Сегодня 13 мая. Прекрасный, солнечный день. Фло лежал на кровати, смотря в потолок, думал о сегодняшнем дне. От мыслей его отвлек телефонный звонок. Нехотя он протянул руку к надоедливому предмету в целях устранить звук, но, перепутав кнопки, нажал на «принять вызов». С другого конца провода послышался звонкий, жизнерадостный голос.
- С Днем Рождения, Мот!
- Не фамильничай – тихо ответил Фло.
- Я старше, так что, мне можно – голос стал ещё радостнее.
- А у меня сегодня День Рождения, так что, нельзя.
- Ну Моот! – по голосу Микеле можно было подумать, что он сейчас заплачет.
- Ладно, можно, но только сегодня.
- Вот так-то лучше, люблю тебя Мот!
Тишина длилась не долго, которую нарушил Фло своим вопросом:
- Эмм… Что?
- Как друга, всё~ пока- выкрутился Микеле и сбросил.
Фло был, мягко говоря, в шоке.
«Это было признание или…. Блин это же Микеле»
Вдруг снова зазвонил телефон
- Да
- С днем рождения! – сказал женский голос.
- Спасибо!
- Жди нас к 5-ти.
- Погоди… -но никто этого не услышал.
«Вот черт!- подумал Фло- А меня спросить не надо?!» именинник вздохнул.
«Ладно, надо вставать».
Через час Фло решил приготовит еду и прибраться. Француз открыл холодильник
« Эммм.. не густо. Сколько время?!» именинник посмотрел на стрелки часов «Час дня, успею». Фло быстро оделся и вышел из дома. Подходя к магазину его окружили фанатки. Мучился он с ними около 20 минут. Одна из них сунула ему в руки Нутеллу. «Хоть и на этом спасибо» - подумал Фло.
Придя домой, француз разобрал пакеты и посмотрел на часы. « 4 часа. Надо торопиться!»
Быстро приготовив еду, он было начал приборку, но остановился. «Стоп! Они же весь дом разгромят. Лучше ничего не делать».
Ровно в 5 прозвенел дверной замок. Фло открыл дверь.
- Добрый вечер, вы Флорент Мот?
- Да
- Вам посылка, точнее подарок.
Почтальон подал Фло цветы.
- А от кого это?- удивился Фло.
- От Микеланджело Локонте.
- Ясно, спасибо – улыбнулся именинник – До свидания!
- До свидания!
Фло закрыл дверь и запер дверь на ключ. Именинник поставил цветы в вазу. Через 10 минут раздался ещё один звонок в дверь. Фло посмотрел в глазок, в котором красовалась вся труппа, почти вся. Француз открыл дверь и на него начали «сыпаться» подарки и поздравления.
- Спасибо, конечно, но – он не успел договорить.
- Никаких но- сказала Мелисса- А где он?
- Кто? Он?- вопросительно подняв бровь, спросил Фло.
- Микеле, конечно. Кто ещё - влезла в разговор Клер.
- А с чего он должен быть здесь?
- Ну вы же…друзья – отвертелась она, но подавленный смешок со стороны «дам» было слышно.
- Ладно, проходите уже - сделав вид, что не понял, сказал именинник.
Через некоторое время, забарабанили в дверь. Фло пошел открывать.
« А звонка не видно?!»
Француз открыл дверь. На пороге стоял, запыхавшийся, Микеле и улыбался.
- Привет, Мот. Прости, что опоздал. Пробки.
- Да ничего. Проходи – улыбнулся Фло в ответ.
Праздновали они не так долго, но пили не мало.
- А теперь пора резать торт, который я принесла. Кстати, а где он?- удивилась Миева.
- Прости… ик… я его… ик случайно съел…ик. Но он ..ик.. был вкусный… ик- «проикал» Микеле с улыбкой на лице.
- Эх, придется без торта чай пить.
- Да ладно, и так сойдет- улыбаясь, сказал Миеве Фло.
После чаепития все начали расходиться. ВСЕ кроме Микеле, так как был не в состоянии сесть за руль. Добрый Фло приютил «бедолагу».
Валясь с ног почти сонный Фло, тащил пьяного Микеле за руки в сторону дивана, где он ему все постелил.
- Вообще-то это мой день рождения и я должен был напиться, а не ты – сказал он спящему Микеле.
-Пил бы со мной- ответил Микеле нечленораздельною
- В следующий раз, я так и сделаю!
Фло положил Микеле на диван.
- Может, снимешь рубашку, а то жарко будет.
- Угу- ответил Микеле, но действий не последовало.
Фло вздохнул, но начал расстегивать рубашку.
Когда с ней было все покончено, Фло укрыл Микеле одеялом и пошел в сторону своей комнаты, но запнулся и с грохотом упал на пол. Резко встав, посмотрев на сонное «чудо», в целях узнать, не проснулся ли он. Фло невольно залюбовался им. Из своих мыслей его вывели слова сонного «чуда», которые он проговаривал во сне:
- Надо признаться Фло. Надо сказать ему, что я его … люблю.
Фло подошел ближе чтобы расслышать последнее слово, так как оно было сказано почти шепотом.
« Он меня … любит?»
Фло улыбнулся своим мыслям и погладил итальянца по волосам. Фло не сдержался и поцеловал улыбающегося «чудо» в губы.
Фло уже хотел отстраниться, но ему ответили на поцелуй, на что француз удивился и продолжил поцелуй. Большее удивление Фло почувствовал, когда руки обняли его за шею и притянули француза к своему обладателю, близко прижимая к себе. Фло пришлось упираться локтями в диван, что бы не упасть. Руки на этом не остановились. Они начали ползать по спине, забираясь под рубашку, в которой был одет Фло.
Фло посмотрел в карие глаза итальянца, в которых читалось «Сам начал».
«Знаю» отвечая глазам Микеле, подумал тот. Мот почувствовал сквозь поцелуй, что итальянец улыбнулся, как будто прочитал его мысли.
Фло так был увлечен глазами Микеле, что не заметил того что рубашку пытались стянуть, но не получалось, от чего он увидел в глазах Микеле просьбу помочь. На что Мот улыбнулся и снял с себя ненужную, на данный момент, вещь.
Фло прервал поцелуй и начал целовать шею, ключицы итальянца. Микеле в это время потянулся к брюкам Фло. Француз спускался ниже. Избавившись от штанов Микеле, Фло остановился. Итальянец вопросительно на него посмотрел. Француз ненадолго ушел на кухню. Вернулся он с, подаренной ему, Нутеллой. Микеле и Фло переглянулись и улыбнулись.
Утором Микеле открыл глаза и увидел сонного Фло, который почти сваливался с дивана. Итальянец залюбовался.
« Таак, стоп! Мы спим вместе, значит,… мы что переспали?! Обалдеть…»
В этот момент проснулся Фло и улыбнулся Микеле.
- Доброе утро, пьяница.
«Пьяница» вернулся на землю.
- А? Да, с добрым. Я ничего не помню, так что извиняюсь. Я понимаю, что у нас что-то было, так что….
- Я все начал - спокойно сказал Фло.
- Мне, правда, очень жаль. Что? Ты?
- Да, я – улыбнулся Фло.
- Значит ….
- Я люблю тебя, Локонте –прервал Микеле Фло.
- И я тебя, Мот – засеял тот.
- Не фамильне… - француз не успел договорить, так как в губы страстно впились губы Микеле, а руки обняли Фло.
- Ладно. Люблю тебя, Фло - улыбнулся Микеле.
- Взаимно – прошептал француз в губы итальянцу.
- Да, и, кстати, для всех у нас ничего не было.
Глаза Микеле заблестели.
- А разве что-то было?!
- Ты прав ничего, и сейчас ничего не будет… - Прошептал Фло и поцеловал итальянца в губы…
(а дальше все по стандарту)

- Что это с ним? – удивленно спросил я. Я все ещё был под впечатлением от этих двух событий.
Это было невероятное удивление, когда я узнал, что Натали на самом деле участвует в соревнованиях! Неужели…
Потрясающе, как она это делает? Господи, эта девушка полна неожиданностей, и все больше удивляет меня, причем приятно.
Влюбился, Микеле, сказал я себе.
Ну давай, поухаживай. Ты же умеешь это делать.
Будто цепи сковали мне руки и ноги. Язык прилип к гортани, я чувствовал себя неловко, что бы я ни сделал.
Натали тем временем охотно общалась с Солалем и Маэвой, просвещая их в секреты своего неожиданного мастерства… Я молчал, как дурак, потому что чувствовал… Что я ни скажу, буду выглядеть глупо.
Как гром среди ясного неба, прозвучал вопрос Маэвы.
- Натали, а тебе наш Микеле нравится?
- Микеле?
Локонте улыбнулся.
- Микеланжело.
Девушка запнулась.
- Конечно, нравится. Он хороший, - и снова начала улыбаться.
Я замер.
Не знаю, почему…
… но такое признание что-то повернуло в моей жизни. Всего пара невинных слов.
- Натали, - я сглотнул.
- Да? – она тут же повернулась ко мне.
- Пойдем… выйдем.

В последнее время во мне часто просыпается это желание. Спеть. Просто без музыки, для себя, тихонько.
Я уже ушел довольно далеко от кафе, прогуливаясь рядом с трассой, у леска. Я пел Vivre… Песня Сальери и Моцарта. Только на этот раз мне никто не отвечал, и в мелодии зияли провалы на месте слов Микеланжело.
Ох, Микеланжело… Я сжал кулаки, потом достал сигарету и нервно закурил. Напиться бы…
Успокойся, мсье Мот.
Наверняка они скоро опять расстанутся. Скоро ведь мы уезжаем и…
Мой взгляд напоролся на пару фигур в свете трассовых софитов.
Поцелуй.
Я смотрел на Микеле и Натали, стоящий вплотную друг к другу.
Не то, чтобы я не видел раньше, как Микеле кого-то целует.
Он целовал практически всех. Да взять хотя бы его роль Моцарта!
Нет.
В этом поцелуе было что-то другое.
Я видел это по жестам.
Нет сил на это смотреть. Снег под моими ботинками скрипнул, сигарета почти истлела в побелевших сжавшихся пальцах. Я отвернулся и максимально тихо зашагал обратно, оставаясь в самой густой тени.
Как бы я хотел, чтобы не ее алые накрашенные губы он целовал… Идиот! На что ты надеешься? По какому праву ревнуешь? Прекрати мечтать! Забудь этого ловеласа, тебе не на что рассчитывать!!!
И я ответил в который раз себе.
Не могу…
Хоть он меня в пыль разобьет, я не могу его оставить.

Это был лучший вечер в моей жизни.
Я понял, насколько у меня чудесная жизнь, насколько мне повезло…
У меня есть хорошая работа и верные друзья, я известен и талантлив, и в конце концов, у меня есть такая же талантливая и красивая девушка, с которой мне легко и приятно общаться…
Черт возьми, жизнь прекрасна!
Я забывался, целуя Натали…
Как возникло это влечение, и как стремительно оно развивалось. Мы ведь знакомы всего пару недель…
Но какая же она… потрясающая!
Я был пуст и легок, внутри меня будто порхали бабочки, я был влюбленным молодым дураком без проблем…
Черт, мне это нравилось.
- Ты скоро снова уезжаешь?
- Да, в Париж, - и я улыбнулся.
- Ты бы хотел, чтобы я поехала с тобой? Я могу, - и она указала на себя большим пальцем.
- Как?
- Ну так сезон кончился, теперь все лето я бездельничаю, - она улыбается, - на лыжах я уже не могу кататься.
- Тогда конечно! А где ты будешь жить?
- У меня есть квартира в Париже, так что насчет этого не переживай, - и она снова касается моих губ своими.
Я чувствую себя неловко. Ведь я до сих пор не сказал Натали, что занимаюсь музыкой профессионально… И выступаю.
Я не знаю, как она к этому отнесется…
Наверное, надо сказать…
- Знаешь, - вдруг говорит Натали, - твой друг, Флоран… Когда я его встретила, он пел.
Что? Не понял.
- Да. Мы встретились на балконе в отеле, и он что-то напевал. У него очень красивый голос… Что же… Черт, опять забыла эту мелодию, - она достала плеер из кармана. – Ну знаешь, такая… Се лё бьян на-на-на… - она напела мне, ища песню в своем плейлисте. Я улыбнулся.
- Это Le bien qui fait Mal, Натали.
- Точно! А исполнителя помнишь? Я все никак не могу запомнить имя… постой. Разве…
Она замолчала и показала мне надпись на экране. Ну вот и вышла тайна на свет.
- Разве это не он?
- Точно. Флоран Мот – это он и есть.
- А ты? Ты, получается, Микеланжело Локонте… Понятно… - протянула она. – У меня и твои песни есть, когда дуэтом… Только я не знала, как вы выглядите. Вот, значит, как, - и она замолчала.
- Ты сердишься, что я тебе этого не сказал? – спросил я, касаясь ее плеча. Она подняла на меня глаза.
- Конечно же нет! Но вот что странно… Когда я сказала ему, что у него красивый голос, он сказал, что в жизни музыкой не занимался.
- Ну, ты знаешь… - я пожал плечами, - Фло очень стеснительный… Ему не нравятся фанаты… То есть, нравятся, но он не любит афишировать себя. На самом деле он ужасно скромный, так что – ничего удивительного здесь нет, - я обнял ее и прижал к себе.
- Он очень странный, это Флоран…

Кажется, я вообще заплутал неизвестно где – уже довольно темно… Черт, где это чертово кафе? Кажется, я ушел в гору…
Ну и пох.
Я снова запел. Пусть холодный воздух сделает свое дело, и на следующий день я слягу в постель с простудой. Хоть посплю побольше…
А может, у меня возьмется воспаление легких, и я умру. Хоть мучиться не буду.
Пнул ногой ветку дерева, с остервенением вновь и вновь набирая в легкие ледяного горного воздуха. Настроение прямо «зашкаливало» за метку «отлично».
Черт побери Микеле. Черт побери эту гору и лес. Черт побери эту девку.
Черт побери меня любимого.
Я остановился, вновь вдыхая для припева Убийственной симфонии. Точно. Убить бы кого-нибудь!
Запыхался… Артист хренов. Ведешь себя, как ревнивая истеричная баба, ещё заплачь, обидели несчастного.
Пусть Микеле лижется с кем ему угодно.
Ненавижу. Просто ненавижу его за то, что он со мной делает, плевать, что он сам нихрена не знает и что я сам во всем виноват, плевать!
- ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НАХЕР!!! – крикнул я в лес. Эхо гулко пробежалось и довольно быстро замолкло. Может, эти голубки услышали меня.
Я грохнулся в снег, опустошенный вспышкой гнева. Да не пойму же я, что я делаю…
Набрал в руку горсточку снега. В свете трассового софита, слепящего в темноте, была видна каждая крохотная снежинка. Вот такие вот красивые. Я уселся поудобнее, не обращая внимания на пробирающийся под куртку холод, и начал рассматривать снежные кружева. Вроде бы такие хаотичные, но всегда складывающиеся в красивый узор.
Я вспомнил, как видел схему разных снежинок – всякие там иголочки, крупиночки, пластинки…
А вот эти – прямо настоящие снежинки, без каких-то там научных названий. Вот снежинка, как дети на Новый Год вырезают из бумаги.
Все на самом деле так просто – сжал ладонь, и много-много хрупкого, прекрасного сломилось в кусок льда, тающего от тепла.
Прям как мое сердце.
Хрясь – раздавил. Скрип – кусок льда…
Я выбросил снежок и встал. Ну и ладно. Пусть так и будет.
Я спустился вниз – откуда пришел… Да, вот и огонек кафе. Пора… пора уезжать. Завтра снова рано вставать.

- Микехрпшшш… Микхаршшкххх… - прохрипел Флоран.
- Да? Алле? – я пытался расслышать, что там мне пытается сказать Фло.
- Я сгняяяяяаааа не пржшшшшшшшшш… - выдавил он в телефонную трубку.
- Что?
- Нпрежшшшушнн!!!
- Прости, не могу расслышать, что ты говоришь?
- СГНЕПРЖИШШШНН!!! – гневно зашипел в трубку Флоран.
- Так. Я кладу трубку, а ты сейчас пришли мне смс, потому что я не понимаю, что именно ты хочешь мне сказать, - раздраженно заметил я.
В трубки раздались гудки.
Я недоуменно посмотрел на мобильник, будто Флоран был на его месте и я безмолвно задавал ему вопрос. Через пару секунд – пиликанье и значок смски – быстро он.
«Придурок! Я говорю – СЕГОДНЯ НЕ ПРИДУ! Я заболел. Отбой, короче.»
Я взволнованно набрал ответ.
«Тебе что-нибудь нужно? Я могу приехать и поухаживать за тобой после репетиции»
Ответа я ждал довольно долго. Видимо, мсье решал, достоин ли я лицезрения.
«Давай. Спасибо. Я себя паршиво чувствую, Мике. Привези жаропонижающее, у меня, кажется, его нет…»
Вот дурак… Не надо было в снегу валяться! Весна, может, уже и наступила, но в горах-то до сих пор холодно! Идиот…
Ещё секунда – и телефон снова зазвенел.
Сообщение от Натали.
«Как ты сегодня, после репетиции? Я достала пару билетов в театр, подумала, может, тебе будет интересно) Там будет итальянская опера =) Целую»
Вот черт… Как… мне объяснить… что я не смогу прийти…
Я набрал новую смску…

Черт… И ведь все, как будто предсказал! Заболел… Так глупо…
Ладно. Дурак, разве ты не этого хотел?
Я подполз к столу и включил чайник. Сколько там времени?
Половина девятого… Микеле должен вот-вот прийти – сегодня репетиция заканчивается довольно рано, поскольку мы только что вернулись из другого города… Кроме того, что мы уже получили, нам дали передышку сверх, так что я мысленно сказал Дову спасибо – вслух не позволяли простуженные связки.
Я глянул на себя в зеркало. Бледный, как смерть, синяки под глазами, губы синие, лохматый, как будто о расческе и не слышал…
Я подумал, взял резинку и завязал волосы в хвост.
Ну хоть так…
Чайник вскипел. Я прикатился к столу снова и налил себе чаю… Замер на минуту… Где-то у меня должен быть мед.
Я улыбнулся, доставая деревянную кадочку. Это был подарок, совсем недавно, и баночка была ещё почти полной… Но памятуя, какой Микеланжело сластена, я сделал ставку на то, что эта несчастная кадочка меду не доживет до завтра… Я бухнул пару ложек в чай – вроде помогает, да? – и добавил туда дольки три лимона.
Что-то у меня странный чай какой-то получился. Я присел, внимательно разглядывая жидкость в стеклянной кружке, покачиваясь на стуле. Черный ( видимо, слишком крепкий) чай, мутный от меда, был больше похож даже на кофе, чем на чай, а где-то за стеклом кружки смутно угадывались дольки лимона.
Я горько вздохнул и отхлебнул.
Где же Микеле?
Я отодвинулся от стола и подобрался к своему временному убежищу – диванчику, скривившись от першения в больном горле. Было не то что больно пить теплую жидкость(я разбавлял!), но даже просто глотать. Я стянул со стола свой мед с ложкой и сунул себе в рот ещё одну порцию меда…
Где моя книжка?
Я цапнул со стола «Маленькие радости» Кристианы Барош и снова погрузился в чтение. Думаю, скоро Микеле придет… Я приложил руку ко лбу – мне нужно было жаропонижающее.
Через полчаса я забеспокоился. Может, мне позвонить или послать сообщение? Или, может, просто попросить кого-нибудь другого сходить за лекарством?
Я ещё раз порылся в своей аптечке, впрочем, уже заранее зная, что жаропонижающего я не найду. Какая там температура?...
Черт… Высокая. Скоро мне станет плохо, и я буду бредить… А народных средств там у меня никаких нет?... Я посмотрел на кадочку с медом. Точно. Мед же понижает температуру, так?
Я облегченно вздохнул. Я спасен.
А который час?...
Но… если Микеле не придет… Мне нужно будет позвонить кому-то другому.
Я открыл ноутбук, и начал искать средства от простуды…
Какие-то разные непонятные лекарства, а у меня даже дрянных пакетиков нет…
А кроме меда, есть что-нибудь? Вроде было…
Какие-то фрукты…
Черт, вспомнил я. В холодильнике абсолютно пусто с тех пор, как я приехал домой.
Сколько времени? Уже почти десять…
Наверное, он не придет. Занялся чем-то и забыл…
Ну и ладно. Он же, в конце концов, не обязан за мной ухаживать. Сам справлюсь.
Черт, уже тошнит от этого меда… Если температура падает противопропорционально количеству съеденного меда, у меня наверное должно уже в минус уйти, но черт, голова так кружится…
Я поболтал ногами в воздухе. Сколько мне лет, чтобы делать всякие глупости?
Неважно.
Хочется.
Я снова заглянул в зеркало и показал своему болезненному отражению язык.
Вот сволочь, он ещё и передразнивает…
Я неизвестно зачем погрозил зеркалу пальцем, и печально вздохнул. Зачем я согласился на предложение Микеле?
Мне действительно плевать, что там у него и как.
А если бы не согласился… Да, не надо было соглашаться. Но, черт, я хотел его увидеть. Я снова вздохнул. Наверняка не придет.
Если б отказался, и не мучился бы.
Незаметно, в ожидании Микеле, я задремал…
Виделось мне что-то странное. Такое большое-большое солнце, белое, горячее… Оно было так близко, что обжигало… Но я почему-то не мог отойти. Я попытался откинуть от себя пылающий мяч, не боясь обжечь свои ладони…
Но даже не дотянулся. То ли мне только казалось, что солнце близко, и на самом деле я до него не доставал… То ли оно будто отпрыгивало от меня… А может, я вовсе даже и не тянулся…
Я проснулся от звонка в дверь, часто дыша, будто зной раскаленного светила ещё палил. Ну вот, уже брежу… Звонок?
Это Микеле!
Я перебрался на стул на колесиках, который специально притащил для дальних передвижениях по квартире, и подъехал на нем к двери.
- Микеле? Это ты? – прохрипел, горло все ещё болело.
- Да, черт возьми, я уже пять минут стою под твоей дверью! – раздался приглушенный голос Микеле.
- Да, да. – открываю… - встрепенулся я, и начал бороться с задвижкой. Замок щелкнул, и Микеле ввалился в квартиру.
- Извини, что припозднился, просто заехал в магазин, купил тебе поесть и лекарств… - он придирчиво осмотрел меня, - у тебя же небось мышь в холодильнике харакири сделала, не выдержав нервного потрясения?...
- Нет! Я проверял, - я отъехал, впуская его в квартиру. О господи… Итальянец, наверное, притащил сюда половину Шпара и всю аптечку, которую смог с собой утащить.
- О! А на чем это ты?
- Да так… просто свалиться иногда боюсь, - шепнул я. – Я тут однажды задремал, да ещё два раза в обморок грохнулся, чуть лоб не расшиб… - и я подавленно умолк.
- Так, ладно, молчи, - жалостливо посмотрел на меня Локонте. – Отвечать будешь кивками.
- Я шептать могу, - поднял я брови.
- Дурак! Говорю молчи, значит, молчи! При шепоте связки трутся друг о друга. Хочешь вообще голос потерять?
Я хотел было ответить, но опомнился и яростно замотал головой.
- Отлично, - взмахнул руками Локонте, и энергично пустился ко мне на кухню. – Что это ты тут устроил? Че… Это что? Мед?
Я закивал.
- Это хорошо. Так, смотри…
И он начал опустошать свои многочисленные пакеты, причем ещё и объясняя, для чего он купил ту или иную штуковину.
На третьей секунде я уже не мог разобрать, что он там говорит. Какие-то непонятные слова, это что, итальянский?
- Смотри сюда. Вот эта такая хрень, ее надо пить по утрам, так что завтра утром я проконтролирую…
- А? Ты что, на ночь остаешься? – дернулся я.
- А что? Нет, нормально, он тут весь такой обморочный простуженный, а я что? Так, сиди смирно, сейчас я тебе дам вот эту штуку… ага, и ещё вот это, мне сказали, это можно принимать вместе…
Он перешел на невнятное бормотание.
Какой же он все-таки милый… Стоит, склонившись над очередной упаковкой какого-то сиропа, бровки нахмурены, губы шепчут непонятные мне слова… Я улыбнулся. Так и хочется обнять эту… прелесть.
- А? Флоран, ты куда уставился?
Его вопрос вернул меня в реальности.
Ну счас, он уже кидается тебе в объятия, разбежался.
- У тебя была такая лыба… - хихикнул Микеле. Он расставил все по полкам и шлепнул мне на стол баночку.
- Спешл фор ю, - сказал он на английском.
Нутелла.
Я даже как-то расчувствовался. Но Микеле не велел говорить, так что я долго, и очень, очень благодарно и преданно посмотрел на него.
Спасибо.
Он отвернулся, смутившись.
- Ммм… на… Вот это должно помочь тебе от горла, - он сунул мне в руки пузырек с распылителем. – Прысни в рот… Только потом пить нельзя, учти.
Я послушался. Горькая гадость чуть не заставила меня схватить стакан с недопитым чаем, но Микеле вовремя пресек движение.
- Да ладно, не маленький уже, что ты, горького боишься?
Я с тоской посмотрел на Нутеллу. Не судьба…
Микеле достал свою сумку и вытащил папочку.
Рисунки.
Я заинтересованно глянул в его сторону.
Отвернулся.
Наверняка там одна эта… Натали.
- Что ты?
Я снова обернулся. Чистые листы бумаги. Он будет наброски делать…
- Слушай, а давай я тебя нарисую, а? Ну, если ты не будешь отворачиваться…
Я вздрогнул. Нет, Микеле, это не лучшая идея…
Я дернул плед и накрылся им с головой. Выражая свое несогласие.
- Ну давай, Флоран. Ну что тебе стоит?...
Молчание.
- Жаль, что ты заболел. На самом деле, у тебя очень хороший голос. Я уже даже успел соскучится, - его рука легла мне на плечо. – Ты действительно очень красиво поешь… Так что выздоравливай, Фло.
Господи… Зачем же ты это делаешь, Микеле?
Убери, убери эту руку… И не говори ничего. Просто молчи. Нет, уходи!
Но я ничего не сказал.
Вскоре послышалось шарканье карандаша о бумагу. Микеле начал рисовать…
Бумага зашуршала, Локонте чертыхнулся на итальянском (можно было не сомневаться)…
Я слушал.

Я рисовал.
Флоран решил скрыться под одеялом, - совсем как ребенок, так что я рисовал его по памяти. Подумаешь! Все равно нарисую.
А все же он дурак! Ну как так можно было попасть? Простудился, как последний лох…
Я погладил его по плечу.
- Жаль, что ты заболел, - шепнул я, - на самом деле, у тебя очень хороший голос. Я… уже даже успел соскучиться… Ты действительно очень красиво поешь. Так что выздоравливай, Фло.
Флоран неровно вздохнул, откинул одеяло и как-то недовольно на меня посмотрел. Дернул за рукав и открыл рот. Типа пение?
Он указал на меня.
- И что?
Он подложил сложенные ручки под голову, и закрыл глаза, потом нарисовал кучеряшки в воздухе – ну, понятно.
Я улыбнулся.
- Ты прям ребенок, это будет совсем как колыбельная.
Он уже совсем нахально дернул меня за руку и ткнул в бок, скроил капризную рожицу. Ну споооой, спой-спой-спой, спооооооооооо…
-Ладно-ладно, - я поднял руки, - только без истерик. А ты мне гитару дашь?
Фло подумал, потом просиял, и резво откатил на своем стульчике куда-то в темноту. Послышался скрип, шорох, грохот, тихое «Дзззвяууу!!!» гитары, и Фло выехал обратно, сжимая ее, свою единственную, неповторимую, драгоценную гитару. Ее? Ты ее мне даешь?
Прям неожиданность… Фло никому к гитаре не позволял прикасаться – это Гитара! А тут – вот так, прямо в ручки, держи, мол…
Я благоговейно принял инструмент. Привычно положил на ногу, пристроил руку на грифе, и смахнул пару аккордов со струн, настраиваясь на Розы. Как там?...
Я заиграл вступление…
Надо же, как-то иначе песня слышится вот так, в тихой квартире, когда поешь – просто, без микрофона, и не перед публикой. Нет, конечно, репетируем мы и так без публики, и иногда случается, что начинаешь напевать что-то из репертуара, но…
Все равно.
Иначе…
Обычно я же пою эту песню по сюжету – своей несбывшейся любви, Алоизии Вебер, ведь так?
Надо же, оказывается, она и Флорану нравится. Вон он как на меня смотрит, просто глазами поедает и меня, и свою гитару заодно…
Слова послушно и привычно ложились на мелодию… Я, наконец, взял самую высокую, последнюю ноту, оставил струны, чтобы они сами утихли от последних аккордов, и обернулся к Флорану.
- Ну что?
Он активно закивал.
Спасибо, мол. Потом подумал, цапнул один мой листочек и карандаш и быстро мелко написал там.
«Сыграй что-то из своего»
Из своего?
Я задумался.
Хотя… да… я ещё помнил одну хорошую песню, которую сочинил ещё когда был подростком, она мне показалась удачной, и я до сих пор часто ее играл.
- Только она на итальянском, нормально?
Прям концертный вечер.
Я снова пробежался пальцами по струнам и прижал их к грифу, набирая мелодию.
Песенка была минорная.
Я поморщился и нахмурился, вспоминая слова. У меня уже вся голова забита текстами песен…
Ах да.
Фло, мне кажется, у тебя слишком тонкие струны, прям пальцы режут, честное слово, больше твою гитару в жизни не возьму, хоть ты мне ее подари…
На… На-на…
Немножко подзабытый текст снова зазвучал, только теперь я его играл для кого-то…
Кажется, Флоран и впрямь уснул… Глаза закрыты, дыхание ровное, на бледное лицо снова вернулся румянец… Точно, спит аки младенец.
Я закончил петь.
Это мой шанс. Я схватил бумагу и карандаши – потом размою, и получится акварельный рисунок…

Они медленно зашли в номер. Молча. Каждый думал о своем.
Флоран еле сдерживал жажду заговорить первым, но опущенная голова Микеле вновь заставляла его опуститься на землю.
Мике зашел в спальню и охнул. Фло забежал следом.
-Что такое?...Аахх…Ох…,- он увидел одну большую кровать и открытый рот Микеле.
-Что это? Я же проверял! Что за черт? – Микеле начал ругаться на итальянском.
Фло походил, как кот, вокруг кровати…
-Что будем делать? Время около пяти. Нужно хоть как-то выспаться. Пойдем скандалить сейчас? И перетаскивать багаж из номера в номер еще час? Или останемся и ляжем так. Что такого-то? Можем не раздеваться…
-Фло! Не раздеваться??? Ты в своем уме!? После твоего сегодняшнего поцелуя у меня вообще есть желание обидеться на тебя и не подходить! Я не знаю, что это было. Я не знаю, какого хрена ты меня вдруг поцеловал! Но ты меня напугал. Оказывается, что я вовсе тебя не знаю…
Флоран подошел к Микеле ближе, в его глазах сверкнула обида и злость.
-Я – не гей, - выпалил он, глядя в глаза итальянцу, -потом развернулся и с раздражением вышел из номера.
Его не было минут двадцать. Мике уже начал было волноваться, что вспылил, мало ли что Фло в пьяном состоянии мог сделать. Сейчас же они трезвые, и получаетсч, он зря его обидел. Нужно извиниться. Срочно. Ведь он же такой хороший. Добрый. И у Мике к нему истинно нежные дружеские чувства. Нежные…Хмм… Это его немного пугало, но все же Фло не хотел ничего дурного. Он романтик. Просто атмосфера сложилась такая… Ну…Где же он?
Фло вернулся злой и сухо выпалил:
-Они утверждают, что ошибки быть не может. И что могут поменять номер только утром. Так что, ты извини, а я спать. И я разденусь и лягу. А ты как хочешь. Если боишься меня – извини, обещаю к тебе не приближаться.
С этими словами он запер дверь, разделся до трусов и лег в расстеленную кровать, накрывшись до плеч одеялом.
Микеле почувствовал вину. Он глубоко вздохнул и сел на край кровати, положив руку на голову француза.
-Простишь ли ты меня? Я виноват. Я не должен был на тебя наезжать. Ты не виноват, что пошел на поводу у желаний. Я не сержусь, правда. Только ты тоже должен меня простить.
Фло молчал.
-Фло…
Молчание.
-Пожалуйста, не дуйся. Завтра трудный день.
- Ложись, а…От тебя никакого толку нет, сидящего на краю кровати. Залезай.
-А какой от меня должен быть толк?
- Ну, хотя бы тепло. И твоя болтовня не дает мне заснуть.
- Ты же еще не спишь. Ты так и не сказал, злишься ли ты?
-Закрой свой итальянский рот и ложись!
Микеле улыбнулся. Фло сказал грубо, но он знал, что под этой грубостью скрывалось нежное прощение. Француз хмыкнул и повернулся к Мике лицом.
- Будь добр, господин Моцарт возложить свое царское тело на это райское ложе и дать мне наконец поспать, - он мягко улыбнулся.
Мике встал, разделся и лег. Как только он накрылся одеялом, он почувствовал, как уже сильно нагрел кровать француз. Это его обрадовало. Он аккуратно подоткнул руку под подушку, стараясь не прикасаться к телу Флорана, и постарался погрузиться в сон…

После того как Фло и Мик встретили фанаток во время прогулки. Им пришлось здорово побегать от них,и кстати они оторвались. Ввалившись в кваритиру,как Мику в его итальянскую голову пришла итальянская идея, а именно приготовить итальянскую пиццу.Фло эта идея понравилась до того ,как Микеле сообщил ему что он будет ему помогать,так сказать быть в подмастерьях.
Через минут 20 оба были готовы к делу, ну кто- то был готов, а кто-то ржал над видом Микеля в фартуке с хелоу Кити.
-Ну что другого не нашлось-сказал Мик выпучив губу и показав, что он обиделся.
-да…ничего…-ответил Фло.
- если ни чего тогда не ржи!!!!!- уже серьёзно сказал Мик.
-Ладно, ладно …больше не буду,-ответил ели сдержав смех Мот- Ну прости меня , я не хотел.
-Ок.- мягко сказал Мик, он же понимал что все маленькие насмешки Флорана это любя.
Наконец, они начали заниматься делом. Всё было нормально до того момента как…
- Фло, милый, подай муку, пожалуйста, сказал Микеля, не отрываясь от дела.
Фло видимо решил позабавиться: он взял в руку горстку муки и кинул ею в Микеля.
-Ты чё делаешь!!!-уже прокричал Микеланджело.
В ответ ещё одна порция муки.
-Хватит!!!!-уже смеясь произнёс Мик
Фло стал атаковывать партнёра бомбочками из муки,но вскоре ему прям в пятую точку прилетела ответная бомбачка.
Так они стали кидаться друг в друга разными продуктами. Перед глазами открывалась картина- два взрослых мужчины кидются продуктами, как дети малые, но им было очень весело.
-Ах, гадёнышь получай.- просмеялся Фло кидая в друга конфету.
Микель подошёл поближе к Фло.
-ну что,может, на сегодня закончим, - поинтересовался он у друга.
-ну давай,-отвелтил Флоран.
- стой, у тебя что-то на губах-шепотом сказал Мик
-Да ни… -недоговорил Фло ,как его губ коснылись губы Микеле.
И вдруг Фло почувствовал, что этот итальянец лезет к нему под майку, но совпротивляться он не стал, а наоборот обвил его талию руками. Микеле попытался своебразно запрыгнуть на Фло, но от неудавшейся попытки они оба свалились на пол.
-Я люблю тебя, Фло!-промурлыкал Мик ему под ухо.
-И я тебя, очень, очень! - прошептал Флоран.

Микеле открыл глаза, его почти касался носа француза, сладко спящего напротив. О, знал бы он какая нежность возникла у Мике в этот момент. Его обжигало горячее, мягкое дыхание Фло. Красивое лицо, правильные черты, черные брови и длинные ресницы. Мик поймал себя на мысли, что уже около получала просто смотрит на него, не отрываясь. А что, если…что будет…если он прикоснется к его губам. Сейчас…подушечками пальцев. Француз вздрогнул, но не проснулся… Какие мягкие теплые губы. Он меня ими поцеловал, а я отпрянул. Я не ожидал, я всегда предпочитал девушек. У меня не было ни одного парня, никогда еще меня не тянуло ни к кому так. Хм….Флооо… Сколько смешанных чувств во мне вызвал твой поцелуй. Мне хочется его повтрорить…
Микеле замер над лицом Фло. Казалось,он перестал дышать. Фло вдруг, будто почувствовав, что прекратилось тепло слегка нахмурился и открыл глаза. У видев перед собой ярко-карие глаза Микеле он просто замер, боясь пошевелиться.
- Мик…Ты…
- Ты, - сказал итальянец и его губы плавно и по-кошачьи мягко легли на губы француза, передавая нежность и бузумную страсть.
Фло немного напрягся всем телом, но через секунду понял, что расслабляется и поддается. Поддается итальянцу. Поддается другу, который его целует.
Наконец, Микеле оторвался и лег рядом, напротив.
-Что происходит? – взволнованно спросил Флоран, и на его лбу проступили капельки пота, по телу пробежал озноб.
- Просто я не смог. Удержаться. Мы друзья, но эта ночь никогда не уйдет из моей головы. В эту ночь я понял, что ты дорог мне, и что я люблю тебя.
- Микеле…
- Прости меня, - сказал Мике и отвернулся, предательски заблестели слезы.
Фло несколько секунд не мог понять, что ему нужно делать, потом протянул руки вперед и прижался грудью к спине итальянца. И тут же почувствовав, как он вздрогнул и по его телу пробежал разряд. Ладони его скользнули вверх по груди. Микеле сжался в клубок и притянул руки француза. Они лежали так минут десять, обнявшись. Слушая биение сердец друг друга.
- Можно тебя попросить?- тихо шепнул Мике.
- Да.
- Поцелуй меня. Мне не хочется, что бы кончалась ночь. Я никогда больше не смогу прикоснуться к тебе.
- Микеле. Пройдет ночь, наступит новый день. Ты думаешь я смогу забыть тебя? Ты думаешь я смогу забыть твои губы? Нееет. Я…
-Что?
-Я не зря поцеловал тебя первым. Я захотел тебя. Я сам испугался этого желания. Оно меня смутило. Но…Я не смог. Я посмотрел в твои глаза. Прости меня. Это я начал первым.
- Ты меня поцелуешь?
- Я хочу тебя.
Повисло шоковое молчание.
Микеле приоткрыл рот, потом улыбнулся.
- Я никогда этого не делал. Никогда. Мы будем сожалеть.
Фло прикоснулся губами к шее итальянца, поцеловал, а потом легко укусил. Микеле вздрогнул, но рука француза поползла вниз по животу, даря неминуемое возбуждение.
Пальцы скользнули между ног. Микеле вдохнул, и из его уст вырвался слабый стон.
- Я могу быть очень нежным, - ласково шепнул Фло на ухо итальянцу.
- Я знаю… Ты меня не обидишь. И не сделаешь мне больно. Пусть это будет одна ночь.
Фло развернул Мике к себе лицом, притянул за подбородок и поцеловал в шею…потом в губы…
-Закроем окна, потушим свечи… Наполним чувством длинный вечер…
Итальянец встал, грациозно, как кот, подошел к телефону.
- Кому ты звонишь? -спросил Фло, оглядывая стройное тело Микеле, бледную кожу, узкую талию и широкие плечи…Так сексуально, что хочется взять его прямо не отрываясь от телефонной трубки.
- Отменяю утреннюю встречу. Я меня есть еще одна очень важная встреча. Боюсь, она будет всего раз в жизни. Я не могу ее пропустить…
Флоран улыбнулся и погладил кровать рукой, зазывая итальянца скорее вернуться.
- Не зарекайся… Ты захочешь еще…уверяю…
-Охотно верю, - сказал Микеле и направился прямо на француза.

Я встречал рассвет. Сегодня не было никакой работы, но я встал рано, очень рано. Мне не спалось, к тому же я выпил чашку кофе, и сон ушел совсем… Но не мысли. Я бы хотел забыться, но не позволял себе этого. Что бы не случилось… Я не сдамся, я не ослабею.
Я часто думал о Микеле. Где он, как у него дела… С тех пор, как он ушел из моего дома, от него не было ни звонка, ни сообщения, а последний раз я его видел вчера на репетиции… А кажется, будто уже полгода прошло.
Может, прогуляться? Пара часов в прохладе парка, - и там наверняка мало народу, - ещё достаточно рано, чтобы те, у кого выходные, оставались в своих постелях, а те, у кого сегодня работа, уже отправились на нее…
Да, пожалуй, это хорошая мысль.
Я все никак не мог определиться с тем, как мне относиться к Микеле. С одной стороны, логически, я приходил к выводу, что мне надо остаться с ним друзьями, и другого выхода просто не может быть. И с другой стороны,, я понимал, что никогда не смогу относиться к нему как к другу. Осознание этого просто разрывало меня на части.
Может, надо просто уйти? Исчезнуть, насовсем, из жизни Микеле.
Но это будет странно… И… наверное, он меня возненавидит…
С другой стороны, не возненавидит ли он меня, если я вдруг больше не смогу держаться? Если скажу ему, как он мне дорог…
Ладно. Мне прежде всего надо разобраться в себе. Представим, будто я просто рассказываю это кому-то, и мне надо объяснить, в чем суть…
Я проворно оделся, подумав, закинул за плечо чехол с гитарой и открыл дверь.
Что за…
ЧЕРТ!!!
Я ошеломленно уставился на чье-то тело у моего порога, из-за которого моя дверь не могла полностью открыться. Кто-то…
Микеле?!
Я отбросил инструмент и упал на колени рядом с итальянцем. Что… что он здесь делает?!
Одет так легко… Без куртки, лицо разбито, Господи, где он был и что, что с ним произошло?
Я развернул лицо Микеле к себе… Под глазом расплылся огромный синяк, на лице запеклась кровь, кажется, он без сознания… Я осторожно прощупал его тело – вроде переломов нет, хотя, конечно, я не доктор…
Я взволнованно осмотрел его ещё раз. Ужас… Надо занести его в квартиру, пока кто-то не увидел его. Почему он не позвонил? Почему пришел ко мне?
Я аккуратно поднял его на руки и занес в дом. Куда его положить? Пусть на кровать.
Я стащил с него всю верхнюю одежду и сапожки, а также брюки и рубашку… Вроде я прав и переломов нет, только на плечах пара синяков, будто от рук… его схватили? Но не били, только по лицу… Я всмотрелся в искаженные болью и ударами черты Микеле. Били по лицу… Косметика… нет. Я бы понял, если бы подумали, что он просто гей, и за это избили, но… я не понимаю…
Я сходил за перекисью водорода и мазью от синяков, а заодно принес покрывало.
Микеле дрожал от холода – мое сердце просто сжималось каждый раз, когда я на него смотрел. Какой ужас… Разыскать бы подонков, которые так с ним поступили!
Я смочил ватный диск в трехпроцентной перекиси и аккуратно провел по щеке Микеле, смывая кровь. Ранки были маленькие, и их было немного, но кулак избивающего содрал кожу на щеке и немного на ухе, а заодно рассек губу – хотя… наверное, ухо Микеле разодрал сам – упал… Но как раз именно оно кровоточило сильнее всего. Сейчас кровь остановилась, свернувшись, но вся рубашка итальянца была залита кровью с одной стороны. Не факт, что если я смою застывшую кровь, она не пойдет снова… Уши всегда сильно кровоточат.
Я ещё раз протер лицо Микеле, стараясь сделать это как можно безболезненнее, но не получалось. От моих прикосновений он то и дело начинал стонать. К его жуткому фингалу я даже боялся притронуться – так страшно он начинал трястись и плакать…
Я с болью наблюдал за его страданиями. Откуда он шел? Там, за окном – жуткий холод, ведь утром холоднее всего, да ещё и зима только-только прошла, недавно снег сошел! Он ужасно замерз… Я положил руку на его лоб – температура. Ну вот, Микеле, теперь моя очередь за тобой ухаживать… Господи, кто же тебя так… Думаю, ты мне расскажешь… если захочешь…
Я с осторожностью положил мазь на скулу Микеле, отливающую иссиня-черным цветом, стараясь, чтобы диск прилегал как можно плотнее, но как можно меньше нажимал. Это у меня получалось плохо – Микеле не приходил в сознание, но от боли скрежетал зубами. Я заставил его проглотить жаропонижающее и положил на бок. Его обморок перешел в беспокойный сон… Я укрыл его поплотнее и сел рядом, если вдруг ему станет хуже или если он очнется…

Мое путешествие по стране холода закончилось внезапно – или, вернее сказать, сменилось жутким кошмаром. Я не понял, когда реальный кошмар закончился, и начался кошмар болезненного бреда. Мне по-прежнему было холодно, стало дурно, по всему телу разлилась жуткая боль. Я даже не мог понять, что я делаю и где нахожусь. От режущего холода выворачивало наизнанку, в кости будто впивались иголки. Мне становилось страшно. Никогда мне ещё не было так плохо… Даже когда я ночевал на улице…
Когда?
Я почувствовал, что мое сознание возвращается в реальный мир – меня будто вытягивали обратно, обострялись все ощущения, боль на мгновение тоже усилилась… Я резко вздохнул и подскочил. Сердце билось, неровно и буйно.
Где я?
Я огляделся. Что-то смутно знакомое… Ой, голова болит…
Я обнаружил, что один мой глаз не видит. Поднес руку к лицу – пальцы наткнулись на ровную поверхность. Пластырь?
Как… как я здесь оказался? Я помню… Вечер… Натали… Красивая, много смеялась, танцевала, шутила, целовала меня…
Внезапно, перед глазами возникла другая картинка – воспоминание о Натали со страшным от ярости лицом, с искаженной гримасой отвращения…
Я вздрогнул, будто она снова появилась передо мной. Натали… Такая хорошая девушка… И такая… предубежденная, я бы сказал.
Но в чем дело? Я оглянулся налево – мой глаз не мог видеть из-за пластыря. Голова на мгновение будто взорвалась от боли, и я застонал – сдавленно, приглушенно…
Мой взгляд упал на согнувшуюся фигуру человека, уснувшего, облокотясь на диван. Силуэт показался мне смутно знакомым…
В тот же момент человек вздрогнул, поднял на меня взгляд, и я охнул.
- Фло! – и закашлялся – горло отозвалось болью, будто по связкам прошлись наждачной бумагой. Я захрипел, пытаясь вновь вдохнуть, и еле-еле установил дыхание. Похоже, теперь говорить нельзя мне.
- Ты очнулся?! – Флоран моментально подскочил ко мне, приложил руку ко лбу, - температуры вроде нет… Но ты не можешь говорить. Сейчас, у меня остались лекарства, которые ты мне привозил. Я дам тебе… - он вышел из комнаты.
Флоран…
Как он меня нашел? Я что, сам сюда пришел?
Он выходил меня…
- Вот, сироп… для горла поможет, - вернулся Флоран, - имей ввиду, если тебе станет хуже, я вызову скорую.
Я знаками показал, что со мной все в порядке, и я чувствую себя хорошо, за исключением горла.
- Ну ты даешь, - вздохнул француз, наливая в ложечку тягучую жидкость, - во что ты вляпался? Я нашел тебя истекающим кровью, без сознания, под дверью. Не знаю, каково твое мнение, но мне это кажется, мягко говоря, необычным.
И он усмехнулся.
Я с готовностью проглотил лекарство, и кивнул, разводя руками, - мол, так получилось.
- Я вот чего не пойму, - продолжил Флоран, - как ты до меня добрался? И вообще, мог бы хотя бы куртку одеть. На улице ноль! А ты мало того что в обморок на моем пороге грохнулся, причем, неизвестно сколько пролежал, да ещё и почти раздетый.
Я сам? Добрался до него?... Как же это… почти в бессознательном состоянии… черт, я ведь живу не так близко к Флорану, это же надо…
Очень странно!!!
Я вдруг ощутил, как меня обнимают сильные руки Флорана.
- Дурак, - проворчал он, - ты хоть знаешь, как я перепугался, когда увидел тебя в таком состоянии?... Я сам чуть на тот свет не отправился… Никогда, никогда больше так не делай!
Я закивал, цепляясь пальцами за футболку Флорана. А он теплый… Я придвинулся поближе, пытаясь уловить ещё больше тепла. Хорошо… Я закрыл глаза и опустил голову ему на грудь. Было слышно биение сердца, - это так успокаивало…
Я чувствовал, как Фло гладит меня по спине, слушал его размеренное дыхание, и глядел на свои бледные пальцы, все ещё стискивающие ткань футболки Фло… Странно. Все это…

Микеле, походу, прикорнул прямо на мне. Не успел очнуться, как практически тут же уснул! Ну зато теперь он отдохнет…
Я слышал, как Локонте стонал и плакал в своем страшном лихорадочном бреду, и каждый раз, когда он начинал всхлипывать, меня будто в холодную воду окунали.
Теперь я был спокоен. Микеле свернулся калачиком на моей груди, и спал здоровым сном, его дыхание было ровным, а на щеках появился румянец.
Я будто получил передышку, - устал вздрагивать от каждого шороха, от каждого движения… Я прижал его к себе и откинулся на подушку – было бы тоже неплохо немного поспать, я с самого утра следил за состоянием Микеле, а уже поздний вечер… Наверное, дело в том, что я слишком рано встал сегодня утром, да и ещё этот взбалмошный итальянец нервы треплет…
Я пригладил спутанные волосы Микеле и закрыл глаза, убаюкиваемый его мирным сопением…

МИКЕЛЕ

С утра я проснулся бодрый и почти здоровый. Настроение почему-то зашкаливало за метку отлично, меня тянуло куда-то идти, что-то делать, творить, создавать… И улыбаться всем подряд. Как будто фрагмент неприятных ситуаций, в которые я попал вчера – или когда? – вообще не существовал, или, вернее, его вырезали. Воспоминания остались, а никаких эмоций на этот счет не было – произошло, ну и фиг с ним… Замечательно! Меня это только радовало – я не любил страдать…
Скорей, скорей – какая-то непреодолимая сила меня подталкивала к действию – хоть какому-нибудь. Я поспешно выскочил из постели, умылся, и пошел варить кофе – хотя на часах было всего семь часов… Но встающее солнце так нежно и ласково светило белыми лучами в окно, так легко скользило бликами по занавескам, по стенам, по лицу Фло… Я сам ощущал себя легким, как эти лучи.
Маленькая джезва отправилась на плиту с порцией кофе – вариться, я же попробовал голос – вечно у нас с ним проблемы! – но на мое удивление, горло было в полном порядке, ничего особенного.
Пока кофе варился, я вытащил из холодильника Фло кучу всякой всячины, которая непонятно как там умещалась – ах да, я же сам недавно привозил ему провиант, когда он болел, вот ужас-то!!! Ну да ладно.
На стол отправились круассаны, любимая шоколадная паста Флорана, масло, сыр, леденцы, молоко, ветчина – я бросал все подряд, ощущая себя заботливой хозяйкой.
Надо его разбудить…
Я взглянул на его лицо, и оно мне показалось странным… Какое-то… страдание? Да, незаметная мученическая печать легла на его черты, интересно, почему? Кто-нибудь другой, наверное, и не заметил бы, но я знаю Флорана слишком долго. Наверное, он много времени провозился со мной, больным…
Я был ему безмерно благодарен – ведь я бы мог просто замерзнуть на улице – с утра было ещё холодно, а он…
Ну, правда, не на улице меня нашел, и притом случайно, но все равно! Он хороший…
Я потряс его за плечо.
- А? Микеле? – тот подскочил, стукнулся лбом о мой подбородок – у меня клацнули челюсти – и застонал, а потом рассмеялся, - ну ничего себе поцелуйчик! И тебе доброго утра.
- Ага. Ещё правда, семь часов, довольно рано, но мы же рано спать легли…
- Ну, как сказать, легли, - хмыкнул Мот, поднимаясь с постели, - ты меня придавил к кровати, и мне пришлось принять свою горькую долю…
Внезапно раздалось гневное шипение плиты. Ой!!!
- Кофе!!! – всполошился и ринулся снимать джезву с плиты – Фло меня убьет!!!
К счастью, плита была индукционной, и ничего не пригорело к поверхности, и я быстро привел все в порядок, после чего разлил кофе по чашкам.
-Микеле, - позвал меня Фло. Он уже сел за стол.
- Что? – я поставил обе чашки, - молоко будешь?
Он отрицательно помотал головой.
- Мне с тобой поговорить надо.
- Что случилось?
- Вообще-то это я хотел у тебя спросить.
Я помолчал.
- Знаешь, Фло, я не очень люблю разговоры, которые начинаются с «мне надо с тобой поговорить», это напоминает мне детство, когда мама подзывает к себе и начинает за что-то ругать.
Он усмехнулся:
- Ладно, ругать не буду. Ты мне только объясни, почему ты полумертвый валялся под моей дверью, и где в это время бродит твоя подружка?...
Я жалостливо посмотрел на него – вспоминать красавицу Натали не хотелось… Впрочем, кажется, ещё не так давно мне было все равно?...
- Досадно об этом говорить… - я немного помолчал и продолжил, - короче, мы расстались. Думаю, подробностей не надо?
- Не надо… Извини.
- Да ничего.
- Только все-таки…
- Немного подрался, или вернее, меня избили, и я почему-то приплелся именно к тебе. Впрочем, мозг летал далеко от тела и я не соображал, куда иду.
Я старался говорить как можно более обыденным тоном, чтобы не обеспокоить его, но в глазах Флорана все равно мелькнула тревога?
- За что? Мик, тебя ведь и убить могли, ты был весь в синяках, когда приплелся ко мне! Кто это сделал?
- В полиции он теперь. Какой-то урод, - безразлично протянул я.
- Ну ладно… - он беспокойно посмотрел мне в глаза, - я вижу, твоя простуда прошла.
- Да, тебе спасибо… Спасибо, что не бросил, - я улыбнулся.
- Господи, я что, мог закрыть перед тобой дверь? – поднял брови Фло.
- Ну… все равно… спасибо. Прости, я наверное ужасно тебя озаботил, - я виновато поглядел на него.
- Ты тоже со мной сидел, когда я был болен, так что теперь мы квиты, - он махнул рукой и пригубил чашку кофе.
Ну вот, все хорошо…

ФЛОРАН

Не сказал бы, что я был рад услышать, что Микеле бросила девушка. Она наверняка сделала ему при этом больно… А сейчас он делает вид, что ему все равно, и он просто наслаждается жизнью. Добраться бы до этой!!!...
Я вздохнул и посмотрел на Микеле. Его лицо было веселым, взгляд направлен куда-то в сторону – все хорошо, да, ничего не случилось…
Сколько можно уже это терпеть?!...
Я не могу… Я уронил голову на ладони, скрывая лицо.
- Флоран? Что такое?
- Ничего.
- Да ладно, я же вижу, - его ладонь легла мне на плечо. – Думаю, мне ты можешь сказать, в чем дело.
- Именно тебе – не могу, – прошептал я, и, с грохотом отодвинув стул, вышел из комнаты.
- Постой! – крикнул мне Микеле, наверное, озадаченный моей сменой настроения, но я не смог.
Каждый день чувствовать эту привязанность, и понимать, что убиваю себя, медленно, а каждый раз, когда он ко мне близко – становилось ещё тяжелее. Я не мог сдержать его взглядов, его прикосновений – самых невинных, он ведь ничего не знает!
Украдкой любуясь им, и тут же опуская глаза, когда он на меня смотрит, чтобы никто не заметил любовь, нежность и страсть в моем взгляде – все это сложно!!! Особенно для того, кем я был…
Ведь это, черт побери, ненормально, Флоран, сказал я себе. Любить мужчину! Какой бред!
Но это было именно так, и иногда осознание этого факта приводило меня в ужас. Тем более, что… сколько лет это уже продолжалось?... Слишком долго…
И вот – решай! Либо все, либо ничего, как в двоичной системе исчисления…
Один или ноль…
Все или ничего…
Черное и белое.
Мужчина или женщина.
Неважно.
Я выбираю все.
Я слышал, как Микеле твердым шагом подходит ко мне, я чувствовал, что сейчас он развернет меня, взяв за плечо…
И встретился с ним губами.
Он смешался, растерялся от неожиданности, что позволило мне прижаться к нему ещё на несколько мгновений… Но…
Пусть этот миг длится вечно, Господи, умоляю, я прошу тебя!!! Пусть он никогда не кончается, потому что я боюсь того, что будет дальше…
Сильный удар, от которого у меня в голове будто в набат ударили, бросил меня на пол. От гнева и страха в Микеле будто бес вселился!
- Я думал… - в его звонком гневном голосе зазвенели слезы, - я думал, мы друзья! А ты… такой же, как тот! Ублюдок!!! Ненавижу!...
И он бросился прочь.
Я не пытался его остановить. Посягнувший – будет наказан. Внутри была пустота – за какие-то несколько секунд мое «все» обратилось в «ничего».
Сердце сжали, оно превратилось в хрупкий комок льда…
Опустошенный, я опустился на пол и заплакал…

МИКЕЛЕ

Поцелуй!!!
Я выскочил из квартиры Флорана, глотая слезы обиды. Вот, оказывается, какой он!
Сначала стал мне другом… ухаживал, помогал, был настолько близким, как никто другой!
Теперь понятно, зачем ему все это… Грязный извращенец!!!
Мимо меня проносились утренние улицы Парижа, но я не помнил, не замечал, куда бегу…Мне было все равно.
Я вспоминал происшествие в клубе – руки, беспрепятственно шарящие по моему телу, не дающие вырваться… Боже, как противно!!!
И, значит, Фло… лучший друг, ставший таким родным… Такой же? Исподтишка бросал на меня взгляды, желал меня, хотел меня! Какая мерзость… Как мне плохо…
Перед моими глазами возникла вспышка света, раздался оглушительный гудок, и я ощутил сильный удар… Я отлетел, как пушинка, и отключился от боли, терзающей тело…

ФЛОРАН

Микеле ушел. Нет, убежал. От меня…
Теперь, наверное, навсегда. Мне не стоит больше с ним встречаться… Сколько времени прошло с тех пор, как я впервые увидел его, услышал его?
Не надо было этого делать. Но так всегда происходит – сначала делаешь, а потом невероятно жалеешь об этом… Но уже поздно что-то исправить.
Я вытер мокрые щеки и вышел на балкон, захватив с собой пачку сигарет. Надо успокоиться… Успокоиться…
Щелчок зажигалки – и дым наполняет мои легкие.
Я затягивался раз за разом, и каждый вдох давался мне все легче…
Ком, вставший в горле, медленно исчезал, только на душе было по-прежнему пусто. Я действительно потерял его. Кажется, это все… Тоже – хах, конец моей жизни. Что бы я мог сделать? Уйти? Слишком сильно люблю.
Ухаживать? – Не смешно, это бы моментально развело нас по разные стороны баррикад. Как сейчас…
Оставить все как есть?... Не получилось…
Ну и что мне теперь делать?
Я не смогу посмотреть ему в глаза, не смогу быть рядом – просто не позволю, сам себе.
Зачем нужно было это спонтанное решение? И все же… Получается, будто выхода не было.
Я раздавил окурок и потянулся за следующей сигаретой. Взгляд устремился вдаль, на зарождающуюся после зимы природу, на молодую зеленую листву, на утреннее солнце, пока ещё позволяющее смотреть на свой белоснежный диск… И для меня всего этого не было. Город как будто вымер, а я остался один. Конец света…
Неплохая мысль, кстати. Куда мне теперь дорога? Разве что в могилу.
Нет, правда… После всего, что было, жутко хотелось умереть. Я приложил руку к груди – там будто разрывалась бомба, мешая с кровью острые осколки, а на ощупь – все так же бьется сердце, разве, чуть-чуть быстрее, чем обычно… Так почему же никто этого не видит? Почему мое страдание – для меня одного, почему для остальных – ничего не изменилось?...
Я озлобленно хряснул кулаком по перилам балкона – черт, разбил ребро ладони, ну и хрен с ним, переживу… Переживу.
Да все на свете переживу!
Внезапно до моих ушей донесся громкий сигнал и визг тормозов. Раздался глухой стук и скрежет.
Что это могло быть, авария? Я глянул вниз с балкона.
К моему неописуемому ужасу, у тротуара распласталась знакомая фигура. Микеле машина сбила!
Я бросился вниз, как угорелый, выскочил из дома. Это ведь моя вина! Наверняка он, не разбирая дороги, просто выскочил на трассу… Вот черт! Как так могло произойти?... Черт, черт, черт… Только бы он не умер…
До того места надо было пробежать около квартала – мое окно выходило не на сторону парадной, да к тому же место происшествия было немного вдалеке, но мне показалось, что я добрался туда в мгновение ока. Там уже суетился водитель, а я с ужасом смотрел то на машину – грузовик! – то на безвольное тело Микеле, который, очевидно, хорошо приложился головой о тротуар, после того, как его поцеловал бампер машины… Черт, это же какой удар… Я подлетел к водителю, который, видимо, вызывал скорую.
- Что произошло?
Тот растерянно открыл рот, что-то невразумительно промычал и наконец выдал:
- Да не знаю! Этот чокнутый бросился мне прямо под колеса! Я едва успел остановиться, но на тормозном пути его все равно приложило, он и отлетел… Не пойму, какого черта он лезет на дорогу, бессмертный, дьявол его дери!!!
Я отошел от водителя машины и приблизился к Микеле.
Нет. Ты решил уйти, исчезнуть, так уходи, сказал я себе. И тут же ответил, - пусть он будет мне чужим, но… надо же ему помочь, а вдруг он действительно умрет!
В сердце защемило от ужаса и тоски, и я поспешил к нему.
Осторожно подойдя и зажав его запястье, я облегченно вздохнул. Жив! Уже хорошо. Сзади подошел водитель, шумно и взволнованно дыша – видимо, не хотел мне мешать.
- Принести аптечку?
- Давай, побыстрее, - бросил я. Ребра вроде все целы, а вот спиной и головой он нехило ударился, и, кажется, одна рука повреждена, да к тому же плечо, наверное, выбито… Наверное, он инстинктивно выставил ее, и сустав вышел, когда рука приняла удар на себя. Надо перевернуть его на живот, кто знает, может, у него позвоночник сломан…
Я постелил куртку на тротуар и осторожно перенес бессознательного Микеле на нее. Черт… У него ссадина на виске, наверное, ещё и сотрясение схлопотал… Вот черт, я не помню, что в таком случае делать надо!
Передо мной появилась аптечка, и я поспешно достал оттуда перекись и бинт – надо было смыть грязь и кровь с лица Микеле, а то ещё зараза…
Я осмотрел его на предмет других ранений и нашел протертые об асфальт коленки, которые тут же промокнул, и содранную кожу на втором локте. Сильно приложился…
Я ещё раз прощупал его пульс, и он мне показался слабым – наверное, сильно ударился… Он по-прежнему был без сознания…
Видеть его таким – искалеченным, раненным, сломанной куклой лежащим на земле – было невыносимо. Я был готов перемотать время обратно и встать вместо Мика – он не должен был пострадать… Но время отмотать назад невозможно – это не кассета и не музыкальная дорожка.
Я прикрыл глаза. Черт, черт, черт…
Где-то на периферии раздалось гудение машины скорой помощи…
Я отступил от фигуры Микеле – не мешать… работать профессионалам…
- Спасите его… - шепнул я и скрылся.

МИКЕЛЕ

Я очнулся… Белый свет… Что это было? Резкая боль, удар, полет… Отключка. Понятно. Меня сбила машина.
Я огляделся, стараясь делать как можно меньше движений – любой знает, что в таких случаях каждое напряжение мышц может быть весьма болезненным…
Я мигнул, скосив на себя взгляд. Я лежал в койке, заботливо укрытый больничным пледом. Я не видел своего тела и не мог судить о повреждениях, но, слава Богу, к аппаратам поддержания жизни подключен не был и даже самой завалящей капельницы рядом не наблюдалось. Видимо, не так уж я сильно и пострадал. Это хорошо…
Я закрыл глаза и вздохнул. На самом деле, мысли стремились отнюдь не к аварии.
Гнев прошел, но я снова и снова думал о Флоране. Зачем? Я не верю…
Не верю, что такое возможно. Это… неправильно, постыдно, пошло… Ужасно и противно.
Так ли уж противно?
Это не важно. Ощущение предательства, измены, подлости не оставляло меня. Будто под красивой обложкой оказалась мерзость…
Впрочем, судят ли книгу по обложке? Любой скажет, что нет. А каким Флоран казался мне? Добрым, скромным, приветливым, иногда чуть вспыльчивым другом… Ммм… ещё – ласковым и веселым, иногда чуть замкнутым – когда он грустил, всегда казалось, что он замыкается в себе. Он казался мне таким странным… И он был мне очень близким другом… И все же, он редко когда ко мне прикасался.
Неужели это возможно? Самый близкий человек, самый дорогой друг оказался… таким. Это мерзко. Если бы можно было отмотать все назад и как-нибудь избежать этого! Я бы не хотел, не хотел хотя бы знать об этом… Вот черт!
Забывшись, я хотел двинуться, но даже пошевелиться хоть чуть-чуть было затруднительно и больно – и я оставил свое тело в покое, принявшись шарить взглядом по палате. В помещении была ещё пара человек, но все спокойно спали. Значит, это просто общая палата… Так… постель, рядом тумбочка, дверь, несколько стульев, умывальник… Я скосил глаза – подоконник, в другую сторону, за дверью… окно. Не на улицу… В коридор. Там сновали люди, - пациенты, посетители, медсестры и врачи. И стоял, прислонившись к стеклу, Фло. Он спал. Стоя.
Я беззвучно всхлипнул и тут же обругал себя – да кто он тебе?
Впрочем… Он же не виноват. Может… он правда любит? Я не могу различить любовь и похоть, страсть, мимолетное увлечение, желание… Кто знает.
Я вздохнул и принял решение. Мы забудем этот эпизод, будто его не было. Надеюсь, он поймет меня…

***
Я очнулся от своего странного бредового сна… Ах, черт, я заснул прямо стоя, прислонившись к углу спиной… Кости заныли, все мышцы затекли, и я неприятно поморщился.
Я пришел сюда, чтобы удостовериться, что с Микеле все в порядке.
Смотрел, смотрел на него… Мне казалось, я вижу, что его ресницы трепещут, что он сейчас откроет глаза и изогнет бровь – мол, что это со мной случилось?
Нет… Все лежит…
Врачи сказали, что ничего особо серьезного – водитель успел затормозить, и толчок оказался несильным. Всего пара переломов, ушибов и вывихов вместо летального исхода – слава Господу! А ведь все из-за меня…
Я закусил губу. Мне нужно попросить у него прощения. Я должен теперь заслужить свое право снова находиться рядом с ним.
Я снова взглянул за стекло, и нервно сглотнул. Микеле смотрел на меня… Я не мог понять его взгляда.
Там читалось осуждение… Жалость. На мгновение я взбесился – какого черта он меня жалеет?! Потому что я оказался трахнутым на всю голову геем, влюбившимся в своего лучшего друга?...
Потом успокоился. Мик не поймет. А ведь должен был… Хотя, кто сказал, что он кому-то там что-то должен! Ты его мнение не спрашивал, Флоран…
Все эти мысли пролетели в голове в одно мгновение.
Потом, я увидел, как губы итальянца шевелятся. Он звал меня.
Что-то внутри шевельнулось, будто сердце сделало в груди кульбит. Мне казалось, я приковал его, как Прометея, к скале грудной клетки – ан нет, стучит ещё, глупенькое, часто-часто при виде этих прелестных глазок…
Я облизнул внезапно пересохшие губы и вошел. Мне… Мне уже можно, некоторые даже удивлялись, почему я ещё не вошел… И вот, я переступаю этот порог.
- Мик?... Как ты? – ненужные слова слетают у меня с губ. Ясень пень, он не в порядке! Пару часов назад его сбила, черт возьми, машина!... И все же, глупые звуки слетают с губ, и разговор, обещающий быть тяжелым, начался.
- Бывало и лучше, - подтвердил мои опасения Микеле. – Знаешь, Фло…
- Извини меня. Я виноват перед тобой. Давай забудем! – выпалил я, не переходя, впрочем, в подробности.
Микеле замер, замерли и его слова прямо на губах, собиравшиеся слететь. Я будто видел, как застыли буквы на потрескавшейся коже губ. Бред, конечно, мне это кажется…
- Фло… Я ведь тоже погорячился. Давай все просто будет как раньше… Верни мне того Флорана, которого я знал… - он замолк. Его красноречие, итальянский пафос куда-то подевался, сдулась та речь, которую он собирался произнести. Но я понял.
Я был ему незнаком. Мы же… друзья. Откуда ему знать, что я, когда просыпаюсь, люблю смотреть на солнечную полоску, ползущую по моей стене? Откуда ему знать, что я люблю, когда меня целуют в шею? Откуда ему знать, что я терпеть не могу, когда у меня волосы завиваются?... Такие вещи знают только любимые. А это уже другой человек. И этот незнакомый человек стоит сейчас перед ним.
- Фло… Начнем сначала? Я понимаю… Это ничего такого, а я дурак… -сбивчиво забормотал Локонте, отведя взгляд. – Я не знаю, получится или нет, но пусть это будет между нами двумя, ладно?
Я подумал. Шанс возвратить все обратно. А ведь я уже знаю его реакцию. Это как возврат в прошлое…
- Согласен. Ты только выздоравливай, дурень, - я улыбнулся и сел рядом, доставая из кармана яблоко.
Глаза Микеле загорелись – я знал, что он любит яблоки. Я знал о нем куда больше, чем он обо мне. Я знал о нем, как о любимом.
Этого уже не изменишь – так постараемся скрыть, забыть… Никто не знает о звере, сидящем внутри меня. Все знают только веселого Фло…
Я перочинным ножиком снял кожуру с яблока, ополоснул его под струей ледяной воды (у них тут что, вообще теплая вода… вымерла?...) и порезал его на ломтики.
- Ты с доктором говорил? – спросил меня итальянец, цапая зубами один кусочек.
- Да, иначе бы я здесь не сидел… Откуда мне знать, может, тебе больше нельзя есть яблок!... – я увидел, как в его глазах смешивается недоверие с опасением, - да не волнуйся, я спросил, мне можно тебя навещать и приносить гостинцы. Ты бы смотрел хоть, куда бежишь! Впрочем, ты всегда такой импульсивный…
- Ну, а ты у нас, получается, интроверт, - недовольно сказал Микеле.
Между нами повисла какая-то тягостная пауза, мы оба почувствовали, что сказали что-то не то – что-то из того, что теперь под запретом.
- Ну ладно, - Локонте первым нарушил молчание, и попросил у меня кивком головы ещё один ломтик. – Что там у меня? Не томи, я все стерплю…
- Ну, тебе повезло. Ты заработал несколько ссадин, пару вывихов и переломов… Вернее, не переломов даже, просто трещины.
Микель поморщился.
- И это ты говоришь – повезло!
- Ты мог бы вообще погибнуть.
- Это да…
- Шофер успел затормозить, так что больше пострадала твоя рука, на которую пришелся удар, и ребра, поскольку ты бордюром их, собственно, пересчитал. Так же пришлось сделать обеззараживание, но из-за препарата у тебя будет слабость, поэтому ты сейчас и лежишь…
- Понятно… - Микель задумчиво смотрит куда-то в сторону. – Сколько ещё лежать?
- В зависимости от результатов, - я вздыхаю и даю ему ещё один ломтик, - максимум – через три дня.
- Почему?
- Ну, во-первых, трещины-вывихи это тебе не Наполеон. В конце концов, и осложнение из-за твоих ссадин может быть, улицы-то не стерильные…
- Понятно…. – он погрустнел, - а причем тут Наполеон?
- Он давно жил. А ещё, мне кажется, что ты на него похож…
Он помолчал немного, видимо, раздумывая над моими словами, и наконец, сказал:
- Хорошо! Я согласен подождать немного до моего выздоровления.
- Я бы не стал так рваться на волю, - скептически заметил я, - Дов рвет и мечет. Он боится, что концерт через неделю сорвется…
- Ох черт… - спохватился он, - и ведь правда, три дня будет на лечение, и ещё три… Маловато для нескольких хороших прогонов!
- Ничего. Мы же талантливые черти, выкрутимся! – я ободряюще улыбнулся ему, стараясь, чтобы ничего больше желания побыстрее поправиться в моей улыбке не проскользнуло. Эх, Фло, вляпался ты…

***

Ещё один день, ещё только один день! Осталось чуть-чуть, и меня выпустят…
Я праздно шатался по комнате, чем раздражал своих сожителей (сопалатников?), но меня можно было понять. Тесное пространство госпиталя давило на меня своей болезненной тоской, давило на меня своими застарелыми страданиями, и было такое ощущение, будто это странное место не хочет меня отпускать – а я старался вырваться отсюда, вырваться как можно скорее!
К счастью, с меня вскоре сняли фиксирующие повязки, оставив только гибкий бандаж на особенно поврежденных частях тела, но вскоре и это можно будет снять – слава богу… Слава Богу…
Мне не терпелось выскочить за порог, и особенно мучительно было сие ощущение, когда знаешь, что оно наступит завтра – буквально с минуты на минуту! О, да… Да, да, да, скорее!!!
Я с разбегу плюхнулся на кровать, не обращая внимания на занывшие ребра – несмотря на все странные препараты, усердно втираемые мне врачами (и терпеливо сносимые мной) я ещё чувствовал те громадные синяки – но что до них! В конце концов, мне же не придется плясать голым, никто и не увидит!
Я уселся на кровати и уставился в окно. Покачался из стороны в сторону. На улице… Эх, на улице весна, красота, хочется петь!... А я сижу в больнице, и жизнь моя проходит зря, никакого следа в истории я не оставляю…
Вспомнился Моцарт. Вот уж никогда не думал, что буду знать его биографию так досконально! Великий человек…
Чувствую себя жалким подражателем. Ну, что такое, а? Я – как фальшивка, как копия, причем не особо удачная, а может, вообще все это – глупый, мерзкий фарс?
Я в последний раз глянул на залитую весенним солнышком улицу и с тяжелым вздохом грохнулся на кровать. Какая-то тоска меня грызла… Меланхолия… Будто я чего-то не сделал, не закончил, не… Ничего. Что-то было не так, неправильно. И меня это ужасно, невероятно раздражало. Проще говоря, у меня было странное состояние счастья, смешанное с хандрой – что может быть ужасней такой гремучей смеси?...
Ну ладно, Мик, сказал я самому себе, не расстраивайся. Просто это все большое потрясение – сначала Фло, потом авария… И главное, это не собирается останавливаться, ведь скоро будет репетиция, одна большая репетиция в бешеном ритме, но это ещё не повод биться головой об стенку. Встал, пошел дальше - так делает Микеланжело Локонте!
Я вскочил и подошел к зеркалу. Пфф…
Усталая, недовольная морда, как у обиженного кота, которому не доложили еды в тарелку или не почесали за ушком…
Да, похоже. Мне бы сейчас кому-нибудь нажаловаться и поплакаться в жилетку на свои горести… А, да о чем я. Я так не делаю.
Пфф…
Второй раз я фыркаю и возвращаюсь на свое место. Даже заняться нечем – у меня даже вещей здесь нет – не те же, что я изодрал, когда попал под машину… Фло сказал, что привезет новые… А все остальное выдал больничный персонал. Фэ!
Я дернул на себе ворот дурацкой пижамы-униформы, в которой ходили здесь все – кроме медсестер и врачей, разумеется, но как мне не хватало моей нормальной человеческой одежды!
Почему-то хотелось заплакать…

***

Так, ключ-ключ-ключ… Вот этот? Нет, значит, вот эта бабочка, подлиннее…
Я вставил чертову отмычку в замочную скважину и повернул. Ура! Дверь открыта. Надо взять одежду для Микеле. Так, где тут у него шкаф? Ну да, точно, направо…
Я быстро проглядел вещи Мика и покидал в сумку все то, что считал приличным. Потому что, ей-богу, если он ещё раз наденет что-то, через что голое тело просвечивает, я… я не знаю, что с ним сделаю!!! Так… он ещё просил захватить кошелек. Только вот где он может быть?
Черт, и ведь не позвонишь же, у Мике телефон отобрали в больнице, да и зарядка наверняка села…
Так, придется искать самому. Где предположительно может остаться бумажник?
Эх… У меня он всегда с собой либо в сумке, а вот у Микеле бардак бардаком! Совершенно невозможно разобраться. Может, просто одолжить ему из своего? Да ладно, просил же, нехорошо получится, да я что мне, поискать трудно?
Я посмотрел в прихожей, на столике под зеркалом, который был завален счетами и чеками, ключами, шарфами, брелками, записными книжками и прочим хламом, но там кошелька не оказалось. Негодуя про себя на беспорядок, я прошел в комнату Микеля, и включил свет. Ну и хаос, будто ураган прошелся! Везде верхняя одежда, листки с нотами и текстами, какие-то распечатки и фотографии, рамки, карандаши и кисти, ватманы и даже набор акварельных красок, а также тюбики акрила, сиротливо сгрудившиеся около ножки фортепиано. Собрание разбросанных дисков мирно покоилось около барабанной установки, на скоплении подушек и курток на диване возлежала гитара. И вот где-то здесь, в бескрайнем море разбросанных вещей, есть маленький кошелек, которому, вероятно, даже страшно…
Тьфу, глупости какие!
Я закатал рукава, глубоко вздохнул и двинулся к столу, изо всех сил стараясь не споткнуться.
Так… Я перелопатил все содержимое поверхности стола, но тем не менее, кошелька не было. Черт, книга какая-то свалилась…
Пустая обложка мне ни о чем не сказала. Что читает Микель?...
Я открыл на одной из последних страниц.
«… это было так интересно! Безумно интересно, я просто поражен, насколько волшебные места могут быть спрятаны в разных уголках света. Везде восхищаются грандиозными творениями природы, как Ниагарские водопады, например, а тут, в заброшенной деревне в горах – ничуть не хуже! Поразительный воздух, и такие красивые пейзажи! Я прямо ломаю голову в предвкушении того, что Натали покажет мне завтра! Она потрясающая. С ней очень интересно разговаривать, и, кажется, я ей нравлюсь…

Ох, это ж надо же! Оказывается, горные лыжи это интересно… Я бы покатался на сноуборде, да только ведь не проеду и пары метров, по крайней мере, в вертикальном положении! Я бы ужасно на нем смотрелся, я совершенно не приспособлен для таких видов спорта – вот Фло бы был крут на доске, однозначно! Вот такая картинка…»

Ниже шло изображение самого Флорана, делающего невообразимый кульбит на доске – на лбу – очки, борода снегом припорошена, за спиной шлейфом раздувается шарф.

«Классно было! Хотя мне уже немного скучно, хочется вернуться в привычную колею своей жизни. Недостает мне все же этих старых добрых репетиций и придирок Дова! Когда все кончится, я буду по этому скучать!...
Однако, неожиданно, что Натали такая интересная. То есть, я знал, что она интересная, но чтобы у этой девушки было такое увлечение! Необычно…

Возвратились в Париж! О да… Наконец-то! Я постоянно переписываюсь с Натали, но теперь ее мне недостает. Я привык к ней, она такая милая и хорошая… Я ее очень люблю…

Сегодня репетировал Вивр с Фло… Вот я о чем думаю, не надо было обрезать версию Вивр для фильма! Ну зачем?
Мне кажется, Фло на меня странно смотрит иногда… Пристально… Любуется, наверное, ведь я такой красавчик!!!

Завтра мы с Натали договорились встретиться и побеситься в клубе. Думаю, как она отнесется к макияжу на моем лице… Может, лучше не краситься?... Хотя… Чуть-чуть можно. Она не заметит, я думаю…»

На этом запись оканчивалась. Я уже понял, что это дневник Микеля… Я вообще имею при себе ежедневник, но там у меня записаны важные встречи и всякие пометки, чтобы не забыть – органайзер… А это – полноценные мемуары. Я читал, понимая, что поступаю мерзко, что если Микель узнает, он будет на меня обижен, что он меня возненавидит после того, что я сделал, а теперь я ещё лезу к нему в его личные дела…
Я не мог остановиться. Взгляд бегал по строчкам, пожирал текст, запечатлевал рисунки.
Пару страниц назад…
«Как тяжело… Мне так тяжело, если бы кто-то знал, как! Я не могу больше, я возьму и повешусь, я не могу выдерживать своего собственного темпа. Я разрушаю самого себя. Я вирус, я как выжатая батарейка, которую греют и снова вставляют в аккумулятор, но я скоро просто взорвусь. Я хочу сказать, нет, я хочу встать и крикнуть, чтобы все пошли к чертовой матери, чтобы все они подавились своими желаниями и требованиями, а я ухожу… Только Микеланжело Локонте так не делает, не имеет права делать, я такой образ жизни себе выбрал, а плачу кровью, потом и слезами. Как устал, как устал… Спасите меня, кто-нибудь, скоро я не выдержу…

Поссорился с Мелин. Она несносная! Моя гримерка, чего хочу, того и делаю в ней, черт возьми, пусть за своей следит! А мне не надо мозг выносить… Черт, ненавижу всех… Кажется, только Фло меня и понимает – разумеется, так же устает, бедняга. Иногда я у него в глазах такую тоску смертную вижу… Просто ужасна жизнь актера и певца. Устал. Устал-устал…

Вроде как помирился, только не хочу никого видеть. Ну и пошли все куда-нибудь… Хочется чашечки кофе, всю ночь сидеть думать… Думать…

Дов сказал, что у нас будут каникулы! Нет, представить – каникулы!... О господи, я отдохну, я высплюсь, я буду счастливым, добрым веселым мальчиком… Может, синяки под глазами пройдут хотя бы… Может, как-нибудь уломать Дова на недельку свободы и смотаться с ребятами на море? Может, даже в Италию… Как я тоскую по Италии… Сто лет там не был. Сколько не вояжируй по местности, а лучше Родины нет ничего!...
Показать бы Фло, где я родился и где провел свое детство… Он поймет меня, он всегда меня понимает…

Опять он курит эти чертовы сигареты! Я же ненавижу, когда он курит! Идиот, он прекрасно об этом знает, и все равно, стоит выйти на улицу, и он этими своими дрожащими нервными пальцами вытаскивает свою пачку и начинает дымить, как паровоз! Ненавижу… Как будто мне легче оттого, что мы на улице. Еле добрел до дома, и сам весь табаком пропах… Фу, гадость какая…

Сегодня прогулялся по ночному Парижу… Было хорошо и свежо, я даже как-то отдохнул немного… Флоран наверное, отругал бы меня за такие поздние прогулки – но мне уже как-то все равно. Я, кажется, начинаю приходить в себя, и это самое лучшее…»

Я помотал головой и закрыл книжку. Я мерзавец. Я залез… в душу.
Кто мог знать, что Микеле так тяжело приходится?
Его дни были полны борьбы с самим собой – чтобы не сорваться. Чтобы не подвести… Как это может быть сложно – исполнитель главной роли, это ведь дух всей труппы. Иначе и быть не может…

Положил книжонку на место. Сколько эмоций… Я поражен. Я угнетен. Я…
Мне лучше это забыть. Что-то новое, и в то же время нечто такое, о чем я будто бы всегда догадывался, узнал я. И этого мне знать не полагалось. Почему я не закрыл ее с самого начала?
Я вздохнул и поднял глаза вверх. Ну что за жизнь?...
Вдруг…
На люстре висели брюки.
Я стянул их, уже зная, что в кармане найду…
… кошелек. Как я сразу не догадался?
Мда, Мике. Ты разумен сверх меры. Если тебе нужно что-то не потерять, ты повесишь это на самом видном месте – непобедимая логика! Не легче ли убраться в квартире?...
Снова вздыхая, который раз за этот день, я сунул бумажник в карман и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
Я ничего не скажу Микеланжело…

ФЛОРАН

Я не двигался, стараясь закрыть собой Мика, и смотрел на дверь. Вернее, на того, кто у нее стоял.
Я сразу понял, кто это. Ни на кого иного Жаннет бы не стала так глядеть. Да и черты лица оказались очень схожими с Клодом. Только у Альбера не было такой странной уродливой неправильности, поэтому на легком сходстве все и заканчивалось. Я смотрел в его странные глаза, немного прищуренные, напряженно скользящие по комнате, схватывающие, и видел мысль - хуже всего, он все понимал...
Альбер. В кукольных, детских глазах наемной убийцы светится восторг пополам с ужасом. Любовь пополам с ненавистью и поклонение пополам с презрением. Гремучая смесь, и все же она ломает Жаннет, заставляет ее пресмыкаться. Она может спасти свою жизнь. Мне – все равно. Все равно, кто что будет говорить. Кто что будет делать. Кажется, шансов больше нет, а борьба окончена...
Я не сумел его спасти – все, что стучало в моей голове. А с чего все начиналось? Всего лишь поездка за город. Неудачное стечение обстоятельств…
- Что здесь творится? – прозвучал мягкий голос, жестоко разбивая блаженную спасительную тишину.
- Простите, господин! – Жаннет вскинула руки и раболепно пала ниц. Она ненавидит Альбера за то, что он прервал выполнение ее плана. Она ненавидит его за то, что он вернулся нежданно рано. Ненавидит за то, что она перед ним бессильна и жалка, несмотря на все ее умение.
А мне все равно. Я прижимаю к себе Микеланжело и целую, целую, шепчу слова извинений и мольбы.
- Кто это?
- Флоран Мот, актер, певец, Микеланжело Локонте… - она сделала паузу, - артист.
Бодрый рапорт. Ее единственное спасение. Покаяние, раскаяние, доклад обо всем, о всех ее действиях - и если она будет достаточно убедительна, то, может, ее оставят в живых.
- Что здесь происходит?
Что ответит Жаннет? Я пока не умер. Для Микеланжело… Вряд ли он спасется. Но смогу ли спастись я? Я метался между двумя решениями. Бороться? Или сдаться? Есть надежда? или нет? Можно ли попытаться? Будет ли мне это стоить чего-то? Чего-то... жизни Микеле или моей?
Жаннет молчит. Она не знает, что сказать.
- Я совершила ошибку, мсье Альбер.
- Вот как? – Альбер обходит комнату, будто он находится на приеме, а не в камере пыток. Подходит ко хрипящему, безумно вращающему глаза Клоду, упорно пытающегося одолеть действие сонного дурмана бомб. Бесполезно, пятнадцать минут ещё не прошли. Клод рычит, тонко и тихо визжит, а я смотрю на него с равнодушным презрением и мстительностью. Это тот человек, который мучил моего Микеланжело… Ублюдок. Ненавижу. Гори в аду, чудовище, помучайся...
Нет, я бы его не убил, просто отрезал бы все эти холеные, сильные пальцы, привыкшие мять, сдавливать, ломать и причинять боль – одни только пальцы… Или даже не отрезал – перемешал бы в них все кости…
Боль и безумие застилали мне разум. Я не мог понять, как так получилось, что Микеле умирает прямо сейчас у меня на руках, а я ничего не могу сделать, и, верно, сам отправлюсь вскоре к праотцам. И я чертовски не хотел это делать. Я чертовски не хотел! Я не заслужил! Микеле не заслужил, очнись, мир, зачем ты мучаешь? Убиваешь сам себя?
Я прижал к себе крепче безвольное тело. Я не хотел, чтобы так все получилось! Но Боже, спасибо, что ты нам позволил встретиться и может, умереть вместе...
- Ну что, Клод, тварь ты паршивая, - Альбер подошел к лежачей бычьей туше Клода, которая дрожала и хрипела, - опять сам себе яму вырыл. Говорил тебе, сученок, не иди ты против Жаннет! Она себе кишки вынет, но тебя подвесит… Эх, братец… Дурак ты, дурак… - Он сел на колени перед своим братом, потрогал его рукой, толкнул и снова встал, поворачиваясь к ещё более бледной, чем обычно, Жаннет.
- А ты, что натворила? Стоит остаться без меня, и начинаешь страдать какой-то неведомой херней… Дура. Убить этих сразу надо было! Что тебя останавливало? Жалко котят стало? Привязалась к очередному любовнику? Идиотка! – и сплюнул. Я ошарашено поглядел на Жаннет. Что значит - очередному любовнику?! Она… СПАЛА с Мике? О Господи… нет, только не это… Как он мог взять и... Просто переспать с другим человеком, тем более женщиной, тем более с НЕЙ!!!
Я помотал головой. Нет, такого быть просто не может! Микель скорее умер бы, чем изменил мне, я в этом уверен. Не сомневаюсь…
Клод косил на нас: меня, Жаннет и Микеле, налитыми кровью глазами и усмехался, хрипло и мстительно посмеиваясь. Было ощущение, что он ещё что-то хочет сказать, хочет что-то сделать... Чтобы перевернуть весь мир. И мне не нравилось выражение лица Клода. Мне вообще ничего тут, черт возьми, не нравилось!
- Эх, Жаннет, Жаннет… Ты была такой хорошей работницей… - продолжал разглагольствовать Альбер, расхаживая по комнате, - но, кажется, ты исчерпала свой пыл… и свою полезность. Я уже давно собирался от тебя избавиться…
Он отвернулся к стене и поднял глаза, изучая безликое абстрактное мозаичное панно.
Жаннет опустила голову, плечи ее дрожали от страха и скрытого гнева. Она понимала, что эти слова означат конец для нее.
- Если тебе так интересно, то могу тебе поведать – мы с тобой познакомились вовсе не семь лет назад… А восемь. Немного раньше. Я знал о твоем увлечении огнестрельным и холодным оружием. Знаешь, как можно убить сразу двух зайцев? Получить хорошего работника и устранить конкурента? Стравить их…
Женщина вскрикнула и опустилась на колени, упирая в меня безвольный взгляд.
Моя бешеная, но правдивая теория попала в точку. К моему ужасу, я оказался прав. Хотя я бы предпочел, чтобы хотя бы без этой лжи... Черт, как ужасно...
- Альбер… Ты – мразь… - четко проговорил я, осторожно переползая ближе к Жаннет и перетаскивая Микеле.
- Что поделать?  - откликнулся мужчина, расхаживая по комнате и рассматривая стенку, к которой был прикреплен Микеле. – Ради денег и продаю свою душу дьяволу. Меня устраивает! Никто не знает, что будет по ту сторону могилы, так что я ловлю шанс и развлекаюсь на этом свете, - он усмехнулся. Я не понимал, зачем он нам все это рассказывает, ведь было проще убить нас всех, забрать своего братца-урода и уехать. Возможно, этот Альбер – тот ещё ублюдок и хочет сыграть в маньяка…
- Тоже мне, развлечения, придурок…  - огрызнулся я и бросил, - ты сюда языком молоть пришел?
- Может, и для этого, - вальяжно протянул Альбер и снял со стенки плетку, - мне нравится говорить о жизни и смерти с теми, кто стоит на краю могилы, - продолжил он, любуясь металлической гравированной рукоятью плетки. – Я не хочу быть таким, как все. Мне это не нравится. Лучше уж были бы благодарными за то, что я вношу разнообразие в вашу скучную однообразную жизнь…
- В виде смерти? Хорошенькое разнообразие, спасибо! Наверное, ещё и не бесплатно вносите! – дерзко выплюнул я. Это ожидание выстрела в голову было мучительным! Я хотел вывести его из себя, повернуть ход событий в нашу пользу, как-нибудь разозлить его и заставить сделать ошибку…
Но Альбер был тепло-безразличен. Он ходил по комнате, рассматривая оружие и пыточные инструменты. Я скрипнул зубами от ярости. Что бы могло вывести его из себя? Смотрел только на него, стараясь сжечь этой ненавистью - потому что на большее не хватало решимости, не хватало смелости сделать что-то - и отпустить тело Мика, все ещё висящее на руках. Я устроил его на коленях и снова принялся сжигать Альбера взглядом. Черт... Ну почему? Почему все так заканчивается? Я не могу вот так умереть! Почему я не могу ничего сделать? Почему я сижу здесь, сложа руки, как трусливая скотина? - Ну что же, пора с вами заканчивать... Как жаль... Жаннет, ты была такой хорошенькой девочкой... Как жаль, что все закончилось... - он развернулся. Раздался хриплый, безумный смех Клода. Я сжался. Кажется, скоро конец... Неужели все это напрасно? Страх словно сковал мне конечности. Зрачки не отрывались от Альбера. О Господи...
- Ха... Ахах... Кха-ха-ха!!! - смеялся Клод, приподнимаясь своей могучей тушей надо мной. Свет померк. Я прижал к себе Микеле, напряженно ища выход. Я не хочу умирать вот здесь от рук этих мерзавцев!!!
- Жаннет... Как ты думаешь, дура ты блондинистая, кто убил твоего Джека? Шлюха! Дрянь! - смеясь, выплюнул Клод. Альбер кивнул брату и тот достал пистолет. Я замер, широко раскрыв глаза. Сейчас пуля войдет в мою голову, и я прекращу свое существование. Все. Точка. Не будет счастья. Не будет жизни. Моя кровь брызнет, и остальные посмотрят на эту картину, а потом кровь Микеле смешается с моей. Дуло пистолета нежно ткнуло меня в висок. Я не шевелился. Что я могу сделать? Послышался щелчок взвода. В уши язвительной струей лилось насмешливое хохотание Клода. Я заплакал и закрыл глаза, всхлипнул...
И поэтому не видел, как дрожащая рука Жаннет поднялась, не видел ее судорожно исказившегося в ярости лица, не видел, как она сжимала пистолет. Все случилось настолько быстро, что я ничего не понял, только, когда раздался хлопок выстрела, другой, третий!!! Я вскрикнул и повалился на Микеле, ожидая мгновенной боли. Громкие звуки спуска гудели у меня в ушах. Мне стало плохо, и внезапно заболело сердце, но... Я был ещё жив... Раздался звук - будто в замедленном действии... Падение. Рядом со мной грохнулось тело. Я раскрыл глаза, тяжело дыша и трясясь от бешеного выброса адреналина в кровь. Стало плохо. Я увидел медленную струйку крови - как в кино, и брызги... Не моя кровь... Не моя кровь залила пол. Медленно, мой взгляд скользит вверх, и я натыкаюсь на пустые глаза и снова жмурюсь.
-Ах ты сучка! Бешеная стерва! - кричит Альбер, обезумев, и с голыми руками набрасывается на Жаннет. Черт! Он убьет ее!!! Женщина сломанной куклой падает, и я, не соображая, что делаю, отпускаю Микеле, бросаюсь на них, ввинчиваясь в эту разъяренную хватку двух псин, сцепившихся насмерть, растаскиваю в разные стороны с криком ужаса. Мои глаза ничего не видят от сплошной воды в них - но страх исчез, осталось бешеное желание жить - и я понял, что смерть Клода - это как раз то, что вывело Альбера - это мой шанс! Повернуть течение событий в нашу сторону. Делай, делай что-нибудь, только не останавливайся! Жаннет дала мне шанс - второго не будет, делай, делай, иначе смерть, иначе дуло у виска и пуля в голову! Делай! Все равно хуже уже не будет!!! Все снова происходит очень быстро, но кадры секунда за секундой отпечатываются в моем воспаленном страхом и болью сознании - что делать? Делай! Какая разница! Делай!!! Все равно умирать!!! Я повалил дерущегося мужчину, пытающегося вывернуться из моих рук, и прижал к полу, заблокировав руки. Делай... Альбер выгнулся, пихнул меня коленом в живот, пытаясь столкнуть с себя. Я охнул, подавив очередной приступ тошноты, но хватки не ослабил. Сейчас это мой единственный шанс...
- Хватит! Вы идиоты все тут? Ублюдок, отпусти!!!
Я с размаху заехал ему кулаком в ухо, и Альбер обмяк, распластавшись по полу. Черт... Я обернулся на Жаннет. О, ужас... Жаннет...
Женщина лежала на полу, трясясь. Из ее горла исходил хрип, она была мертвенно бледна этой обескровленной серостью. Она умирает! Из ее груди торчал нож, ткань ее черной водолазки пропиталась темной, блестящей влагой - кровью, с побледневших губ стекала струйка. Я закричал. Нет!
- Черт! Вы что, совсем рехнулись тут все? Звери!!! Жаннет, зажми рану, дура! Не вытаскивай нож!!! - яростно зарычал я. Если она сейчас вытащит нож - все бессмысленно, вместе с кровью из нее вытечет вся жизнь... Нет! Ножик, обычный ножик, торчал прямо напротив сердца. Ей уже не помочь...
- Не убивай... его... Бессмысленно, - хрипло прошептала Жаннет. Ее глаза закатились, она опустилась на пол, и дрожь ее тела прекратилась. Я зарыдал. В голове поселилась муть, как будто все это - сонный бред. К горлу подступила тошнота. Я был один - живой. Рядом со мной лежало тело брошенного мною Микеле - как тогда я его бросил... Я подполз к нему и взял на руки снова. Что мне теперь делать? Дверь тихонько приоткрылась. Я обернулся, закрывая полумертвого итальянца спиной. Но в дверь тихо проскользнула бледная девчушка. Маленькая. Ее взгляд растерянно скользит по комнате, лицо бледно от ужаса, губы беззвучно вымолвили:«Папа...»
И потом громко, крикнула, захлебываясь плачем:
- Папа!!! ПАПОЧКА!!!..
Девочка кинулась к Клоду, не обращая на меня никакого внимания, упала на его тело, обхватив своими тоненькими ручками его окровавленную голову, целуя его щеки, рыдая и зовя.
У него был ребенок... Боже. У Клода был ребенок… С трудом верится…Теперь эта девочка останется одна. Куда она денется?
Я переместился поближе к Альберу. Повернулся так, чтобы Микеле лежал рядом со мной, девочку от меня отгораживал Альбер, и они оба были у меня на виду. На периферии сознания эхом отдавались рыдания маленькой сироты. «Надо же, и у Клода был ребенок» - безразличной строкой пронеслось у меня в голове. Я поднял глаза и отметил черты дочери, похожие на черты своего отца. Остренькие, по-детски уродливо-милые... Бледная кожа.
По жилам разливалось двойственное чувство - жалость к девочке, лишившейся отца, и ненависть, перенесенная с Клода на его отродье. Черт...
Альбер зашевелился. Пришел в сознание, открыл глаза и тут же дернулся.
- Мирей, нет! Уходи! Что ты делаешь!
Девочка не обратила никакого внимания, уткнувшись мертвому отцу в грудь.
- Лежи! - сказал я, взял пистолет Жаннет в руку и приставил дуло к его лбу. - Я не стану в тебя стрелять, если ты меня не вынудишь. Я не убийца, но способен защищаться.
Альбер промолчал, но посмотрел на меня с ненавистью.
- Смотри, чего ты добился. Рискуешь каждый день совершенно ненужными тебе вещами, зарабатываешь туеву хучу бабок. Зато у тебя есть мертвый брат и женщина, которая тебя безумно любила. Иначе бы направила пистолет на тебя.
Ярость в глазах Альбера исчезает.
- Любила?
Я киваю, - Идиот. Неужели ты этого не понимаешь?
Альбер переводит взгляд в потолок и говорит:
- Жаннет была сильной женщиной. Но мстительной.
- Ты плохо ее знал, - я выплюнул эти слова и отвернулся. Сильная женщина. Сильные женщины умирают, а ублюдки остаются.
- Зачем тебе это? - спросил Альбер. - Рано или поздно ты меня отпустишь, и уйдешь. А я тебя разыщу и прикончу. А если ты убьешь меня, то тебя найдет полиция. Тебе это мало поможет.
- В таком случае ты будешь уже мертв, - возразил я, - тебе что, все мозги проел твой этот идиотский бизнес? У тебя вообще чувства никакого не осталось?
- Какого чувства? - безразлично отозвался мужчина. Мирей перестала хныкать и просто лежала ничком на теле отца, всхлипывая.
- Какого-нибудь! В книгах обычно о сердце говорят, но я лучше на пальцах объяснять буду, - бросил я, не убирая дула от его головы. Черт... Мне тут душеспасительными разговорами заниматься?
- Каждый выживает, как может.
- Кому-то дано преимущество априори, - возразил я. - Не у всех равное положение.
- Вот я его и использую.
- Лучше бы помог кому-нибудь.
- Сокращаю население, - мрачно пошутил мужчина.
- Придурок. Ты вообще ничего не понимаешь?
- Слушай, хватит меня учить! - взорвался Альбер. Мирей вздрогнула. - Я лучше тебя знаю, как мне жить!
- А заодно, как жить другим! Да?! Ты же своими вот руками, вот этими руками людей убивал! Может, на курок нажимала вон та женщина, но приказ отдавал ты! Ублюдок! - яростно крикнул я, с размаху нанеся удар пистолетом по его красивому лицу. Все тело мужчины мотнулось, он застонал, Мирей снова завыла, содрогаясь всем телом. В голове засело чувство неправильности происходящего, и я снова не знал, что мне делать - хоть танцуй гопак, честное слово! Но я продолжал разговаривать. Альбер как-то побледнел, видимо, пришло понимание, что он больше не держит ситуацию в своих руках. Но, привыкши контролировать ход событий, он не дал виду, сохраняя убийственное теплое спокойствие и надменно-язвительный тон речи. Что меня безумно злило. Я не мог сосредоточиться, постоянно оглядываясь на серое лицо Микеле. Убить я его не могу... Уйти просто так - тоже. Я теперь будто прикован к этому Альберу... Черт, ужасно! Я должен как можно скорее это останавливать, мне нужно перенести Мике ко врачу! С губ Альбера стекла темная капля крови - я разбил ему лицо пистолетом. Но жалко мне его не было.
- Мирей... - тихо позвал Альбер. Девочка вздрогнула и вся сжалась, сузившимися зрачками оглядывая комнату. У нее был абсолютно невидящий взгляд.
- Мирей, уходи отсюда.
- Нет, останься, - внезапно сказал я. Девчонка шарахнулась и забилась в крупной дрожи.
- У нее истерика, пусть уходит!
- И сейчас сюда придет куча народу, чтобы посмотреть, что тут происходит! - рявкнул я, снова тыкая дулом в его голову. - Если она хотя бы сделает попытку выбраться отсюда, я ее просто пристрелю! Понял? Мирей? Ты поняла меня, Мирей?!
Девчонка слабо кивнула. Я успокоился и снова обратился к Альберу.
- Откажись от этого! Тебе что, действительно это нужно? Тебе доставляет удовольствие накапливать кровавые деньги? Просто копить, никуда не тратя? Ты ведь с ними даже ничего не делаешь! Или тебе так нравится использовать вот это? - я двинул дулом по его коже.
- Может, и нравится! Что, если я не соглашусь? - огрызнулся Альбер.
- Умрут все. Ты, я, твоя девчонка, Микеле - все умрут. Вот ты этого хочешь? Мы не можем тут вечно сидеть!
- Все умрут рано или поздно, - зло прошипел Альбер и попытался пошевелиться.
- Не двигайся. Ещё раз дернешься, и я клянусь, я нажму на курок, - пригрозил я. Мужчина тотчас замер. В глазах его отразился страх. Я смахнул каплю со лба и убрал волосы. Повисло молчание.
- Ты говоришь, что все умрут, - начал я, все оглядываясь на Микеле и считая внутренние секунды, - тогда какой смысл? Тебе вот - какой смысл? Зачем жить, зачем бороться? Зачем тогда вот это все? Да, никто не знает, зачем эта жизнь, какой в ней смысл и какая в ней цель, но если она все-таки есть, эта жизнь, то значит, есть все-таки в ней начальная идея, она не просто так появилась! И дело не в религии. Я вот, например, в Бога не верую, в судьбу и предназначение - тоже. Но сам смысл - он ведь должен быть! Во что я верю - так это в то, что ничего просто так не происходит, а совпадений не бывает. Не бывает ничего вот просто так! Все, что происходит - не случайность. Кто ты такой, чтобы взять и деструктивно пронестись, войти в чью-то жизнь и просто разрушить ее? Для себя. А вот я - я сейчас делаю то же самое, только плохо сейчас тебе! Ты сейчас на грани пропасти, Альбер, тебя уже ничто не спасет. Только сам подумай, зачем тебе это?
В комнате будто эхом набата прокатилось мое неуместно громкое «ЗАЧЕМ», прогудело по стенам и замерло повторяющимся откликом где-то в углах. Я поморщился. Сильно кружилась голова, и хотелось, чтобы все уже закончилось. Я устал.                                         - Убейте или отпустите. Я просто больше не хочу!
А если я вдруг не захочу, - отозвался Альбер. Я разозлился.
- Достал ты меня, сука, со своим «если»! Ты что, не понял, игра твоя кончилась! Кончился этап! Больше нет твоей компании, мать твою! У тебя вообще больше никого нет! Только вот она! - я кивнул на Мирей. - Посмотри вокруг! Рядом с тобой лежит твой мертвый брат и твоя женщина! Все, песня кончилась, придурок! Они мертвы, и если ты не подумаешь дурьей своей башкой, то ты мертв! Причем уже и давно! Неужели ты не поймешь, что тут не так, скотина ты этакая!
- Не ори на меня, урод!
- От урода слышу! Ещё один вяк не по теме и я, бля, прикончу тебя, потому что ты достал меня! Знаешь что? Я не особенно буду терзаться угрызениями совести - определенно сегодня мир станет чище! Ты же столько зла принес!
- А мне плевать, что я отрицательный герой в твоей жизни! Стреляй, сука! - заорал на меня Альбер и попытался меня толкнуть. Я ударил его, он снова дернулся. Как жалок он был теперь! Недооценив своих же людей, он потратил время на разговоры. А теперь этим занимаюсь я - совершаю его ошибку. Но у меня есть один невольный союзник - Мирей. Я понял, что Альбер любил своего брата, хотя и презирал его, и считал идиотом, и постоянно ставил ниже себя - это была его любовь. Он ее так выражал. Он так защищал Клода. Но не сумел - просчитался с «сильной женщиной», недооценил ее ярость и мстительность, желание купать руки в крови убийц, не ослабнувшее даже после стольких лет. Ее злоба не угасла и перешла тот предел, когда человек может при этом думать. Но Жаннет думала. Она знала, что идет на смерть, поднимая руку на Клода. Но когда я сказал, что убийца - Альбер, просто убивает руками других - я был прав. Почему же Жаннет не убила Альбера? Ответ простой - любовь. Почему Альбер убил Жаннет? Опять любовь. Изощренная в своей жестокости, извращенная и ужасная любовь, любовь-монстр, любовь-чудовище. И сейчас единственная любовь, которая осталась у такого ублюдка, как Альбер, - это Мирей, ребенок его непутевого брата. Это единственный козырь, который был у меня в этой странно-страшной игре с пистолетом, полумертвым любовником и ублюдком - и все эти невыгодные шестерки тоже были у меня на руках. Что называется, почувствуй себя дураком...
- Слушай, Альбер, я сейчас могу просто, угрожая тебе пыткой, достать у тебя все твои деньги, обрезать тебе все связи, а потом набрать такого компромата, что ты решишь сам в себя выстрелить. И поверь мне, я это сделаю. Но сам подумай, чего ты хочешь? У тебя есть Мирей. Ты можешь собрать чемоданы и просто уехать отсюда. Куда-нибудь на острова. У тебя же есть деньги. Возьми себе на жизнь. Остальное раздай. И уезжай. Хватит с тебя. И с девочки тоже хватит. Посмотри, во что превратился ты, и во что превратилась она.
Я поднялся с колен, сжимая пистолет в руке. Я мог бы сейчас выпустить пару пуль - и все, и уйти отсюда, и поджечь этот рассадник заразы и дряни, чтобы не осталось и следа от всего этого. Но моей наивной душе все равно казалось, что можно ещё что-то исправить. Хоть что-то...
Я не заметил, как в руке Альбера оказался пистолет Клода - тот самый, который был приставлен к моему виску всего каких-то десять минут назад. Я даже не успел поднять тот, что был у меня в руке - Вальтер Жаннет. Тот самый, который она потеряла в лесу. Тот самый, из-за которого все заварилось. Теперь уже он у меня без целлофанового пакета, и вокруг меня не лес - практически центр Парижа. Но никто не услышит, как здесь пресекаются жизни.
- На пол. Пистолет на пол положи, - приказал Альбер, взведя курок. Дуло было обращено на меня. Я скрипнул зубами. Ну уж нет. Я направил дуло на Мирей. Мой козырь. Курок был взведен. Если он выстрелит теперь - мои пальцы согнутся в мгновенной агонии, и Мирей умрет. Я сжал рукоять и положил палец на курок.
- Давай пистолет положишь ты, Альбер, - произнес я, серьезно глядя ему в глаза. С трудом я заставил себя не дрожать перед дулом пистолета. Мой козырь может оказаться подделкой, иллюзией. И тем не менее я сделал на него ставку. Нажму ли я на курок, если от этого будет зависеть моя жизнь? Убийца ли я?
- Посмотри на девочку, Альбер. Она подавлена смертью своего отца. Она напугана.
- Ты о ней ничего не знаешь. Она и сама людей мучала, играла с ними, как с куклами, - нервно прорычал Альбер.
- Смерть отца - не самое простое событие в жизни. Ее мир разрушается уже сейчас, ты можешь успеть ее спасти.
- Положи пушку, ублюдок.
- Нет, - я посмотрел на девчонку. Она была бледна, тряслась от ужаса и слез и боялась отвести взгляд расширенных глаз от дула моего пистолета. Ее нижняя губа дрожала, руки судорожно схватились за взлохмаченную пулями окровавленную рубашку Клода. Маленькая девочка развлекалась с живыми людьми, как с куклами... А теперь сама является козырной картой в моем противостоянии с Альбером.
- Положи пистолет, быстро, - яростно зашипел Альбер и направил дуло на Микеле. Я не шелохнулся, хотя внутри оборвалось все. Не показывать страха. Хорошо, бойся, но не показывай страха и не позволяй ему управлять твоими действиями, твердил я про себя, неотрывно следя за дулом пистолета. Альбер помедлил, подумал, и снова перевел его на меня.
- Положи пистолет, Альбер.
- САМ ПОЛОЖИ!!! - заорал Альбер, взмахнув дулом и сделав выстрел в воздух. Я дернулся от неожиданности, но пистолета не отвел.
- Альбер...
- Я СЧИТАЮ! На счет ТРИ я буду стрелять! - снова закричал Альбер, - ты меня достал, ублюдок!
- Положи...
- РАЗ!!!
- Пистолет поло...
- ДВА!!!
Я закрыл глаза и решительно сжал ствол. Чтобы уж не ошибиться. Если я сейчас наведу ствол на Альбера - я точно мертв. Пока ещё есть надежда.
-Убери пистолет! - бесновался Альбер. К сожалению, их с Мирей разделяло расстояние в два метра и тело Клода. Я не видел его.
- Я стреляю в Мирей, Альбер, - сказал я. Я будто по воздуху чувствовал бешеное биение сердца Мирей и дрожь руки Альбера. До последнего я стоял на своей темной лошадке. По телу шел живой ток, живое напряжение.
И мгновенно:
«ТРИ!!!!!»
Девичий крик, выстрел, я снова ожидаю боли и мгновенной темноты, моя рука инстинктивно сжимается, пистолет дергается в отдаче, извергая в вязкий воздух пулю...
Повисла тишина. Только шум крови в жилах и стук сердца. Я все-таки нажал на курок.
Медленно, я открываю один глаз. Второй. Свет уже слепит меня, я вижу темную фигуру.
Мирей, зажмурившись, повисла на руке Альбера - на ней не было ни царапины. Выстрел прогремел мимо нее. Я тоже был жив. Потому что Мирей спасла нам всем жизни. Себе - потому что кинулась на руку Альбера и отвела от меня дуло.
Альбер зарычал, стряхнул Мирей со своей руки, та опрокинулась. Но темная лошадка меня не подвела.
- Мсье Альбер... Не надо, хватит, - захлебываясь плачем, молила Мирей.
Альбер, не обращая внимания на вопли девочки, подошел ко мне и упер дуло в висок. Я снова навел пистолет на Мирей и взвел курок. Послышался щелчок.
- Опять будем играть в эту игру? - спросил я, целясь в голову.
Альбер зарычал, бросил пистолет и, схватив девчонку за руку, поволок ее к выходу.
- Пошли, Мирей. Нам здесь делать нечего.
Его тон был злым, но я заметил тоску и грусть в его глазах. Я обшарил карманы Жаннет и нашел там ключи от ее черного внедорожника. Обыскивать мертвую было неприятно, но делать нечего - иначе я не доберусь домой. Домой... Я опустился на пол к Микеле, осторожно поднял его на руки и с трудом потащил к выходу. Завыла пожарная сирена, люди, проснувшиеся и охваченные паникой, лезли на стенки и бегали по коридорам, пытаясь выяснить, где здесь беда. Я смог незаметно пробраться к выходу - пару раз передо мной возникла безумная рожа знакомого мне охранника, но я с каменным спокойствием вышел из здания. Я был спокоен не потому, что я радовался, что выбрался отсюда. Просто нервы сдали, и не оставалось сил ни на что, кроме безразличия.
Я открыл машину и затащил Мика на заднее сиденье. Впервые с нашей встречи он застонал, чему я ужасно обрадовался. Я сел рядом с ним на заднее сиденье и, закрыв дверь, положил его голову к себе на колени.
- Вот мы и выбрались, малыш... Ты только не вздумай помирать, ладно? Я не для того такую игру тут развел... Не оставляй меня, Мике...
Микель ничего не ответил, только его редкое дыхание было чуть слышно. Я пригладил его вихры, пристегнул, кое-как устроив его поудобнее не сидении, и осмотрел машину. Я выкинул из багажника все оружие - отнес подальше, чтобы не было у полиции соблазна связать отпечатки шин с оружием. Его оказалось немного - больше бумаг, свертков с дисками, коробок с какими-то старинными вещами - все с клеймом компании.
Я свалил все в кучу около здания. В салоне машины ничего не было - бардачки пусты, карманы тоже. Ну что же... Пора ехать...
Я сел за руль, нажал на кнопку и мотор взревел. Жаннет не ставила глушителя... Я выехал с парковки и поехал. Домой... Нужно промыть раны Мике и позвать доктора. Мы оба в ужасном состоянии... Я закрыл глаза. Жутко хотелось спать - я уже не спал черт знает сколько времени. В последний раз я спал перед поездкой в Л’этр, под вечер столкнулся с охранниками и убегал от них, поздней ночью мы с Жаннет встретились, а сейчас было утро. Да и от моих нервных клеток осталось всего ничего - поэтому я был истощен. Хотя мне досталось куда меньше, чем Микеле.
Дорога проносилась передо мной, а я думал, что нам теперь делать. Вполне возможно, что назавтра в мою квартиру явится полиция... Я вздохнул. Лучше не думай пока, Флоран, доедь до дома. Машина была непривычно большой для меня, и легко слушалась руля. Но я чувствовал себя здесь неуютно - всего пару часов назад на моем месте сидела Жаннет. Как-то странно осознавать, что здесь раньше сидел нынешний труп, право...
Я заметил, что от меня отсекли звуки. Я ничего не слышал. Наверное, нервы... Но я наслаждался этой тишиной. Не раздастся больше звуков взрыва, выстрела, нет больше хрипов, стонов и плача, нет безумных глаз, суженных от кровавой ярости зрачков... Дорога бежала подо мной, унося нас от страшного места битвы. До облегчения ещё было далеко, но я уже немного успокоился. И постарался убедить себя, что все кончено.
Все кончено...
Вот и дом. Я заглушил двигатель и вышел из машины, оглядываясь. Никого не было... Я осторожно усадил Мика на сидении, достал свою куртку и прикрыл его бедра. От его джинс мало что осталось, но можно жить. Правда, оставались видны окровавленная ткань на ногах и пропитанные бинты на торсе и руках... Я снял с себя кофту, оставшись в одной футболке, и надел ее на него. Теперь Микеле напоминал подравшегося и напившегося дебошира. Без сознания, с синяками, осунувшийся и сияющий ссадинами и кровоподтеками, он вызывал безумную жалость... За что же так с тобой, милый... Я обнял его и с трудом потащил в дом, чуть не падая под его весом - хотя он уже весил, как перышко...
Войдя в квартиру, я первым делом ринулся за аптечкой, положив Микеле на диван. Удивительно, что он так долго пролежал, не приходя в сознание и не умирая, хотя потерял много крови...
Потом было много волнений. В конце концов я вызвал доктора, и сказал ему, что дело весьма щекотливое - на парня напали в подворотне. Конечно, на простое избиение то, что произошло с Микеле, никак не походило, но врач уловил главное слово «щекотливое» и не стал расспрашивать. Осмотр велся пару часов.
Все это время я стоял под дверью. Грыз кулаки. Проваливался в нервный беспокойный сон и каждый раз просыпался, вздрагивая, когда мне казалось, что дверь скрипит или Микель стонет. Каждый раз казалось, что вот-вот доктор выйдет и скажет, что ему недолго осталось...
- Состояние плохое, стабильное. Но если он получит хороший уход, то скоро поправится. Раны на его теле глубокие, но поверхность поврежденной кожи невелика. Если бы ему сделали более широкие раны, он бы уже умер, а так кровь свернулась и поэтому в нем ещё есть жизнь... Я наложил повязки, возможно, он через пару часов очнется. Сейчас лучше сохранять малую подвижность и больше жидкости ему давать, - зачитывал врач инструкции, пока я отсчитывал деньги. Хорошо, что они были...
- Спасибо, месье... Вы очень помогли нам. Я могу к вам обращаться, если возникнут трудности?
- Да, звоните...
Я проводил его и запер дверь, после чего устало сполз вниз по косяку. Господи... Неужели закончилось?
Я глянул на Мика. Его дыхание выровнялось, щеки порозовели. Ссадины и мелкие царапины были заклеены пластырем, более крупные порезы - перебинтованы, и все обработано. Он дышал более уверенно.
Микеле... Ты ведь был жив... Хотя мог умереть тысячу раз. Ты поднимался тысячу раз, когда я тысячу раз пасовал. Я уверен, что ты бы не выжил, если бы не решил сам для себя, что ты не сдашься...
Я подошел к этому слабому комочку счастья и воплощению самой жизни и надежды. Его слабое, но ровное и уверенное дыхание было чуть слышно. Ресницы трепетали, как будто вот-вот он их откроет и...

МИКЕЛЕ

Я дернулся, пытаясь придвинуться поближе. Фло тут же проснулся и радостно, осторожно обнял меня. Кажется, я спеленут, как мледенец...
Я немного нервно и чуть истерично захихикал.
Неужели все закончилось?..
Тепло... Я открыл глаза. Было непривычно комфортно. Куда я попал? Место знакомое... Я скосил глаза и увидел спящего Флорана. О Боже, Фло, ты здесь!.. Я всхлипнул от счастья и внезапного облегчения. Флоран! Милый, любимый! Ты вытащил нас!!! Ты здесь! Ты со мной!!!
- Тише... Лежи, я с тобой...
Я успокоился и закрыл глаза. Хорошо. Я мигнул и снова посмотрел на Флорана. Здесь, со мной...
- Только не отпускай... ложись рядом и поближе.
- Никуда больше не отпущу и не потеряю, - в его глазах прыгали искорки счастья. Господи, Фло, Флоран, ты здесь... Как я рад тебя снова видеть!!!
Прости меня, - шепнул он мне на ухо. Я кивнул. Конечно, прощаю! Все прощаю! Чтобы ты был жив и рядом со мной... Чтобы мы опять были счастливы...
- Спи, Микеле... Надо ещё поспать...
- Хорошо...
- Потом покормлю тебя, - он погладил меня по голове, и сразу стало ещё теплее. Тепло... - Фло, я люблю тебя...
- А я тебя...

ЭПИЛОГ

ФЛОРАН

Столько дней прошло... Август. Уже не начало лета. Уже произошло столько всего в моей жизни. Куча всего... Но я замечал, что Микеле по-прежнему поднимает футболку и проводит пальцами по шрамам, горько усмехаясь. Не то что бы они его уродовали, эти шрамы. Просто оставили слишком горькие воспоминания. Эти воспоминания не давали спокойно жить ни мне, ни Микеле. До сих пор я просыпался в холодном поту и, нервно трясясь, шел проверить, на месте ли спрятанный документ - наш маленький компромат, дающий нам надежду на спокойную жизнь, если вдруг история повторится. Я вчитывался в него настолько часто, что мог бы сам скопировать его с закрытыми глазами. Я знал этот текст наизусть - такой короткий и такой важный. Только потом Мик подходил ко мне - совсем неслышно, обнимал и вынимал из моих судорожно сжатых пальцев бумажку.
- Все в порядке, - шептал он, целовал мои плечи, и вел обратно в постель. И я засыпал, убаюканный его спокойными словами. Но сам я замечал, как иногда посреди ночи Мик внезапно вздрагивал, стонал и прижимался ко мне, не просыпаясь. Тогда я сам гладил его по голове и шептал на ухо, что все в порядке.
Это приключение сделало нас сильнее - и сломало. Сломало окончательно. Мы не были больше компанейскими ребятами Миком и Фло. Я ведь даже не знал, убивает ли рука другого наемного убийцы какого-то невинного человека там, на другом конце Парижа... Сама мысль о том, что я мог предотвратить эти возможные убийства, а не только спасти свою шкуру, угнетала меня, хотя я сие не раз говорил, что тогда надо было самим в первую очередь выбираться, и вообще, вполне возможно, что Альбер прекратил свою преступную деятельность... Но доказательств никаких не было. Пока не случилось одно примечательное событие.
Это было раннее утро. Микель ещё спал в постели, я же готовил кофе и смотрел какой-то мульт-сериал по ATV. Раздался звонок в дверь, и я одел джинсы, накинул кофту на плечи и вышел на лестничную клетку. К моему удивлению, там стояла Мирей. Девочка совсем не походила на себя прежнюю. Бледность исчезла с лица, уступив место приятному румянцу на щеках, вместо странной одежды она была одета в джинсовый комбинезончик и блузку. В руках она держала кейс.
- Что ты тут делаешь? - спросил я, на всякий случай закрывая проход в квартиру. Смутное чувство тревоги поднималось в душе. Что. Черт. Возьми. Это. Значит?
- Привет.
- Здрассти, - опешил я. Мирей поставила кейс передо мной.
- Код 958, месье. Дядя Альбер говорит вам спасибо, - отрапортовала Мирей. - Сам он не вышел, он думает, вы его сразу прикончите, - она все ещё совершенно спокойно говорила о смерти. - Он вам послал маленькое вознаграждение... В качестве компенсации... Он сказал, что больше не будет.
- Ты это... Чего?.. - пробормотал я, с недоверием косясь на кейс. Девочка стояла, нервно кривя губки, и косилась в сторону. Как будто ещё боялась меня.
Я ошибался.
Мирей вдруг кинулась на меня, обнимая своими тонкими ручонками, и сжала так сильно, что мои кости чуть не хрустнули. От неожиданности я едва не потерял равновесие.
- Спасибо, что не убили меня, дядя... - жарко шепнула девчонка, и, привстав на цыпочки, поцеловала меня в щеку. Одна секунда, и Мирей уже не было. Кейс остался передо мной.
Я вздохнул. Кажется, моя проблема разрешилась... Я был прав. И слава богу, мои опасения не оправдались... Я взял кейс. Какой там код?
Я закрыл дверь и пошел на кухню. Кофе благополучно сбежал, но я не стал обращать внимания на это - выключил плиту и открыл кейс. Внутри оказались деньги... Как я и ожидал. Много денег. Я захлопнул крышку, поморгал и снова открыл чемодан. Ооооотлииииично... Я нервно захихикал. Сверху купюр, связанных резиночками и упакованных в целлофановые пакеты, лежали бумаги и... права? О Боже, а это-то как?
И письмо. Короткие пара строк.
«Машина на тебя. Полечи своего парня. Спасибо, приятель. Уехал на Мальдивы отдыхать, пиши на адрес Albertetre@ponyexpress.net»
Ещё одна бумажка лежала подо всем остальным. Я поглядел на нее - она была замусоленная и, кажется, немного сморщенная, будто на нее капнули водой... На листочке было изображение красивой женщины, идущей по полю, с букетом цветов в руках. За ее руку держался маленький мальчик... Я узнал руку Микеле. И лицо Жаннет, такое счастливое. Она улыбалась, и ее глаза были такими живыми и радостными, что мне показалось, что она смеется и подмигивает мне. Несбыточная мечта. Теперь уже несбыточная. Жаль, что Альбер так поздно узнал, что Жаннет его любит... Хотя, смерть для нее стала освобождением. Пуля вырвала ее саму из крови, и я вспомнил, как перед смертью она просила не убивать Альбера. Бедная Жаннет... Может, в другой жизни... В этой у них обоих слишком много крови на руках, чтобы заслужить свет.
Ну надо же. Я захлопнул крышку кейса и поставил его у холодильника.
Пора готовить новый кофе, скоро проснется Микель...
Скоро проснется Микель, и мы вместе решим, как нам жить дальше. Только мне кажется, от этой короткой встречи все изменится к лучшему...
Мы выиграли эту войну. Никого не убили... Все решилось двумя жертвами, от которых в мир пришло понимание.
- Фло? Доброе утро... Ой, у тебя кофе убежало... - Микель вышел на кухню, шлепая босыми ногами по паркету. - Ты мне булочку не намажешь джемом?
- Доброе... Намажу, сейчас только новый кофе поставлю, погоди...
- Угу... - Мик сонно потер глаза и отправился в ванную. И снова выглянул.
- Фло, знаешь, что мне сегодня снилось? Жаннет. Она улыбалась... Ты же говорил, она умерла, да?
- Иногда мне кажется, что нет, Микеле... Есть новость...
- Какая?
- Сначала умойся, а потом завтракать!
Микель рассмеялся и скрылся в ванной. Я почувствовал тепло и спокойствие, поселившееся в моей душе.

Собрались как то все моцарты в уютном баре (не буду разъяснять, как они там оказались, а не то придется написать об этом целую книгу). Короче придумайте сами, откуда они там, предположим, их всех принесло ветром.

И вот сидят они все за столом и пьют кофе. Болтают.

Проходит еще несколько часов. Они пьют коктейли. Болтают.

Проходит еще некоторое время. Они пьют пиво. Бухают.

Через несколько часов. Пьют водку. Поют, бухают, болтают и танцуют на столе.

Ну, танцует на столе один только Дов, который пробует пробить чечетку, при этом жонглирует чашками, поет матерную песенку и крутит обруч. Никто ему не аплодирует кроме Албера, в носу, у которого две трубочки, которые туда запихнул Микель.
В результате у пьяного до чертиков Дова не выходит совершить этот длинный порядок действий, и он с грохотом валиться на пол. Аплодируют все.

Через еще два часа непрерывной пьянки и пения матерных песенок все меняются местами и…ролями. Флоран одевает розовый камзол и грозится написать оперу на немецком, Мелисса одевает платье с бабочками, а пьяный в стельку Микель временами встает с пола кричит: «О-ле!» и снова падает на пол.

Флоран насилует гитару, Маэва бабочку, а Микеланджело эклер.

Бурная вечеринка заканчивается через три дня непрерывной пьянки и все наконец-то падают на пол и засыпают.
Проходит два дня. Никто не подает признаков жизни. Внезапно чья-то рука поднимается вверх.

«Я живой!» - сонно кричит Флоран и пытается выбраться из-под кучи «трупов». Он с ужасом обнаруживает, что его цвет его волос красный.

«Что это?» - Он пытается слюнями и платочком оттереть все это от волос.

«Это хна…»- слышится умирающий голос Моцарта.

Микель поднимается, удивленно смотрит на пьяниц и падает обратно в кучку.

«О-ле блеать…» - поднимается Солаль и потирает свою больную голову.

Он пытается схватить стакан с водой и залпом его выпивает. Это оказывается водка.

«ААА!» - орет он и начинает выкрикивать матерные слова.

От криков Солаля просыпается Мик.

«Что случилось, пап…» - Мик зевает и смотрит на свои крылышки, которые прикреплены сзади, - «Кто я?»

Папа Со оглядывает костюм «сына» и крылышки.
«Ты эта…» - пытается вспомнить Моцарт старший, - «Ты пьяная бабочка, в России это кажется называется бабочка из смешариков…»

«les sous soes draaaaps…» - слышится голос Маэвы.

«Лосяш! Во!» - вспоминает Солаль и дает Мику в руки дубинку с шипами (откуда она там?)
Мик удивленно смотрит на дубинку. Внезапно просыпается Флоран и тут же засыпает от резкого удара этой дубинкой.
«Работает…» - прошептал Моцарт и ударил Сальери еще раз.
«Мик, ты, что снова пьян?» - Со удивленно смотрит на своего «сына».
Мик лыбится (ну что ему еще делать) и отвечает отрицательно.
«Тогда скажи наше название на корейском!» - сказал Леопольд и взмахнул рукой.
« Ты чего пап?» - Мик негодует, - «Я его и трезвым выговорить не могу!»
Со качает головой и пытается встать.
«Ау…» - Папа Со чувствует, что болит его пятая точка, - «Да что же было вчера…э…или когда там …»
Внезапно до него доходит, почему у него может болеть пятая точка, вернее в голове всплывают мутные воспоминания.
«ААА!!!!» - он вскакивает, - «Зачем же надо было столько бухать…»
Он осматривает помещение, где они находятся. Он в ужасе стоит, не прикрывая рта.
«Почему вокруг одни угли…и где…где все стены?»
«Так Анаис тоже с нами бухала… а ты не знаешь нашего искусствоведа?» - отвечает ему новоиспеченный «Бабочка».
Из горы пьяниц слышится хриплый бас: «пение это искусство, а искусство это взрыв…»
«Во!» - Мик допивает мутное содержимое стоявшего рядом стакана и снова засыпает.
Флоран в это время пытался найти свои штаны, да, и наконец понять, почему на нем чей-то камзол и подводка.
Из сонной толпы слышались сопения, гудения, чей-то непрерывный храп и напевание Je dors sur des roses. (Хотя временами слышались слова «tatoe moe»)
Обнаружил Флоран свои любимые штаны на Дове, который никак не хотел их отдавать.
«Ой, бурная у нас была пьянка…» - наконец проснулся Албер и сладко зевнул, - «А где моя скрипка?»
«Там же где и гитара Флорана и пианино Микеля», - умывавшаяся рассолом Анаис указала в сторону.
В той стороне стоял огромный мотоцикл.
«Что это такое?» - Албер встал и оглядел странное чудо машиностроения.
«А вот вы во время пьянки соорудили!» - сказала бабочка и выпила огуречный рассол.
Прошло несколько минут, и еще одно тело в кучке стало подавать признаки жизни.
Из пьяной компании поднялась одна тушка. Эта несравненно узнаваемая тушка с бабочками на голове принадлежала Мелиссе (о да похоже Маэва сделала ей «чудесный» подарок).
Она протерла глаза и ужаснулась, увидев, что ее волосы красного цвета. Флоран на нее взглянул и хмыкнул: «Да похоже Мик стал у нас законодателем мод!»
Мелисса расплакалась и закричала: «Что это?»
Из той же пьяной компании послышался голос: «хна…»
Мелиса внезапно встает и снова садиться, крича и матеря всех вокруг: «Где моя юбка блеать?»
Внезапно вскакивает Солаль и кидает в ее сторону юбку с пышными бантами. Розоворесницая быстро натягивает юбку и даже боится задуматься о том, как она оказалась у папы Со.
Наконец измученная юбкой Мелисса снова засыпает, преждевременно кинув Маэве ее платье с бабочками. Из кучи слышится храп Флорана, который так и не смог стянуть с Албера свои штаны.
Обнаруживается, что Флоран заснул на мотоцикле. Мик допил огуречный рассол, вздохнул и лег спать на Флорана. А из кучки спящих пьяниц доносился храп, сопение, и усталое «J'Accuse Mon Pere».

Микеле проснулся от громного звонка. Сонный, обмотанный простынью, он поплелся к двери. Стоило ему только открыть, в комнату ворвался разгоряченный Фло.
- Ну чтооо??? – лениво проныл Мике.
- Что? Зачем ты сбросил?! Я думал, мы помирились! Хотел поговорить, пообщаться.
- Аааа…Ну да. Мы помирились. Просто я вчера был занят.
- Был занят? Не мог взять трубу? Или хотя бы перезвонить…
- Я не видел…
- Микеле, не ври! Все ты видел! Просто ты, почему-то, решил возомнить себя гордецом. Ты просто наплевал на меня, на нашу дружбу…
- Я был не один.
Глаза Фло округлились.
- И…и с кем ты был?
Микеле резко и серьезно поднял взгляд, полный напряженности, - С мужчиной.
- Чегооооо? – выскликнул француз, - Ну кА повтори! Это в каком смысле?
- В прямом. Мы сидели в кафе.
- С кем?
- С Муаром.
Тишина.
- Он случайно заметил меня, он был там с Мервом.
Снова тишина.
- У тебя нет права меня осуждать. Я не обязан был по первому твоему желанию брать телефон.
- Микеле, - он вновь замолчал, собравшись с мыслями, - Ты мог бы хотя бы подумать о том, что я волнуюсь. Мы повздорили вчера, и я хотел еще раз извиниться. Это твоя жизнь. Твои отношения. Я знаю Ману. Он очень одинокий человек. Он странный. Он очень добрый, душевный, но у меня он вызывает подозрение. Он слишком погружен в себя, понимаешь?
- Фло. Не переживай. Ты вообще о чем? Уж не намекаешь ли ты…
- Микеле, он гей.
- Он бисексуал. Он так же встречался и с девушками. Прекрати его осуждать. Он был подвержен тяжелой душевной травме… Мне жаль его, искренне…
- Да. Я все знаю. Просто смотри аккуратнее.
- Ты ревнуешь?
Фло удивленно посмотрел на Микеле, развернулся и ушел.
«Чего он такой нервный, вполне объяснил свое поведение» - подумал Мике и закрыл входную дверь.

Целый день Фло был как на иголках.
Дебил! Ну что за дебил!!!? Флоран, это смешно! Какое к черту извинения, если ему не нужно от тебя ничего… И Муар этот зачем-то появился.  Черти принесли.  Так, Фло, успокойся. Ты просто переживаешь за друга. За друга?  Почему у тебя появляется чувство неприязни ко всем, кто тесно общается с Микеле? * Фло рухнул на диван и запрокинул ноги на спинку.* Что для меня этот итальянец? Зачем он мне так нужен? Почему я его тал люблю? *ответ пришел сам по себе* Люблю. * он вздохнул и констатировал факт, что испытывает зависимость от Микеле* И эта пощечина… Я даже согласился бы получить еще, пожалуй… Пожалуй стоит позвонить.

Микеле взял трубку и набрал номер.
- Э…Привет, это Микеле. Да, знаю, извини, что так поздно, просто я тут подумал…Как бы то тактичнее спросить. Это завтра да?
В трубке послышался вздох Эммануэля.
- Да. Ты помнишь? Откуда?
- Если честно, я помню примерно, но я проверил в интернете.
- Спасибо. Тронут. Но ничего. Я выдержу, как и 2 года подряд до этого.
- Ты очень сильный.
- … … … Да? Ни хрена я не сильный. Я все еще плачу периодически.
-Давай , если не против- увидимся завтра?
- Хорошо. Я с удовольствием.  Может в том же кафе?
- Да…после обеда, а то я любитель поспать…
-Да…-Ману усмехнулся,- а у меня наоборот с утра много дел. Давай в три.
- Да, да. Спокойной ночи.
- И тебе, Микеле.
Микеле положил трубку и только спустя несколько минут понял, что улыбается. Предупреждения Фло еще больше подстегнули его общаться с Ману. Его удивляло, почему Фло, такой рассудительный и холодный, вдруг показал реальную ревность. Ему было даже интересно -  а что будет из этого дальше? Что ж…завтра выясним. Завтра третья годовщина смерти брата Эмануэля. Нужно выспаться.

Очень далеко,
Там, где корабли покидают море,
Там, где горизонт так чист,
Под прекрасной звездой, которая говорит
тебе, что жизнь здесь
Всегда будет тебе другом

В глубине твоих глаз,
Там, где мир очень близок к твоей мечте,
Там, где счастье уже не тайна.

Там, куда я тебя уведу, по дороге,
И если б только солнце это знало,
Я не уверен, но оно бы пришло
Туда, куда я тебя уведу,
Без сомнения, оно появилось бы,
Чтобы нам светить.

Мы будем идти вдоль моря,
И в нашей жизни не будет зимы,
Как летнее утро, как поток воздуха,
Жизнь твоя
Будет безоблачна,
Я буду там всегда, когда я буду
Тебе нужен,
Посмотри туда

Там, куда я тебя уведу, по дороге,
И если б только солнце это знало,
Я не уверен, но оно бы пришло
Туда, куда я тебя уведу,
Без сомнения, оно появилось бы,
Чтобы согревать
И сопровождать нас.

Там, куда я тебя уведу,
Нет ни страха, ни сомнений,
Там всегда лето,
Нет боли и поражений,
Там, куда я тебя уведу
По моей дороге,
Чтобы согревать и защищать тебя,
Совсем не подавляя,
Я уведу тебя.

Перевод Lemi, с сайта lyrsense.com

- Привет.
- Привет. Я уж думал, не дождусь твоего звонка и окажусь погребенным под миллионом SMS.
- Мы остановились только сейчас, заправиться, а в машине мне надо было хоть как-то отвлечься. Это невыносимо!
- Что именно?
- Ты представляешь, каково это - оказаться в машине в компании кучи мужиков, которые на полном серьезе прутся от Бритни Спирс?!
- Куча мужиков? Уже интересно…
- Ну ладно… всего двое, но это уже много! Тебе вот нравятся песни Бритни Спирс?
- Нет, но я...
- А они слушают всю дорогу, на полную громкость! Хочется растерзать и их, и машину, и Бритни Спирс…
- Где твой плеер?
- Черт его знает, кажется, дома остался.
- Гм. Ну давай я буду тебе звонить и рассказывать о виде из окна, о погоде, о последних новостях…
- Зачем?
- Предлог сделать потише Бритни и не заваливать меня горой SMS, на которые я не успеваю отвечать.
- Не хочу, чтобы твой голос перебивала дурацкая песенка, пусть и на заднем плане.
- Тебе не угодишь. Кстати, там же с вами еще…
- Ему все по фигу! Что играет, как громко играет, он спит всю дорогу.
- Ну и ты…
- Я не могу под «это» уснуть.
- Не прибедняйся. Раньше…
- Под «это» не могу.
- Ну иди пешком.
- Была такая мысль. Где-то на второй песне… Но я тогда точно не успею к Рождеству.
- Ну и ладно. Зато твоя психика не будет страдать от постоянного воздействия поп-принцессы.
- Моя психика уже непоправимо пострадала.
- Мне встречать тебя в компании дюжих санитаров?
- Ты все время хочешь обеспечить меня мужской компанией…
- Да ничего подобного. Ну если хочешь, могу попробовать ангажировать Бритни…
- Она не успеет добраться… Проклятая забастовка… Вот какого… люди и сами не празднуют, и другим не дают? Бастовали бы попозже… Нет, надо было застопорить все на Рождество, когда и без авиадиспетчеров с их требованиями невозможно протолкнуться ни на один рейс.
- Между прочим, существуют еще поезда и автобусы.
- Смешно-смешно. Ты не видел те кровопролитные битвы за билеты.
- Ну ладно. Осталось чуть-чуть… Когда вас ждать?
- Мы еще должны подобрать Маэву, она застряла в каком-то чахлом городишке.
- Да, она звонила. Она вас ждет.
- Ну где-то часа через три… наверное… подъедем к Парижу.
- Хорошо. Я жду тебя.
- Ты знаешь… Еще… все как-то… страшно было сказать…
- Что? Что такое?
- Не волнуйся ты так, думаю, тебе понравится.
- Обычно в дешевых мелодрамах эти слова предшествуют объявлению о беременности.
- Это было бы чересчур.
- Я тоже так думаю.
- Не перебивай…
- Ну что такое?
- Это потому, что ты далеко, я скучаю, мне не хватает тебя. И я… Я люблю тебя… Ты проглотил телефон? Упал в обморок?
- Повтори…
- Упал в обморок?
- Не это.
- Я люблю тебя.
- Еще…
- Люблю… тебя… Кажется, ты все же упал в обморок…
- Нет, я смотрю в окно и улыбаюсь, как дурак.
- Даже не знаю…
- Это прекрасно.
- Что ты дурак?
- И это - тоже. Наверное, именно поэтому я тоже тебя люблю.
- Надо будет обстоятельно выяснить этот вопрос, когда я приеду.
- Обязательно. Я жду тебя.
- Мне пора. Скоро буду.
- Я жду.
Фло нажал кнопку отбоя и закурил, глядя в окно. Счастливого Рождества, пожелал он своему неясному отражению. Самого счастливого. Надо приготовить что-нибудь на ужин. Микеле наверняка будет голоден, хмур и будет плакаться на песни Бритни весь вечер. Хотя… Они же хотели обстоятельно выяснить один вопрос. Может, и не будет. Фло улыбался.

Флоран воевал с плитой, степень нагрева в которой никак не хотела регулироваться, и вспоминал прошедшие три месяца. Три месяца… счастья. Которые начались с визита мрачного Микеле одним осенним вечером.
- Так и думал, что ты еще не спишь…
- Не сплю, проходи…
- А у тебя ничего не изменилось.
- А что должно было измениться? Ты же был здесь недавно…
- Несколько месяцев назад… Мало ли что…
- У меня за годы ничего не поменялось, что уж про месяцы говорить.
- Ну… да…
- Что-то случилось? Ты чего прибежал?
- Ничего… Просто… захотелось тебя увидеть.
- Ну да? Я польщен.
- Ты точно не будешь участвовать?
- Где?
- В том концерте, который…
- Точно…
- А сразу ты не мог сказать?
- Я почти сразу сказал.
- «Почти сразу». А мне ты не мог сказать?
- И при чем тут...?
- Я, как последний идиот, сначала отказываюсь, потом соглашаюсь, снова отказываюсь. Уже не знаю, будут ли меня еще куда приглашать, потому что о себе я оставил стойкое воспоминание, как о кретине, который не знает, чего хочет.
- Дался тебе этот концерт! Что ты взъелся?
- Я хотел всех вас увидеть.
- Ну увидеться можно и без концерта…
- Когда это?! Скажи, когда?
- Господи, да не напрыгивай ты на меня так. Мы ж виделись вот…
- Встреча на пару минут?! Это, по-твоему, встреча?!
- Не кричи. А что это, не встреча была? Ну… просто короткая… Хочешь, сейчас всех обзвоним, наверняка никто не спит, и договоримся. Просто назначим дату, без обсуждений…
- Не хочу.
- Ты же сам…
- А теперь не хочу.
- Ты точно кретин, который не знает…
- Я знаю! Знаю… Мне не нужен никто…
- Какое редкое везение… А у меня такое ощущение, что мне постоянно кто-то нужен, а вот я…
- А я?
- Что?
- Я тебе нужен?
- Ты? Ну... как…
- Скажи…
- Если ты так и будешь нависать надо мной, то дело окончится травмой. Моей…
- Скажи!
- Микеле, я сейчас шею сломаю – я не могу сидеть под таким углом…
- Может, хватит о своей шее?
- Она мне дорога…
Итальянец не дал ему договорить, прижавшись губами к его губам. Требовательно, жадно и как-то отчаянно. Фло ошарашено смотрел в глаза Микеле:
- Это… сейчас…
- Что ж ты такой бываешь тугодум! Да! «Это… сейчас...» И уже давно. И я больше не хочу видеть тебя раз в полгода на встрече в три минуты. И эти три месяца меня чуть не доконали, потому что… Потому что тебя не было рядом…
- Шея сейчас все-таки сломается.
Микеле со вздохом отодвинулся, и Фло, наконец, удалось вырваться из кресла.
- Это было несколько неожиданно.
- Теперь я тебя вообще не увижу? Никогда?
- Зачем разбрасываться такими словами, как «никогда»?
- Но не увижу…
- Такими словами я бы тоже не стал разбрасываться…
- Ты всегда был очень бережлив…
- Да я вообще скуповат…
- Да?
- Угу… И думаю, что я плачу очень высокую аренду. Нужен сосед, готовый разделить тяготы совместного проживания и квартплаты.
- Сейчас уже моя шея…
- Не все ж тебе нависать…
- Кстати, о квартплате, мне кажется, что я переплачиваю, давно думаю с кем-нибудь съехаться.
Их лица совсем рядом, глаза в глаза, губы шепчут в губы:
- Какое редкое совпадение…

Воспоминания были прерваны звонком домофона. Фло, улыбаясь, подошел к двери:
- Да?
- Это я, - услышал он голос Маэвы.
- Поднимайся, дверь открыта, я буду на кухне…
Надо же, в конце концов, разобраться с этой чертовой плитой…

- Фло?
- Я выключаю трижды проклятую плиту, легче на полу костер развести и что-то приготовить…
- Фло…
- Привет. А Микеле где? Все еще едут, что ли?
- Нет… Они…
- Что? …Заблудились? Потерялись? Забыли про тебя?
- Нет…
- Ну говори уже!
- Я пыталась до тебя дозвониться, но телефон…
- Батарейка сдохла. Что?! Что с тобой?! Где он?!
- Я ждала их в кафе рядом с шоссе, пошел снег. Сильный. Дорога была очень скользкой… Фло… Они…
- Что…
- Какой-то грузовик… То ли он не справился, то ли колесо отлетело… Они даже не успели отреагировать…
- Неправда... Он мне звонил днем. Он…
- Фло, я стояла там и смотрела, как…
- Не хочу слушать!
- Никто не…
- Я уже понял… Я понял…
- А я… Я просто стояла там! И ничего не могла сделать! Ничего! Все из-за меня…
- Тише… Тише…
Фло крепко обнимал рыдающую Маэву, судорожно цепляющуюся за его руки, и смотрел в окно на падающие снежинки.

Самое страшное – это память. Воспоминания, которые не хотели отпускать его, и которые не хотел отпускать он.
Утром, когда варил кофе…
- Микеле, просыпайся.
- Ммммм…
- Не «мммм», а подъем.
- Мммммнеа…
- Я убираю одеяло… Вставай, говорю… И подушку потом подними…
- Неужели я промахнулся?
- Смотря, во что ты целился.
- В тебя.
- Тогда промахнулся.
- А во что попал?
- В свою гитару.
- Черт!.. Это было грубо и жестоко…
- Зато действенно. Ты, наконец, сполз с кровати.
- Обманывать нехорошо. Ну что тебе надо-то от меня в такую рань?
- Чтоб ты пошел в душ, нам скоро выходить.
- Зачем?
- У тебя запись сегодня, склеротик!
- Это у тебя запись.
- У тебя – тоже.
- Да? Вот блин…
- Давай, давай, в темпе. Это тебе не Дов, там тебя сожрут за минутное опоздание.
- Ну ты же меня не дашь в обиду…
- С чего бы это?
- Ты же меня любишь… Ведь любишь? Ну вот, я всегда прав…

Когда гулял по набережной…
- Мне нравится это место.
- Угу, здесь красиво.
- А у тебя есть любимое место в Париже? Только твое?
- Есть, я тебе показывал.
- То кафе?
- Да.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что делишься со мной… всем.
- Пожалуйста.
- Фло…
- Мммм?
- Поехали на Новый год в Италию?
- Поехали.
- Я тебе покажу все… Тоже поделюсь…
- Хорошо.
- Познакомлю с семьей…
- С ума сошел?
- А что?
- Нет, познакомь, если хочешь… Но я тогда поеду на танке и все знакомство просижу в нем… Да и потом, наверное, тоже не вылезу…
- Думаешь, они…
- Это твои родственники. Но судя по твоим рассказам… Они будут бегать со скалкой по всей Италии за развратным французом, соблазнившим их мальчика…
- Ладно, я скажу, что ты просто друг. А что твои сказали бы?
- Не знаю… Постарались бы выглядеть «прогрессивными», наверное…
- Ты не жалеешь?
- Никогда.
- Правда?
- Правда.
- Спасибо… Но на Новый год поедем?
- Договорились.

И ночью, когда лежал без сна, прижимая к себе чужие вещи и вдыхая такой знакомый запах, который с каждым днем становился все слабее…
- Интересно, если бы я не пришел тогда, ты бы так и сидел сычом?
- Не знаю… Наверное.
- Какой же ты чурбан бесчувственный.
- Наверное… Ай. Не пихайся…
- Даже не попытался бы что-то… сделать, сказать?
- Не знаю… Но была одна мысль…
- Какая?
- Обнять тебя крепко-крепко и не отпускать.
- Правда?
- Угу.
- А почему не обнял?
- Еще не дошел до нужной «кондиции»…
- Значит, я не могу без тебя обходиться меньшее время…
- Я думаю, одинаковое… Просто ты был… смелее.
- Не знаю, порадует это тебя или огорчит, но я больше не оставлю тебя одного надолго.
- Это радует…
- Самое большее – три месяца, это максимум, который я смог вытерпеть.
- Это хорошо…
- А что тебе нравится во мне?
- Что за социальный опрос?
- Ну скажи…
- Люблю, когда ты смеешься… Ай. Ну правда. Не когда ты вежливо улыбаешься или играешь… А когда ты счастлив.
- Как сейчас…
- Как сейчас.

- Привет, - голос Маэвы по домофону.
- Привет. Поднимайся.
- У тебя ничего не изменилось…
- У меня… Да. Ничего. Проходи.
- Ты неважно выглядишь.
- Много работаю. Кофе хочешь?
- А ты чем-нибудь питаешься, кроме кофе?
- Сигаретами.
- Не густо. Я тут у тебя похозяйничаю? Есть хочу…
- Пожалуйста…
- Я слышала, твой альбом почти готов.
- Да, последние штрихи.
- Когда выпускаешь?
- Вроде через месяц.
- Ты все два месяца…
- Да.
- Ходили слухи, что ты выпускаешь и… альбом Микеле.
- Да, тоже где-то через месяц.
- Но это… очень дорого. Он же тебе… ничего не оставил…
- Он оставил достаточно. Материалы, наброски, записи. Этого хватило.
- А деньги?
- У меня были.
- Ты с ума, что ли, сошел? Ты вбухал туда все?!
- Ну и что? Мне пока хватает на жизнь.
- А потом? После выхода альбомов?
- Я так далеко не загадываю.
- Так нельзя.
- А как можно?
- Перестань цепляться за воспоминания.
- Мне больше не за что зацепиться. Только память.
- Ты же... Посмотри на себя. Фло… я уже не помню, когда видела тебя улыбающимся. Ты должен жить.
- Я живу. Просто… как будто стало все равно. Только вот альбом этот, и то… потому что он мечтал… Он когда-то обещал, что не оставит меня одного. Максимум на три месяца…
- Я не оставлю тебя. Я буду каждый день звонить или заезжать.
- Спасибо.

- Фло, где ты бродишь-то? Мы тут с Мервом и Со изучили уже все меню в кафе… и продегустировали уже – тоже все.
- Ну извини, ты меня не предупредила. Я ездил к нотариусу.
- Зачем это?
- Ну… завтра же знаменательное событие, может, даже принесет какой доход…
- Не может быть, а точно! Мы поэтому и пришли – надо отпраздновать!
- Обязательно. Я рядом с домом. Вы где?
- Мы уже идем…
- Сразу два альбома выходят? – громкий шепот Мервана на заднем плане.
- Передай, сразу два.
- Сразу два! И шептал бы ты уже потише… А еще лучше, помолчал.
- Спросить, что ли, нельзя, - обиженный бубнеж отдалился от трубки.
- Ну я жду вас на улице.
- Я тебя вижу.
Маэва приветственно махнула рукой одинокой фигуре на тротуаре. Фло помахал в ответ, обернулся на какой-то шум и крики в арке и инстинктивно отпрянул к стене.
- Что-то мне это… - заметил Лоран, прибавляя шаг.
Из арки выбежало несколько человек, крики и потасовка усилились. Фло сделал еще пару шагов назад, Маэва бросилась к нему, сама не понимая, почему ей так страшно, Солаль и Мерван побежали следом. Дерущиеся бросились врассыпную, один из них споткнулся о ступеньку подъезда и влетел во Фло, припечатав его к стене дома, потом распрямился и умчался по улице. Маэва хотела уже выдохнуть и остановиться, когда увидела, что француз медленно сползает вниз.
- Фло! Что?! Что он сделал?!
- Нога, он случайно чем-то…
- Звони быстро в скорую!
- Зажми, зажми рану… Сильнее!
- Да! Черт возьми! Быстрее!
- Со! Сделай что-нибудь! Ну сделай же!
- Это артерия… Господи… Дай мне что-нибудь, перевязать!
- Ребята… да мне даже не больно…
- Фло! Фло… Не надо…
- Эй… Маэва, ты же проследишь за продажами? Завтра уже…
- Не надо…
- Три месяца… Он обещал.
Закрывая глаза, Фло улыбался.

Софи резко распахнула глаза. Дыхание было рваным, сердце колотилось, как ненормальное.
- Тише, деточка, все уже позади.
Изабелл успокаивающе гладила девушку по голове.
- Сколько меня не было? – спросила Софи отдышавшись.
- Сейчас уже за полдень, а выпила зелье ты позапрошлым вечером, - ответила старушка.
- Почти двое суток, - констатировала девушка.
- Ну, наконец-то ты очнулась, - проговорила Эстер, заходя в дом. – Твоя сестра уже вся извелась, матери пришлось даже варить для нее успокаивающий отвар.
-  Зовите ее скорее, - попросила Софи.
Эстер снова вышла. Девушка попыталась сесть на постели, но ничего не получилось. Руки дрожали и не слушались, путешествие в прошлое забрало слишком много сил.
В домик буквально влетела Клэр.
- Софи! Слава Богу, ты пришла в себя, если бы с тобой что-то случилось, я бы этого себе никогда не простила!
- Ну, успокойся, сестричка. Теперь все будет хорошо. Правда, же, Изабелл?
- Лихорадка отступила, теперь точно все будет хорошо, - улыбаясь, подтвердила старушка. – Теперь ей нужно есть, и спать побольше.
- Уж за этим-то я прослежу, - шутливо грозя пальчиком, заверила Клэр. – Кстати, приезжает мой блудный братец Мерван. Наверное, снова закончились деньги. И что ты ухмыляешься?
Софи поспешила стереть с лица лукавую улыбку. Судьба, такая странная штука, сегодня – муж, завтра – брат. Или как в ее случае, сперва – любимый человек, из-за которого она, не задумываясь, продала душу дьяволу, а сейчас всего лишь знакомый, с которым она и парой слов не обменялась.
- Ничего, просто я вспомнила, наши детские проказы, - ответила Софи.
***
Девушка очень быстро шла на поправку. Уже вечером того же дня она смогла немного прогуляться по саду. Изабелл и Эстер уехали почти сразу после ее пробуждения. Старушка только осмотрела Софи, и оставила несколько отваров придающих сил. Тем же вечером София переехала в хозяйский дом по настоянию Клэр.
***
На следующий день обе сестренки, сидя в удобных плетеных креслах,  грелись в саду на солнышке.
- Девчонки, ваше счастье уже здесь!
-Мерван! – хором воскликнули девушки.
Из-за куста сирени выплыл сияющий, как начищенный пятак их «дрожайший братец».  Он расцеловал девушек и сел в незанятое кресло.
- Сознавайтесь, вы же по мне скучали? Кстати, Софи, ты какая-то бледная, - уже серьезно добавил мужчина.
- Я после болезни, но сейчас уже все хорошо, - улыбнулась София кузену.
-Кстати, ты же вроде замуж выходишь? – Мерв лукаво подмигнул кузине.
- А ты-то, откуда знаешь?! Ты же только что из Лондона, - воскликнула Клэр.
- Вообще-то, это я показал графу Де Брезе портрет Софи, и он сразу же заявил, что намерен на ней жениться.
«Мерван Д`Еон тебе конец!» - зло подумала Софи и запустила в брата подушкой.
- Ай! За что?!
-За сводничество! ПапА твердо решил выдать меня замуж за этого графа, а я этого совершенно не хочу!
Софи соскочила с кресла и ринулась за Мерваном, который, смекнув намерения сестры, выпрыгнул из кресла и спрятался за Клэр. София жестом попросила сестру отойти, та довольно резво для своего положения отбежала за пределы «поля боя», Мерван не ожидавший подобного маневра не успел ретироваться, в следствии, чего и получил подушкой по голове, и по спине, и по ногам… в общем по всему до чего София смогла дотянуться.
- Все-все я уже понял свою вину и осознал! – закричал Мерв после нескольких минут непрекращающейся атаки.
Софи, красная как рак, ухмыльнулась.
- В следующий раз не будешь сватать кузин!
- А у меня больше и нет незамужних сестер, - поддел Мерван девушку. – И между прочим Флоран влюбился в тебя с первого взгляда.
- С чего ты взял?
- Он когда увидел твой портрет, сразу же начал расспрашивать кто ты, как тебя зовут, чем увлекаешься, ну и все в таком духе.
«Влюбился он. Ну-ну. Я ему для другого нужна, только вот зачем?» - с иронией подумала девушка.
- А где и когда вы с ним познакомились? – спросила Софи.
- В Лондоне, около месяца назад, ну или чуть больше, я не помню, если честно,- после недолгих раздумий ответил Мерван.
«Все правильно, чуть больше месяца назад мне начал сниться тот сон».
***
Через три дня Софи вернулась домой и сразу же села писать письмо Флорану, приглашая его погостить в поместье, чтобы «поближе познакомиться со своей невестой». Граф ответил, что приедет через четыре дня и, что он очень хотел бы объявить о помолвке в день своего приезда. Софии ничего не оставалось, как писать приглашения друзьям и родным. Ее отец, слава Богу, решил ограничиться узким кругом людей, поэтому пригласили только Соляля с Маэвой, Мелиссу с отцом, Клэр с Луи, Мервана и естественно баронессу.
В назначенный день первыми прибыли Л`Онжы, и что удивительно вместе с ними приехал Микеланджело. Софи, как и полагалось радушной хозяйке, не выказала удивления и приказала подготовить комнату еще для одного гостя. Все прояснилось, как только они остались с Мелиссой одни, та без объяснений сунула Софии под нос левую руку. На безымянном пальце поблескивало кольцо с неприлично большим сапфиром.
- Мелли, я так понимаю, что вскоре ты станешь сеньорой Костелло? – с улыбкой уточнила Д`Еон.
- Да! – выпалила радостная Мелисса и запрыгала по комнате. – Я если честно, сначала думала, что он обычный повеса, но после бала у баронессы, он приехал к моему отцу и попросил моей руки. Представляешь? ПапА, конечно же, начал выяснять сможет ли он меня содержать и выяснилось, что Микеле владеет приличным состоянием, его отец поделил все свое состояние поровну, единственное, что родовое поместье отошло его старшему брату, но Микеле и не хочет возвращаться в Италию, так что мы будем жить здесь. Правда, здорово?!
Мелисса буквально светилась от счастья, и Софи была искренне рада за подругу и надеялась, что у нее все будет хорошо, да и у Микеле тоже, ведь в прошлой жизни он даже не женился.
- Да, и о помолвке мы решили объявить здесь. Ты же не против? – мило хлопая глазками спросила Л`Онж.
- Я только за, - улыбнулась Софи. – Только надеюсь, свадьбы то будут у нас в разное время?
- А ты все-таки выходишь замуж за Флорана? – в свою очередь спросила Мелисса.
- А мое мнение никого особо не интересует, я даже подумываю сбежать из дома, - задумчиво произнесла Софи.
- Ты серьезно?! Софи, я уверена, что все не так плохо, в конце концов можно поговорить с месье Д`Еоном…
- Мел, не переживай, я пошутила, - улыбнулась София.
-Ну и шуточки у тебя! У меня чуть сердце не остановилось!
Софи не могла сдержать смеха. Мелисса несмотря на свой возраст была доверчива, как ребенок, и Д`Еон была рада, что это она в свое время вляпалась в эту историю, а не Мел.
***
Ближе к вечеру приехали все остальные. Последним приехал граф. Софи, как и полагалась встретила его, но сбежала при первой же возможности. Она прекрасно знала, какой силой обладает Флоран, но от этого становилось только страшнее. После путешествия в прошлое у нее появились новые вопросы: «Почему ее душа по прежнему принадлежит Флорану, хотя должна была отойти дьяволу? Погашен ли ее долг? Почему Флоран тогда остановился и не убил ее?...» Вопросов было больше, чем ответов.
Софи до самого ужина пыталась делать вид, что очень занята, чтобы ни Мелисса, ни баронесса, ни тем более граф ее не донимали. На самом деле она пыталась продумать разговор с Флораном, но мысли разбегались, и Софи решила, что будет ориентироваться уже во время разговора, самое главное было не смотреть ему в глаза и тем более не позволять дотрагиваться до себя.
К ужину София спустилась немного позже. На ней было надето простое сиреневое платье, волосы были уложены в высокую прическу, а на шее висел кулон с портретом матери. Софи села по левую руку от отца, напротив графа, рядом с Мелиссой, к слову та была одета, как королева, лиф платья был выделан какими-то кристалликами, происхождение которых Софи не знала, а вот на фиолетовой юбке поблескивали бриллианты, шею девушки украшало шикарное жемчужное ожерелье. «По всей видимости подарки Микеле, потому что ни колье, ни платья я раньше не видела» - решила мадмуазель Д`Еон.
Софи сидела, как на иголках, весь вечер граф не отводил от нее взгляд. В конце концов, она не выдержала и, сославшись на плохое самочувствие, извинилась перед отцом и гостями и вышла из столовой. Почти сразу же она услышала шаги за спиной, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это Флоран. Было безумно страшно оставаться с ним наедине, но узнать правду было вопросом жизни и смерти. Буквально.
Чтобы собраться с мыслями, Софи нырнула в первую попавшуюся комнату, она хотела выйти через пару минут, но ее планам не суждено было сбыться, на пороге стоял Флоран, преграждая ей путь. Девушке ничего не оставалось, как начать разговор. Она взглядом пригласила мужчину войти, и только после этого огляделась. Комната оказалась баронессы, но поскольку ужин был в самом разгаре, Софи не боялась, что их здесь застанут, но все-таки заперла дверь на ключ, тем самым отрезая себе пути к отступлению.
- Я все знаю, - начала девушка. – И про убийство, и про проклятье, и про вашу силу.
- Прости меня.
Софи ожидала чего угодно, но только не этого. Если уж на то пошло, то это ей стоило извиняться, в конце концов, она заварила всю эту кашу с силами, а за убийство граф бы все равно ответил, хотя и скорее всего, только после смерти.
- Это я виноват в том, что ты тогда продала душу за эти чертовы силы, - продолжал мужчина. – Если бы я не убил Жака, все бы было нормально…
- А Жак - это кто? – перебила Флорана Софи.
- Так звали Микеланджело в прошлой жизни, - пояснил Де Брезе.
- Но ведь все получилось случайно, так что вся вина за все произошедшее лежит на мне.
- Убийство не было случайностью, я специально поднял коня на дыбы, надеялся покалечить парня, а обернулось все так.

- Но зачем?! – Софи искренне недоумевала. Зачем графу понадобилось калечить какого-то конюха.
- Потому, что я уже тогда любил тебя, и люблю до сих пор.
- Что?! Но мы ведь даже не были знакомы в той жизни!
- Это ты не обращала на меня внимания, а я влюбился в тебя, сразу же, как только увидел. Ты, наверное, даже не помнишь, как таскала мне записки от своей хозяйки, а я до сих пор помню каждую нашу встречу.
- Предположим, что я верю тебе, но тогда зачем весь этот антураж: сны, подчинение, заклинания и прочая дребедень?
- Просто мне нужно было, чтобы ты сама заглянула в прошлое и все узнала.
- Заглянуть-то я заглянула, но вопросов у меня только прибавилось. И, вообще, зачем я тебе?
- Я хочу вернуть тебе душу, - просто ответил мужчина.
- Значит она все-таки у тебя. А что с долгом? Он погашен или нет?
- Скорее всего, нет, потому что твоя душа, так и не отошла Люциферу.
- Ты знаешь почему? – в девушке заговорило природное любопытство.
- Вы с Норой опоздали, к тому моменту, как ты воткнула кинжал в сердце, уже начался рассвет.
- Тогда почему я возродилась, только сейчас, если все это время моя душа была у тебя?
- Софи, не хочу тебя прерывать, но ужин уже закончился, - с улыбкой предупредил Флоран.
- Черт! Надо уходить отсюда. Давай выйдем в сад, там нас не должны услышать.
Девушка схватила графа за руку и потянула к выходу. Открыв дверь, девушка выглянула в коридор, к счастью он был пуст. По дороге в сад им никто не попался.
- Ну, дак, что там с моим возрождением? – продолжила прерванный разговор девушка.
- Я должен был освободить твою душу, убив тебя, но поскольку этого не произошло, и ты опоздала, я просто не знал, как возродить тебя. Нужная книга нашлась, около 20 лет назад. С тех пор  я искал тебя.
- Ты знаешь, как вернуть мне душу?
- Самое простое, это отдать тебе силы, вместе с ними тебе отойдет твоя душа и моя, но я не хочу обрекать тебя на мучения, потому что, вместе с силами и душами ты заберешь и проклятье. Поверь мне, с горящей душой жить не сладко, - горько улыбнулся граф. – Есть и другие способы, но я не знаю, подойдут они нам, или нет.
- А зачем свадьба? – скептически подняла бровь Софи.
- Большинство ритуалов требуют много сил и времени, поэтому свадьба в нашем случае лучший вариант.
- Хорошо, я согласна. Что от меня требуется? – девушка перешла на деловой тон.
- Сейчас, только, как можно быстрее организовать свадьбу, думаю, пару недель тебе хватит?
-  Да, конечно. Свадьба будет у нас в поместье, или у тебя?
- У вас, а ко мне мы поедем уже после свадьбы.
- Хорошо.
После этих слов, парочка направилась в дом.

Глава 7
- Если честно, то я рада, что все уже закончилось, эти приготовления к свадьбе меня окончательно вымотали! – пожаловалась Софи, теперь уже своему мужу.
Они ехали в поместье Флорана. Мужчина улыбнулся.
- Ты так спокойно себя ведешь, - поддел граф свою супругу.
- Фло, я боюсь только неизвестности, - просто ответила София.
Свадьбу решили отметить скромно, присутствовали только близкие. Хотя баронесса долго бесилась по этому поводу. Она хотела закатить грандиозный пир, но к счастью вовремя вмешался Флоран.
Венчались они в поместье, потому что в церковь Фло не мог попасть при всем желании. И венчал их не простой священник, месье Де Брезе привез его с собой, объяснив это тем, что «святой отец» его духовник.  На самом же деле это был нанятый актер, так что по сути никакого венчания и не было. Из поместья Д` Еонов «новоиспеченные супруги» выехали на следующий день, и к вечеру добрались до поместья графа.
София испытывала смешанные чувства. Это поместье не принесло ей ничего хорошего. Здесь она убила человека. Здесь же обрекла на вечные муки Флорана.
Войдя в дом, Фло сразу представил новую графиню Де Брезе домашней челяди, после чего отправился в свой кабинет, оставив супругу на попечение слуг. Старая экономка проводила Софию и Илси, которая приехала вместе с хозяйкой, в покои графа, сообщив, что ужин подадут через час.
Софи до сих пор чувствовала себя очень сковано рядом с Фло и весь ужин просидела, не проронив не слова. Первым не выдержал Флоран:
- Софи, я понимаю, что мы плохо знаем друг друга, но зачем же так демонстративно молчать?!
Мужчина в запале стукнул кулаком по столу. Девушка вздрогнула.
- Фло, это не протест, просто я не знаю, о чем мы вообще можем говорить. Это какой-то абсурд! Я чувствую себя виноватой. Ты чувствуешь себя виноватым. Мы оба понятия не имеем, как вернуть мне душу. Ты меня любишь, а я просто не знаю, как к тебе отношусь. И мы каким-то образом оказались женаты. Бред!
Софи понимала, что несет какой-то каламбур, но ей было необходимо выговориться, а понять ее мог только Фло. В запале девушка вскочила и начала расхаживать по комнате, остановилась она лишь, когда почувствовала руки на своей талии, которые прижимали ее к крепкой груди. По жилам заструилось успокаивающее тепло, напряжение постепенно уходило и Софи уже сама начала льнуть к груди мужа. Фло развернул девушку и, смотря ей в глаза, начал медленно наклоняться, давая возможность уклониться, но София и не думала отстраняться. Поцелуй получился нежным, с привкусом отчаяния и боли, накопившимися за все те столетия, которые Флоран провел в одиночестве. Разорвав поцелуй, граф подхватил свою жену на руки и направился в спальню.
Глава 8
Девушку разбудил наглый солнечный лучик, который каким-то образом пробился сквозь плотно закрытые шторы. Впервые за несколько недель Софи почувствовала себя отдохнувшей и умиротворенной. Рядом, закинув руку на ее талию, спал Флоран.
Девушка пользуясь моментом принялась рассматривать спящего мужчину, вглядываясь в каждую родинку, каждую ресничку, стараясь запомнить как можно лучше. Впервые она не испытывала рядом с Фло ни страха, ни неловкости. Было чувство, что все встало на свои места, и все так, как и должно было быть. 
Флоран открыл глаза и выразительно посмотрел на Софию.
- Я не жалею о прошлой ночи, - решила сразу уточнить девушка.
- А я жалею, - огорошил Софию Флоран.
Софи не знала, что и думать. Видимо, все ее терзания отразились у нее на лице, потому что Фло тут же продолжил свою мысль.
- Я жалею, о том, что не смог сдержаться. Из найденных мной ритуалов – три основывались на твоей девственности.
- Как предсказуемо! И да, действительно жаль, что так получилось, но я думаю, что мы сможем вернуть мне душу каким-нибудь другим способом.
- Я в этом не сомневаюсь, - улыбнулся Фло.
***
Со дня свадьбы прошел почти месяц. Супруги проводили дни в бесконечных опытах, а вечера возле камина. Флоран рассказывал жене о своей жизни, о людях с которыми встречался, Софи же в свою очередь рассказывала о своих мечтах и желаниях.
***
Флоран уже третий час не отходил от котла. В лаборатории было жарко, а в воздухе витал какой-то дурманящий запах. У Софии от всего этого нестерпимо болела голова.
- Софи, подай мне корень валерианы, - попросил Фло, даже не глядя на жену.
София в отместку запустила в него сушеной головой летучей мыши.
- Ай! Мадам, между прочим, это у вас нет души.
Флоран погрозил девушке пальцем.
- Фло, я устала от всего этого! Давай прогуляемся верхом.
София состроила жалобную мордашку.
- Хорошо, - смилостивился граф. – Но зелье все равно надо закончить, поэтому передай мне корень валерианы.
- Зануда!
Девушка показала язык, но корешок передала.
***
- Фло, мы уже перепробовали кучу всяких обрядов, ты сам-то веришь, что у нас получится передать мне душу без сил?
Молодые люди лежали на траве, рядом паслись их лошади.
- Я уверен, что это возможно, к тому же не все потеряно. У нас в запасе еще как минимум четыре ритуала. Главное верить.
- Хорошо, но давай договоримся, если и эти обряды не сработают, то ты передаешь мне силы, и мы живем долго и счастливо, а когда ты будешь стареньким-стареньким дедушкой  и будешь умирать в своей постели, я убью тебя, и тем самым освобожу твою душу.
- Нет! – Фло резко сел.
- Фло, я заварила эту кашу, мне это, и расхлебывать, - Софи приподнялась на локтях, глядя  на спину мужа.
- София, нет! Я ни за что на свете не обреку тебя на такие мучения! Ты даже не представляешь, какового это, жить с горящей душой. Это невыносимо! Меня заставляло жить лишь то, что твоя душа все еще у меня.
- Фло, я прекрасно осознаю, что меня ждет, если я заберу силы, но это был мой выбор, и мне за него отвечать. Ты же сможешь искупить свои грехи, и переродиться новым, свободным человеком. К тому же  у нас еще четыре обряда, - как бы, между прочим, ввернула девушка.
- Хорошо, но это крайний случай!
София прекрасно видела, что Фло не собирается отдавать ей силы, но она во что бы то ни стало, собиралась забрать их и спасти его.
***
- Фло, ты обещал!
София произнесла это, как только смогла встать с кровати. Она два дня провалялась без сознания. Последний опыт прошел крайне неудачно, и у них взрывом разнесло половину лаборатории. К счастью, все остались живы, правда душа Софи, так и осталась у Флорана.
- Нет!
- Фло, ты обещал! Ты прекрасно знаешь, что просто так не можешь отказаться от своих слов. Мы сейчас же собираемся и едем в пещеру!
***
Всю дорогу оба молчали. Добравшись до места, Софи первой проскользнула в расселину, следом вошел Фло и зажег факелы. Он, молча, протянул Софии плащ и начал раздеваться. Девушка поспешно отвернулась. Они хоть и не читали по ночам стихи, но нагота мужа ее до сих пор смущала.
- Начинай! – практически приказал Флоран.
София начала читать формулу, но физически ощутила, что Фло сопротивляется, и не хочет отдавать ей силы, тогда она усилила ментальный нажим, и только после этого ощутила, как начали возвращаться силы. Последним перетекло проклятье. Боль была настолько оглушающей, что девушка потеряла сознание.

Глава 9.
- Софи, ты точно сможешь ехать?
Фло все еще пытался отговорить ее от поездки на свадьбу Мел и Микеланджело.
- Не говори глупостей, конечно смогу! Ты же столько лет с этим жил, и ничего.
- Но ты еще так слаба…
- А это свадьба моей лучшей подруги! – перебила мужа Софи. – Это не обсуждается! Выезжаем завтра.
***
До поместья Л`Онж оставался всего час езды, когда их экипаж резко затормозил. Они как раз проезжали через лес.
- Филип, в чем дело? – окликнул кучера Флоран.
Ответом была лишь тишина.
- Софи, подожди здесь, я узнаю, что случилось.
Флоран вышел из экипажа. Несколько секунд ничего не происходило, потом неожиданно раздался выстрел. Софи выскочила из экипажа. Из леса выходили трое вооруженных людей, на облучке висел мертвый Филип, из его груди торчал нож, а в нескольких метрах от экипажа лежал Флоран. На белой рубашке расплывалось багровое пятно.
- Неееееееет!!!
Через лес как будто прошла взрывная волна: экипаж опрокинуло, деревья, в радиусе трех метров были повалены, а от бандитов остались лишь невнятные фрагменты. Софи со всех ног бросилась к лежащему Флорану.
- Фло, миленький очнись! Не умирай, пожалуйста! Фло! – рыдала София в голос.
- Ты знаешь что делать,- прошептал мужчина.
- Нет! Еще не время. Я отвезу тебя к людям, все будет хорошо, ты поправишься! Слышишь?!
Несмотря на все свои слова, девушка чувствовала, как силы покидают тело мужа. Осознав, что его не спасти, она собрала всю волю в кулак, достала из складок платья тот самый кинжал, с которым теперь не расставалась, и прочтя нужную формулу вонзила в грудь мужчины.
Эпилог
Август 2009.
- Дом, милый дом.
София переступила порог своей парижской квартиры, в которой не была уже 2 года. У нее была длительная командировка по Африке. Не зря же она считалась одним из самых лучших врачей ЮНИСЕФ.
Чтобы не было так тоскливо, она включила телик, кажется какой-то музыкальный канал, и пошла варить себе кофе. Кофе как раз закипало, когда она услышала ЕГО голос. Метнувшись к телевизору, Софи застыла у экрана. Надпись гласила «Florent Mothe - Lassasymfonie». Сомнений не было, это был Фло, ее Фло, а еще Мелисса, Микеланджело, Клэр, Маэва, Соляль, Мерван (после смерти мужа она наложила специальное заклятье на сохранение имени). София плакала от радости. Они все снова вместе, живы и здоровы. И она собиралась сделать все возможное и невозможное, чтобы ее близкие были счастливы.
- Я обещаю, у вас все будет хорошо, - прошептала девушка.

Флоран уныло рассматривал картины, перемещаясь из одного зала старинного здания в другой. На черта Дов погнал в этот музей и вообще в Вену?! Приобщиться к культуре, блин. Можно подумать, они не мюзикл, а исторический сериал будут ставить.
Снова послышались раскаты грома, и Фло скривился. Замечательно – гроза в конце октября. Они теперь тут застрянут на час точно. Хотя девочкам вроде здесь нравится – они обсудили уже все прически и фасоны платьев на картинах, гадая, что на них будет на сцене, Микеле тоже куда-то убежал – не иначе, опробовать клавесин или какую-нибудь дудку… пардон, флейту. Фло вспомнил свои занятия музыкой и повел плечами. Жуть какая. Судя по тому, как задрожали стекла и оглушительному раскату грома, гроза совсем близко. Ничего себе скорость… Может, и они быстрее выберутся отсюда.
Фло остановился напротив портрета придворного капельмейстера Антонио Сальери и задумался. Он оказался в музейном зале в полном одиночестве – даже смотрителя не было, и, пользуясь подвернувшейся возможностью, подошел совсем близко.
- Как это было? – шепнул Флоран, заглядывая в печальные глаза изображенного на портрете мужчины. – Иметь всё – семью, благополучие, славу, и потерять всё это из-за какой-то сплетни. Осознавал ли ты весь ужас своего положения, когда был в психушке, или тебе было уже все равно? – Сальери молчал, Фло подумал, почесал нос и подвинулся совсем близко. – А каким был Моцарт? Вы же были знакомы. Ты же не мог не понимать, что он гениален. Или не задумывался над этим? Каково это… быть Сальери?
Вспышка молнии окрасила все в какой-то неестественно белый цвет, удар грома был похож на небольшое землетрясение – жалобно задребезжали хрустальные подвески на люстре, и Фло очнулся, уже сидя на полу.
- Ни фига себе… - пробормотал француз, поднимаясь на ноги и удивленно оглядываясь.
- Так это ты хотел получить ответ? – раздался рядом голос, и Фло обернулся.
Он зажмурился, потряс головой, снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Рядом с ним стоял Сальери – моложе, чем на портрете, больше похожий на самого Флорана, чем на свое изображение, и с кислым выражением лица смотрел на потрясенного француза.
- Не иначе, меня молнией шарахнуло, - сделал вывод Фло.
- Почти. Не нужно задавать глупые вопросы в канун Самайна.
- Бред какой-то.
- Разрешите представиться…
- А то я так не догадаюсь.
- Как все же меняется культура поведения. Причем не в лучшую сторону… Люди не могут выслушать…
- Не могут, - Флоран попятился к выходу.
- Ты же сам задал вопрос…
- Я вовсе не хочу знать на него ответ, - Фло развернулся и опрометью бросился прочь.
«Поздно» прозвучало ему вслед.
- Ты какой-то бледный, - Микеле хлопнул Флорана по спине. – Слышал грозу? Такой грохот – мы уж думали, что здание обвалится.
- Я тоже так подумал, - Фло беспокойно оглянулся и поежился. – Пойдем отсюда? Я уже сыт по горло приобщением к истории, - искренне признался он.
В машине Флоран забился на заднее сиденье и прислонился лбом к окну.
- Не думал же ты, что так легко отделаешься? – Сальери устроился рядом и хмыкнул.
Фло готов был поклясться, что в машину ни один придворный капельмейстер не забирался и не пробирался к нему, значит… его точно прибило той молнией… Он огляделся - ребята обсуждали костюмы и грозу, Микеле обернулся и подмигнул ему, не замечая странного соседа, Флоран слабо улыбнулся и закрыл глаза.
- Я сошел с ума, - почти неслышно прошептал он.
- Ты хотел узнать, каково это – быть Сальери, - насмешливый, холодный голос словно звучал в его голове. – Добро пожаловать в мой мир.

- Ты так и будешь ходить за мной? – почти с отчаянием спросил Фло в своем гостиничном номере.
- Да, - Сальери улыбнулся ему, развалившись на кровати. – Я не могу оставить тебя одного надолго и не могу далеко уйти… Таковы правила.
- Я живу в одной квартире с Микеле, он заметит…
- Не заметит. Только если он поймет, что с тобой, или будет чувствовать тебя, как себя…
- Тогда что? – заинтересовался Флоран.
- Тогда… возможно… за мной, наконец, придут, и я избавлю тебя от своего общества. Или… вас будет уже двое… Тех, на ком я могу ставить эксперименты живучести.
- Черт бы тебя побрал! – с чувством пожелал Фло.
- Это вряд ли. И вообще, пользовался бы случаем, пока я рядом…
- И надолго ты рядом? А то вдруг случаи не рассчитаю… – кисло поинтересовался француз.
- Без понятия. В прошлый раз бедняга, который задавал глупые вопросы, как-то быстро «спекся», и мне пришлось вернуться в Вену, - Антонио передернул плечами. – Проклятый город…
- Что значит «спекся»? – решил уточнить Фло.
- Чокнулся.
- Здорово! Вот спасибо тебе, мироздание, за такой подарок!
- Относись к этому философски…
- Я пытаюсь.
- Кстати, у тебя хорошо получается.
- Я все еще надеюсь, что я сплю или напился до беспамятства, или лежу в коме…
- Я бы на это не рассчитывал.
- Бл..!
- Фи, - поморщился Сальери.
- Привыкай… Кстати, а почему ты говоришь… ну… так, как говоришь? Где же все эти высокопарные выражения – позвольте засвидетельствовать вам свое почтение и прочее?
- Я торчу в Вене почти двести лет – смотрю на людей, слушаю их разговоры, хожу по улицам рядом с тем треклятым зданием…
- …Нахватался дряни всякой?
Сальери улыбнулся:
- Вроде того.
- А почему ты не старик?
Антонио посмотрел на себя и пожал плечами:
- Не знаю. Я выгляжу так всегда…
- И кстати… Что это было, когда ты не дал мне зайти…
- Ты хотел себя почувствовать Сальери…
- Не хотел!
- Хотел. А Сальери – это я.
- Как я не догадался?!
- И я могу вместо тебя говорить или делать что-то.
- Дерьмо! А я?..
- А это мало кого волнует.
- Меня, например.
Антонио безразлично скривился.
- Я иду спать, - заявил Фло. – Надеюсь, утром я не вспомню никакого Антонио Сальери, чтоб ему обикалось на том свете.
- Спокойной ночи. Дальше будет хуже, - «обнадежил» Сальери, мило улыбаясь, и выключил свет.
***
Флоран не сдался сразу, он испробовал различные способы избавления от нахальных призраков. И намеренно фальшивое пение в ванной, но из-за этого чуть было не сбежал Микеле, Сальери же полностью проигнорировал оперные рулады, которые старательно выводил Фло. И успокоительное, из-за которого он чуть не засыпал на репетициях, но навлек на себя только подозрение Дова и дополнительный надзор от Альбера. И курение в особо крупных размерах в виде двух пачек в день – Фло сам чуть не стал призраком и решил, что его легкие ему еще немножко дороги. И долгие визиты к друзьям и родственникам с проживанием в их домах – придворный капельмейстер таскался вместе с ним, комментируя всё и вся и вызывая дополнительное раздражение своим присутствием. Разве что «охотников за привидениями» не вызвал, и то только потому, что не нашел фирм, предоставляющих подобные услуги в Париже.
Оставалась только музыка, ибо его непрошеный гость, как успел заметить Флоран, не очень уважал современные ритмы. Гитару Сальери серьезно не воспринимал, оставался синтезатор. В какой-то момент Фло показалось, что он близок к успеху. Он мурлыкал Who wants to live forever, когда рядом материализовался капельмейстер с лицом настолько кислым, будто он только что съел не менее килограмма лимонов.
- Что это за звуки? – поинтересовался он.
- Я пою, - с достоинством ответил Фло.
- Нет, меня интересует, что за звуки ты извлекаешь из несчастного инструмента.
- Это – аккомпанемент, - оскорбился Флоран.
- Это?!
- А что? Хорошая песня, и я…
- Песня, может, и хорошая, а вот твое исполнение…
- Не нравится, не слушай.
- Ты же учился музыке.
- Ну…
- Не «ну», а «да».
Фло закатил глаза:
- Да.
- И на каком инструменте?
- Ну... - Фло шмыгнул носом.
- Ты неправильно берешь аккорды и делаешь кошмарные паузы, когда переставляешь руки.
- Я и не претендую на…
- Это может даже ребенок.
- А я вот не могу.
- Значит, будешь учиться.
- И не подумаю.
- Ты же говоришь, что ты музыкант…
- Но не пианист-виртуоз.
- Виртуоза из тебя и не получится.
- И не надо.
- Но базовые знания…
- Даже не собираюсь.
- Собираешься. Я ведь тоже могу петь… Хоть круглосуточно.
Фло подумал, что промахнулся со способом избавления от проклятого призрака:
- Черт бы тебя побрал…
- Во-первых, нужен нормальный инструмент, - Антонио проигнорировал бурчание Фло и подвинул к синтезатору второй стул.
- Рояль покупать не буду!
- Об этом никто и не просит.
- Спасибо хоть на этом.
- Но приличный клавир…
- Чего?!
- Ладно, пианино.
- Есть синтезатор, и больше я…
- На первых порах и он сойдет. Во-вторых…
- На первых порах?
- Во-вторых, как ты держишь руки. Сядь нормально…
- Господи… - Фло закрыл глаза и тяжело вздохнул.
Они занимались ежедневно по несколько часов. Сальери оказался хорошим учителем. И дотошным. Флоран постоянно разрабатывал кисти рук и пальцы, тарабанил по столу во время обеда, играл в перерыве между репетициями и вечерами дома и думал, какая нелегкая заставила его тогда стенать ту злополучную песню.

- Он любил импровизацию, даже не задумывался никогда над тем, как правильно построить концерт… Как будто его вело что-то… или кто-то…
Фло оторвался от детской, по словам Сальери, песенки, которую он записал под его диктовку и мучил вот уже полчаса, и обернулся к учителю. Антонио задумчиво смотрел на нотные листы.

Тонкие пальцы легко скользят по клавишам, одна импровизация сменяет другую. Моцарт играет, не глядя на клавесин, он еле заметно улыбается и слушает свою музу. Сальери смотрит, как завороженный, на руки Вольфганга, отслеживает движения пальцев и слушает музыку, которая звучит в его сердце.
- Гер Моцарт, позвольте выразить вам свое почтение и восхищение от вашего исполнения. Это было… волшебно.
- Уместен ли подобный комплимент от столь ревностного блюстителя веры, Гер Сальери? – Вольфганг улыбается, склонив голову в легком поклоне.
- Вы правы. Это было не волшебно, а божественно, - кивает Антонио.
- Я польщен.
- Я слышал, вы даете концерты…
- Да, - Вольфганг цинично усмехается. - Почти даром могу сыграть хоть на…
- Нет-нет! – Антонио дотрагивается пальцами до плеча Моцарта, но быстро отдергивает руку, устыдившись своего порыва. – Прошу прощения... – Сальери делает глубокий вздох и надевает маску вежливой заинтересованности. – Как вы, должно быть, знаете, скоро состоится музыкальный вечер, и я буду бесконечно признателен, если вы сможете принять в нем участие.
- Конечно, с удовольствием…
- Ваше участие, разумеется, будет вознаграждено.
- Это не обязательно, мое последнее произведение оценили всего в три дуката, так что…
- Гер Моцарт, - Сальери серьезно и грустно смотрит в глаза Вольфгангу, и тот растерянно замолкает. – Ваш талант невозможно оценить, но смею вас уверить, я знаю, что он намного дороже и трех тысяч дукатов, и это, несомненно, будет принято во внимание.
Сальери церемонно раскланивается и уходит, не оборачиваясь и не замечая долгого задумчивого взгляда, которым Моцарт провожает его.

Микеле вошел в квартиру и услышал, как Фло уже довольно бегло играет гаммы и что-то бубнит себе под нос.
- У меня руки уже болят.
- Еще час, - Сальери сидел рядом и наблюдал за Флораном.
- Садист чертов.
- Не сутулься, - Антонио шлепнул своего ученика по спине.
- Чтоб тебе пропасть, - от всего сердца пожелал Фло.
- Не надейся.
- Между прочим, еще в прошлом веке пришли к мнению, что бить учеников…
- Это относится только к детям.
- Это относится…
- С кем ты разговариваешь? – Микеле стоял в дверях и переводил взгляд с застывшего над синтезатором Фло на пустой стул рядом с ним.
- Ни с кем, - Флоран сглотнул.
- А два стула тебе зачем? – тихо поинтересовался Микеле.
- Незачем, - согласился Фло и пнул злополучный предмет меблировки ногой, заставляя откатиться к дивану, при столкновении с которым послышались отборные итальянские ругательства. – Тут вещи лежали.
- Фло… Ты…
- Что? – Флоран сделал самое невинное лицо, на которое был способен, и безмятежно улыбнулся.
- Ты знаешь, что разговоры с самим собой считаются первым признаком шизофрении?
- Знаю, - в мгновение помрачневший француз встал из-за синтезатора и подошел к Микеле. – Тебе повезло быть соседом абсолютного психа.
Микеле спокойно кивнул, посмотрел на второй стул и развернулся к кухне:
- Кофе будешь?
***
Флоран изменился. Он делал замечания всем – музыкантам, костюмерам, гримерам. Больше всего доставалось труппе. Солаль задумчиво говорил, что чрезвычайно рад отбросить коньки до того, как ему удастся встретиться с господином придворным капельмейстером в одной сцене. Того же мнения придерживалась и Маэва. Микеле, как общавшемуся с Фло больше всех на сцене, оставалось только скрипеть зубами и лучезарно улыбаться. Мерван же меланхолично говорил, что ведет свой личный счет, и когда количество замечаний приблизится к сотне, без предупреждения вдарит занудному Сальери в табло. И дело было даже не в дотошности, с которой Фло вникал во все детали, и не в самих замечаниях, которые были, и это признавали все, весьма дельными и нужными, а в тоне, которым эти претензии предъявлялись. Откуда этот еще мальчишка мог знать, как должен звучать оркестр в таком-то такте? Особенно, если учесть, что никакого опыта больших постановок у него не было. И откуда этот вид утомленной жизнью примадонны? Правда, хуже мог быть только командный тон, в который Фло тоже иногда впадал, тогда вся труппа готова была построиться по стойке «смирно», включая Дова и Альбера. Или сбежать.
- Такое ощущение, что ты несешь на себе всю несправедливость мира, - сказал Микеле как-то вечером, когда они ждали Мервана и Маэву, чтобы вместе отправиться домой.
- Так и есть, - буркнул тот.
- У тебя даже тень вроде больше стала… - Микеле рассматривал их тени на асфальте. Фло вздохнул и чуть сместился. – Нет, правда, - оживился Микеле. – И за плечами… Вот здесь… - итальянец пошевелил пальцами за спиной Флорана. – У тебя там если не ангел-хранитель добавился, то ангел-наблюдатель… а еще лучше, надзиратель – точно.
Фло обернулся, посмотрел на вздернувшего саркастически бровь Сальери, внутри которого Микеле вовсю махал рукой, и рассмеялся:
- Если там мой ангел хранитель, что ты внутри него шебуршишь?
Он шлепнул Микеле по пальцам.
- Не хочу, чтобы этот ангел тебя доставал, а ты доставал всех нас.
- Так просто ты его не прогонишь, - Фло вздохнул.
- Странно. Так холодно, - Микеле подул на свои руки.
- Пойдем домой. Ну их – и Мервана, и Маэву, не дети, сами доберутся.
Флоран взял Микеле за руку, засунул в карман своей куртки, согревая, и решительно направился в сторону метро. Микеле улыбнулся и поспешил следом.
***
- Что с тобой?
Фло вздрогнул от осторожного прикосновения и обернулся. Микеле стоял рядом и серьезно смотрел ему в глаза. На мгновение Флорана посетила безумная мысль рассказать ему всё, поделиться. Прекрасный получится рассказ. В духе его персонажа, завершившего свои дни в доме для умалишенных. Фло криво усмехнулся:
- Со мной все в порядке.
- Неправда.
- Микеле, не нужно этих воспитательных бесед, - Фло взял со стола пачку сигарет и направился к выходу.
- Это кается уже не только тебя! – Микеле поймал его за руку.
- Что тебе надо? – Флоран резко развернулся.
- Ты…
- Я. Что-то еще?
- Ты постоянно будто ищешь кого-то…
Фло замер, глядя на Микеле и чувствуя, как под ребра заползает холод. Ему надо уйти. Срочно. Иначе он уже никак не сможет… Микеле, как назло, стоял перед ним столбом, загораживая выход.
- Отойди, - еле слышно выдавил из себя Флоран.
- Я же вижу, - продолжал Микеле, не обращая внимания на его слова. – То, как ты постоянно оглядываешься и никак не можешь найти кого-то… Кого-то важного для тебя… Как смотришь на меня, будто ждешь, что я что-то сделаю или скажу, или… Я не знаю, что ты ждешь от меня. Я никак не могу угадать… Все время делаю что-то не то.
- Микеле, прошу тебя, отойди, - почти умоляюще сказал Фло, пытаясь подвинуть итальянца.
- Нет, - Микеле вцепился в его руку и уперся. – Что мне сделать? Что?
Он смотрел в глаза Фло, наблюдая, как они темнеют, становятся почти черными. На пол из смятой в кулаке пачки посыпались сломанные сигареты. Флоран схватил Микеле и впечатал в дверь, с силой сжимая плечи. Останутся синяки, отрешенно подумал Микеле, но он не испытывал ни страха, ни даже боли, глядя в мрачное лицо француза.
- Ты верен своей музе, своей мечте, - прошептал Фло, приближаясь почти вплотную к итальянцу. – Ты слишком открыт и доверчив, делишься со всеми… легко, словно так и должно быть… Отдаешь себя, свою музыку…
Микеле слабо улыбнулся, думая, что в последнее время Флоран периодически становится на редкость высокопарным, но эти слова, все равно, звучали искренне. Он подался, насколько это было возможно, ближе к французу, облизывая губы и замечая судорожный вздох Фло.
- Разве это плохо?
- Нет…
И вдруг что-то произошло. Фло вглядывался в глаза Микеле, словно видел впервые.
- У тебя карие глаза, - прошептал француз. – Карие…
Флоран легко провел кончиками пальцев по щеке Микеле.
- Фло…
Он дернулся и отстранился, отталкивая итальянца, который все еще тянулся к нему.
- У него были синие глаза…
- У кого?
- Ты всего лишь копия…
- Что? – Микеле показалось, что его окатили ледяной водой.
- Жалкая копия… Ты никогда не сможешь сравниться с оригиналом…
- А надо? – Микеле сглотнул. - Я такой, какой есть.
- Я вижу, - Фло отвернулся. – Потому не надо спрашивать, что тебе сделать – ты не сможешь мне помочь.
- Ну что же… Извини.
Микеле вслепую нашарил ручку двери и тихо вышел.
- Ты заслужил свое наказание, - прошептал через пару секунд Фло, опускаясь на колено и собирая с пола сигареты.
- Почему? – тихо спросил Антонио.
- Ты разрушил мою жизнь… И меня.
- Ты же хотел понять, каково это… быть Сальери.
- Надеюсь, ты будешь еще долго мучиться, - выдохнул Фло и вышел из гримерки, громко хлопнув дверью.
***
- Ты вообще не ложился? – Микеле заглянул в комнату и нахмурился. – Хотя зачем я спрашиваю – и так видно.
Он открыл жалюзи и выключил лампу.
- Я не заметил, что уже утро, - Фло щурился в солнечном свете и складывал нотные листы.
- Обычно, ты меня пилил за такие сочинительские выбросы…
- Я заразился от тебя.
- Я так и понял.
Флоран смотрел на листы у себя в руках и кусал губы:
- Я хотел всё записать.
- А то не успеешь, что ли?
- Да.
Микеле посмотрел на Фло долгим взглядом.
- С тобой что-то происходит… Я знаю-знаю, - он поднял руки в предупреждающем жесте. – Это не мое дело. Ты еще в прошлый раз всё популярно мне объяснил…
Флоран поднялся и подошел ближе к Микеле:
- Я не хотел тогда…
- Я знаю. Но с тобой что-то происходит.
- Я боюсь, - шепнул Фло.
Сальери, который смотрел в потолок, лежа на кровати, скривился:
- Опять ты со своими мелодрамами…
- Чего? – Микеле внимательно заглянул в глаза Фло.
- Всего. Эта роль… Она…
Антонио фыркнул, но не двинулся с места, Фло покосился в сторону кровати, потом перевел взгляд на Микеле.
- Я боюсь, что от меня ничего не останется. Останется что-то, исполняющее роль Сальери, а всё, что было моим, исчезнет, забудется.
- Завел свою шарманку… - Антонио поднялся и направился к выходу. – Или это такой способ выдавить слезу из собеседника?
- Пошел к черту, - зло зашипел Флоран.
Микеле удивленно поднял брови:
- Ты первый об этом заговорил. Не хочешь…
- Это я не тебе! – Фло почти в отчаянии дернул головой и опустил глаза. – Ты знаешь… В детстве я боялся темноты, но очень любил ночь, потому что тогда видно звезды. А вот здесь у меня шрам, я упал с дерева, причем так позорно – приземлился прямо на задницу, вытянув вперед ноги и руки с ветками, как кукла… его не видно… надо очень сильно присмотреться…
Они с Микеле сели на кровать, Фло говорил обо всем – о своем детстве, о том, как учился в Университете, о своей поездке в Канаду, о своих первых выступлениях и прослушиваниях. Вспоминал какие-то мелочи, рассказывал то, что знал только он. Микеле слушал, смотрел на профиль сидящего рядом француза, на подрагивающие ресницы и молчал.

- Что ты думаешь?
- В финале чуть меньше пафоса…
- Да?
- И в середине ты слишком увлекся…
- Меньше нот?
- Определенно.
- Ладно, - Вольфганг надувает губы и обиженно отворачивается.
- Это мелочи, но из них складывается… - Антонио кладет руку на плечо Моцарта.
- Знаю-знаю, - Вольфганг прижимается щекой к пальцам Сальери. - Отец во время уроков мне всегда говорил «не увлекайся».
- Хм. Ну вот видишь… А ты до сих пор так ничему и не научился.
- Хочешь сказать, что я… - Моцарт снова отворачивается.
- Хочу сказать, и слава богу… - Сальери целует светловолосую макушку Вольфганга. – Я хоть чем-то тебе могу быть полезен.
Моцарт поднимает к нему лицо и улыбается, счастливо жмурясь.

Через пару часов охрипший Флоран обернулся к Микеле:
- Извини, что я так… Мне некому это рассказать. Только тебе.
- Я не забуду.
- Спасибо, - Фло пожал пальцы Микеле и слабо улыбнулся.
- Ты зря так волнуешься – ты прекрасно справляешься…
- Ну конечно, - Флоран скривился. – Ты видишь, как я справляюсь…
- Не нарывайся на комплименты.
- Я и не пытаюсь даже!
- А что это сейчас такое?
- Это…
- Если ты ждешь, что я буду сидеть и говорить, как ты прекрасно поешь…
- Мог бы, между прочим, и сказать хоть раз!
- Твоя самоуверенность нуждается в дополнительной лести?!
- При чем тут моя самоуверенность?!
- Да каждое твое появление на репетиции или в студии…
- Ну извини! Но это моя первая большая роль…
- И поэтому ты всех уже замучил нравоучениями?
- Я не глухой! И если кто-то поет плохо, я должен ему аплодировать, что ли?!
- Кто-то – это я?
- Да при чем здесь ты? Вот уж чья самоуверенность ни в чем не нуждается!
- Ах, простите, что я…
- Пожалуйста-пожалуйста!
- Очевидно, ты знаешь кого-то, кто лучше бы справился с этой ролью?! – Микеле вскочил и навис над Фло. – Кого-то с голубыми глазами?!
- С синими! – Флоран взвился, как ужаленный. – Знаю! И тебе не мешало бы…
- Прибереги свои нотации для следующей репетиции! – Микеле вылетел из комнаты и забегал по квартире, собирая вещи. – Моя девушка, наконец, приехала, я иду к ней! Ей нужен я, такой, какой есть! Не буду мешать тебе творить и вспоминать!
- Спасибо за заботу, - ядовито поблагодарил Фло.
- Меня не будет несколько дней.
- Да хоть год!
Микеле выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью.
- Какого дьявола происходит? – Сальери осторожно выглянул из кухни. – Только что была сплошная идиллия…
- Никакого! – рявкнул Фло. – Давай, что ли, заниматься!
- Как скажешь.
- Он так ничего и не понял… - шепнул Флоран, усаживаясь к синтезатору. – Хотя… Может, и нечего понимать…
Антонио вздохнул и промолчал.
- Это я написал? – спросил Фло чуть позже, разглядывая нотные листы.
- А кто еще?
- Может, ты руку приложил?
- Уволь… - Сальери поморщился.
- Точно? Я никогда такого не сочинял… Я почти уверен, что это не моё.
- Если ты намекаешь, что я мог заняться сочинительством вот этого…
- Ладно-ладно… Потом разберемся. Что там ты приготовил для урока?
- Вивальди.
- Офонарел?
- И чтоб ни одной ошибки! – Сальери отвесил своему ученику увесистый подзатыльник.
***
Фло лежал в одежде на кровати и смотрел бессмысленным взглядом в окно. Антонио уселся напротив и нахмурился.
- Не думал, что ты сдашься. Именно ты, - сказал пару минут спустя придворный капельмейстер.
- Я ничем не лучше других, - безразлично заметил Флоран.
- Что такого страшного произошло?
- Всё. Ты произошел…
- Не надо преувеличивать, - поморщился Сальери. – Нашел кого-то твой ветреный итальянец, это же не конец света…
- Нет, не конец.
- Тогда в чем дело? – Антонио наклонился к Фло и поджал губы, заметив даже в темноте непривычную бледность француза, тени под глазами и испарину.
- Ты знаешь, что самое страшное, что может произойти с человеком?
- Что? – холодные пальцы коснулись шеи, нащупывая бешено бьющийся под кожей пульс.
- Потерять себя. Лишиться всего, что составляет тебя, как личность.
- Что ты сделал? – требовательно спросил Антонио.
- То, что должен был, - Флоран холодно улыбнулся.
- Я могу заставить тебя дойти…
- Не сможешь.
- Что ты принял, идиот?! – Антонио попытался сдвинуть Фло с места – бесполезно.
- Я иногда думал, как можно потерять себя? Ведь что-то останется, что-то должно остаться, все равно. Мысли, мечты, чувства. Нельзя лишиться всего. Теперь я понимаю, что можно.
- Ты ничего не потерял.
- Я не верю тебе. Ты лжешь.
Антонио вздрогнул, встретившись взглядом с Флораном.
- Я никогда тебе не лгал. Вставай, нельзя так глупо…
- От меня ничего не осталось, - тихо и спокойно продолжал Фло, не обращая внимания на слова Сальери. – Я не уверен, что моя музыка именно моя, что мне нравится та или иная песня, потому что она нравится мне, а не тебе, я не знаю - мне так нужен Микеле, потому что он нужен мне, или потому что он похож на того, кого ты так ждешь. Я не знаю, то, что я говорю, мои слова или твои. Я даже в своих действиях не уверен, потому что слишком часто я смотрю на себя как будто со стороны и делаю то, что никогда не сделал бы… Меня нет. Давно нет. Я всего лишь завершил начатое тобой.
- Нет, неправда, - Антонио встряхнул Фло за плечи. – Ты остался собой… Нет… Не делай этого!
- Ай-яй, твоя кукла сломалась... - Флоран закрыл глаза и замолчал.
- Черт бы тебя побрал, дурака!
Антонио метался по квартире, не зная, на что решиться. Микеле второй день не приходил, как звонить и куда он не знает, да его никто и не услышит на том конце провода, сдвинуть Флорана с места он не может. Надо найти этого итальянца. Сальери замер уже на улице, оглядываясь. Где его искать? Даже если он найдет Микеле, что тот сможет сделать? Он потратил сейчас слишком много сил на бесполезные попытки расшевелить Фло. Пусть даже ему удастся повлиять на итальянца, что дальше? Он не сможет его вести… Господи. Всё из-за него, опять из-за него. Но он же не сделал ничего дурного, ему казалось, что они нашли общий язык с французом. Это всё та его вспышка с Микеле. Флоран никогда бы не сказал и не сделал того, что сделал он. Не так, всё не так. Антонио снова оказался рядом с Фло. Нельзя его оставлять, он совсем плох. Что там всякие докторишки говорили? Надо вызвать рвоту и вывести эту дрянь из организма. А потом поддерживать биение сердца и дыхание. Только бы им обоим хватило сил…

Фло открыл глаза, уставившись в лицо, нависавшего над ним придворного капельмейстера, и поморщился и от увиденного, и от мерзкого запаха, ударившего в нос.
- Твою мать. Еще одно незабываемое впечатления после общения с тобой – очнуться в своей блевотине.
- С возвращением, - Антонио выдохнул и подошел к окну.
- Чтоб ты сдох.
- Своевременное пожелание.
- Ну ты понял… - Фло вытирался одеялом и думал, что оно вообще ни на что не годится и одежда на нем, впрочем, и он сам.
- Я понял. Ты чуть было не совершил непоправимую ошибку.
- Зато это был чуть ли не единственный осознанный мой…
- Вздор! – Сальери в одно мгновение снова оказался рядом и склонился над Фло, сдвинув брови и сжав губы, кажется, он даже в росте увеличился. – Чушь! Ты тот, каким был! Я ничего не менял в тебе – я не господь бог!
Фло съежился:
- Ну конечно...
- Я могу что-то делать вместо тебя, но даже тогда ты, твой разум остаетесь нетронутыми! Это всё твое – музыка, мечты, талант, любовь… Только твое. Я здесь ни при чем. Я только немного помог тебе с речью и с игрой на фортепиано… Кстати, ты до сих пор играешь просто отвратительно.
- Ладно, это было глупо... Вообще-то я должен был всего лишь поспать подольше, кто же знал, что эта дрянь вызовет какую-то неправильную реакцию во мне, - Фло сполз с кровати, бросил свою одежду на одеяло, которое заблаговременно стащил на пол и, пошатываясь, побрел в ванную.
- И не вздумай топиться! – крикнул вслед Сальери.
Флоран, не оборачиваясь, показал придворному капельмейстеру средний палец.
- Над манерами надо еще работать и работать, - вздохнул Антонио.

Последние силы обоих ушли на то, чтобы выбросить многострадальное одеяло и одежду. Фло сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и курил.
- Как можно постоянно вдыхать эту дрянь? – Антонио сидел напротив и помахивал перед собой рукой, разгоняя табачный дым.
- Ты же из меня вытряс все, что я съел за неделю, наверное. Есть очень хочется.
- Не вижу связи.
- Курение помогает отвлечься от мыслей о еде.
- И окончательно погубить желудок.
- Да какая разница? Ты можешь телефон подвинуть?
- Я даже листок подвинуть не могу – последние силы потратил, чтобы ты не скатился по лестнице.
- Зря. Тогда бы меня точно отвезли в больницу.
- Для умалишенных.
- Нда. Значит, буду с голоду умирать.
- Завтра я смогу.
- Ладно. Я подожду…

Микеле осторожно вошел в темную квартиру и прислушался – ни движения, ни звука. Он прошел к себе в комнату и уселся на кровать, злясь на себя. Чего, спрашивается, он приперся? Фло поди спит давно. Но какое-то смутное беспокойство не давало сидеть на месте, он должен проверить. Микеле осторожно открыл дверь комнаты Фло и просунул голову внутрь. Он почти сразу заметил огонек тлеющей сигареты и фигуру у открытого окна.
- Холодно вообще-то, - буркнул Микеле вместо приветствия.
- Извини, - тихо ответил Фло. – Сейчас закрою…
- Интересно, как? – усмехнулся Сальери, наблюдая за Микеле.
Тот подошел и молча смотрел на переполненную пепельницу, потом на Фло.
- Ты выходил из дома? – наконец, тихо спросил Микеле.
- Нет.
- Ел?
- Нет, - честно признался Фло.
- Идиот, - Микеле опустился рядом на колени и взял лицо Флорана в ладони, заставляя подвинуться ближе к окну и свету фонарей. – Ты же на привидение похож…
Фло грустно улыбнулся.
- Знал бы он, насколько ты был близок… - проворчал Сальери и отошел к кровати.
- Я сейчас… - Микеле вскочил и бросился к двери. – Я скоро вернусь.
- Хорошо, - Фло кивнул и потушил последнюю сигарету.

Флоран сидел на кухне, завернутый в шерстяной плед, и медленно цедил куриный бульон, Микеле сидел рядом и хмуро разбирал свои диски, бормоча, что некоторых французов нельзя даже на пару дней оставить без присмотра, чтобы они не заморили себя голодом.
- Ну так не оставляй, - усмехнулся Фло.
- Можешь быть уверен – я теперь с тебя глаз не спущу! - Микеле погрозил ему пальцем, смущенно шмыгнул носом и снова вернулся к своим дискам.
Антонио, сидевший на подоконнике, чуть заметно улыбнулся и перевел взгляд от пары всклокоченных макушек, склонившихся над столом, на ночное небо.
***
Фло не болеет никогда. По крайней мере, так думает Микеле. Ему-то достаточно, чтобы кто-то рядом сказал «сквозняк», чтобы свалиться с воспалением легких. И потому, когда грипп «косит» половину труппы, итальянец ожидает проявления самых мерзких симптомов у себя, но никак не у Флорана, который для него незыблем и вечен, как скала.

Микеле проснулся посреди ночи от вполне узнаваемых звуков, доносящихся из ванной комнаты. Он закутался в одеяло и прошлепал босыми ногами на кухню – за аптечкой и поставить чайник. Хорошо, что предусмотрительный француз купил кучу лекарств, готовясь к зиме и вспышкам различных простуд у Микеле.
- Не нужно было есть ту курицу! – Сальери осуждающе смотрел на скрючившегося у стены Флорана. – Всё твое обжорство виновато.
- Это не курица, - прошептал Фло. – Это чертов грипп.
Холодные пальцы коснулись лба, Антонио нахмурился:
- У тебя лихорадка.
- Угу.
- Что тебе принести?
- Я сейчас… сам попробую дойти…
- Только если в обнимку с ведром…
- С унитазом, блин!
- Это из-за того вечера… - они оба понимали, о чем говорит Сальери. – Ты слишком ослаб, а потом еще сидел у открытого окна…
Дверь распахнулась, и в ванную протиснулся сосредоточенно сопящий, закутанный в одеяло Микеле, который держал поднос с лекарствами, стаканами и чайником.
- Только тебя-то мне и не хватало… - буркнул Фло.
- Я тоже так думаю, - ответил Микеле.
- Патриций фиговый… - Флоран слабо улыбнулся.
Микеле посмотрел на свои голые ноги, торчащие из-под одеяла, и хмыкнул.
- Что сначала – жаропонижающее или?..
Фло метнулся к унитазу, и его снова вывернуло. Микеле поставил свой поднос под раковину и опустился рядом с Фло на пол:
- Совсем плохо?
- Боюсь, я не смогу ничего выпить сейчас из лекарств… - покачал головой Флоран. – То есть, смогу, но надолго это всё во мне не задержится.
Микеле посмотрел на бледное, почти белое лицо Фло, темные круги под глазами и сел ближе к стене, притягивая француза к себе.
- Ничего… Мы подождем, - шепнул Микеле, укрывая дрожащего Флорана своим одеялом.
Антонио ретировался в комнату и уставился невидящим взглядом в стену. Он ненавидел болезни. Точнее, свою беспомощность, неспособность облегчить страдания. Сальери сел и обхватил голову руками, пряча лицо в ладонях.

- Меня не было всего несколько дней… Что произошло?
- Антонио, я так рад тебе.
- Что с тобой? Что говорят врачи?
- Ничего. Что они могут мне сказать? Лихорадка… Один, правда, договорился до тифа…
- Вольфганг! И ты так спокойно!..
- Не волнуйся. Я знаю, что всё бесполезно.
- Не смей… Я не позволю тебе, слышишь? Не сдавайся. Я найду…
- Тише… Тш-ш-ш.. Не надо искать никого. Я не сдаюсь. Я знаю.
- Вольфганг… Что мне делать?
- Побудь со мной. Устал все время ждать.
- Как мне… быть?
- Держи меня за руку.
- Я не могу тебя потерять.

Под утро Микеле удалось перетащить Фло в кровать и даже влить в него какие-то лекарства. Флоран то проваливался в забытье, то просыпался из-за жара, то дрожал от холода. Микеле ничем не показывал свою растерянность от такого непривычного и беззащитного Фло. Он весь день старательно, по инструкциям запихивал во француза различные микстуры вперемешку с бульоном, толок и разбавлял в воде таблетки и менял компрессы. К вечеру температура немного спала, и Микеле устроился на кровати, крепко обнимая спящего Фло за плечи и перебирая пряди темных волос.
- Non ti perderò, - твердо и уверенно сказал вдруг Микеле.
Сальери, сидевший на противоположной стороне кровати, вздрогнул и посмотрел на него долгим взглядом.
- Tienilo per mano. Non lasciarlo andare, - шепнул он.
Микеле прислушался, удивленно подняв брови. Нет, наверное, ему показалось.

Перевод:
Non ti perderò - Я тебя не потеряю
Tienilo per mano. Non lasciarlo andare - Держи его за руку. Не отпускай
***
Фло сидел в кровати и сверлил взглядом стену напротив. Он ощущал себя разбитым, слабым, никчемным, а еще грязным и противным. Микеле убежал в аптеку за очередной порцией лекарств, от которых Флорана уже мутило, но которые он исправно принимал под неусыпным контролем итальянца.
- Мне нужно в душ, - тихо сказал Фло и стал осторожно выползать из-под одеяла.
- Ты еще слишком слаб, - раздался за спиной строгий голос.
- Ничего. До ванной-то я доползу.
- Я могу помочь.
- Не сейчас. Мне понадобится твоя помощь чуть позже – не хочу приложиться головой об раковину, например.
- Хорошо.
Сальери с сомнением смотрел на Фло, его неуверенные движения и попытки удержаться на ногах.
- Так не пойдет, ты приложишься головой раньше, - сделал вывод капельмейстер.
- Нет, не надо… - Фло попытался передвигаться быстрее, едва не потерял равновесие, и сообщил уже самому себе, бодро маршируя к ванной комнате: – Поздно.
Микеле ворвался в квартиру и быстро прошел в комнату, сбрасывая на ходу куртку и ботинки.
- Фло! Я купил… - Он удивленно посмотрел на пустую кровать и неуверенно закончил фразу: - выпечку. Фло! Черт бы тебя побрал, Флоран Мот! Если ты опять куришь, я...
- Я в ванной! – крикнул Фло в ответ на вопли Микеле.
- Нашел время красоту наводить, - буркнул итальянец.
Когда Фло выполз из душа, по-прежнему в мерзком состоянии и настроении, но хотя бы чистый, он был немедленно замотан в шарф и одеяло и быстро доставлен к кровати.
- Микеле, хватит вести себя, как моя любящая мамочка, - поморщился Флоран, пока тот поправлял одеяло.
- Я тебя еще и отшлепаю, как любящий папочка, если будешь в таком состоянии по квартире шататься. Только вчера почти умирал!
- Но не умер…
Микеле замер и поднял на Фло глаза.
- Не смей… - прошептал он.
- Прости, - Флоран смутился. – Я неудачно выразился.
- Ты только этим и занимаешься.
- Чем?
- Неудачно выражаешься.
Фло опустил глаза и глубже зарылся в шарф. Микеле осторожно присел рядом, скомкал пакет с лекарствами, который так и не выпустил из рук, подумал и решил сменить тему:
- Ну ладно. Я купил очередные таблетки…
- У меня они скоро из ушей полезут, - вздохнул француз.
- А не надо было простужаться.
Фло кивнул, признавая бесспорную правоту этих слов, и прислонился лбом к плечу итальянца. От Микеле пахло солнцем, травой и кофе с корицей. Фло улыбнулся и подвинулся ближе, утыкаясь носом и губами куда-то в изгиб шеи итальянца. Микеле окаменел, следом застыл и Флоран, до которого вдруг дошло, что он делает. Сальери, наблюдавший эту сцену удобно расположившись в кресле, глубокомысленно хмыкнул. Фло дернулся и отстранился.
- Прости, - сказал он, пряча глаза. – От тебя пахнет весной.
- Угу, - только и смог ответить Микеле.
Он задумчиво посмотрел на Фло, поднялся и открыл настежь окно:
- Считается, что больным нужен свежий воздух.
Фло закутался в одеяло, чувствуя, как Микеле накручивает на его голове слои из шарфа, устраивается на кровати за его спиной, и шепнул:
- Вот так хорошо.
Сальери, наблюдавший эту сцену, еле заметно улыбнулся и покачал головой.
- Расскажи мне что-нибудь, - попросил Флоран, закрывая глаза и вдыхая прохладный воздух.
- Что? – поинтересовался Микеле.
- Что хочешь… - Фло на мгновение открыл глаза, посмотрел на Антонио, который сидел в кресле, смотрел в окно и казался совсем призрачным в солнечном свете. – Расскажи мне об Италии.
И Микеле начал рассказывать. Он говорил о море, о том, как в детстве прочитал про янтарь и искал его в течение недели на пляже, отказываясь верить, что эту застывшую смолу можно найти только на пляжах северных морей. Рассказывал про солнечные дни и темные жаркие ночи, когда кажется, что звезды так близко, что можно вытянуть руку и дотронуться. Про рыбацкие деревушки и большие города. Про немногочисленных друзей и соседей. Про пожилого господина, неизменно подтянутого и элегантного, и его пса, такого же старого, но аристократического и степенного, как и хозяин. Они везде и всегда были вместе и понимали друг друга без слов, говорил Микеле. Кто-то за их спиной подшучивал, кто-то не одобрял такого отношения к собаке, кто-то пожимал плечами, но большинство уважительно относились к обоим старикам.
- А ты как считаешь, что это было? – спросил Фло.
- Наверное, любовь, - задумчиво ответил Микеле. – Они даже умерли в один день, как в сказках…
Антонио закусил губу и закрыл глаза.

- Антонио! Ты вовремя! Посмотри, какое очарование!
Счастливый Моцарт сидит на полу в ворохе бумаг, лент и обрывках какой-то ткани. «Очарование» подбегает к Сальери на коротких толстеньких лапках и обстоятельно обнюхивает пряжки капельмейстерских туфель. Антонио опускается рядом и гладит щенка кончиком пальца по носу.
- Зачем тебе еще и собака?
- Я всегда любил животных, - отвечает Вольфганг, наблюдая, как щенок начинает грызть сначала гладивший его палец, а потом и всю руку придворного капельмейстера. – Да и сын обрадуется, когда вернется…
- Такой же нахал, как и хозяин, - качает головой Сальери. – Дай палец, откусит…
- А ты не давай… Ты ему понравился, - Вольфганг подвигается ближе и смотрит на улыбающегося Антонио, ползающего на коленях следом за щенком. – Недавно приходил кредитор, и он так на него рычал и бросался, хотя бедняга…
- Кредитор? – Сальери поднимает голову, становясь серьезным, и встречается взглядом с Моцартом. – Ты много должен? Я могу?..
- Всё просто замечательно. За последний заказ мне даже прилично заплатили… Не иначе один капельмейстер похлопотал, - Вольфганг заговорщицки подмигивает.
- Ты не умеешь врать. Что...
- Я и не вру. Правда, Антонио, дела идут неплохо, - Моцарт подвигается совсем близко и толкает Сальери локтем в бок. – А вот о тебе такого не скажешь, ибо ты сейчас лишишься своего камзола.
Антонио опускает глаза и видит, что обнаглевший щенок устроился рядом и сосредоточенно грызет пуговицу.
- Негодяй! Если так я ему нравлюсь, боюсь представить…
- Нравишься… - Вольфганг наклоняется и целует Антонио в уголок губ. – Собаки чувствуют то же, что и хозяева… Ты ему очень нравишься…
Сальери улыбается и отвечает на поцелуй.

А Микеле, тем временем, говорил о солнце, о пыльных скалах, о шторме, в который один раз попал, о холмах, тянущихся к горизонту. Как однажды упал с дерева, расцарапал себе все руки и был страшно расстроен тем, что не осталось ни шрамов, ни отметин.
- Я помню, как ты рассказывал, что свалился с яблони, - шепнул Микеле. – И у тебя почти незаметный шрам… Вот здесь… - он легко дотронулся до раскрытой ладони Фло, и тот сжал пальцы вокруг теплой руки Микеле. – Его не видно, но ты знаешь, что он есть… Я не забыл.
- Спасибо, - шепнул Флоран, не выпуская руки Микеле и заставляя его подвинуться совсем близко.
- Спасибо, - почти неслышно сказал Сальери, покидая комнату.
***
- А если это жалость? – Сальери вопросительно посмотрел на собеседника.
- В моем положении… - Фло покачал головой. – Это было бы почти неплохо.
- Приношу еще раз извинения за тот…
- Может, это и к лучшему, - прервал его Флоран.
- Когда ты научишься не перебивать? – скривил губы капельмейстер. – Надо иметь уважение…
- К чему это?
- Хотя бы к возрасту.
- Возраст имеет право на уважение, только если с его помощью были извлечены какие-то ценные уроки и опыт.
- То есть, это не мой случай? – усмехнулся Сальери.
- Определенно.
- Дерзкий мальчишка, - Антонио отвесил своему визави легкий подзатыльник.
- Ты сам меня таким сделал, - улыбнулся Фло.
- Вряд ли.
- Тогда и я прошу прощения.
Антонио снова стал серьезным и повернулся к окну:
- Нет ничего хуже жалости.
- Равнодушие, - тихо заметил француз.
- Возможно… Мы тогда потеряли много времени… - Сальери запнулся и замолчал.
- Удиви меня – скажи, кто из вас был гордецом…
- Он думал, что я жалею его… Никак не мог решиться, - Антонио невидящим взглядом смотрел в окно.
- А ты сам? – шепнул Флоран.
- А я испугался.
- Не верю.
- Это правда. Я же почти сразу понял… Знал… Почему он так ищет встреч, а потом так старательно их избегает, почему злится, как ребенок, которому запретили сладкое, почему отпускает свои дурацкие ехидные замечания обо мне, а потом просит прощения и превозносит до небес, почему обращает на себя внимание, хочет покровительства, и боится его… - Антонио улыбнулся: - И еще есть самый верный признак – прикосновения…
- В смысле? – встрепенулся Фло.
- Неужели ты никогда не хотел дотронуться до того, кто тебе дорог, когда вы рядом, просто ощутить его тепло или… заявить свои права. Пусть мельком, но соприкасаться постоянно… И стараться не отдергивать руку, потому что каждое прикосновение обжигает, но это…
- Я даже не знаю… Тогда все наши встречи с Микеле – это непрекращающийся любовный роман…
- Есть над чем подумать? – усмехнулся Сальери.
- Более чем достаточно… - Флоран тряхнул головой. – А как вы?..
- Кому-то из нас надо было сделать первый шаг. Хотя это было почти невозможно – воспитание, семья, общество, вера, наконец…

- Гер Моцарт! – Сальери улыбается и идет навстречу своему гостю. – Я слышал, вы вчера сорвали бурю оваций…
- Пустяки, - слабо улыбается Вольфганг.
- Позволю себе не согласиться с вами. Это был заслуженный успех, и я…
- Это для тебя, из-за тебя, - Моцарт осторожно прижимает руку Сальери к груди. – Антонио. Это всё для тебя, чтобы хоть немного…
- Гер Моцарт… Вольфганг… - голос капельмейстера переходит на шепот.
- Не хочу снисходительности.
- Ее никогда не было между нами…
Антонио смотрит в синие глаза, с тревогой вглядывающиеся в его лицо, чувствует под своими пальцами частые удары чужого сердца и решается. Он легко проводит кончиками пальцев по щеке Моцарта, и тот тянется следом за этим прикосновением, когда Сальери убирает руку.
- А что было? – почти неслышно шепчет Вольфганг.
Антонио обнимает Моцарта, целует светлые волосы, прижимаясь щекой, и чувствует, как расслабляется под его руками напряженные плечи Вольфганга, как тот подается к нему всем телом и несмело обнимает в ответ.
- Lass nicht los…

- Что?
- Не отпускай, - отвечает Сальери и со вздохом отворачивается от окна.
***
Фло вот уже сорок минут бился над двумя аккордами, которые ему никак не давались. Антонио засек время и прикидывал, как скоро соседи сломают дверь или стены в попытке добраться до его ученика и придушить.
- Никогда не думал, что смогу возненавидеть музыку, но твое исполнение доказало, что я ошибался, - меланхолично заметил Сальери, стоя за спиной француза.
- Не разойдемся, пока у меня не получится этот отрывок, - Флоран настойчиво долбил по клавишам и сосредоточенно сопел.
- Тебе бы в инквизицию с такими талантами…
- У меня еще все впереди.
- Фло! Если ты не прекратишь этот кошмар, я сломаю синтезатор об твою голову! – Микеле ворвался в комнату и остановился напротив Флорана.
- Верное решение. А я помогу в этом благом начинании, - тихо заметил Сальери.
- Я учусь! – гордо заявил Фло. – Мне сказали, что эти аккорды может взять исполнитель среднего уровня, а я…
- Да что тут брать-то, господи?! – Микеле посмотрел в ноты, подвинул Фло и без труда исполнил отрывок.
- Дерьмо, - у Флорана вытянулось лицо, и Микеле не смог удержаться от смеха, глядя на него. – Тогда тем более… Я должен научиться… - Фло с новыми силами принялся бить по клавишам.
Сальери закатил глаза и отошел к окну.
- Подожди минуту, - Микеле перехватил пальцы Флорана.
- А? – тот поднял на него глаза.
- Я давно хотел сказать… - Микеле отпустил руку Фло и встал напротив.
- Что? – француз улыбнулся.
- Помнишь, я рассказывал тебе о своей девушке?
Флоран кивнул, думая, что улыбка намертво приклеилась к его лицу.
- Она согласилась приехать сюда… - продолжал Микеле. – Так что… - он запнулся на мгновение. – Я скоро перееду – надо искать свою квартиру, и всё такое…
Фло улыбнулся шире:
- Поздравляю.
- Конечно, всё это после того, как ты окончательно выздоровеешь.
- Ну конечно, я так слаб…
- Не иронизируй. Я к тому… что… может, ты сделаешь перерыв, и я хоть немного отдохну от твоих занятий?
- Фиг тебе, - торжественно заключил Фло. – Вот девушка твоя приедет, тогда и отдохнешь.
- Я так и думал… Изверг.
Фло показал Микеле язык и снова опустил глаза на клавиши синтезатора. Микеле вздохнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
- Кажется, в холодильнике была здоровая пачка мороженого, - заметил Фло.
- Что праздновать будешь? – поинтересовался Антонио.
- Ничего. Грипп у меня уже был, дело за ангиной…
Флоран со злости дважды безошибочно сыграл отрывок со злополучными аккордами и отвернулся от синтезатора.
- Он никуда не переедет, - сообщил Сальери.
- Откуда ты знаешь?
- Он слишком внимательно наблюдал за тобой, когда сообщал свои новости.
- Меня чуть удар не хватил.
- По тебе было незаметно… Ты научился хорошо играть… - Антонио повернулся к Флорану и поспешно добавил: - Увы, не на фортепиано.
Фло опустил голову:
- Я почти достиг мастерства придворного капельмейстера…

- Я хочу уехать.
- Куда?
- Все равно. Наверное, в Берлин.
- Зачем?
- Затем! Я хочу писать музыку! Видеть свои оперы на сцене! Мне надоела эта нищета…
- Ты сам не позволяешь мне…
- А как ты себе это представляешь? Чтобы все говорили, что только благодаря покровительству придворного капельмейстера никчемный композитор Моцарт получил…
- Вольфганг, прекрати.
- Или еще лучше, чтобы болтали, что я – твоя… - Моцарт запнулся. - Я хочу добиться чего-то сам. Сам! Своим музыкальным даром, – он сделал ударение на слове «музыкальный».
Антонио поднялся с кресла:
- Ты ведь всё уже решил?
Моцарт кивнул.
- У меня нет ни единого шанса удержать тебя?
- Нет.
- Удачи в Берлине, Вольфганг.
Сальери кивнул и направился к выходу, чтобы через минуту быть пойманным в кольцо рук Моцарта, обнимавшего его со спины и прижимавшегося щекой к плечу.
- Не уходи так… - шептал он.
Антонио расцепил пальцы Моцарта на своей груди и поднес их к губам:
- Я буду очень скучать.
Сальери вышел, не оборачиваясь, оставляя бледного и растерянного Моцарта одного.

***
Микеле основательно подготовился к разговору. Он собрал вместе все партитуры и нотные листы, исписанные рукой Фло, все его песни, все случайные фотографии. Микеле молча разглядывал ворох бумаг. Он устал от неизвестности, им обоим нужно определиться. Хотя у Микеле создавалось стойкое ощущение, что определиться будет сложно, ибо во французе жили даже не две, а несколько личностей – самостоятельных, со своими вкусами и взглядами на жизнь. И вот в чем Микеле совсем не был уверен, так это в том, нужен ли он хоть одной из этих личностей. Те слова про жалкую копию занозой засели в памяти. Но не может же человек, считающий его пустым местом, так смотреть, так говорить, рассказывать о самом сокровенном, искать его общества. Микеле закрыл глаза, собираясь духом. Рассказ про девушку на Фло не произвел вообще никакого впечатления, значит… Вот гад все таки! Микеле хмыкнул. То с поцелуями бросается, то с непроницаемым лицом сфинкса и любезной улыбкой поздравляет с приездом потенциальной соперницы. Ладно.
- Ты раньше меня приехал? - удивился Флоран, заходя в комнату.
- Да. Нам надо поговорить.
- Опять?
- Снова.
- Ой, - усмехнулся Сальери, усаживаясь в кресло. – Разговор будет серьезным.
- Ну… Хорошо… - Фло смотрел на Микеле, кусающего губы, и в душе зарождалось нехорошее предчувствие.
- Это твое? – итальянец пододвинул исписанные нотные листы.
- Да. Я же по ним учусь…
- Угу. А музыку ты написал?
- Нет, - предчувствие разрасталось со скоростью лесного пожара. Антонио тоже стал серьезным и подошел ближе.
- А кто?
- Сальери.
- Вживаешься в роль?
- Типа того… Я просто нашел в интернете много информации, и подумал, что это было бы полезно…
- Я так и понял, - Микеле кивнул. – Все пьесы его?
- Все.
- Из интернета?
- Да. Что за допрос?
- Я потратил несколько дней на поиски… Вот это, действительно, его, - Микеле отложил внушительную стопку листов, игнорируя вопрос Флорана. – Но вот эти три… Их нет в интернете. Они вообще никогда и нигде не издавались, хотя несколько специалистов сказали, что почерк его.
Фло похолодел, Антонио закусил губу. Это были небольшие пьесы, которые Сальери надиктовал Флорану в самом начале их обучения. Просто пара импровизаций. Никому из них и в голову не пришло, что кто-то… особенно, беспечный Микеле, будет так дотошно изучать эти «шалости».
- Наверное, я крепко достал твоего итальянца, - шепнул Антонио.
- Где ты это взял? – Микеле внимательно смотрел на Фло и отступать явно не собирался.
- Я не помню, - Флоран пожал плечами. – Мало ли в сети копий и подражателей…
- Мало. Их вообще там нет!
- Значит… Я сам написал…
- И не заметил?
- И что?
- Ладно. А песни твои?
- Мои.
- Тебе не кажется, что некоторые из них сильно отличаются от того, что ты писал раньше? Особенно, вот здесь… где ты сам себе делаешь пометки, что надо исправить… - Микеле взялся за партитуры. - Это вообще не твой стиль! Ничего твоего.
Флоран смотрел на все эти доказательства остановившимся взглядом и чувствовал, что тонет. Он не сможет ничего внятно объяснить. Как это сказать-то, господи боже?! Да, это всё сочинил я, но мне тут постоянно шатающийся рядом призрак помогал?! А если это всё же именно то, чего он боялся больше всего в жизни. Если это безумие? Признаться в своей шизофрении?!
- Сколько раз я просил не трогать мои вещи, - шепнул Фло с отчаянием.
- Прости, - шепнул Сальери.
- Извини, но они лежали на кухонном столе, - одновременно с ним заговорил Микеле. – Я же не слепой и не идиот.
- Увы, - вздохнул Антонио.
Фло молчал.
- Что это всё значит? – Микеле подошел ближе. – Ты поэтому боишься, что потеряешь самого себя? Не знаешь, за что схватиться, какой образ выбрать.
Фло мотнул головой и не произнес ни звука.
- Кто это написал?! – Микеле начинал терять терпение.
- Ты видишь здесь кого-то еще? – наконец, спросил Фло, как показалось Микеле, с надеждой.
- Нет.
Антонио разочарованно отвернулся, Флоран как-то сник и сказал:
- Значит, это написал я… И почерк мой…
- Фло, но это же…
- Ну пусть! – Флоран не выдержал. – Пусть у меня раздвоение личности, да хоть растроение! Я же… никому не причиняю вреда! Это мои сочинения. Может, они никуда не годятся, но они мои!
- Да при чем тут кто-то?! Ты же сам мучаешься! Ты не спишь иногда несколько ночей подряд! Ты то записываешь тексты, то музыку, то еще что-то! Ты вникаешь во все детали постановки. Я не говорю, что это плохо, но нельзя объять необъятное! Тебя просто не хватит на всё!
- Ты сам такой же!
- Я не боюсь, что от меня останется только оболочка моего персонажа! Фло… - Микеле перевел дыхание и решил сбавить тон. – Может, тебе обратиться к врачу и…
Флоран побледнел и дернулся, как будто Микеле его ударил. Сальери вцепился пальцами в край стола. Их общий страх, переходящий в ужас.
- К врачу? – шепнул Фло. – Чтобы что? Чтобы меня заперли в психушке?
- Да нет же… - Микеле шагнул к французу, но тот отшатнулся. – Я просто хотел…
- Ты не понимаешь… - побледневшее лицо Фло не выражало ничего, только в неестественно темных глазах была боль. – Пусть во мне существует хоть миллион разных людей, это всё я. Я… А что со мной будет в больнице? Меня посадят на лекарства, и ничего не останется. Серое ничтожество. Я не хочу… А тебе… Тебе так будет спокойнее?
- Нет! – Микеле был почти в отчаянии. Поговорил, блин. Выяснил.
- Если я тебя настолько напрягаю, я уйду... из мюзикла – и так мой контракт висит на волоске, я могу переехать к родителям или к…
Микеле прижал пальцы к губам Фло, заставляя замолчать.
- Прости, я просто болван. Я не так выразился. Прости, - Микеле обнял Фло, крепко прижимая к себе. – Мне спокойнее только с тобой, с любым тобой.
- Извини. Я постараюсь тебе больше не мешать, - Флоран вырвался из рук Микеле и чуть ли не бегом бросился к входной двери.
- Фло! Я вообще другое хотел сказать! Я не договорил! Фло!
Микеле услышал, как захлопнулась дверь, и сел за стол, обхватив голову руками:
- Ma che scemo che sono... Ma cosa ho fatto... Che idiota...

Сальери сидит у огня и смотрит на голую стену напротив, на которой нет ничего, кроме небольшого распятия. Он медленно и почти неслышно шепчет молитвы или разговаривает сам с собой.
- Они всё время спрашивают... Мне здесь не нравится... Одно и то же... Всегда... Почему я убил? За что я убил гения? Почему они спрашивают меня? За что мучают? Кто эти люди?.. Я не убивал... Я виноват в его смерти... Я был слишком горд... Я боялся... Я виноват. Но я не был завистником или убийцей. Никогда... Я отпустил тогда твою руку... Это моя вина. Нужно было оттолкнуть ту истеричную ведьму! Выгнать всех вон! Я бы смог... Я виноват... Почему я здесь? Но я не убивал... Не убивал...
По щеке бывшего придворного капельмейстера ползет одинокая слеза, теряясь в морщинах, взгляд устремлен на распятие.

Перевод:
Ma che scemo che sono... Ma cosa ho fatto... Che idiota - Какой же я дурак-то… Что я наделал... Какой идиот