту все!
Минуты через три его поиски увенчались успехом - лестница обнаружилась в одной из скрытых каменных проемов. Узкая и витая, она резко уходила вверх во тьму. Микеле коротко вздохнул, и, держась одной рукой за стену, стал медленно подниматься, стараясь ступать как можно тише...Глупо - призрак, если это был он, конечно же почувствовал его приближение...10...20...30...Черт, где же конец-то? Впереди и позади него была кромешная тьма - свет экрана выхватывал только пару ступенек перед ним... Почему-то возникло ощущение, что он парит над темной бездной. Не оглядываться и не думать...Просто шагать вверх, переставлять ноги и все... - он сильнее прижал ладонь к каменой стене как к чему-то прочному и незыблемому. Теперь он был точно уверен - стоны доносились откуда-то сверху и по мере того, как он приближался, становились слышны более отчетливо...И более реально...
Он сделал еще один шаг - и чуть не упал. Ступеньки кончились. Он добрался до второго этажа. Микеле замер на несколько секунд, переводя дух, прислушался...Тишина...Вот ведь...Он напряг зрение - ну почему люди не могут видеть в темноте? Если это призрак - он должен светиться, Фло, наверное, прав. Хотя...можно подумать, что они каждый день сталкиваются с призраками. До этой минуты их "знакомый" дух предпочитал оставаться невидимым. Телефон погас, включившись в режим сохранения энергии. Ну что за черт! Микеле мысленно выругался и ...в ту же секунду почувствовал на щеке прохладное дуновение. Даже если он внутренне был готов к чему-то подобному...его все равно прошиб холодный пот...Она...здесь... Завлекла его...Он внутренне сжался, готовясь...К удару? К тому, что невидимая рука сожмется на его шее? К последнему поцелую смерти? Он сделал шаг в сторону ...и вздрогнул всем телом, когда его ладонь дотронулась до чего-то твердого и холодного...В это мгновение палец нащупал кнопку на телефоне...Тьма немного рассеялась -...никого. Микеле оглянулся ... его рука касалась вделанной в стену железной цепи. Ему почему-то захотелось рассмеяться  - наверное, сказывалось нервное напряжение. Он поднял руку с сотовым повыше, стараясь осветить как можно больше пространства... И сразу понял, что второй этаж башни представлял собой музей ужасов Инквизиции... Он пошел вдоль стены, поминутно выхватывая из темноты свисавшие со стен цепи, кандалы, железные ошейники, и прочие металлические приспособления, о назначении которых приходилось только догадываться. От вида всей этой "железной атрибутики" стало совсем не по себе. Дошел до окна...На него снова подул прохладный ветерок - окно оказалось приоткрытым...Захотелось плюнуть и выругаться...Ну какого он тут бродит с телефоном, пугаясь собственной тени! Со дна души снова поднялась злость... - на себя, на оставшегося внизу дожидаться Флорана, но больше всего на эту...(Он мысленно прикрепил несколько нелестных определений)... Терпению пришел окончательный конец...Или она сейчас отвечает (ну или подает знак) какого, собственно... или он плюет на все, спускается вниз, садится у входа и больше не двигается с места до самого утра...
- Мадам, не будете ли вы так любезны сообщить, какого...зачем вам понадобилось приводить нас в эту башню? - он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно вежливее, и все же ему не удалось полностью скрыть свой сарказм...Во всяком случае на этот раз он постарался обойтись без дополнительных обидных эпитетов, хотя они так и рвались с языка... - призрак не должен обидеться. Он снова почувствовал себя полным кретином... И потом... с каких это пор духи удостаивали кого бы то ни было прямого ответа. Сейчас эта.... удавит как котенка и дело с концом.
Снова стон - более громкий, чем все предыдущие, раздался сверху...Наверное, у башни есть третий этаж...
Микеле сжал зубы, попытался глубоко вздохнуть, чтобы унять заполнившую все его существо злость...Ладно...я понял намек... значит ты хочешь, чтобы я поднялся выше...Прошел, так сказать, весь путь...Хорошо...Сейчас...Вот поднимусь, и будь ты трижды призраком и трижды мертва...сам задушу тебя...Еще раз...
Микеле вернулся к нише в стене, посветил сотовым, нащупал первую ступеньку и начал подниматься, уже нисколько не заботясь о том, чтобы ступать тихо и осторожно... Лестница оказалась еще более узкой и витиеватой, он чертыхался про себя, чувствуя, как с непривычки длительного подъема начинают дрожать мускулы на ногах. Механически отсчитывал про себя ступеньки...20, 30, 40...Снова стон... 50...60...Еще немного...70...80...90...Когда же конец?...100. Площадка. Микеле остановился на самом верху, держась руками за стену и пытаясь перевести дух.
В тот же миг батарейка у телефона полностью выработала свой лимит, и экран, моргнув в последний раз, погас. Наступившая кромешная тьма тяжестью легла ему на плечи...Вот черт! И что теперь? Он замер...Стон, казалось, раздался над самым его ухом...Он вздрогнул... В наступившей тишине он отчетливо слышал чье-то прерывистое дыхание..."Разве призраки дышат?" - пронеслось у него в голове...Снова стон...Микеле вытер о джинсы неожиданно вспотевшие ладони...
- К-кто здесь? - его голос слегка дрожал.
  Мычание...и снова стон...
Сердце билось где-то у самого горла... Он был здесь не один...Черт, почему же так не вовремя погас проклятый телефон? Даже если бы он не увидел ее приближения...но с небольшим светом все же было не так....жутко...Кто-то дышит в темноте...Кажется прямо перед ним и чуть-чуть справа...И снова мычание...Микеле чувствовал, как у него все холодеет внутри...
Тучи стали раздвигаться, и призрачный лунный свет медленно проник сквозь узкие окна, рассеивая тьму и освещая пространство... Микеле перевел взгляд...И у него буквально кровь застыла в жилах от открывшейся картины...У стены справа от него, прикрученный веревками к кольцам в стене стоял деревянный крест, на котором висела человеческая фигура...Женщина...Длинные черные волосы свешивались на лицо...разорванная юбка...обнаженные до бедер ноги...Она слегка повернула голову....Темные как уголь глаза смотрели на него...умоляюще...как живые...на рту была повязка, не позволяющая ей говорить...Раскинутые руки были прибиты к сторонам креста...из пробитых ладоней на пол медленно капала кровь...Вокруг креста на полу был начерчен мелом или краской круг...Девушка попыталась шевельнуться...вновь застонала и снова бросила на него умоляющий взгляд...Призрак? Как живой...Наверное она это имела в виду, когда написала "торопись"... Надо подойти...Микеле сделал несколько шагов, не отрывая от девушки взгляда...Может это все галлюцинация...обман...Он протянул вперед руку, замечая, как подрагивают у него пальцы...Коснулся ее плеча...Теплое...Теплое??? Он дотронулся до нее уже всей ладонью...Действительно...Какой там призрак! Он же жива...Жива! О Боже!...Кто и...за что...? Ее надо развязать...снять... Ему не справится одному...
- Фло!!! - закричал он во все горло... - Флоран!!!! Иди сюда! Скорее!!!!

Девушка метнула короткий расчетливый взгляд в спину уходящего Флорана. Для ритуала нужны оба…Попытаться его остановить? Снова попросить о помощи? Попробовать его соблазнить – мысли скакали в бешеном темпе. Вот ведь какой недоверчивый и закрытый... Жаль, что я нахожусь не в самой лучшей форме - эти проклятые монахи знали, что делали - вместе с кровью уходит мое могущество...У меня хватило бы сил «зацепить» обоих, не будь у меня открытых ран...Хотя… она прищурилась…Может все это и к лучшему  – разделить их, настроить друг против друга…Раздражение и злость того, кого звали Флоран, сыграет ей на руку…. Поодиночке они слабее и уязвимее…. Она начнет с более легкого «задания»… А потом приступит к более сложному… Пусть думает, что он больше не интересен…Пусть уходит…Недалеко…У нее еще одна, последняя возможность его остановить и закончить ритуал…
Микеле тоже бросил непонимающий взгляд на друга, скрывшегося в темноте лестничного проема. Ну зачем он так? Если бы не ситуация и обстановка, он бы мог предположить, что Фло ревнует… Ему стало обидно, что девушка не обратила на него внимания? Да нет…он отмахнулся от этой мысли… Глупо. И думать о ревности француза глупо – Фло никогда не стал так себя вести… Хотя…Он думал, что за эти три года постоянных спектаклей и гастролей успел познакомится с ним достаточно хорошо… Но сейчас Микеле вынужден был признать, что, наверное, так до конца и не смог узнать его…Или никогда не знал его по-настоящему… По-хорошему надо было бы догнать его, остановить, развернуть к себе лицом и спокойно спросить, что, собственно, его так задело. Но француз, похоже, уже намного опередил их… Да и как он оставит девушку здесь?
Девушка…В одном Фло совершенно прав – надо уходить отсюда…И увести ее…Вот черт – Флоран ушел, унося единственный источник света – свой телефон. Просто-напросто наплевал на них, как самый последний эгоист! Вот уж действительно – человека можно узнать по-настоящему только в беде…Микеле тряхнул головой – не хочется верить, что Фло на самом деле такой…бездушный. Это просто нервы…и бессонная ночь. Он и сам еле стоит на ногах! Микеле стиснул зубы – остается идти на ощупь…
- У тебя, случайно, не найдется что-то, чем можно было бы осветить лестницу? – задал он вопрос
- В сумке – свечка и зажигалка… вот только сумка осталась на втором этаже… - откликнулась девушка.
- Понятно.. – кивнул Микеле. – У нас нет выхода – придется спускаться в потемках…Лестница узкая – я пойду вперед – ты можешь опереться о мою руку…
Они начали свой медленный спуск. Микеле шел впереди, держась за стену, напрягая зрение в надежде увидеть впереди дрожащий свет телефона Фло. Приходилось идти осторожно, нащупывая каждую ступень и при этом поддерживать идущую следом девушку … Со стороны они, наверное, выглядели более чем странно и больше походили на процессию слепых…Уже после первых пятнадцати ступенек Микеле взмок – и без того уставшие с непривычки ноги подрагивали, мышцы вытянутой руки начали каменеть, непроглядная тьма и полная тишина тяжелым грузом легли на плечи…Возникло странное ощущение, что по мере того, как они спускаются все ниже, стены все больше сдвигаются. Микеле нестерпимо захотелось остановиться и расстегнуть куртку. Он задыхался… Нужно дышать…глубже…вот так…вдох…еще вдох…Одним быстрым движением  он вытер стекающие со лба капли пота, сбился с шага и едва не оступился…
- Хочешь передохнуть? – спросила девушка, стараясь чтобы ее голос звучал как можно более участливо
- Н-нет…лучше поторопится… - может, если он станет говорить с ней, это отвлечет его от ощущений, - Знаешь…я ведь так и не спросил твое имя…
- Инес…Инес Дюпре.
- Микеле…
- Ты не француз?
- Нет, итальянец…
Она замирает, делает шаг назад, отталкивая его руку…
- Что с тобой?
- Ты…ты итальянец, - ее голос слегка дрожит от страха. - Ты один из них…А тот, другой, он тоже с тобой? Оставил тебя закончить то, что начали? Не захотел мараться?
- Я не понимаю…о чем ты?
- Ну конечно…Сначала прибить меня к кресту, потом снять, чтобы сделать что? Ты ведь один из них? Из тех, что издевались надо мной…Они тоже говорили по-итальянски.
(«Главное, не переиграть…Добавить чуть больше страха и чуть меньше гнева…он должен поверить…»).
- А если бы они говорили по-французски, то что? То, что я итальянец не делает меня…преступником… Я не причиню тебе вреда, я хочу помочь тебе.
(«Можно поверить ему…почти…Остался последний вопрос»)
-  Если ты не один из них…тогда как ты узнал о том, что я здесь? – она постаралась добавить в голосе каплю подозрительности..
- Я и не знал. Мы здесь случайно оказались, а потом я услышал твой стон и пошел проверить, и увидел тебя там… - кстати, им пришлось прийти сюда, пришлось. Ладно, не важно. Надо спускаться быстрее. - Нам нужно поторопиться, если не хотим встретиться с теми, кто сделал это с тобой. Почему они напали на тебя?
Сделать вид, что поверила или сохранить подозрительность? Жаль, она не может держать с ним визуальный контакт – так было бы вернее…Придется пользоваться только словами…
- Ты…действительно не один из них?
- Нет.
Она спустилась на пару ступеней и оказалась с ним почти на одном уровне…
- Я…хочу тебе верить…Твоему голосу – глазам поверить легче, но вокруг полная тьма, - она снова оперлась о его плечо. - Я не знаю…они напали на меня из-за спины…Все время повторяли «strega, strega” («Ведьма»)…Я не очень понимаю по-итальянски – всего несколько слов. Они говорили о каком-то портрете…Потом один из них начал читать молитвы, а двое других начертили круг, принесли крест и…прибили меня к нему… - ее голос умело дрогнул…
Он вспомнил все – гостиницу, почти потерявшего сознание Фло, портрет, их путешествие по городу, страшную боль. Портрет ведьмы. Но это именно она привела их сюда. Она заставила…
- Кажется, я видел этот портрет. В гостинице. Ты, действительно, похожа на ту, что на нем изображена. Но… той картине много лет. При чем здесь ты? Они не могли не видеть… - Микеле медленно продолжал спускаться по лестнице. – Они не говорили, что им нужно? За что они так…
Она следовала за ним так же медленно…
- Один из них говорил по-французски…Совсем плохо, я понимала с трудом…Они хотели получить у меня какой-то медальон…Хотя я не имею понятия, о каком медальоне шла речь…За что? Они почему-то решили, что я- ведьма, и что моя … - она хмыкнула –«сила» исчезнет вместе с кровью, которая будет вытекать…
- Как-то странно, схватить первого попавшегося человека и начать пытать… Хотя я уже мало чему удивляюсь в этом городе. Кстати, тебе о чем-то говорит цифра 17?
- 17? – переспросила она – Разве она должна мне что-то говорить? И почему именно эта цифра?
- Скажем так – нам дали понять, что эта цифра очень важна. Так что? Она что-то значит для тебя? Или все банально ограничится номером в гостинице, которого не существует?
- Я слышала об этом – об отсутствующем номере. Старый барон был очень…суеверен. Ты, как я полагаю, не увлекаешься нумерологией? Число 17 – точно так же как и число 13 – число роковое...и приносящее несчастье. Вот почему в гостинице нет комнаты с этим номером. А в небоскребах часто отсутствует 17 этаж. – она спустилась еще на несколько ступенек… - А еще у цифры 17 есть другое значение...В древнем Риме этот номер записывался как XVII, что в анаграмме записывается как VIXI – латинское слово, означающее «я жил». Это число – символ смерти. И буквально означает «я мертв».... Или "мертва".
Все это безусловно очень странно…
- Кстати, а что ты здесь делала ночью?
Она чуть помедлила...
- Ты будешь считать меня ненормальной идиоткой - хотя, наверное, так оно и есть...Существует легенда, по которой в определенный день 6 июня в башне можно видеть дух убитой в 13 веке ведьмы.  В этой башне погибло много женщин, и большинство из них были невиновны. Но говорят, что  Анжелик де Транкавель, жена барона, была настоящая ведьма. И ее дух остался здесь...Я увлекаюсь историей...и решила проверить - на свою голову...
Микеле похолодел, так вот кто это был. Да уж, им сегодня пришлось убедиться в том, что баронесса была настоящей ведьмой… какой и осталась, черт бы ее побрал. И вот кого бы он точно не стал призывать ради проверки, так это милейшую Анжелик. Микеле снова вспомнил страшную режущую боль в животе и поежился. И ради чего она так жестоко обошлась с ними? Чтобы они с Фло спасли эту девушку? Чертов Флоран, убежал с единственным телефоном, оставил их здесь в потемках, псих ненормальный. Когда уже закончится эта лестница? И почему они? Может быть, Инес что-то таки «проверила», и ведьма так…отреагировала?
- Проверить… что?
- Насколько правдива легенда... - она пожала плечами - скорее инстинктивный жест, ведь он не мог ее видеть - и отпустила его руку...
Они должны быть уже близко....Второй этаж...Она помедлила - Микеле тем временем спустился еще на пару ступенек. Стараясь производить как можно меньше шума, она скользнула на площадку второго этажа - лунный свет лился из окон, освещая помещение. Ловко лавируя между выставленными экспонатами, на ходу пальцами правой руки и зубами сорвала повязку с левой ладони - ей не придется даже искать острый предмет, чтобы ранить себя  - за нее это уже сделали монахи.
Монахи...За долгие века они накопили достаточный опыт - и знали, как перекрыть доступ духу в башню - окропили двери и окна святой водой. Вот почему она не чувствовала совсем здесь свою повелительницу - они заперли ее снаружи... Проклятые! Ее кровь - кровь ведьмы - аннулирует эффект и откроет проход...Она бросилась к окну, провела по подоконнику ладонью, оставляя на камне кровавый след. Заметила, как кровь начала шипеть и вспениваться при соприкосновении со святой водой...Еще секунда… Холодное дуновение коснулось ее щеки  - она здесь…. Повелительница…Первый шаг сделан…
- Какая легенда? – Микеле спустился с последних ступенек и почувствовал, что девушки рядом с ним нет. – Инес? – неуверенно спросил он. Все это все меньше и меньше начинало ему «нравиться». Девушка, конечно, перенесла сегодня очень много, но уж очень странным способом их заставили придти сюда и помочь ей. Да и ведет она себя как-то… И объяснения ее почему-то не выглядят уж очень убедительными. Ну хорошо, какая-то группа итальянцев (почему именно они?) засела тут в башне, ожидая ведьму, тут приходит она, чтобы что-то там проверить, они ее хватают, хотя она не бесплотный дух, а человек из плоти и крови, и начинают допытываться о медальоне. А если б сюда пришел служащий музея, они его тоже схватили бы? Бред какой-то…
Он снова ощутил это...Чувство тревоги и беспокойства, как тогда в номере...Холодный ветерок на своей щеке - как прикосновение...Микеле замер -  по спине поползла ледяная змейка страха...Она? Анжелик? Мускулы невольно напряглись, вспоминая об испытанной боли - он сильнее прижал ладонь к стене, готовясь...К чему?...Вот ведь черт! И Фло единственный источник унес! Хотя свет тут вряд ли бы помог...Ну что же ты? Что хочешь? Я же выполнил твою просьбу...Ты привела нас к Инес? Хотела, чтобы мы спасли ее? Микеле почувствовал...словно холодная рука вдруг забралась под куртку, дотронулась до лопатки - он инстинктивно выгнулся...Не шестым, даже десятым чувством понял, что дух ведьмы здесь…Затаил дыхание…Что же делать? Поговорить с ней? Спросить что еще ей надо? Дождаться новых инструкций? Снова холод - на шее и в области груди… - он содрогнулся и инстинктивно потер рукой то место, где, казалось, его коснулась Анжелик. И снова прикосновения – к спине, боку, груди, и снова к спине…Он сделал шаг назад, прижался лопатками к стене, попытался защититься – безуспешно…Это было все равно, что защищаться от невидимой мухи…- настолько быстры и непредсказуемы были ее движения…
Вдруг все прекратилось – Микеле перевел дух. Достаточно? И что это было? Неожиданно он ощутил как невидимая рука коснулась его лодыжки…Снова! Он дернулся – не помогло…Холодок побежал вверх по ноге…выше… еще выше…задержался на ягодицах…перешел чуть вперед…
- Оставь меня в покое! – не выдержал он.
Что…что она себе позволяет!
Его возглас потонул в вязкой тишине…Холодок и не вздумал покидать его...Микеле сделал шаг на ступеньку выше, попробовал защититься…Какое там!
- Проклятье! Ты отстанешь от меня!
В какой-то момент он был готов поклясться, что услышал невдалеке тихий смех…Издевается! Она же просто издевается над ним! Из-за прихоти…На дне души снова всколыхнулось раздражение – сейчас он пошлет ее. И плевать на все последствия…Гневные эпитеты уже были готовы сорваться с языка…Как вдруг…. Это было невероятное ощущение – как будто его завернули в ледяной саван, сжали изо всех сил… Ему казалось, что у него трещат ребра, …как будто его сдавливали прессом… Микеле попытался вдохнуть, поднять руку – жуткое ощущение, словно тело существует отдельно по себе и больше не соединено с разумом…Ну прекрати же! За что? Я же ничего не сказал – только подумал…Читаешь мысли? Холод стал проникать внутрь...неотвратимо и постепенно...как будто она высасывала из него все жизненные силы...Откуда-то из глубин его существа стал подниматься на поверхность иррациональный и неконтролируемый страх...- она была сильна. И непобедима...Можно было только покорится - или умолять...Он попытался пошевелить губами, произнести слова просьбы - ни звука...Как будто она отняла у него способность говорить...Уже мысленно, почти теряя сознание, послал ей последнюю мольбу ..."отпусти!"
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Он почувствовал, что невидимые тиски больше не держат его... И снова ощутил себя на лестнице, в полной темноте... Ноги дрожали, его бил озноб…Микеле сполз по стене и сел на ступеньку...Боже...Она...она пыталась убить его? Вот так? Просто? Ни за что?...Нет...это даже странно. Даже у призрака должна быть логика. Он выполнил ее требования...Он ни словом ни жестом не оскорбил ее... Зачем же она так с ним? Это...это не очень похоже на попытку убийства, скорее...Он вспомнил холод, проникающий по ноге…- и содрогнулся от пришедшей в голову мысли...Попытки соблазнения. Медленно выдохнул. Только этого не хватало! Быть соблазненным призраком..
- Микеле? Где ты? Что с тобой?
Инес…
- Я... Я здесь...на лестнице. Все в порядке. Просто... Показалось что-то... – его передернуло.
Он услышал ее шаги. Она спустилась,  дотронулась до него рукой, присела рядом…
- Ты весь дрожишь. Тебе плохо?
- Нет, нет…сейчас…Все пройдет…Кстати, куда ты пропала?
- Я искала свою сумку. На втором этаже – знаю, что не до сумки сейчас, но в ней ценные для меня вещи. Например – эта…
Она сунула ему под нос бутылочку с необычно пахнущей жидкостью.
- Что это? – с опаской спросил Микеле
- Эликсир, приготовленный по старинному рецепту, - он рассмеялась. – Ничего особенного. Просто тонизирующая настойка из трав…Я ношу ее с собой на случай, если понизится давление или покинут силы. Ну вот твой как раз тот случай. Пей, не бойся.
Микеле поднес бутылочку к губам. На краю сознания билась не совсем оформившаяся мысль - что-то странное есть в этой Инес. И во всем этом...Он сделал глоток, закашлялся, когда огненная жидкость обожгла горло и раскаленным шаром проникла в желудок.
- Это называется настойка? - выдавил он из себя, продолжая кашлять.
- Это - эликсир жизни, - прошептала она...- Пей...
"Что? Еще?" - но по телу уже стала разливаться приятное тепло... Почему бы и нет!
Он сделал еще глоток, ощутив во рту необычный сладковато-пряный запах...
- Мне хватит, - сказал, отдавая бутылочку...во тьму. - Инес?
Прислушался...Тишина...
- Инес?
Что же происходит?
Микеле почувствовал укол раздражения...Что за манера такая - появляться и исчезать, а главное - куда и зачем? Разве им не нужно спешить отсюда? Если вернутся те, что ее прибили к кресту он не знает, сможет ли ее защитить...Надо идти...Надо...Встать. Позвать Инес...Мысли были правильными, он знал это. Но он был не в силах сдвинуться с места. Накатила сладостная истома, голова вдруг стала легкой, тело начало расслабляться...Какое странное ощущение - словно он проваливается в пуховую перину...Чем же она напоила его? Надо встать, пойти за Фло...Фло, куда же он ушел? Микеле сделал над собой усилие, поднялся, держась за стену, постоял, прислушиваясь...Нет, холода не чувствуется - наоборот, по телу разлилось необычное тепло. Вот только тьма опять кругом... хоть глаз выколи...Мысли путались - надо спуститься и догнать Фло .. - или подняться и найти Инес. Подняться? Или спуститься? ...Быть или не быть? Он тихо засмеялся и тут же сам оборвал смех...Возможно что он опьянел настолько с двух глотков какой-то настойки! Вот ведь... Микеле сделал над собой усилие, попытался сосредоточиться. Значит так - сначала наверх за Инес, потом вниз за Фло. Наверх...потом вниз...Как в американских горках - наверх, потом вниз...Кажется он все-таки пьян. Или нет?
Микеле принялся медленно подниматься по ступенькам, держась за стену. Куртка мешала и вдруг стала казаться неудобной и шершавой.  Такое странное ощущение - пустота в голове и тело кажется таким...невесомым и ...таким - он попытался найти определение - чувствительным...Еще несколько ступенек - как же жарко...Он чуть расстегнул молнию - и поймал себя на мысли, что неплохо бы сейчас снова ощутить холодные прикосновения Анжелик...Особенно ко лбу...И к телу - охладиться. Вот и второй этаж.
- Инес? - снова позвал он...Где же она?
На втором этаже тоже было темно. Как же она могла найти в такой темноте сумку? - мелькнула мысль...
- Инес, где ты?
Откуда-то спереди послышались мягкие шаги.
- Инес?
Он слышал перед собой чье-то легкое дыхание - опять Анжелик? Нет, вроде она всегда была "молчалива"...  Кто-то уперся ему ладонями в грудь, слегка подтолкнул, заставив сделать шаг назад - мягко, но настойчиво... Еще шаг...
- Инес, это ты? Что ты делаешь? Я же упаду так!
Как в воду глядел. Сделал еще шаг назад, уперся пяткой в какое-то деревянное изделие, или экспонат, взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Настойчивые руки еще слегка толкнули его - и он со всего размаха опустился на некое подобие деревянного сидения. Ощутил спиной вертикальную перекладину - все же это, должен быть экспонат...Хотел было возмутиться и встать - но тут же почувствовал, как вокруг его шеи обвился железный обруч, притягивая его к перекладине и не давая подняться. Вот это уже становилось не смешно...Совсем... Он нашарил в темноте замок, попытался расстегнуть...Ну какого черта! Что здесь вообще происходит?
- Инес? Анжелик? Я не знаю, какого дьявола...Отпустите меня! Немедленно! - надо было возмутиться, но не получалось. Как ни странно. В глубине души было только удивление и растерянность - как будто он смотрел на себя со стороны...То же самое ощущение, как в гостинице - как будто все это происходит не с ним, и не сейчас...Или с ним, но не в реальности...Кто-то - скорее всего Инес (если, конечно, в башне не спрятался кто-то еще), - поймала его правую руку, сжала запястье, развязывая замотанный на нем платок...Микеле попытался отнять руку - но его держали на удивление крепко. Секунда - и он неожиданно ощутил легкий поцелуй в тыльную сторону у основания ладони - как легкая маленькая искорка пробегает по телу. А кто-то в темноте уже развязывает платок на второй руке..."Только бы отдали потом", - пришла в голову мысль - и Микеле сам ужаснулся тому, что думает не о том, чтобы протестовать и вырываться, а о платках...Это было как...как паралич - физический и эмоциональный...Протестовать не хотелось...Кто-то завел ему руки за спину за столб и связал его же платком - не сильно, скорее ради шутки, чем чтобы удержать его...Второй платок лег поверх глаз. "Зачем, если все равно темно?" - только секунду спустя понял, зачем. - чтобы не позволить ему двигать головой...Страха почему-то не было - стало интересно - что дальше?
Она зашла за спину, дотронулась губами до его шеи - и тут же почувствовала, как он напрягся. Тебе страшно? Ничего - страх  - это лишь дополнительная "приправа" для придания остроты ощущений.  Она снова поцеловала его...медленно и чувственно. И ощутила, как под губами пойманной птицей бьется жилка у него на шее - хаотично, перестукивая и перебиваясь с ритма...Продолжим? И еще один поцелуй чуть ниже...и еще...Она дошла до ключицы, на секунду помедлила, услышала в тишине его учащенное дыхание...И снова поцеловала его за ухом, провела языком по складке...Боже! Это было подобно электрическому разряду, пробежавшему по всему его телу и угнездившемуся где-то в области паха...Он затаил дыхание, чуть выгнулся, насколько позволял металлический обруч...Это Инес - больше не кому...Надо заставить ее прекратить! Он же..он же... не выдержит долго.  Он уже не выдерживает и это только после нескольких поцелуев! Что же, черт возьми, с ним происходит?
Микеле уже был готов заявить протест - и тут же его губы накрыл поцелуй. Она села  на него верхом, ощутила сквозь ткань его напряженную плоть, улыбнулась про себя, соединила свои губы с его губами лишь на миг - легко и игриво...Он тоже улыбнулся...Мммм... Как сладко! Как будто попробовать на вкус летний фруктовый коктейль! Еще! Хочу еще! Попытался дотянутся до нее - но обруч и платок на глазах блокировали его попытку...Ну пожалуйста! Еще! Она словно прочитала его мысли - снова поцеловала его, на этот раз более страстно и чувственно. Он вспыхнул - и уже сам ответил ей на поцелуй, не в силах сдержаться, разрушая последние барьеры... Начал терзать ее губы, искать в глубине ее язык, прикусывать зубами...И понял, что гибнет - неотвратимо, без возможности вернутся назад.... сходит в ад – или все-таки поднимается в рай…Она расстегнула молнию на куртке, провела сначала пальцами, потом всей ладонью, принялась покрывать поцелуями его грудь, ключицы, бока – каждый миллиметр его обнаженной кожи, прихватила кожу зубами, провела языком. ... Он почти забыл, что значит дышать… Словно весь - одно энергетическое поле, потоки которого сходятся в одной точке в области паха. Это слишком…сладостно и слишком…невыносимо – терпеть ее ласки, зарываясь все глубже в зыбучие пески наслаждения. Хочется что-то сделать, погладить ее, сжать, ответить на поцелуи, ощутить ее тело в своих руках. Беспомощность сводит с ума еще больше чем поднимающееся возбуждение. Он дергается, выгибается, пытается освободить руки, но чем больше прилагает усилий, тем больше затягивается необычный узел…Проклятье!  И голову нельзя сдвинуть – остается только терпеть и медленно сходить с ума от наполняющего каждую клеточку его тела возбуждения…
- Освободи меня!  - его просьба звучит как приказ.
- Еще не время!  - шепчет она в ответ, не прекращая ласк ни на минуту.
Спускается ниже,  расстегивает ему пояс на джинсах, чуть приспускает их... целует складку в основании бедра. О Боже!!! Нет! Нет!,  Из его горла вырывается полурык, полустон… Он снова старается освободиться, хочет сжать бедра, словно это может помочь ему защититься - бесполезно... Она не  обращает внимания на его попытки, придерживает его ногу, ведет языком вдоль складки, неуклонно приближаясь к его плоти. Останавливается, не доходя…   И снова…И снова…Он стонет, закусывает губу, сжимает пальцы в кулак.  Хочется, чтобы она прекратила – и все же хочется, чтобы она продолжала…  Он не знает – это слишком, слишком мучительно и слишком безумно…
- Пожалуйста, не надо... – мольба, как крик отчаяния.
О да! Да ... я знаю, что ты больше не принадлежишь себе...Ты мой. Полностью - телом, мыслями, душой, волей...Она касается языком верха его восставшей плоти, обхватывает ее рукой, ведет вверх и вниз, отпускает, обхватывает губами, проводит языком  – он всхлипывает… Она бросает на него короткий провоцирующий взгляд… - и его плоть исчезает у нее во рту. Он скрипит зубами и выгибается настолько сильно, что рискует быть задушенным железным обручем…Боже! Боже! Это невыносимо и мучительно… Его желание рвется наружу, и возбуждение почти причиняет ему боль…Мира больше нет, реальности больше нет, его самого больше нет - есть только бездна желания и безумия...
Она останавливается. Освобождает ему руки, убирает с глаз повязку, снимает железный ошейник...Он свободен…Наконец-то!  Первое, что видит - ее глаза - два бездонных омута - и в них - дьявольский блеск.
- Тебе понравилось? - улыбается игриво и призывно.
Искусительница, соблазнительница, ведьма...
Он притягивает ее к себе, усаживает на колени, сжимает почти конвульсивно ...Целует ее в шею, прихватывает зубами ее кожу, вдыхает легкий аромат - сладковатый и сводящий с ума...
- Хочу тебя...Всю, без остатка, - шепчет ей.
- Тогда бери, - откликается она.
Нет сил сдерживаться, больше нет сил ни на какой контроль...Несколькими движениями срывает с нее платье,  она помогает ему освободится от куртки, кроссовок, джинсов. Последние детали их гардероба оказываются на полу. Он вбирает взглядом ее обнаженную фигуру ...Как она прекрасна! Ее кожа блестит в свете вышедшей луны. Взять ее...здесь...сейчас....Желание буквально разрывает его...Это невыносимо! Все слишком...слишком... Он хватает ее за волосы, оттягивает голову назад, со стоном впивается ей в шею, покрывает ее тело поцелуями - почти укусами - гладит ладонями ее спину...Ее пальцы путается в его волосах, ее ногти царапают ему плечи и лопатки, но он почти не чувствует боли, переплавляя ее в наслаждение....Ее груди - два идеальных полукруга  с алым бугорками выступающих сосков  - он зарывается в них лицом, гладит, сжимает, накрывает ртом ее сосок, играет с ним языком и чувствует, как она выгибается от наслаждения и едва слышно стонет...Ага! Я тоже заставлю тебя познать эту муку!...Она пытается сделать вид, что хочет вырваться, уйти, избежать его ласк - словно передумала в последний момент...Ну уж нет! Куда?.. Ты - моя! Ты свела меня с ума и мы погибнем вместе ... Сжимает ее в объятьях  - сильно, почти желая причинить ей боль, ловит ее затуманенный взгляд...Будешь моей! Шепчет ей какие-то бессмысленные слова на итальянском…Сейчас...Она все поняла...Снова улыбается лукаво, берет его лицо в свои руки, целует - медленно и чувственно, одновременно приподнимаясь и позволяя его плоти проникнуть внутрь. Он не в силах сдержать стона...Это - безумие! Блаженство! Она начинает двигаться - неторопливо, размеренно, вверх…вниз ...он ловит ритм и какое-то время они двигаются синхронно...Его дыхание тяжело и прерывисто - это как восхождение ввысь, где  каждый шаг….каждый толчок…приближает тебя к вершине…Она замирает, заставляя его остановиться, приподнимается, выскальзывая у него из рук, бросает на него лукавый взгляд – так достаточно. С тебя хватит…
Нет! Он настигает ее, валит на пол, подминает под себя, теряя разум от страсти и возбуждения, поворачивает ее на живот. Ее ягодицы призывно поблескивают в свете луны, манят, приглашают… Он снова входит в нее, -  сзади, резко, почти рыча от невероятного, почти никогда ранее не испытанного чувства безумного блаженства такой силы. Она вскрикивает, но не сопротивляется, покорно прогибаясь, позволяя ему делать с ней все, что захочет. Только зажимает губу, не давая крикам прорваться наружу –  пусть!... Пусть снимет барьеры, пусть делает то, что ему подсказывает его страсть. Но как же больно, черт! По ее щекам бегут невольным слезы, скатываются вниз, падают на пол…Нет возможности их вытереть…Потом, все потом… Он ускоряет ритм…проникая глубже… еще глубже…резче…сильнее…желая обладать ею, покорить, подчинить, доказать – он не знает…Его больше нет…ее больше нет – есть лишь единое целой… толчок…еще…до самого конца…Она не выдерживает –  громко вскрикивает  - и в тот же миг он вскрикивает вместе с нею… Мир взрывается, раскалывается на куски, падает вниз ослепляющим фейерверком…Боже! Он умирает…Или рождается…сердце рвется из груди…Бездна. Падение. Полет... Он изливается в нее, содрогаясь от конвульсий, громко стонет, не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции… Что она сделала с ним? Что он сделал с самим собой?….Еще миг – и все заканчивается. Он почти без сил падает на пол рядом с ней, ловит ртом воздух, пытаясь заставить себя дышать…вернутся в этот мир…Еще немного…Вдох…Еще вдох…Уже лучше…Он поворачивает голову и смотрит на нее, лежащую на полу рядом с ним – ее белоснежное тело блестит от пота, черные волосы разметались по плечам…Она старается украдкой вытереть глаза, но он замечает… И его настигает осознание… Что он натворил!     
- Прости, прости меня….прости…Я не хотел…
Он не такой! Он бы никогда не смог…не посмел…Он всегда был ласков и нежен…
- За что? - спрашивает она удивленно
- Я не хотел…делать тебе больно… - шепчет он.
- Глупости! Ты сделал именно, что хотел…Ты хотел причинить мне боль…Но так – было правильно… в этом была твоя свобода, - она улыбается.
- Нет… нет…прости…прости меня, – он качает головой, прячет лицо в ладонях.
Стыд накатывает, настигает, топит все его существо… Он забывает, что она первая начала соблазнять его, первая подарила ему поцелуи, связала его, заставила его потерять голову…И все равно – даже если так -  он не должен был забываться. Он действительно никогда не хотел…чтобы так…Или хотел? Или она права и всего лишь помогла ему снять барьеры и воплотить в реальность тайные желания? Нет…нет…Это все неправильно…Безумно. Он – это был не он. Он знает себя…(думает, что знает)… - и никогда бы не посмел быть грубым, сделать больно. И все же…Он садится, отворачивается, не может поднять на нее глаз – боится прочесть в них обвинение…И подтверждение своим мыслям. Он поступил с ней как…как с последней…Боже! Как же мучительно стыдно…
Инес едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Какой же ты милый! Аура, пылающая красным – цвет страсти. Ты сам не отдаешь себе отчет в том, какой ты. Жизнь в обществе, условности, наложили на тебя свой неизгладимый отпечаток, но когда падают стены, сдерживающие порывы – твоя истинная сущность, не контролируемая больше сознанием, вырывается наружу…Разве не для этого существуют они, ведьмы, чтобы дарить свободу от условностей?…Она вспомнила его стоны и улыбнулась...Села, обняла его сзади за скользкие от пота плечи, положила подбородок ему на ключицу, прошептала на ухо
- Мне нечего тебе прощать…А тебе не за что мучиться чувством вины… Ты был самим собой…
- Нет, это не был я… - возразил он не поворачиваясь.
- Это был ты, - сказала она твердо. - Глубоко скрытый, замученный, задерганный, запертый в темнице  - свободный дух…Я лишь помогла ему вырваться на свободу.
- И все-таки это – неправильно…
- Что же в этом неправильного? Ты получил наслаждение сам, и подарил его мне…
- Тебе я причинил только боль… - упрямо повторил он…
Она тихо засмеялась.
- Глупый, боль и наслаждение – это две взаимопроникающие вещи…Мне было больно, но я получала удовольствие – и дарила его тебе…Это может быть сложно понять… Но все было правильно.
Она осторожно повернула его лицо к себе, заставила посмотреть себе в глаза…
- Хочешь сделать так, чтобы мне было хорошо?
Он кивнул, так, впрочем, и не избавившись от подавленного выражения.
- Пойдем на третий этаж…Там больше места. Я научу тебя…Только возьмем одежду, чтобы было не так холодно на камнях…
Она встала, потянулась, протянула ему руку, чтобы помочь подняться…
Он замер…рука…ее рука… Осторожно дотронулся пальцем до ее ладони. Чистая. Ни намека на рану от гвоздя. Но как же так? Посмотрел на нее с удивлением и….нет, она – не дух… Это совершенно точно…Но тогда как же…
- Что с тобой?
- Твоя ладонь… ты же была ранена? – бормочет он.
Инес улыбается.
- Аааа это… Несколько капель эликсира, что я ношу с собой – и от раны не останется и следа…
- Это – невозможно, - не сдавался он.
-  Если ты ведьма – возможно все…
Ведьма…Он посмотрел на нее со страхом, не в силах до конца осознать… Ведьма...Она..Ну конечно – крест, монахи, призрак в гостинице… Микеле провел рукой по лицу, - мысли по-прежнему путались и никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.
- Но зачем…зачем ты сделала это со мной? Сейчас?
Она игриво улыбнулась, снова наклонилась, поцеловала его…
- Я отблагодарила тебя за мое спасение…Разве тебе не доставило удовольствие моя благодарность?
- Д-да, конечно.
Ему бы побыть одному, понять, разобраться…Все слишком странно и запутано…А он…Он слишком выбит из колеи, слишком опустошен и растерян…
- И если бы твой друг не ушел, я бы отблагодарила и его, - добавила Инес, нисколько не заботясь, как двусмысленно могли прозвучать для него ее слова…
Друг…Флоран…Вот черт! Он же совсем забыл о нем! Черт!
- Фло, наверное, ждет нас внизу и умирает от злости, - он поднялся. – Надо… надо спуститься…
- Не надо, - промурлыкала она, проведя ладонью по его груди… - Он ушел. Совсем…
- Как ушел? Это невозможно! Фло никогда бы не бросил меня…
- Смотри сам, - она указала ему на окно.
Микеле сделал несколько шагов…В первый момент ничего не видел кроме стен и камней, но потом…в лунном свете чуть вдалеке взгляд наткнулся на удаляющийся силуэт – длинные до плеч распущенные черные волосы, решительная походка, одежда… Фло! Он действительно ушел…Но как же? Микеле почувствовал укол обиды – но как он мог? Уйти, бросить его здесь одного? Хотя…он был разозлен, и сам сказал, что уйдет один…И ушел…Вот ведь! Ну и пусть…пусть..
Инес снова обняла его за плечи.
- Твой друг сделал свой выбор…Забудь о нем! Пойдем, ты хотел подарить мне наслаждение….Уже передумал?
Микеле бросил последний взгляд в окно – раз так …пусть убирается. Ревнивец! Почувствовал себя лишним…подумаешь! Иррациональная обида на секунду захлестнула его с головой. Он обернулся к Инес…
- Конечно, нет…Ты, кажется, хотела научить меня... – он подобрал одежду и в свою очередь протянул ей руку. - Пойдем…

- Фло? Что ты здесь делаешь? Ты же ушел…? – услышал он за своей спиной голос, ставший таким знакомым за последние три года…
Он застыл, словно натолкнулся на невидимую преграду, попытался вздохнуть и медленно развернулся…Недалеко от входа стоял Микеле – тоже полураздетый, но живой и без единой царапины…Его карие глаза смотрели на француза с нескрываемым удивлением.
Фло прикрыл глаза. Это же бесчеловечно. Он же не бездушная кукла. У него даже была душа. До этого момента. Ну что ж. Ничего не изменилось. Он на тех же вторых ролях. С ним можно обращаться, как угодно. Можно выжигать душу ненавистью, можно убивать, можно пытать, можно мучить чувством вины. Можно все. Он же поверил, что из-за него погиб тот, кого он считал своим другом. Он… готов был умереть…Наверное, он и умер сейчас. У него не осталось ничего. Совсем. Флоран почувствовал, как капля крови ползет по переносице и скатывается на щеку, он провел пальцами по лицу и усмехнулся, оборачиваясь к ведьме. Его голос был холодным и безжизненным:
- А вы не боитесь, что перегнули палку?
Он снова развернулся к Микеле и посмотрел ему в глаза:
- Ты, конечно, ничего не слышал? И не видел? Да ты даже не думал обо мне… Я же ушел… Я ушел.
Да, с самого начала это был цирк, причем единственным клоуном был он сам. Фло медленно сделал несколько шагов обратно и снова сел в уже знакомое кресло. Вытер капли крови на лбу и безразлично спросил:
- Ну? И что я должен сделать и когда?
Микеле застыл, переводя взгляд с ведьмы на Флорана и обратно. Он не мог понять…только чувствовал, что здесь только что произошло что-то…страшное…но что? Его друг…Фло…он не ушел? Но ведь она сказала…И в окно он видел удаляющийся силуэт…ведь он поверил, что Фло оставил его здесь…Ушел, унося телефон и практически хлопнув дверью…Но если это не так, где тогда был все это время? Микеле чувствовал, как у него внутри все замирает от леденящего чувства чего-то…непоправимого. Он снова перевел взгляд на сидящего на стуле француза – взгляд задержался на неровной ране на лбу, из которой продолжала сочиться кровь. Надо же остановить ее…, перевязать…Нет…рана – это важно…но …Он встретился взглядом с французом – и ему снова стало жутко. Он хотел было задать вопрос ему вопрос, десяток вопросов…но осекся…Может она объяснит…
Микеле сделал пару шагов по направлению к ней…
- Инес? Что…что это все значит? – его голос дрогнул.
Она тоже посмотрела на сидящего Фло, перевела взгляд на Микеле, ожидающего ее ответа, посмотрела в окно – скоро рассвет. Обряд должен быть завершен…осталось совсем мало времени…Надо спешить… Потом снова перевела взгляд с одного на другого…Кто из двух сможет это сделать? У кого хватит духу? Француз, которого она довела до черты, и заставила ее пересечь…Или итальянец, который оказался слишком мягким и, несмотря ни на что, доверчивым, и… слишком поддающимся женскому внушению?  Он сможет? У нее остался последний шанс….
- Флоран…был готов уйти…но его попросили задержаться. – ответила она, не сводя с него гипнотического взгляда
- Что значит – попросили задержаться? – в сердце Микеле росло подозрение.
Она не ответила, молча подошла к углу, где оставалась ее сумка, точнее, небольшой чемодан, достала из него медный кубок, украшенный символами, поставила его на пол, рядом положила старинный фолиант, стала доставать одну за другой цветные стеклянные бутылочки, наливая попеременно то из одной, то из другой жидкости и снадобья, что-то бормоча себе под нос…
- Инес! – Микеле в два шага оказался с ней рядом, дернул за плечо, заставляя развернутся, - Ты не ответила на мой вопрос! Что вы сделали с ним?
Она повела плечом, убирая его руку и окатывая его холодным взглядом.
- Убедили принять участие в ритуале…
- Каким образом?
- Я обязательно расскажу тебе…Позже…Сейчас, дай мне закончить.
Микеле почувствовал, как из глубины души поднимается раздражение. Он почти догадался…она не хотела ему объяснить…но этот жуткий взгляд Флорана, из которого, казалось, вынули душу…Они на такое способны? А если не только на такое? Умершая баронесса способна на все – он в этом не сомневался…но Инес? Она тоже…? Но это абсурдно…Как у обычной живой девушки во плоти и крови может быть столько …власти? Он снова бросил короткий взгляд на сидящего Фло…
- Дай мне ту жидкость, что ты использовала для заживления ран на своих ладонях – не попросил, почти приказал
- Зачем?
- Дай ее мне!
Инес обернулась – ее взгляд замораживал своей холодностью
- Не смей мне приказывать!
Злость и раздражение буквально захлестнули его, он сделал над собой невероятное усилие….
- Дай ее мне…пожалуйста…- процыдил сквозь зубы…
Инес помедлила, потом достала из сумки полупрозрачную бутылку из голубоватого стекла, протянула ему вместе с куском чистой ткани.
- Держи! Достаточно нескольких капель – не смей выливать всю…
Пусть делает что хочет – ей еще осталось смешать несколько ингредиентов…
Микеле приблизился к сидящему неподвижно Фло… Ему было страшно…Страшно снова встретиться с пустым взглядом темно карих глаз своего друга…Страшно прочесть в них обвинение…В чем? Боже, если бы знать наверняка….Он увлажнил ткань, с удивлением замечая, как подрагивают его руки…
- Фло…твоя рана…я промою ее – эта жидкость поможет остановить кровь.
Фло смотрел на них холодно и безразлично. Ну какая ж прелесть. Инес. Так это твое имя? Чрезвычайно неприятно познакомиться. Кажется, у них с Микеле полное взаимопонимание, любовь и дружба на века. Просто замечательно. Пока он…Об этом бесполезно уже вспоминать, все и так ясно. «Убедили остаться»…. Итальянца, похоже, так убеждать не пришлось. Черт. Как же больно чувствовать себя…Да никак он себя не чувствует. У него уже нечем что-то чувствовать. «Он ушел». То есть ушел, наплевав на все, переступив, перечеркнув, и для Микеле это было нормально? Нормально? Итальянец и сам так поступил. Прекрасно, судя по всему, провел время, ни разу не вспомнив об одном французском придурке. У которого выжгли душу. С другой стороны, Флорану даже есть над чем поплакать. Он так и не пережил эту ночь. Но ему больше и нечего терять. Они уничтожили его душу, скоро уничтожат и тело, ну и наплевать. Они в любом случае, это сделали бы. Судя по тому, что она заторопилась, скоро рассветет, прекрасно. Только вот, кажется, он потерял прилично крови… По собственной глупости… Хотел проявить благородство. Проявил. Но кажется, рана уже затягивается. Фло смахнул очередную каплю крови и поднял взгляд на подошедшего итальянца. А вот и наш доброволец. Выглядит он точно лучше Фло, ну правильно, «выпендривался» здесь только один человек. Но неужели это так просто, уничтожить кого-то? Неужели в нем тоже ничего не осталось человеческого? Вот так, между прочим,.. убить Фло. Что ему нужно сейчас?
- Если ты думаешь, что я хоть что-то приму от твоей горячо любимой ведьмы и тем более из твоих рук, если ты хотя бы попробуешь приблизиться, боюсь, так нужный вам всем ритуал состоится без моего участия. – Его голос был все так же спокоен и безразличен.
У Микеле возникло странное ощущение, словно сама башня начинает раскачиваться, и пол начинает уходить у него из-под ног.
- Фло, да что случилось-то в конце концов!? В чем ты меня обвиняешь? Ты же первый психанул! Стал спускаться по лестнице сказав, что тебе плевать на то, что будет дальше, унес телефон, оставил меня нащупывать ступени в полной темноте и рисковать свернуть себе шею...! И потом...Я сам видел, как ты уходил прочь...
Фло смотрел в глаза Микеле и ощущал абсолютную пустоту. Каждому свое. Ну разве может он тягаться с какой-то девицей? Разве могут три года постоянного общения сравниться с несколькими часами наедине с этой… Это наверное и дружбой-то никогда не было, просто коллеги. Все равно.
- Очевидно. Только моя вина. Я, наверное, до сих пор где-то хожу, не обращай внимания. Я так виноват перед тобой. Чуть не сломал себе шею, чуть не погиб от холода, чуть не сошел с ума, думая, что опоздал освободить тебя. Все это только моя вина. Поэтому стой, где стоишь или твоя дама рассердится, потому что я не буду ни в чем участвовать.
Флоран поднялся и обернулся к ведьме.
- Ты не ответила мне. Что я должен буду делать? Или ты думаешь, я снова «поверю» тебе? – если бы голос мог замораживать, здесь была бы арктическая пустыня.
Она развернулась...Напиток почти готов - последние два ингридиента...Она чувствовала у щеки ледяное дыхание ее повелительницы...Ее сиятельство ждет...уже почти 600 лет - обряд не должен сорваться...Она посмотрела в безжизненные глаза стоящего рядом Фло...в растерянные глаза стоящего поотдаль Микеле...Легко вздохнула про себя - нет, ей не было жаль их, как это принято говорить "по-человечески"...Чтобы жалеть кого-то нужна душа - ее душа была отдана дьяволу и перестала быть "человеческой" уже давно...Было только жаль, что она не успела до конца "насладиться" их обществом...
- Ты хотел видеть его живым и невредимым…Твое желание исполнено…Теперь твоя очередь сдержать данное слово…Твои слезы...
Фло чувствовал небольшое распятие в кармане. Он пока подождет, будем надеяться, у него будет время хотя бы засадить им ей в сердце, например. Скорее всего, это будет последнее, что он сделает, но он хотя бы попытается. Последняя гастроль, почувствуй себя инквизитором, убей ведьму. Хотя он не уверен, что у него хватит на это сил. Ну или подсунет этот крест ей в кубок. Он попытается.
- Над чем рыдать?
Это - фарс...Его не покидало странное ощущение, что они все-таки стали участниками какой-то телевизионной программы, какого-то розыгрыша...Ведьмы, обряды, надписи, прибитая к кресту Инес, безжизненный взгляд Флорана...Почему-то показалось, что сейчас раздасться крик "стоп, снято!". Образы роились в его голове как частички пазла и никак не хотели складываться в единую картину...Черт! У него нет времени понять, нет времени требовать объяснений, нет времени поговорить с Фло...Что же, черт побери, произошло? Пока он понял только одно - Инес обманула его. Зачем и с какой целью - не суть важно...Чтобы посмеяться над ним, над его доверчивостью, чтобы поссорить его с Фло, чтобы задержать его, чтобы... Он вспомнил ее страстные поцелуи, ее совершенное и податливое тело, его собственное безумие...Волна горячего стыда опалила щеки...Он почувствовал себя...преданным. И использованным...На мгновение закрыл глаза... - ведь он почти полюбил ее...доверился ей...Сам или это тоже был обман?...Боже...  Они стояли друг на против друга - девушка с поднятым кубком и Фло...Что она от него хотела от Фло? Слезы... Они сейчас как раз душили его.
- Инес...Может быть тебе пригодятся мои? - тихо спросил он.
Сделал два шага и оказался прямо рядом с ними, взглянул в ее черные как омут глаза - только бездна, от которой кружится голова...Соблазнительница, обманщица, ведьма.  Он не знал точно, что она сделала с Фло, только смог осознать, что это было что-то страшное...Но то, что она сделала с ним самим...Какой же он все-таки был идиот!
- Я оказался легкой добычей, правда? - так же тихо продолжил он, -   Как дурак ужаснулся тому, что с тобой сделали, пожалел...Тебе не составило трудов обмануть меня...Как же - такой наивный идиот - даже не потребовалось прикладывать усилий... 
В его сердце еще не было ненависти - только невыразимая горечь...и боль.
- Ты оказался идеальной жертвой - ответила она и посмотрела на Фло - Так ты сдержишь свое обещание? Или тебе нужен еще один спектакль? 
- Спектакль? Мне? Я просто тактично жду, когда вы выясните отношения. Мне что ли как-то наклониться над этой чашкой надо или что? – Фло усмехнулся.
А может плюнуть туда? Посмотреть на эффект… Успеется.
Ее глаза потемнели...
- Продолжаешь издеваться...
Микеле, не отрываясь, смотрел на этих двоих. Ему все еще казалось, что он бродит в потемках, как тогда на лестнице. Вот дьявол! Ему отведена какая-то роль в во всем этом, и он до сих пор не может понять какая... Он провел взглядом по цепочке на шее Инес, опустил взгляд чуть ниже...Медальон, явно старинной работы, массивный и грубоватый на современный взгляд с большим кристаллом посередине...Это было подобно калейдоскопу - надписи, портрет, монахи, крес на верху, она говорила что они искали медальон...Что бы он не значил - это было важно для них и, наверное, для нее... Он не знал, почему она так настойчиво хочет заставить Фло заплакать...Какая разница... - ее надо отвлечь...Дать Фло шанс попытаться уйти...Мизерная надежда – но он должен попытаться...
Протянуть руку, сжать медальон в ладони, дернуть на себя, заставив цепочку сломаться было делом одной секунды. Краем глаза он еще успел увидеть ее удивленное лицо  - и бросился к лестнице...На третий этаж - там был крест - чтобы это не значило, он попытается увести ее прочь...
Ему удалось сделать всего четыре или пять шагов... Боль - как в тот раз на улице, только в несколько раз сильнее -  резкая и ослепительная....Как будто  кто-то невидимый со всей силы всадил ему в живот огромный тесак.  Микеле вскрикнул от неожиданности, согнулся, по инерции сделал еще шаг вперед и рухнул на колени.
Инес повернула голову - глупец! Что он хотел сделать? Украсть у нее медальон? И сбежать с ним? Куда? Разве можно куда-либо скрыться от ее повелительницы...Ну разве можно быть таким наивным! Она права - бунтарь заслуживает хорошего урока. Ведьма поставила кубок на столик за ее спиной, за которым сидел манекен писаря, развернулась, обвела взглядом помещение, бросила короткий взгляд в окно и на замершего рядом Флорана...А вот ему нужен настоящий спектакль чтобы, наконец, проникнуться...Настоящий - не пустая, пусть и очень хорошая, иллюзия... Даже не смог отличить реальность от вымысла - у иллюзии нет запаха крови, и нет запаха страха...Она объяснит ему разницу...
Фло оторопел на несколько мгновений. Он просчитывал варианты нанесения как можно большего вреда этому проклятому обряду, глядя на ведьму и кубок в ее руках, когда увидел, как Микеле сорвал с нее медальон и бросился к лестнице. Какого?.. Что он-то творит? Он заметил удивление, промелькнувшее на лице девицы - Микеле явно действовал не по сценарию. Она поставила кубок на стол, несколько мгновений смотрела на Фло, но, наверное, у него тоже была несколько удивленная физиономия, не внушившая ей больших подозрений, и повернулась к Микеле. А вот это уже его шанс. Карга наверняка займется «воспитанием» заблудшего сына, то есть Микеле, эта…как ее… Инес… тоже поди будет участвовать. Фло посмотрел на итальянца и закусил губу. Что ты наделал? Он только надеялся, что это все будет не напрасно. Не думать. Он будет думать о Микеле потом.

Боль стала отпускать...Он вздохнул...еще раз...кажется его сердце еще бьется, раз у него осталась способность дышать...Микеле знал, что глупо было надеется - теперь все равно...Жаль, что не смог дать настоящего шанса для Фло...Надо подняться - может ему удасться дотянутся до какого-нибудь орудия, чтобы уничтожить медальон...Ударить тяжелой цепью, например...или какой железякой... Он не знал, будет ли от этого толк - уже ничего не осталось - призрачная надежда, да и та таяла с каждой секундой...сфокусировал взгляд на каком-то подобии крюка  - может подойти... -  согнул одну ногу, оттолкнулся, пытаясь подняться ...И тут же ощутил вокруг могильный холод... Ледяные пальцы коснулись его шеи, слегка сжали ее, потянули вверх, заставляя выпрямится... Анжелик де Тренкавер....Почему-то вспомнился злой замораживающий взгяд на портрете - так же ли ее глаза были полны злобы при жизни, как и после смерти?... Наверное, он скоро сможет спросить ее об этом...
- Медальон!  - прозвучал над ухом женский голос. Живой...
Инес! Ну как же...сейчас...
- Пошла ты... - удалось ему выдавить...
- Стоит поучить тебя вежливости...И думать прежде чем совершать опрометчивые поступки...
Пальцы на горле сжались еще сильнее, надавили, заставили сделать шаг назад...еще один - Микеле пробовал сопротивляться, но это было все равно, что бороться с металическим колоссом... Что она задумала?...Он сделал еще один шаг назад...попытался скосить глаза, чтобы понять, куда она его ведет...почувствовал, что упрерся щиколотками и коленками сзади обо что-то твердое...толчок в грудь был сильным  - он упал навзничь на доски, больно ударившись лопатками и затылком...Пару секунд ему потребовалось, чтобы прийти в себя - глубокий вздох - холодные пальцы больше не держали его. Он инстинктивно потер горло, попытался подняться - и с ужасом понял, что щиколотка его правой ноги оказалась зажата между двух тяжелых деревянных брусков. Он дернулся, пытаясь вынуть ее, подтянулся, схватился за верхную палку, попытался поднять ее - бесполезно...Снова откинулся навзничь...Увидел над собой склоненное лицо Инес...
- Не нужно было этого делать, Микеле...Это был глупый и бессмысленный поступок..., - она придавила каленкой его руку, заставляя разжать пальцы и забирая медальон. - Но за воровство следует наказание.
Верхний брусок опустился, сдавливя щиколотку ... - он изо всех сил сжал губу...Боже! Неужели они это сделают! Тело покрылось холодным потом...Брусок опустился еще на сантиметр, вырвав у него глухой стон, его лицо исказилось от боли...
Пока они обе заняты истязанием, Фло быстро сделал шаг к столу, вытаскивая распятие, и опустил крест в жидкость. Господи, помоги. В памяти болтались только обрывки каких-то детских воспоминаний о церковных обычаях. Фло быстро начертил распятием по воде крест и зашептал почти неслышно «Отче наш». Это все, что он помнил, да и то, только по фильмам и книгам. Он надеялся, что этого хватит, чтобы этот чертов обряд прошел не по намеченному графику. Фло еще раз перекрестил жидкость в кубке распятием и обернулся, убирая крест в карман и отступая на место. Что там с Микеле? Господи…
Инес снова оказалась рядом с ним.
- Твой друг страдает из-за собственной глупости... Неужели тебе не жаль его? Неужели его страдания не вызывают у тебя не слезинки? Или он страдает недостаточно?
Фло смотрел ей в глаза. Падаль. Даже если распятие с кубком не поможет, я найду способ добраться до тебя.
- Отпустите его. Я же согласился. Слезы, так слезы. Мне все равно. Я и не думал отказываться, мне не нужны никакие демонстрации вашей силы, я просто уточнял, что мне нужно делать. Микеле здесь совершенно ни при чем. – Его голос звучал абсолютно спокойно, даже странно, если учесть, что внутри у Фло бушевали ярость, злость и отчаяние. – Или ты забыла наш уговор? На нем не должно было быть ни царапины. Отпустите его. Я все сделаю…   
Ее глаза блеснули...Почему бы и нет...
- Он останется там, где и сейчас - ему стали приходить в голову странные идеи... - отрезала она, - но перестанет страдать...И это - мое последнее слово. Несколько капель твоих слез - пусть они стекают по щекам - я соберу их в кубок. И после... - она прищурилась и окинула его плотоядным взглядом...- После я скажу, что тебе надо будет сделать...
Фло вскинул брови. Даже так?
- То есть слезы – это еще не все? У кого-то была нехватка времени, насколько я помню…
Фло бросил взгляд на Микеле и отошел к столу, где стоял кубок. Слезы, так слезы. Он закрыл глаза. Ему даже не нужно было делать каких-то особых усилий, просто на время снять ту броню разума, которая помогала ему всю эту ночь, хоть и порядком поистрепалась, и дать волю чувствам. Чувствам, главным среди которых была безнадежность. Она не выпустит их отсюда. Не выпустит живыми. Возможно, это последние минуты, особенно, если учесть, что он сделал с проклятым кубком. И все это потому, что он родился не так уж и давно в подходящий для средневековой ведьмы день. Он вспомнил свои планы, своих друзей, своих родных. Он ничего еще не успел в своей жизни. Совсем ничего. И так глупо… Вспомнил эту ночь, каждую минуту, последние события, тот обман, который как будто опустошил и перемолол его. Все зря? Фло чувствовал, как по щекам медленно ползут слезы, и открыл глаза, всматриваясь в сумерки за окном. Все зря? Фло шмыгнул носом и подумал «да пошла ты… посмотрим…».
Микеле поднялся на локтях, не отрывая взгляда от фигуры француза. Фло…ну зачем ты…Он провел рукой по лицу… Зачем… Я бы выдержал! Это было бы больно, но я бы выдержал – их пытки в сотню раз менее мучительны чем смотреть на твои слезы, стекающие по щекам. Он не помнил, чтобы когда-то видел Фло плачущим…Всегда такой сдержанный и уравновешенный, доброжелательный и надежный…Фло – что же могло случится с тобой за эти несколько часов?
«Что они сделали с тобой, чтобы довести тебя до такого?» - прошептал он…Потом перевел взгляд на удовлетворенное лицо Инес…и рука сама собой сжалась в кулак…Его всегда все считали мягким и безобидным, забывая, что он смог выжить и выдержать все удары судьбы – и не сломаться…Не замечая, что под улыбкой и весельем, открытостью и доверчивостью скрывается сильная воля…Если бы она не была женщиной – он провел глазами по помещению…Нет, даже если бы она не была женщиной, он бы не смог убить ее. Наверное, не смог….отнять чужую жизнь из мести – не смог бы… Но надо что-то делать…Ему в конце концов было плевать на то, что она обманула его, провела как мальчишку, что воспользовалась его доверчивостью, что настроила их друг против друга, что использовала его тело…Но за эти слезы, что катились по щекам Фло…
Микеле откинулся на спину…Думай, думай. Они не могут читать мысли. – нужно придумать, как обмануть их. Нужно отнять у нее медальон – снова…Но на этот раз быть быстрее…Может, выкинуть его в окно? Пока она пойдет искать…. – они будут мертвы…Анжелик убьет из обоих… нет, не то…Микеле напряг память – когда-то очень давно, когда он был мальчишкой, священник на уроках катехизма рассказывал им о проделках дьявола и о ведьмах…Тех, кто по доброй воле продал душу дьяволу…Святая вода и молитва…И крест – ведьмы боятся крестов… наверху был крест…И круг…если бы Анжелик могла войти, ей бы не были нужны двое идиотов для спасения Инес…Значит…значит надо думать быстрее…Завлечь ее наверх, оказаться в круге, снова прибить ее к кресту – нет…он не знает, способен ли на такое варварство…Святая вода – где бы найти немного воды…У нее в сумке полно бутыльков – может один из них?… Бог его знает, что в них…Что говорил священник? Мотива и вера….Нужна вера – сможет ли он найти в своем сердце достаточно веры, чтобы победить? Скоро рассвет – у них совсем мало времени…
Инес проследила взглядом за медленно ползущей по щеке Фло слезой… Наконец-то! Она схватила кубок, подставила под его подбородок…в абсолютной тишине послышался нежный звук падающей в жидкость капли… одна… другая…третья…Этого должно хватить…Она снова поставила кубок на стол… - не удержалась, провела пальцем по мокрой щеке вслед с еще одной скатившейся слезинкой…
- Спасибо, Флоран…Твои слезы – ценный ингридиент…Жаль, что я не могу сохранить их для других обрядов – спустя какое-то время они теряют свою силу…Их сила – в искренности… Выпей – это поможет тебе успокоится, - и она протянула ему пузырек с жидкостью…
Фло перевел на нее взгляд. Выпить? Что-то выпить из ее рук? Он похож на идиота что ли?
- Я успокоюсь сам, без твоей помощи. – Фло последний раз шмыгнул носом, вытер ладонями глаза и отстранился. – Надеюсь, на этом все?
- Почти…остался последний ингридиент… И после…
Она снова подошла к сумке и достала их нее небольшой кинжал, вынула его из ножен – сталь сверкнула в лунном свете…Взяла кубок, повернулась и медленно направилась к Микеле…
Флоран, увидев кинжал, замер. Что еще?  Возможно, что им для их обряда потребуется еще и жертва? Распятие. А что с ним делать-то? Приложить к ней? Ударить им? Он не сможет... Господи, что делать? Просто смотреть? А если она ударит? Он шагнул к ней, следя за ее рукой и оружием в ней.
Мысли заскакали в бешенном темпе – это конец…Она идет, чтобы убить его…Он заблокирован – и значит никак не сможет себя защитить…Волна ужаса прокатилась по телу…- Микеле сжал руку в кулак настолько сильно, что ногти впились в ладони… Нельзя позволить сейчас панике овладеть им... Может попытаться оттолкнуть ее? Или ударить? Если он сделает это со всей силы, может выиграть несколько секунд… - которые ничего не дают…Только разозлят ее…Да и…он не сможет ударить ее – ударить женщину, даже если она – исчадье ада – это как переступить невидимую черту, которую он никогда не сможет переступить…Что же тогда?...
Микеле, не отрываясь, следил взглядом за слегка подрагивающим в ее руке кинжалом, чувствуя, как древний почти неконтролируемый ужас топит все его существо…Ужас перед мигом боли, за которым - тьма и последнее осознание конца земного пути… Господи… - вознес он горячую молитву, - Помоги мне…Помоги нам…Умирать так глупо, когда они еще столько не успели…не отнимай надежды, Господи…
Инес клонилась над пленником.
- Последний ингридиент для напитка жизни – твоя кровь…
Так и есть, она хочет принести жертву. Фло рванулся к ведьме, пытаясь дотянуться до кинжала в ее руке.
- Нет! Мы же договорились! Не смей!...
Флоран почувствовал, что он будто налетел на стену, сильный удар в грудь отбросил его назад, стальная рука сжала горло. Он снова вспомнил ледяной ужас подземелья. Он не мог сдвинуться с места и хрипло прерывисто дышал, воздуха не хватало, боль сдавила ребра.
- Отпусти… - он мог уже только шептать.
Ужас сковывал мышцы, мысли лихорадочно метались, пальцы судорожно скользили по шее, пытаясь сбросить невидимые руки. Крест. Может, бросить его Микеле? Он сможет защититься хотя бы от одной из них… или может.... хотя бы достать его, есть шанс, что старуха отцепится от него, и Флоран сможет подойти… Пальцы Фло сомкнулись на распятии…Нет, он даже не знает, что с ним делать против нее…
Она дотронулась кончиком ножа до пульсирующей вены на его шее – так просто отнять жизнь… всего то надавить чуть сильнее… Взглянула в его расширившиеся от ужаса глаза…
- Боишься умереть? Нам всем придется когда-нибудь это сделать...Но для тебя этот момент еще не настал - твоя жизнь пока останется при тебе… После моя повелительница решит, что захочет сделать с тобой… Пока - только твоя кровь…
Инес убрала кинжал с его горла,  снова надавила коленом на его запястье, прижимая его к дереву, заставила раскрыть ладонь…Короткий миг боли - Микеле невольно вскрикнул и закусил губу...Красная кровь тонкой струйкой полилась  на пол. Инес подставила кубок...
Ледяная рука отбросила Фло к окну. Он медленно поднялся, кашляя и пытаясь перевести дыхание. Проклятая карга. Чертова ведьма. Откуда такая сила? Что-то же должно быть. Какое-то слабое место. Должно.
Вот теперь все...Она поднесла кубок к губам, прошептала древние слова заклятья, ощутила холодное дыхание баронессы совсем рядом...Сейчас, моя повелительница...Сделала глоток 
Микеле попытался зажать рану - проклятье! У него нет ничего, чем можно было бы перевязать, или на худой конец, остановить кровотечение...Может ремень? Только как же он справится одной рукой...Надо бы попросить Фло...Фло - он кинул взгляд на держащегося за горло Флорана, перевел взгляд на фигуру Инес....Ужас уступал место ненависти и злости - она играла... Играла их чувствами, их страхами, играла их жизнями...Стерва! Обе стервы! Если бы у него был сейчас в руке кинжал - наверное метнул бы его...или ударил - желание мести было слишком ослепляющим...Он видел, как Инес выпила напиток, как замерла на секунду, как достала из кармана медальон - да, ведь цепочку он разорвал...Чтобы не значил этот предмет, он нужен ей...Уже все равно - у него нет никаких шансов на спасение...Но хотя бы помешать ей...Хотя бы...Он уже не думал - схватил за свисающий край цепочки, дернул к себе изо всех сил...Миг - взгляд упал на раскрытое окно - наверное, не добросит...Он размахнулся и кинул медальон...Неловко - тот упал чуть-чуть недолетев до окна...
- Фло! Медальон! Выкинь его в окно! - как последний крик отчаяния. 
Она достала медальон...замерла в ожидании....Ничего...Что-то не так...Еще не оформившаяся мысль - только ощущение...Ведь она все сделала верно. Память выдала список ингридиентов - все верно...И слезы, и кровь...Напиток был замешан верно...Неужели они все же не те? Случайные жертвы? Нет, не может быть...Повелительница привела их нарочно, именно их...тогда что? Она почувствовала внутри жжение...Как будто...как будто... Жжение усиливалось.. В тот же миг кто-то с силой дернул за цепочку зажатого в ладони медальона  - что за...? Медальон выскользнул из руки, краем глаза Инес успела уловить справа движение - как итальянец размахивает рукой...Неет! Кубок выпал из рук...Она ринулась вперед, увидела у самого окна поблескивающий в лунном свете кристал...Сейчас, сейчас она подберет его.
Фло уже даже не размышлял и не думал, он действовал только на инстинктах и чувствах. Он следил взглядом за Инес, и молился только об одном, чтобы обряд пошел неправильно, чтобы все это было не напрасно. Флоран сжимал в руке распятие, готовый броситься на ведьму, когда увидел, как Микеле снова выхватил у нее медальон и бросил по направлению к окну. Фло кинулся вперед, пальцы сомкнулись на украшении, он ринулся ко окну, выставил руку...
Чертов француз! Ничего, повелительница задержит его...Режущая боль в желудке и в животе скрутила ее, заставила согнутся и упасть на колени. Как в замедленной съемке она видела фигуру Флорана, который поднял с пола медальон и ринулся к окну...Неет! Неет! - кажется, она крикнула это вслух...
Ледяные пальцы снова со всей силы сжали ему шею, дернули назад... Уже, падая навзничь, совершенно инстинктивным движением Фло разжал пальцы, позволяя медальону лететь вниз...Удар затылком об пол...Тьма  - он так и не успел услышать далекий звон разбившегося о камни мостовой  кристалла...
Все это произошло настолько быстро, что Микеле едва успел увидеть, как Инес ринулась за медьоном, как неожиданно ее лицо исказилось от боли, и она упала на колени, как Фло смог схватить медальон и кинутся к окну... Только бы успел! Проклятье! Нога по-прежнему зажата тисками...Микеле рванулся - безрезультатно. Хотелось закричать от бессилия...Взгляд вобрал в себя фигуру Фло с вытянутой над окном рукой с медальоном ...Кидай же его!  В ту же секунду Фло нелепо взмахнул руками, рухнул на спину,  и замер....Краем уха Микеле услышал, как медьон упал на камни...Но это было уже не важно....Фло!!!! Он снова рванулся... Это были секунды чистого ужаса...Фло мертв? В глазах задрожали слезы отчаяния и бессильной ненависти...Фло! Он вдруг почувствовал, что давление верхнего бруска стало ослабевать...Старая ведьма ослабила хватку? Какая разница! Надо освободиться - Микеле подтянулся, попытался поднять брусок - правая раненная рука почти не подчинялась, брусок испачкался кровью, скользил и не поддавался...Он выругался,
Инес увидела, как ее повелительница рванула назад француза, как он упал навзничь...его ладонь была пуста...Звон разбившегося стекла...И пустота...НЕЕЕТ! Инес прислушалась...Баронесса! Повелительница!!!! Пусто - ее больше нет рядом, ее больше нет в этом мире...Она смогла избежать смерти от рук инквизиции, смогла выжить и ждать своего часа почти 600 лет... и не смогла осуществить свое желание - обрести снова живое тело...По ее, Инес, вине...Это она во всем виновата...Не смогла, не успела, не завершила, не уберегла медальон, в котором был запечатан дух усопшей баронессы...Осталась одна...Одна? Ее взгляд упал на лежащего неподвижно неподалеку Флорана...Умер? Потом она медленно перевела взгляд на пытающегося освободиться Микеле...Нет! Не ее вина! Она все сделала как надо...Только не рассчитала и не доглядела...Проклятые! Проклятые! Ее черные глаза стали наполняться всепоглащающей сносящей все барьеры ненавистью и злобой...Они что-то сделали с напитком! Они кинули медальон на мостовую...Они помешали обряду...Проклятые! Она отомстит...За нее, за Анжелик...И за себя...За их обман...Проклятые! Она крепче сжала рукоятку кинжала...Кто первый? Убедиться, что Флоран мертв и для верности перерезать ему горло? Успеет...Тот, другой, сейчас освободится, и ей будет сложнее с ним справится...Значит начнет с него ...Она поднялась...
Микеле то и дело бросал взгляд на неподвижно лежащего Фло, пытаясь издалека увидеть, жив ли он...Если нет...может он успеет? Ну же!!! Еще немного...Он забыл о ведьме...Не успел - лишь в последнюю долю секунды увидел направленный на него кинжал, на полном инстинкте слегка развернулся...Удар пришлся в плечо... резкая боль, кровь, стекающая по телу, и немеющая левая рука...И безумные, полные ненависти глаза Инес.
- Ненавижу! - выдохнула она, ее лицо исказилось от злобы, почти стирая человеческие черты.
Она ударила вновь - Микеле успел подставить правую руку, защищаясь...Снова боль - нож оставил глубокий порез чуть ниже локтя...Она снова замахнулась...Удар - нож рассек кожу на предплечье, почти достал до кости...Мир взорвался мириадом ослепительных огней боли...Она снова замахивается...Бьет, уже почти не целясь... раз за разом...- Микеле, защищаясь,  закрывается руками...Борьба на полном инстинкте самосохранения -  это всего лишь вопрос нескольких минут  - он уже знает, что проиграл...В ушах звенит и перед глазами встает туман...Все - у него больше нет сил...Он падает навзничь...Последнее, что он видит - это страшное потерявшее все человеческое лицо ведьмы и зажатый в ее руке кинжал, который направлен ему в грудь...Все..Это конец...

Инес прислушалась...Осторожно потянула в себя воздух... Что-то было не так. Она не смогла бы объяснить - просто ощутила...Мрак, тьму - не перед глазами - разлитую в воздухе...Проклятый француз! Тянет словно куклу! Мешает сосредоточиться...Сейчас, как только они дойдут куда их там ведет итальянец... Сердце на секунду замерло - уж не собирается он устроить "Божий суд"? Толкнуть под воду?...На всякий случай, лучше держаться от воды подальше...
Свежий ночной воздух придал чуть-чуть сил...По-прежнему кружилась от слабости голова, и по-прежнему кидало то в холод, то в жар...Но снаружи было легче - исчезло то давящее ощущение узкого пространства. Микеле прошел мимо скамьи, бросил на нее тоскливый взгляд, еле поборол желание опуститься на нее -... и рискнуть снова нарваться на едкие замечания и окрики Флорана. Он сжал зубы и пошел дальше - пруд должен быть совсем недалеко - ему удасться перевести дух, пока Фло будет умываться...Так, сейчас перекресток, свернуть направо - он сверился с картой...Все правильно...Осталось всего каких-то пятьсот метров...Вот и небольшой парк - пруд должен быть близко. Микеле вгляделся в ночную тьму...Аллеи, деревья, вожделенные скамейки - нет, не думать и не смотреть, надо идти вперед. Наконец между деревьев блеснула водная гладь... 
Фло медленно шел следом за Микеле, слишком много вещей приходится делать одновременно. Он тащил за собой Инес, пытался не упасть и сфокусировать взгляд на окружающих предметах, картинка упорно расплывалась, второй рукой он расстегнул сумку и вытаскивал по одному флакону. Израненные пальцы почти не слушались. Приходилось чуть ли не зубами открывать пузырьки и выливать по дороге. Нужно было действовать осторожно, и ведьма ни о чем не догадалась, кто ее знает, какой вой она поднимет, если узнает, что он разлил все ее "притирки". Он понятия не имел, что в них, но самая важный заживляющий эликсир был полностью израсходован, а остальное его мало интересовало. Там могла быть серная кислота или еще что-то настолько же "веселое", он больше не даст ей шанса застать их врасплох своими зельями. Фло выбрасывал пустые флаконы в мусорные ведра, встречающиеся по дороге. Сколько их там у нее? Десять литров что ли?
Инес все слышала...И легкий едва слышный звон ударяющихся друг о друга бутылочек, и звук льющейся на землю жидкости, и стук падающего в мусорные баки стекла...Ненависть к французу буквально сжигала ее изнутри. Она думала...думала о мести и о способе...Смерть будет для него слишком быстрым и легким решением...Он пожалеет, что посмел дотронутся до ее вещей, пожалеет, что обошелся с ней так...Рабство навечно, или проклятье, вечный страх, разъедающий душу...Что будет для него невыносимее? Он не верит...Ну что же...Она не так опытна и могущественна, как Анжелик, но все же остается ведьмой...И силы зла все еще ее союзники...Инес сделала вздох, еще один...Постаралась расслабиться насколько это было возможно. Позволила своему разуму соскользнуть вниз, слегка коснутся глубин - ее зов будет услышан...
Кажется, они пришли к какому-то парку. Фло заставлял себя проходить мимо скамеек и не думать об отдыхе, надо добраться до воды. Вести Инес становилось вс труднее, да что ж такое, еще чуть-чуть и она начнет цепляться за деревья и кусты.
- Шагай живее, надо просто привести тебя в порядок, никто не будет тебя топить... Хотя надо было бы...
Она не ответила...Еще немного...
Микеле добрался до пруда, склонился над водной поверхностью... Пруд, как и следовало ожидать, был слегка заросшим и мутным...Микеле попытался разглядеть свое отражение - нет, ничего не видно...Он вздохнул - жаль, потом снова посмотрел на пруд - дааа,  не самое идеальное решение, но хоть какая-никакая вода...Только вот…Черт – он даже умыться не может как следует …Рана в плече не позволяла поднять руку к лицу, а рассеченная ладонь не позволяла зачерпнуть воды… Проклятье…Он опустился на колени, согнулся, чтобы было удобнее…
Фло остановился на берегу, достал кинжал. Он до сих пор весь в крови. Срашные воспоминания. Но он ему еще пригодится. Он снял куртку и отпорол подкладку, хоть какая-то повязка, а куртка уже мало на что годится. Он вздохнул, одевая ее, любимая вещь... была... когда-то. Ладно. Все относительно. Бросил взгляд на пытающегося умыться итальянца, оторвал кусок, протянул ему
- Держи, так сподручнее…
Микеле посмотрел на протянутый кусок подкладки, потом перевел взгляд на уставшее лицо Фло – взгляд почему-то остановился на глубокой ране у него на лбу со следами запекшейся крови…Надо же – он так и забыл промыть себе рану элексиром – все на него израсходовал…Микеле намочил ткань, с трудом поднялся…
- Фло, наклонись чуть – мне не достать…Твоя рана на лбу – надо ее промыть… - он знал, что возможно, нарывается на очередную грубость – ладно, переживет. И добавил, - И где же тебя так угораздило? Это она? – кивнул в сторону замершей Инес…
Фло посмотрел на ведьму.
- Есть варианты, где? - Он вздохнул. - Это... она...и  старая карга... ну и я сам немного не рассчитал, когда пытался забрать распятие... Все постарались.
Микеле кивнул – он расспросит Фло потом…Аккуратно провел мокрой тканью возле раны, один раз…потом еще – самой раны лучше не касаться – мало ли бактерий в этой воде…Снова намочил ткань, и снова вытер кровь на лбу и щеках Фло…Чуть отошел, рассматривая результат – не то, чтобы супер, но все же лучше, чем было. Где бы спиртом разжиться – продезинфицировать не мешало бы…Вздохнул, снова опустился на колени у кромки воды, принялся медленно стирать кровь со своего лица и с кистей рук, заботясь о том, чтобы не задеть ран…
Фло вернулся к сумке, посмотрел на лежащий на земле кинжал. Надо избавиться от оружия. Фло размахнулся и бросил нож в пруд. Половина дела сделана. Вытряхнул из сумки остатки зелий, осталось совсем мало. К счастью. Какие-то книги. Заклинания что ли? Пустая сумка отправилась следом за ножом.
Инес с напряжением прислушивалась…Звук распарываемой материи, потом их разговор, всплеск – черт, он выкинул в пруд кинжал! Старинный! Негодяй…Она сделала шаг вперед – сумка все еще у него…В ней – книга ее заклинаний и снадобий! Ладно он их все вылил, подлец… Это она сможет пережить – приготовит вновь… Но книга…она сама создала ее, как и требовалось, своими руками….Сама сделала бумагу, сама выдолбила кожу для обложки, сама писала все тайные знания…он не посмеет! Она не позволит!
- Моя книга…Она все еще у тебя?
Он обернулся и внимательно посмотрел на нее. Даже так? Вот, что для тебя действительно важно?
- Книга? Надо посмотреть... А что?
- Отдай мне ее…
- Зачем?
- Не твое дело...Отдай ее мне, - она протянула руку за книгой.
- Не отдам. Скажи зачем она тебе.
Инес заскрежетала зубами. Если бы только она могла видеть! Вырвала бы книгу из его рук...
- Это мой…ммм…дневник…Личный. Тебе не понять. Ты отдашь мне ее?
- Дневник... Почему-то ты упорно считаешь меня идиотом...Может ты уже ответишь на мой вопрос? Зачем?
Он не отдаст…Даже если она ответит… Тем более если она ответит правду. И это значит…что ей нужна помощь…Она снова повторила зов – теперь осталось только ждать…и тянуть время…
- Ты вылил и уничтожил все мои снадобья – думаешь, я не заметила? Не услышала?  В книге рецепты…В том числе и тот, что спас вам жизнь, двум идиотам!
Микеле перестал умываться и внимательно посмотрел на них…Кажется, они спорят? О чем? Он прислушался – дело в какой-то книге…Точно – Фло держит ее в руке. Тяжелая книга в кожаном переплете и некоем подобии замка – похожа на старинный фолиант. Инес хочет, чтобы он отдал ей ее. Микеле поднялся, слегка пошатнулся от слабости, сделал пару шагов по направлению к ним…тон Инес становился все более нетерпеливым и угрожающим  - и ему это не нравилось.
- Спас жизнь? Ну-ка повтори мне это еще раз, и я специально откопаю твою поганую книжку, чтобы выбросить ее в этот гнилой пруд! Спас жизнь! Давай, скажи, почему ее потребовалось спасать!
Фло боролся с желанием либо бросить книгу в пруд, либо засветить в ее физиономию. Она еще и угрожает. Здорово...   
Ее лицо перекосилось.
- Не смей! - Инес сделала по направлению к нему шаг, выпрямилась. - Отдай ее мне!
- Подавись! – он кинул в нее книгой.
Тяжелый фолиант больно ударил ее в бок, заставив вскрикнуть и согнуться. Проклятый француз! Она опустилась на колени, все еще держась рукой за бок, а другой нащупала упавшую недалеко книгу…
Микеле перевел дух – Фло на этот не пошел на принцип. Он посмотрел на сидящую на земле Инес, прижимающую к себе книгу. Его друг так и не может всерьез поверить, что они имеют дело с настоящей ведьмой. С демоном в женском обличье…. Жестоким и расчетливым…Со злом… Она не сломлена…И не побеждена – лишь затаилась. И это беспокоило его больше всего. Он не поверил в ее покорность – ей просто выгодно было пойти с ними…Даже в таком состоянии, даже ослепнув она была опасна…Вот только Фло слишком рационален, чтобы это понять…Микеле вздохнул – он слишком хорошо понимал, что у них мало шансов обхитрить ее. И практически нет шансов от нее защититься…А уж о том, что победить… Но то, что он собирался сделать, было их единственной возможностью  – кроме хладнокровного и неожиданного ее убийства. Он снова посмотрел на ведьму – это было бы идеальным решением…Увы – никто из них на убийство способен не был…
Он потянул Флорана за рукав, отводя чуть дальше…
- Послушай меня, - зашептал он, не сводя взгляда с Инес, -  единственный способ решить проблему – это доставить ее к священнику, который специализируется на изгнании дьявола. Я знаю – ты не веришь в его существование. Я тоже не верил – нет, не до сегодняшнего дня – много раньше…Однажды моя бабка привела меня, чтобы я увидел, на что это похоже…Я был на одном из обрядов и видел ….И то, что случилось с нами сегодня – лишнее тому доказательство. Зло существует, Фло –  не только в людях, но и само по себе. И часть этого зла – в ней. Управляет ей. Необходимо совершить над ней обряд.  Нужно доставить ее в близлежащий монастырь…Если получится – у нас мало шансов на успех…
Фло переводил взгляд с Микеле на Инес. Он издевается что ли? Нет, итальянец серьезен. Господи... Теперь они еще будут играть добропорядочных прихожан и искать священника? Фло облокотился о дерево. У него не осталось сил даже возмутиться, словно это была последняя капля. Он и так уже действовал на автомате, сейчас, в этом парке, он понимал, что не сможет даже шаг сделать - он сделал все, что мог, и бегать сейчас в поисках экзорциста... Это уже чересчур. Он устал.
- Монастырь. Ты поэтому взял ее с собой? О, господи... А я-то, дурак, все гадал...
Надо собраться, это еще не все, они еще не освободились от ведьмы. Надо собраться. Сейчас...Фло подавил приступ тошноты, кажется, последним усилием воли.
- Ладно, раз уж она, все равно, с нами, надо что-то делать... В гостиницу мы с ней не пройдем, да и вообще надо действовать быстрее. Кто знает, что ей придет в голову? Она может начать кричать, обвинять нас во всем, ты лучше меня знаешь, как убедительно она может изображать жертву, и вот тогда в полицию попадем мы, а не она. Надо сплавить ее. Мне все равно, куда - в монастырь, в церковь, в тюрьму...Только надо подумать, как ее притащить туда, не думаю, что она обрадуется этому визиту...
Фло вытащил телефон и передал в руки Микеле.
- Посмотри, где тут монастырь, да и на карте может быть что-то отмечено...Я. Мне нужно посидеть. Чуть-чуть...
Фло сполз по дереву, прислоняясь к нему спиной и закрывая глаза.
Микеле бросил на него обеспокоенный взгляд, взял сотовый, и тоже опустился прямо на траву. Надо найти, где здесь монастырь - вышел в интернет, то и дело поглядывая на замершую с книгой Инес. Ее мнимое спокойствие настораживало - как будто она что-то выжидала...Невольно оглянулся по сторонам - только деревья, пруд, скамейки - и почти полная тишина. Он не думал, что в современном городе - но ведь они были в городе - можно найти столь укромное и тихое место...Слишком тихое...Почти противоестественное. Хотя, что тут могло быть естественного в этой ненормальной ночи...Он сосредоточился на поиске - так, нашел...Монастырь был - в 20 км от города. 20 км! Он стиснул зубы и закрыл на секунду глаза...Боже правый. Как они попадут туда? Как доведут до туда Инес? Поезд? Такси? Попутка? Она обязательно захочет знать, куда они ее тащат. И  совсем не будет довольна... Микеле посмотрел на сидящего у дерева Флорана - тот плохо выглядит. Да и сам он не лучше - ему не удержать ведьму, если та начнет вырываться...Связать ее? Ремнем? - тогда ни о каких машинах нет и речи - первый же таксист сам сдаст их полиции за попытку похищения. И попробуй потом рассказать о ведьме...А их одежда? Испачканные в крови брюки - их- то не снять! И не отстирать в пруду! Вот ведь черт! Ей достаточно только слова - и им уже никто не поверит...Но идти 20 км пешком! Нет сил даже добраться до гостиницы...
Микеле чувствовал, что на него начинает накатывать безнадежность. Усталость накрыла с головой...Он снова внимательно посмотрел на Инес - лишить ее жизни был бы единственный выход. Здесь и сейчас. Жаль, Фло выкинул кинжал...Но можно накинуть на шею ремень, затянуть потуже...Микеле содрогнулся, представив сцену. Он не сможет - он не убийца. Она была ведьма - но была жива. Дышала, разговаривала, двигалась - он не сможет... Поговорить с ней? О чем? Попросить, чтобы оставила их в покое? Объяснить, что они просто хотели выжить и сохранить себя? Он усмехнулся, вспомнив холодное лезвие у своего горла. Как же...Может, оставить ее здесь? Пусть уходит. Она попробует им отомстить - он пойдет в монастырь после, сам. Поговорит со священником. Найдет способ уберечься от ее ненависти и уберечь Фло. Может быть найдет...А может и нет...
Инес замерла, прислушиваясь...Они что-то говорят между собой - не разберешь. Отошли дальше, скорее всего решают что с ней сделать...Захотят убить? Но тогда это было бы проще сделать в башне...Нет - но зачем-то этот итальянец захотел взять ее с собой? В любом случае - не из жалости. И значит ничего хорошего ее не ждет...Чтобы они не решили...Она кинула зов - и он был услышан... Уже близко.
Микеле снова обвел взглядом парк - и тут же на уровне подсознания возникла четкая мысль...Даже не мысль - ощущение...Он не мог сказать, откуда - но в эту ночь он научился доверять своему шестому чувству...Он толкнул слегка Флорана в бок..
- Фло...Надо уходить...Быстро. Ты сможешь подняться?
Флоран открыл глаза. Что-то не так. Голос Микеле был напряженным и каким-то... Фло перевел взгляд на ведьму. Она так же сидела на берегу и как будто прислушивалась. Ждала. Не надо было отдавать ей книгу, так был бы хоть какой-то способ повлиять на нее. Что-то не так. Слишком тихо, слишком все спокойно. Как перед ударом. Хватит отдыхать, надо собраться.
- Думаю смогу, главное без резких движений...
Фло поднялся, цепляясь за дерево.
- Что случилось?
Микеле не успел ответить. В тот же миг совсем рядом послышался заунывный леденящий душу вой. К нему присоединился второй... третий...Из-за дерева показался силуэт...Зверь...Задержался на секунду, принюхиваясь и медленно вышел из-за укрытия. Мощные лапы, густая черная шерсть, удлиненная морда - и поблескивающе голубоватые глаза убийцы. Волк.... Необычный - более высокий чем обычные его сородичи...Он остановился в двух шагах от ведьмы, посмотрел на нее, повел ушами... - словно ответил на немой вопрос -  развернулся к стоящим чуть поотдать двум мужчинам. Встряхнулся, обнажая клыки...За ним из-за деревьев один за одним появились еще несколько зверей - более мелкие, но не менее опасные...Остановились, образовав полукруг, слегка прижавшись к земле, оскалились,  ожидая сигнала...Черный волк - несомненно вожак -  не сводил гипнотического взгляда с двух замерших людей. Микеле невольно посмотрел ему в глаза - хотя знал, что этого делать нельзя, но не мог удержаться, - и почти мог покляться, что он был осмысленным. 
Кажется, еще в гостинице Фло поклялся, что будет носить с собой распятия, чеснок, колья и серебрянные пули. Если он только переживет весь этот кошмар, точно будет носить. Причем лучше даже не пули, а ядро, и катать за собой пушку... Осталось только парочке вампиров появиться и картина будет полной... Если бы не тошнота и раскалывающаяся голова, он бы решил, что это сон. Галлюцинация. Хотелось даже попросить Микеле ущипнуть его.
- Кажется, без резких движений не обойтись... - прошептал Фло, прижимаясь спиной к дереву. - Ты хорошо лазишь по деревьям?
Микеле посмотрел на него, с трудом отведя взгляд от смотрящего на него вожака. В его взгляде была обреченность.
- Лазил  когда-то - достаточно неплохо...В данный момент вряд ли могу похвастаться особой ловкостью. Ты же знаешь - руки ни к черту...
Он посмотрел на поднявшуюся на ноги Инес - в алом плаще, с разбросанными по плечам черными волосами, с высокомерной улыбкой, бродящей у нее на губах - она действительно казалось ему воплощением зла. Она позвала их - в этом не было сомнения....Насколько волки подчинаются ей?  Полностью или имеют свою волю? Неужели это конец? С самых глубин души поднималась паника...
Фло поднял голову, ветки слишком высоко. Даже если он заберется на это дерево, он потом не сможет затащить на него и Микеле.
- Так... Тарзана ни из меня, ни из тебя не получится... Тогда... Будем считать, что это просто стая бродячих собак.
Фло дернул Микеле назад.
- Не паникуй, прижмись спиной к дереву. Главное, без паники...У тебя собаки были когда-нибудь? У меня - да. Представь, что это твоя нашкодившая собака, надо отшлепать ее и показать, кто вожак....
Фло пытался отвлечь Микеле, хотя даже он чувствовал его страх, что уж говорить об этих тварях. Черт! Ни у него, ни у Микеле руки никуда не годятся, они просто не смогут удержать их, даже если удастся перехватить зверей в прыжке. Итальянец вообще долго не продержится. Фло смотрел на Инес. Он недооценил ее, в ней нет ничего человеческого, только тело. Ну что ж... Даже если ему перегрызут горло, он успеет добраться до нее. Это была уже последняя капля. Кажется, в нем тоже мало что осталось от человека.
- Уничтожу... - прошептал он и улыбнулся, глядя на волка. Главное, добраться до вожака.
Микеле видел, что Фло приготовился к битве, приготовился дорого отдать свою жизнь...Его взгляд метался от Инес, к вожаку стаи, к изготовившимся волкам, и снова к Инес... Их слишком много - чтобы не задумал Фло, им не выжить...Он чувствовала, как у него увлажняются ладони, как ужас и паника захлестывают с головой, отнимая последние остатки логики и разума...Чтобы победить - нужно хладнокровие. Победить стаю волков голыми руками...Он перехватил убийственный взгляд Фло, направленный на Инес, услышал его слова - это бесполезно...Она умрет - если Фло удасться взять ее с собой. Вместе с ними ....Она - слепа и могла бы не увидеть смертельного удара -  но волки нет - и они остановят их раньше, чем кто либо из них успеет дотянуться до ведьмы... Все равно им не выжить...В голове пойманной птицей билась единственная мысль "это - моя вина. Только моя".
Инес ждала...Чувствовала разлитый в воздухе ужас...Их ужас...Они знали, что умрут - жаль, что она не могла заглянуть им в глаза в момент послденего вздоха...Хотя - может это и к лучшему. Вид разорванных в клочья тел мало эстетичен...Но ощущение власти над двумя беззащитными людьми было слишком опьянительным...Ей хотелось продлить мгновения...Энергия смерти и ужаса питала ее, давала силы... Темная ведьма, исчадье ада. И стая волков - совершенные убийцы - ее защита, ее гвардия...Они считали ее беспомощной и слабой...
Мысли метались в голове - ему не залезть на дерево так быстро, чтобы спастись...Бежать? Глупо и безнадежно... Может быть кинутся в воду? Волки последуют за ним? Как глубоко в пруду?
- Инес, - она слышит, как голос итальянца дрожит от страха, хоть он и пытается его контролировать, - Подожди...отзови волков...Во всем, что произошло - только моя вина. Я вырвал у тебя медальон, я кинул его к окну, я сорвал обряд...
- Очень благородно с твоей стороны...Но твой друг виновен не меньше тебя..
- Он просто пытался выжить...И спасти мою жизнь.
- Он сделал меня слепой.
- Это...получилось случайно. Я был там и видел.
- Его рука толкнула меня...
- Он не хотел, чтобы все окончилось так...Мог бы убить тебя в тот момент - но не сделал этого...
- Это говорит только о его слабости...
- Нет, это говорит о его великодушии...
- Чего ты добиваешься своими разговорами? Надеешься оттянуть момент смерти? Или дать Флорану возможность действовать?
- Нет...ни то ни другое...Волков не обмануть... Они загрызут нас как только мы двинемся...
- Тогда что? Хочешь умолять меня о пощаде?
- Если...если это может что-то изменить, - его голос дрогнул... - Если есть цена, которую я...которую мы... можем заплатить за то, чтобы ты оставила нас с живых...
Микеле знал, что Фло не одобрит. Он, наверное, не имел права говорить от лица обоих... Но может...может ему тоже захочется остаться в живых?...И узнать цену...
Все это время Фло не удавалось вставить в их разговор ни слова. Как будто его и не было здесь! Он только переводил взгляд с Микеле на ведьму и открывал рот для ответа, но так и не успевал ничего сказать. Пока Микеле не попросил назвать цену... Тогда Фло не выдержал. Он схватил Микеле за руку:
- Да замолчи уже, черт возьми!
И потом добавил уже тише:
- Если в жертву будешь принесен ты, то как ты думаешь, я смогу нормально пережить это? А если мы оба, то ты готов за одну секунду решить не только свою, но и мою судьбу?
Ну в чем дело, в самом деле? Всю ночь с ним обращаются, как с вещью, неодушевленным предметом. И Микеле ничем не лучше... Фло с досадой отвернулся и отпустил его руку. Что ему делать? На что он готов пойти, чтобы сохранить жизнь? И что это будет за жизнь? Вряд ли эта стерва приготовила для них что-то хорошее, уж для него-то - точно, она отомстит ему за все. А он? Будет покорным и послушным? А какой есть вариант? Фло посмотрел на волков. Он готов погибнуть? Причем очень болезненно и мучительно? Или сохраненная жизнь будет настолько жуткой, что он пожалеет о том, что пошел на сделку с ней? Инес ему отвратительна. Он не верит ей. И он знает, что она будет мучить его каждый день, каждый час, каждую минуту... Взгляд скользит по животным. Откуда она только взяла-то их? И какое романтичное место... Деревья, пруд... Пруд... совсем рядом. Буквально пара шагов... Это единственный шанс. Успеть добраться до воды... В воде волки - это уже не грозное оружие... Фло обернулся к Микеле и перехватил его взгляд, потом еле заметно качнул головой в сторону воды. Ну пойми же меня, твердил он про себя. Довольно всех этих жертв, мелодрам и трагедий. Пойми меня....
Инес размышляла...Их жизни и так принадлежат ей сейчас. Но не их воля...и не их душа...Тот, другой, скорее умрет, чем продаст дьяволу свою душу...А итальянец - он действительно готов пожертвовать собой. Полностью. Ну что же - это может быть даже интересно...Гораздо изощреннее, чем если они просто умрут...   
- Цена есть - твоя душа...И твоя воля...Отдай мне их - добровольно. Стань моим  слугой - и твоя жизнь останется при себе..., - помолчала секунду и добавила , - Но если это только способ потянуть время - волки разорвут вас, как только попытаетесь шевельнутся.
- Мне не нужна такая жертва, - шепчет Фло поти одновременно с ней. - Ты будешь ее рабом, а я? Меня просто не будет. Ты не спасешь, а уничтожишь меня. Каково это - каждую секунду осознавать, что из-за тебя человек пожертвовал всем? Мне не нужно... А тебе нужна такая жизнь?
Микеле молчал... Нужна или нет? Какую он готов заплатить цену за свою жизнь? Жалкое существование раба? Выполнение прихотей безжалостной стервы? А его душа...Он все же верил в Бога...Он действительно готов отдать ее дьяволу? Микеле перевел взгляд на клыки стелющегося у земли волка, увидел капающую с них слюну и вставшую шерсть на затылке у зверя...Боже - он все же не хочет умирать! Не сейчас и не таким жутким способом...Захотелось завыть не хуже того волка от безнадежности и невозможности сделать выбор...Умереть как герой - гордо на ногах...Эта жертва не нужна никому - и его смерть не нужна никому кроме самой Инес...Что-то там Фло намекал ему взглядами на пруд...Сколько у них будет секунд, прежде волки опомнятся? Одна, две? Те двое зверей, что стоят у самой кромки воды...Успеют схватить их? Боже! Он не знает, что может голыми раненными руками сделать против них...
- Она победила - уже, как ты не поймешь. Наша смерть...или наше жалкое существование - это для нее едино...
- Итак? - ее голос ворвался в их дискуссию...
Микеле открыл было рот, бросил взгляд на пруд....и тут увидел, рядом...в траве...То, что не могла видеть она и то, что не заметил Фло...Мгновенно как вспышка - картинка и..возможность...
Секунда - он наклонился к уху Фло.
- Доверься мне - бросайся в пруд. Нет времени объяснять... - и уже обращаясь к Инес. - Я согласен. Что я должен сделать?
Она улыбнулась - холодно и торжествующе...
- Принять мою печать...И клятву верности...Подойди.
- А волки?
- Они пропустят тебя...
Нельзя терять ни секунды. Он сделал шаг от дерева, не спуская взгляда с ощерившегося зверя. Тот еще больше обнажил клыки - но не двинулся. Значит - пропустит...Сделал еще один шаг...И еще...Какое счастье, что она не могла видеть - его лицо - не покорное и сдавшееся, но сосредоточенное и расчетливое. Еще пара шагов... Вожак не сводил с него своих голубоватых глаз...Боже, пусть у меня получится! Господи...
Как только Микеле сделал шаг по направлению к ведьме, Фло решился...Он один мощный, невероятный рывок - он никогда не прыгал так высоко и далеко...Нога опустилась в воду у самого берега. Стоящий ближе всех зверь прыгнул, метя ему в горло - Фло успел увернутся, упал в воду, разбрызгивая вокруг себя кучу брызг. Тут же на инстинкте оттолкулся от дна, ныряя в самую глубину - волки не бросятся за ним под воду. Всплыл, отфыркиваясь - так и есть...Звери замерли у кромки, размышляя...Один из них решился - бросился в воду и поплыл к стоящему человеку. "Микеле," - вспыхнула мысль. Он развернулся...
Сейчас...Он слышал за спиной всплески и молился про себя, чтобы Фло удалось найти спасение в пруду...
- Повелительница... - Микеле опустился перед ней на одно колено.
Она не могла видеть - и не могла увернуться...И ничего не могла сделать...Микеле сжал руку на извивающемся теле ползущей почти у самых ее ног гадюки и в тот же миг бросил в нее черное тело змеи, одновременно кидаясь в сторону спасительной воды. Возмутившаяся от такого бесцеремонного обращения змея впилась в первое, что ей попалось  - это оказалась шея Инес. Та вскрикнула, еще не осознав того, что случилось, отбросила ее прочь. В ту же секунду вожак волков прыгнул на Микеле, метя ему в горло. Тот только инстинктивно успел выбросить вперед руку в защитном жесте - клыки зверя сомкнулись на его руке. Микеле не удержался и упал на колени, из последних сил пытаясь сбросить с себя многокиллограмового зверя...   
Проклятые! Они все же провели ее. Доля секунды - и Инес сняла удерживающие хищников барьеры, отдав единственный мысленный приказ - убейте их. Даже не мысль - передала им свою дикую жажду убийства. Они умрут - заплатят за все...Что за...Черт, змея! Ее же укусила змея - миг осознания страшной истины отодвинул на задний план жажду мести...Она схватилась за горло...Проклятье! Если бы у нее была ее сумка...Проклятый француз - надеюсь ты умрешь страшной смертью...Воздух...Стало трудно дышать...Она попыталась сделать вдох открытым ртом - горло начало распухать, перестая пропускать в легкие воздух...Инес упала на колени, держа руки у горла...На краю угасающего разума мелькнула мысль - "надо сказать проклятье"..Нет, не успеть...
Фло легко обогнул плывущего зверя и схватил его за задние лапы, утягивая на дно, на несколько мгновений волк скрылся под водой, этого хватит, чтобы он еще минут пять чихал и отфыркивался... Фло приблизился к берегу, взгляд метался от одного из волков, оставшегося на берегу и будто раздумывающего, не прыгнуть ли в воду, к Микеле, ведьме и оставшейся стае. Надо еще помнить о звере, чихающим справа и пытающимся выбраться на берег. Как бы затащить сюда Микеле, потом посмотрим, что там за клятвы...Господи боже, что он там бросил в нее? Волки! Фло бросился на берег, перед ним оказался тот самый зверь, думающий о прыжках в воду. Быстрее! Фло схватил его за складку между задней лапой и животом и загривок. Какой же тяжелый! Он размахивается и отбрасывет его в воду, стараясь попасть в плывущего волка. Черт! Плечо! Потом... Он почти по-звериному, опираясь иногда на руки, подбегает к следующему волку. Как там нужно-то делать, если надо оттащить собаку? Господи боже! Подмять.. Фло почти падает на зверя, давит рукой мохнатый загривок, не выпуская, не обращая внимания на рык и клыки.
Микеле боролся с огромным черным волком, пытаясь не позволить ему дотянутся до собственного горла, но чувствовал, что борьба идет не на равных. Дикий инстинкт самосохранения и выброс адреналина помогли ему в первые минуты, но силы быстро заканчивались. Зверь же был в отличной форме - хрипел и рычал, дергал мордой, еще сильнее сжимая челюсти на многострадальной руке. Волны боли накатывали одна за одной, почти лишая дыхания...  Еще немного....Микеле уже чувствовал его зловонное дыхание на своем лице, видел в полных ярости глазах волка безумную жажду убийства. Ему не хватало каких-то двух-трех сантиметров...Краем глаза Микеле увидел еще одного хищника, бросившегося на помощь вожаку, на полном инстинкте двинул из последних сил ногой в живот зверя, услышал, как тот с визгом отлетел в сторону... и не удержавшись сам, упал на спину...
Флоран давит хищника к земле всем весом, садится на него почти верхом, не позволяя подняться...Вот ведь! Силен, черт! Он опусткает свою ногу ему на загривок...Лежать! Зверь хрипит и возит мордой по земле, стараясь осободиться...Второй хищник уже изготовился к прыжку - этого нельзя позволить... Не выпуская из-под себя волка, Фло дотягивается до задних лап второго, дергает на себя и в сторону со всей силы,  вскикивает и так же со всей силы бьет ногой не успевшего подняться хищника в бок...Прочь, падаль!
Вода - он был совсем близко - его единственный шанс...Микеле оттолкнулся от земли, прополз на спине несколько сантиметров...Еще немного...Почувствовал, как вода намочила волосы - и только тут понял свою ошибку...Волк фактически стоял на нем всем весом, прижимая к земле и не давая развернутся на бок или на живот...Микеле попытался отодвинуть руку с повисшем на нем хищником в сторону, надеясь макнуть того мордой в воду, но это оказалось непосильной задачей для уставших и почти окаменевших мускулов. Собрав последние силы он приподнялся на локте свободной руки, стараясь развернутся, как в тот же момент отброшенный им до этого волк снова бросился в атаку, метя ему в бок. Уже почти не отдавая себе отчет, Микеле сделал дикий рывок, уходя полностью под воду. Зубы второго волка лязгнули, схватив пустоту. Вожак, оказавшись мордой в воде, в свою очередь разжал клыки, оставив свою добычу, поднял голову, чихая и отфыркиваясь, но с груди упавшего на спину человека не сошел, продолжая придавливать его ко дну пруда. Вода сразу же окрасилась в красный цвет... Микеле попытался оттолкнутся от дна рукой и ногами, но сбросить с себя тяжелого зверя оказалось не под силу. Он почувствовал, что начинает задыхаться, сделал еще одну безнадежную попытку...Воздуха, ему не хватало воздуха...
Микеле! Фло достаточно было одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Вожак и под ним итальянец...В воде...Вот черт! Он же сейчас задохнется...Уже не думая об остальных хищниках, Фло кидается на вожака, стараясь его сбить и опрокинуться в воду. Хищник изворачивается, лязгает зубами о самой его шее...Падаль! Фло снова кидается на него, хватая за шкирку, наваливаясь всем телом...Надо утащить его подальше, в глубь. Зверь, чувствуя угрозу, упирается, дергается, колотит по воде хвостом, поднимя тучу брызг...К лучшему - остальные поостерегутся соваться...Черт - нет даже секунды посмотреть, что там с Микеле...
Угасающим сознанием Микеле осознал, что его больше ничто не держит. Тяжесть, давившая на грудь, исчезла. Тело, починаяясь бессознательному приказу мозга, выпрыгнуло на поверхность...Воздух! Он делает глубокий вдох ртом... кашляет... еще один... Ему кажется, что он все никак не может протолкнуть кислород в сжавшиеся легкие...Ну же...Дышать! Надо дышать...Наконец...Микеле закашливается... - и тут же оказывается окаченным тучей брызг...Фло! Картинка расплывается от невольных слез и водяных каплях, осевших на ресницах...Нет времени - он кидается на помощь французу, пытаясь помочь ему совладать с диким зверем. Волк, уже всерьез почувствовав угрозу своей жизни, дергается изо-всех сил, вырываясь и разворачиваясь. Микеле, не удержавшись, снова уходит под воду, но быстро всплывает, тяжело дыша и готовый снова дать отпор...Где же вожак? Волк, решив, видимо, что в воде силы между ним и людьми оказываются неравны, поплыл к берегу, вышел, отряхнулся, оглядывая свою стаю, снова развернулся к стоящим в воде людям, оценивая шансы. Постоял еще пару минут, повернул морду в сторону лежавшей на земле Инес, подошел, обнюхал - и, задрав морду к верху, завыл, заставив двух мужчин невольно вздрогнуть. Потом кинул прощальный взгляд на ускользнувшую добычу - и  Микеле мог поклясться, что в этом взгляде было обещание...-  и потрусил к деревьям. Остальные волки, помедлив, последовали за ним, скрывшись среди деревьев так же не слышно, как и появились...
Неужели все? Все?...Действительно все? Микеле закрывает глаза...так же медленно открывает их...Оборачивается в тяжело дышашему Фло
- Они что....ушли? Совсем? Или..вернутся еще? - поверить в то, что им сегодня, наконец, улыбнулась удача было страшно.
Флоран смотрел вслед удаляющейся стае...Господи, ну пожалуйста, я очень прошу, умоляю, пусть на этом все закончится. Больше нет сил, никаких - ни физических, ни душевных. Он истратил сегодня все, и кажется, еще "взял авансом". За эти последние минуты организм сжег все.
- Кажется, ушли... Я больше не могу, - прошептал он и медленно побрел к берегу.
"Ушли"! - мысль обожгла Микеле мимолетной радостью и тут же исчезла, оставив после себя полное опустошение. Ночь еще не закончилось, хотя, кажется, становится светлее...Вдруг кто-то еще вернется - оборотни, вампиры, зомби - он уже ничему не удивится...Сдасться и покорится сразу же, согласится на все условия, позволит себя убить - все равно...Только бы добраться до травы и лечь...Микеле посмотрел в спину бредущему впереди Флорану... и так же медленно побрел за ним.
Фло оглянулся на Микеле, подумал на автомате, что у итальянца опять изранены руки. Сильно.
- Надо перетянуть жгутом рану, ты и так потерял слишком много крови... Наверное ремень...
Он должен добраться до той лавочки. Совсем чуть-чуть, она совсем рядом. Он доберется и...
Микеле  равнодушно посмотрел посмотрел на прокушенную насквозь руку - он уже так привык за эту ночь видеть свои руки в крови, что даже не смог испугаться. "Вот черт, опять я ранен" - подумал он отстраненно...Фло прав - надо достать ремень...
Взгляд Фло сфокусировался на теле Инес. Подойти, проверить? Если он наклонится, то точно свалится, но надо проверить...
- Микеле... Что ты в нее бросил?
- Ты не поверишь - гадюку... - ответил Микеле и только после этой фразы начал осознавать...
Посмотрел на завернутый в плащ алый силуэт, неподвижно лежащий в траве...Выбрался на берег - в кроссовках неприятно хлюпала вода, джинсы прилипли к ногам ("вот и решилась проблем стирки", ), с волос на курктку стекали капли... -  ему было все равно. Медленно, очень медленно приблизился к Инес...заглянул в ее бледное лицо. Взгляд задержался на распухшей шее..Она...умерла? Или просто без сознания? Микеле опустился на колени... осторожно дотронулся пальцем до ее руки - холодная...Попытался нащупать пульс...Ничего... - и содрогнулся...
- Фло..она...кажется...мертва... - и как последнее истинное осознание - я убил ее.
Флоран почти равнодушно смотрел на ведьму. Ну надо же. Гадюка... Странно, что ее яд подействовал. Как там говорится, зараза к заразе не липнет. Потом медленно смысл произошедшего начал доходить до сознания... Вместе со словами Микеле.... Фло попытался встряхнуться.
- Прекрати. Ты не убивал ее. Это стечение обстоятельств, при которых она вынудила тебя защищать свою жизнь... Пойдем вон до той лавочки, я не смогу перевязать тебя стоя, мне нужно хотя бы сесть...Микеле! - окрикнул он итальянца и побрел к цели.
"Я убил ее!" - Микеле не мог отвести взгляда от ее белой руки, лежащей на траве..И от своей руки, испачканной красным...Кровью...своей...нет, ее...Навсегда...Ее кровь на своих руках, и ее жизнь, которую он отнял. "Защищаясь" - откуда-то издалека достиг до него голос француза... "Отнял", - прошептал он. Она победила в их противостоянии - оставила ему его жизнь, и волю...а его душа - отправится в ад вслед за ней...Потом - а сейчас ему придется жить дальше и помнить...Микеле дотронулся до лица Инес - воплощение зла, воплощение женственности. Ведьма... Фло не поймет - он отнял жизнь у девушки, так и не победив в ней зло. Оно, скорее всего, уже ушло искать себе нового хозяина... Или хозяйку. А ее тело осталось - без жизни... Он не хотел, чтобы все закончилось так...Плакать глупо - он знал,... - и ничего не мог с собой поделать. Иррациональные слезы воспоминий о пережитом стекали по его щекам. "Просто напряжение" - сказал бы Флоран..."Просто сожаление и вина" - ответил бы он ему...Мужчины не плачут - это аксиома. Но оплакать чужую жизнь, которая ушла - в этом нет ничего постыдного. Даже для мужчины...
Господи, дай мне сил добраться до этой скамейки...Совсем чуть-чуть. Микеле, кажется, считает себя убийцей. Напрасно.
- Если уж говорить, про убийства, давай и меня в ту же компанию запиши, это же я толкнул ее и она ослепла. Если бы не это, она бы увидела тебя... Это был ее выбор, и ее... судьба... Она сама захотела этой "жертвы", вынудила тебя защищаться, ну и... Кусал-то ее не ты... - Фло со вздохом упал на скамейку и замер..
- Ты прав...Как всегда, - ответил ему Микеле, вытирая глаза, и в свою очередь опускаясь рядом с ним. Они могут спорить до посинения - это ничего не изменит...И не избавит его от этого образа безжизненного тела девушки, с черными волосами и в алом плаще, лежащего в траве... - Ты что-то говорил о ремне? Поможешь, или я сам?
Фло посмотрел на Микеле, неизвестно, что чувствовал бы он сам.... Фло вздохнул и перетянул руку итальянца протянутым ремнем. Задержал пальцы на его плече.
- Не надо. Ты не убийца. Она не была человеком, в ней не было ничего от человека, только тело. Ты знаешь это. Ни души, ни сожалений, ни чувств, ни любви - ничего, только жажда уничтожить. Любым способом. Я пережил что-то похожее сегодня, когда думал, что из-за меня ты погиб, она чуть не уничтожила меня, выжгла душу. Не позволяй, чтобы это сейчас произошло с тобой. Не дай ей победить. Ты не убийца. Ты спас мне жизнь. Этого достаточно? Моя жизнь... Она же что-то значит? Если бы не ты...я, возможно, лежал бы на ее месте с перегрызанным горлом. Как тебе такое воспоминание?
Микеле содрогнулся, представив себе нарисованный словами Флорана образ. Поднял глаза и снова посмотрел на сидящего рядом друга...Бледное лицо, чуть впалые щеки, отпечаток бесконечной усталости - ему тоже пришлось нелегко - как узнать, какие раны она успела оставить в его душе...Менее заметные, чем те, что остались на его теле...Но, наверное, не менее мучительные.
- Ты прав - мы выжили...И я выжил - благодаря тебе. Все бы закончилось еще там, в башне...если бы не ты. Спасибо тебе... - он снова посмотрел на свои изрезанные руки, - вот ведь черт! Как выступать-то теперь! Через неделю - снова спектакли...Что мы Дову скажем - что случайно встретились с настоящей ведьмой и стаей волков?
Он ухмыльнулся, представив себе сцену и расширяющиеся от удивления и досады глаза их продюссера.
Фло улыбнулся и прикрыл глаза. Спектакль. Ребята. Дов. Это казалось чем-то нереальным, картинками из прошлой жизни, в которую так хотелось вернуться, но неизвестно, получится ли.
- Если мы хотя бы заикнемся... Он будет орать часа три. Не переставая... И скажет, что мы тут перепились и влезли в какую-нибудь пьяную драку, еще и счет за что-нибудь выкатит. Нет уж...Ничего не скажем... Скажем, что пошли осматривать город, заблудились, на нас напала какая-то бешеная псина, еле отбились, но вот из-за нее я вмазался в стену и рассек лоб, а ты... ну ты упал куда-нибудь... в ров... И в качестве доказательства покажем твою изжеванную руку...Как бы еще дойти...
Фло еще раз легко пожал израненную руку Микеле, помогая одеть куртку.
Микеле вдруг тихо рассмеялся...Весело....Почти как раньше...Почти.
- После того как он увидит мои руки, он будет орать часа четыре...Заявит что только с нами могло случится такое, что только на нас могла напасть псина, и что только мы способны влезть в такие неприятности, отправившись на банальное концертное выступление...И придумает нам какое-нибудь наказание...Жуткое...
Микеле поднялся, чуть покачнулся... - нужно придумать, как дойти до гостиницы, что сказать портье, как разжиться лекарствами и совершить визит на станцию скорой помощи, как вернутся назад..Надо... идти дальше...Надо жить дальше...Он снова улыбнулся Фло - жить.

Фло быстро шел по улице и с горечью думал, что давно упустил тот момент, когда друзья превратились в знакомых. У него было очень много приятелей, людей, с которыми он работал, которые работали на него, коллеги, соперники, помощники, но совсем не осталось друзей. Он представил себя на месте Микеле. Если бы что-то такое случилось с ним, к кому он обратился бы? Фло мысленно перебирал всех знакомых. Да ни к кому. Трепыхался бы один. Тогда чего он хотел сейчас от итальянца? Ничего, ответил он сам себе, ничего особенного. Он спрашивал искренне, а не из вежливого любопытства, и искренне хотел помочь, до сегодняшнего дня, не смотря ни на что, он считал Микеле своим другом, так неужели он не мог рассчитывать хотя бы на крупицы былого доверия? Наверное, уже нет. Слишком поздно. Просто знакомые. К черту. У каждого теперь своя жизнь, значит, пора подумать о карьере, новых поклонниках и страницах в интернет. Надо поговорить в Warner о сайте Катерины.
Она сидела за ноутбуком и сводила дизайн, надо успеть и все сделать сегодня, чтобы завтра утром встретиться не впустую. Хорошо, что она хоть успела на вторую встречу. Прилетела вся встрепанная, как ведьма на метле, ну тем лучше, кажется, заказчики настолько испугались, что почти без торгов заключили договор. Хорошо. Но это была лишь капля в море, ей нужен договор с французом, это ее шанс, ее реклама. Глаза болели, ну еще бы, она просиживает за компьютером без сна и отдыха третьи сутки. Осталось чуть-чуть. Катерина отправила макет и со вздохом отодвинула ноутбук. Хочется верить, что на этом все, ему понравится. Она закурила и подошла к окну. Мысли то и дело возвращались к сегодняшней встрече в кафе. Она чувствовала, что итальянец не примет помощь ни от своего друга, ни, тем более, от нее. Дурак. Будет цепляться за гордость и доказывать всем, что у него еще много других талантов. Будет доказывать, что сможет жить и не петь. Катерина горько усмехнулась. Она видела почти такую же картину когда-то. Он не сможет. Только измучает себя и всех, кто рядом. Она вздрогнула, когда зазвонил мобильник. Какой-то незнакомый номер…
- Да?
- Катерина?
- Да. Кто это?
- Это Флоран…
- Кто?! Ах, Флоран… Простите, я не узнала вас.
Черт! Сколько у него телефонов? Сто штук, как у шпиона, на все случаи жизни? Черт!
Фло почувствовал укол раздражения. Ничего себе. Они встречались всего пару часов назад, и она уже забыла о его существовании что ли?
- Гм. Я получил ваш макет, мне очень понравилось. Хотел сказать, что завтра утром мы можем сразу подойти в Warner и заключить договор.
- Правда?! Вот так…просто? – Катерина едва удержалась, чтобы не начать прыгать по гостиничному номеру и кричать от счастья.
Фло улыбнулся, услышав в ее голосе счастье.
- Вот так просто.
- Спасибо! Спасибо, Флоран. Тогда… До завтра?
- Я… В общем… Я…
- Да? – Катерина ощутила легкое беспокойство и напряглась.
- Я просто хотел попросить вас прислать мне информацию о программе вашего дяди. Я нашел кое-что в интернет, но мне кажется, вы могли бы прислать какие-то подробности… Что-то… рассказать…
- Да, конечно. Я сейчас отправлю все. Передайте вашему другу, что ему нужно поторопиться. Он… Хотя это не мое дело, простите. Я все отправлю.
- Спасибо.
Повисла пауза. Катерина чувствовала, что он еще что-то хочет сказать, только никак не подберет нужных слов. Она терялась в догадках и не понимала, что происходит. Фло чувствовал себя каким-то подростком, не умеющим складывать слова в предложения. Черт возьми. Рядом с ней у него вымораживало все – от мыслей до ощущений. И все же, он никак не мог отпустить ее. Он знал, что она вовсе не Снежная королева. Просто что-то произошло с ней когда-то, и она решила, что так легче. Он хотел узнать, что скрывается подо льдом. Фло набрал воздуха в легкие. Главное, не передумать.
- Катерина, кажется, вы говорили, что сможете придти на концерт, если сведете дизайн. Макет передо мной. Значит, мы можем встретиться?
Дьявол! Она совсем забыла об этом дурацком концерте! Что же ей сказать-то? Отказаться? Она еще не подписала договор. И вдруг он обидится? Никто же не тянул ее за язык рядом с кафе. Господи… Согласиться? Еще не легче. Болтаться по каким-то ночным клубам и слушать сомнительное исполнение? Черт. Черт. Она не знала, на что решиться.
Фло слышал ее дыхание. Она молчала. Блин. Кажется, она думает, как бы так вежливо его отшить…
- Есть кто живой? – Осторожно спросил он.
Она вздохнула.
- Простите, Флоран. – Фло затаил дыхание. Нет, не надо… – Я просто думала, как добраться туда. А главное – оттуда.
Фло выдохнул.
- Я вас подвезу. Идет?
- Да, хорошо. Я сброшу вам и адрес моего отеля.
- Тогда до скорого.
Фло положил трубку. Такое ощущение, что он мешки таскал, а у нее реакция была еще забавнее – можно подумать, он ее к эшафоту прогуляться пригласил. Из них получится занятная парочка. Это даже интересно.
Катерина закурила новую сигарету. Кажется, она совершила ошибку, и не одну. Первое, она согласилась идти на концерт, второе… француз ей нравится. Черт возьми.

Микеле открыл дверь квартиры, бросил на комод ключи, заскочил на кухню – безумно хотелось пить. Открыл дверь холодильника, налил себе в стакан холодной воды….И так и замер, не успев поднести его ко рту…Вода холодная, черт…Ему же нельзя. Доктор предупредил – никаких холодных напитков. Постоял секунду, раздумывая, потом со вздохом вылил в раковину и налил себе теплой воды из новой бутылки. Отвратительно! И что же теперь? Теплая кока-кола, теплое пиво, теплый сок, теплая вода… И вообще, действительно – что же теперь? Постоял несколько секунд посреди кухни, с отсутствующим выражением лица вертя в руках пустой стакан. Как там считают в философии буддистов – стакан или наполовину пуст или наполовину полон. А как для него?  Его жизнь теперь без контракта, и почти без голоса  – она наполовину пуста или наполовину полна? Пуста… - и даже не на половину. Почти совсем. Вот как этот стакан. Поставил стакан в раковину, к чашке которую не успел вымыть сегодня утром, прошел мимо холодильника. Надо бы поужинать – круассан утром и бокал вина днем – маловато для поддержания жизненных сил. Мысль возникла мимолетом, и так же быстро исчезла. Махнул рукой и скривился – ну и на кой ему теперь жизненные силы! Когда-то была цель – альбомы, популярность, заявить о себе, концерты, туры, поклонницы… А сейчас? Он и сейчас хотел этого – хотел быть частью того мира, давать концерты, интервью, выступления, хотел улыбаться ждущим его у входа девочкам, хотел перебрасываться ничего не значащими фразами с музыкантами за кулисами концертов, хотел обсуждать с дизайнерами графическое оформление нового альбома…Но больше всего  даже не это – он хотел петь…Мучительно, до безумия.
Вошел в свою рабочую комнату – стол, заваленный нотными листами, синтезатор, компьютер, ударные, и две гитары с чехлах…Его мир…Все чем он является и чем всегда хотел быть. Достал из чехла подаренную вчера гитару, провел рукой по ее черной лакированной поверхности, сел, пробежал пальцами по струнам, словно приветствуя, знакомясь. Какой все-таки чудесный, мягкий и в то же время полный звук у этой гитары! Невероятно. Еще раз внимательно осмотрел ее – нет ни подписи, ни марки изготовителя. Где же Марилу нашла ее? Она, правда, так бесценна или это была всего лишь шутка? Наиграл пришедшую вчера на ум мелодию…в уме уже начали складываться слова…попытался напеть – на четвертой ноте голос издал хриплый звук, он закашлялся…Проклятье! Проклятье! В раздражении ударил по струнам – гитара издала какофонию звуков и обиженно замолчала. Вот и все.
Наверное, это действительно конец. Там, вне этих стен, ему еще удавалось носить маску, обманывать всех – так привычно…Вот только Фло – зря он так, наверное…Перед ним мог бы и не притворяться. И здесь, перед самим собой, притворяться глупо вдвойне….Картины, скульптура, поэзия – это все при нем…Тоже часть его души, его натуры – хобби, которое приносит ему самоудовлетворение. И никогда не принесет ему утраченный смысл…Или заработок. Музыка – это все что у него есть - зачем обманывать самого себя. Боже, как же он будет жить теперь? Проглотил вставший внезапно в горле ком – молчание, терапия, операция, - все что угодно, но это не меняет страшной сути. Он теряет все, к чему шел эти долгие годы – как скалолаз, который срывается вниз, когда до вершины остается еще несколько рывков. Он замолчит, он сделает все что возможно, чтобы вернуть себе голос – но время…Будет безвозвратно упущено. Он слишком хорошо знал, насколько жесток мир шоу-бизнеса. Остановись лишь на мгновение – и ты окажешься выброшенным на обочину…Как бег по вертящемуся кругу – остановись – и центробежная сила тут же отбросит тебя на край.
«Это еще не конец! Я смогу. Верну себе голос – и начну все сначала», - упрямо прошептал он. И предательская мысль на краю сознания «А если не вернешь? Что тогда?» - обдала могильным холодом. Что тогда?
Звонок в дверь резко прервал его размышления, заставив подпрыгнуть. Кто это? Ответить? Сделать вид, что его нет дома? Черт! Он ведь опаздывает –  как всегда!  Бросился в комнату – надо переодеться…Снова звонок – к дьяволу. Кто бы то ни был – у него нет времени на разговоры. Приходить после начала концерта не хотелось – она может решить, что он передумал…Еще хуже – обманул…Расстроится – потом придется оправдываться, выдумывая неправдоподобные истории. Так – пиджак не подойдет, белая рубашка тоже…Вот черные потертые джинсы – в самый раз, черная футболка, сверху вторая футболка с соответствующим рисунком поплотнее, куртка с заклепками – он даже улыбнулся – давненько ему не приходилось надевать свой «рок-прикид»! Замечательно, что не нужно ни на кого оглядываться – такой у него образ для публики или не такой. Он – просто он сам, такой, какой хочет. И все. Сегодня – Микеле – без всяких звездных приставок и заморочек. Он улыбнулся – не забыть одеть украшения…Да и подкрасить глаза – ну совсем чуть-чуть.
- Какого дьявола ты не открываешь дверь?
Микеле вздрогнул, услышав голос за спиной, и обернулся.
- Пьетро! Уф..Как ты…ах да ключи…Так это был ты?
- Это был я, - в голосе брата слышалось едва прикрытое раздражение.
- Извини – я не знал….Ты зашел просто так или…
- Или…Ты, я вижу, куда-то спешишь? Конечно же не для того, чтобы повидать своего брата, поужинать вместе с ним…
- Пьетро, я прошу, не начинай! – Микеле застегнул цепочку на шее, потянулся за другой, - Мы ужинали на прошлой неделе…
- На позапрошлой…
- Да? Ну пусть на позапрошлой…Сегодня – никак, но вот завтра…или послезавтра – я весь к твоим услугам …
- Твои услуги мне нужны сегодня, Мик…
Микеле завязал последний шнурок, схватил лежащий на тумбочке косметический карандаш и зеркало… - Сегодня я не могу, Пьетро…Я опаздываю…
- Ты всегда опаздываешь..
- Именно – и сегодня не хочу этого делать.
Он подвел глаза несколькими уверенными жестами. На секунду задумался – а не нарисовать ли что-то эдакое на щеке…Как когда-то…в его бытность вольным рокером – нет, пожалуй не стоит. Ведь он сегодня не на сцене. Неплохо было бы побриться – но и на это нет ни минуты.  Потянулся за сотовым – надо вызвать такси, но Пьетро перехватил его руку.
- Куда бы ты не спешил, тебя не напряжет уделить мне несколько минут…
Микеле посмотрел на него обреченно.
- Ну давай, говори….
- Я пришел узнать твое решение…На счет денег…
Лицо Микеле окаменело.
- Пьетро – это не разговор на пару минут. У меня сейчас нет времени…Правда – завтра. Спокойно все обсудим.
- А у меня нет времени ждать завтра….Мне нужны деньги…
- Вот так просто… Нужны… Ты что, считаешь, что я держу под подушкой полмиллиона евро? Специально на случай непредвиденных капризов моего брата?
Пьетро скривился.
- Я знаю, что деньги у тебя есть…И что ты можешь их достать…
- Допустим. И?
- И ты дашь их мне?
- Не раньше, чем ты скажешь мне, зачем тебе такая безумная сумма.
На лице Пьетро на секунду отобразилось нетерпение и злость. Но тут же он попытался взять себя в руки. Черт возьми! Ему были нужны эти деньги! И Мик даст их ему.
- Я ответил тебе – это вопрос жизни и смерти.
- Чьей?
- Моей, Мик! Моей…
Микеле сделал шаг по направлению к брату, положил руку ему на плечо.
- Пьетро, во что ты ввязался? – тихо спросил он. – При чем здесь твоя жизнь? Зачем тебе деньги?
Пьетро едва не застонал.
- Ну какая тебе разница! Тебе жалко? Жалко денег для брата?
- Да не жалко мне! – взорвался Микеле, -  Но это мои последние деньги, пойми! Последние! Наши последние деньги, Пьетро! И если я отдам их тебе….Если ты их потратишь неизвестно на что…
Он закашлялся – еще пара подобных всплесков…
- Всегда будет способ заработать…
- Способ?! – Микеле прикрыл глаза, мысленно досчитал до пяти… - Какой способ, Пьетро? Ну какой? У тебя есть способ их заработать?
- У тебя есть…то есть у нас…
- Больше нет…Больше ничего нет – эти деньги…Даже меньше той суммы которую ты просишь – это все что осталось…И будут ли новые – неизвестно…
Микеле набрал номер таксомоторной компании и вызвал такси.
- Как это – неизвестно?
- А так…Ты же знаешь – у меня проблемы с голосом…Серьезные…
- Их можно решить… Это я тебе говорил – операция, месяц на восстановление и….
- И что? И риск навсегда остаться немым? Я видел процент положительных исходов той клиники, куда ты хочешь меня запихнуть…
- А что собираешься делать ты? Молчать и надеяться, что пройдет само?
- Да, черт возьми! Молчать и пройти традиционную терапию, что назначил мне доктор Монро. Надо с чего-то начинать… Все, Пьетро – пришло такси. Мне пора…Мы обсудим все завтра…
Пьетро преградил ему путь…
- Подожди…Мик…Я не могу ждать завтра…
Микеле заглянул ему в глаза – в них была мольба, замешанная на злости и…страхе.
- Пьетро, все так серьезно?
- Да, - он опустил голову. – Ты дашь их мне?
Микеле кусал губы…Черт возьми! Его ждет такси! Он уже почти опоздал… Но Пьетро прав – у него не оставалось времени даже на брата. Все бегом – концерты, записи, встречи, и снова выступления…Они пересекались в студии, иногда дома, созванивались – пустяковые разговоры. У него не было времени даже спросить, чем живет последнее время его брат. Кольнуло чувство вины…
- Мы встретимся завтра вечером. И ты расскажешь мне все…Откровенно и до последних деталей. Я пока соберу нужную сумму. И если твой рассказ убедит меня…
И видя готового уже возразить брата, добавил, смотря ему в глаза.
- Мне не жалко этих денег, Пьетро.  Они наши…Но прежде чем ты станешь снова настаивать…Warner сегодня отказался продлить со мной контракт. Это значит, что третьего альбома не будет – во всяком случае, в ближайшем будущем….У меня практически нет голоса – и это значит, что и концертов тоже не будет – во всяком случае, в ближайшем будущем. И так как музыка – это то, чем я до сих пор зарабатывал себе на жизнь, то и новых денег тоже не будет – во всяком случае, в ближайшем будущем. Это – все что у нас осталось – чтобы выжить тебе и мне. Подумай об этом….И мы обсудим все завтра.
Такси издало несколько нетерпеливых гудков.
- Мне пора,  – он обнял Пьетро, который даже не попытался сделать вид, что отвечает на его прощание.
Схватил с тумбочки ключи…
- Выключи свет и закрой за собой дверь. Пожалуйста.
Пьетро остался стоять один в пустой квартире, кусая губы от отчаяния и досады. Черт! Черт! Ну что же, видимо у него нет иного выхода. И последовал вслед за Микеле, закрыв дверь на два оборота ключа.

Когда она села в машину, Катерина никак не могла отделаться от ощущения, что она совершает ошибку. Она давно научилась разделять работу и личную жизнь, а с французом ее связывала работа, только работа. Ладно, пыталась себя успокоить Катерина, всего одна встреча в неформальной обстановке, ничего страшного, но какая встреча, она идет на концерт. Она, черт возьми, идет на концерт! А когда-то пообещала, что не будет иметь ничего общего с музыкой, с другой стороны, она же не выступать будет (еще чего не хватало), а слушать (и почти уверена, что ей не понравится). Тогда зачем идти? Катерина посмотрела на Фло, сидящего рядом. Черт возьми. Всего одна встреча. Фло почувствовал, что она нервничает, хотя по лицу ничего не понять, как всегда. Еще немного и дергаться начнет и он, он и так не знает, зачем это все, куда их несет, какой еще концерт. Наверняка там будет Микеле, ну и что он должен ему сказать? Да ничего. Фло надеялся не встретить итальянца, да и тот явно будет занят своей знакомой, ему будет не до них. Он отправил Микеле всю информацию, что нашел в интернет о профессоре Бауэре, то, что прислала Катерина, ну и немного информации от знакомых, которым он позвонил. Фло сделал, что обещал, Микеле уже большой мальчик, пусть сам решает, как поступить.
- Вы получили файл о программе дяди?
Фло вздрогнул.
- Да, спасибо. – Он помолчал. – Катерина, у меня просьба, давай уже перейдем на «ты». Я все время вздрагиваю от такого обращения, мне кажется, что я на какой-то встрече директоров и все норовлю обернуться и посмотреть, кто здесь еще… Да и на рок-концерте как-то странно обращаться друг к другу столь официально…
Катерина улыбнулась. Впервые искренне и почти весело.
- Хорошо. Прости, привычка…
- Привычка держать дистанцию?
- В том числе… Так легче…
- Легче никого не подпускать близко?
- Легче расставлять все точки над «i». И потом… На деловых встречах это лучше звучит.
- Ну сейчас-то дела вроде бы закончены?
Она посмотрела на него. Хочешь поймать? Улыбнулась. Он ей нравится, на один вечер можно забыть о маске, о контроле, обо всем, просто быть собой, не думать ни о чем.
- На сегодня – да.
Он улыбнулся. Ну прогресс просто на лицо, может быть, на концерте она расслабится, наконец. Хотя он понятия не имел, что это за клуб, и что ей нравится, может, она ненавидит рок. Он вспомнил, как холодно и твердо она сказала, что не имеет отношения к музыке.
- Кстати, Катерина, а какая музыка тебе нравится? Я, если честно, понятия не имею, что нас там ждет, но хоть на будущее буду иметь представление. Может быть, не поздно будет уйти и найти что-то более подходящее под твои музыкальные вкусы?
Он быстро взглянул на нее и снова перевел взгляд на дорогу, однако, он успел заметить, как застыло ее лицо. Черт. Кажется, музыка – запретная тема.
- Мне… - Она вздохнула. – Мне больше нравится классическая музыка, я когда-то училась… Не важно. Ну а так… Дома, в машине, слушаю все, что по радио передают, не задумываюсь об этом.
- Классическая музыка… Ого. – Фло уважительно покивал головой. – А на кого ты училась?
- Я… Пела. А потом пришлось перейти на фортепиано.
- Ну да? – Фло вопросительно поднял брови. – Так ты певица?
- Нет. Я не доучилась…
- Да? Пришлось бросить? Ты говорила, что дядя помог вам. Это…
- Флоран! – Он осекся и повернулся к ней. Не лицо, а ледяная маска. – Я не хочу говорить об этом.
- Прости… Прости. Больше не буду. Я же не знал… Прости. – Господи боже, он даже испугался. Какого черта он привязался к ней? Ведь понял же, что ей не хочется об этом рассказывать. Дурак.
- Не извиняйся, это мои «заморочки». – Она виновато улыбнулась. – Флоран…
- Фло… Флоран – тоже как-то официально.
- Фло… Кстати, раз уж говорить о сокращениях, у твоего друга, Микеланжело, нет ли имени покороче? Это же невозможно произносить… Какой-то пижонистый псевдоним, - не удержалась она, - не поверю, что его так на самом деле родители назвали…
Фло рассмеялся.
- Микеле, можно так… - «Пижонистый псевдоним», он первый раз слышал подобное определение. Фло улыбнулся и подумал, что итальянец, наверняка, надулся бы, услышав такое, и не одобрил.
- А… Микеле… - Надо как-то сменить тему, а его друг пока единственный, о ком она может хоть что-то сказать. – Ты с ним там договорился встретиться?
- Я с ним вообще не договаривался. – Фло чуть нахмурился. – Думаю, ему до нас не будет никакого дела, и мы его не увидим.
- Почему? Вы поссорились?
- Нет. С чего ты взяла? Но я… думал, что ты согласилась составить компанию мне, а не Микеле.
Катерина улыбнулась. Обиделся. Что-то такое итальянец сделал или не сделал, но француз обиделся, решил отстраниться. Как дети…
- Напрасно ты на это рассчитывал, - она тряхнула головой и улыбнулась. – Ну ты знаешь, как это происходит… Приятная внешность, улыбка, какие-то неприятности, и женщины уже готовы спасать мужчин, забывая обо всем. Вот и Микеле поразил меня в самое сердце своим больным горлом.
Фло обернулся к ней, и удивленно поднял брови, увидев ее улыбку и веселые искорки в глазах. Да она просто красавица, когда забывает замораживать окружающих взглядом.
- Ах вот как это происходит? Знал бы, прикинулся хромоногим и слепым… Надо и мне попробовать произвести на тебя впечатление… Что бы такое придумать?
- Нет, ну если ты начнешь придумывать, впечатление уже не удастся произвести. Надо быть искренним.
Фло притворно оскорбился.
- То есть я был всего лишь предлогом. Ты разбила мне сердце… И уничтожила самомнение. Разбитое сердце серьезнее ведь, чем больное горло? – Он, улыбаясь, смотрел на нее.
Она сделала вид, что задумалась.
- Ну пожалуй… Уговорил…
Они остановились у клуба. Нда, райончик так себе… Ну может, внутри будет лучше. Они вышли из машины, и Катерина, глядя на «серьезных» людей рядом с клубом, невольно придвинулась ближе к Фло. Флоран взял ее за руку и потянул ко входу.
- Пошли, раз уж мы здесь. Возможно, внутри будут королевские покои, ну или концерт понравится настолько, что мы забудем об окружении.
- Хочется верить. – В ее голосе, да и во всем внешнем виде сквозило сомнение. – Я вот только надеюсь, Марилу… кажется так, да?.. не будет больше говорить о гитарах, их сопротивлении или еще чем-то таком, и, тем более, об этом петь…
- А что? Тебе не понравился разговор о гитарах? – Фло обернулся.
- Ну не то, чтобы… Я в этом ничего не понимаю… Но только не говори мне, что тоже считаешь, что гитару можно подобрать под человека…
- Мне кажется, можно. Гитары, как и любые другие инструменты, абсолютно разные, все зависит от того, кто ее сделал, для кого… Ну я сейчас говорю, не о массовых штамповках, а об инструментах…
- Господи, я и забыла, ты говорил, что увлекаешься этим…
- Ну все. Раз ты ничего не понимаешь в инструментах, мой долг – просветить тебя. – Фло изобразил зловещую улыбку. - Теперь я знаю, как тебе отомстить за те месяцы, что ты засыпала меня информацией о каких-то кодах, оформлениях, шрифтах и прочих заморочках  на интернет-страницах, в которых я ни черта не понимаю…
Катерина застонала и картинно прикрыла глаза рукой. Фло засмеялся и, не выпуская ее руку, повел внутрь.
- Значит, акустические гитары…

Выйдя из квартиры Микеле, Пьетро почти бегом бросился по улице, думая над аргументами для своей просьбы. Если уж Мик потребовал объяснения, зачем ему понадобились деньги, то тут просто ответом «вопрос жизни и смерти» точно не отделаешься. Пьетро скривился, вспомнив Микеле. Тоже мне, родной брат, называется. Отодвинул его, как мебель. Побежал в какой-то клуб. Ну конечно, какие-то девки и восторженные вопли ему дороже жизни брата. Даже попытки не сделал прислушаться. «Завтра». Всегда все «завтра». Ему надоело это. Концерты, гастроли, записи, а он всегда «завтра». Микеле даже не обратил внимания, когда он…
Пьетро остановился – возникло странное ощущение, словно за ним следят, резко обернулся – тротуар был полон спешащих по своим делам людей.  И ни один из них, кажется, не обращает на него особого внимания. Это все – страх и паранойя, поселившаяся с некоторых пор в его душе. С тех самых пор как… Пьетро снова остановился, прервав свои мысли – точно, за ним следили. Вон тот парень в кожанке усердно делал вид, что рассматривает витрину. Черт! Черт! Пьетро ускорил шаг, рыская глазами по прямому как стрела бульвару. Как он может отделаться от назойливой слежки? Нырнуть в метро было бы самым верным способом, но до метро надо было еще дойти! А что если тот парень получил приказ убить его? Его прошиб холодный пот. Нет, не может быть, у него еще есть время отдать долг… Пьетро ускорил шаг, то и дело оборачиваясь, он увидел, как парень, поняв, что рассекречен, уже не таясь следовал за ним на некотором расстоянии. Как назло по дороге ни одного супермаркета – все бутики и магазинчики. Он, конечно, может зайти в один из них – но что толку? Тот просто будет ждать на улице или последует следом. Дьявол! Пьетро выругался и почти побежал по улице, оглядываясь по сторонам в надежде найти лазейку. А что если...
Он вдруг резко повернул за угол и со всего размаха влетел в какого-то человека. По инерции отступил назад, поднял глаза, и сердце ухнуло в пропасть. Напротив него стоял огромный, не меньше 1.90 роста, негр и нехорошо ухмылялся...
- Простите, - пролепетал Пьетро, пробуя отодвинуться и продолжить путь.
- Ну зачем же так торопиться, - на его плечо легла широкая ладонь, ощутимо сжимая его и толкая Пьетро вдоль стены дома.
Второй человек подошел к нему со спины и теперь уверенно направлял его в какую-то подворотню.
Пьетро сделал несколько попыток освободить руку – бесполезно. Плечо словно зажали в железных тисках:
- Вы кто?! Что вам нужно?!
Амбал грубо толкнул его, и он больно ударился спиной. Ему оставалось только прижиматься к холодной стене и испуганно смотреть на двух грозно нависших над ним мужчин. Он едва доставал им до плеча. Господи… У него же еще есть время… Было… Он успеет…
- Что нам нужно? – повторил один из них. – Тебе напомнить? – удар в живот последовал неожиданно, Пьетро даже не успел как-то сгруппироваться и начал медленно сползать по стене, ловя ртом воздух.
Громила снова схватил его за плечо, заставляя выпрямиться и подняться:
- Ты кое-кому должен очень приличную сумму… - снова удар, рука на плече не дает возможности увернуться или защититься.
- Я… У меня… еще есть время… - Пьетро хрипло перевел дыхание, пытаясь удержаться на ногах.
- Конечно, есть, - почти ласково заметил один из бандитов, снова нанося ему удар, на этот раз по почкам, разворачивая и отпуская руку Пьетро.
Тот не смог удержаться на ногах и упал, пытаясь хоть как-то сгруппироваться и подтянуть колени выше, защищая живот. Чужие пальцы дернули его за волосы, заставляя поднять голову.
- Это просто…дружеское напоминание. Чтобы в твою пустую головенку случайно не забрели ненужные мысли. Например, о побеге или о прощении долга...
Несколько ударов, уже ногами, по незащищенной спине. Пьетро только вздрагивал и пытался руками защитить голову.
- Учти, слизняк… Мы тебя из-под земли достанем… Ты понял?
Опять удар, уже в живот.
- Я не слышу ответа! Понял?
Пьетро выдохнул:
- Я понял… Понял…
- Вот и молодец… Хороший мальчик, - горилла еще несколько раз пнул распростертого у его ног человека, ткнул напарника в бок, и они, посмеиваясь, неспешно удалились.
Пьетро медленно поднялся на руки и колени, потом осторожно выпрямился, опираясь о стену дома. Кажется, переломов нет, хотя синяков уже через несколько часов будет много… Черт возьми. Он поднялся и постарался отдышаться. Его колотило то ли от пережитого избиения, то ли от страха. Эти люди убьют его, не задумываясь. Безразлично и равнодушно, как надоедливую муху. Его передернуло. Страх. Перерастающий в ужас. У него нет времени. Нет времени на раздумья, на просьбы, на требования. Он должен достать эти деньги! И есть единственное известное ему место, где он может их достать...
Пьетро пошел обратно, в квартиру Микеле, изредка останавливаясь и опираясь рукой о стены домов. Черт. Кажется, ребро таки треснуло. Не важно. Деньги. Он знал, что у Микеле есть половина нужной суммы. И знал, как ее достать. Надо только найти ключ. Но это не проблема, если он правильно помнит место, где Мик его прячет. Микеле убьет его...Несомненно...Но они доберутся до него раньше, чем брат. Поэтому из двух зол... К тому же, Микеле нет дела до его проблем.
Через полчаса Пьетро снова вышел из дома Микеле, невольно прижимая руку к груди. Во внутреннем кармане лежало несколько пачек с очень крупными купюрами. Ему уже все равно, на что Микеле планировал потратить эти деньги. «Это все, что у нас осталось – чтобы выжить», вспомнились слова брата. Если он не отыграется, ему будет все равно, он не выживет. Куда лучше пойти? Пьетро на секунду задумался. Да, к Максу. Ему там всегда везло. А удача сейчас очень нужна ему. Фортуна любит смелых, значит, пора бросаться в бой. Он отыграется! Обязательно. Пьетро решительно направился прочь от дома.

В ту же секунду в зале послышался звон разбившейся бутылки...Потом еще один...и еще...Сразу в нескольких местах к потолку взметнулись языки пламени, дотянулись до материи, растянутой вверху, жадно набросились на нее...Загорелись стулья, столы, огонь перекинулся на бар - от высокой температуры стали лопаться бутылки со спиртным, и пламя, урча и потрескивая, принялось за новую порцию пищи. Зал мгновенно заволокло дымом, едким и удушающим, разъедающим глаза. Дикие, нечеловеческие крики боли отразились от стен, поднялась паника. Посетители все как один бросились к главному выходу, кто-то упал, толпа наседала. Люди нажимали, шли по рукам, головам, не разбирая дороги, не замечая упавших, не останавливаясь, чтобы помочь. Крики тех, до кого добралось пламя, не затихали ни на секунду... - еще несколько минут - и почти все помещение было объято пламенем...
- Куртки, скорее...Прижмите их к лицу! - Катерина первой стряхнула с себя оцепенение, стянула курку, подавая пример, нагнулась, чтобы легче было дышать. Остальные сделали то же самое...
Микеле встретился с расширившимися от ужаса глазами Марилу.
- Марилу...запасной выход...где? - сжал ее руку, привлекая внимание.  - Выход...Марилу!
Он отнял куртку от лица, чтобы голос звучал более громко, попытался сделать вдох, закашлялся...
- Выход? - Марилу с трудом отвела взгляд от завораживающего и жуткого зрелища. Пришло осознание опасности - и накатывающаяся паника. - Бежим!
Крикнула в лицо троим смотрящим на нее людям. Схватила за руку Микеле, сжала ее до боли в пальцах, потянула, увлекая за собой. Фло едва успел поймать запястье Катерины и бросился за ними следом.  Марилу влекла их вперед в почти паническом бегстве, шарахаясь в сторону от падающих сверху горящих кусков материи, огибая столбы поддерживающие потолок, некоторые из которых превращались в огненные факелы. Глаза слезились от едкого дыма, Микеле провел по ним рукавом, оставляя на щеке темные разводы, обернулся, чтобы убедиться, что Фло и Катерина не отстали. Вот и сцена. Обогнула ее справа - и тут же Марилу споткнулось обо что-то, лежащее на полу, чудом удержалась на ногах. Автоматически бросила взгляд вниз ... - и ее едва не вывернуло при виде обгоревшего человеческого тела.
- Осторожнее! - крикнула предупреждение, даже не заботясь, слышат ли ее идущие сзади люди. В голове билась только одна мысль. Быстрее! Быстрее! Не думать! Не вспоминать!
Фло казалось, что дым разъедает его горло и легкие, хотя он надеялся, что как курильщику, ему будет легче. Невозможно дышать, кашель раздирал грудь, слезы катились градом, он почти ничего не видел. Он должен выбраться отсюда, и он выберется, черт возьми. Он крепче сжал пальцы Катерины, не отставай, держись, держись, мы выберемся. Господи, ну помоги же, дай хоть глоток воздуха… Фло бежал следом за Микеле, уворачиваясь от падающих горящих обломков и кусков ткани, смахивая слезы и стараясь не отстать. Катерина пожала в ответ руку Фло. Казалось, кашель сейчас вывернет ее наизнанку, глаза слезились. В голове пронеслась мысль, вот и отдохнула в Париже пару дней. Ну уж нет! Она не сдастся. Она должна вернуться домой, она обещала. Значит, она выберется.
Вот и проход... Они почти у цели... Марилу рванулась вперед, подхлестываемая страхом и надеждой на спасение... Спасительная дверь едва проглядывалась из-за сваленных перед ней коробок, остатков кабеля, разного мусора. Черт! Черт! Она с остервенением принялась раскидывать мусор, моля про себя небо и всех святых, чтобы массивная железная дверь не оказалось заперта. Микеле и подоспевшие Фло и Катерина бросились помогать ей...Дым стелился по потолку прохода, из-за угла показался язык пламени - Марилу чуть не заплакала от отчаяния. Боже...Боже…не дай им погибнуть! Если дверь заперта, они все окажутся в ловушке...Ну пожалуйста! Наконец-то! Микеле оттолкнул Марилу, навалился на освобожденную дверь всем телом. Боже...Боже...пожалуйста - шептала Марилу, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за его усилиями. Фло пришел ему на помощь - под усилиями двух мужчин дверь стала поддаваться, с ржавым скрипом повернулась в петлях, открывая узкий проход...
- Катерина, Марилу ...скорее, - Фло боялся отпустить дверь - вдруг она закроется, и тогда их усилия могут пропасть даром...
Катерина первой скользнула во тьму, за ней Марилу, Микеле и последним Фло...Они с Микеле снова навалились на дверь, закрывая ее и отрезая путь подбирающемуся огню.   

Вокруг была абсолютная темнота. Они несколько минут сидели, облокачиваясь о стены прохода, откашливаясь и вытирая глаза, но дым проникал и сквозь закрытую дверь, все ощутимее пахло гарью, нужно было идти.
Катерина достала зажигалку. Неровное пламя осветило узкий коридор, никакого просвета, ничего.
- Дыма становится все больше, вряд ли нам удастся здесь отсидеться, - она подняла руку, пытаясь осветить большее пространство, бесполезно. – Наверное, нужно идти вперед? Может быть, это какой-то ход для контрабанды или еще чего-то, но он должен вывести нас на поверхность. Те, кто сделали эту дверь, наверняка пользовались ею, иначе, проще было бы все замуровать… Ну что? Пойдем?
Она обернулась к остальным. Фло пожал плечами.
- Я чувствую, что снова сейчас начну кашлять, поэтому отсюда надо уходить, пока мы совсем не отравились этим дымом. Другого пути нет. Пойдем вперед. Мне только не нравится, что конца и края этому тоннелю нет. Наверное, пока хватит твоей зажигалки, у меня, кажется, было еще две, но лучше побережем. Мало ли что… Этот вечер еще явно не закончился…. Вы как? – он посмотрел на Микеле и Марилу.
Марилу делала глубокие вздохи. Колеблющееся пламя зажигалки выхватило из темноты ее  белое, как мел, лицо. 
- Я...я сейчас...Мне...мне что-то нехорошо...
- Что с тобой? - Микеле поднялся - никак  не мог перестать кашлять - то ли надышавшись едких дымовых паров, то ли из-за общих проблем с голосом. Ему казалось, что он в горле словно поскребли наждачной бумагой...
Обнял ее, поддерживая. Заглянул в лицо, убирая мешающие прядки. Заметил в уголках глаз застывшие слезы, осторожно провел по ним пальцем.
- Не знаю...Мутит и...голова кружится...
Черт!
- Ты можешь идти? Фло и Катерина правы, здесь нельзя оставаться, - его сиплый голос прорывался сквозь кашель. - Обопрись о меня - я помогу...
Марилу кивнула, с трудом представляя, как она сможет куда-то идти и вообще передвигаться. Хотелось лечь, закрыть глаза...Просто полежать и прийти в себя. Не здесь. Ну-ка! - прикрикнула на себя, - возьми себя в руки! Сделала глубокий вдох - и в воображении так не вовремя всплыл образ обгоревшего тела...Ее снова замутило...
- Пойдем, Марилу, пойдем. Нужно двигаться вперед - здесь воздух уже отравлен...Пойдем, тебе станет легче как только мы выйдем.
Они снова пошли вперед - Катерина освещала путь зажигалкой, потом Микеле, поддерживающий Марилу, и замыкал колонну Флоран. Они прошли двести или триста метров, когда коридор резко свернул вправо. Слегка нахмурившись, Катерина поневоле завернула за угол, сделала несколько шагов, потом обернулась, поджидая остальных...Еще метров 500 - снова поворот...Следующий отрезок пути был длиннее - километр, может полтора...Коридор едва заметно стал уходить вглубь. Они шли уже минут 20, когда Катерина замерла в нерешительности... - прямо перед ней коридор раздваивался. Так.
- Ну и? Что будем делать? Направо или налево? – она обернулась.
- Хороший вопрос. – Фло облокотился о стену и вздохнул. – А вам не кажется, что эта тропа контрабандистов слишком длинная? Они пешком ходили прямо до Южной Америки что ли? Мы ничего не пропустили по дороге? Хотя, в любом случае, сомневаюсь, что нам удастся вернуться тем же путем… Да и куда возвращаться?
Катерина пожала плечами и полезла за сигаретами, ойкнула, когда палец соскользнул по зажигалке, она, кажется, раскалилась. Вот уж не думала, что после того дыма ей захочется курить, но она нервничала, ей нужно было подумать и успокоиться.
- Давайте сделаем привал. Кажется, Марилу лучше отдохнуть пару минут. Заодно решим, что нам делать. – Катерина закурила и закашлялась. Черт. – У кого-нибудь есть идеи, где это мы и как нам отсюда выбраться?
Фло молчал и смотрел себе под ноги, у него были идеи, но что-то они не слишком оптимистичны, не хочется делиться таким с друзьями.
- У меня есть идеи…Где мы… - откликнулась Марилу, опускаясь на землю…Как же хорошо! Ей…так нужно полежать…Совсем чуть-чуть. Пока они решают куда идти.
- И где же?
- Кажется…Нет, я даже почти уверена…Что мы попали в катакомбы, - закончила она упавшим голосом и закрыла глаза.
Повисло молчание.
- Вот черт, - с чувством произнесла Катерина. – Вот только этого и не хватало.
- Катакомбы – это лабиринт. И поэтому совершенно все равно, какой туннель мы выберем – направо или налево…50 на 50…как повезет. Если выберем правильно – может быть, он приведет нас к выходу…Если ошибемся – будем блуждать по катакомбам пока… - Марилу оборвала свою фразу на середине.
Микеле опустился на пол рядом с Марилу, осторожно приподнял ее голову и положил себе на колени. Она слабо улыбнулась, не открывая глаз – знала, кто это мог сделать.
Нда. О чем-то таком Фло и подумал. Они уже не смогут вернуться обратно, они не делали никаких «пометок» в пути, остается только идти вперед. Но их шансы минимальны. У них ничего нет – ни еды, ни, главное, воды. Ничего. Он посмотрел на Микеле и Марилу, они так далеко не уйдут, кажется, ей совсем плохо. Фло встретился взглядом с Катериной. Она потушила бесполезную сигарету и села на пол, удерживая зажигалку. Фло подумал, что ее рука совсем не дрожит, хотя она, конечно, поняла все, поняла, что выбраться отсюда будет почти невозможно. Он подошел к ней и сел рядом. Очень романтично. Просто лучше не придумаешь. Господи, ну почему, почему они не ушли раньше из этого клуба, почему они вообще приехали, мало что ли мест в Париже? Как нелепо все. Но пока они могут передвигаться, есть надежда. Он выберется отсюда. И вытащит ее. Это из-за него она здесь. Из-за него. Он взял ее руку с зажигалкой, разжимая пальцы.
- Нам нужно немного отдохнуть и решить, что делать. Побереги пока зажигалку, кто знает, как долго она нам будет нужна…
Мгновенно их окутала тьма. Катерина закусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от отчаяния. Господи, это «приключение» не закончится никогда. Она знала про катакомбы, знала, что из них почти невозможно выбраться, знала, что даже если они найдут выход, не факт, что смогут им воспользоваться, потому что в пути могут встретить кого угодно. Они все могут погибнуть здесь. От голода, от жажды, от чьих-то рук, по неосторожности. Она знала. Но она будет бороться. До конца. За себя… И за него. Она переплела свои пальцы с пальцами Фло и опустила голову ему на плечо.
- Эти подземелья почему-то ассоциируются со сказками о замках, принцессах и драконах. – Прошептала она едва слышно. Только для него. – Ты же мой рыцарь, помнишь? Ты спасешь меня, как принцессу из сказки?
Фло прижался губами к ее лбу.
- Да.
Она улыбнулась и закрыла глаза, в этой темноте можно даже не пытаться что-то рассмотреть.
Марилу сделала глубокий вдох - его одежда вся пропахла дымом, как, впрочем, и ее…Лежать на его коленях было удивительно удобно…Они как будто были созданы, чтобы лежать на них…Боже, какой бред витает у нее в голове – наверное, она слишком надышалась дымом. Может, горящие материалы распространяли какие-то особые вещества в воздух, типа галлюциногенов и она просто «под кайфом»? Все может быть…Но если лежать так неподвижно у него на коленях, то тошнота отступает. Лежать и думать…О чем угодно, только не о звучащих до сих пор в ушах криках, и не о обуглившемся теле у сцены, и не о...Боже, вдруг это был Крис? Или Лео? Или Франсуа? Если это был кто-то из ее музыкантов? Нельзя…Нельзя…Думать нельзя…Только дышать. Сосредоточится на дыхании.  Она вдруг всхлипнула, и тут же закусила губу – нет–нет, плакать нельзя, глупо…Но слезы струились у нее по щекам…
- Марилу? – произнес тихо Микеле.
Она не ответила – только слегка развернулась, прижав лицо к его пропахшей дымом футболке.
Микеле провел ладонью по ее щеке – мокрая.
- Не надо, Марилу…Ну пожалуйста, - тихо шептал ей, гладя ее по волосам. – Не плачь…
- Я..я даже не знаю, спаслись ли они…Крис, Франсуа…И…Ребята что играли со мной в группе… - Рыдания душили ее. – И тот …тот человек…о которого я споткнулась…. Это мог быть…
- Не надо…Марилу… не надо…
Что он мог сказать ей, чем утешить. Только продолжал молча гладить ее по голове.
-Микеле…Кто-то ведь поджег клуб…Кто-то же сделал это…Оно не могло так внезапно загореться само…
- Шшш…Не надо…
Но в его уме продолжали крутиться слова… «Кто-то же пожег…Не могло так загореться»…А что если… Что если … это из-за него?  Ведь это могли сделать те подонки. Потому что решили, что он гей? Потому что ненавидят таких, как он…непохожих? Ведь могли…И прощальный жест того урода…Нет. Это невозможно…Ведь, наверное, погибли люди …Им нужен был только он – зачем убивать остальных?…Нет, это вряд ли. Но тогда кто?
- Я...я не знаю, кто это сделал...Даже не могу предположить. Может это все-таки произошло случайно? - сказал он чуть громче.

МИКЕЛЕ

Микеле посмотрел вглубь коридора - никого. Фло? Катерина? Куда увели их? Замер в нерешительности  - идти за ними? Подождать? Перехватил поудобней Марилу - руки уже начали подрагивать от напряжения...
Мужчина обогнул его и развернулся, окинул его холодным оценивающим взглядом...
- Вы сказали, что здесь есть доктор... - спросил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже.
Боже, сделай так, чтобы это не было обманом! Пусть ее спасут - хотя бы знать, что все было не напрасно. Что ему выкрикнул Фло? Продал в рабство...При чем здесь рабство?
- Доктор есть, но здесь не госпиталь...Посмотрим что можно сделать...
Мужчина жестом пригласил Микеле следовать за ним. И уже спустя несколько шагов он получил ответ на свой немой вопрос. Они свернули в боковой проход, освещенный колеблющимся светом свечи...нескольких свеч...Взгляд скользнул по тяжелому серебряному подсвечнику, который держал в своих руках - (Нет, этого не может быть) - полуобнаженный молодой человек, стоящий на коленях. Склоненная голова, закрытое длинными локонами лицо,  полоска черной кожи вокруг шеи, несколько красных рубцов на плечах - следы от ударов? Микеле почувствовал, как по спине ползет холодок страха. Юноша не шевельнул ни мускулом, когда они проходили мимо, но от Микеле не укрылось, как тяжело поднимается его грудь и как слегка подрагивают от напряжения руки, держащие подсвечник.
Пройдя мимо, не удержался - обернулся, фиксируя в памяти коленопреклоненную покорную фигуру.
Другой коридор, красивые изрезанные подставки для двух мраморных статуй, изображающих изогнувшихся мужчин в цепях и с маской страдания на лице, задрапированные бордовой тканью стены, чтобы скрыть проводку, зеркала... - помпезно, претенциозно и ...завораживающе. Статуи поражали своим совершенством и четкой проработкой деталей - Микеле мысленно пробежал список своих знаний по древне-римскому и греческому искусству. Оригинал? Подделка? Скорее всего современная работа - но какая стилизация...Тут же одернул себя - к черту статуи! Куда ведет его этот бугай....и, черт возьми, что это за дикое место.
Глухой мужской стон из-за плохо закрытой двери заставил Микеле споткнуться и остановиться. Что это? В этом стоне было что-то… нечто невероятно похотливое и в тоже время жалобное, еле сдерживаемое и умоляющее, что-то такое, от чего его тело покрылось холодной испариной, а в горле мгновенно пересохло. Боже...боже сделай так, что бы это был всего лишь ночной кошмар и он бы смог проснуться.
- Интересно? - подначил его мужчина, окидывая ироничным взглядом. - Хочешь присоединиться?
- Н-нет...- Микеле против воли покраснел и ускорил шаг. Когда же они, наконец, придут?
Вот и цель их путешествия.
Его проводник заставил его остановиться перед железной дверью, постучал и получил разрешение войти.
- Доктор, я привел...
- Да, меня уже предупредили...
Микеле сделал шаг в комнату, бегло осмотрелся. Комната была настоящим медицинским кабинетом - металлический стол посередине, рядом тумбочка, полная хирургических инструментов, большая круглая подвижная медицинская лампа, пара мониторов, еще оборудование...Он перевел взгляд на невысокого лысого человека в медицинском халате, от которого неуловимо веяло опасностью. Он даже не мог понять источника этого странного ощущения - может быть обстановка этого места так повлияла, может сам вид поблескивающих никелем инструментов...Черт его знает, чем они тут занимаются помимо секса.
Инстинктивно сделал шаг назад.
- Клади свою подружку на стол: - доктор кивнул. - Да побыстрее. У меня мало времени...И у нее, похоже...
Микеле все еще не мог решиться.
- Ну же! - подтолкнул его мужчина.
Доктор простукивал по столу странный мотив, всем видом выражая нетерпение... У него, похоже, нет выбора. Ладно - но он не отойдет от Марилу ни на шаг! Подошел и осторожно положил девушку на стол, незаметным жестом убрал с лица волосы...На этом холодном большом столе она казалась еще более хрупкой и беззащитной. Доктор бесцеремонно отодвинул его, нащупал пульс, засек время, приподнял веки, проверил реакцию зрачков.
- Что с ней случилось? - бросил он отрывистый вопрос.
- Пожар. Мы были в клубе когда начался пожар... Смогли спастись... Она жаловалась на слабость и на головокружение... Почти все время... - а потом упала в обморок...
Доктор кивнул:
- Как давно это произошло?
«Черт возьми, как давно, действительно?».
- Я не знаю...  - растерянно протянул Микеле. - Часов шесть...Может больше.
- И эти шесть часов вы провели...?
- В катакомбах, - лгать было бессмысленно.
Доктор задавал короткие вопросы, продолжая манипуляции. Увидев, что он взял в руку ножницы, Микеле дернулся, но тот только разрезал на ней футболку, проверяя, нет ли внешних повреждений.
- Мне потребуется дополнительный кислород. И лекарства – список я сейчас напишу, – обратился доктор к охраннику. - У нее отравление угарным газом и продуктами горения. Ну и к этому добавляется обезвоживание. Кислородной подушки, что находится здесь, недостаточно. Не говоря уже о специальных лекарственных средствах…
Мужчина замялся:
- Доктор, вы же знаете… Это запрещено правилами безопасности…
- Без дополнительного кислорода я практически ничего не могу сделать, – отрезал доктор. - Но если ее жизнь ничего не значит….
Он пожал плечами.
Микеле переводил тревожный взгляд с одного на другого.
- Если…это запрещено правилами, вы должны поднять ее на поверхность, отвезти в госпиталь…
- Должны? – перебил его проводник, нехорошо прищурившись. - Здесь никто ничего не должен. Что делать или не делать, решает хозяин…Доктор, лекарства будут, и пока хватит кислородной подушки. Для доставки дополнительного кислорода я должен получить разрешение…
- Я готов поговорить с хозяином немедленно!
- Да, но он не готов, - парировал мужчина. -  Дождешься встречи с ним в камере. Когда он пожелает тебя видеть…Пошли.
Микеле не сдвинулся с места.
- Я останусь здесь. Хочу убедиться, что с ней все в порядке…Что ей оказана помощь, – он постарался, чтобы его голос звучал как можно тверже.
Никуда он не пойдет, черт возьми! Не хватало  еще уйти и оставить Марилу одну в руках неизвестно кого.
- Ты пойдешь туда, куда прикажут! – заявил безапелляционно их проводник, доставая переговорное устройство. - Грег, ты что ли на дежурстве сегодня? Пришли пару ребят в медицинскую комнату…Нет, никаких проблем… Тут новый парень отказывается выполнять требования…
Двое амбалов возникли в дверях спустя буквально три минуты, видимо, были неподалеку. Микеле попытался сопротивляться, но шансы настоять на своем у него были нулевые. Охрана явно не привыкла церемониться - удар в живот, перекрывающий дыхание, вздернутые кверху руки, зажатые, словно в тисках – и его резво потащили по коридору.

ФЛОРАН И МИКЕЛЕ

Фло втолкнули в небольшую пещеру, больше напоминающую одиночную камеру, железная дверь с лязгом захлопнулась. Он не видел ни куда ушли его надсмотрщики, ни куда они утащили Катерину. Ничего. Он ничего не смог сделать. Никого не смог защитить. Он не знал что ли, что в катакомбах Парижа можно столкнуться с самыми худшими представителями человеческого рода, которых даже с натяжкой нельзя уже назвать людьми? Он не знал, что большинство глупцов, пытающихся бродить по этим коридорам самостоятельно, вдали от крохотного «туристического» кусочка, никогда не возвращается? Что периодически в этом лабиринте обнаруживают скелеты, которые невозможно опознать? Он знал. Так какого черта все они были такими беспечными? Почему он вел себя, как последний дурак? Почему не был осторожен? Фло опустился на землю и обхватил голову руками. Они попали к каким-то извращенцам. Никто не знает, где они, никто не сможет им помочь. Приходится надеяться только на себя. А что он может? Даже там, перед входом, двое охранников скрутили его, как мальчишку. И Катерина. Где она может быть? Он даже думать не хочет, что с ней могут сделать. Он вспомнил ее вопрос «Ты спасешь меня?». Фло закусил губу. Он вытащит ее отсюда. Любой ценой. Он ей обещал. У них был крохотный шанс сбежать, если б Микеле так не рвался внутрь. Чертов итальянец! Фло в ярости вскочил на ноги. Он чувствовал, что несправедлив сейчас к Микеле, тот, скорее всего, и не слышал их разговора с проводником, но нельзя же рваться куда-то, забывая обо всем, даже не пытаясь задуматься об опасности, о чужих жизнях.
- Чтоб тебе пропасть! – с чувством сказал Фло.
Он стал шарить по карманам, кажется, у него была еще одна зажигалка. Вот она. Ему нужно хоть чем-то заняться. Фло медленно обошел свою «камеру», освещая стены. Да. Как-то небогато. Обстановка спартанская. Судя по всему, он здесь ненадолго, вряд ли «хозяин» снизойдет до этой «одиночки». Значит, его еще куда-то перетащат. Черт бы всех побрал. Если предчувствия его не обманули, ему, вряд ли понравится эта встреча. Вспоминая внешний вид тех, кого он успел заметить, заведение в стиле садо-мазо. Дьявол! Фло ощущал свою полную беспомощность и чувствовал, что в душе начинает подниматься страх. Он никогда… не сможет… Он даже подумать об этом не может. Его передернуло. Но «хозяин» может не ожидать легкой победы. Он выдержит. Чтобы ни случилось, он не сломается, у него есть цель. Фло сжал пальцы в кулак. «Ты спасешь меня?».
- Да, - прошептал он в темноту.
Дверь раскрылась, пропуская в камеру полоску света. Двое охранников с силой втолкнули в нее Микеле. Тот смешно взмахнул руками, едва удержавшись на ногах  -  резко развернулся. На его лице была маска из невероятной смеси шока, ужаса, ярости и тревоги и безнадежности...
- Подонки! - бросил он вслед уходящим парням.
Один из них развернулся, в два шага преодолел разделяющее их пространство, толкнул итальянца в грудь, вынуждая отступить, пригвоздил к стене, прижавшись к нему всем телом...
- За подонка ответишь...гаденыш.
Микеле невольно напрягся, ожидая удара. Вместо этого охранник засунул руку ему за спину и резко сжал его ягодицы, вторая рука скользнула в область паха, нащупала его плоть...Он дернулся, бесполезно. Тело могучего воина расплющило его по камням, словно бетонная плита...Насладившись выражением тихого ужаса на лице пленника, охранник прошептал ему на ухо, обдавая горячим дыханием...
-  Я приду за тобой этим вечером...Обожаю новеньких...
И, оставив, наконец, свою жертву, пошел вслед за ожидавшим его товарищем.
На пороге развернулся, провел похотливым взглядом по стоящему в двух шагах Флорану - и добавил, обращаясь к нему.
- Надо показать тебя Эрику - ты как раз в его вкусе...
Дверь захлопнулась.   
Микеле медленно сполз по стене и так и остался сидеть, обхватив руками голову.
Изо всех слов, вертевшихся у Фло в голове и на языке, цензурными были только предлоги. Его худшие опасения оправдались. Вот он будет просто жить надеждой на встречу с Эриком… Твою же мать! Это просто худший, изо всех возможных оживших кошмаров. Как он выдержит это все? Он должен все это выдержать. Хотя сейчас ему кажется, что уж лучше бы им не выбираться из этого клуба. Даже гибель в огне была бы менее мучительной по сравнению с тем, что ожидало их всех. Фло сел на пол и прислонился спиной к стене, посмотрел на итальянца. Как тебе цена, Микеле? По силам? Одним шагом перечеркнуть все их жизни.
- Надеюсь, ты получаешь удовольствие… - Сказал Фло холодно. – И тебе по-прежнему наплевать на место… и на цену.
Микеле не ответил. На душе было пусто. И жутко так, как никогда не было в жизни. Даже когда в Бразилии они забрели по ошибки в "фавелас" и их чуть было не убили местные бандиты.
- Я..., - он откашлялся, - просто хочу, чтобы она жила. Я заплачу, если такова цена за ее жизнь...
Он на миг вспомнил руки, грубо сжимающие его ягодицы... Боже! Боже! Цена за спасение чужой жизни - его достоинство и самоуважение, его личность. Наверное, он слаб. И он не сможет - даже ради нее. Ради ее смеющихся лукавых глаз. Ее улыбки. Ее таланта. Или сможет? Он... должен справиться... Проклятая внешность! Проклятая фигура! Он ведь он такой сам по себе - он не выбирал, каким родиться!
Чертов Микеле. Всегда одно и то же! Всегда! Только «я»! «Я хочу», «я заплачу», я, я, я… Фло скривил губы. А он? А Катерина? Случайные попутчики. Запланированный ущерб – одним больше, одним меньше, кого это волнует? И то, что им придется платить за желания Микеле, какая разница? Сами виноваты… Надо было сдохнуть еще в клубе и не путаться под ногами.
- Безумно рад за тебя… Думаю, тебе понравится процесс «внесения платы». А как ты считаешь, я хочу жить? А Катерина? Хотя… извини, видимо, это только наши с ней желания, больше они никого не волнуют. Наши жизни явно не входят в круг твоих интересов.
В темноте он не мог видеть его лица… - а так хотелось бы.
- Зачем ты так? И...при чем тут мои интересы? - в голосе Микеле звучало неприкрытое удивление с легкой примесью раздражения, - Разве ты и Катерина... Разве вам было все равно, что случится с Марилу?
- Нам было не все равно, мне и сейчас не все равно. Но тебе было плевать, что будет с нами. Именно потому, что мы тебя не интересуем. Тебя вообще мало, кто интересует. Ты нами пожертвовал, как пешками – простой размен в важной партии. Платить он готов… А Катерина готова платить? Готова приносить в жертву всё – свободу, надежду, жизнь? Ты даже не задумался о ней, все решил за всех!
- Я?? - он чувствовал, что в глубине души неумолимо зарождается ярость на это... обвинение, - Я не вел вас за собой. И не приносил вас в жертву. Если вы хотели бежать, если вы так все поняли с первого взгляда, почему не побежали? Почему вели переговоры, ждали, спрашивали о цене? Скрыться в темноте было делом нескольких секунд. Я отвечал только за себя и за нее - у вас была свобода выбора.
- Свобода выбора? – в голосе Фло был арктический холод. – Свобода? Дело нескольких секунд? Когда ты торчал за спиной, как памятник? Когда мешался на пути? Когда вцепился в нее, как клещ? Когда рвался в это… логово, даже не задумываясь о том, что ждет здесь всех нас, включая Марилу? Отвечал он… Ты вообще ни за что никогда не отвечал! Ты, в принципе, не знаешь ничего об ответственности! Почему ты оставил ее где-то? Считаешь, что спас? И что дальше? Рабство, унижения, насилие, смерть? Хотя, кажется, ты сказал «отвечал», то есть миссия уже выполнена. Молодец… Спас, так спас!
- Она была у меня на руках без сознания! - Микеле вскочил на ноги. Как может Фло... так обвинять его?! И в чем?
- И что бы ты добился своим бегством? Еще часы блуждания по туннелям? Без еды, а самое главное, без воды? Ну пусть... пусть бы мы погибли там, в этих чертовых катакомбах - в конце концов, каждый выбирает сам. И отвечает за свою жизнь. Наверное, и я предпочел бы погибнуть... чем выжить такой ценой. Но, черт возьми, совсем не предпочел бы хоронить Марилу! - его голос звенел от негодования.
Ну ты посмотри, он еще и негодует! Он, в принципе, не понимает, что сделал! Считает себя благородным спасителем, жертвенным агнцем, твою мать! Фло чувствовал, что ярость застилает мозг, и он готов на все – даже ударить, только бы не видеть и не слышать эту оскорбленную добродетель, которая даже не задумалась на секунду, на долю секунды о ком-то, кроме себя, любимого и драгоценного.
- А с чего ты взял, что воду дадут ей здесь? Почему ты решил, что она предпочтет жить в рабстве, постоянно терпя унижение, насилие, побои? Почему, по какому праву, позволил себе думать, что это вообще жизнь?! И почему принял решение за всех? Что я здесь делаю? Где Катерина? Ты так гордишься собой. «Я заплачу, если такова цена…» Чем заплатишь? Моей жизнью, жизнью Катерины? Кто дал тебе право распоряжаться нашими судьбами, приносить нас в жертву? Мимоходом, не задумываясь, как будто мы и не люди, всего лишь пыль у твоих ног…
- А ты, значит, считаешь правильным, что за ваше возможное спасение и бегство должна была заплатить своей жизнью Марилу? Допустим, что я эгоист, полный идиот и придурок… - так ведь считаешь? Ну пусть… Только скажи, что если бы я не мешался под ногами, и вам бы удалось сбежать… - что было с ней? В чем состоял твой гениальный план, которому я так необдуманно помешал?
- Какого черта ты так уверен в том, что она заплатила бы жизнью, если бы мы бежали? И не заплатит жизнью здесь за твой «подвиг»? План состоял в том, что мы остались бы на свободе! А не «жили» бы здесь рабами. Да и то неизвестно, как долго каждый из нас протянет… Но дело не в этом, - Фло устало прикрыл глаза, все равно, ни черта не видно, и эта бессмысленная перепалка его утомила. Невозможно доказать самовлюбленному идиоту, что он самовлюбленный идиот, для него же существует только два варианта – его мнение и неправильное. Лед в голосе достиг небывалой концентрации, если бы можно было замораживать словами, Микеле давно превратился бы в сосульку. – Ты сейчас праведным негодованием пытаешься прикрыть одну грязную истину. Ты просто так растоптал жизни двух человек, да и Марилу – тоже, то есть трех. И все только потому, что даже не думал о чем-то, кроме своих высоких чувств, идей и побуждений. Я больше не буду тебе что-то пытаться объяснить, доказать, даже спросить – это бесполезно. Ты никого не слышишь, кроме себя, просто упиваешься собственным «благородством» и наслаждаешься звуками своего голоса. Продолжай. Тебе же, все равно, никто не нужен, значит, не нужна и аудитория в моем лице. Я помолчу, поберегу силы. Опять же, жду не дождусь встречи с Эриком. Согласился платить ты, а вот раскошеливаться, кажется, придется и мне, надо подготовиться.
- Ты…ты считаешь, что я продал всех этим тварям «сознательно»?!
То, что сказал ему сейчас Флоран… было настолько безумно и чудовищно, что не укладывалось в голове. Но самое ужасное было то, что он верит своим словам. Верит в то, что он мог… Вот так зная, сознательно… Микеле без сил опустился на пол. Нет… Нет… Он снова и снова прокручивал в памяти недавнюю сцену. Маячившего за спинами Фло и Катерины проводника, его слова которые он не мог расслышать пока они не подошли ближе, настороженные позы друзей, его самого, пытающегося понять ситуацию, склоненную девушку, оказавшуюся на проверку парнем (он и не понял даже сначала). И падающую в обморок на пол Марилу, которую он успел подхватить в последний момент, его страх и панику, расслышанные, наконец, слова о докторе… Боже, но в какой момент он ошибся? Поддался первому порыву просить помощи для Марилу? Ей было в тот момент хуже, чем им всем вместе взятым. В чем его вина? В том, что первой мыслью было ей помочь, а не в том, чтобы окинуть мысленным взором общую ситуацию и начать разбираться в стратегии и тактике? Он понял свою ошибку слишком поздно, когда уже было ничего не исправить… Ну что же, пусть Фло взвалит на него всю вину за происшедшее, если ему так легче. Может быть это и правда – что во всем его вина.
Спина затекла, от холодного камня пробирал озноб. Или это не от камня? От видений их ближайшего будущего, от которых он так малодушно пытался спрятаться за рассуждениями о своей вине. Лучше смотреть в прошлое – будущее ужасало и леденило своей безнадежностью. Настолько, что он не мог заставить себя представить… подумать о том, что его ждет. И что ждет их всех. Он попытался сделать глубокий вдох – закашлялся – проклятое горло снова саднило. И голос – он слишком перенапряг его в ссоре с Фло – и вот расплата. Надо молчать. Да, теперь, кажется, у него будет повод в этом потренироваться. Вспомнил юношу с канделябром, стоявшего на коленях – покорно и безмолвно. Ему придется стать таким же? Им всем? И Фло? Он попытался представить Флорана на коленях и понял, что не в силах это сделать. Образ не вязался. Фло не встанет. Ни за что. Будет стоять с гордо закинутой головой, ожидая расправы…а потом валяться на полу окровавленным и избитым. А Марилу? Ее спасли? И если да, что будет с ней? И с Катериной? Видения окровавленного Флорана и страдающих Марилу и Катерины были столь яркими и реальными, что ему захотелось со всей силы удариться головой о каменную стену. Чтобы выключить воображение, выключить мысли.
Фло сидел с закрытыми глазами и никак не реагировал на слова Микеле. Итальянец так ничего и не понял, даже не сделал попытки услышать. Такое ощущение, что они говорили на разных языках, наверное, так оно и было. И ведь Микеле считает, что он прав, безоговорочно, безапелляционно. Все равно. Флорану теперь все равно. Он может полагаться только на самого себя. Господи, он даже не представляет ни размеров этого помещения, ни расположения пещер, не знает, сколько здесь выходов, ничего. Самое главное, он не представляет, где Катерина. Хотелось кричать от бессилия… и от страха. Он не знал, на сколько его хватит. У него есть цель, да. Но как долго он будет идти к ней? И каким придет? Если обещанных «Эриков» будет много, и они будут похожи на этого охранника, скорее всего, от него мало, что останется. Но он не сдастся без боя, по крайней мере, он попытается бороться. Главное, чтобы выдержала и она. Она сильная, она справится. Фло закусил губу. Господи, у него во рту какая-то пересохшая пустыня, на ссору с Микеле он потратил последние резервы организма. Как хочется пить. Хотя бы глоток.
«Пусть это буду я, я один за все отвечу», - продолжал молиться небесным силам Микеле. Он один – это замечательно, только вот вряд ли мифический хозяин согласится. Даже если он внесет предложение. Зачем соглашаться на одного, если можно иметь двух. И вдруг задумался – а что если… На краю сознания забрезжила смутная мысль. Отнестись к этому как к роли. Просто роль. Для него и для Флорана… Это может быть их шансом. Для них и для Марилу с Катериной… Кто знает, как долго им удастся продержаться, но у них может быть будет возможность хотя бы понять, как покинуть это место. Если они смогут сыграть эти проклятые роли…но хотя бы это будет их выбором, а не насильственным принуждением. Микеле криво усмехнулся – слабое утешение. И все же шанс…

КАТЕРИНА

Охранник бросил Катерину в маленькую пещеру, прошипев что-то о чертовой облезлой кошке, ибо ей удалось все же пару раз ощутимо пнуть его. Она упала, больно ударилась ногой о каменный пол и поцарапала ладони. Черт. Замечательное «приключение». Дверь с грохотом захлопнулась, погрузив пещеру в абсолютную тьму. Катерина медленно поднялась, нога болит, но жить она будет. Пока… Она поняла, что все еще сжимает в руке зажигалку, которую ей передал Фло. Надо осмотреться. Катерина обошла свою небольшую «камеру», освещая стены неровным пламенем зажигалки. Нда. Невесело. Наверняка, это временное «пристанище», им же еще была обещана встреча с каким-то хозяином, хотя она совершенно не уверена, что хочет с ним встречаться. Она убрала зажигалку и села на пол, прислонившись спиной к стене. Надо поберечь и зажигалку, и силы, все это ей еще пригодится. Где все? Где Флоран? Где этот полоумный итальянец со своей пассией? Она совсем одна. Может, она и не увидит больше никого из них? Страх медленно заползал в душу. Если бы здесь с нею был хоть кто-нибудь из них, чтобы не чувствовать одиночество и… отчаяние. Она считала себя способной постоять за себя, но этот амбал… Он сгреб ее в охапку, как пушинку. Если кто-то из этих охранников захочет… что-то сделать с ней, она ничего не сможет противопоставить… Она совсем беззащитна. Совсем. На место страха приходила злость. Черт возьми! Из-за какого-то итальянца и его дамы они с Фло не успели ни выбраться из того клуба, ни от этих… извращенцев! Судя по всему, это какое-то прибежище в стиле садо-мазо. И если уж они так хорошо затаились в Катакомбах, вряд ли развлечения здесь носят законный характер… Она не дастся! Да? - Тут же ответил внутренний голос, - и что сделает? Надо бежать. Единственный вариант для нее. Привести полицию, армию, все равно, кого… Может, сказать, что она гражданка другой страны? И кого это волнует? Ее будут искать… И никогда не найдут. Надо бежать. Катерина вскочила на ноги, охнула от резкой боли в ноге. Чертов амбал неслабо ее приложил. Ничего. С болью можно свыкнуться. Она снова щелкнула зажигалкой и стала осматривать дверь. Металлическая… Может, где-то есть вкрапления дерева? Она могла бы устроить поджог, дымом она уже надышалась, это стало доброй традицией. Поджог – это прекрасно, только жечь совершенно нечего. Дверь просто так не загорится, нужен «фитиль». Она осмотрела свою одежду. Пожертвовать курткой – легко, но она кожаная, гореть будет плохо, очень плохо. Оторвать подкладку? Она услышала звук открывающегося замка и отошла к стене, погасив зажигалку. Время нового действия. Катерина сжалась и приготовилась к схватке, пусть они справятся с ней, но она не будет легкой добычей, они уже не застанут ее врасплох, как недавно, и никакие Микеле и Марилу не будут мешаться на пути. Она одна. И отвечает только за себя.
Дверь открылась, и на пороге возник новый охранник, по своим габаритам не отличавшийся от предыдущих. Они тут всех по размерам, что ли, подбирают? Катерина сжала пальцы в кулак.
- На выход, стерва, - бросил охранник. – Да без глупостей. Попробуешь лягнуть, прибью сразу.
Значит, слава о ней уже разнеслась среди этих «шкафов», не самый плохой вариант, возможно, поостерегутся приставать к ней.
- Нам сказали, что мы встретимся с хозяином…
- Посмотрим, с кем ты там встретишься, с хозяином… или еще с кем…
- Где все остальные?
Охранник нахмурился и сделал шаг в пещеру:
- Там все вопросы задашь! Выметайся, говорю!
И попытался схватить Катерину за руку. Она ждала этого. Увернулась от его руки, быстро ткнула пальцами в глаза, вырвав у бугая рев раненного бизона. Теперь должен быть один точный удар в основание шеи. Быстро и резко! Охранник сполз на пол, отключившись на несколько секунд. Катерина метнулась к двери. Черт! Черт! Как же болит нога! Не думать ни о чем. Не осталось ничего – ни страха, ни опасений, только воля к жизни, а значит, и к свободе. Закрыла за собой дверь и побежала по коридору. Она запомнила путь до той входной двери. Главное, чтобы тот… та… тот юноша, впустивший их, был там. Вряд ли он поднимет тревогу, она же ему ничего не сделала. Но для угрозы и самообороны что-нибудь пригодится… Тяжелое что-нибудь… Она видела в боковом коридоре… какая-то статуя и огромный подсвечник. Черт! Это же… Человек… Она вырвала у него из рук подсвечник, бросив:
- Хозяин распорядился…
Ухватила поудобнее, выбросив свечи и побежала обратно. Последний коридор… Вон там… за поворотом была эта треклятая дверь. Она с разбегу влетела в троих охранников. Нет! Только не это! Она уже видит ту чертову дверь. Осталось совсем чуть-чуть! Она с ужасом узнала в одном из охранников того, кто приволок ее сюда. Судя по недоброму взгляду, которым он ее смерил, он ее тоже узнал:
- Это же… наша брыкающаяся стерва… Нарезает круги по коридорам, вместо того, чтобы идти в кабинет хозяина…
Катерина сделала шаг назад. Ей осталось совсем немного. Она будет драться. Был бы он хотя бы один, с тоской подумала она. А то ведь три штуки. К черту! Она сделала обманное движение влево и ударила тяжелым подсвечником охранника по ноге, благо она уже пару раз его туда пнула. Тот взвыл и упал на колени. Еще один удар уже по тянущейся к ней руке. Разворот. Ногой по голени второму. Солнечное сплетение. Чуть-чуть. Она почти добралась до двери, когда третий охранник схватил ее за плечо и, увернувшись, ударил ее по лицу. Катерина упала. Опять на ту же ногу. Господи… Застонала и попробовала подняться, выбрасывая тело к спасительной двери, когда еще пара ударов окончательно сбили ее с ног. Словно сквозь какую-то пелену Катерина слышала разговоры охранников:
- Остынь, Лу, она еще не была на «встрече». Хозяин потом тебя не похвалит за порчу имущества.
- Живучая, сучка. Ты посмотри, все равно, пытается ползти… Зараза, она мне ногу чуть не сломала!
- Клиентам такие нравятся…
- Тащи ее сам, а то я за себя не отвечаю, придушу ее к чертям…
Катерина попробовала отбросить от себя чужие руки и вырваться, когда последний безжалостный удар в живот почти лишил ее воздуха и сознания. Вот и все.

МАРИЛУ

Пробуждение было... внезапным. Как будто какая-то невидимая сила выдернула ее из чужеродного сна, в котором ей казалось, что она легко взбирается по очень крутой лестнице, дернула вниз, за плечо, за платье, - и ей показалось, что она летит спиной вниз в пропасть. Еще немного - и... она упала - нет, не в пропасть - на кушетку. Приподняла странно тяжелые веки, ощутив во рту странный металлический привкус.
- Ну что, очухалась?
Голос был неприятным. Мужским и без единой нотки сочувствия. В следующую секунду она осознала, что голос не принадлежал тому, кому должен был бы... - не принадлежал Микеле.
Еще пару секунд чтобы сфокусировать взгляд на невысоком лысом человеке в белом халате.
- Где я? - самый первый и логичный вопрос человека, только что пришедшего в себя в незнакомом месте, был встречен коротким смешком.
- Там, где тебе вряд ли захотелось бы очутиться.
- Микеле... Где он? - голос отказывался ее слушаться. Она попыталась сглотнуть.
- Понятия не имею, - пожал плечами доктор, окинув ее недобрым режущим взглядом, от которого стало слегка не по себе.
"Как же так? Он же... был рядом, когда я..." - воспоминания разбегались подобно испуганным насекомым, стоило только ей попытаться приблизиться. Был клуб... пожар... бесконечное путешествие по подземелью и... И дальше? Черт... что же было дальше?
- Я… хочу его найти. И с нами были друзья. Что с ними случилось? Они... живы?
- Все лишние вопросы не мне и не здесь... если позволят. Мое дело - привести тебя в чувство, - отрезал доктор. Руку сдавила лента аппарата по измерению давления.
- Низковато. Но это - дело наживное, - прокомментировал он.
- Если позволят...? - слово неприятно зацепило. – Кто мне должен позволить? Да что же здесь к дьяволу происходит? Вы... вы можете мне объяснить?!
Она с трудом села на кровати, борясь с головокружением. И только тут заметила, что футболка разрезана и края болтаются наподобие кофточки, открывая взгляду две полные груди, спрятанные в белый лифчик. Инстинктивно попыталась соединить ткань.
- Объяснять тебе будут другие... и не здесь. А теперь заткнись...
Марилу едва не задохнулась от такой грубости, едва подавила в себе порыв соскочить с кровати и призвать наглого доктора к ответу - но ее тело явно было не согласно с таким решением. Голова по-прежнему была тяжелой, грудь слегка сдавливало, то и дело подкатывала легкая тошнота.
- Грубиян! - процедила она сквозь зубы, сверля затылок доктора возмущенным взглядом.
Доктор отошел к столу, включил переговорное устройство, бросил в эфир короткое:
- Пташка пришла в себя. Можете забирать.
"Пташка?" - это уже стало выходить за все мыслимые пределы. Либо этот негодяй сейчас, немедленно объяснит все же, что происходит, либо... либо... Марилу лихорадочно шарила глазами по медицинскому кабинету, пытаясь определить, что может добавить ее угрозам в адрес доктора убедительности. Взгляд упал на металлический шест, стоящий невдалеке и служащий для поддержания капельниц. Ей всего лишь нужно собраться с силами, сделать шаг, ухватить покрепче металлический стержень и...
Доктор проследил направления ее взгляда и усмехнулся. Отвернувшись, быстро взял из ящика небольшой странного вида пистолет с ампулой в середине ствола.
- Только дернись - вколю наркотик. Потом долго будешь стараться понять, на этом ли ты свете или на том, - заметил он ледяным тоном.
На какую-то долю секунды ей стало страшно. Что... что все-таки происходит? Куда она попала? Но страх стал уступать место ярости. Она сползла с кровати, и не сводя сверкающего от злости взгляда с лысого мужчины, нащупала за спиной холодную сталь штатива.
- Ты мне расскажешь сейчас, где я и что с моими друзьями. Ответишь на все вопросы - и вежливо... Пока я сама не вколола тебе... - комната слегка раскачивалась, ноги еле держали, но она покрепче ухватилась за металлический стержень, отрывая его от пола.
В ту же секунду в открывшуюся дверь протиснулись два "шкафа" - два мощных накаченных парня в весьма красноречивой одежде, состоящей из кожаных штанов и жилетов. Глаза Марилу расширялись по мере того, как они приближались к ней, - и явно с недобрыми намерениями. Она сделала шаг назад... потом еще один... уперлась спиной в стену и прищурила взгляд.
- Осторожно... Кошка, похоже, страдает бешенством, - прокомментировал доктор.
Один из охранников ухмыльнулся, легко перехватил шест, которым она пыталась его ударить, вырвал у нее из рук, откинул прочь, в то время как другой залепил ей короткую сильную пощечину, от которой вспыхнула щека. Она не удержалась и упала на пол, больно ударившись локтем, оглушенная, в шоке от того, что кто-то посмел ударить ее. Охранники не стали терять времени. Один из них сграбастал ее, перекинул через плечо, словно она была тюком с картошкой, и понес к выходу, не обращая внимания на ее попытки вырваться. Другой нагнулся, поднял штатив и, водрузив его на прежнее место, кивнул доктору и скрылся за дверью.

КАТЕРИНА И МАРИЛУ
Охранник приволок судорожно пытающуюся вздохнуть Катерину в камеру и бросил на пол, предварительно еще раз ударив ее под ребра.
- Это тебе за попытку приложить меня подсвечником… В качестве напоминания…
Он усмехнулся и закрыл дверь, погрузив комнату во тьму.
Катерина лежала, прижавшись щекой к холодному каменному полу, и пыталась вспомнить, как нужно дышать. Господи, ей же почти удалось. Она почти вырвалась. Не успела. Она чувствовала, что отчаяние снова накрывает ее с головой. Страшно. Ей очень страшно. И больно. Нога, на которую она постоянно падает, болит, не переставая, ладони саднит, ребра ноют, сложно дышать, кажется, тот первый удар рассек ей скулу. Звери. Для них она не женщина, просто предмет, досадная помеха. Катерина застонала и поднялась, опираясь на руки. К черту. К черту вас всех. Она не сдастся. Она найдет способ выбраться отсюда. Не бунт, так покорность, не побег, так подкуп, она испробует все. Она справится, победит страх, боль, неуверенность. Она всегда побеждала. Катерина медленно подползла к стене и села, прислонившись к ней спиной. Она снова на исходной точке, только охранники будут вести себя осторожней. Ничего, она может изобразить послушание, пусть думают, что это был просто всплеск отчаяния. Она подождет. Надо посмотреть, что еще здесь есть. У того выхода постоянно торчат охранники, надо узнать когда они меняются, сколько их там, надо увидеть другие входы – вряд ли тот путь, по которому они добрались сюда, это «парадная» тропа. Она подождет. Но как только представится удобный случай… она не будет раздумывать. Где же Фло? Где этот Микеланджело? Хотя вот его она мечтает увидеть только с одной целью… Чтобы придушить! Или пару раз съездить по глупой эгоистичной башке тем тяжелым подсвечником! Катерина сжала пальцы в кулак. Убила бы. Идиот. Из-за этого придурка она здесь. Ни к чему это, одернула она сама себя. Надо беречь силы, а злость до добра не доводит, можно «потерять» голову, а она должна сохранять хладнокровие. Как всегда. Для победы требуется выдержка и расчет. Хотя жаль, что она выронила подсвечник – незаменимая вещь… Она услышала, как открывается дверь и приготовилась. Посмотрим, кто кого.

Это был шок. Она сама никак не хотела себе признаваться, изо всех сил извиваясь и пытаясь вырваться в приступе всепоглощающей ярости, плавящей разум. Он. Посмел. Ее. Ударить! Молотила кулаками по спине бугая, пыталась достать до его самых чувствительных точек носками ботинок - все бес толку. Тот только ухмылялся, но когда она невероятным образом извернулась и едва не дала ему чувствительный удар в причинное место, сильно шлепнул ее свободной рукой по ягодице.
- Будешь брыкаться - опущу на землю и изобью до полусмерти, сучка, - процедил он.
- Мерзавец! - немедленно откликнулась она, за что получила еще один сильный удар по лицу за следующим за ними вторым охранником.
Голова мотнулась, и на глазах выступили невольные слезы.
Попытки вырваться пришлось прекратить. На время. Она подумала, что вполне может нанести удар, как только тот поставит ее на пол, правда разум подсказывал, что ей достанется за это. И серьезно... А пока ничего не оставалось, как рассматривать украдкой место, куда она попала. Извилистые коридоры, украшенные яркими изображениями, атрибутика и дизайн... Она конечно же не жила на Луне все это время и слышала, что может существовать подобное место. Но, видит Бог, никогда не думала, что попадет сюда сама. "И... что дальше?" - вдруг пришла в голову ясная мысль - и тут же ярость, схлынувшая на нет, стала уступать место расползавшемуся по телу страху. Что они хотят сделать с ней? А остальные? Неужели Микеле оставил ее, бросил одну в этом диком месте? Этого не может быть! Она... она не хочет верить... Не должна этому верить... Она вспомнила его задорную улыбку, мягкий взгляд светло-карих подведенных глаз, то, как старался утешить ее там, в подземелье. А что если его… их всех... уже нет в живых? И она осталась одна? Она постаралась отогнать замораживающие ледяным ужасом возникающие образы. Нет! Они... они не могли? И за что?
Охранники, наконец, остановились перед невысокой дверью, тот, что стоял за спиной, повернул в замке ключ. Марилу напряглась - но едва ли могла что-то предпринять. Сволочной бугай кинул ее на пол, подобно тюку и для острастки пнул ее - не слишком сильно, но достаточно ощутимо, - ногой в живот. Вспыхнувшая режущая боль заставила ее сложиться пополам.
- Урод! Мерзавец! Сволочь! - это были самые приличные эпитеты, которыми она шепотом наградила охранника. Дверь лязгнула и захлопнулась.
Катерина увидела, как охранник бросил на пол Марилу. Значит, она все же не одна. В компании Марилу она чувствует себя увереннее, пусть она совсем не знает ее, но это лучше, чем находиться один на один с этими бугаями-охранниками. Судя по яростному шепоту девушки, та уже пришла в себя. Уже что-то. Где же остальные? Где Фло? Он не мог ее бросить, это точно. Пусть они знакомы всего несколько часов, но он не оставил бы ее здесь по собственной воле. В этом она была уверена. Где же они? Хотя… Судя по тем фрескам, что она видела на стенах, мужчины здесь играют главную роль, женщины – это вспомогательный «предмет». Скорее всего, их намеренно разделили. Навсегда? Она потом подумает об этом. Катерина щелкнула зажигалкой, освещая небольшое пространство «камеры».
- Судя по всему, тебе лучше, - спокойно заметила она.
Марилу вскинулась:
- Катерина? - спросила неуверенно она, пытаясь разглядеть колеблющееся в пламени зажигалки лицо.
Значит она не одна! И... остальные - живы...
- Где Микеле? И Флоран? Ты знаешь, где мы? И что вообще происходит? Этот доктор - урод - не захотел ничего объяснять, а про сволочь эту мерзопакостную я вообще молчу...
Она добралась до стены и села, как и Катерина, на пол, опершись спиной.
Катерина вздохнула:
- Не уверена полностью на счет места, но судя по охране и росписям на стенах – это что-то вроде садо-мазо притона, причем явно нелегального, если вспомнить, как с нами обращались и расположение в Катакомбах… Не знаю, где Фло или Микеле – меня сразу же уволокли в камеру и оставили одну, я пробовала сбежать – их нигде не было видно… Только охранники… - она запнулась, вспомнив человеческую фигуру, держащую подсвечник, которую она сначала приняла за статую, - и… рабы, что ли… Ты что-нибудь заметила по дороге?
- Мало, - Марилу вздохнула, - Этот же слизняк нес меня как мешок с картошкой!
Она еще раз дотронулась рукой до полыхающей щеки, снова почувствовав, как наворачиваются нерациональные слезы обиды. "Урод!"
- Я видела... рисунки и статуи... И один раз по дороге попался... юноша или девушка - я не разобрала. Он пропустил нас и поклонился. Думаешь, это был…раб?
- Не знаю… Я тут совсем чуть-чуть «путешествовала»… Гм... При входе юноша, одетый в юбку… И в ошейнике… И еще в коридоре я видела человека, стоящего на коленях… Тоже в ошейнике, и он держал подсвечник… И кажется, был избит… Вряд ли он стоял там с этим тяжеленным канделябром по собственному желанию… И еще… Наш… как бы назвать-то его… упырь, затащивший нас сюда, говорил про встречу с «хозяином». Это все наводит на невеселые мысли. К тому же меня избили, черт возьми! И этим амбалам было совершенно все равно, что я женщина… Здесь человеческая жизнь совсем не в цене… Только деньги… Судя по размаху предприятия… У тебя есть деньги? – Катерина повернулась к Марилу и заинтересованно заглянула ей в лицо.
Рабы... Дикость какая! Какие рабы в 21 веке в Париже! У нее не укладывалось в голове. Марилу пыталась осмыслить то, что сказала ей Катерина, но получалось плохо. Значит, они попали в какой-то рассадник разврата в садо-мазохистком стиле. Но даже если допустить, что такой "клуб" действительно имеет место быть в Париже - точнее, под ним, - они-то тут при чем? Если кому-то нравится так развлекаться – на здоровье, но ни она, ни Катерина, судя по всему, ни к чему такому склонности не имеют. И тогда? И то, как обращался с ними охранник... Катерина сказала, что он избил ее... Да и с ней самой обошлись не так уж дружелюбно...
Марилу погрузилась в собственные мысли и не сразу услышала последний вопрос Катерины.
- Деньги? Зачем? Нет у меня денег, то есть... - она помолчала секунду, - могли бы быть, но все заграбастал сводный брат. Скотина!  Слушай, как ты думаешь,  Флоран и Микеле... - у нее на секунду перехватило горло,  - они живы?
Катерина пожала плечами. Об этом нельзя было думать – слишком страшно и больно. Нельзя. Надо сосредоточиться на том, что им по силам.
- Не знаю. Думаю, что да. Мы-то живы… Предлагаю сосредоточиться пока на себе. Что толку переживать и беспокоиться, если мы, все равно, ничем не можем им помочь… Как и они нам… Если мы хотим сохранить жизнь и, что немаловажно, свободу, нам нужно что-то предложить… Деньги были бы кстати…
Катерина задумчиво кусала губы. У нее совсем нет денег, они все вложены в «раскрутку» ее сестры, как и деньги ее семьи. Слишком много было потрачено в последние годы. Что делать? Если бы они смогли представиться, как детки богатых родителей… Но вряд ли… У нее была парочка знакомых, которые могли помочь достать очень большие суммы… Но на хакерство требуется время, а она потеряла почти все навыки и контакты, пытаясь жить «правильно». Черт бы все побрал! Кто же мог представить, что законные пути приведут ее в это подземелье. Нет, не выход. Никто не будет ждать, пока она наладит старые связи… Что еще можно сделать? Бежать отсюда… Надо бежать. На это тоже требуется время. Она снова взглянула на Марилу:
- Ты можешь к нему обратиться в случае необходимости? Твой брат… Он сможет дать в долг большую сумму?
- Да что ты все о деньгах? - неожиданно вскинулась Марилу, - Нет у меня денег... И не даст никто! Так, мелочь, может, подкинут после концертов. Здесь же, наверняка, не о таких деньгах речь! Мне они только сниться могли - в очень сладких снах...
Она замолчала на секунду и, заметив, каким замкнутым стало лицо сидящей напротив девушки, устыдилась своего возмущения.
- Прости меня... Я не хотела так… реагировать. Ты ведь не знаешь - и правильно спрашиваешь. Наша семья богата - не безумно, но деньги есть... Только не видать их мне. Все прибрала к рукам эта сволочь. Когда отец после смерти матери женился на другой женщине... у нее уже был сын от первого брака. И после… понимаешь - он всегда был чужой нам, ну мне и моему родному брату, - просто чужой по духу, по мыслям. И родным так и не стал. А еще сволочь он порядочная - настроил отца против Ника... - знал, на чем сыграть, урод!  Нику... ну... парни всегда нравились. Подкараулил его, снял все скрытой камерой, снимки папе подсунул. Потом скандал был - едва весь дом не разрушили. Поругался Ник с отцом страшно и тот выгнал его... Думал, вернется простить прощения, а за что? За то, что он такой, какой есть? Ник гордый… и отец тоже... Никто не захотел идти на компромисс. Когда с Ником разделался, он  против меня отца стал настраивать. Отец хотел, чтобы я была "добропорядочной" девушкой - колледж, университет, замужество. А я по кабакам шлялась со швалью всякой - это он так музыкантов называл. Из дома я ушла сама, плюнув на все... Вот и вся сказка про злую мачеху и ее сынка.
Детский сад какой-то. Катерина благоразумно решила воздержаться от комментариев, но если людьми можно так легко манипулировать, причем играя на каких-то дурацких предрассудках, гордости и нежелании находить компромисс… то… Ладно. Со своим уставом, как говорится…
- Понятно, - она кивнула. – Тогда дела наши плохи, ибо у меня денег тоже нет. Откупиться нам нечем. Можно, конечно, надеяться, что Флоран или Микеле постараются вызволить нас, выкупить, освободить или сделать еще что-нибудь героическое, но пока нам неизвестно, что с ними, мы можем рассчитывать только на себя. Нужно бежать. Скорее всего, охрана будет следить за нами первое время. Нужно выждать и осмотреться.
- Если дадут… осмотреться, - произнесла механически Марилу.
И тут же ощутила… - ужас. Шок, так и не сумевший найти выражения, постепенно сворачивался в клубок, оставляя место пустоте… и ужасу. По телу пробежал дрожь:
- Что… что они захотят с нами сделать? – горло сжало спазмом. - Что они хотят от нас? И от Микеле с Флораном? Что… что делают с ними?
Тьма… – угрожающая, обретающая свою сущность, почти живая, - потянула к ней свои щупальца, подобралась ближе. Марилу попыталась отодвинуться, но тьма, стелясь неслышно, коснулась кончиков пальцев, волос, пробралась под майку, под джинсы… Щупальца сдавили горло.
- Откуда мне знать, что делают с ними? Но судя по всему, у мужчин здесь больше шансов, чем у женщин… А мы… Как сказал один из охранников – имущество. Вещи, которые нравятся клиентам. Потенциальные рабыни…
Катерина прислонилась головой к стене и закрыла глаза.
- Кстати, нас еще ждет встреча с хозяином этого заведения, как я понимаю… Об этом говорил тот хмырь в пещере и охранники. Я понимаю, тебе это будет очень сложно сделать, но… постарайся быть менее эмоциональной. Здесь чувства не в ходу… И жестоко наказываются. А нам нужно будет беречь силы… - она вздохнула, чуть поморщившись от боли в ребрах. Чертов шкаф, чуть весь дух из нее не вышиб. - Ты не возражаешь, если я погашу зажигалку? Мало ли… Вдруг пригодится…
Марилу не ответила. Имущество. Рабыни. Она… Она рабыней быть не будет! Никогда!
- Я буду такой… какой получится, - холодно и слегка обиженно откликнулась Марилу.
Прохладный и наставительный тон ее новой подруги начал слегка раздражать.
Камера погрузилась во тьму.

ФЛОРАН И МИКЕЛЕ
Охранник провел их по извилистым низким коридорам – некоторые из них существовали уже не одну сотню лет. Другие, судя по более ровным и покатым стенам и потолку, и по относительно прямому направлению, были созданы не так давно. Но почти все – как старые, так и новые – носили отпечаток этого странного «темного» места. То тут, то там встречались скульптуры и некое подобие фресок, выполненных в темных тонах, недвусмысленного содержания, изображавшие в основном сексуальные сцены, или сцены насилия. Преимущественно между мужчинами, но встречались и изображение женских фигур – в большинстве своем в подчиненных ролях.
Фло шел за охранником, запоминая все повороты и пытаясь мысленно составить план этого места. Судя по всему, этот «невольничий рынок» занимал огромную площадь. Фло почувствовал, что близок к отчаянию – он никогда без посторонней помощи не сможет найти Катерину и Марилу, они могут находиться где угодно. Если он попробует бежать, его тут же поймают. Остается маленькая, хлипкая надежда на разговор с «хозяином». Может быть, он сможет откупиться? Одновременно, Фло пытался придумать легенду для себя и Микеле. Одного взгляда на фрески было достаточно, чтобы составить себе представление о характере этого «клуба». Господи, он понятия не имеет, как должен себя вести. Что ему говорить? Как? Как изображать пару с Микеле? Он «проколется» сразу же… Нет, у него есть какие-то общие представления о подобных наклонностях, но сам он никогда ничем таким не «увлекался». Ладно, он просто попробует изобразить с Микеле пару любовников… Господи боже… КАК он это должен изображать?! Да он его убить готов, а должен играть «вселенскую страсть». Черт бы побрал этого итальянца! Со всеми его идеями, со всеми всплесками эмоций, просто со всем! Какого черта он сам, сам! остановил Микеле утром? Встретился бы с Катериной, заключил договор о разработке сайта, возможно, пригласил бы ее куда-нибудь, и это точно был бы не тот проклятущий клуб… Ответ был очевиден - несмотря на то, что Фло злился на Микеле до умопомрачения, он никогда не смог бы его оставить в беде. Бросить там, на улице. Никогда… Черт бы его побрал!
Пройдя несколькими коридорами, они оказались перед закрытой массивной деревянной дверью с маленьким окошечком на уровне глаз – наподобие тех, что устанавливали когда-то в монастырях. Охранник дернул за свисавшую вдоль притолоки незаметную веревку – и с той стороны раздался негромкий мелодичный звон. Окошечко приоткрылось, в нем показались два внимательных глаза с любопытством пробежавших по трем фигурам. Потом дверь распахнулась, открыв им проход в «жилую» и наиболее важную часть катакомб. Замерший по ту сторону двери юноша в точно таком же наряде, как и у того, кого они увидели в первый момент у главного входа, не без некоторого изящества низко склонился перед охранником, тайком, не меняя позы, стрельнул им вслед любопытным взглядом.
Микеле замер на пороге, поймав себя на том, что осматривает коридор с полуоткрытым от удивления ртом. Весь коридор был выложен мозаикой – стены, небольшие изящные полуколонны, вписанные в стены через равные промежутки и оканчивающиеся светильниками в арабском стиле, потолок, створки трех дверей, ведущих, видимо, в комнаты. Изящная, кропотливая, восхитительная работа, стоящая без сомнения немалых денег. Захотелось заглянуть внутрь одной из комнат – неужели и внутри они выложены мозаикой? Если так, то это – чистое безумие. Но двери комнат оставались плотно закрытыми, и Микеле не посмел задержаться и полюбопытствовать. Его взгляд скользнул по железным кольцам, впаянным в стены по обе стороны дверей. Интересно, зачем? Когда-то такие кольца служили в качестве привязи для лошадей в средневековых городах…Для лошадей…Или… Он отогнал пришедшую в голову мысль. Коридор заканчивался небольшим полукруглым пространством, выполненным в стиле арабского дворика – с красивым резным фонтаном посередине и выложенными мозаикой маленькими скамеечками…
Короткий взгляд – Микеле не мог их не заметить – двоих полуобнаженных молодых людей, занимающих одну из дальних скамеек. Один из них, судя по той же форме одежды, что и на встречающем их, явно был слугой или…обслуживающим персоналом. Его нога была вольно закинута на колени другого, светловолосая голова была откинута назад и покоилась на сгибе локтя другого, который властно и с упоением терзал его рот, одновременно поглаживая раба по обнаженному бедру. Микеле вспыхнул и постарался поскорее отвести взгляд. Двое целующихся мужчин вызывали у него вполне естественное отвращение. И все же не удержался – проходя, снова украдкой посмотрел на продолжающих предаваться все более страстным ласкам любовников.  Что-то было в их позе - расслабленной и в то же время полной скрытого желания и чувственности, что неожиданно для него самого отдалось жаром, прокатившимся по телу. Ну какого… Он покраснел еще больше и сделал огромное усилие, чтобы надеть на лицо маску спокойного равнодушия. Получилось плохо… Неожиданно в голове пронесся вихрем образ – он сам на месте светловолосого раба, а на месте клиента – Фло…Который целует его также страстно и чувственно. Ведь, наверное, и им придется….Новая волна жара омыла его с головы до ног, задержалась в кончиках пальцев, нарисовала на щеках два пунцовых шара и угнездилась внизу живота. К дьяволу! Какая дикая мысль, дикая роль и вообще - дикое место… Краем глаза заметил, что и Фло не отводит взгляда от этой сцены…На лице француза было написано полное равнодушие – как он может так владеть собой? Или его не трогает совсем…
Фло смотрел на двух любовников долгим взглядом. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы на лице не отобразилось никаких эмоций. Если и были какие-то крохи сомнений в характере взаимоотношений в этом месте, то они окончательно развеялись, как дым. Клиенты и «подчиненные». Если им не удастся хорошо сыграть свои роли, их ждет то же одеяние и участь… Значит, они должны быть… такими же… Он должен будет… будет… Фло еще раз взглянул на любовников и представил возможный поцелуй с Микеле. Его губы и глаза, темнеющие от желания. Почему-то эта мысль не внушала отвращения, как мысль о поцелуе с посторонним, незнакомым «клиентом». Вдруг подумалось, а какие они на вкус, губы Микеле. Что за черт! Фло тряхнул головой, отгоняя непрошенные образы. Кажется, у него начинается помрачение рассудка от слишком большого перенапряжения. К черту! Фло взглянул на покрасневшего итальянца, взгляд остановился на его губах. Господи боже! Наверное, он отравился угарным газом, ударился головой, у него обезвоживание, и только поэтому… И вообще, ему надо войти в роль и не выбиваться из образа. Только роль.
Микеле поймал взгляд Фло, который смотрел на него как-то странно…Задумчиво и оценивающе…Смотрел на его губы…Неужели и он тоже думает…Сердце сделало кульбит. Какого все-таки дьявола! Он ускорил шаг – и едва не столкнулся с охранником, который замер у очередной двери. Та же процедура – звонок, любопытный взгляд, и слуга, открывающий с поклоном дверь. Снова коридор – на этот раз, оформленный в морском стиле – обитые деревом стены, круглые иллюминаторы, открывающиеся в никуда, такелаж и свисающие веревки, штурвалы, медные детали создавали полное ощущение пребывания на деревянном пиратском судне. На какую-то долю секунды он ощутил себя маленьким мальчиком, попавшим в волшебный замок  злого волшебника… Арабские покои, пиратское судно – захотелось пойти дальше и продолжить волшебное путешествие – узнать, что там скрывается за поворотом, за очередной дверью, постичь тайну, представить себя юным воином, спасающий попавших в плен красавиц – принцесс.
В отличие от Микеле, Фло разглядывал новое помещение безо всяких восторгов, а со все возрастающей тоской. Дело поставлено с размахом, везде чувствуются деньги, немалые деньги. Если с ними что-то случится, никто и никогда их не хватится, даже если сюда доберется полиция, владельцы всегда смогут "замять" дело, откупиться, прикрыться немалыми средствами. Фло попробовал прикинуть, сколько может потребоваться денег на "откуп" или "вступительный взнос", пришел к выводу, что, наверное, все его сбережения пойдут в ход. Наплевать, только бы выбраться отсюда и вытащить остальных.
Принцессы, волшебники….Ему бы только меч в руки… Микеле скривился – какой, к черту, меч! Как бы ему в руки не дали…Додумать мысль он не успел - приглушенный крик, неожиданно донесшийся из одной из дверей вернул его к реальности. За первым криком последовал второй – более продолжительный и жалобный, за ним третий…Тонкий едва слышимый свист рассекаемого воздуха и крик….Руки покрылись потом от предположения…Поймал себя на мысли, что хочется заткнуть уши и бежать.  Куда? Неважно. Просто бежать прочь. Хотя бы в их камеру – в темноту, где нет ни звуков, ни тревожащих душу и тело сцен, ни приходящих в голову диких образов. Дверь комнаты распахнулась в тот момент, как только он поравнялся с ней. Микеле невольно отпрянул от появившегося на пороге полуодетого мужчины лет 50 с седеющими волосами и блестящим от пота торсом. Тот окинул его раздраженным взглядом, потом увидел чуть впереди охранника.
- Этот хлыст никуда не годится, - проговорил он, кидая под ноги охраннику деревянную рукоятку, - Скажи, пусть заменят и принесут новый.
Тот дернулся:
- Я не…
- Поторопись, пока он не остыл… - в раздражении прикрикнул на него мужчина.
Микеле знал, что будь он умнее – постарался бы отвернуться и не смотреть. Видимо он растерял последние остатки разума, потому что не смог отвести взгляд от полностью обнаженной фигуры, привязанной к одному из деревянных резных столбиков большой кровати, на спине которой проступали багровые полосы. В нескольких местах кожа лопнула, и по спине медленно стекали капли крови…Побледнел, увидев искаженное мукой лицо и умоляющий взгляд юного «раба», почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. На автомате сделал шаг назад, ближе к Фло – то ли в попытке защитить его, то ли защититься самому. Он сам толком не знал…
Фло мысленно инспектировал состояние своего счета, когда услышал крики из-за закрытой двери. Боже ты мой, а вот и камеры пыток. Он похолодел, представив, что может случиться с ними, если он плохо сыграет свою роль. Господи, какой ужас... Он отпрянул от выскочившего из комнаты мужчины с хлыстом. Фло увидел в комнате окровавленного юношу и встретился взглядом с садистом, только что истязавшим беспомощного "раба". Чертов извращенец, чего вылупился? Фло сжал пальцы в кулак, на лице не дрогнул ни один мускул, хотя внутри все кипело, у него есть три человека, жизнь которых зависит от его игры, поэтому пока никакой реакции, ничего, он должен быть безразличным и спокойным. Он отдаст все, все, что можно, только бы ни Катерина, ни Марилу, ни чертов Микеле, никогда не попали бы в руки такого же извращенца... Мне бы только выбраться отсюда, я уничтожу этот концлагерь, хотя бы попытаюсь, подумал про себя Фло. Потом также, не сводя ледяного взгляда с садиста, схватил Микеле за руку и притянул ближе. Больше никаких повторений историй с охранником. Он должен защитить хотя бы Микеле. Хотя бы его...
Охранник наклонился, подобрал с пола сломанный хлыст, достал из-за пояса переговорное устройство:
- Оли, прием…Оли…
В аппарате зашипело, и послышался низкий голос:
- Чего тебе?
- Господин из номера М19 желает новый хлыст… - бросил взгляд на теряющего терпение мужчину, - немедленно. И хорошего качества.
- Скажи, пусть принесет с более тяжелой ручкой. Из кожи…Нет, лучше все же из дерева, но ручка чтобы потяжелее и более гибкий…
- Оли, ты слышал?
Снова шипение.
- Оли?
- Да слышал я! – откликнулся голос в переговорном устройстве, - сейчас все будет…
Устройство замолкло.
Охранник слегка наклонил голову:
-  Хлыст сейчас принесут, господин.
Мужчина высокомерно кивнул, окинул равнодушным взглядом стоящих перед ним Флорана и Микеле, слегка задержавшись на последнем словно….словно намечая будущую жертву…Микеле передернуло, и Фло почувствовал, как дрогнули пальцы, которые он продолжал сжимать в своей ладони. Дверь захлопнулась, отсекая от них оживший наяву кошмар.
- Ну чего застыли? Пошли, давай, - окрикнул их охранник. Потом не удержался, усмехнулся, – впервой  что ли? Здесь и не такое увидишь, привыкнете.
Он сделал им знак следовать за ним.
Как можно привыкнуть к такому? Фло чувствовал, что он уже на пределе своих возможностей. Он слишком устал, и слишком много увидел всего лишь за несколько последних минут. Он что ли должен быть вот таким же, как этот извращенец? Изображать из себя садиста? Ни за что… В конце концов, по его роли у него может быть тяга к подчинению Микеле, но только его воли. Подчинению, а не уничтожению. И потом, их отношения могут подразумевать всего лишь игру «господин-подчиненный», но не физическое насилие. Воображаемых отношений, поправил сам себя Фло. Тьфу, черт. Фло казалось, что еще немного и его стошнит. Это все было слишком. Слишком. Он зря согласился играть такое… Он же знал, что Микеле ничего путного в голову придти не может! Так какого черта?! Сам виноват. Теперь поздно отступать. Слишком поздно. Он не рассчитал свои силы, ошибся в очередной раз. Каким образом он сможет что-то изобразить с Микеле, если хозяин этого места попросит доказательств? Итальянец сейчас свалится в обморок, да и он сам последует его примеру – хороша парочка. И он никогда не сможет… ударить… Он возненавидит сам себя. Только не это. «Привыкнете»… Слова охранника крутились в голове. Никогда он к этому не привыкнет. Он не хочет к этому привыкать! Он крепче сжал пальцы Микеле, и он не хочет, чтобы к этому привык итальянец.
Пройдя морской отсек без последующих встреч и приключений, они снова оказались перед закрытой дверью. Уже не хотелось знать, что за сюрприз ждет их за ней – замок злого волшебника походил больше на подземелье ужасов. Микеле наклонил голову как можно ниже, дав себе зарок идти вперед и не смотреть по сторонам. Довольно с него потрясений…И сюрпризов. Но разве мог удержаться? Что на этот раз? Кажется, барокко. Пышность на грани китча, лепнина, позолота, зеркала – от истинно королевского размаха  на секунду захватило дух. И пришла ясная мысль – все это напрасно. Им никогда не вырваться отсюда. Здесь крутились такие деньги, о которых он, известный певец (да и они все), могли только мечтать. Надежда на то, что кто-то когда-то найдет их – полная иллюзия. Даже если бы он был трижды знаменитым. У тех, кто поставил на ноги этот клуб, наверняка было куплено все, что только можно. Полиция, правосудие…  Снова опустил голову и с удивлением заметил, что Фло так и не выпустил его руки. И неожиданно почувствовал к нему благодарность – крепкая горячая ладонь француза дарила ощущение…защищенности. Нет, он, конечно, знал, что Фло так же страшно, как и ему, и он пребывает в таком же шоке, и все-таки…завидовал его самообладанию. И его способности сосредотачиваться на главном, отбрасывая ненужные эмоции. Он так не умел – чувства и эмоции составляли его сущность, были с ним единым целым.  Разве можно их отсечь?
Но Фло умел – он посмотрел на сосредоточенное и почти отстраненное лицо друга, тихонько вздохнул про себя – жаль, что тот злится на него. Сейчас бы обнять его и сказать, что все будет хорошо. Скорее даже убеждая самого себя, нежели его. Не будет. Хорошо не будет….
Они свернули за угол – и Микеле снова запнулся. «Рабы»…или «обслуживающий персонал»…С десяток человек – каждый из них стоял в высеченной по обоим бокам широкой галереи нише едва с человеческий рост. Разных национальностей и разных возрастов, но самому старшему не было и 30 лет, и все - достаточно привлекательные, все - одетые в уже виденные костюмы, со слегка блестящими, видимо, намазанными маслом, телами. Он встретился взглядом с тем, что стоял к нему ближе всего – темноволосым юношей с миловидным лицом. Тот секунду смотрел ему прямо в глаза, потом призывно улыбнулся, опустил взгляд, и подвинулся, якобы случайно задев одетую на нем короткую юбку. В разрезе на несколько секунд мелькнули его интимные части. Микеле зарделся – это было невыносимо. Паренек видимо принял их за клиентов, пришедших в клуб за развлечением и выбирающих себе «раба». А если у них ничего не выйдет? И их тоже заставят….стоять так и ….и предлагать себя…Проклятое ожившее воображение нарисовало столь яркую картину их возможного будущего, что он в который раз за сегодняшний бесконечный день содрогнулся. И почувствовал, что его начало подташнивать.  От напряжения, от увиденных сцен, от мыслей…А что если Марилу или Катерина уже так стоят…ждут выбора? Нет…нет – прошло слишком мало времени, чтобы их успели заставить… Надо думать позитивно и…идти вперед. Не смотреть по сторонам. Ведь он же поклялся себе… «А цена? Ты же был готов заплатить ЛЮБУЮ цену за спасение?» - задал коварный вопрос внутренний голос, копируя интонации и тон Флорана. Цена… Он предложил сам…Роль… Такого как эти мальчики…ну или почти – подчиненного, проще говоря раба, и если встанет вопрос ребром, и ему прикажут встать здесь…И Фло, и никто другой не сможет ничего изменить… Он умрет. Глупо и малодушно… А самое главное трусливо и презренно. Пусть – есть предел, за который он не сможет переступить. Не сможет переступить – и не сможет убить себя. Слишком страшно. Представил последний шаг – и падение в черную бездну. Пустоту. И холод. И снова содрогнулся. Все слишком страшно…И жить…и умирать… И даже призывы встряхнутся и обрести, наконец, стойкость – ведь он в конце концов мужчина и обязан быть сильным – не возымели привычный эффект. И даже попытка отвлечься и думать о другом – то, что ему обычно помогало, не увенчалась успехом. Он был слишком уставшим и потрясенным. И был полностью уверен, что не только не сможет помочь Фло в розыгрыше, но и неизбежно завалит все дело. Надо собраться…Голова слегка кружилась, во рту пересохло…Снова накатил приступ тошноты – он попытался сделать вдох.     
Третий зал. Фло уже мутило от всего увиденного и услышанного. Он сохранял на лице маску спокойного безразличия из последних сил. Золото, зеркала, роскошь. Он уже не мог смотреть на все это. Когда-нибудь это путешествие закончится? Это же огромная площадь, и они, наверняка, увидели далеко не все. От осознания своей беспомощности накатывала тоска. Тоска и безнадежность. Надо сохранять спокойствие, нельзя отчаиваться. Снова вернулись мысли о воде. Фло попробовал облизать потрескавшиеся губы. Бесполезно. Как он будет сейчас говорить-то? Он даже прохрипеть ничего не сможет. Хорош «господин», блин. Только вот что-то пообтрепался по дороге. Ладно. В конце концов, они проделали долгий путь, причем не такой, как планировали, и поэтому он еще неплохо «сохранился». Флоран критически осмотрел Микеле, потом себя. Нда. Все равно, как-то не очень они похожи на богачей – измазанные, в саже, пыли и грязи. Просто заглядение. Ну будем, считать, что они не хотели «выбиваться» из общей массы в клубе, а дальше – так получилось… Что еще придумать? Девушки. Надо как-то «вписать» их в его историю. Фло почувствовал, что Микеле жмется к нему все ближе, и «вынырнул» из собственных мыслей, в которых в очередной раз прокручивал их «легенду». Главное, чтобы итальянец не вылез с каким-нибудь комментарием. Здесь должен быть только расчет, никаких эмоций… Никаких… Что за дерьмо? Это невольничий рынок что ли какой-то?! Фло впервые за все путешествие не смог сдержать эмоций, и смотрел на юношей вокруг широко открытыми глазами. Кажется, у него перехватило дыхание, потому что мысленно он представил себе на месте этих «рабов» Катерину, Марилу… Ну и естественно, Микеле, в случае провала их «игры», будет первым кандидатом. Он явно привлекает садистов. Черт возьми! А он сам? Ни. За. Что. Он готов отдать все, что у него есть за них, готов играть все, что угодно, кого угодно, терпеть издевательства, но стоять вот здесь?! И…предлагать себя?! Фло дернулся, когда один из «рабов» осторожно коснулся его руки, а затем, смущенно улыбаясь, сделал попытку подвинуться ближе. Француз почти в панике сжал руку Микеле и отрицательно замотал головой, ибо из, и без того, пересохшего горла, он уже не мог выдавить ни звука. Фло рванулся за охранником, таща за собой итальянца и с тревогой всматриваясь в его лицо. Чертов идеолог! Идея у него появилась… Идея, блин! А сейчас, кажется, этот «идейный» Микеле грохнется в обморок. Надо с ним что-то делать. Да и сам Фло выглядит сейчас не лучше. Они не могут придти к хозяину в состоянии, близком к панике, тот сразу поймет, что это какой-то фарс. Надо что-то делать. Как-то объяснить, почему… Смутная мысль забрезжила на краю сознания… И по легенде, которую он подготовил, это может подойти… Микеле его убьет, решил Фло. Ну и к черту! Он сам предложил эту «игру», вот пусть сам и расхлебывает. Хотя бы половину… А если он ввалится с ужасом на лице в кабинет хозяина, тот немедленно его оставит именно в этом помещении. Блин. Как бы самому на это решиться. Это просто невозможно… Но необходимо! Он не сможет, не сможет, не сможет. Мысли лихорадочно сменяли одна другу. Выхода нет, они сами поставили себя в такие условия. Он сам решил взять себе этот образ. Сам. Он должен. Микеле не успеет его убить, ибо он убьет себя сам после такого. Фло вздохнул и решился. Он обнял итальянца, пребывающего в каком-то шоковом состоянии, за плечи и притянул совсем близко к себе. Заглянул в глаза, полные ужаса и отчаяния. Ты должен справиться, - словно заклинание твердил про себя Фло, - Микеле, ты должен справиться, ты же можешь быть сильнее меня, ты должен быть сильнее меня. Флоран мысленно вознес все молитвы, которые знал, и осторожно и нежно коснулся губами губ итальянца.
Это было больше чем шок.
Губы Флорана на его губах…Как удар поддых, лишающий дыхания.
Волны эмоций били об него, захлестывали с головой – яростно и непреодолимо – и быстро сходили на нет, уступая место новым. Отвращение. Первым порывом было оттолкнуть – он уперся ладонями в плечи Фло и сделал попытку…Фло держал его неожиданно крепко, прижимая к себе…Откуда у него столько силы? И…и как он смеет! Возмущение. Захлестнуло возмущение … - и тут же схлынуло, сошло на нет…Смеет – его право…и их роли…Только зачем же он так…не предупредив… Обида. На место возмущения пришла совсем нерациональная обида – надо же было договориться! Он бы подготовился – хотя бы попытался… Нечто. И последнее…то, что он не смог даже определить… Нечто темное, поднимающееся с самых мрачных глубин его души… И тела… Нечто, разбуженное поцелуем. Губы Фло – мягкие, теплые, хранящие аромат табака. Робкие и смущенные…спрашивающие разрешения. Еще не поцелуй – лишь прикосновение. Вопрос – можно? И почти извинение. Можно – Микеле понял, что отвечает ему. Так же робко и неумело, пугаясь собственного порыва. И ответа… Сначала несмелого, и с каждым биением сердца все более раскованного. Раздвинул губы Фло – осторожно, но настойчиво, коснулся языком его зубов, слегка нажал, преодолевая преграду и почти незаметное сопротивление…Их языки соприкоснулись – миг - словно электрический разряд пробежал по телу. Дернулся сам - и тут же почувствовал, как судорожно сжались пальцы Фло на его предплечье. Ощутил собственное  пробуждающееся желание… Желание??!!! Распахнул глаза – совсем близко - глаза Фло. Два темных омута, и в них - отраженное потрясение. 
Стыд опалил его. Боже! Он с усилием освободился, не зная, что сказать, что сделать. Если бы мог – сбежал. Но  оставалось только опустить голову, чтобы не видеть лицо Фло, на котором несомненно проглядывает возмущение…и отвращение к нему…За его порыв – ведь это должна была быть только игра… Фло начал сам – но он не должен был отвечать…или должен, но не так…То есть – Микеле понял, что запутался. В себе – в том, что должен или не должен делать. В том, что должен или не должен чувствовать. Это все – все было СЛИШКОМ…

ГРЕЙ
Дверь открылась практически сразу, как только Катерина спрятала зажигалку. Тьму прорезала полоска света, и в проеме показалась бритая голова:
- Эй, стервы, выходите!
Катерина, поморщившись, поднялась на ноги. Переубивала бы всех этих уродов – нога болела непрерывно, как и живот. Спокойнее, одернула она сама себя, надо выжидать.
- Куда и зачем? – спросила она, не надеясь, впрочем, на ответ, но попытка – не пытка.
- Там узнаешь, куда... - ухмыльнулся охранник и сделал угрожающий шаг по направлению к ней.
- Попробуй только еще приблизиться. Если ты не испытывал свои ноги на прочность, у тебя появится прекрасная возможность – я уже стала специалистом в этом вопросе. – Катерина холодно улыбнулась и пожала плечами, - прогулка, так прогулка. Показывай дорогу, - бросила она охраннику.
- Огрызаешься, б..дь, как бы тебе не пришлось испытать на прочность... нечто другое,- Конечно же, ее угрозы не возымели никакого эффекта на охранника, привыкшего обращаться с попавшими в клуб женщинами как существами низшего порядка. Он подскочил к ней, схватив за запястье, резко крутанул, выворачивая руку и сгибом локтя второй зажимая ей шею.
- Ну-ка, проверь, как у нее... с прочностью...
Второй, похотливо улыбаясь, стал приближаться...
Что за мания?! Все постоянно пытаются лишить ее воздуха! Это во Франции традиция, что ли, такая?! Ярость была сильнее страха. Она быстро завела свободную руку за голову и схватила охранника за нос, скручивая эту выступающую часть лица и вызывая у того невольные слезы. Одновременно почти повисла на его локте, удерживающем ее за шею, облокотилась заведенной за спину рукой и взмахнула ногой. Охранник, шедший на нее, ожидал удара в пах и, сгруппировавшись, пригнулся и подался от ее ноги вправо. Сюрприз, дружок! Второй ногой Катерина ударила его в лицо. Да, махи ей всегда удавались. Все это заняло пару секунд. Первый охранник попытался схватить ее за пальцы, удерживающие его нос, и отпустил ее шею. Разворот, удар по локтю, вырвать свою руку из поганых лап. Она сделала шаг назад и прижалась спиной к стене, тяжело дыша. Она, конечно, не справится с ними… Не справится! Что она может против этих амбалов?! Это просто секундная передышка, даже не призрак победы. Надо было держать себя в руках! Дура! Теперь поздно…
- Показывай дорогу, м…ак! – голос звучал хрипло, но сохранил лед и холод, - иначе, нечем будет проверять что-либо… И я еще не встречалась с хозяином, он поди заждался…
Марилу вскочила на ноги. Первую мысль прикинутся дурочкой и сделать вид, что не расслышала приказа охранника, пришлось отбросить. Это двое буквально поедали глазами замершую у стены жертву. Ухмылки с лиц  исчезли - теперь они источали только сосредоточенность и злобу. "Нам конец - Катерине и... мне" - мелькнула в мозгу последняя здравая мысль. Все дальнейшее сплелось в какой-то безумный клубок из движений, тяжелого дыхания и приглушенных проклятий. Двое амбалов, не сговариваясь, вместе бросились на Катерину, не давая ей применить никаких приемов и просто подавляя своей массой и физической силой. Сбили на пол, один из них сел ей на ноги, придавливая всем телом  и не позволяя вывернуться, второй поймал обе руки, прижал к холодным камням. Послышался треск разрываемой ткани.
Марилу знала, что попытка безнадежна и обречена на провал. Изначально. К дьяволу! Ярость и ненависть к двум уродам плавила все логические барьеры. Она не умела драться - совсем. Не было нужды и...всегда находился кто-то, кто мог защитить, но сейчас... Что там когда-то говорил ей старый приятель-полицейский? Она бросилась к повернутому к ней спиной охраннику - тому, что сидел на ногах у Катерины,- прыгнула на его и, что есть силы, ударила ладонями ему по ушам. Это был, пожалуй, единственный способ самообороны, что она запомнила. Чтобы отвлечь внимание - как сказал друг? "Если применишь и удастся сбежать - твое счастье. Если нет - расслабься и получай удовольствие". Охранник взревел, и по инерции из всех сил двинул рукой назад, но Марилу уже успела отскочить. Прижалась спиной к стене ... - на задворках сознания мелькнула мысль "Дверь! Надо было бежать! ". Поздно. Повинуясь кивку напарника, второй охранник отпустил руки Катерины и двинулся ко второй жертве, которая смотрела на него затравленным взглядом. Отчаяние придало сил - Марилу первой кинулась на бугая, царапая и кусая, изворачиваясь в его лапищах подобно угрю, практически уже ничего не соображая от ярости и захлестывающего ужаса. Как ни странно, ей почти удалось вырваться. Почти - соприкосновение затылка с твердым камнем, который ей обеспечил охранник,  было достаточно сильным. Достаточно - ...мир раскололся, и она обмякла, теряя сознание.
Катерина вовсе не собиралась сдаваться. Ярость придавала сил. Она забыла про все, про боль в ноге, про ноющие ребра. Она ждала подходящего момента, чтобы нанести удар. Для того чтобы сделать что-то, ты должен будешь сползти с моих ног, сволочь. Она сверлила холодным яростным взглядом охранника. Пусть думают, что она поддалась панике. Пусть. Пусть она сдохнет здесь, но она не сдастся. Она увидела Марилу, наносящую удар и потом почувствовала, что ее руки свободны. Бугай, сидящий на ее ногах, попробовал перехватить ее руки. Пошел к черту! Одной рукой она сделала движение, целясь ему в глаза и отвлекая внимание, чтобы второй рукой резко, со всей силы ударить в кадык. Получи, гад! Охранник захрипел и вытаращил глаза, судорожно пытаясь вздохнуть. Катерина змеей выползла из-под него и, оглядевшись, увидела Марилу, сползающую от удара охранника на пол. Черт! Черт! Она со всей силы ударила второго амбала ногой по почкам. Тот взвыл и обернулся. Да такого даже если бетонной плитой огреть – ничего не будет! Первый охранник еще хрипел на полу, второй медленно подходил к Катерине, не сводя с нее тяжелого взгляда, когда рация на его поясе вдруг «ожила»:
- Поль, черт бы тебя побрал!!! Где вы шляетесь?! Долго я буду вас ждать с этими двумя телками?! Отвечай, урод!!
Охранник побледнел и испуганно схватился за рацию:
- Уже идем, босс! Эти сучки… они…
- Да мне наплевать! Чтоб через пять минут были на месте!
Ведущий переговоры бугай выключил связь, обвел тяжелым взглядом кашляющего и пытающего отдышаться напарника, потом переместил взгляд на лежащую без сознания Марилу и, наконец, на стоящую в некоем подобии боевой стойки Катерину...
- Ну... с..ка, тебе так это с рук не сойдет. Поквитаемся... Буди свою...вторую - не разбудишь, сама тащить будешь на спине - и двигайте к выходу. Попробуешь снова рыпнуться - пристрелю, зараза, - ей в грудь смотрело дуло пистолета.
Кашляющий охранник, наконец, начал обретать нормальный цвет лица - из малиново-багрового он стал просто малиновым, потом алым, и розовым. Он медленно подошел к Катерине и, не размениваясь на слова, закатил ей оплеуху... одну, потом другую, от которой зазвенело в голове, толкнул к лежащей Марилу.
- Поднимай ее и шевелись, шалава...
Катерина облизала губу, на которой появилась кровь, и присела на корточки рядом с Марилу. «Поквитаемся». Даже не сомневайся. О да, она еще поквитается с этими зверями. Подсвечник точно еще понадобится… Хотя… если у этих недоумков есть пистолеты… Это еще более интересно…
- Она потеряла сознание из-за твоего удара, - бросила она охраннику, - теперь нужно только ждать, когда она придет в себя сама. Я могу ее тащить, но вряд ли мы управимся за пять минут, и проблемы в этом случае будут не только у меня.
Катерина осторожно похлопала по щекам Марилу, потом убрала с лица волосы и прислушалась к дыханию – вроде удар был не очень сильным… Наверное, она скоро очнется. Чертовы ублюдки! Надо было сильнее ударить по кадыку этого урода – глядишь, задохся бы к чертовой матери.
Боже, как же больно! - это было первое ощущение. Она опять бежала по лестнице - и опять не хотела возвращаться. Но пришлось... Слегка приоткрыла веки - и снова закрыла глаза. Они были здесь - ждали, когда она придет в себя, чтобы насладиться? Правильно, что же хорошего - возиться с тряпичной куклой без сознания. Надо чтобы чувствовала... И сопротивлялась. Возвращаться в тело не хотелось - но настойчивый "некто" не позволял снова соскользнуть в спасительную тьму. Пришлось снова открыть глаза и сфокусировать взгляд на склоненном лице. Катерина!
- Катерина... они... уже тебя...? - голос слушался с трудом.
- Только через мой труп, - усмехнулась та. – Ты можешь подняться? Нас ждет неведомый «босс», который пока… удачно вмешался в наш «дружественный» разговор.
Марилу кивнула и с трудом, поддерживаемая Катериной, встала на ноги. "Что же это за судьба такая - вечно я валяюсь в обмороке!" - промелькнула мысль. А потом ее взгляд наткнулся на пистолет, прошелся по державшей его руке и поднялся выше - до лица. "Убьет ведь, - вдруг ясно осознала она, - и даже не задумается".
- Я... пойду, куда надо...
Приступ ненависти прошел, оставив после себя лишь апатию. И снова пробуждающийся, поднимающий голову страх. Если не сейчас, то... то потом... Им не скрыться - изнасилуют, и никто не сможет вступиться. Может Микеле или Флорану все же удастся... каким-нибудь образом? Хотя если у охраны пистолеты... Маленькая теплящаяся в груди надежда была совсем призрачной.
Марилу сделала глубокий вздох и, с трудом передвигая ноги, пошла за одним из охранников. За ней шла Катерина, и замыкал шествие второй бугай с поднятым на уровне груди пистолетом.
Их путь через коридоры и двери, отделяющие сектора, длился минут 10. Расстояние было небольшим, но Марилу приходилось иногда останавливаться и пытаться остановить головокружение. Вздох... еще вздох... короткий взгляд назад, через плечо, на смотрящее дуло пистолета, волнами накатывающийся страх... А вдруг пристрелит? Не должен, и все же было страшно. Очень - на нее еще никто никогда не наводил пистолет. И не бил. И не пытался изнасиловать... Хорошо, что она была не одна. С Катериной - собранной, сосредоточенной и мыслящей логично, было... надежней, что ли. Жалко, что ее так... сильно ударили.
Их заставили остановиться перед красиво украшенной коваными завитушками деревянной дверью. Охранник постучал и, получив разрешение войти, сделал шаг внутрь, махнув рукой пленницам следовать за ним.
Это был кабинет, убранный в восточном стиле - низкие диванчики, ковры, явно дорогие и ручной работы, инкрустированные столики, шелковые накиданные повсюду подушки...
- Почему задержались? - прорезал тишину вопрос.
Марилу провела взглядом по комнате и только тут заметила полулежавшего на диване мужчину в широких шароварах, белоснежной рубашке и вышитом жилете поверх нее. Тонкие черты лица, изящная линия губ под аккуратно подстриженными усиками, высокие скулы - он был красив - хищной, жесткой красотой. Как опасный затаившийся хищник.
- Эти две стер... девушки решили оказать сопротивление, - произнес один из охранников.
Мужчина провел цепким взглядом по разорванной одежде, потом по лицам двух стоявших перед ним девушек, задержался на припухшей губе и начинающем темнеть синяке на скуле у темноволосой пленницы. Его губы сложились в одну линию.
- А вы, значит, решили... ммм… призвать их к порядку, - обманчиво мягко поинтересовался он.
От этого вкрадчивого тона у Марилу по спине пробежал холодок.
- Ну... это, - охранники замялись, - они же, как дикие кошки... Ненормальные... Брыкались, ну и...
- Понятно... Брыкались, значит. Видимо, я не четко отдал приказ... - или вы не четко его выполнили.
Мужчина поднялся. Охранник сделал инстинктивно шаг назад.
- Оружие убери, - сказал он, подойдя к охраннику, - С вами разговор продолжим после... Герои! Оставайтесь здесь... пока.
Он окинул холодным оценивающим взглядом стоявших перед ним пленниц. Обе хорошо сложены, привлекательны - насколько это можно определить под слоем грязи и темными разводами, и с ростом проблем нет...
Катерина следила за его передвижениями и оценивала их шансы. То, что он оставил здесь охранников, ее настораживало и пугало. Скорее всего, будет проводить «показательные выступления» с их участием – как нужно обращаться с пленницами. Почему-то это вызывало дурные предчувствия, она бы предпочла остаться пусть даже с двумя амбалами, но только не с этим холеным мужчиной наедине. Он жесток и бездушен. Она чувствовала это. Никакой жалости, никаких чувств, они просто «товар» для него. К тому же, непокорный «товар». Черт. С ним сопротивляться уже бесполезно. Вот этот убьет, не задумываясь. Или покалечит. И он уже вряд ли «потеряет голову» из-за гнева или еще каких-то чувств – не подловишь. Надо пересмотреть свое поведение. Что она может предложить? Только себя. Да пусть уж лучше пристрелят! Быстро и безболезненно. Если она хочет выжить и убраться отсюда в относительной целости и хоть какой-то сохранности, надо быть холодной, расчетливой и… покорной. Последнее вряд ли достижимо. Спокойно. Хладнокровие. Расчет – прежде всего. Посмотрим, что будет дальше. Она встретилась глазами с хозяином кабинета – лед и логика, посмотрим, что ты для нас приготовил.
- Мое имя - Грей. Но для вас я "господин". Я - помощник хозяина клуба, его правая рука. Хозяин сейчас занят - поэтому говорить с вами буду я. От его имени, – мужчина переводил взгляд с одной на другую, - Первое, свое прошлое – забудьте. То, кем вы были до того, как попали сюда – не имеет значения. Второе, о будущем тоже – забудьте. Есть только настоящее. И третье, о себе, своих желаниях, эмоциях и личности тоже – забудьте. Только приказы и их быстрое и безоговорочное выполнение. Только чужие желания и их исполнение. Будете покорны – выживете. Станете возражать и брыкаться – будете молить о смерти сами. Все понятно?
«Нас спасут. Микеле и Флоран – обязательно. Надо верить… Только верить и ждать», - твердила про себя Марилу как молитву. То, что говорил этот опасный и неприятный тип, отдавало безумием. Боже, но почему так с ними? За что? Что они сделали?
- Это понятно? – переспросил Грей с нотками нетерпения в голосе.
Надо ответить. Но слова словно замерзают на губах, и сами губы – не двигаются. Что будет, если она промолчит? Еще одна пощечина? Удар? Выстрел? Ясно одно – ничего хорошего. Она поднимает глаза к лицу стоящего перед ней человека, встречается с ним взглядом. В нем – приговор. Надо ответить, иначе… Только что?
«Господин». Не больше и не меньше. Пуп земли… Как видит себя он…. И прыщ на заднице – как видит его она. Да, она не ошиблась ни с определением места, ни с определением характера этого притона. Хотя сознание собственной правоты ни капли не радовало. Но она хотя бы успела немного подготовиться. Не бунт, так покорность. Но только, я бы на твоем месте не расслаблялась… «господин», подумала про себя Катерина. Надо бежать отсюда при первой же возможности, использовать любой шанс… Ну а пока…
- Это понятно, - спокойно ответила Катерина.
- Понятно, - шепчет Марилу вслед за Катериной.
- Замечательно, – ни тени улыбки или удовлетворения, - В следующий раз на поставленный вопрос отвечать немедленно. Теперь разделись…. Обе…. Полностью.
Господи, она не сможет. Не сможет! Мысли Катерины лихорадочно метались, она искала хоть какой-то выход – и не находила. Нет его, этого выхода. Она оглянулась и посмотрела на двух охранников – у них оружие, физическое превосходство и полное отсутствие «тормозов», посмотрела на «господина» - у него жестокость и абсолютное безразличие к их жизням. А если эти звери захотят… продолжить «воспитательные» работы? Нет лучшего способа сломать их и подчинить, чем избить и изнасиловать. Боже мой. Боже, помоги… Это был уже не страх, а ужас - сметающий все, топящий и ярость, и гнев. Катерина взглянула на Марилу. Что они могут, что?! Она чувствовала, что на стычку с охранниками у нее ушли почти все силы, и сейчас остались только страх и подступающие слезы. Она сжала пальцы в кулак, пытаясь унять дрожь во всем теле. Она готова сейчас упасть на колени и умолять выпустить ее. Отпустите, больше не могу! Не могу! Не могу находиться здесь… Надо собраться и успокоиться – только истерики не хватало. Катерина вспомнила пару ситуаций в ее жизни, когда она думала, что достигла дна отчаяния, когда не было надежды, когда казалось, что все закончилось для нее навсегда. Она выжила тогда. Выживет и сейчас. Надо подумать о последствиях. Что будет, если она откажется? Ее изобьют, покалечат и, все равно, сделают, что захотят, потом, наверное, убьют. Если она подчинится? Сделают, что захотят, возможно, изобьют, но она будет в состоянии отомстить, пока эти ублюдки будут считать, что сломали и подчинили ее. И выбраться отсюда. И выжить. Она обещала сестре, что вернется. Значит, она вернется. И она может рассчитывать только на себя. Здесь и сейчас. Фло не придет. По крайней мере, сейчас – не придет. Он попытается, она знала это. Но что он сможет сделать? Они все вынуждены играть по местным правилам. Она может рассчитывать только на себя.
Катерина быстро пожала руку Марилу и кивнула. Потом медленно сняла с себя куртку и бросила на пол. Она сильнее этого гада, и он в этом точно убедится. Пусть он сломает ее тело, но ее разум и воля… Они останутся при ней. И до них он не доберется. Катерина присела и расшнуровала ботинки, сняла их, потом носки, джинсы и разорванную футболку. Нижнее белье она, пожалуй, снимать не будет. Будем считать, что это и есть «полностью». Пока хватит с тебя – она безразлично взглянула на Грея.
- Дурочкой прикидываешься? Я сказал «полностью». Белье тоже, - Грей провел по ней режущим взглядом, потом обратился к стоящей неподвижно Марилу, - А ты что застыла? Особое приглашение нужно?
- Я не стану... раздеваться, - словно издалека слышит свой голос.
Страшно! Как же страшно, Господи! Она кожей чувствует, как напрягся один из охранников, видит, как нехорошо прищурился стоящий перед ними новоявленный господин... Надо раздеться, но это выше ее сил. Она не будет - сама. В глазах вспыхивают упрямые искорки. Страх парализует, но упрямство и раздражение начинают постепенно подтачивать его. Что теперь? Избиения или может быть ...- сразу пулю? Умирать страшно, испытывать боль страшно, жить и существовать сейчас страшно - но непонятно откуда взявшееся упрямство сильнее.
- Значит, не будешь? Видимо, я объяснил непонятно...
Грей сделал знак охраннику. Миг - и она оказалась в сдавливающих тисках его рук. Задергалась, забилась, пытаясь вырваться:
- Отпусти, урод! Мудак! - она осыпала охранника самыми обидными и нелестными ругательствами, приходившими в голову.
До тех пор пока не раздался щелчок, и перед лицом не возникло поблескивающее лезвие ножа. Боже! Он сейчас зарежет ее!
- Замри,  - приказал Грей и поднес нож к ее груди.
"Все. Все" - билась в голове отчаянная мысль. Тело парализовало ужасом.
Грей поддел кончиком ножа сначала одну лямку лифчика, потом другую, потом разрезал соединяющую чашечки перемычку - и этот предмет ее гардероба распался на несколько частей, обнажая красивые полные груди. Марилу дернулась, но охранник держал ее в стальных тисках. Грей провел плашмя лезвием по животу, потом, перевернув нож перпендикулярно, разрезал пояс джинсов в двух местах, и провел дальше лезвием вдоль штанины - сначала одной потом другой. Дал знак второму охраннику - и тот одним ловким движением сорвал с нее разрезанные брюки. Еще два движения - и ее трусики присоединились к тряпкам, в которые превратилась ее одежда. Вся операция не заняла и 5 минут.  Было всего лишь достаточно несколько вздохов - и она уже была полностью обнажена.
Катерина молча смотрела на происходящее. Ну она этим уродам подобного удовольствия не доставит. Вздохнула и сняла белье. Тело – это всего лишь оболочка, видимо, придется этой оболочкой пожертвовать. Надо только успеть отключиться от происходящего, загнать вглубь все чувства, особенно, страх. Ведь это основное, что им нужно – ее страх. Пошли вы все в…! Катерина смотрела на Грея, ожидая удара в любую секунду, и была готова к любому развитию событий. Что дальше, мерзавец? Удиви меня.
Охранник по-прежнему держал Марилу за предплечья, не давая ей возможности ни спрятаться, ни хотя бы прикрыться. Она задышала поверхностно и часто, ощущая, как предательская краска стыда заливает сначала шею, потом поднимается выше, окрашивает алым цветом щеки... Черт! Черт! Прохладные любопытные пальцы принялись бесцеремонно шарить по всему ее обнаженному телу - грудь, живот, бедра, руки, - исследуя, ощупывая, оценивая. Марилу вздрагивала, едва подавляя желание рвануться и двинуть ногой лапающего ее мужчину. Но это означало почти верную смерть - по крайней мере, она так предположила.
- Поверни ее! - прозвучал короткий приказ, и охранник решительно перехватил ее руки, крутанув вокруг оси так, чтобы она оказалась спиной к господину.
Осмотр продолжился. Плечи, спина, ягодицы, ложбинка между ними... Боже! Сколько же это будет продолжаться! По позвоночнику медленно скатилась капля холодного пота, и Грей провел пальцем вслед за ней.
- Наклони ее!
Бугай сделал шаг назад, освободил одну руку и, схватив девушку за шею, с силой нажал вниз, заставляя согнуться в поясе. Сунул ее голову себе под локоть, чтобы она не смогла вырваться.
Что...? Что за...? Она почувствовала, как чужой палец беззастенчиво проникает внутрь, шевелится, нажимает... Нет! Она дернулась изо всех сил... - бесполезно. От страшного невыносимого унижения по щекам побежали слезы, плечи затряслись от еле сдерживаемых рыданий. Грей закончил осмотр, звонко шлепнул ее по выставленной ягодице, дав знак охраннику отпустить ее.
Это был всего лишь миг безумия - почувствовав, что свободна, Марилу развернулась. Ее рука взлетела вверх - всего доля секунды, за которые не ожидавший такой быстроты Грей не успел среагировать. По комнате разнесся звон пощечины, его голова мотнулась. Охрана замерла в шоке, а вслед за ними и сама Марилу. "Сейчас убьет!" - пронеслась в голове последняя здравая мысль, и холодный парализующий ужас сковал уже безвольное тело.
Грей окинул ее злым взглядом, поднял руку - но неожиданно сдержался.
- За этот поступок заплатишь, с..ка. Чуть позже, - процедил сквозь зубы.
Он подошел к стоявшей рядом Катерине.
- Теперь ты. Стой смирно.
Он начал ту же процедуру. Его прохладные ладони гуляли по ее красивому телу, мяли груди, гладили плоский живот, покатые бедра... И снова... И снова... Пальцы ощупывали каждый миллиметр кожи - сжимали, щипали, терли...
Да что ж такое?! Что ты прилепился-то, как клещ? Катерина знала, что на ее лице не отображается ничего, кроме ледяного равнодушия, но в душе бушевал уже не просто ураган, а тропический шторм из отвращения, бешенства, ярости и ненависти. Но она ничего не добьется сопротивлением – наглядный пример Марилу был перед глазами. А вот бить этого урода уже не просто опасно, это смертельно. Она должна сцепить зубы и терпеть. Терпеть эти шарящие по ее телу руки, эти наглые пальцы. Это отвратительно! Мерзко! Но она будет терпеть… Хотя какого черта он каждый миллиметр-то исследует? Считает родинки что ли?! Чертов извращенец. Катерина мысленно перебирала все ругательства на всех языках, которые знала, их набралось очень и очень много, но за период «осмотра» она уже пошла по второму кругу. Урод! Даже визит к врачу, и тот, занимал меньше времени. Она услышала приказ:
- Повернись.
Чтоб ты сдох, засранец. Катерина крепче сжала зубы и постаралась отвлечься от пальцев, ощупывающих каждый миллиметр ее тела, причем не по одному разу. Извращенец поганый. Катерина развлекалась тем, что бездумно таращилась на стоящего у дверей охранника, не отводя от него ледяного взгляда ни на секунду и почти не моргая. Охранник начал нервничать и переминаться с ноги на ногу. Ну какая ж прелесть! Да у нас здесь «стесняшка»! Все, что угодно, только не чувствовать и не думать. Она знала, что ей сейчас прикажут нагнуться. Да чтоб ты себе все пальцы переломал! Кстати… Очень привлекательная мысль… А она может помочь в этом благородном деле… С подсвечником. Этот предмет явно запал ей в душу, подумала Катерина. Только бы отвлечься. Не думать. Не чувствовать. Стыд. Боль. Отвращение. Все потом. Она сбережет эти чувства для Грея в неприкосновенности до того момента, когда сможет отомстить. Тебе понравится, пообещала она ему мысленно. А уж как понравится мне. В глазах Катерины мелькнула чистая и неприкрытая ненависть. Охранник инстинктивно сделал шаг назад. И ты, милашка, тоже правильно опасаешься. Катерина мысленно улыбнулась. Да. Она могла бы дать фору любому садисту здесь, если б только кто-то мог прочесть ее мысли. Вас, ребята, я не забуду. Обещаю.
Наконец,  унизительная процедура осмотра была закончена.

Грей снова приказал ей повернуться - на этот раз лицом. С удовольствием поцокал языком.
- Да, товар неплохой. Вполне себе...
Помолчал, о чем-то размышляя, потом подошел вплотную к Катерине, подставил палец, заставляя ее поднять голову. Заглянул в блестящие презрением и ненавистью голубые глаза.
- Ну-ну... В покорность играем? А у самой, что на уме? Удрать вздумала, стерва?
Не дождавшись ответа, Грей подошел к низенькому инструктированному столику и взял с нее рацию.
- Марта, ты свободна? Перерыв? Потом будешь прерываться... Оставь раба и мигом ко мне. Здесь две новеньких кошки. Да, дикие. Выдрессируешь?
Марилу утерла последние слезы. Господи, что же теперь будет? Что... что сделают с ними? А с ней? За ту пощечину... Дура! Идиотка! Надо брать пример с Катерины - задвинуть вглубь все чувства и эмоции, запереть на замок. А она? Ну что стоило сдержаться? Так и не научилась за все время держать себя в руках. Только бы выдержать! Все выдержать. Узнать бы, что с Микеле... и с Фло? Может, успеют помочь? Если сами... целы. Или не успеют и тогда? Страх разъедал подобно серной кислоте, не давал сосредоточиться. Она перехватила похотливый взгляд одного из охранников - вот уж кто точно не отстанет. Изнасилует? Их ведь и не ждет ничего другого, наверное...
Спустя несколько минут в дверь вошла девушка - на вид почти их ровесница - спортивная, подтянутая, с прямыми светлыми волосами, собранными в конский хвост. Поприветствовала Грея, слегка обняв его и подарив легкий поцелуй, потом перевела взгляд на замерших обнаженных девушек.
- Эти что ли? А что раздеты? Ты уже полапать успел - не смог устоять, а...?
Она критически осмотрела их, сама обойдя по кругу.
- Ладно, пойдем.
- Эта... с каштановыми волосами, должна быть наказана. Но так, чтобы особенно не осталось следов - их хозяин хочет на продажу выставить, и они должны иметь товарный вид.
- Да что ты мне объясняешь! - раздраженно откликнулась Марта, - в первый раз что ли?
- И еще, - догнал их окрик Грея, когда они уже собрались уходить, - С темноволосой глаз не спускай - себе на уме, шалава.
- Будет выкрутасничать - без ума останется, - хохотнула Марта, давая знак девушкам и охранникам следовать за ней.
Снова коридоры, снова переходы, двери. Каждый шаг приближает их к цели. Каждый шаг как схождение в бездну – бездну отчаяния и страха. Шаг… Вздох… Выдох… шаг – мыслей почти не осталось. Надежды почти не осталось. И сил…
Марилу шла за уверенно идущей впереди Мартой практически на автомате. Это всего лишь сон. Страшный сон – нужно только проснуться. Интересно – во сне можно получить увечья? Или умереть? И если можно – значит, это все же не сон. Она поежилась от холода, осторожно ступая босыми ногами по холодным камням, обхватила себя за плечи в попытке согреться. Здесь так холодно – в этих катакомбах. И не только от воздуха. Все словно замороженные с замороженными чувствами – хоть бы один теплый взгляд, чтобы растопить лед ужаса и обреченности.
Она бросила короткий взгляд на Катерину и вздохнула. Им неоткуда ждать помощи – совсем одни. Беспомощные и обнаженные.
Их короткое путешествие закончилось перед очередной дверью. Странно, но комната, в которую они вошли, казалась безликой. Казалась…тюрьмой. Два брошенных у стены матраса, несколько деревянных вертикальных столбов, упирающихся в потолок, маленькая дверь в противоположной стене. Простой грубо сколоченный стол, один приставленный к нему стул, и… Взгляд уперся в развешенные на стене хлысты и плети. Боже – она содрогнулась.
- Эту кошку с каштановыми волосами привяжите к столбу, - отдала короткий приказ Марта.
Марилу кинула на Катерину беспомощный, полный ужаса взгляд, в то время как один из охранников закреплял ее вытянутые вверх руки в свешивающихся со столба кожаных браслетах. Ее начало трясти. Пожалуйста, Господи, пожалуйста! Помоги мне…
- Ты, – Марта обратилась к Катерине, окинув ее холодным взглядом, – марш в ванную. Прими душ и приведи себя в порядок, пока твоя товарка получит причитающееся ей наказание. Тобой займусь позже.
Женщина кивнула охране, сказав, что теперь справится сама и, приказав им уйти.
Катерина оценивающе обвела взглядом комнату, потом посмотрела на светловолосую стерву. Она сможет справиться с ней. Ну если только эта Марта не обладательница черного пояса по айки-до, например. Значит, хозяин хочет их выставить на продажу. Ну что же. Он может хотеть все, что угодно, только вот у Катерины несколько другой взгляд на это. Чертова Марта недооценила ее, а придурки охранники не сказали, что она умеет драться. Что ж, тварь, тебя ждет сюрприз, со мной не справиться, просто размахивая плеткой, - Катерина едва не рассмеялась. Надо только выбрать момент и «вырубить» Марту, чтобы она не успела позвать на помощь. Это их шанс. Их шанс сбежать. Катерина подмигнула Марилу. Потерпи, - просила она про себя, - потерпи несколько минут, отвлеки на себя внимание этой сучки, я все сделаю. Катерина скрылась за дверью ванной.
Марта подошла к стене, проведя взглядом по развешенным орудиям. Плети – однохвостые и многохвостки, хлысты, паддлы – все это не то… Они – товар. Надо бы спросить поподробней у Грея потом, кто такие и откуда взялись. Похоже, очередные приблудные туристки. Приблудные, были – и теперь их нет. Для всех – как бы нет. Похоже, еще не осознают в полной мере то, как изменится теперь их жизнь. Ничего – в ее обязанности входит объяснить. И в ее удовольствие.
Значит, не калечить – до аукциона они должны дойти в приличном виде. Пожалуй, прут подойдет – а ягодицы можно будет прикрыть.
Марилу с ужасом наблюдала за замершей у стены надсмотрщицы. Она что… она, правда… Она станет ее сейчас бить? Боже! Боже! Расширившимися от ужаса глазами смотрела на появившийся в руках у стервы длинный гибкий прут.
- Двадцать ударов – для начала, за то, что посмела поднять руку на господина, - сказала Марта, становясь сбоку от нее, - И еще двадцать – как урок. Можешь кричать…
Прут просвистел в воздухе и резко опустился на беззащитную кожу. Марилу взвизгнула и зажмурилась.
Катерина включила душ на полную мощность, чтобы шум воды был максимальным, быстро осмотрела ванную комнату. Что-то она может использовать? Может быть, есть что-то? Ничего серьезного – мыло, шампуни, какие-то масла, кремы. Тьфу. Придется обойтись без вспомогательных средств.
Катерина осторожно открыла дверь, окинула быстрым взглядом комнату в образовавшуюся щель. Вот и ты, дорогая. Сильно занята. Тем лучше. Катерина быстро выскользнула из ванной комнаты, стараясь как можно быстрее закрыть дверь, чтобы Марта не услышала изменения в громкости шума воды и не надумала обернуться. Быстро и бесшумно подошла со спины. Ее любимый удар. По сонной артерии. Главное, рассчитать правильно силу. Убивать она никого не собирается. Пока… Марта рухнула на пол, потеряв сознание. Теперь быстрее. Катерина развернула ее, расстегнула и выдернула ремень, стащила с обмякшего тела футболку, спортивные тапочки, потом брюки – с ними пришлось повозиться. Катерина торопилась. Кто ж знал, что эта Марта окажется каким-то тяжеловозом, и не приподнимешь особенно. Сняла белье. Подтащила ее к другому столбу, усадив, прислонила спиной, завела руки назад, как бы заставив обнять столб, и связала их ремнем. Спасибо ее инструктору по самообороне, он научил ее не только драться, но и парочке хитрых узлов – чем больше будет дергать руки, тем туже будет простой с виду узел. Замечательно. Катерина затолкала в рот Марте ее трусики и закрепила успех, перевязав их за головой бюстгалтером. Она удовлетворенно осмотрела результат своих трудов. Теперь надо освободить Марилу и подумать, как им выбраться отсюда. Ей порядком надоело это место! Катерина подошла к Марилу и освободила ее руки, заглянула в глаза:
- Ты как? Нормально?
Марилу вытерла выступившие слезы, слегка дотронулась до пылающих ягодиц – и ее нижняя губа снова задрожала. Отдала себе мысленный приказ, усилием воли загоняя слезы внутрь. Не думать! Перестать жалеть себя! И все же… - ну за что с ней так… С ними так… Все! Все! Надо…надо действовать, что ли. Она перевела взгляд с Катерины на связанную у столба их несостоявшуюся «дрессировщицу» и снова на Катерину.
- Ловко ты ее, - в голосе Марилу звучало уважение. – Я не знала… не думала, что ты так… умеешь. И…и что же теперь?
Им нужно многое сделать. Во-первых, действительно, не мешало бы принять душ, потом посмотреть какую-нибудь одежду, кажется, в ванной были халаты, и кто-то из них может одеть футболку и брюки Марты. И надо уходить… Катерина посмотрела на Марту, потом Марилу:
- Нужно принять душ и переодеться - чтобы быть похожими на клиенток, надсмотрщиц, еще кого-то, потом найти какие-то вещи получше, и бежать отсюда! Это наш единственный шанс. Больше такой оплошности они не допустят.
Марилу кивнула. Их единственный шанс!
- А вода так и бежит, - произнесла она механически, услышав шум в ванной. - Давай тогда ты первая, а я потом что ли? Только... я мигом, сейчас...
Вода! Только в этот миг Марилу осознала, какой смысл содержится в этом слове. Какая бы ни была на вкус и на качество - плевать! Пить хотелось безумно. Она склонилась над краном, потом протерла лицо - стало чуть полегче, но все же слабость не покидала ее. Ванная снова закружилась, на пару секунд потемнело в глазах. Ну что за черт! Может, не оправилась еще или наступил "откат". После нервного напряжения. Хотелось сжаться, забиться в угол и плакать, но нельзя. Распускаться нельзя. И жалеть себя - от этого только хуже. Вот только - хорошо бы тело перестало предавать ее в самый неподходящий момент.
- Ты иди, мойся, ладно? Я... чуть посижу и за тобой...
Марилу, морщась, опустилась на каменный пол, нарочно не постелив ничего, ощущая приятную прохладу в избитых ягодицах. Закрыла глаза. Перед мысленным взором неожиданно полыхнул образ - Микеле, таким, каким она увидела его со сцены - улыбающимся, а в глазах плещется тепло и восхищение. И его вбирающий в себя взгляд - словно для него никого вокруг не существовало - только она одна. "Ты нужен мне. Очень..." - произнесла она мысленный призыв. А что если... если ему самому нужна сейчас помощь? Если... если с ним делают что-то ужасное? Нет! Он же... мужчина, они же не могут, то есть не должны... И потом - ну ладно они, девушки, но сейчас же не война, и Микеле с Флораном не враги чтобы делать что-то... с ними... чтобы пытать. Она закрыла лицо дрожащими руками. Они с Катериной тоже не враги, и, тем не менее, с ними обошлись как с последними...
Катерина зашла в душ, взяла один из шампуней, не выбирая и не раздумывая. Наплевать на все – главное, смыть с себя всю эту грязь, эти побои, чужие пальцы на ее теле. Все прочь. Она стояла, закрыв глаза, и ощущала, как мыльная пена быстро сбегает по плечам. Господи, что дальше? Что? Попытаться найти Фло? Бесполезно. Этот «клуб» занимает огромную территорию, она никогда его не найдет. Надо думать о себе, как это ни ужасно. Но если она выберется, если только выйдет из этих проклятых катакомб, она приведет сюда хоть армию, сама вернется, но уже вооруженная до зубов, ракетную, черт возьми, установку притащит! Катерина облокотилась ладонями о стену и прижалась лбом к холодным плиткам душевой кабины. Как она устала. Устала держать все под контролем, устала ничего не чувствовать, устала драться за свою жизнь, устала быть «железной». Через несколько секунд она открыла глаза и отстранилась от стены. Хватит! Нельзя себя жалеть. Все потом, когда она выберется отсюда. А сейчас. Не чувствовать, все контролировать и быть «железной». Все. Она выключила воду, быстро замоталась в одно из полотенец, включила воду в раковине и сделала несколько глотков. Пора…
Катерина вышла из ванной комнаты, завернутая в полотенце, держа в руках банный халат, взглянула на Марилу, потом на начинающую приходить в себя Марту:
- Марилу, твоя очередь и захвати с собой одежду нашей «воспитательницы». Вы с ней одного роста, тебе она подойдет больше. Я пока одену халат… Что еще остается? Поторопись, я не знаю, как долго проводят «работу» с непокорными, сюда кто-нибудь может придти в любой момент.
Катерина одела халат и стащила с себя полотенце, подошла к стене с хлыстами и плетьми. Надо, пожалуй, вооружиться чем-нибудь. Сняла стек и однохвостую плеть. Для обороны неплохо. Для нападения – тоже. Пока не найдется что-нибудь получше. Катерина вспомнила свой «любимый» подсвечник и усмехнулась.
Стоять под душем, смывая с себя грязь и ужас прожитых часов, было хорошо. И не просто хорошо, а …чудесно! Она бы простояла подольше, позволяя теплым струям стекать по лицу, спине, груди, смывая ненавистные невидимые следы, словно оставленные на ее теле бесстыжими пальцами. Но нельзя. Их могли хватиться. Могла вернуться охрана. Мог позвать этот, как его… Грей. Надо выходить. Она выключила воду, быстро вытерлась, натянула на себя брюки и футболку.
- Катерина, я готова, – заметила у той в руках плеть и стек. – У тебя есть план?
Катерина приложила палец к губам, кивнув на пришедшую в себя Марту, которая сначала пыталась освободиться, а когда поняла, что узел сделан на совесть, замерла, бросая на них злобные угрожающие взгляды.
Катерина зашла в ванную, утянув за собой Марилу, и снова включила воду, чтобы Марта ничего не смогла услышать. Какой-то шпионский триллер, блин:
- Не то, чтобы план, но пока я ничего другого не придумала. Держи стек, пригодится для самообороны, в случае чего, ну или для нападения, - сказала она, пряча плеть за пазуху халата. – Надо уходить отсюда, попробуем изобразить пока «надсмотрщицу» и кого там… товар, подчиненную, рабыню… не знаю, как это все здесь называется. Тебе надо держаться независимо и надменно, можешь похлопывать по ноге стеком, как будто ведешь меня с какой-то целью. Ты сможешь? – Катерина вопросительно посмотрела на Марилу. – Будем заглядывать во все комнаты, по возможности, - надо найти более подходящую одежду и присмотреться к выходам… Согласна?
Марилу кусала губы. У плана было множество слабых сторон…Им никогда не дойти до выхода. И вряд ли, угрожая стеком, можно будет заставить охрану их выпустить. И если они встретят их старых знакомых в коридорах… Она на секунду прикрыла глаза, потом снова распахнула:
- Нам нужно оружие. Настоящее. У охраны были пистолеты. Если бы удалось завладеть хотя бы одним из них… Плеть и стек – это какая-никакая защита, но против пистолетов, – мысли лихорадочно вертелись в голове, - Я хочу найти Микеле и Флорана. Помочь… если им нужна помощь, и уйти вместе.
- Не вали все в кучу! – раздраженно прошептала Катерина, - Я буду расхаживать в халате, что ли, пока ты будешь искать своего ненаглядного Микеле? И отбиваться чем? Своей неотразимостью? Сначала одежда. И, по возможности, убежище. Потом решим, что делать дальше. Пистолет… - Катерина покачала головой, - как ты собираешься им «завладеть»? Улыбнуться и сказать «пожалуйста»? Так что пока стек… И потом… Ты умеешь стрелять? Не то, что ты в кино видела, а стрелять? Хотя бы целиться в человека? Ты знаешь, что это такое? И каково это? Пошли… Мы теряем время…
Марилу кинула на Катерину неприязненный взгляд.
- Похоже, ты уже все решила – за нас обоих, - произнесла она едко, - Одежда само собой – заглянем в пару комнат. Я уверена, что найдем что-нибудь подходящее. Но забиться в какую-нибудь дыру и спокойно ждать пока нас не выкурит оттуда охрана… Что же касается пистолета… Я придумаю способ его достать. Пойдем – я давно готова…
Катерина промолчала. «Забиться в дыру»? Она не припоминает, что говорила что-то подобное. Ладно. Кажется, кто-то уже легко и непринужденно вжился в роль надсмотрщика. Мисс Справедливое возмездие. Черт с ней. Пусть делает, что хочет. Кажется, она поняла, что их так сроднило с итальянцем – лезть в пекло, не подумав. Идиотка, видимо считает, что пистолет придаст ей какой-то вес в местном «обществе». Катерина слишком хорошо знала, что оружие очень опасно и для того, на кого оно направлено, и для того, у кого оно в руках. Оно дает обманчивое впечатление всевластия. А это чепуха. Но нашей самоуверенной дамочке этого не доказать. Черт с ними со всеми! Надоело. Ей нужна одежда. А дальше… Пусть делает, что хочет.
Она спокойно посмотрела в глаза Марилу. Катерина одна и должна рассчитывать только на себя. Самоуверенные идиоты ей ни к чему. Она выключила воду и молча вышла из ванной комнаты. Подошла к двери, осторожно выглянула в коридор – никого. Ну что ж… Рискнем… Катерина шагнула за дверь.
Марилу несколько секунд смотрела ей вслед. Этот последний взгляд темноволосой «супер леди» как она охарактеризовала про себя Катерину, был достаточно красноречив. И обиден. «Дурой меня считает… Недоразвитой идиоткой. Подумаешь, агент спецназа. Ладно, наша цель пока - одежда, а потом…» - она сделала несколько шагов.
Марта! Хорошо было бы ее спросить – она уж конечно знает, где держат мужчин. Да и остальные сведения… Только ведь не расскажет. Так – по доброй воле. А если не по доброй? Марилу нехорошо прищурилась, перехватила поудобней стек…- и замерла, осознав, что не сможет нанести удар. Даже если та сто раз этого заслуживала…
И в ту же секунду в комнате раздалось шипение - переговорное устройство! Оно лежало на маленькой полочке – и не заметишь.
- Марта! Ну как там? Что с этими стервами?
Грей! Черт! Черт! Мысль лихорадочно работала – ответить? Разбить устройство? Заставить ответить Марту? Последнее было бы им на руку – но только как? Нет, единственный выход – бежать. Марилу бросила последний взгляд на комнату и быстро пошла за Катериной.
Выглянув в коридор, Марилу увидела, что Катерина уже на полпути к следующей двери. Стараясь идти неслышно, быстро догнала ее, дотронулась до плеча:
- Нам надо бежать отсюда – и как можно быстрее. Грей… связался с Мартой по рации – и…и ему никто не ответил. Кажется, к нам в гости сейчас пожалует охрана.
Черт! Этого следовало ожидать… И она, блин, в халате!
- Куда бежать? Если я в таком виде? – прошипела Катерина, - Давай разделимся, я буду заглядывать в комнаты по этой стороне коридора, ты – по противоположной. Надо, черт возьми, найти нормальную одежду!
Катерина подбежала к двери и прислушалась – тихо, никаких признаков жизни. Она потянула за ручку.
Эта комната была точной копией той, из которой они только что выбрались. Пустой. Катерина быстро забежала, заглянула в шкаф – пусто. В ванной такой же халат. Вот ведь! Она тихо выругалась про себя и выбежала в коридор. Увидела, как Марилу выходит из другой комнаты и отрицательно качает головой. Значит, следующая! Черт! Только бы успеть! Следующая была занята – Катерина приставила ухо к замочной скважине и тут же услышала чье-то тяжелое дыхание. И вместе с ним смешанные стоны и поскуливание. Прочь! Она даже не хочет думать, что там может происходить. Марилу попробовала открыть следующую по ее стороне дверь, тоже предварительно прислушавшись – но запертая на замок дверь не поддалась. И вдруг…они обе замерли. Издалека послышались приближающиеся шаги и голоса. Похоже…
- Охрана, - прошептала в ужасе Марилу, подлетев к Катерине, – Куда нам…?
Она не закончила фразу. Взгляд заметался – спрятаться. В одну из следующих комнат. Переждать - их единственный шанс. Сердце билось где-то в горле. Она увидела, как Катерина на пару секунд приставила ухо к ближайшей двери, потом кивнула. Боже, пусть им повезет! Голоса звучали уже почти у поворота. Катерина распахнула дверь, Марилу просочилась за ней и осторожно опустила ручку, стараясь производить как меньше шума.
Комната была... обитаема. У стены стояла на коленях полностью обнаженная девушка - из всей одежды на ней был только ошейник. Руки за спиной, колени чуть раздвинуты, руки связаны за спиной, голова опущена так, что короткие до плеч светлые прямые волосы скрывали лицо. При их появлении девушка слегка вздрогнула и сжалась, на секунду вскинула на них испуганный взгляд - и так и осталась стоять на коленях с поднятой головой. Черт! Марилу замерла словно парализованная - голоса в коридоре были совсем рядом - если они сейчас выйдут... И если девушка закричит, позовет охрану... Катерина кусала губы - это же надо так промахнутся! Но в коридоре за дверью просто дыхания не услышишь! Вот ведь как не повезло!
Девушка с тревогой разглядывала неожиданных "гостей" - одна одета как госпожа, со стеком в руке - а на лице растерянность. Чудно! Разве у господ бывает растерянность? Только злость и надменность. А другая - темноволосая - наоборот больше на госпожу похожа... Манерой держаться, что ли, только наряд у нее - почему-то в халате. И ошейника нет! Неужели клиент... Он решил втроем развлечься! Пригласил этих двоих за компанию... Ну за что же ей так не повезло сегодня! Две госпожи - женщины больше лютуют, чем мужчины - это она знала на опыте. Может попросить? Ведь бесполезно же...
Немая сцена продолжалась пару минут, в течение которых Катерина и Марилу прислушивались к звучащим в коридоре голосам.
- Пожалуйста... - неожиданно тихо прошептала рабыня, подняв на них умоляющий взгляд, - Не бейте меня... слишком сильно... Пожалуйста...
Катерина лихорадочно соображала. Девушка, судя по ошейнику, явно не принадлежит к категории клиентов. Катерина уже поняла, что это отличительная особенность… кого там… обслуживающего персонала, подчиненных… рабов… Значит, где-то в этой же комнате или рядом должен быть тот или та, кто привел ее сюда. Дерьмо! Судя по всему, девушка приняла их за надсмотрщиц или клиенток, пока не плохо… Катерина быстро подошла к рабыне и тихо спросила:
- Твой… клиент, где он? – она «била» наугад. Может, клиент – женщина, но с большей вероятностью это должен быть мужчина, положимся пока на статистику.
Катерина стояла совсем рядом со светловолосой жертвой, чтобы в случае опасности, не дать ей поднять шум, и внимательно разглядывала ошейник. Может, попробовать снять, чтобы изобразить «рабыню»? Да ни за что! Или…?
- Он вышел, госпожа. Зачем не сказал. Приказал стоять на коленях и ждать.
Госпожа или нет - кто их разберет. Лучше... ошибиться в большую сторону, чем быть наказанной за непочтительность.
Марилу то и дело бросала взгляды на дверь и прислушивалась. Кажется, голоса чуть отдалились и это значит... Значит, что охрана сейчас войдет в ту комнату, увидит связанную Марту. По спине пробежал холодок страха. Может быть - бежать? Ведь они сейчас будут проверять комнаты.
- Катерина! - позвала она вполголоса, многозначительно указывая глазами на дверь.
Катерина взглянула на Марилу и кивнула, одновременно быстро проверяя ошейник девушки, заметив, как та вздрогнула и сжалась, когда она протянула руку к ее шее. Черт, ошейник «закрывается» на ключ. Ну и черт с ним. Пора идти. Стоп… Если тут так много… обслуживающего персонала, должны же они где-то одеваться. Да и клиенты… «Сервис» тут поставлен на широкую ногу. Должен быть гардероб. Все эти мысли пронеслись в голове за секунду. Еще раз взглянула на девушку. Что же они здесь делают с ними? Как же можно… так? Потом. Нельзя отвлекаться. Слишком мало времени.
- Мы искали… гардероб и заблудились, а одежда нужна мне срочно! Где я могу переодеться?
- А разве стоит переодеваться? Я думаю, вы и без одежды... вполне...
Он окинул Катерину оценивающим взглядом и жестко усмехнулся.
Марилу вскрикнула от неожиданности и сделала шаг назад, окидывая расширившимися от ужаса глазами невысокого коренастого мужчину в черной на выпуск длинной рубашке, распахнутой на груди и коротких чуть ниже колен широких шароварах. Клиент закрыл за собой дверь, отрезая им путь к бегству.
Катерина выпрямилась. Медленно вытащила из-за пазухи плеть, перехватила ее так, чтобы большая часть рукоятки не была прикрыта рукой. Все интереснее и интереснее... Что же им так не везет-то? Или везет? На нем вполне подходящая одежда… Дружок. Тебя ждет сюрприз. Ты, наверное, привык только с беззащитными девочками «общаться»? Катерина оценивающе посмотрела на вошедшего мужчину. Потом улыбнулась и сделала шаг ему навстречу, облокачиваясь второй рукой о стул и подтягивая его за собой:
- Это ты что ли просил «дополнительный сервис»? – Она понятия не имела, о чем говорила. Просто надеялась, что эти слова здесь в ходу. Пусть задумается, отвлечется. Этот козел слишком близко к двери и слишком близко к Марилу, если он схватит ее... она ничего не сможет сделать. - Так мне нужно переодеться…
Мужчина неожиданно рассмеялся:
- Дополнительный сервис? Вот уж и правда – что ни день, все какая-нибудь «новинка» в клубе.
И нехорошо прищурился:
- Те двое из охраны в коридоре… похоже тоже оказывающих «новые услуги» ищут. Не вас ли часом?
«Он все понял, сволочь! – Марилу ощущала, как парализующий страх стал расползаться по телу, - Что же теперь? Что делать? Напасть? Он один – нас двое. Катерина вроде готовится…Боже! Да я не дралась никогда! Да как…что я могу?» Рукоятка стека в руках стала скользкой от пота. Даже если она ударит – стеком ведь не убьешь? Только разозлить можно… Или все же…? Если острым концом….
В комнате разлилось напряжение. Рабыня, так и продолжавшая стоять на коленях, еще больше сжалась, переводя тревожный взгляд с клиента, на темноволосую госпожу в халате, потом на ту, другую со стеком, и снова на клиента. И так по кругу. Ей было все равно – кто были эти две новых девушки – главное было понять, чем это может обернуться лично для нее.
Катерина смотрела в глаза мужчины прямо и холодно, не отводя взгляд:
- Охрана кого-то ищет? – спокойно спросила она. – Интересно… Ты поэтому так быстро вернулся? Может быть, они ищут… тебя?
- Предположение логично, но не верно. Вряд ли охрана стала бы давать мне столь...ммм...женские эпитеты.
Во вновь наступившей тишине была слышна доносившаяся из коридора ругань, в которой все время проскальзывали слова "с..ки", "б...ди", "шваль" и другие еще менее приятные характеристики. То и дело хлопали открывающиеся и закрывающиеся двери, звучали приближающиеся шаги.
- Ну так как - мне открыть дверь? Или подождать пока это сделает охрана?...Только без глупостей! - резко бросил он, заметив расчетливый  взгляд Катерины, сжимающей рукоять плети, - Дернешься - и тебе будут обеспечены несколько приятных часов в обществе двух озверевших подонков.
Марилу не выдержала:
- Что... что вы хотите от нас?
Клиент снова прислушался:
- В ванную - быстро! Обе - если хотите выжить...
Девушки переглянулись...
Катерина пожала плечами, им нечего терять, охрана, все равно, заглянет и сюда, время упущено, и если они будут стоять здесь, как соляные столбы, на этом их бегство закончится. Посмотрим, что захочет этот козел. Точнее, она приблизительно знает, что он захочет, но пусть думает, что она не сможет оказать ему сопротивление. Когда в коридоре не будет охраны, тогда и посмотрим… Пусть думает, что может их контролировать, что испугал обществом двух подонков, она недавно в этом обществе побывала… Катерина кивнула Марилу и открыла дверь ванной.
Марилу еще раз бросила умоляющий взгляд на клиента, перевела на дверь, у которой с той стороны замерли шаги, и юркнула в ванную, закрыв дверь. Прислушалась. "Господи, только бы не обманул! Только бы пронесло! " - сердце вновь унеслось куда-то ввысь, и его стук, казалось, отдавал в голове набатом. Она повернула голову, встретившись с напряженным взглядом Катерины, так и не выпустившей из рук плети. Голоса клиента и одного из охраны звучали уже в комнате...
- Совсем страх потерял, вламываешься без приглашения?! - в голосе клиента звучало неприкрытое раздражение.
- Извините, мы ищем...
- Да мне плевать, что там ищешь! Вон!
- А вы...
- Быстро!
Послышался хлопок двери. Все стихло.
Марилу выдохнула, только заметив, что стояла, затаив дыхание...
- Ну что, вы долго там сидеть собираетесь? В обморок, что ли, свалились? Выходите уже.
Они вышли – Марилу, а за ней Катерина и выжидающе уставились на мужчину. Он окинул их внимательным взглядом, задержался чуть дольше на Катерине.
- Значит так, сейчас мы с вами немного развлечемся, а потом я дам вам фору минут 10, скажем, и после сообщу о вас охране. Ты... - он указал на Катерину, - плеть положи, и твоя... товарка пусть стек тоже положит.
Хм. Ну ладно. Хочешь развлечься? Будь по-твоему. Катерина бросила плеть на пол, продолжая прислушиваться к голосам за дверью. Ей нужно, чтобы охранники отошли подальше. Больше ничего. Она усмехнулась:
- Что дальше?
Марилу обреченно выронила стек. Вот и все. Он же не идиот - да и она не дура, хоть Катерина и уверена полностью. Понятно, какие развлечения их ждут - а там и охрана появится. Отпустит он их, как же... Может Катерина его каким-нибудь приемом приложит? Вот только...
Между тем мужчина поднялся и, отбросив подальше от Катерины плеть носком ботинка, обошел ее сзади, и неожиданно резко схватил ее за волосы, оттянув голову назад одной рукой, а вторую запустил под халат, сжав ее грудь.
- Хороша, куколка... - прошептал он ей на ухо.
Катерина быстро обвела взглядом комнату – рабыни не было, тем лучше. Похотливый урод думает, что справится с ними один. Черт, волосы больно, и пока у нее нет возможности что-то сделать. Ну ладно, давай развлекаться. Она прижалась к нему спиной, заведя одну руку назад и гладя по его бедру  и ягодицам, вторую опустила поверх его пальцев, шаривших по ее груди. Чертов козел! Надо, чтобы он отпустил ее волосы и ослабил контроль. Ей нужно повернуться и оказаться с ним лицом к лицу! Мерзкая тварь! Развлечений ему… Катерина чуть повернула голову и улыбнулась:
- Хочешь попробовать «дополнительный сервис»?
"Что же делать, Боже?". Взгляд Марилу заметался по комнате - она могла бы воспользоваться... Но ведь заметит, да и драться она не умела. Тогда только и остается...
Марилу решилась. Внутренне замирая от ужаса, она все же нашла в себе силы призывно улыбнуться, вынула футболку из брюк, приподняла... Слегка выгнулась, выставляя полуобнаженное тело.
- Может быть, тебе и моих услуг захочется попробовать, а, сладкий?
Нарочито виляя бедрами, она подошла к ним сбоку, провела рукой по мужскому бедру, не отрывая глаз от лица клиента, встретилась с рукой Катерины и слегка пожала ей пальцы. Короткий вздох - и она, поднявшись на цыпочки, прильнула губами к губам клиента. Как же отвратительно! Противно! Ее всю трясло внутри, но она не разрывала поцелуй, пытаясь оттянуть внимание этого урода на себя. Ее рука стала подбираться к его волосам, но он предупредил ее попытку. Наконец-то! Мужчина отпустил Катерину и занялся новой добычей, с увлечением отвечая на поцелуй, и бесстыдно запуская руку ей в брюки, сжимая ягодицы. Она...она не выдержит долго! Марилу уже еле сдерживала накатывающее отвращение и подбирающуюся вновь ожившую ярость. Подонки! Все здесь! Только об одном думают...
Катерина сжала пальцы мужчины, чтоб ты сдох, скотина, и медленно повернулась, не отрывая его руки от своей груди. Пусть не «отвлекается». Сложный удар, как говорил ее инструктор, главное – рассчитать силу и точку приложения. Она ударила резко и сильно кулаком в солнечное сплетение, мужчина выдохнул и начал медленно оседать на пол. Катерина резко дернула его за волосы, наклоняя к себе. Теперь уже знакомый удар по сонной артерии. Господи, как же повезло-то ей в свое время и с инструктором, и с полученными навыками. Хотя совершенно не повезло с обстоятельствами, вынудившими этими навыками овладеть. Не вспоминать об этом, - отдала она себе мысленный приказ. Она справилась тогда, справится и сейчас.
Катерина посмотрела на мужчину, лежащего без сознания у ее ног, потом на Марилу:
- Спасибо за помощь. Надо раздеть его – эти шмотки я позаимствую на время. Помоги мне…
Марилу скривилась, вытирая губы тыльной стороной рукава. Ее передернуло:
- Мразь! Все здесь похотливые сволочи!
Тем не менее, она помогла Катерине кое-как стянуть с мужчины рубашку и брюки, с трудом ворочая тяжелое тело, и с трудом понимая, как Катерина может надеть на себя эти... вещи. Она никак не могла убрать с лица выражение брезгливости.
- Классно у тебя получается... справляться, - произнесла она, следя взглядом за тем, как Катерина натягивает на себя шаровары и пытается застегнуть ремень на последнюю дырку.
Да уж… Классно…Катерина вздохнула:
- Нет так уж и классно, просто эти уроды не ожидают, что я могу дать сдачи. – Она помолчала, застегивая рубашку, потом подняла на Марилу глаза. – Мне пришлось научиться давать отпор. У меня или родителей денег нет, но дядя… Мамин брат… Он богат и известен, у него нет детей, нет семьи, он всегда говорил, что все оставит мне и моей сестре. И вот когда мне было 17 меня пытались… похитить ради выкупа… Мне, можно сказать, очень повезло тогда, - Катерина помрачнела и тихо добавила, - если это можно назвать везением… Но! Я нашла инструктора по приемам самообороны… И вот результат…
Катерина взглянула на Марилу и подмигнула:
- Да, мне тоже противно носить эти вещи, но это лучше, чем халат… Побежали, времени мало…
- Похитить? - Марилу не удержалась от возгласа, - Ужас. И с тобой…пытались сделать тоже что и сейчас? То есть…, - и вдруг смутилась, - извини, я не должна была, наверное… Тебе неприятно вспоминать…
- Да, воспоминания не из лучших, - спокойно согласилась Катерина, - но это - дело прошлое.
Она подобрала с пола плеть и подошла к двери, прислушалась, потом осторожно открыла дверь и немного выглянула в коридор.
- Вроде никого...Пойдем.
Две девушки, словно тени, скользнули в коридор и, стараясь ступать как можно тише, побежали прочь.

Судя по всему, Микеле сейчас сгорит от стыда и смущения, подумал Фло. Он сам чувствовал себя не лучше, но… он же взял на себя роль лидера. Черт бы все побрал! Фло со вздохом поднялся и взял пульт, включающий записывающую аппаратуру. Рассматривал нехитрое приспособление долгим взглядом. Вот эта «заветная кнопка». Когда нажимать на нее? И как…им… перед этим… Господи боже! Фло подумал, что умрет сейчас. Вот прямо сейчас и здесь. Господи, ну помоги же мне. Фло взмолился про себя о помощи со всей искренностью, на которую был способен. Ну почему он?! Почему Микеле? Ну за что? За что? Где же взять силы?! Фло сделал шаг к Микеле, бросив пульт на стол, взял лицо итальянца в ладони и потянул к себе, заставляя того подняться и встать рядом. Посмотрел в испуганные глаза несколько мгновений, пальцы скользили по лбу и вискам Микеле, зарывались в волосы. Не думать, ни о чем не думать, мысленно приказал себе Фло. И поцеловал губы Микеле.
Сердце замерло и ухнуло в черную дыру. Как в американских горках - сладость и ужас полета - полета в бездну. Падение в пустоту. Его губы - мягкие, со вкусом только что выпитого вина - и...табака («который не проходит - как странно»). Наверное, навсегда -  вкус именно его губ - теперь он знал, какие они. Губы и пальцы Фло, зарывшееся в волосах, удерживающее его за затылок, не давая возможности отклониться. Не сильно - но решительно. Он умеет читать мысли? Наверное, его - да. Захлестнула благодарность - спасибо за этот первый шаг. И за...эту сладость...Его руки сами собой потянулись вверх, легли на плечи – нет, не оттолкнуть как тогда - притянуть ближе...Разум начал гаснуть, подавляя логику мыслей - как в фильмах часто гаснет свет в длинном пустынном коридоре - клик - одна лампочка, клик - другая, клик - третья...Ладонь перебралась повыше, обняла за шею, слегка притянула к себе...Он ответил на поцелуй - более страстно, чем наверное должен был...Должен - уже неважно... К черту долг! Все к черту! Впился в губы Флорана, сминая и терзая их, ошарашивая напором, заставляя разжать зубы, проникая языком как можно глубже. Оставляя его на секунду, чтобы вдохнуть...Но воздуха не было...Пусть... - только не останавливаться, не прекращать, не разжимать объятий, пока не очнулся разум, пока есть только это - его губы и рука на затылке.
Фло мог бы не давать себе никаких команд – мыслей не осталось. Кроме одной – целовать, чтобы Микеле забыл все, забыл себя, чтобы не осталось ничего, кроме желания. Пока еще он хоть как-то помнил, зачем это все, Фло на ощупь нашел на столе пульт и судорожно нажал на кнопку.
Точно, кнопка... Как хорошо, что Фло помнит. Что он еще что-то способен помнить... Потому что он сам перестает существовать. Тот, прежний Микеле...перестает. Забывая все - комнату, мир, катакомбы, условности, правила, долг... Остается бездна и жерло вулкана.
Фло на мгновение оторвался от губ итальянца, посмотрел в потемневшие полуприкрытые глаза, улыбнулся. Да, именно так я и хочу. Поцелуй в уголок глаза, губы скользят по виску, ниже, к мочке уха. Осторожно провести языком, слегка прикусить кожу, вырвав судорожный вздох. Именно так. Пальцы одной руки запутались в волосах и тянут голову Микеле назад, пока губы спускаются по шее к ключице.
Он всегда брал на себя инициативу в сексе - соблазнял, завоевывал гордых и неприступных красоток, одерживал победу за победой... И отдавая им себя - искренне и почти полностью...И забирая их себе - тоже полностью. Бросаясь в каждую новую историю с головой. В любви не знал полутонов, не умел останавливаться. И сейчас...сейчас все было иначе...ему хотелось подчиниться Фло, позволить себя ласкать, подставлять свое тело под его горячие поцелуи, позволять его большим и сильным рукам скользить по коже...Отдавать себя... и отдаваться ему...
Второй рукой Фло проводит по шее, забирается под воротник халата, ласкает пальцами, гладит кожу на плече, спускается ниже по груди, стаскивая мешающую одежду с плеча и освобождая место для поцелуев. Кожа Мика пахнет мылом и чистотой. Сладковатый привкус, как и у губ, особенно - у губ. Как и в прошлый раз… Нет, слаще… В тысячу раз… Прижаться губами к губам, чтобы еще раз в этом убедиться, провести языком по нижней губе, осторожно прикусить. Пальцы скользят по груди, вычерчивая замысловатые узоры, по плечу, перемещаются на спину, по лопатке к позвоночнику. Фло не хватает воздуха,  сердце стучит где-то у горла. Он осторожно гладит спину Микеле, прижимая к себе. Ближе. Хочу тебя… Хочу…чтобы ты был только моим.
Еще... - его губы безмолвно шепчут призыв...Только не прекращай...Каждый поцелуй Фло - как ожог. Раз...Еще раз... Жаркие волны возбуждения накатывают на него одна за другой, безумные вихри проносятся по телу - от кончиков пальцев, колен, локтей, плеч, по груди и позвоночнику, устремляясь вниз. Туда, где наливается силой и пульсирует его орган... Он чувствует, как пальцы Фло пробегают по его спине, горячие ладони касаются лопаток. Фло...Он прижимается в нему грудью и животом. И ощущает....Ткань - какого черта! Пальцы как в лихорадке развязывают пояс у Фло на халате, потом на своем,  разводят ткань в разные стороны...Ммм... - едва не стонет вслух от полноты ощущений, прижимаясь обнаженным телом к телу француза... Кожа к коже... И ощущает, как Фло слегка подрагивает в его объятьях от едва сдерживаемой страсти и возбуждения. Фло лишь чуть-чуть выше его - и это практически незаметно сейчас. Втягивает носом аромат кожи - смесь какого-то цветочного запаха мыла и...его - настоящего, мужского. Только его одного - и эта смесь ароматов опьяняет не хуже того терпкого вина. Прижимается еще сильнее...руки скользят от лопаток вниз...еще ниже... Кровь толчками пульсирует в висках...Он покрывает жадными жалящими поцелуями его плечи и грудь. Мало, слишком мало... Хочется вгрызаться в него, и, не удержавшись, прихватывает обнаженный кусочек кожи и сжимает зубы - почти по-настоящему кусает его, балансируя на грани. Фло вздрагивает. И еще... и еще... руки соскальзывают ниже, оказываются на полушариях ягодиц.
Фло откидывает голову, позволяя себя целовать, взгляд скользит по комнате – кровать, они, кажется, до нее уже не доберутся, стол, пульт..., черт! Последним усилием воли Фло заставляет себя выплыть из забытья и дотянуться до пульта, нажав кнопку выключения. Все остальное, что произойдет здесь, если произойдет…не для глаз хозяина. Фло вздрагивает от поцелуев, почти укусов Микеле, чувствует жар его дыхания, его настойчивые руки. Это можно уже прекратить… Уже все снято – ну и к черту! Прекращать? Ни за что… Фло зарывается снова одной рукой в волосы Микеле, тянет его голову к себе и впивается в губы жадным поцелуем, в то же время второй рукой снимая с итальянца халат. Губы перемещаются по шее, по ключицам, прихватывая кожу, оставляя красные метки, заставляя Микеле сбиваться с дыхания. Пальцы скользят по позвоночнику, пересчитывая позвонки, опускаясь ниже, сжимая ягодицы и прижимая итальянца к собственному телу, буквально вжимая его в себя… Крепче…еще. Чтобы не разделяло ни миллиметра, чтобы было одно дыхание на двоих, одна кожа, одно возбуждение, одно желание. Фло отрывается от припухших губ Микеле и снова целует его сначала в плечо, потом ниже, прихватывает зубами сосок, срывая у итальянца с губ глухие стоны. А рука движется по животу, ниже, пальцы обхватывают его возбужденный член.
- Фло… - срывается у Микеля полурык-полустон.
Это все выше его сил, выше того безумия, что он может вынести. Безумия наслаждения – настолько острого, что причиняет почти боль. Он срывает с Фло халат, обхватывает его руками, так крепко, что белеют костяшки пальцев, скользит по его мокрой от пота спине ногтями, оставляя царапины, мнет его ягодицы, бедра, бока – он уже не знает что – все, что попадает под руку. Целует, кусает, щиплет…Чувствует как ему в живот упирается твердый член Фло...В живот….Ммм.. А что если… - возникшее желание почувствовать его в себе проносится по телу огненной лавой…И тут же морозит ужасом – нет, это страшно… и больно. Хотя черт его знает! Но закончить мысль не удается – рука Фло – такая мягкая и настойчивая почти возводит его на вершину блаженства….Подожди… Я тоже… - он обхватывает рукой твердую плоть Фло…вот так – вверх вниз. Фло в ответ резко выдыхает, пытается вновь вдохнуть, сбивается с дыхания, и сам ускоряет ритм, снова впиваясь в него ненасытным поцелуем… Миг…еще – и мир взрывается мириадами огней – его кружит и поднимает в каком-то безумном вихре, несет ввысь и ударяет о землю…Не в силах удержаться на подкашивающихся ногах, Микеле падает на колени – в уши врывается мучительно-блаженный стон, и его рука, все еще держащая член Фло, становится влажной. Француз опускается на пол рядом с ним…А комната продолжает раскачиваться и вращаться…

Микеле растянулся на камнях, разгоряченное тело, полное истомы,  с наслаждением стало вбирать прохладу. Хорошо…вот так – просто лежать, не думая ни о чем. Не вспоминая, не анализируя, не мысля. Хорошо бы навсегда отключить логическое мышление – оставить только ощущения и эмоции…сейчас – еще несколько минут, пока уймется бешеное сердцебиение и хоть немного восстановится дыхание. Но разум, освобожденный наконец-то от оков возбуждения, ехидно оскалился «Ну что, поразмышляем над случившемся?». И тут же стыд высунул из убежища свою хищную мордочку, обнажил клыки, готовый вгрызться в беззащитную душу. А что в душе? Микеле  храбро заглянул в бездну собственных чувств и эмоций. Боже, какая мешанина! Но на поверхности только два чувства - удовлетворенность и желание. Ему было хорошо...И…он хотел повторения...Хотел большего...Разум ожил:
«Еще? Большего? С кем? С Флораном? С твоим другом? С мужчиной?».
И стыд оживился, подкрался незаметно, потирая руки от удовольствия.
«Отстаньте!» - попытался отмахнуться он.
Но безжалостный разум, подмигнув хищной морде, уже начал прокручивать назад только что пережитое...Легкий поцелуй Фло - так, для съемки, его осторожные ласки, - и собственное неожиданное безумное возбуждение, которое он не смог контролировать...
«Фло только начал - так, для съемки, - а ты тут же вспыхнул как спичка».
«Ну и пусть!».
«Тебе понравилось... - протянул язвительно разум, - только попробуй сказать «нет». Хотел этого. Чтобы он целовал тебя, чтобы мял твою кожу, чтобы его сильные руки скользили по твоей спине, чтобы он взял тебя,  чтобы его член...».
«Да пошел ты!» - прервал поток мыслей Микеле, но стыд уже мазанул краской по его щекам.
«Я-то пойду...А вот ты никуда не уйдешь от меня...Буду пытать тебя пока не сдашься».
Стыд согласно закивал и обнажил клыки в хищной улыбке.
Сдаться?  Он не хочет…не хочет стыда, черт возьми! И не хочет сожаления! Не хочет! Ему было хорошо – так, как давно уже не было…Даже нет – как никогда не было…И он не хочет мучиться из-за этого глупым чувством вины…
«Да пошел ты!» - послал его еще раз.
Развернулся, приподнялся на руке, увидел рядом четкий профиль Фло, его вздымающуюся от бурного сердцебиения грудь, капельку пота, стекающую по виску…Мысленно показал стыду язык - и, подвинувшись, дотянулся до виска Фло, слизывая соленую влагу. Набрался смелости – и заглянул в темно карие глаза друга – (друга ли?), все еще подернутые поволокой наслаждения…
- Я ни о чем не жалею, - сказал тихо и твердо. - Мне...было хорошо...Благодаря тебе...
Фло пытался ухватиться за остатки разума, всплыть на поверхность из всех тех чувств, что топили его, накрывали волнами. Что произошло? Что нашло на него? Он ведь мог остановиться, пока еще было возможно. Он сам не захотел этого. Фло вспоминал все, только что произошедшее, глаза Микеле, его горячую кожу под губами, пальцы, ласкающие спину. Господи, он не сможет смотреть ему в глаза. Или сможет?  Фло вспомнил поцелуи юного раба незадолго до этого. Янек был красив, молод, нежен, более того, Фло ему нравился. Его поцелуи были страстными и настойчивыми… Но они оставили Флорана равнодушным. Надо признаться хотя бы самому себе – то, что произошло, могло произойти только с… Микеле. Это все напряжение, нервы и постоянная непрерывная угроза их жизни. Фло нуждался в ком-то, ему было страшно и одиноко. И Микеле был единственным, кто принял его, кто хотел быть с ним, кто знал его, кому было все равно, какой он. Больше никто не знал его так, как итальянец. И это все разбудило что-то… Что-то тщательно скрытое, потаенное, в чем он сам себе никогда не признался бы. Он хотел, чтобы Микеле стонал от его ласк и поцелуев, чтобы требовал еще, чтобы терял голову… чтобы принадлежал ему. Это все больше никогда не повторится. За пределами этой комнаты они больше никогда не вернутся к тому, что связывало их только что. Микеле будет стыдиться этого. А Фло будет стыдиться сам себя. Да это будет просто невозможно, если они вернутся к нормальной жизни. Если им удастся. Это все страх и необходимость не чувствовать себя одиноко. Наверное, поэтому Фло не хотелось, чтобы это заканчивалось, хотелось еще… И еще… И ему не было стыдно. Он ни о чем не жалел… Пока, во всяком случае. Фло почувствовал губы Микеле у себя на виске и встретился взглядом с итальянцем. Услышал его слова…
Фло коснулся кончиками пальцев щеки Микеле, осторожно провел по губам, улыбнулся:
- Это хорошо… Хорошо.
- Ты ведь тоже…не жалеешь? Или…
В глазах Микеле мелькнула тень тревоги – а вдруг Фло корит себя, что поддался безумию? Вдруг тот…стыдится порыва. И того, что произошло… Он хотел знать – именно сейчас правду, какой бы она ни была… Буквально впился взглядом в лицо француза, стараясь не упустить ни малейшего намека на ложь.
- Нет, я не жалею, - Фло смотрел во встревоженные глаза Микеле и продолжал успокаивающе гладить его по лицу, убирая влажные волосы со лба.
Микеле облегченно выдохнул – и стыд, обиженно надувшись, снова заполз в свою нору.
Глаза Фло – сейчас они казались бездонными. И в них была обволакивающие теплота и нежность – для него. Теперь Микеле знал это точно. И было хорошо – необычайно! Невероятно хорошо от того, что Фло, его друг (и теперь, наверное, не только…) смотрел на него так…
- Черт, жаль – нет красок, - проговорил он неожиданно. -  Вот бы нарисовать тебя таким – ты словно светишься изнутри.
- Запомни на будущее, - шепнул Фло. – А хочешь, я тебя нарисую? – спросил он, приподнимаясь на локте.
Пальцы француза скользят по лицу Микеле, обрисовывают лоб, брови, легко касаются ресниц, трогают скулы, нос, очерчивают губы. 
Пальцы Фло похожи на пальцы слепого, который пытается «увидеть» незнакомое лицо и нащупать черты. Осторожно и нежно… Приятно, черт!
- Чудно так…  словно видишь меня впервые, - заметил Микеле.
И поймал палец Фло губами…Облизнул его. Вот если бы его пальцы спустились ниже! Снова прошлись по его спине, пересчитывая позвонки словно гитарные струны, а его горячие ладони снова легли на лопатки, прошлись по бокам, сжали его ягодицы - сильно и властно...Как только что! Боже, как же ему хочется этого!...Еще ласк...Вот ведь черт! Безумие какое-то! И что же делать? Попросить? Стыд оживился в своей норе «Ну, ну, давай, попроси - чтобы твой друг точно решил, что ты - самая что ни на есть...» - «заткнись!» прикрикнул он. Но зерно сомнения было посеяно. Нет, просить он не станет - это было бы слишком...Но как же тогда намекнуть?
Механически начертил по лицу Фло пальцем прямую линию - от лба, по носу, губам, подбородку, шее, чуть задержался в ямке между  двумя ключицами, пошел дальше,  - по груди, по животу…Спустился еще ниже…Палец соскользнул на бок, наткнувшись на что-то мокрое…Губы тронула улыбка, и в его глазах замигали лукавые огоньки…А что если так? Быстро склонился и провел языком по мокрому животу Фло – от пупка и вниз…
- Ммм…всегда хотел узнать, какая она на вкус… - пояснил он свой порыв.
И снова стрельнул лукавым взглядом на Фло.
Француз слегка сбился с дыхания и спросил:
- Ну и как? Узнал?
- Хм…надо распробовать…
Микеле снова склонился на животом лежащего на спине Флорана, и принялся медленно водить языком, слизывая белую полупрозрачную жидкость, кисловатую, непривычную, но странно приятную на вкус…И пока проводил языком одну дорожку за другой, то и дело бросал короткие взгляды на лицо Фло, следя за реакцией. Нравится ли? По судорожным вздохам и мелкой дрожи, пробегающей по телу друга, понял, что угадал. Расплылся в довольной улыбке, на секунду оторвался, оглядывая результат… Влажная кожа на животе и на боках слегка блестела в приглушенном свете, и от того казалось, что она словно светится таинственно и завораживающе…От распростёртого на полу тела Фло веяло мужественностью и необычной доступностью…И новизной…Где-то из глубин его существа вновь поднялась теплая волна, окатила его  с головы до ног – первая предвестница возрождающегося желания. Микеле провел ласкающим взглядом по почти гладкой груди француза, широким плечам, четко обозначенному рельефу мышц на руках, мягкому животу. Задержался на темных волосках у самого основания члена -  и не удержался –зарылся в них носом и ртом, обнимая его за бедра. Вдохнул его мужской слегка кисловатый запах…
Фло выгнулся навстречу с коротким вздохом, чувствуя все возрастающее возбуждение. Что этот итальянец делает с ним? Рядом с Микеле Фло теряет разум, остается только желание и мольба «не останавливайся, не останавливайся, не останавливайся». Сумасшествие, безумие, пожирающий изнутри огонь. Ну что же, француз улыбнулся, в эту игру можно играть вдвоем… Фло вцепился в плечи Микеле и потянул выше, одновременно поднимаясь с пола. На мгновение замер, глядя в глаза, и прошептал, почти касаясь губами губ:
- Я тоже хочу провести…дегустацию…
Время остановилось. Глаза в глаза - упорно, не моргая...
- Какой же ты...ненасытный... - прошептал Микеле, почти теряя голову от предчувствия нового головокружительного полета.
Больше никаких слов - губы и язык только чтобы целовать. Горло -  чтобы издавать стоны...
Руки Фло с силой вцепляются в плечи, опускаются на лопатки, на грудь, гладят, ласкают, тянут вверх, заставляя подняться. Француз поднимается следом, скользя губами по животу, по груди, прикусывая кожу, удерживая руки Микеле, не давая тому ни приблизиться, ни ответить. Только губы. Только вкус тела. Уже знакомый. Сладкий…
Микеле подчиняется, и замирает. Дыхание сбивается...От медленных тягучих поцелуев Фло внутри все снова начинает плавиться. Тело окутывает облако... и он чувствует, что его сотрясает мелкая дрожь. Хочется ответить - руками, губами, языком. Он пытается освободиться - но руки Фло удерживают его запястья - не сильно, но решительно. Дернись он посильнее - конечно смог бы. Но вырываться не хочется - хочется подчиниться. Ощущение силы Фло и собственной беспомощности сводит с ума, заставляя сердце ускорять ритм наподобие мотора у болидов Формулы один - от 1 до 100 за секунду.   
Фло обводит языком вокруг его соска, целует, прикусывает, удовлетворенно слушая учащающееся сбивчивое дыхание. Поднимается выше, задерживается губами на ключицах, исследуя их, пробуя. Выше. Снова заглядывает  в темнеющие от страсти глаза итальянца. Уклоняется от его ищущих губ, заходит за спину, чтобы немедленно прижаться губами к шее, пересчитывая кончиком языка позвонки.
Боже! Микеле слегка выгибается - и тут же чувствует, что его руки свободны. Пытается сделать шаг назад, чтобы прижаться всем телом, но Фло не позволяет. Его чувствительные пальцы скользят по плечам и лопаткам, словно играя на живом инструменте, исторгая из него короткие стоны, лаская и отталкивая одновременно. Его руки блуждают по телу, сжимая бока, то перемещаясь на поясницу, то гладя живот и грудь. Губы опускаются ниже по позвоночнику, ладони ложатся на ягодицы, пальцы то мнут, то ласкают кожу. Сладкая, невыносимая пытка...Это не может дольше продолжаться - и хочется чтобы это длилось вечно. Желание буквально перехлестывает через край, приливая к откликнувшейся плоти. Он кусает губы…
Фло опускается на колени позади Микеле. Его губы исследуют поясницу, целуют, кусают, пробуют. Одна рука ласкает ягодицы и бедро, вторая продвигается по животу. Пальцы пробегают по всей длине и сжимаются вокруг восставшего члена. Микеле дергается, как от электрического разряда, и стонет, цепляясь рукой за волосы француза. Фло поднимается, наконец, прижимаясь всем телом к спине итальянца. С силой впивается губами в кожу на лопатках, на плечах, на шее, почти кусая. Теряя голову от сбивчивого дыхания рядом и сладких стонов. Прижимая теснее к себе желанное тело.
Они стоят так, замерев на несколько долгих бесконечных секунд, становясь центром вселенной друг для друга. Кровь толчками бьется в висках, сердце то ускоряет, то замедляет свой ритм, никак не удается восстановить сбившееся дыхание. Его кожа, его тело, его тепло, его губы, его...Микеле чувствует бедрами и ягодицами твердый слегка влажный член француза, исходящий желанием, трется о него - и слегка морщится, когда пальцы Фло с силой вцепляются в его плечо и сжимают кожу на груди. Руки способны даровать освобождение, возведя на вершину. Но это было. Этого мало. Хочется нового и неизведанного. Хочется - та же мысль что и прежде - обжигающая и замораживающая. Попробовать... Хочется... Быть с ним одним целым. И есть только один способ. Становится трудно дышать от захлестывающего собственного безумного возбуждения. И безумного страха. И безумного желания. Фло будет нежен - насколько возможно. Он знает. И все же страшно... И все же... Он заводит руки за спину, дотягивается до ягодиц Фло, с силой прижимает их к себе, чувствует, как член француза упирается в поясницу. Слишком высоко - надо прогнуться сильнее - но руки Фло по-прежнему удерживают его вертикально.
Француз понял все – едва не задохнулся от нового прилива возбуждения, окончательно сносящего крышу… В голове пульсировала одна единственная мысль - заставить наклониться, сжать его бедра, - и взять его целиком, сейчас, сразу – такого податливого и покорного. От возникшей картинки Фло едва не застонал вслух. Микеле  подчинится – он не сомневался … подчинится и тут же пожалеет об этом…Они оба пожалеют, если он сделает это так, сразу… Сразу нельзя…Он удержал слегка вырывающегося нетерпеливого итальянца, сильнее прижал к себе, зашептал на ухо:
- Подожди…Ты уверен, что хочешь…?
- Да, - откликнулся Микеле слегка охрипшим голосом.
- Ну... ты же знаешь, что я никогда... раньше...не...
- Я знаю…я доверяю тебе….как получится….
Боже! Боже! В отуманенном мозгу Фло всплыли слова Янека «А вот тут – кремы и лубриканты»…Кажется, это было в ванной.
- Подожди, я сейчас… - шепнул из последних сил.
Метнулся к двери, распахнул створки шкафчика – точно, он помнил правильно. Несколько баночек и тюбиков – черт, что выбрать-то? На чтение описаний и инструкции нет времени. Схватил одну с крупной картинкой, изображающей мужчин в недвусмысленной позе – крем явно для этих целей. Надеялся, что подойдет….
Микеле чувствовал, что у него подкашиваются ноги от страха и предвкушения. Нужно наверное о что-то опереться. Как удобней-то будет – ему и Фло? Черт его знает! Взгляд остановился на кровати. Пусть будет кровать… Пара шагов – и он уже лежит на животе, распластавшись, не в силах унять нервной дрожи. Надо встать на четвереньки, но руки не держат…Он просто полежит сейчас…секунду…
От вида обнаженного и ожидающего его итальянца, лежащего на алых простынях, Фло снова пробило током. Замереть бы на секунду, насладиться чудесным зрелищем – но желание гнало его вперед. Не удержался – снова покрыл плечи и спину Микеле жадными поцелуями, спустился до поясницы, открутил крышку баночки, щедро зачерпнул пальцем крема, раздвинул ягодицы…
Микеле слегка вздрогнул и напрягся, почувствовав внутри скользкий палец…Ощущение было…странным и непривычным…Немного неприятным – но не более. Он сделал вздох, вдруг обнаружив, что перестал дышать…Палец медленно начал двигаться – вверх – вниз, немного в стороны…Фло не переставал покрывать его горячими поцелуями – в плечи, лопатки, бока, - по всему телу до чего мог дотянуться – чтобы отвлечь. Это было нужно… так нужно было сделать – откуда-то он знал это, не помнил откуда. Но поцелуи отвлекут… - во всяком случае, он надеялся, потому что Микеле лежал, не шелохнувшись, почти не дыша, и был натянут наподобие гитарной струны. Нужно помочь ему расслабиться хоть немного. Слегка приподнял Микеле за бедра, просунув левую свободную руку, охватил его член, сделал несколько движений вверх вниз. Вырвал у итальянца блаженный стон, коротко улыбнулся, почувствовав, как тот подался к его руке. Да, так лучше…Это отвлечет…прибавил к одному пальцу второй, медленно и осторожно расширяя узкую дырочку.
Рука Фло на его плоти дарила неземное наслаждение – и все-таки он не мог отключиться от ощущений сзади. Снова против воли вздрогнул и напрягся, почувствовав, как к одному пальцу прибавился второй…затем очень осторожно третий. Нащупал руками подушку и вжался в нее. Ласкающая рука Фло медленно, но верно снова возводила его на вершину – сильные и уверенные пальцы в анусе доставляли неудобство… Подумалось, -  наверное, этого будет достаточно, и что, пожалуй, он бы прекратил этот «эксперимент»... Фло, словно почувствовав, не дал оформить мысль - одним ловким движением перевернул его на спину, лег сверху, снова целуя его в губы, в шею, в грудь - безудержно и страстно, облизывая и покусывая соски, доводя его до экстаза, до умопомрачения своими ласками, терся о него своими горячим и влажным от пота телом, позволяя соприкасаться их членам. Микеле извивался и стонал, окончательно теряя связь с реальностью...
Дольше терпеть не было сил - Фло на секунду остановился, прошептал на ухо:
- Хочу тебя...сейчас...
Заглянул в совсем темные от страсти глаза друга  - даже если будет умирать от вожделения, он никогда не сделает этого против его воли. Никогда...
Микеле смог лишь найти силы кивнуть. Пусть будет так... Фло можно довериться, и даже закрыть глаза, подчиняясь, но не чувствуя себя подчиненным.  Согнул ноги в коленях - и Фло поднял и развел их. Почувствовал как каменный полный неизлившегося желания член, который Фло обильно смазал кремом, уперся в основание его органа, соскользнул вниз по желобку, нащупал дырочку. Его обдало жаром...Фло нажал, преодолевая сопротивление. Несмотря на смазку и подготовительные упражнения это было больно. Очень! Микеле вскрикнул и выгнулся, инстинктивно сжимая ягодицы и пытаясь отодвинуться, но руки крепко держали его за бедра, пресекая попытку. Фло закусил губу при виде мучительной гримасы на лице друга. Он не хотел делать ему больно. Видит Бог - не хотел! Но как же иначе...Он не знал... - наверное, иначе нельзя. Подождал пару секунд, давая Микеле возможность привыкнуть. Почувствовав, что тот слегка  расслабился, продвинулся еще немного вперед, вглубь - и итальянец снова сжался от боли.       
Боже, он не хочет! Это...это слишком больно...Губы сами собой складывают слова мольбы, дыхание становится поверхностным, руки скользят по гладкому атласу простыни, сжимая его изо всех сил...
- Фло - не надо больше...Я не могу...
Фло сдерживается из последних сил - последними ошметками разума старается удержать себя на грани - и понимает, что с каждой секундой, с каждым биением сердца проигрывает, уступает зверю, самцу что просыпается в нем...Еще находит в себе силы прошептать:
- Потерпи, Мик...милый...скоро пройдет, скоро будет не больно. Просто расслабься. Постарайся, ради меня, ради себя, ради нас...
Если он отступит сейчас, подчинившись жалости и просьбам - у Микеле навсегда останется это воспоминание об их близости - только боль...Но ведь он знает, что после должно прийти наслаждение - надо только перетерпеть. Он освобождает одну руку, несильно сжимает член итальянца, пробегает по нему пальцами - быстро и энергично. Почувствовав, что Микеле немного отвлекся и расслабился, нажимает, делая одно долгое и медленное движение вперед. 
Микеле снова выгибается, закусывает губу и все же не в силах подавить вырывающийся стон. Рука Фло на его восставшем органе - и проникающая, тянущая боль внизу. Наслаждение и боль. Боль и наслаждение. Твердый как камень член проникает внутрь все глубже и глубже словно хочет проткнуть его насквозь. Он забывает о руке – остается только неумолимо заполняющий давящий стержень…
- Фло, ну пожалуйста...Пожалуйста... - почти скулит от режущей боли.
Уже выше всех его человеческих и мужских сил сдерживаться... Последнее движение получается слишком резким - Микеле вскрикивает, почти встает на лопатки - и тут же затихает. И Фло видит как расширяются его зрачки, делая глаза удивительно бездонными, как гримаса боли медленно сходит с его лица, уступая место...наслаждению. Вот оно...Фло вошел до конца - и член внутри коснулся заветной точки, запуская волну удовольствия по всему телу итальянца - от ягодиц до макушки и кончиков пальцев. Ощущения собственного органа внутри - в тесном, теплом пространстве непередаваемы. Наверное, это называется нирвана. Как же хорошо, господи! Фло наклоняется, находит губы Микеле, дарит ему бесконечно нежный поцелуй, видит в уголках глаз выступившие невольные слезы:
- Все хорошо, милый...самое страшное позади...Расслабься...
Микеле несмело кивает и чувствует, как Фло начинает двигаться назад, ощущает тянущее чувство внутри, почти настраивается на то, что Фло сейчас выйдет из него... расслабляется - и в тот же миг член снова оказывается в нем на всю длину. Он снова вскрикивает и зажимается. И тут же ощущает на своем теле горячие успокаивающие поцелуи...и руки Фло на своем члене... Наслаждение и боль - и это не может быть иначе. Надо просто смириться и расслабиться. Насколько можно...
Фло делает медленные движения вперед-назад, не прекращая дарить Микеле удовольствие своими пальцами и сам все больше и больше теряя над собой контроль...Мик такой узкий и теплый...и ощущать себя в нем непередаваемо...Сознание плывет, рвущееся наружу желание застилает разум...Прости - прости...Я больше не могу сдерживаться...
Его  движения становятся более частыми и резкими - и к Микеле возвращается боль - не столь сильная как раньше...Он снова сжимает в кулаках простыни, кусает губы, видит над собой лицо Фло - лицо мужчины...лицо самца... -  в котором не осталось ничего, кроме всепоглощающего, рушащего любые барьеры возбуждения. И понимает, что тот спустил себя с тормозов. Животное наслаждение в его глазах гипнотизирует, заставляет почувствовать себя его добычей - и Микеле неожиданно для самого себя заводится от никогда ранее не испытанного удовольствия подчиниться мужской первобытной силе. И удовлетворения, что сам может подарить Фло такое наслаждение… Боль постепенно притупляется, уступая место собственному нарастающему возбуждению… Фло вцепляется ему в бедра и буквально насаживает на себя резкими, глубокими движениями, задевая внутри самые скрытые и заветные места…И итальянец снова изгибается и стонет - длительно и протяжно, - но уже от переполняющего все существо желания. Еще!… Еще! Глубже! Вцепляется в запястья француза и сам помогает ему. Внутри все плавится в один тугой тягучий комок из смеси наслаждения, жажды и боли…Фло, еще! полностью теряя связь с окружающей реальностью.
Каким-то шестым чувством Фло осознает, что реакция Микеле изменилась. Мельком заглядывает ему в глаза и видит в них мольбу. Нет, не о пощаде – наоборот… О продолжении – и дышащее желанием лицо итальянца с искусанными в кровь губами и стекающими по вискам капельками пота сводит с ума. Наращивает бешеный темп, чувствуя приближение оргазма. Резко подавшись, входит так глубоко, что казалось, полностью растворяется в горячем и податливом теле Микеле. Падает вперед, сжимая его в удушающих объятьях, издавая какой-то животный рык и кусая его у основания ключицы. Мой! Только мой! Полностью! Не выдерживает - и изливается в него мощными толчками.
Микеле едва не задыхается в крепких сдавливающих объятьях, охает, когда зубы француза нешуточно сжимают его кожу - и сам обнимает его, желая раствориться, вплавиться в его сильное дрожащее от страсти тело. Он и сам уже совсем близко от края бездны – чувствует, как Фло кончает в нем – и это ощущение оказывается таким неожиданно интенсивным, что он делает последний шаг – и срывается в пустоту, едва удерживая рвущийся крик от невероятно острого чувства освобождения.