Осень… ранняя осень… сентябрь еще не успел тронуть зеленые листочки на деревьях и они лишь слегка подернуты желтой дымкой предстоящих холодов. Все вокруг дышит спокойствием и умиротворением, а в воздухе чувствуется легкий, горьковатый запах города и свободы. Может, кому-то покажется странным, но я люблю свой город. Париж. Люблю и не променяю ни на один другой. Эти старые памятники, узкие переулки и широкие улицы, огромные соборы и современные маленькие домики… это город контрастов, все здесь знакомо с детства. Казалось бы, что еще нужно человеку для счастья? Но всегда, когда мы чего-то не имеем, получая это, мы снова жаждем большего… и так до самой смерти. Чаще всего, если мечты светлы и наивны, то желания сбываются. Рано или поздно обязательно, но вопрос лишь в том, будет ли это то, чего мы так хотели? Если на секунду остановиться и попробовать представить, что мы могли бы останавливать время, делать этакий *стоп-кадр* событий жизни, то многое станет понятно. Так однажды и случилось со мной. Все произошло за одну секунду… мечта, эти мысли в моей голове… я клянусь, прошло не больше, чем одно мгновение, но иногда и его достаточно.
Был такой же осенний, еще теплый день. В воздухе так же пахло концом лета и переменами. Казалось, все изменится сегодня, хотя оснований так думать не было. Я вышла из знакомого переулка и оказалась на знакомой длинной улице, остановившись у светофора. Можно было срезать путь и пройти дворами, а можно было выйти на оживленный, полный людей и бутиков проспект и потратить лишние десять минут. В плеере играла любимая мелодия, и я подумала… почему бы и нет? Десять минут не изменят моей жизни… Тряхнув головой, я все же перешла дорогу и смешалась с толпой. Все спешили кто куда, гуляли парочки и мамочки с колясками, останавливались и снова взвизгивали моторами дорогущие машины, унося сидящих людей внутри к привычной им роскоши. Все было как всегда. Остановившись у одного магазина, я заметила в витрине кофточку. Она так призывно помахивала ценником и манила, что я не могла не зайти. Да, вещи я люблю. Особенно дорогие и модные, ведь пока есть деньги, все маленькие слабости сходят мне с рук. Уже почти подойдя к двери, я вдруг заметила кого-то, выходящего из этого магазина… и вот он. Мой стоп-кадр, та секунда… хотя нет, все произошло гораздо быстрее, просто слишком часто я прокручивала то мгновение в голове. Слишком часто.
Он вышел, расправил плечики, мимоходом взглянул на меня… да. Я не ошибалась. Это был он. И что же, что же делать? Хаос затопил сознание, но потом я ясно поняла. У меня было пять вариантов.
Вариант номер один.
Я могла бы замереть от счастья, придав лицу выражение описавшейся от восторга собачки. Я могла бы стоять как статуя, не замечая ничего больше и преданно глядя вслед, пока меня окутывал шлейф его аромата… Я никогда бы не забыла этот запах.
Но нет. Я моментально отбросила этот вариант. Стоять? Разве это мне нужно? Что-то еще?
Вариант номер два.
Я могла бы завизжать, рухнуть перед ним колени, как последняя истеричка и умолять, орать, признаваться в любви, даже не задумываясь… а есть ли она? эта любовь? Или я сейчас вижу идеал… тот образ, лишь образ, который часто вечерами гипнотизирует меня взглядом своих невероятных глаз. Нет. В обморок падать я не буду. Это низко.
Вариант номер три.
Я могла бы равнодушно пройти мимо. Ведь кто я, и кто он? Он тоже человек, он наверняка смертельно устал от всех этих визгов, алчных рук, стремящихся урвать кусочек, фальшивых признаний. Да. Ни взглядом ни словом не подать вида, что я знаю его и просто уйти… это было бы правильно. Это был бы лучший вариант. Но я не смогла бы.
Вариант номер четыре.
Я могла бы сделать вид, что падаю. Могла бы уронить все свои вещи прямо к его ногам и недоуменно рассматривать их, приторно ругая себя за *неловкость*. Он мог бы наклониться, подать мне их, но нет. Я плохая актриса, я не справлюсь. Да и не станет он поднимать. Все же… кто он, и кто я?
Вариант номер пять.
Ведь мы жители цивилизованной европейской страны. *Ох, бонжур, а это не Вы играли Сальери? Вы прекрасно справились с ролью, я большая ваша поклонница, можно автограф?*
Какое притворство.
Пока я стояла там, на ступеньке магазина, произошло многое. Он прошел мимо, улыбнулся, заметив на себе мой взгляд, подмигнул и давно уехал. 
Меня окутал шлейф его дорогого аромата. Я никогда не смогла бы забыть этот запах. Мне даже показалось, что я слышу его легкое дыхание, вижу трепет его ресниц, глубину его пронзительных глаз, наблюдаю как он нетерпеливо смахивает с лица иссиня-черную прядь волос…
Я вздрогнула. Всего секунда, всего одно мгновение. Я так ничего и не сделала. Он уже давно нырнул в теплую машину, прикрывая глаза очками и уносясь прочь навсегда. Я забыла даже, зачем я стою здесь.
Сказки в жизни случаются и у многих все складывается хорошо, если то, чего они желают – реально. Много было у меня еще вариантов, много мыслей, желаний, но одно я поняла точно.
Вариант номер шесть.
Я могла бы остановиться и улыбнуться. Время бы замерло, вокруг кроме нас ничего больше не существовало. Он бросил бы пакеты и, тоже улыбаясь мне той улыбкой, которую видят от силы пять-шесть человек, подошел бы. Взял за руку.
*Знаешь… я всегда искал такую, как ты. Ты понравилась мне сразу… как насчет того, чтобы прогуляться? Мы могли бы съездить куда-нибудь вместе…я знаю один потрясающий ресторанчик недалеко*
Я бы согласилась и мы вместе залезли в его большую машину и умчались навстречу судьбе. Навстречу чему-то новому. Тогда, наверно, не существовало бы никаких печалей, забот, тревог… Счастье было бы безоблачным и круглогодичным, без выходных и отпусков. Было БЫ.

Один вариант все равно никогда не сбудется. И это он. Мой вариант номер шесть. Не сбудется, потому что он взрослый, самостоятельный мужчина, очень талантливый и очень-очень занятой. И закрытый от этого мира, уставший от славы.
Не сбудется, потому что он не ходит сам по бутикам. Потому что все за него делают личные ассистенты.
Не сбудется, потому что он, яркая звезда, сам и не заметил бы меня.
Не сбудется просто потому, что не сбудется. Потому, что не может такого быть. Да и не было. Он далеко, да и я как пришелец из другой жизни, за мной не охотятся камеры, меня не преследуют фанаты. У меня есть друзья и простая, человеческая жизнь.

Время для меня остановилось, а жизнь тем временем бурлила вокруг. Кто-то ссорился, женился, рождался, умирал… все как и заложено в миропорядке.
Я сама знаю, что основные составляющие счастья - это когда тебе есть что делать, есть кого любить и есть на что надеяться. Мне, наверное, есть, как и каждому в мире.
Я аккуратно сошла со ступеней, ведущих в магазин, поглубже запихнула наушник, еще раз глубоко втянула носом воздух с еще его запахом и пошла домой, как и собиралась. Ведь лишние девять минут и шестьдесят одна секунда не изменят моей жизни.

Через три часа я встретил бабушку с самолета. Она беспрерывно обнимала меня и говорила, как рада видеть. А я с одной стороны безумно радовался приезду любимой бабушки, а с другой беспокоился, что у Микеле ничего не получиться и придется признаваться во всем. Мы приехали в кафе и ждем мою суженую, бабуля расспрашивает о ней, а я стараюсь давать очень размытые ответы, чтобы не ошибиться. Ведь я даже не видел Мелани, не знаю какого она роста, длины ее волос, я ничего о ней не знаю.
- Фло, милый, что-то она задерживается, - бабушка с нетерпением поглядывала на часы.
- Ничего, Мелани скоро будет. Ой. Наконец-то, это звонит Ми...Мел. У неё точно есть какое-то оправдание, - я схватился за трубку, как за спасательный круг, и, стараясь не показывать своего беспокойства, направился в уборную, чтобы бабушка не слышала нас. Я вне себя, я буду кричать.
- Что там у тебя, я уже весь извелся. Как Мелани?
- Фло, ты только не нервничай.
- Чем я думал, когда доверил столь важное дело такому обалдую, как ты???
- Мелани не было дома, но я нашел другой выход. Ты говорил у старушки плохое зрение, это точно? - голос Микеле был немного виноватый.
- Да, точно. Но при чем здесь зрение? Что мне делать? Я сказал, что ее зовут Мелани. Бабушка уже поглядывает на часы и спрашивает где моя суженая. Я уже готов ей во всем признаться.
- Не спеши, покаяться всегда успеешь. Дай мне еще 15 минут.
- Жду.
Что имел в виду Микеле, когда в последней фразе сказал "мне"? Я вернулся за столик:
- Все хорошо, Мелани будет через 15 минут.
Я сидел лицом ко входу в ресторан, поэтому разглядывал каждую зашедшую девушку. И все ожидал, что одна из них подойдет. Когда я уже оставил все надежды, на пороге появилась она... или оно. Господи, только бы это была не она, услышь мои мольбы. Чудо в дверях оглянулось, остановило взгляд на мне, озорно подмигнуло мне и направилось в нашу сторону. Больше всего она походила на рок-диву.
Эта подозрительная дамочка зашагала от бедра к нашему столику, и с каждым её шагом я краснел и бледнел попеременно. Я не могу показать ей ЭТО. Почему у всех милые курносые девушки в кокетливых шляпках и воздушно-лёгких платьях? А ко мне надвигается что-то из ряда вон выходящее, в отвратительных дырявых (но модных) штанах, в сапогах до колена с какой-то зверской шнуровкой, да ещё и в кожаной куртке. Сказать, что макияж был вызывающий, ничего не сказать. Единственное яркое пятно на этой черноте были янтарные бусы, обмотанные несколько раз вокруг шеи.
- Приветик, любимый, прости за опоздание, - оно подскочило ко мне и чмокнув меня в щеку расплылось в приветливой улыбке (уж очень знакомой улыбке).
- О, Мадам Мот, я так Вас и представляла! - И тут я вспоминаю, где видел этот орлиный нос. Надо было что-то срочно придумать. Я не знал, что нужно говорить.
- Бабушка, познакомься, это моя Мелани, - я еле сдерживался, чтобы не разразиться истеричным смехом. Микеле превзошел все мои ожидания. Но как он решился на такое? Неужели он так, шел по улице?
- Очень рада с вами познакомиться, - не знаю, как у него это получается, но голос очень похож на женский.
- И мне очень приятно, садись поближе, мне очень хочется узнать о тебе побольше. Флоша очень мало о тебе рассказывал, - видимо бабуля не догадывается, что перед ней вовсе не девушка.
Бабушка ничего не замечала, а Микеле трещал без умолку обо мне, о том какой я замечательный. Рассказывал, как мы на прошлой неделе ходили в кино. Пришла в голову мысль, что никто из нынешнего моего окружения, не знает меня так хорошо, как Мик.
- Я сейчас приду, оставляю вас ненадолго, припудрю носик и вернусь, - Мик-Мел встал и прошествовал через весь ресторан. Ну и походка, как он не падает в таких сапожищах? Проходя мимо одного из столов, он подмигнул мужчине лет шестидесяти, который чуть не подавился, увидев знаки внимания от столь эпатажной мадам. Микеле явно забавляла сложившаяся ситуация, он вёл себя, будто бы на сцене исполняет роль.
- Фло, дорогой, извини за прямоту, но Мелани достаточно экстравагантная девушка, не думала, что тебе нравятся такие, - бабушка вопрошающе на меня взирала.
- Ба, не суди ее строго, внешность обманчива. Мелани замечательная девушка, она хороший и преданный друг, она поддерживает меня во всех начинаниях. Да, она несколько необычная и ее энергии может позавидовать любой, но именно это меня в ней привлекло.
- Что ты, внучек, я не собираюсь судить. Это твой выбор и твоя жизнь, - как же я люблю свою бабулю, она всегда соглашается со мной. Будь то выбор профессии или девушки. Что-то Микель запропастился, долго носик припудривает.
- Ба, я тоже сгоняю в уборную, не скучай.
В туалете я немного растерялся от представшей перед моими глазами картины:
Микель, со съехавшим набекрень парике, держал за грудки того самого шестидесятилетнего мужика, и сыпал ругательствами так, что ему бы позавидовали сапожники. Мик обернулся на стук закрывшейся двери, не ослабляя при этом железной хватки.
- Представляешь, этот идиот поперся за мной сюда и сделал попытку полапать меня. Вот не знаю, что теперь с ним делать. Может искупать его в унитазе, что скажешь? - мужчина был в предобморочном состоянии, и неизвестно, то ли от того, что секси-девушка оказалась мужчиной, то ли от того, что его голову собираются окунуть в унитаз.
- Мик, немедленно отпусти его, он и так запомнит сегодняшний день на всю оставшуюся жизнь.
Микеле нехотя разжал пальцы, и мужчина с ужасом в глазах выскочил за дверь.
- Не стоило его отпускать, - с сожалением в голосе сказал он, - Фло, помоги мне, у меня лифчик расстегнулся, пока я усмирял этого извращенца. Когда нужно быстро расстегнуть и снять эту часть гардероба с девушки, то эти крючки наотрез отказываются подчиняться, а тут одно неловкое движение и готово.
Помогая Мику с таким ответственным делом, я наконец-то высказался:
- И как тебе вообще пришла в голову эта безумная идея - переодеться в девушку? А если бабуля что-то заподозрит? Что она подумает? Ты неисправим.
- По порядку: эта идея пришла мне в голову, когда я обзвонил всех знакомых девушек, и они оказались заняты; а думал я в это время только о тебе и о том, что я пообещал тебя выручить; твоя старушка до сих пор ничего не заподозрила и если мы постараемся, так все и останется; но если мы на чем-нибудь проколемся, то она всего лишь подумает, что ты гей.
- Прекрасно, давай уж лучше постараемся. Повернись, я поправлю тебе парик. Готов, можешь идти. И постарайся больше не попадать в стремные ситуации, не строй никому глазок и не заигрывай.
- Что я слышу, ты уже ревнуешь, дорогой, - Микеле хитро прищурился и вытянул губки бантиком.
- О, Господи, спаси и сохрани этого безумного итальянца от моего гнева, и дай мне сил, чтобы сдержаться и не убить его раньше времени.
- Не сердись, я так вхожу в роль, - Мик приобнял меня за талию, - идем, бабуля уже заждалась.
Весь оставшийся ужин прошел без приключений. Бабушка с Мелани много говорили, ее интересовало все: как мы познакомились, когда первый раз поцеловались, как проводим выходные. Микеле включил воображение, и очень правдоподобно отвечал, а мне оставалось поддакивать и кивать в нужные моменты. Непредвиденное случилось, когда мы уже вышли из ресторана. Подъехало такси, я открыл дверь, пропуская бабулю, и обернулся к Микелю, чтобы распрощаться. И...
- Фло, внучек, а разве Мелани не едет с нами домой? - я опешил от такого поворота событий.
- Нет ба, Мел поедет к себе.
- Родной, я не хочу быть вам помехой. Мелани говорила, что живет на другом конце города и что она часто остается у тебя. Так что Мел, садись в машину, я ничего не хочу слышать, мы едем все вместе.
Я наклонился и зашептал Микелю на ухо:
- Придумай что-нибудь, но только не садись в эту чертову машину, - в моем голосе была мольба. Но Микель всегда делает все по-своему:
- Ну если вы так настаиваете, - с улыбкой в глазах, сказал он, - то я не смею отказываться. И с этими словами плюхнулся на заднее сидение.
Неужели этот глупец не понимает, во что это может вылиться? Ему надо было нацепить белый парик вместо чёрного, потому что именно сейчас он действует, как блондинка. Но у меня не было другого выбора, я сел рядом с Микеле и назвал свой адрес водителю.
Всю поездку Мик прижимался ко мне, клал голову мне на плечо и шептал на ухо, чтобы я расслабился. Как тут расслабишься, Микеле вытворяет незнамо что, бабушка наблюдает за этим в зеркало заднего вида, а таксист (у которого со зрением все нормально) удивленно взирает то на нас, то на пожилую женщину улыбающуюся чему-то.
Приехав домой, бабуля с Мелани расположились в гостиной, а я побрел на кухню делать им чай и доставать пирожное, которое я купил заранее.
Вечер проходил относительно неплохо, не считая несколько заигравшегося своей ролью Микеля. Бабуля была в восторге, незаметно от него, обернулась и произнесла:
- Она прелесть, такая веселая и жизнерадостная. И я уж совсем привыкла к ее неординарной внешности. Тебе повезло с этой девушкой, она на самом деле тебя любит и очень о тебе заботится.   
Было уже поздно и бабушка решила идти в спальню отдыхать:
- Фло, покажи мне, где я буду спать, я устала, столько впечатлений за сегодняшний день. Спокойной ночи, Мелани, - и подмигнула Мику с явным лукавством.
Я довел ее до гостевой комнаты, пожелал сладких снов и вернулся в гостиную.
- Ты понимаешь, какому риску нас подверг, поехав с нами? Тебе придется спать в моей комнате, иначе ба может что-то заподозрить.
- Флоран, расслабься, я все осознаю, но если играть, так играть до конца. А завтра она уедет и все встанет на свои места
- Пойдем спать, я чувствую себя, как выжатый лимон, - я открыл дверь в спальню, пропуская Микеле вперёд. Он не смог сдержаться от очередной подколки:
- Любимый, это наша первая ночь вместе, я так нервничаю. Может, мы не будем с этим спешить? - Мик не сдержался и начал хохотать, заражая меня своим весельем. Так мы и ввалились в мою спальню - смеясь от души.
- Мик нам придется спать в одной кровати, и нужен парик на твоей голове, вдруг ба решит заглянуть к нам ночью - у меня на двери нет замка.
- Не проблема, только помоги мне раздеться.
Мы лежали на моей кровати укрытые одеялом:
- Знаешь, а ей понравилась Мелани, сказала, что мне с тобой повезло. Я на самом деле думаю, что мне с тобой повезло, кто бы еще пошел на такое ради меня. Ты друг, настоящий друг и я очень благодарен тебе за сегодня, - я обернулся и увидел мило спящего Микеле, - отдыхай, я буду охранять твой сон.

Если бы мадам Мот проснулась и заглянула этой ночью в спальню к внуку, то увидела бы премилейшую картину - Фло спал на спине, а у него на плече лежала голова его друга Микеле, а рядом на подушке валялся парик из длинных черных волос.

Но этой ночью, мадам Мот очень крепко спала, и снилась ей будущая свадьба ее внука )))

Город словно обезумел. Всего неделя прошла, но он уже повсюду. Его оперы играют во всех театрах, его ноты есть у каждого музыканта, его песни напевают даже нищие. Его знают все. Моцарт.
Меня передернуло. Перед глазами встало его лицо: вечно с улыбкой, вечно веселое. Беззаботный, как ребенок, который восторгается по любому поводу. Несерьезный, беспечный, шутливый, глупый, дерзкий, невыносимый… гений.
Я ускорил шаг, буквально срываясь на бег, лишь бы не слышать, как в моем театре поют его оперу. Но стоило мне завернуть за угол, как я наткнулся на веселую компанию, напевающую его песни. Хотелось рычать от злобы и безысходности. Шипя проклятия сквозь зубы, я влетел домой. Тишина. Но даже она угнетала меня сейчас. Я сел за фортепиано, желая заполнить тишину родными сердцу звуками. Пальцы привычно прошлись по клавишам, проверяя настройку. Идеально. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Тщетно. Напряжение и раздражение не проходило. Пульс бился в висках, колени дрожали. Нервы, словно натянутые струны. «Надо всего лишь сыграть что-то любимое», - убеждал я себя. Привычно закрыв глаза, приказал себе успокоиться, разрывая тишину первой нотой. Звонкая, но нежная «си» успокоила беснующееся сердце. Следом за ней на давящую тишину обрушилась мощная, низкая «до», приводящая мои мысли в порядок. С новым вдохом почувствовал себя лучше. Откинув голову назад, я позволил нотам привычно овладеть мыслями, выстраиваясь в идеальную цепочку мелодии. Любимой мелодии, первой и такой родной.Но стоило мне снова прикоснуться к клавишам, как в голове против воли зазвучала другая мелодия. Его мелодия. Эта новая симфония. Божественная симфония. И мой реквием. Я резко вскочил на ноги, с треском захлопывая крышку фортепиано и вылетая на балкон. Свежий ночной воздух уже не помогал. Схватившись за голову, я мечтал вырвать оттуда его и его музыку. Это безумие, помешательство! Его творения уничтожают меня. Я околдован, эти ноты стали моим наваждением, забрав покой. Я грежу наяву. Схожу с ума. Его музыка везде: в театрах, на улицах, на балах… и у меня в голове. По ночам я слышу его голос, его смех. Он смеется надо мной, преследует меня, хочет, чтобы я сдался. Он и его музыка. Мой дар, мое проклятье.
Это пытка, это наслаждение. Высшее наказание и небывалый экстаз. Как я могу творить, когда в голове звучат лишь его мелодии? Как мне спать, если он является ко мне во снах. Как можно дышать, ведь даже воздух пропитан им. Как выходить на улицу, если все разговоры лишь о нем? Гений, маэстро, божество! Его творения идеальны, симфонии великолепны, оперы восхитительны.
- Ненавижу! – срываюсь на крик, сжимая перила с такой силой, что белеют костяшки пальцев.
А в соседнем переулке одинокий музыкант перебирает струны, наигрывая его мелодию.
С хриплым рыком врываюсь в кабинет, сметая все со стола. От резкого пинка, стул отлетает к стене. А перед глазами снова его улыбка! В ярости хватаюсь за край стола, переворачивая его вверх дном. Мне нужно избавиться от него! Я должен вырвать его музыку из головы! Выскочка! Появился из ниоткуда и стал богом в мгновение ока. Да что он о себе возомнил?! Куда влез этот глупец?! Юнец, мальчишка, неуч, дилетант! Но почему?! Почему я не могу выкинуть его из головы? Без сил опускаюсь на пол. Почему грежу о нем во сне и наяву? Неужели это все его музыка? Нет, нет, это не может быть так. Это не должно! От мысли о нем, сердце сорвалось на бешеный ритм, от мысли его губах в глазах потемнело. Я снова сел за фортепиано и закрыл глаза. Но я больше не искал утешения в своей музыке, я отпускал на волю свои желания, свои фантазии, рождая из них новую мелодию. Каждая мысль была о нем, и каждая превращалась в ноту, наполняя комнату звуками моего безумия. Мой реквием, моя агония, мое освобождение.
Как хочется сорвать его дерзкую улыбку с поцелуем. Заставить корчиться в агонии от желания и на коленях умолять меня снова поцеловать его. Довести до безумия от ощущения моих рук, слышать, как с его хриплыми стонами с губ срывается мое имя. Видеть, как в его глазах загорается безумное желание, от одной мысли, что я рядом. Каждый раз оставлять на нем свою метку. Знать, что он не может спать, думая обо мне. Сломать его морально, подчинить своей воле, и безгранично владеть его телом и душой. Каждый раз брать его силой, показывая его беспомощность. Окунаться с ним в небывалый экстаз, под звуки созданной им музыки. Чем ярче вспыхивали эти картины перед глазами, тем насыщеннее звучала мелодия. Этот мальчишка должен быть моим! Это помешательство, безумие, что поглотило меня, когда я заглянул в его карие глаза, сверкающие чистой радостью. Его музыка сковала меня крепче любых цепей, его голос затуманил сознание. Моцарт. Мой дар, мое проклятие.

ФЛОРАН.
Париж. Запланированные концерты, интервью, встречи и прочее. Все это так не похоже на мою прошлую жизнь в Канаде. Я был единственным солистом в группе, исполняющей тяжелый рок. Я играл на своей любимой гитаре.
Сегодня у меня нет девушки, ради которой я все оставил и переехал в Торонто. Она бросила меня наедине с гитарой в пустой квартире, которую мы снимали на двоих.
С того момента, как Дов нашел меня на MySpace, моя жизнь круто изменилась. Я и представить не мог, что стану знаменитым или хотя бы одним из труппы. Еще меньше мне представлялось реальным полюбить мужчину. Главным образом его. Он так не похож на меня.
- Здесь и сейчас труппа Mozart l’opera rock. Встречайте, Микеланджело Локонте, Флоран Мот, Клер Перро, Мелисса Марс и Соляль. Они исполнят для вас Tatoue-Moi.
Огромное напряжение. Зал взрывается аплодисментами. Я выхожу на сцену вместе со всеми, прихватив с собой гитару. Начинаем петь. Микель словно излучает энергию, передающуюся залу. Мелисса буквально бросается ему на шею, и его рука ложиться ей на талию, в то время, как сам он бросает на меня быстрый взгляд. Радужная улыбка не сходит с лица Микеля, даже когда Клер цепляется к нему (обнимает его?).  Я отвожу взгляд. Наконец то мы закончили петь, но ведущая начинает задавать свои глупые вопросы, на которые Микель с радостью отвечает, в прочем, как и всегда. Мне ужасно хочется послать его к черту, обидеть, уничтожить все то общее, что есть у меня с ним, точно так же как он только что разбил мое сердце. Нет, я не завистлив, просто напоминаю другим - это мое. Я первым покидаю сцену, спеша за кулисы. Микель с труппой следует за мной.
-Эй, Фло, что-то случилось?
Я молчу, собираясь устроиться на подоконнике со своей гитарой, закурить и спеть «The show must go on». Да, шоу продолжиться, но без меня. Я отказываюсь выступать на одной сцене с ним. У меня создалось впечатление, что последние месяцы были лишь шуткой, развлечением для Микеле, в то время, как я его действительно люблю. Он часто говорил, что любит меня, что готов ради меня на все. Хотя ,скорее всего, он просто поспорил с друзьями.
-Черт, как же бесит!
По моей щеке скользит слеза. Именно в этот момент Солялю надо было зайти!
-Фло, на сцену!
-Ну уж нет. Я уезжаю. Мне надоело.
Я слезаю с подоконника, собираясь открыть дверь, но Со меня останавливает.
- Что с тобой?
- Ничего! Отстань, Соляль. Я не пятилетний ребенок!
Он хватает меня и тащит вместе с гитарой за кулисы, бормоча под нос.
- Все твои ребяческие проблемы  позже.
В этот же момент мы оказываемся на сцене под звуки аплодисментов. Настал мой черед петь. Сейчас мне действительно нужно расслабиться. Первые аккорды, и моя злость и раздражение уходят в мой образ. Микелю явно не по себе, он даже не осмеливается взглянуть на меня. Зато я не могу отвести от него взгляд, прямо как влюбленный мальчишка. Ну вот, сейчас осталось лишь ответить на очередные вопросы ведущей и покинуть сцену.
- Фло, подожди!
-Что тебе от меня нужно, Мелисса?
-Ты  действительно хочешь уехать?
-Само собой. Теперь Локонте полностью в твоем распоряжении.
Она замолчала, опустив глаза. Затянувшееся молчание нарушил звук пощечины.
-  Идиот! Он любит именно тебя! если бы он с кем-нибудь изменил тебе, то это был бы Мерван или Соляль!
Я даже не знаю, что на это ответить. Она права. Я чувствую себя идиотом. Микель должен меня любить. Его не интересуют женщины, значит он  никогда не изменил бы мне с одной из них.
Хорошо хоть Маевы нет. Она отпросилась у Дова , ссылаясь на насморк, чтобы пойти с Мерваном в кино. Ну вот, опять Соляль пришел.
-Фло, твои капризы закончены?
-…
-Дверь открыта, если хочешь, ты всегда можешь уйти.
За Со в дверь протискивается Клер:
-  Ага, ты все-таки не уехал. Соляль, ты мне должен десять евро.
Он достает купюру и бросает ее Клер.
- Довольна?
- Еще бы! Кстати, Фло, а где Маева?
- А, она заболела.
Мелисса смотрит на меня с немым вопросом: «почему ты им лжешь?». Мне лень даже отвечать ей.
Я возвращаюсь обратно на подоконник и слышу, как Соляль осуждает меня. Я достаю сигарету, зажигаю ее, затягиваюсь, достаю гитару из чехла и начинаю играть "SHE SAID". Больше не желаю ни видеть, ни слышать их в течение всего дня. Мне вновь хочется стать неизвестным, спокойно выйти, пойти в парк, который я любил, когда был маленьким, или просто показать всем любимого мною человека, не волнуясь о том, что про это скажет общественность. Лишь Маева меня поддерживает. Она единственная, кому я могу довериться и не получить в ответ осуждающий взгляд.
  Я поднимаю голову и замечаю, что Соляль и Клер уже ушли, осталась одна Мелисса, которая читает какой-то журнал. Я присаживаюсь рядом:
-Жаль, что сегодня нет Маевы.
Именно в этот момент Микеланджело Локонте надо было влететь в комнату.

МИКЕЛАНДЖЕЛО.
Все прошедшие месяцы показались мне сказкой. Казалось, сбылась моя мечта. Я занимаюсь тем, что больше всего люблю и у меня есть человек, о котором я всегда мечтал. Все слишком хорошо, что бы быть реальностью.
С самого утра меня преследовало дурное предчувствие. Мне кажется, сегодня может произойти что-то плохое.
У нас запланированно выступление во второй половине дня. В целом все как всегда. Мы к этому уже привыкли, в особенности, после выступления во Дворце Спорта. Шоу идет как запланировано, первой мы должны исполнить Tatoue-Moi. Выход на сцену заставляет меня успокоиться. Я сосредотачиваюсь на музыке. Вновь Моцарт захватывает меня, я вхожу в образ. Подхожу к Мелиссе, обнимая ее так, как это сделал бы влюбленный в нее. Я быстро бросаю взгляд на Фло, прежде чем подойти к Клер . Последняя притягивает меня к себе, гладя по лицу. В этот момент я ловлю на себе взбешенный взгляд  Фло.
Я не понимаю его реакции, я лишь играю свою роль. После перерыва, в течении которого Фло старался избегать встречи со мной, мы возвращаемся на сцену, что бы спеть L'Assasymphonie. Флоран злится и это портит его игру. Мне хотелось бы поговорить с ним, но я не знаю, с чего начать. Я чувствую, что выхожу из роли и отворачиваюсь от Фло. И как мы докатились до этого? Я не могу понять. Раньше между нами все было просто замечательно. Фло должен был бы знать, что он тот, для кого бьется мое сердце, он мое вдохновение в каждой песне, самое большое счастье в жизни, с тех самых пор, как мы впервые встретились.
Я постоянно чувствую на себе его взгляд, но мне не хватает духу взглянуть в его глаза. Я предпочитаю бегство.
Я его люблю и не хочу терять, желаю разобраться в чем дело, но ужасаюсь от одной мысли, что он мне может ответить. Если он так реагирует на меня, то, может быть, только потому, что не дорожит мной так же, как я им. Я возвращаюсь в комнату, где остались Мелисса и Фло.
- Жаль, что сегодня нет Маевы.
Как же меня задели эти слова. Я знаю, что Фло близок с ней. Но я хотел бы, что бы мне он доверял больше, чем ей. В конце концов, если у него проблемы со мной (если проблемы в наших отношениях), то лучше поговорить об этом со мной, а не с Маевой.
- Фло, мы можем поговорить?
Он кладет гитару в чехол, открывает дверь и поворачивается:
- Идиот. Я тоже тебя люблю.
Фло хлопнул дверью, оставив меня наедине с чувством вины. Я не могу сдержать слез. Не понимаю, грустно ли мне от того, что он уехал, или радостно потому, что он меня все-таки всегда любил. Все, что я знаю- это то, что я хочу его вернуть.
Закончив все дела, я вышел из студии и решил пойти домой пешком, что бы хорошенько все обдумать.
Идея, стоя на коленях, умолять Фло простить меня победила мою гордость. Отличный план.

Bim bam bim boum...
Завороженный Моцарт протягивает руки, пытаясь дотянуться до божества, ступившего в мир смертных. Больше всего на свете хочется дотронуться до прекрасного создания, утешить, защитить непонятно от чего, но защитить!
     Алоизия Вербэр, полу-луна, полу-дева, сказочный сон.

  Мелисса очень схожа со своим персонажем. Красавицам достаточно лишь поманить пальчиком, чтобы мужчина тащился за ними надоедливым хвостиком, Мелиссе не нужно делать и этого, всего лишь и нужно изобразить на совершенно-прекрасном лице благосклонность, смешанную с обещанием и легкой игривостью. Всего лишь нужно улыбнуться. Различие Алоизии и Мелиссы лишь в одном - сердце у второй не стучит и стучать не будет. Бим-бам-бум.

   Моцарт стоит напротив Алоизии, аккомпанируя ее пению. Она - талантливая певица, но ей не хватает умения, а его музыка сглаживает все неровности ее пения. Алоизия знает это, как знает и то, что он думает лишь о ней, даже в эту минуту, и ее тонкие губы расходятся в победоносной, но жестокой улыбке, искажая черты и  делая прекрасное лицо почти уродливым.
   
     Микеле давно бросает на нее далеко не дружеские взгляды. Мелисса видит это и забавляется, то улыбаясь ему, то хмуря подвижное лицо опытной актрисы и наблюдая, как его лицо синхронно передает те же эмоции. Как и в Опере, Моцарт привлечен внешним блеском и лоском, он судит поверхностно, игнорируя чуткость и верность менее яркой Констанс. Клер не похожа на Констанс, она молчалива и не очень общительна, и лишь на сцене она раскрывает все свои чувства и эмоции, буквально искрясь ими.  Они опустошают ее и после очередного выступления, Клер часто сидит одна в своей гримерке и молча переживает свою "другую”  жизнь.  Микеле забывает и думать о ней, когда Мелисса молча поднимает на него свои огромные глаза, обрамленные длинными, пушистыми ресницами. Микеле привлекателен и молод, она не имеет ничего против его юношеского обожания и весело смеется, прикрывая ладонью рот, когда он исполняет песни, придуманные специально для нее.

- Ме...Мелисса? Мы можем поговорить? - слышит она за спиной такой необычно робкий для нее голос Маэвы. Даже не повернув голову, Мелисса кивает и с безразличным видом пудрит свое лицо маленькой кисточкой.
- Микеле...Я...знаю, что ты ему нравишься - Маэве необычайно трудно говорить эти слова, но Мелисса молчит, ничем не поддерживая ее и не прося продолжить.
  - Я прошу тебя, оставь его! Он же не нравится тебе, а я...Я люблю его! - пересилив себя, выпаливает Маэва и сразу замолкает, с несчастным видом глядя в затылок Мелиссе. Это смешит ее и она медленно поворачивает к девушке свое прекрасное лицо, также медленно приподняв бровь и презрительно искривив губы. Маэва вспыхивает и убегает в кладовку, где начинает рыдать, с ненавистью утирая слезы голой рукой, а Мелисса с тем же безразличным видом продолжает пудриться и лишь уголки ее губ расходятся в легкой, едва заметной улыбке.
   В этот же вечер Мелисса заглядывает в личную гримерку Микеле и, с очаровательной улыбкой маня его за собой, убыстряет шаг, напоследок мелькнув лишь краем платья. Как завороженный, он бежит следом и настигает ее в той же кладовке, где плакала Маэва. Мелисса искусно изображает ложную скромность, прикрыв глаза густыми ресницами -  одно движение и, будто нечаянно, сползает лямка ее платья, обнажая белоснежное плечо. Микеле забывает обо всем на свете и с трудом проглатывает комок в горле. Она кажется ему чудным видением, сном. Он не верит своим глазам и его рука медленно тянется к Мелиссе, которая продолжает неподвижно стоять, подобно кукла, с опущенными ресницами и слегка наклоненной в сторону головой.  И вот он нежно дотрагивается пальцами до ее щеки и, убедившись, чтоэ то не сон, хватает в свои обьятия, покрывая поцелуями лебединую шею. Сама  Мелисса ласково запускает пальцы в волосы Микеле и отдается ему почти полностью, только в этот вечер превратившись из недостижимого видения в обворожительную любовницу.
   Выходя из кладовки, Мелисса держит Микеле за руку и, встречая разьяренные, полные боли глаза Маэвы, с превосходством улыбается и собственнически тянет его за собой. Это тоже спектакль и едва Маэва уходит из поля зрения, Мелисса отпускает Микеле и, холодно кивнув ему, идет к компании остальных актеров, натягивая на губы скромную улыбку доброй  и милосердной Королевы.
   

Tourne la terre comme les hommes
A refaire encore les erreurs de nos pères

    Алоизия ненавидит Леопольда. Это он, он испортил ее так хорошо начавшуюся благодаря Вольфгангу сольную карьеру оперной певицы! Он заставил Моцарта-младшего уехать только из-за нее, соблазнительницы, так нагло использующей влюбленного в нее мужчину для собственных корыстных целей. Алоизия кричит о ненависти Вольфгангу, но на самом деле она ненавидит не его, а его отца. И ее бессильная злость и ненависть побуждают ее выйти замуж за богатого старика в страстном желании, что хоть один из Моцартов будет страдать.

    Солаль нравится Мелиссе. Он, наверное, один из самых искусных актеров, которых она когда-либо встречала. Имея потрясающий голос, опыт, специфическую внешность, Солаль сначала немного снисходительно относится к молодой и еще неопытной Мелиссе. Но она быстро учится и постепенно в его взгляде снисходительность замещается одобрением, симпатией и даже каким-то уважением. Мелисса быстро замечает этот взгляд. Она начинает проявлять к нему знаки внимания: небрежно дотронуться до плеча кончиками пальцев, чтобы сообщить что-либо по работе, задержать томный взгляд глубоких глаз, слушая очередное замечание. Солаль - крепкий орешек, но Мелисса терпелива и прекрасна и ее терпение вознаграждается. На сцене они - враги, за кулисами же он всего лишь мужчина, в уголках глаз которого плещется желание, а она - недоступная и холодная богиня, чья улыбка подобна солнцу, выходящему из-за туч.

C'est le bien qui fait mal
Quand tu aimes, tout à fait normal
Ta haine prends le plaisir
C'est si bon de souffrir
Succombe au charme
Donne tes larmes!

  Сальери буквально кричит, изливая в песне всю свою зависть к Моцарту, весь восторг от его музыки и страдание от своей бездарности. Алоизия поднимает пальцами подбородок Сальери, с презрением почти шепчет слова песни прямо ему в губы, обжигая своим легким дыханием. Но песня кончается и Алоизия скрывается за кулисами, будто свежий ветерок повеял и сразу унесся куда-то вперед.
   
  Флоранс совсем не похож на Микеле. В Опере Сальери даже не знаком с Алоизией и лишь одна единственная песня сводит их вместе, давая излить всю накопившееся напряжение в страстных звуках Le Bien Qui Fait Mal. В отличие Микеле, Флоранс не показывает своих чувств так открыто, но его красноречивые взгляды, легкое пожатие руки и манеры выдают его с головой. Флоранс красив и более мужественнен, чем Микеле, и Мелисса с удовольствием флиртует с ним, краем глаза наблюдая, как эмоциональное лицо Микеле кривится от ревности и ненависти к своему сопернику. Ей нравится стравливать их таким образом, в итоге оставаясь лишь невинной жертвой любовных страстей. Скромно опустив глаза, Мелисса тихонько стоит в стороне, пока Микеле кричит на Флоранса из-за какой-нибудь ерунды и доводя дело чуть ли не до драки.

- Мелисса. - четко и тихо говорит Флоран, протянув ей руку. Изящно положив свою маленькую ручку в его, Мелисса почти не опирается на нее, поднимаясь со стула.
- Хочешь я тебя подвезу? - предлагает он, чуть сжав ее руку и глядя прямо в упор. Мелисса сразу понимает, что он имеет в виду и, окинув Флорана оценивающим взглядом, кивает, также слабо сжав его руку в ответ.
  Они выходят из театра вместе. Он - в своем длинном, дорогом пальто, рассказывает ей разные смешные случаи, и она - опираясь на его руку и сохраняя на губах слабую улыбку.
  Следующим утром они входят в театр тоже вместе. Он, слегка растрепанный, без пальто и нежно поддерживающий ее на скользких ступеньках, и она, с идеальной прической и с таким же собственническим жестом, как и с Микеле, обнимая Флорана за шею, когда он буквально переносит ее на очередную ступеньку.

Debout, les fous
Le monde sans vous
Perd la raison
Suivons, jusqu'au bout
Les fous qui dérangent
Sont des Anges

Звучит конечная песня и Алоизия с Мелиссой в этот момент сливаются в одно целое. Никакие слова не смогут описать того восторга, когда ты стоишь на краю сцены и тебе рукоплещет многотысячный зал безликих людей. Летят цветы, слышны крики восторга, а Микеле (Моцарт?..) радостно улыбается и целует смеющуюся Мелиссу (Алоизию?..) в щеку, пока остальные актеры кланяются и принимают заслуженные аплодисменты.

- Замечательно, ребята, просто отлично! - забежав в гримерку и потрясая руками, кричит мсье Коэн, оглядывая усталых и довольных актеров:
- Вы все были просто великолепны, особенно ты, Мелисса - покровительственно улыбается он и, похлопав Мелиссу по обнаженному плечу, выходит. Маэва с ненавистью глядит прямо на нее, сжимая в руках какую-то тряпочку. Солаль с легкой улыбкой смотрит на ее обнаженное плечо. Флоран подходит к ней и галантно целует ей руку, а Микеле кусает нижнюю губу, глядя на это. А Клер просто смотрит на все это и ее глаза полны боли, когда она поднимает их на Мелиссу.

  В этот вечер Мелисса чувствует себя почти счастливой. Она благосклонно принимает комплименты, раскладывает цветы и снимает мокрой тряпочкой грим, от которого так устает лицо. Сегодня у нее запланировано свидание с Флораном, а завтра она, наверное, позволит Солалю подвезти ее до дома

Солаль шел по коридору театра и думал как бы отмазаться от посещения аквапарка, которое случайно пообещал детям. Ну подумаешь пару раз ответил «Угу» на их реплики, во время чтения газеты за завтраком. Только потом жена просветила его на что он подписался. Эх!
С такими мыслями Со сверну за угол и увидел целующуюся парочку. Упс! Он тут же вернулся обратно, но успел услышать женское «Ой», судя по голосу – Тамара. С кем она целовалась он не успел разглядеть, да это и не его дело. Ладно, придется пройти другим коридором.
Солаль пошел через другой редко используемый коридор. Свернул… Да что ж такое!!! Весна на них так что ли действует! В этом коридоре целовались Мелисса с Мерваном. Опять пришлось срочно ретироваться, эти его кажется не заметили. Вот это уже совсем как-то… Хотя не маленькие сами разберутся.
Солаль вернулся.  Выглянул из-за угла. Фух, слава Богу никого! А то еще бы одной парочки папа Со точно бы не выдержал. Довольный пошел к своей гримерки. Рано радовался! В гримерке Микеле была открыта дверь, а там… Нет, ну это уже совсем нив какие ворота не лезет!!! Мик целовался с …Фло!!! От такого зрелища глаза у папы Со стали размером с блюдца, а челюсть оказалась где-то в районе поле. После возвращения челюсти на место, а глаз в нормальное состояние Солаль рявкнул: «Двери закрывать надо!» И с чувством выполненного долга прошествовал в свою гримерку.
«Теперь нужен холодный душ, чтобы мозги на место встали после увиденного. Хотя поход с детьми в аквапарк тоже сойдет» - решил папа Со.

Где-то под окнами раздался визг тормозов, короткий крик, но звука удара не последовало. Микеланджело, подивившись, как все это он разобрал сквозь сон, с неохотой вынырнул из объятий Морфея и усилием воли заставил себя сфокусироваться на окружающем мире. Квартира чужая, но знакомая, а это уже радует. Боль в голове нарастает с каждой секундой, и оттого шевелиться не хочется совершенно. Как бы приглушить все звуки и еще немного поспать?
Он  перевернулся со спины на живот и внезапно понял, что лежит на чем-то теплом, тихо равномерно двигающемся. Первой оказалась вполне здравая мысль о том, что это, возможно, просто какая-то девушка, с которой он уснул вчера в сильно нетрезвом виде.  Тогда можно было бы ненавязчиво узнать подробности этого вечера, а то в голове подозрительно пусто. Пришлось тихонечко приоткрыть глаза… и только с помощью огромного усилия воли удалось не заорать от ужаса. Это была явная мужская грудь. Женская, она, как правило, больше, да и опять же, с эпиляцией дела обстоят куда лучше… Вторым порывом было отпрыгнуть подальше, схватить что-нибудь потяжелее и опустить на этого кого-то. Но секунду спустя голову наполнила боль и напомнила его обладателю о том, что он делал несколько часов назад. Ах, да, они с Флораном проводили не совсем романтический вечер в компании пары бутылок рома, а значит... Именно. Он лежал на груди у Фло, который во сне обнимал его и даже не подозревал о грозившей ему только что опасности. Или не во сне?
- Давай, вставай уже, - раздался над ухом тихий  чуть ехидный голос. – Пора подниматься и покорять ми-и-ир. Любовь моя-я-я? Кажется, он кого-то передразнивал?
Микеле было не до того. Вид, представший перед его глазами, захватил дух, а сердце пустилось скачками по грудной клетке. Стоило только протянуть руку и коснуться дрожащими пальцами… Совсем рядом, на краю тумбочки, стояла кружка, и как бы хотелось верить, что в ней была вода.
Кажется, француз издевался? Нет, наоборот, очень хочется верить, что он издевается. Но это подождет еще пару секунд. Итальянец жадно опрокинул в себя кружку, не отводя взгляда от коньячно-карих глаз собеседника. Они искрились безудержным весельем, задумчиво переливались отблесками солнечных лучей, и было там что-то еще…
- Я сейчас как тебя должен понимать? – Микеле с досадой подумал, что спросонья после пьянки горло похоже на мелкую наждачку, которую нежно трут о бетонную стену. О голосе даже и думать не хотелось. – Что за несдерживаемые пылкие чувства ко мне, смертному?
- А, так это я с ума сошел? – Флоран откровенно хохотал самым наглым образом. – А мне-то казалось, что это ТЫ вчера напился и принялся разглагольствовать на тему бисексуальности людей в целом, и нас с тобой в частности? И потом от теории перешел к практике?
Микеланджело почувствовал, как внутри что-то пошатнулось. Он ЧТО делал?!
- Я ЧТО делал?!
- У сейчас тебя невероятно выразительные глаза, ну просто белочка из Ледникового периода, - философски взглянув на вылезающие из орбит очи товарища, заметил Фло. – Тебе в подробностях, поминутно или обойдемся сутью? Если кратко, то ты напился и полез ко мне целоваться. Твоя техника мне, в общем-то, понравилась, насчет артистичности не помню, я все-таки тоже был пьян, но могу только сказать, что ты кусаешься, друг мой.
Он нарочито сокрушенно покачал головой, указывая на маленькую ранку на губе, и с удовлетворением заметил, что рассказ возымел должный эффект: Локонте сначала побелел, потом впал в ступор, затем вцепился себе в волосы и, кажется, попытался с ними расстаться. Не разжимая пальцев.
- Не переживай. Я никому не расскажу, твоя репутация tres hetero не пострадает. – Он, посмеиваясь, вытащил из пачки сигарету и подошел к окну, открывая форточку. Глупенький Микеле. Не стоило так близко принимать все к сердцу. Алкоголь снимает большое количество запретов, освобождает от комплексов и развязывает язык. Да, и в буквальном смысле тоже, ну и что? В конце концов, в жизни стоит попробовать если и не все, то такие маленькие шалости – почему бы нет? Это может быть даже полезно  - он вот, Флоран, зато теперь точно уверен, что он достаточно традиционной ориентации, и никаких чувств, кроме безудержного веселья и желания смеяться, эти поцелуи не вызвали. Жизнь, конечно, идет своим чередом, и все может измениться, но сейчас все ровно и спокойно. И жалеть ни о чем не стоит.
- Как ты мог поддаться на мою провокацию?! – итальянец выпал из транса.  – Я же был невменяем, ничего не соображал, наверняка нес какую-нибудь чушь, ты должен был заметить, но вместо этого практически меня использовал!.. И еще ему и не понравилось, видите ли. А самое главное, я бы не помнил этого всего, но ты мне зачем-то только что рассказал!
- Ах, я еще и виноват? – Фло удивленно вскинул брови и выкинул окурок в окно. Да, он отнесся к этому как к пьяной шутке, но Микеланджело явно принимал все очень серьезно. Стоило сыграть на этом. Он быстро подошел к кровати и оперся одной рукой о ее спинку, второй придерживая собеседника за подбородок. Черти в глазах запустили праздничный салют, губы изогнулись в ехидной соблазняющей улыбке.
- Не переживай, детка, все было просто отлично, а если ты так переживаешь, что ничего не помнишь, я тебе сейчас напомню, и совесть меня мучить не будет…

Город – очень живое и яркое понятие. У него определенно есть собственное сердцебиение – вот, цоканье каблучков по асфальту, например, чем не пульс? С высоты своих крыш он с любопытством взирает на своих жителей, согревает их дыханием солнца, утешает дождями, прячет от бед под тучами, будит тело и душу закатами и рассветами.
Резкий порыв ветра разметал в разные стороны концы шарфа и тут же припорошил их горстью снега. Флоран не спеша шел по устланной скрипучим покрывалом тротуару, чувствовал, мимолетом, как сильно озябли кончики пальцев в холодных перчатках, машинально рассматривал искрящийся под искусственным освещением снег и витал мыслями где-то в высоких материях.
«Мир вращается. Бежит, идет в нем так много разговаривающих, смеющихся, любящих и светлых людей. А в центре моего мира стою я и задумчиво так смотрю на окружающих. Не на всех, только на тех, кто счастлив. Мой мир состоит из них. Если есть возможность выбирать, почему не выбрать лучшее, утопию? Я буду её создавать, отдельными широкими штрихами. Небо - высокое и иссиня-черное, с  густой россыпью мелких звезд. Тучи: свинцовые, тяжёлые, неоднородные и рваные. Не ватные, но ливневые. Воздух. Ледяной, словно пьющийся большими глотками. Чистый, как вода из никому неизвестного родника. Чувства. Исключительные, искренние, воздушные, те, что приносят душе не мучения, а становятся бальзамом.  Мечты. Лёгкие, манящие, неповторимые в своей исключительной нереальности. Дни: жаркие, солнечные, когда зной окутывает тело осязаемой волной, накрывает с головой всех, всё.  Ночи, холодные тихой звенящей тишиной. Музыку, в которой хочется раствориться как во сне. Солнечные просторные поля. Темные таинственные леса. Улицы широкие и узенькие, мощеные плиткой. Цветы садовые, полевые. Ароматы - фруктов, удовольствия, цветов, природы. Людей любимых и любящих, радостных, счастливых. Добрых. Касаться кончиками пальцев, сохранять в душе – каждое в своем, независимом друг от друга уголке. И жить именно в том мире, который хочу ощутить. И писать, и жить набором не слов, а чувств».
Телефон пискнул входящей смс-кой. Микеле. Просит зайти в аптеку и купить ему лекарств от ангины. При мыслях о светловолосом чуде, иногда держащем себя словно ребенок, на душе стало тепло, а на сердце - мятежно. Да, и не забыть добавить в свой мир друзей – лучших людей, тех, которыми дорожишь больше, чем самим собой.

Тик-так. Флоран лежал неподвижно, отрешенно глядя в потолок. Микеле исчез часа три назад,  он все никак не мог прийти в себя. Сегодня он узнал о существовании многих страшных вещей. Так, надо закрыть глаза, даже если придется сделать это через силу.
Запомнить то, что произошло, ему помог маленький кулон, висевший на запястье. Перед глазами набирали краски воспоминания.
Несколько месяцев назад он проезжал мимо маленького полузаброшенного виноградника. Голова отчаянно просила отдыха, мысли путались, и Фло позволил себе побродить среди небольших небрежно подвязанных кустов. Зеленое море блестело под солнцем; француз, проходя мимо, касался кончиками пальцев, перебирал то глянцевые, крошечные податливые листочки нескольких дней от роду, то шероховатые, испещренные жесткими прожилками, размером почти в две ладони резные листья. Кое-где виднелись еще незрелые грозди, но с просвеченных насквозь солнцем виноградин, казалось, капало жидкое солнце, ветер расстилал свежий нежный  аромат. Вдруг среди густых лоз что-то холодно сверкнуло. Протянув руку, француз коснулся пальцами маленького, не больше ногтя размером, кусочка металла – неправильной формы, словно оплавленный, он был подвешен на тонкий черный шнурок. Флоран потом узнал, от Микеле, кажется, что среди некоторых народностей такие вещи используют как амулеты, оберегающие от вмешательства в мысли. Он посмеялся, но веревочку с кулоном намотал на запястье – смотрелся он там, приходилось признать, идеально. А теперь рассказанная вскользь история всплывала в памяти, перед глазами стояли залитые теплом, широко раскинувшиеся кусты.
Это было летом. Ночью был Микеле, его неосторожные, беспокойные губы и неровное дыхание, улыбки и жар, вперемешку с его, Флорана, дрожью, вскриками и поцелуями. Сейчас же наступало брезжущее холодом, отчаянием и страхом утро, а на запястьях проступали небольшие синяки. Тик-так. Надо выбросить эти чертовы часы, они сводят с ума своим возмутительно спокойным тиканьем.
Микеле сидел, устроив голову на руках, скрещенных на столе. Тело до сих пор пребывало в каком-то космически отрешенном и одновременно расслабленном состоянии, а в голове неприятно саднило воспоминание о том, что ему пришлось заставить Фло забыть. Воспоминание вязкое, почти ощутимо на вкус горькое и мрачно-бесцветное. Хотя, вроде, что он мог сделать, вопрошал робкий внутренний голос? Это не его личная тайна, семья не простила бы его за открытие фамильного секрета пусть даже и другу. Другу, который может не принять. Рассказать, пусть даже в шутку, а хуже того – насмеяться. Это все было дико, дико больно, неправильно и вместе с тем раздражающе логично. Черт бы побрал эту логику. Ведь он мог и не заставлять его делать то, о чем тот мог пожалеть, а ему, Микеле, уже чуть ли не во сне виделось. Но вся та скопившаяся нежность, которую он выплеснул единым порывом другу этой Ночью, болезненная трепетность, с которой тот отвечал на самые осторожные и жесткие прикосновения, будучи не в силах прикоснуться в ответ…
Микеле неосознанно, задумчиво и робко улыбнулся, облизывая губы, вспоминая теплый аромат малины на коже и острые зубы, эту самую кожу прихватывающие. Невероятно, и как ему удалось это запомнить?
Но ведь Хэллоуин уже прошел, он снова Микеланджело, обычный Микеле, которого он сам и все вокруг видели каждый день и, кажется, даже любили. Так почему же где-то под ребрами слева подрагивала гнетущая тяжесть?

Он нажал кнопку дверного звонка и замер, опустив голову и повторяя про себя «лишь бы он был дома, лишь бы был дома… один». Фло открыл дверь и улыбнулся:
- Привет.
Стоявший перед ним Микеле поднял на француза глаза, но ничего не сказал. Фло слегка нахмурился, разглядывая бледное лицо, потухшие глаза итальянца – он производил впечатление какого-то очень уставшего человека. И очень одинокого.
- Ты зайдешь, может быть? – спросил Фло у тени того, прежнего Микеле, которого он знал.
Итальянец как-то дернулся и спросил:
- Ты один?
- Да.
- Совсем… один?
- Совсем, - Фло чуть улыбнулся и потянул Микеле за руку. – Да заходи уже… Нет здесь никого, никто тебя не съест.
- Ты что-то сам на себя не похож, - заметил Фло, неодобрительно разглядывая топчущегося на месте Микеле. – Давай, проходи… Чай хочешь? Или что покрепче?
- Чай… Спасибо, - итальянец прошел следом за Флораном на кухню.
- Ну? И что случилось? – Фло вопросительно посмотрел на Микеле.
- Ничего…
- Ничего? Да ты себя в зеркало видел? Я уж думал, ты заболел или что-то… произошло.
Микеле устроился поудобнее на стуле и поджал под себя ноги:
- Нет, просто… захотелось с тобой увидеться.
- Да что ты? – Фло гремел посудой и не оборачивался к итальянцу. – А почему ты не пришел на встречу? Мы тебя ждали.
- Я не смог, прости.
- Да ладно… Ничего страшного.
- Вот… Решил сейчас наверстать…
- Визитами? Кто следующий на очереди?
- Я еще не решил.
- Гм. Закопался в друзьях?
Фло сел напротив и внимательно посмотрел Микеле в глаза.
- Нет, - итальянец помрачнел еще больше. – Друзей мне как раз не хватает…
Француз внимательно разглядывал Микеле некоторое время, потом кивнул и поднялся к закипающему чайнику. Микеле молча смотрел в темноту за окном и не знал с чего начать. Ему хотелось так много сказать Фло, стольким поделиться, но они не виделись слишком давно, и итальянец не был уверен, что Флоран, как и раньше, все выслушает, все поймет, во всем поможет.
Микеле вздрогнул, когда Фло сунул ему в руки чашку чая.
- Ты помнишь, как все время выпивал мой чай, поросенок ты эдакий? – Фло снова устроился напротив и улыбнулся. Пожалуй, надо как-то расшевелить эту мумию, подумал про себя француз. Воспоминания – самый действенный метод.
- Я? Все время? – Микеле вскинул голову с деланным возмущением. – Да ничего подобного! Ну подумаешь, один раз выпил… по ошибке…
- Один раз?! Врун! Да я не знал, куда от тебя его спрятать! Хоть бы чашечку оставлял! Нет… Все. До дна!
- Не помню ничего такого…
- Все ты помнишь, злодей! Я вот думаю, может, ты им горло полоскал или цветы поливал? Ну как в тебя влезало такое количество?
- Не могло в меня это влезть, - согласился Микеле, - значит, я и не пил твой драгоценный чай.
- Железная логика. И кого я заставал несколько раз, гремящего моими чашками?
- Действительно… И кто бы это мог быть?
- Тьфу на тебя. Я уж думал, в сейф его прятать…
- А что? – оживился еще больше Микеле. – В Дворце спорта есть сейф?
- Есть.
- Где?
- Не скажу.
- Ну Фло…
- И не подумаю. Вдруг мы будем выступать вместе, и ты опять начнешь хомячить мои продукты.
- Не будь эгоистом!
- Я?!
- Ну не я же. Может, мне нужно будет спрятать особо ценную шоколадку…
- И ты сможешь спокойно уйти, зная, что вот там… за железной дверцей… лежит что-то съестное?!
- Да!
- Врун.
- Эгоист.
- Сам такой!
- Неправда, я всегда всем делился!
- С кем это? Назови этих счастливцев!
- С девочками…
- Угу… Тем, что мне подарили фанатки…
- Ну а тебе жалко было, что ли?
- Да! Я хотел сам попробовать!
- Я тебе оставлял… - Микеле не выдержал и расхохотался, глядя на удивленно поднявшего брови Фло, - карамель…
- Карамель, - передразнил его француз. – Надо было тебе отомстить и похрустеть ею в микрофон во время какой-нибудь твоей песни... Черт, и как это я тогда не додумался? Все из-за недостатка сахара и полезных веществ… То есть из-за тебя.
- Дался тебе этот чай, ей-богу! Хочешь, я тебе кофе возмещу?
- Да сиди уже.
Фло снова поднялся и отошел к холодильнику. Микеле хоть стал похож на себя прежнего, значит, можно немного расслабиться. Француз действительно испугался, увидев его в таком состоянии.
- Ты есть хочешь? – спросил он, не оборачиваясь.
- Спрашиваешь, - Микеле рассмеялся.
- Действительно. Что это я?
Итальянец смотрел в спину француза, колдовавшего над продуктами, и улыбался. Он все же правильно сделал, что пришел. Именно сюда, именно к Фло. Здесь он чувствовал себя спокойно и… Микеле посмотрел на оживший на столе мобильник – тот высветил знакомое имя и номер. Хорошо, что был включен беззвучный режим. Микеле перевел взгляд на Фло, потом снова на телефон. К черту! Итальянец перевернул сотовый дисплеем вниз, подумал и положил на стул рядом со своим, все также дисплеем вниз, облокотился на стол и улыбнулся обернувшемуся Флорану.

- Ну… – Фло поставил перед Микеле тарелку и уселся напротив. – Теперь рассказывай, что случилось.
- Ничего особенного, - итальянец помрачнел и уставился в свою чашку.
- Ну ты это кому-нибудь еще расскажи… На студии что-то?
- Нет… Там все в порядке.
- Тогда что? Семья? Друзья?
Микеле хмыкнул. Фло подпер щеку ладонью и вздохнул:
- Я весь внимание.
Микеле пробурчал что-то неразборчивое.
- Что там с друзьями? – спросил Фло.
- У меня их нет.
- Какие новости…
- Я серьезно. Я, конечно, сам виноват, все как-то… то времени нет, то дела какие-то, то просто уже хотелось отдохнуть… И вот… никого нет.
- Да рядом с тобой невозможно протолкнуться…
- Это все… не то. Знакомые, какие-то ассистенты, помощники, стилисты, блин, продюсеры, куча народа вокруг. И никого… рядом.
- Ну а мы? Мы же не делись никуда…
- Да ты знаешь, когда последний раз где-то пересекались, я вдруг понял, что уже отдалился от вас. У вас есть какие-то общие темы, встречи, обсуждения, а я… сижу и чувствую, что я лишний.
- Глупости какие.
- Нет, - Микеле покачал головой. – Я же не в упрек вам, я сам перестал перезванивать, приходить, все казалось, что успею, что будет еще время, что сейчас другое важнее.
- Ну и?
- Ни фига не важнее. Я потому и на встречу последнюю не пришел – испугался.
- Чего, господи боже?
- Пойму, что стал чужим для вас всех.
- Микеле, ну я не знаю, как остальные, но я… считал тебя своим другом. Всегда. И я всегда рад видеть тебя, и слышать, и даже поделиться конфетами от поклонниц.
- Я потому и пришел именно к тебе.
- Я выступаю в роли последней надежды? – улыбнулся Фло.
- Вроде того… Понимаешь, не у меня одного свои дела и заботы, ты тоже занят. И я так боялся, что у тебя уже нет времени на меня. Записи, студия, семья… Я боялся. Я не переношу… одиночество.
- Для тебя у меня время всегда найдется.
- Правда?
- Честное слово, - Фло улыбнулся еще шире.
- Я не хочу потерять тебя, - Микеле почти шептал, так что Фло пришлось наклониться к нему, чтобы услышать. – Я не могу… потерять…
- Если ты не будешь вести себя, как бирюк или звезда планетарного масштаба, никого ты не потеряешь. А уж меня – особенно.
Микеле встретился взглядом с французом и еле заметно улыбнулся.
- А раз уж ты такой всем чужой и незнакомый, - продолжал Фло, - можем заново познакомиться.
Француз подмигнул Микеле:
- Привет, меня зовут Флоран Мот, можно просто Фло. Я вроде как музыкант, сейчас занимаюсь записью альбома. Наношу, так сказать, последние штрихи. Ну это я тебе, как художник художнику…
- Да что ты? Уже все закончил?
- Осталось лоск навести. Ты меня, кстати, сегодня чудом застал – я сидел в студии безвылазно, а вот на этой неделе решил дома все до ума довести, дописать кое-что…
- Интересно, у тебя вдохновение по расписанию, что ли? – скептически хмыкнул Микеле. – «Вот сегодня с часу до пяти я пишу новую песню». Так, что ли?
- Да ну тебя. Я просто подчищаю кое-что. В студию ради этого народ гонять нет смысла, пока набросаю, а потом уже… Кстати, ты даже вовремя… Поможешь заодно.
- Ну вот… К тебе даже в гости нельзя просто так прийти – обязательно запряжешь в работу.
- Для этого и нужны друзья, - усмехнулся Фло. – Это тоже, чтоб ты вспомнил. Будем лечить твою социопатию… Кто бы мог подумать?...
- Ладно, ладно, - Микеле притворно нахмурился. – Показывай, что там у тебя.
Фло засунул в руки итальянца тарелки и встал из-за стола:
- Пошли.
Телефон снова ожил на стуле. Микеле посмотрел на мобильник, тряхнул головой и, улыбаясь, вышел следом за Фло с кухни.

Уже глубокой ночью Микеле отодвинулся от синтезатора и устало потер ладонями глаза.
- Сил моих больше нет, - сообщил он Флорану. – Тебе бы только надсмотрщиком на плантациях работать – из души три души вытряс…
- Да ладно тебе, - Фло зевнул. – Ты же сам нудил: «Давай еще вот эту послушаем… А давай вот тот кусочек переделаем… А вот этот переход мне не очень нравится, ну-ка наиграй…». Я тебе уже столько всего «наиграл», пальцев не чувствую.
- Ты мог бы остановить… эту мою тягу к прекрасному, - Микеле улыбнулся.
- Тебя остановишь… Тем более, хорошо ведь получилось… Спасибо тебе. Я даже не знаю, как…
- Мне было не сложно.
- Раз было не сложно, что ты тут сейчас про плантации…
- Ну должен же я был пожаловаться.
- Ах ты, боже мой… Может тебя на ручках покачать и сыграть…? Нет, насчет сыграть - я явно погорячился.
Микеле рассмеялся и потянулся, поднимаясь и подходя к окну:
- Что-то… кажется мне, или уже очень поздно, или еще слишком рано… Сколько времени-то?
- Да черт его знает… Не волнуйся, я тебя отвезу… - Фло тоже поднялся.
- Не надо, вызову такси.
Флоран подошел ближе и сжал плечо Микеле:
- Спасибо тебе. Я серьезно. Я очень тебе благодарен.
- Не за что, - Микеле быстро провел пальцами по вытянутой руке Фло и улыбнулся. – Мне понравился твой альбом.
- Правда?
- Правда. Так что мне это было интересно… И потом… Ты же лечил мою… социопатию.
- Думаю, лечение прошло успешно.
- Угу. Только там есть еще парочка фрагментов…
- Микеле, возьми себя в руки уже! – Фло отшатнулся в притворном ужасе.
- Ну там, и правда, есть…
- Все! Господи! Иначе социопатом стану уже я! Давай завтра, а? Зайдешь, я тебя снова чем-нибудь даже накормлю и отдам на растерзание любые фрагменты…
- Ну… Я не хотел бы… мешать… - Микеле смутился и замолчал.
- Чему мешать? И с каких это пор ты стал таким тактичным?
- Как бы… Если ты будешь не один…
- Ты все время пытаешься остаться со мной наедине, это как-то даже пугает, - Фло усилием воли подавил улыбку, глядя на Микеле, который явно не знал, куда деться. – Да один я буду… тебе на радость… Ну что?
- Хорошо, - Микеле кивнул и достал телефон, чтобы вызвать такси.
Уже перед дверью итальянец обернулся к Фло:
- А что ты днем будешь делать?
- Ничего… Спать, наверное…
- Ну раз мы только-только познакомились, думаю, надо узнать друг друга получше…
Фло приподнял бровь.
- Ты о чем подумал-то? – Микеле пихнул его в бок.
- Абсолютно ни о чем. А ты? – Фло улыбнулся.
- Да чтоб тебе… Так вот… Может, сходим в парк, прогуляемся? Просто поговорим…
- Гм.
- Я тебе надоел уже, наверное…
- Микеле, хватит прибедняться, тебе это не идет.
- Ладно, не буду. Ну что? Надоело все время сидеть…
- Уговорил…
- Где и когда?
- Давай часа в два у того фонтана…
- Договорились.
- Пока, - Микеле улыбнулся и скрылся за дверью. Он вприпрыжку спустился по лестнице и одарил таксиста самой лучезарной из своих улыбок, к сожалению, тот все равно не оценил подобного жеста.
Всю дорогу до дома Микеле смотрел на ночной город и улыбался.
Фло зашел на кухню и посмотрел в окно на отъезжающее такси. Улыбаясь, навел на кухне относительный порядок и увидел телефон. Вот черт! Он же совсем забыл… Фло просмотрел историю нескольких неотвеченных вызовов, прочитал и прослушал сообщения, последним из которых было емкое «Идиот!», хотел было набрать номер, но передумал. Пожал плечами. Ну да, идиот. Не стоит, пожалуй, возражать против истины. С этим умозаключением Фло бросил телефон на стол и ушел в комнату.

*****
Флоран подошел к условленному месту ровно в два. Он издалека узнал фигуру Микеле, который задумчиво смотрел на бегущую воду фонтана.
- Привет. Я так сильно опоздал? – Фло тронул итальянца за плечо.
- Нет, – Микеле улыбнулся. – Я просто рано пришел.
- Ты? Чудесам нет конца… То есть я один до сих пор везде опаздываю? – Фло покачал головой. – Так и до комплексов недалеко…
- Не переживай… Я просто рядом живу, - Микеле тронул француза за локоть. – Пойдем?
- Да что ты? – Фло медленно пошел рядом с Микеле. – И когда ты переехал?
- Месяц назад.
- И зажал новоселье! Вот жук!
- Ну… я еще даже не все коробки распаковал… Так что все еще возможно…
- Правильно. Мы же лечим твою социопатию, помнишь? Следующим шагом должно стать более частое общение с друзьями. Пирушка – самый лучший вариант «профилактики»…
- Да мне бы с тобой освоиться…
- Что такое? – Фло легко толкнул Микеле в бок. – Меня слишком много, что ли?
- В самый раз, - улыбнулся итальянец.
- Так что квартира?
- Хорошая… Больше той, да и район лучше... Много света…
- А консьержка – такая же грымза, что и в том доме? – Фло поежился. – Я ее как вспомню, мне становится нехорошо. Каждый раз при встрече она смотрела на меня так, будто я таракан, и она сейчас набросится на меня с баллончиком яда…
- Она и на меня так смотрела.
- Ты еще долго продержался, я бы в первую же неделю сбежал…
- Дело привычки.
- Ну так что там в новом доме?
- Ой, там такое…
- Ты меня уже пугаешь.
- Я сам испугался.
- Да кто там у тебя?!
- Что-то типа охранников.
- Чего? Кто?
- Ага. Два амбала. Ну один еще как-то… А вот второй…
- Что? Он встретился тебе ночью, когда лампочка в холле перегорела? – Фло усмехнулся.
- Почти. Представляешь, - Микеле сел на скамейку, - вечером в день переезда вваливаюсь я с последней коробкой, пытаюсь вызвать лифт, и вдруг кто-то поднимает эту тяжесть и меня, кажется, вместе с ней и вкрадчиво так говорит басом «Дайте-ка мне».
Фло рассмеялся и уселся рядом, вытягивая ноги.
- Я оборачиваюсь, а рядом… огроменная туша метра три ростом… Я так и повис на этой коробке в глубоком обмороке…
- Но добро из рук не выпустил, молодец…
Микеле набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, когда зазвонил мобильник Фло. Итальянец вздрогнул и замолчал, обернувшись к Флорану. Тот достал телефон и посмотрел на определившийся номер, чуть нахмурился – сейчас будет отповедь за вчерашний вечер. Потом Фло поднял глаза на Микеле, собираясь извиниться и ответить на звонок, но запнулся, встретившись с ним взглядом. Во взгляде Микеле была тоска и все то же вчерашнее одиночество. Француз замер, не зная, как поступить. Телефон звонил.
- Ты бы ответил, - тихо заметил Микеле.
- Извини.
- Да ничего.
Фло еще раз посмотрел на телефон, мысленно послал все к черту и нажал на «отбой», а потом совсем выключил сотовый. Микеле, внимательно наблюдавший за этой процедурой, спросил:
- А вдруг что-то важное?
- Ничего. Перезвонят. Сегодня – день нашего знакомства, не будем отвлекаться.
Микеле улыбнулся:
- Ты готов на любые жертвы ради моего «излечения».
- Я всегда готов к подвигам. И потом… Есть ведь твой телефон, на всякий сл…
- Я его дома оставил.
- Ты же с ним никогда не расстаешься…
- Ну… Чтобы не было соблазна проверить, кто звонил, что писал…
Фло усмехнулся:
- Мы, как два филантропа, готовы на все ради блага человечества, то есть друг друга. Ну так что там с твоей коробкой и охранником? Ты пожертвовал все в фонд помощи частной охраны домов?
- Почти, - Микеле облокотился о спинку скамейки и незаметно выдохнул. – Так вот…

- Ну… - поторопил его Фло. – Я и так сижу, затаив дыхание, хватит нагнетать…
- Да ничего особенного, - итальянец улыбнулся. – Этот шкаф легким движением руки стряхнул меня с коробки, вызвал лифт и так, между прочим, поинтересовался «Что же это вы такое тяжелое в ней таскаете?» Я только и смог что-то проблеять про памятные сувениры, хотя в тот момент абсолютно не представлял, что в проклятом сундуке лежит, память начисто отшибло. Ну, думаю, какая разница, все равно можно со всем этим барахлом попрощаться. Тут приехал лифт, бугай легким движением мизинца пнул меня в кабину, я все это время пытаюсь уцепиться за коробку и что-то бубню про память, и тут этот самаритянин мне улыбается, роняет этот ящик на меня, нажимает кнопку этажа и заявляет «Счастливого пути». Ну просто как в космос отправил, придавив коробкой и эмоциями. На этаже я только вывалился из лифта, пытаюсь не уронить этот сундук и достать ключи, как снова коробку подхватывают и басом…
- «Дайте-ка мне»? – Фло расхохотался.
- Вот в этот момент мой обморок на коробке достиг небывалых глубин… Оказалось, это сверху спускался второй дежурный и тоже решил помочь… А я чуть не поседел…
Фло потрепал Микеле по руке:
- Ничего-ничего… Все ведь обошлось?
- Не уверен. Потому что я со страху все пытался всучить эту несчастную коробку тому второму дежурному, несмотря на его яростное сопротивление. Он всего лишь хотел помочь, а не таскаться с ней всю жизнь. Кажется, он считает меня психом.
- Да, пожалуй, пирушку надо будет в другом месте устроить, - задумчиво протянул Фло.
Он обернулся к Микеле и спросил:
- Ну а как у тебя дела на студии? Как записи? Давай, рассказывай…
Редкие посетители парка проходили мимо скамейки, на которой расположились двое мужчин, что-то увлеченно рассказывающих друг другу. Они перебивали друг друга и смеялись - Микеле передразнивал продюсеров, Фло в лицах показывал коллектив студии. Мартовское солнце изредка пробивалось из-за облаков, посылая солнечных зайчиков и слепя глаза, в Париже наступала весна. Микеле смотрел на щурящегося от солнца, улыбающегося Фло и чувствовал себя абсолютно счастливым. Впервые за долгое время.
- Я не могу потерять тебя, - прошептал он по-итальянски.
- Что? – Фло поднял голову и неуверенно улыбнулся.
- Ничего, - Микеле поднялся. – Я страшно хочу есть, а ты обещал меня покормить, и я все же хочу подправить в переходах парочку мест… ну или хотя бы просто…
- Господи, - Фло со стоном поднялся со скамейки и потянул Микеле за рукав куртки, - ты просто маньяк какой-то… Трудоголик… Пойдем, предоставлю тебе за работу кров и еду.
Микеле шел рядом с Фло изредка касаясь его плечом и чувствуя тепло руки француза на своем запястье.

«Правка» растянулась на неделю, в течение которой Микеле, казалось, решил довести до идеального состояния каждый аккорд или ноту. На самом деле итальянец уже не мог не приходить домой к Фло, где было так спокойно и хорошо, он боялся, что как только они все закончат, одиночество вернется, вернется тоска и безысходность. Фло же клялся, что Микеле изводит его своими придирками, что он выбросит все записи, ключи от квартиры и уедет на необитаемый остров, оставив итальянца шлифовать аккорды до потери сознания. Но в то же время Фло сам предлагал прослушать еще что-то, он уже взялся за новые песни, не вошедшие в альбом, переделывал их, чтобы снова пригласить Микеле послушать и высказать свое мнение.
Микеле все чаще пропадал у француза почти сутками. Фло все чаще хмуро объяснялся по телефону, почему он не сможет прийти и почему никого не хочет видеть, когда позвонила Маэва:
- Фло?
- Привет, дорогая.
- Тебе невозможно дозвониться – телефон все время выключен. Заразился от Микеле?
- Почему это? Просто…
- Он тоже не отвечает, но за ним это и раньше водилось, ты же всегда был примерным…
- Да, наверное, заразился, тем более, что вот он сидит напротив и треплет мне нервы с очередными изменениями в песне, - Фло выразительно посмотрел на Микеле, итальянец показал ему язык.
- Так вы вместе работаете? – Маэва и не пыталась скрыть своего удивления. – Как тебе удалось вытащить этого рака-отшельника из укрытия?
- Да как-то даже особых усилий не потребовалось… Просто по глупости предложил послушать кое-что и высказать свое мнение… Вот он теперь вторую неделю… «высказывается», – Фло сделал кислое лицо, Микеле подчеркнуто драматичным жестом приложил руку ко лбу и откинул голову, прикрывая глаза.
Маэва рассмеялась:
- Это просто замечательно. Может быть, мы встретимся завтра? Ты бы рассказал нам подробности… У Мервана там какие-то потрясающие новости, мне и Лорану тоже есть, чем поделиться.
- Прекрасно. Я – за. Микеле, - Фло тронул итальянца, увлеченно принимающего преувеличенно театральные позы, за плечо, - ребята предлагают встретиться завтра вечером. Ты как?
- Поддерживаю это начинание, - Микеле кивнул и улыбнулся.
- Мы будем, - сообщил Фло Маэве.
- Чудесно, - она рассмеялась. – Тогда в нашем ресторане в восемь.
- До завтра.
Фло выключил мобильник и посмотрел на улыбающегося итальянца:
- Ну и что вот это было? – спросил француз, изображая одну из поз Микеле с прикрытыми ладонью глазами.
- Ты оскорбил меня в лучших чувствах.
- Я?!
- А кто?
- Чем это я тебя оскорбил?
- Ну… - протянул Микеле, озабоченно хмурясь, - этого я еще не придумал. Но что-нибудь всегда найдется…
Фло улыбнулся:
- Если говорить серьезно, я очень тебе благодарен.
- А я тебе, - сообщил Микеле и, увидев удивленное выражение лица француза, пояснил: - ты вернул меня к… людям.
- Ах, ты про лечение социопатии?
- Про него.
- Ну так еще не все… Завтра очередная фаза.
Микеле улыбнулся и кивнул.

Солаль сидел напротив Микеле, слушал рассказ Мервана о каком-то выступлении, периодически поддакивая и вставляя в разговор незначительные реплики, и внимательно разглядывал итальянца. Вроде бы все было, как всегда. Микеле смеялся, шутил, жестикулировал, был открыт и весел, но было еще что-то, сквозившее во взгляде итальянца, когда он замолкал и прислушивался к чему-то, мелькающее тенью на лице, когда он думал, что на него никто не смотрит. «Кто-то очень сильно зацепил тебя, – мысленно подвел итог Лоран. – Кто же так неосторожно тебя задел и, кажется, не дал никакой надежды?».
- Ну и где Фло? – не выдержал в конце концов Мерван. – Я потом по тридцать раз все буду пересказывать?
- Сжалься, - простонал Солаль. – Мы ему сами перескажем… Потом… Как-нибудь.
- Фу, - Мерван сделал вид, что оскорбился. – Я-то думал, что вы мои друзья, делюсь с вами…
- А мы и есть твои друзья, больше никто бы не смог слушать историю твоего выступления десять раз, - Маэва улыбнулась. – Фло звонил, сказал, что скоро уже будет.
- Точнее, он уже здесь, - француз упал на диван рядом с Микеле. – Всем привет. Простите, никак не мог вырваться со студии…
- Надеюсь, все хорошо? – Маэва с тревогой взглянула на Фло.
- Все нормально, - француз улыбнулся. – Просто из-за того, что некоторые страдают перфекционизмом, мне чуть было не пришлось переделывать весь альбом, - Фло легко толкнул Микеле в плечо.
- На меня намекаешь? – усмехнулся Микеле. – Ну я же не виноват, что там были некоторые вещи, которые прямо таки напрашивались на то, чтобы их переделали…
- Виноват-виноват, - протянул Фло.
- Ну и как? – спросил Мерван.
- Да хорошо все. Прослушали материал раз сто, решили перезаписать парочку фрагментов и сошлись во мнении, что так намного лучше.
- Ну вот… А ты сразу обвинять, - Микеле сделал вид, что обиделся.
- Да я и не обвиняю, я в рекламных целях, - француз улыбнулся, пожимая пальцы Микеле, и обернулся к присутствующим: – Ребята, рекомендую вам наемного работника. За скромную плату в виде ночлега и еды доводит до идеального состояния ваши альбомы.
- Я всегда говорил, что тебе только на плантациях заправлять! – Микеле с притворным возмущением отвернулся.
- Ну-ну, не дуйся, - Фло обнял итальянца за плечи. – Я просто рассказываю об одной из граней твоего таланта.
- Таланта в чем? – скептически спросил Микеле.
Они оба рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Солаль приподнял удивленно брови и подумал «Черт возьми… Не может быть». Маэва улыбнулась и, встретившись с многозначительным взглядом Лорана, чуть пожала плечами.

Все шло просто замечательно - они делились друг с другом последними новостями, впечатлениями, планами на будущее, все, как несколько месяцев назад, когда они еще были семьей. Но именно в этот вечер Микеле не рассчитал количество выпитого. Он, конечно, ничего такого не планировал – только что все было хорошо, итальянец смеялся и рассказывал о переезде, а уже после пары глотков из бокала его неумолимо начало клонить влево, и Микеле стал заваливаться на явно недовольного этим фактом Мервана. Алжирец сначала терпел, стиснув зубы, но когда итальянец закрыл глаза и попробовал поудобнее устроиться у него на плече, не выдержал и, схватив Микеле за руку, отодвинул, пытаясь усадить ровно. Итальянец накренился направо, в сторону Фло. Тот уже был в некотором смысле готов к такому повороту событий, ибо последние пять минут все за столом наблюдали за плавными перемещениями Микеле. Флоран схватил итальянца под другую руку, вместе с Мерваном они удерживали итальянца в относительной неподвижности.
- Что это он? – алжирец недовольно скривился. – Вроде раньше Микеле не отличался слабостью организма.
- Он давно с тобой не встречался, - заметила Маэва. – Ты же все подливаешь и подливаешь. Это нам повезло, что мы далеко сидим, а он оказался прямо «на линии огня».
- Ну я не думал, что пара бокалов вина на нем так скажутся, - Мерван сменил руку. – Вообще-то он не такая уж пушинка, я так и буду держать его за руку? Тяжеловато, между прочим. И я сегодня не в самом романтичном для этого настроении…
- Раз ты его споил, значит, будешь держать, - Фло вздохнул. – Я не понимаю, что я-то страдаю с тобой за компанию – ни поесть, ни выпить.
- Ты сюда есть пришел или общаться? – не остался в долгу Мерван. – Вот и общайся…
- Прекрасно! Тогда я сейчас расскажу про свой концерт…
- Ты уже рассказывал раз сто!
- Мне кажется, ты отвлекся на наполнение бокала Микеле и невнимательно меня слушал, я повторю.
Маэва и Солаль рассмеялись, Мерван скрипнул зубами, а Фло только хотел начать рассказ, когда Микеле начал падать уже вперед, пытаясь уткнуться лицом в стол.
- Черт, - Фло подхватил итальянца второй рукой и попытался прислонить к спинке дивана, Микеле стал сползать под стол. – Это невозможно! Что ты ему налил, что он в желе какое-то превратился?!
- Да ничего я не наливал! – Мерван подхватил Микеле со своей стороны.
- Вы очень колоритно смотритесь втроем, - заметил Солаль, любуясь спящим итальянцем и распластавшимися на нем Фло и Мерваном.
- Мог бы помочь, между прочим! Вместо того чтобы отпускать ехидные реплики…
- Сделай что-нибудь полезное уже, хватит эстетическое удовольствие получать!
- Ну хорошо-хорошо, - Лоран усмехнулся. – Вызову такси для нашего Моцарта… Все-таки Сальери удалось отравить беднягу, - меланхолично заметил он, набирая номер.
Фло резко вскинул голову:
- Мне?! Да я даже…
- Тебе-тебе, - поддакнул Мерван, - подливал-то я, но неизвестно, что ты там подмешивал…
- Какие-то упыри кругом, а не верные друзья, - Фло сделал вид, что оскорбился.
Через несколько минут Фло вытащил из ресторана еле передвигающего ноги Микеле - почему-то негласно было решено, что доставлять итальянца домой должен именно он - и усадил в такси, упав рядом на заднее сиденье. Только в этот момент Фло осознал, что не знает нового адреса Микеле.
- Сейчас, - сообщил он водителю, - я уточню адрес.
Тот лишь безразлично пожал плечами и уставился в окно.
- Микеле, - Фло потряс итальянца за плечи, - Микеле! Ну давай, приди в себя на минуту.
Итальянец приоткрыл глаза и улыбнулся.
- Адрес скажи свой, - Фло еще раз тряхнул его.
- Я не хочу туда, - Микеле нахмурился.
- Черт бы тебя побрал, - пробормотал Фло. – Микеле! Ну помнишь, ты обещал пригласить нас в гости… Ну… Адрес скажи!
- Не поеду, - Микеле зарыл глаза и уронил голову на плечо Фло, потом прошептал, - там так одиноко и пусто. Я не хочу туда.
- Мы поедем к тебе вместе, - водитель хмыкнул и посмотрел на них в зеркало заднего вида, Фло сделал страшное лицо, таксист вздрогнул и снова отвернулся.- Слышишь?
- Не хочу, - прошептал итальянец.
- Убью Мервана, - сообщил Фло во вселенную, вздохнул и назвал водителю свой адрес.

Когда они ввалились в квартиру Флорана, перед тем встала дилемма – куда пристроить Микеле, на диван или на кровать? С одной стороны, кровать – это личное пространство Фло и предоставлять ее пьяному итальянцу не хотелось, с другой – этот невменяемый тип еще брякнется с дивана, проснется и неизвестно какие разрушения учинит, пытаясь понять, где это он находится. Микеле никак не помогал решить эту задачу, улыбаясь, прижимался к плечу Фло и дышал ему в шею. Француз вздохнул и потащил Микеле в спальню.
- Господи, кто бы меня увидел сейчас, ни в жизнь бы не поверил хоть каким-то объяснениям, - бормотал Фло, уронив итальянца на кровать и стаскивая с него ботинки.
Он укрывал Микеле пледом, когда тот внезапно открыл глаза и неожиданно крепко схватил Фло за руки, заставив вздрогнуть.
- Ты что? – прошептал француз.
- Я не хочу домой, - Микеле пытался заглянуть Фло в глаза и цеплялся за его руки.
- Ты у меня, не волнуйся, - Флоран присел рядом.
- Я не хочу…
- Ну извини, я не знаю, куда еще тебя отправить, - француз слабо улыбнулся.
- Домой не хочу.
- Тебя заело.
- Там так пусто, холодно… Мне плохо там…
- Ты же говорил…
- Соврал, - Микеле закрыл глаза.
- А где хорошо?
- Здесь.
Фло медленно отстранился, итальянец шептал, не открывая глаз:
- Здесь хорошо, с тобой.
Фло осторожно пожал пальцы Микеле:
- Не бойся. Отдыхай… Тебе надо проспаться, - француз усмехнулся.
- Не бросай меня, - Микеле шептал еле слышно, уткнувшись в подушку.
- Не брошу, не брошу. Ты просто напился…
- Я не могу один… Не могу. Плохо. И каждая вещь напоминает о тебе. Ты представляешь? Везде воспоминания, а тебя нет. Я не смог. Потому и пришел. А потом… не смог уйти…
Микеле еще что-то неразборчиво бормотал по-итальянски, засыпая. Фло осторожно освободил свои пальцы и поднялся, погасив свет, обернулся, закрывая дверь, и недоуменно покачал головой.

- Ну и какого черта все это значит?
Фло чуть не подпрыгнул, услышав знакомый голос за спиной.
- Ты о чем? – он попробовал улыбнуться, но улыбка быстро сползла, натолкнувшись на холодное и замкнутое выражение лица девушки, стоящей посреди гостиной.
- О том, что в виде бесчувственного бревна лежит сейчас в твоей спальне!
- А что? Он недавно переехал, а сообщить новый адрес был не в состоянии…
- И что, кроме тебя, не нашлось дурака, готового приютить его на ночь?
- Он мой друг, - Фло упрямо сжал губы. – По-твоему, надо было бросить его на улице?
- У него есть семья.
- Никого у него нет… - тихо сказал Фло.
- Ты знаешь… я со многим готова была смириться. Что ты можешь пропасть на недели, потому что что-то записываешь, что можешь сорваться и сбежать, потому что в голову пришла какая-то гениальная идея по новой песне. Я смирилась с тем, что твоя музыка всегда на первом месте. Но это… Ты уже которую неделю пропадаешь где-то с Микеле, тебе нет до окружающих никакого дела, потому что он вдруг возник из ниоткуда…
- Неправда, просто он…
- Правда! Я готова быть на втором месте после творчества, но быть на десятом, после всех твоих друзей…
- И что ты хочешь? Чтобы я ни с кем не общался?
- Я хочу, чтобы ты выбрал…
- Выбрал?
- Что для тебя важнее – он, - она кивнула в сторону спальни, - или…
Фло невольно обернулся к двери, замер на несколько секунд. Наверное, она права - что для него важнее? Кажется, это решение он уже принял давно, очень давно. Фло повернулся и тихо сказал, плотнее прикрывая дверь:
- По-моему, выбор очевиден.
- Ну что же…
Флоран медленно подошел к дивану, вздрогнул, когда входная дверь с грохотом захлопнулась, и закурил сигарету, устраиваясь поудобнее. Он улыбнулся и закрыл глаза.

*******
Микеле осторожно открыл глаза и попытался понять, где он находится. Голова болела, во рту был привкус… лучше даже не пытаться определить его ингредиенты. Чертов Мерван! Это наверняка его шуточки. Микеле смутно помнил, что алжирец то и дело наполнял его бокал. Паразит. Ну ничего. В следующий раз он придумает какую-нибудь страшную месть. Микеле с трудом сел. Так, он в кровати, но не у себя дома. Кажется, это квартира Фло. Черт! Он в спальне Фло! Микеле в панике скатился с кровати и огляделся. Он в одежде – это уже хорошо, но он не помнит ничего из вчерашнего вечера – это уже намного хуже. Кажется, он уснул в такси у Фло на плече. Черт! И что дальше? Микеле понял, что пробелы пока заполнить не удастся, а отсиживаться здесь весь день глупо. Со вздохом он медленно выполз из спальни.
Фло поднял глаза от ноутбука на бледный призрак Микеле, появившийся в дверях кухни, и улыбнулся:
- А вот и ты, наш спящий красавец. Ну и горазд ты дрыхнуть…
- Будь моя воля, я бы умер… Голова просто раскалывается, - Микеле упал на стул и облокотился локтями о стол, поддерживая гудящую голову.
- Это дело поправимое, - Фло сунул итальянцу под нос стакан с водой и бросил туда таблетку от похмелья.
- Спасибо, - шепнул Микеле и поморщился, отодвигаясь, когда брызги от растворяющейся таблетки попали в нос, потом поднял на француза глаза: - Как я здесь оказался?
- Приехал со мной на такси.
- А почему…? – Микеле прикрыл глаза и сделал пару глотков. - Гадость какая…
- Ты категорически отказался назвать свой новый адрес, надо же было тебя куда-то деть.
- Черт. Прости, Фло. Надеюсь, я не очень…
- Не очень, - Фло улыбнулся. – Всего лишь разрушил мою личную жизнь, а так все хорошо.
Микеле в панике открыл глаза и уставился на француза, оторвавшись от стакана и прохрипев:
- Что? Почему?
- Ну вид твоего бесчувственного тела в спальне стал последней каплей.
Итальянец откашлялся и попытался скрыть удовлетворенную улыбку:
- Извини… Я же… Ну то есть…
- Ну я так и понял. Да ладно, все к этому шло.
- Я надеюсь, я больше ничего страшного не натворил, - Микеле снова поднес стакан ко рту.
- Ну, - протянул Фло, заставив итальянца напрячься, - не то, чтобы страшного… Неужели ты ничего не помнишь?
- Нет. А что?
Глаза француза лукаво блеснули. Пожалуй, надо немного отыграться на Микеле за то, что Фло пришлось провести ночь на дурацком диване – всю шею себе отлежал.
- Ничего-ничего, - Фло задумчиво посмотрел в потолок, - подумаешь, поприставал немного…
Итальянец замер, потом попытался вздохнуть – вода попала в нос и в горло, и он судорожно закашлялся. Фло подошел и постучал его по спине – еще задохнется, господи боже.
- Ты как? – француз наклонился, заглядывая Микеле в глаза.
- Нормально. Все хорошо.
- Замечательно. Сделаю тебе чаю – быстрее оклемаешься, - Флоран отошел к плите.
Микеле молча смотрел ему в спину и судорожно напрягал память, пытаясь хоть что-то вспомнить. Он приставал?! Господи… Не может быть… Хотя… Он уже давно понял… Но… Черт! Итальянец со стоном схватился за голову.
- Да не убивайся ты так, - Фло обернулся.
- Прости меня, - прошептал Микеле. – Я не хотел… Или хотел… Господи, не знаю… А что я говорил?
- Что-то по-итальянски, я ни черта не понял, - Флоран внимательно смотрел на пребывавшего в отчаянии итальянца, потом подошел ближе и заглянул в глаза. – А что?
- Прости меня, - повторил Микеле, - я не хотел… сказать… то есть помешать…
- Не переживай, ты не сделал ничего страшного. Ну подумаешь, повисел у меня на шее немного. На большее тебя просто не хватило – ты выключился.
- Так что ж ты…?! – итальянец вскочил.
- Ты так смешно смущаешься, - Фло улыбнулся. – И надо же мне было отомстить за мою порушенную личную жизнь.
- Какой же ты гад! Даже не знаю, кому из вас буду первому мстить – тебе или Мервану.
- Конечно, Мерву – он тебя споил, а я всего лишь несчастная жертва обстоятельств.
- Давай свой чай, и я поеду отсюда, - Микеле снова упал на стул.
- Нет уж! На этот раз я тебя отвезу. Буду знать, где ты живешь.
- Зачем это?
- На всякий случай… Чтобы ты больше не устраивал истерик, пытаясь вспомнить, где ты был и что делал.
- Я не истерил, - буркнул Микеле.
- Угу. Ты захлебнулся.
Итальянец посмотрел на улыбающегося Флорана и рассмеялся:
- Ладно, будем считать, что мы квиты.
- Но Мервану надо будет отомстить.
- Само собой.
Микеле поднялся и порывисто обнял француза:
- Спасибо, Фло.
- За что?
Итальянец молча покачал головой. Флоран осторожно похлопал его по спине и прошептал:
- Пожалуйста, - чуть отстранился и заглянул Микеле в лицо. – Надеюсь, ты не думаешь, что твое лечение подошло к концу? У меня еще куча фрагментов песен, нуждающихся в доработке, да и с ребятами надо будет встретиться пару раз – как выяснилось, ты отвык общаться с некоторыми… мммм… «клоунами».
Микеле, улыбаясь, смотрел в глаза Фло.

Маэва позвонила и предложила снова встретиться где-то через неделю. Фло, которого Микеле запряг уже в «шлифовку» своего альбома, без раздумий согласился, итальянец тоже не возражал. Маэва уточнила, до сих пор ли они работают вместе, и, получив подтверждение, многозначительно хмыкнула. Фло покосился на замолчавший телефон и пожал плечами. Они пришли в ресторан вместе, причем Микеле прижимал к груди коробку с пирожным.
- Что это? – Солаль подозрительно покосился на коробку.
- Ну мы же не могли пройти мимо любимой кондитерской, которая, будь она неладна, находится как раз по пути, - Фло закатил глаза.
- Ну всего-то одно пирожное, - Микеле улыбнулся и положил драгоценную коробку на стул рядом.
- Конечно, остальные десять ты съел там, - проворчал Фло.
- Ну и что за пирожное? – заинтересовалась Маэва.
- Хочешь попробовать? – Микеле схватил коробку и протянул ей.
- Привет всем, - ворвавшийся метеором Мерван обошел всех собравшихся, обмениваясь приветствиями. – Сразу начну с новостей! У меня выходит очередной сингл!
- Ну да? – Лоран поднял голову от своей чашки кофе. – Когда?
- На следующей неделе. Вот диск…
- Дай посмотреть, - Фло протянул руку.
Некоторое время за столом все говорили одновременно – Микеле с Маэвой обсуждали достоинства пирожных, Солаль, Фло и Мерван говорили о датах выпуска синглов, при этом все по кругу обменивались различными упаковками и дисками. Мерван никак не мог определиться, куда сесть – то ли на стул, то ли на диван. Микеле в зависимости от его телодвижений убирал или снова клал на стул многострадальную коробку с пирожным. Наконец, Мерван качнулся в сторону дивана, Микеле убрал руку от коробки, оставив ее на стуле, и обернулся к Маэве, рассказывая о достоинствах бельгийского шоколада, и в этот момент алжирец изменил свое решение и упал на стул. Коробка издала сухой треск. Все замерли. Микеле с ужасом смотрел на стул, на котором теперь безмолвным изваянием застыл Мерван, алжирец с каменным лицом смотрел в пространство, Фло, Солаль и Маэва с тревогой смотрели на него. Первым не выдержал Фло – он как-то хрюкнул, пытаясь справиться со смехом, и срочно схватил меню, пряча за ним лицо. Его примеру последовала Маэва. Микеле, не отрывая взгляда от стула алжирца, отодвинулся на своем поближе к Фло, на всякий случай. Солаль, сохраняя на лице выражение абсолютной безмятежности и спокойствия, решил нарушить молчание:
- Кажется, мы хотели пойти в парк… Прогуляться…
- Я пойду только вместе с этим стулом, - процедил сквозь зубы Мерван.
Флоран не выдержал и расхохотался, Маэва уронила голову на сложенные руки и рассмеялась, Микеле робко улыбнулся и подвинулся еще ближе к Фло.
- Скажи мне только… - Мерван посмотрел на свои светлые брюки, - что оно было не шоколадное…
Маэва снова рассмеялась, вытирая невольные слезы.
- Шоколадное, - грустно заметил Микеле. – А какого черта ты вырядился, как на пляж?
- Я?! Вырядился?!
- Ну не я же! И сел на мое пирожное!
- Убью тебя сейчас!
- Задницу побоишься оторвать!
- Давай проверим?!
- Дети мои… Не ссорьтесь, - Лоран успокаивающе сжал локоть Мервана. – Давай я тебе привезу брюки, переоденешься.
- Ладно, - алжирец поднялся, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, и гордо удалился в туалет, прикрывая спину развернутой салфеткой.
Солаль быстро вышел, сказав, что скоро вернется. Микеле с сожалением посмотрел на жалкие остатки своего пирожного и вздохнул.
- Зато ты можешь сказать, что отомстил за прошлое твое спаивание, - заметил, улыбаясь, Фло.
- Зато он, наверное, меня придушит, если не отстирает свои брюки, - Микеле с тревогой посмотрел в сторону, куда удалился Мерван. – Пойду, помогу… Может быть…
Микеле встал.
- Осторожнее там, - напутствовал его Фло. – В случае чего, спасайся бегством.
Итальянец кивнул и медленно пошел следом за Мерваном. Фло обернулся к Маэве и улыбнулся.
- Что происходит? – спросила она довольно неожиданно.
- Ты о чем? – Фло удивленно поднял брови.
- Я о тебе и Мике.
- А что происходит? – Фло удивился еще больше.
- Я у тебя спрашиваю.
- Ничего… Кажется… Все, как всегда, - Фло растерянно моргнул.
- Как всегда?
- Ну… А что?
- Не ври мне.
Фло вздохнул и пожал плечами:
- Да я и не вру…
- Фло… - Маэва наклонилась ближе, испытующе заглядывая ему в лицо.
- Правда, - француз поднял на нее глаза. – Как будто… мы вернулись в прошлое, когда вместе выходили на сцену, давали интервью, ездили на гастроли… Все делали вместе… - Фло закусил губу, опуская голову.
Маэва вздохнула:
- Я не… Ты знаешь… Мы же встречались не так давно все вместе, еще и Диан приходила, и Нуно, тебя вот только не было… Он был совсем другим. Вроде бы все, как всегда – все тот же солнечный Микеле, но будто это все игра, всё на публику, какая-то тоска и одиночество… И ты был таким же, - Фло вскинул на нее глаза, а Маэва продолжала: - А в прошлый раз, когда вы сидели рядом… и сегодня… Вы же… просто сияете…
Француз улыбнулся.
- Я не знаю, что там у вас происходит, - Маэва грустно улыбнулась. – Но я не хочу, чтобы это заканчивалось, я не хочу видеть у вас в глазах…
- Тише…
- Он не выдержит…
- Я не выдержу.
- Фло…
- Я так… долго выстраивал свою жизнь, привыкал, что мне не нужно… ни о ком заботиться, учился думать только о себе. Почти ведь научился, - француз горько улыбнулся. – Сейчас какое-то подобие хрупкого равновесия. Я боюсь, что если хотя бы вздохну – все рухнет.
- Вы такие дураки, - с досадой заметила Маэва.
- А вы? – Фло взглянул на вернувшегося Лорана и перевел взгляд на девушку.
Маэва покраснела и отвернулась.

Запись альбомов подходила к концу. Фло и Микеле гнали из последних сил, пропадая сутками на студии или сидя у Фло, прослушивая и подгоняя песни. Они спали пару часов в сутки и напоминали двух зомби. Микеле почти уже переселился к французу и забыл, как выглядит его квартира. Фло уже привык постоянно видеть итальянца у себя и обращаться к нему по любому вопросу. Оба уже иногда путались в альбомах, настолько хорошо они изучили аранжировки друг друга. В итоге, когда работа подошла к концу, они заснули на диване, прослушивая окончательно сведенные песни.
Фло открыл глаза и подумал, что он уснул без подушки, ибо голове как-то жестко лежать. Потом он услышал над ухом чье-то громкое сопение и попытался сфокусироваться на окружающей обстановке. Осознав, что сидит на диване, уткнувшись носом куда-то в область ключицы Микеле, и итальянец прижимает его голову к своему плечу и сопит ему на ухо, Флоран напрягся. Прошептав «блин», француз попытался распрямить затекшую шею. Микеле проснулся и непроизвольно дернулся, засветив французу по голове и снова прижимая его к себе. Фло оказался прижатым уже к шее итальянца и выругался.
- Какого черта ты делаешь? – недовольно спросил Микеле, пытаясь пошевелить плечом.
- Я тот же вопрос могу задать, - буркнул Фло куда-то за ухо итальянца.
- Слезь уже с меня.
- Отпусти уже меня.
Они попытались разобраться в собственных конечностях и отодвинуться друг от друга. Ограниченное пространство дивана, наполовину заваленного сумками, ноутбуками, дисками и вещами, не позволило этого сделать. Фло замер, сидя лицом к итальянцу и упираясь рукой в спинку, единственная радость – ему удалось-таки поднять голову и, поморщившись, выпрямить шею. Микеле смотрел французу в глаза и осторожно водил рукой, пытаясь почувствовать онемевшее плечо.
- Другого места, что ли, для сна не нашлось? – недовольно проворчал он. – Руку вообще не чувствую – всю отлежал своей чугунной головой.
- Мой диван, что хочу на нем, то и делаю, - ответил Фло. – И вообще, какого черта моя голова оказалась на твоей руке?
- Откуда мне знать? Твоя голова!
- А рука – твоя! Помню, что я сидел себе на диване, а ты пошел варить кофе…
- Ну и?
- Что «ну и»? Чего ты пристроился-то? Из-за тебя у меня теперь шея болит!
- А куда я должен был деться?
- Места, что ли, в квартире мало?
- Откуда мне было знать, что ты уснешь на мне? Ты производил впечатление вполне бодрого человека.
- Каким это образом я производил такое впечатление? Если я уже спал!
- Я об этом не знал!
- Надо было табличку повесить?!
- Да.
- Тьфу…
Фло осторожно поднялся и потянулся.
- Кофе будешь? – спросил он у итальянца.
Микеле отрицательно помотал головой и тоже поднялся с дивана.
- Наверное… - итальянец с тоской посмотрел в окно на ярко светившее солнце, - я домой поеду…
- Что это вдруг?
- Переоденусь и в студию.
- Тебе есть еще, во что там переодеваться? – Фло удивленно поднял брови. – Кажется, все твои вещи уже здесь.
- Заберу обратно.
Француз тихо спросил:
- Почему?
- Ну… В общем-то… Все закончено, - Микеле смотрел Фло в глаза и кусал губы.
Они стояли, боясь пошевелиться, совсем близко друг к другу, француз кивнул, посмотрел в окно, потом снова на Микеле и тихо спросил:
- Ты что-нибудь вспомнил из того памятного вечера, когда мне пришлось оставить тебя здесь на кровати?
- Я… - Микеле смутился, - все вспомнил.
Флоран снова кивнул:
- Помнишь, что ты говорил?
- Да, - итальянец, не отрываясь, смотрел в лицо Фло.
- Что тебе плохо одному… без меня.
- Да.
- Поэтому ты и пришел.
- Да.
- И почему остался?
- Не смог уйти…
Фло повернулся к Микеле:
- Зачем тогда снова пытаешься это сделать? Ведь все равно не сможешь.
- Не смогу, - Микеле шагнул к французу.
Фло уверенно и сильно сжал руку итальянца в своей, переплетая пальцы:
- А я не смогу отпустить тебя.

- Ну Флоооооо… Флооооошенька… - завывал Микеле, не давая мне встать со стула весьма оригинальным способом – он прицепился к моей ноге, буквально сев на нее, как маленький мальчик, не давая двинуться с места. Ну и фиг с ним, опоздаем, я скажу, что он виноват!
А чего?! Нехрен было ломать мои наушники!!!
- Ну простиииии меняяааааааа…. – снова пискнул Мике, скребя ноготками по моим джинсам. Я ж тебя сейчас не то что не прощу, прибью на месте, поганец…
Микеле картинно всхлипнул, а я отвернулся к окну, дабы не поддаваться очаровывающему взгляду. Как он такие глаза делает?
Нет. Нет, нет, и нет, и ещё раз нет!!! Никогда.
- Микеле, отпусти мою ногу, - мой голос был холоден, как снег за окном.
- Я умоляю тебя, я стою на коленях…
- На моих почему-то, - раздраженно перебил его я. – Слезь!
Он обиженно хлюпнул носом, и – аллилуйя! – отпустил мою ногу. Я мог встать.
Я взял пачку сигарет, привычно сунув ее в карман, скоро оделся, и закинул за спину чехол с гитарой. Молчание. Микеле так и остался – жалобно смотрит на меня, сидя на полу моей квартиры. Да, живем вместе…
Возникло желание спросить: «Долго ты так сидеть собираешься, милый? Мы же опоздаем!» и поцеловать его в щеку, но я подавил искушение, и ни слова не сказал ему. Просто вышел из квартиры, не закрыв двери. Если надо, сам придет, уйдет, и все закроет…

Флэшбэк

Он растерянно держал что-то в руках, будто до сих пор не веря своим глазам, и вроде как спрашивая себя – а как такое получилось? Почему? Я не понимаю…
Похож на большого ребенка – такое лицо у него сейчас, и огромные испуганные глазищи.
Что же он там держит? Что-то знакомое… 
Чувство непонятной тревоги охватило меня прежде, чем я понял, что именно у него в руках. Микеле обернулся ко мне, не мигая, и этими полными ужаса глазищами посмотрел на меня, будто увидел перед собой монстра, и, спотыкаясь, попытался отодвинуться от меня, скрыться…
И в тот момент я готов был убить его.
Помню, как сейчас!
Искореженную черную дужку, и кругленький наушник, превратившийся в сборище проводков и запчастей, беспорядочным набором легшего в его ладошку.
Мои любимые наушники! Как он мог?..
Я, кажется, закричал на него, и долго не мог остановиться, взмахивая руками, матерился…
А Микеле, Микеле только смотрел на меня этими жуткими глазами.
- Фло… Фло, прости… я не заметил, как они упали… и хлопнул дверью. Я случайно! Правда, я случайно, я не хотел! Прости меня…
Наушники. Самые любимые. Беспроводные. Удобные, он уже сродниться с ними успел, черт возьми! Да они всегда на нем были… Кроме того дня. И присутствия Локонте оказалось достаточно, чтобы испортить любимую вещь Флорана!...
Черт, как же он раздражает…
Своими мольбами, своими жалкими попытками извиниться, своими глупыми обещаниями, всем своим видом!
Кто бы мог поверить, что этот итальянец почти на восемь лет его старше – как ребенок, такой же приставучий, такой же надоедливый, такой же глупый в своем нелепом поведении…

Конец флэшбэка

Я размашистым, сердитым шагом топал по снегу. Микеле! Неужели обязательно делать все так? Ну ладно, черт с ними, с наушниками, но зачем так себя вести? Действительно, ты меня так раздражаешь…
Я быстро зашел в здание и направился в свою – только свою! – гримерку. Обычно мы с Микеле тут вместе обретались – просто болтали. Но теперь эти двери для него закрыты.
Тут же в эти самые двери раздался стук. Заглянула Маэва.
Ну конечно! Я всегда рад был ее видеть, она мне самый близкий друг!
Помимо Микеле. Хотя нет, Микеле не друг.
Я радостно заулыбался и махнул ей рукой.
- Привет, Фло, - она зашла и прикрыла дверку, - ты чего сегодня такой странный? Промчался мимо меня, Мервана чуть с ног не сбил, и не поздоровался ни с кем, что с тобой? А, и кстати, где Микеле? Мы уже скоро начнем репетировать…
Я неосознанно скривился, вздернул нос, а потом совладал с собой и улыбнулся.
- Да не знаю я, где он… Мы в разное время вышли. В последние дни мы с ним не в ладах…
- А… - в глазах Мелин промелькнуло понимание. Она всегда понимала…
Я вздохнул.
- Смысл этому человеку взрослеть, если он даже не может себя вести нормально? Оставался бы ребенком… - и отвернулся в зеркалу. В глянцевой поверхности отражалось растерянное лицо Маэвы. Гримерка… сегодня мы не гримируемся – репетиция без костюмов. Без костюмов…
- Фло, он же артист. Он не может выражать свои чувства, как обычные люди, - мягко улыбнулась мне отраженная Маэва. Я поморщился.
- Если не может, то что мешает ему сыграть «нормального человека»?
- Так в том и состоит смысл. Он сам… - она махнула рукой в сторону стекла, - словно зеркало. Если обычный человек, не актер, станет играть, это будет фальшивая игра. А что получится, если игрок попытается стать обычным человеком? Это его жизнь, он не сможет отказаться от игры. Так же… - она посмотрела на меня, - так же, как и ты.
- Хочешь, сказать, я веду себя так же? – я сжал кулаки. Да чтоб этот Локонте провалился сквозь землю! Лучше бы его никогда не было…
Она пожала плечами и вышла.
Этот день мы играли без Микеле.

Домой я вернулся поздно. Микеле не было. И вообще не было ни малейшего следа пребывания его дома. Не было даже следов его пребывания, как такового. Будто он никогда у меня не жил. Будто его не было – никогда.
На минуту я почувствовал жгучий ужас, колющий сердце – неужели мое желание исполнилось? Мимолетный порыв, даже не высказанный сегодня утром…
Я включил свет – точно, Микеле, собрал все вещи и уехал… Ничего не видно. Странно… Но квартира казалась неуютной, необжитой без него и его вечно разбросанных вещей.
Я коснулся спинки стула – на ней все время висел его шейный платок…
За окном повалил снег. Даже не думал, что без Микеле мне будет так… плохо!
Я уселся на диван и обхватил голову. Где же он? Куда он ушел, где будет ночевать?... Ведь… последние несколько лет мы живем вместе…
Мне показалось, будто моей спины касаются руки любимого неугомонного итальянца, обнимают за плечи…
Я вздрогнул и сжался.
Зря…
Зря я так злился!!! Ну что мне эти наушники? В конце концов, всегда можно купить новые, черт возьми, а я дурак!
Ведь любовь не купишь. А итальянец… Локонте.
Локонте!
Ведь Маэва права. Он не умеет жить по-другому.
А я? Я могу жить без этого? Почему мне всегда надо что-то потерять, чтобы понять, как это ценно для меня?
Почему мне нужна встряска, чтобы просто расставить приоритеты – и понять, что для меня важнее?
Я резко встал. Мне надо ему позвонить. Что если он заблудился или попал в передрягу?
В конце концов, мне надо вернуть его!!!
Да, из-за гарнитуры можно пообижаться на него… пару дней… а зачем так его…
Я схватил мобильник и поспешно набрал номер Локонте. Не отвечает. Ещё раз – не отвечает, не отвечает, не отвечает…
Я начинал серьезно беспокоиться. Вдруг он действительно сейчас в беде? И вообще… где он носится?
На часах уже полночь… Я мерил шагами комнату – он должен мне позвонить. Это что, месть за то, что я сегодня так резко обращался?...
Только не это…
Я уже готов был стенать от отчаяния – от Микеланжело не было никаких вестей, и в моей голове рядом шли картинки – одна другой страшнее. Несколько раз я пытался образумить себя – да что я, мамочка, что ли, или Микеле – ребенок? Наверное, он просто дуется, и пошел переночевать к одному из своих друзей. О, идея! Надо позвонить Солалю и Мервану. Он мог остаться и у них на ночь. Конечно, не стопроцентно, но вероятность есть.
Я набрал номер Со.
- Привет! Извини, что так поздно, а у тебя Микеле нет случайно?
- А, Фло… Доброй ночи. Микеле не заходил… А что?
- Да просто что-то задерживается, я думал, может, заглянул к кому…
- А что ему у меня делать? – резонно заметил Солаль. – Ну, ладно. Спокойной ночи, Флоран.
- Пока…
Следующим был Мерван. После долгих гудков он взял трубку – у меня уже чуть ли сердце кровью не обливалось.
- А, Фло! Какого черта?
- И тебе не чихать, - раздраженно бросил я, - слушай, к тебе Локонте не заглядывал?
- Да нет, что ему у меня делать, - хмыкнул тот, невольно копируя Солаля.
Какие вы все понимающие, ребята… Действительно.
- Слушай, а почему бы тебе не позвонить Клэр? Мне кажется, он мог к ней заскочить, - неожиданно предложил Мерван, - давай, пока, а то у меня тут… - и он отключился.
Я рассеянно бросил трубку на диван. Нет, Микеле не может быть у Клэр, и тем более, остановиться у нее на ночь…
А если…
Я быстро накинул на себя куртку, вышел из дома. На улице было темно, а свет фонарей залепляла неожиданно суровая зимняя метель. Я оглядел двор – нет, его нет.
Я крикнул, позвал его.
- Микеле!
Только взвыла какая-то шавка, и больше ни звука – лишь свист сильного ветра.
Я обежал свой дом, пронесся по улицам квартала. Нешуточное беспокойство снедало меня, и будто дурное предчувствие поселилось в моем сердце. Где… где же Микеле?!...
Дыхание сбивалось, я старался вдыхать только носом, но горло все равно морозило, а в груди будто иголки поселились, - так кололо мне мои легкие. От внезапного бега появилась резь в богу. Мне казалось, я уже несколько часов бегаю по улицам, и уже сам заблудился, но вновь и вновь примечал знакомые ориентиры.
Я проверил маленький парк около своего дома, обежал вокруг метро, спросил в гостинице, не было ли нового постояльца, вышел на проспект – его нет.
Меня захлестывала паника. Нет! Надо вернуться домой и посмотреть, нет ли его там. Может, он уже пришел, пока я бегал здесь.
Я торопливо взлетел на свой этаж…
Нет, квартира была по-прежнему пуста.
Не было вечно валяющихся на пороге сапог Локонте.
Если… когда он придет, я сам его убью. Или нет, сначала помучаю.
Только пусть он вернется!!! Я ему все прощу, черт возьми…
Я в отчаянии опустился на диван. Теперь темнота квартиры пугала меня. Я чувствовал, что остался в ней один…
Я лег на свой диван, обессиленный поисками своего любимого.
И – так и уснул…

Разбудили меня легкие поцелуи, которыми этот негодяй осыпал мое лицо. Ещё не до конца проснувшись, но уже почувствовав, что все в порядке, я притянул это светловолосое чудо к себе поближе, заставив повалиться на себя. Микеле, не удержав равновесие, завалился на меня, попутно заехав мне локтем прямо в живот. А я лежал, и неизвестно кому шептал – спасибо, спасибо, спасибо, что вернули мне его…
- Ты подлец, Микеле, - с чувством проговорил я, тиская своего самого замечательного итальянца, - мерзавец, и вообще, любишь надо мной поиздеваться…
- Я… извини, я вчера поздно вернулся, - виновато потупился Микеле, водя пальцами по моей груди, - я искал тебе подарок.
- Подарок? – прищурился я. О чем на свете, вообще, он говорит?
- Если ты не забыл, сегодня 1-е января, - проворчал Микеле, утыкаясь носом куда-то мне в плечо. Его слова медленно доходили до моего сознания, - я добрую минуту пытался вспомнить, что это за дата. А когда вспомнил, вскочил.
- Черт! – с чувством сказал я. – Я совсем забыл, что вчера был Новый Год…
- Прости, - ещё раз виновато сказал Микеле, садясь рядом со мной.
А я тем временем с удивлением оглядывался. Когда…
Когда в углу кухни появилась здоровенная елка? Искусственная, но пушистая и наряженная. На люстре висела гроздь шариков, по стенам развешена мишура, а на окна наклеены стикеры в виде снежинок.
Я растроганно прижал Микеле к себе. Пока я спал, он тут сделал это… для меня, я знал это…
- Я вчера просто допоздна ходил по магазину, закупая всякие вещи… ну, ерунды вроде этой…
- А куда делись твои вещи? – вдруг вспомнил я интересовавший меня вопрос.
- Вещи? – удивленно переспросил Микеле, и вдруг рассмеялся, обнимая меня,  - да я просто убрался в квартире, чтобы ее можно было нарядить к Новому Году, вот и все! Они никуда не девались, просто все лежит в шкафу и на полках…
Я подумал, что я жуткий дурак…
- Иди и посмотри на подарки, - ворчливо буркнул Микеле, смущенно подпихивая меня с дивана к елке.
Я подошел к Рождественскому дереву и опустился на коленки, - действительно там лежало три свертка.
Один я развернул – там оказалась книга. Я прочитал автора – какой-то русский…. Имя точно русское.
- Ты не представляешь, чего мне стоило раздобыть этот перевод, - буркнул Микеле, - стихи куда сложнее переводить, чем прозу…
Что? Я разглядел закладку в книге – и открыл нужную страницу. Там были стихи…
«Моцарт и Сальери»
Я рассмеялся и закрыл книгу.
- Мне кажется, мы знаем эту историю лучше, чем кто-то другой, м?
- Посмотри другой, - потребовал Микеле. Я взял ещё один сверток и разорвал обертку, - коробка с чашкой. Я снял прозрачную крышку, - на чашке была изображена фотография и надпись.
Наша фотография – Флоран и Микеле.
Я прочел:
«Флоран, я люблю тебя! Я желаю тебе всего самого приятного и хорошего, и чтобы все твои желания сбылись. Да будет твой голос всегда чист и прекрасен, а твое сердце добрым и нежным, как и сейчас. Ты мой самый любимый француз <3»
Он с ума сошел! Ведь такие чашки делаются на заказ, что, если это просочится в СМИ? Ох…
Чокнутый. Я улыбнулся. Не может быть. Микеле не глуп, наверняка нашел лазейку… Может, попросил Мелиссу, или что там. Какой же он… милый…
Я притянул его к себе и поцеловал, нежно-нежно, чтобы вся та глупая, нелепая ссора, которая была между нами, забылась…
Я наконец развернул последний подарок. Не может быть!
Передо мной были мои наушники. То есть, не они, но точная копия. Как он их нашел? Такая же модель, черт его подери, и… и очень дорогая…
- Микеле… - шепнул я.
- Что? – с готовностью спросил он, преданно заглядывая мне в глаза. Я прямо ощущал искрящуюся в них теплоту и любовь – как всегда…
- Ты мой самый любимый итальянец…
Он рассмеялся и повалил меня на пол, зацеловывая меня практически с ног до головы…

Глава первая
Все идет, как надо

- Микеле, собирайся.
- Мммммммм…………………
- Микеле, собирайся.
- Ну ммммммммммммм же!!!...
- Микеле… Микеле, ты сейчас же огребешь по полной от Солаля. Мы же опоздаем.
- А ты ему передай, что…
- Что?
- Ммммммммммм!!!...

Фло преувеличенно печально и трагично вздохнул, опираясь на косяк двери. Господи. Да какое там собираться, этот паршивец, то есть, Микеле, не то, что собраться, не то, чтобы одеться, он даже ногу спустить с постели не может. Полчаса назад Мот зашел в комнату Локонте, и теперь стоит там, возведя очи горе, и, видимо, безрезультатно, постоит там еще немного. До скончания времен и пришествия Апокалипсиса.
Ну а что с ним делать? Флоран не умел кричать и ругаться, как это мог сделать Солаль или Дов, или даже Мелисса, не умел бесцеремонно заставлять этого балбеса делать то, что нужно.
Пора отправляться за подмогой. У самого Мота все чемоданы давно собраны и стоят возле рецепшн, и слава всем богам, что подъем назначили на час раньше, зная ненависть Микеле к ранним подъемам… Но увы. Наверное, надо было начать его будить ещё раньше.
Нужен Солаль.
Он наверняка уже закончил сборы. Флоран явственно представил себе картину – «папочка» расхаживает возле рецепшн, нервно и раздраженно поглядывая в сторону холла и то и дело закатывая рукав куртки – посмотреть на часы. Это же «папочка»!
- Микеле, я сейчас просто позову Солаля. Посмотрим, как быстро ты вылетишь из постели, когда услышишь его грозные шаги.
Мычание под белоснежным одеялом притихло. Нет, вообще ясно, что Микеле не спит, но подниматься ему не хочется.
- Или ты хочешь, чтобы я начал петь? Думаю, фанатки тебе обрадуются.
Конечно, насчет фанаток было преувеличением. Никаких фанаток. Что вы.
Но одеяло взметнулось, и Микеле выпростал одну свою тонкую ножку, с грохотом опустив ее на пол. За первой показалась и вторая, и тщательно делающий сонный вид Микеле, завернувшись в одеялко, со смурным лицом потопал умываться.
«Йес!!!» - про себя возликовал Флоран, мысленно потирая ручки. Ему все-таки удалось это сделать. В ванной послышался грохот, и Фло немедля ринулся туда. Не дай бог это чудо что-то сломало (о том, что Микеле тоже могло пришибить, почему-то мысли не возникло).
Едва открыв дверцу в ванную, Флоран увидел ни с чем не сравнимую по умилению картину.
Микеле, слегка приоткрыв рот, уселся на пол (видимо, грохнулся) попутно смахнув все, что можно было смахнуть с туалетного столика(и ведь нарочно же сделал, мерзавец! Не спит ведь) и сейчас, закутавшись в свое горемычное одеялко, напоминал гибрид снежной бабы и невесты… Лохматой и небритой.
Легонько попинав для приличия этот фрукт, Фло недовольно поморщился.
- Микеле, хватит валять дурака. Это уже совсем не смешно, а только раздражает.
Разумеется, ни о каком раздражении речи не шло, но они действительно скоро начнут опаздывать.
Зато реакция Микеле была чудо как хороша. Тот тут же подскочил, немного передразнив самого себя в роли Моцарта, комично взмахнул руками и выпроводил Фло вон. Ещё пятнадцать минут, и Микеле, умытый, одетый, и весь из себя пристойный молодой человек.
Воистину, иногда слово творит чудеса.
Но громкое слово, подумалось Моту, творит их гораздо быстрее!
- Ну теперь ты доволен, месье Раздражительный? – недовольно по-утреннему фыркнул Микеле, вытаскивая последний чемодан за порог.
- Хм… - Мот притворно безразлично посмотрел на часы. – Пожалуй. Ты собрался за три часа.
- Постой! Я потратил на сборы всего полчаса!
- А остальные два с половиной, которые ты тоже должен был потратить на сборы без спешки, ты провалялся в постели, - заключил Фло. – Из этого следует, то ты точно что-то забыл. Впрочем, ты всегда все забываешь, так что это не проблема.
Лифт прозвенел прибытие на первый этаж.
Вот и все. Мы покидаем этот город… А потом – ещё пара выступлений. Репетиции, репетиции… Иногда кажется, что это будет продолжаться вечно. Всегда мы будем куда-то вместе приезжать, репетировать сцены, танцы и песни, потом – выступление – и снова, в путь.
С одной стороны, думает Флоран, это ужасно. Жить по такому однообразному сценарию.
Но с другой стороны… Сколько друзей он здесь обрел!... Таких близких… Говорят, что в мире шоу-бизнеса каждый просто носит маску, под которой прячет выгодные для себя одного планы.
Мне кажется, это не так, - снова возвращается к этой мысли Мот. Мы действительно стали чем-то вроде семьи… Посмотреть только на нашего Моцарта, который так безалаберно себя ведет, или на строгого Солаля, - чувствуется же, черт возьми, «папочка», или рассудительная Мелисса, а смешливая Маэва и наша умница Клэр? Вот она, семья. А ещё Дов и Альбер, и другие актеры и все эти люди… Все-таки радостно и хорошо с ними работать. И вообще быть. Действительно интересно и приятно.
Конечно, с каждым днем все меняется. И когда-нибудь ничего не будет таким, каким было прежде, когда-нибудь все изменится.
Ты желаешь этих перемен, - спросил он самого себя, - или боишься их?...
И не дал себе ответа.
Уже в который раз.

Спустя декаду

Вот так, на лавочке посидеть.
Вот просто посидеть на лавочке. Охрененно…
Я балдел под ласковым солнышком, раскинув руки на лавке в какой-то деревеньке. Лавочка – лавочка была большая. Но я выстроил целый план по ее оккупации, так что она вся – ВСЯ была исключительно в моем распоряжении.
Нежное солнышко, голубое небо, шелестящие деревья и кроме этого журчание маленькой речушки… Идиллия…
Никого нет… Пустота…
Дело в том, что у нас выдались свободные несколько дней от репетиций, потому что выступление перенесли. Дов предложил смотаться в горы…
А тут… Господи, и почему я раньше не выбирался в такие места?
Ответ пришел сразу.
Микеле, у тебя совершенно нет свободного времени.
Да, черт, побери, свободное время – это классно! Я уже даже забыл насколько.
Деревушка была крохотная, но каждый участник умудрился найти в ней свой хорошенький уголок и затеряться.
Я поперся на центральную площадь – ну, как сказать – пересечение нескольких улиц делало большое пространство, и получалась площадь. И уселся на лавочку, подставив руки и бледное лицо под ещё совсем слабенькие, едва чувствуемые лучики. Вокруг были только горы. Наверху ещё даже лежали шапки снега, а внизу уже зеленела листва. Я , конечно, и раньше знал это, но почему-то созерцание такого факта приводило меня в совершенно ребяческий восторг, и!...
- Можно сесть?
Робкий голос, прозвучавший рядом со мной, заставил меня дернуться и чуть ли не подскочить на месте – так неожиданно он выдернул меня из раздумий.
Рядом стояла девушка лет семнадцати. В ее руках была корзинка, накрытая простеньким полотенчиком – ну, чисто, пасторальная картинка, как из сказок. Тем более что одета она была в длинное платьице, на ножках – черные башмачки, с белыми чулочками, светлые волосы – в две косы. Нет, прямо как будто картинка из детской книжки ожила. Очаровательная.
- Пожалуйста.
- Простите. Я просто с рынка, идти так далеко, я и подумала, дойду до скамеечки, присяду и отдохну…
Похоже, она меня не знает. Это и к лучшему, хотя вроде пытается завести знакомство.
Знавал я и таких объектов. Делали вид, что знать меня не знают, подходили познакомиться, а потом… Господи, ужас-то какой. Ну да ладно. Я осторожно сделал ход.
- Далеко ходить, говорите?
- Да, аж за реку.
Я вздрогнул. Я бы пешком и без ноши не преодолел такое расстояние, а она ещё и со своей корзинкой.
- А зовут вас как?
- Я Натали. А вас как зовут?
- Мм… Анжело, - в общем, я просто взял другую составляющую от своего имени.
Она тихонько засмеялась. У нее очень милый смех вообще-то…
- Такое имя… Вы же наверное, с небес опустились на лавочку. Не заметили?
- У вас так красиво, что от рая не отличишь, - парировал я.
Она смутилась, заправила косички за ушко, и снова поднялась.
- Ну ладно, прощайте, Анжело, думаю, мне пора, - и она мило улыбнулась.
Я немного помолчал, а потом решился.
- Знаете, Натали, а давайте я вам помогу корзинку донести.
Если я ее не донесу, я опозорюсь на все поколения семьи Локонте. Несмываемо. Но я уже сказал это.
- Ну что вы… - снова замялась девушка. – Не стоит, и мне уже совсем недалеко.
- Не стесняйтесь. В конце концов, это будет компенсация за вашу занятую лавочку.
Она постояла ещё немного, поджала губки.
- Давайте.
Я внутренне вздохнул, обругал себя и поднял корзинку. В первое мгновение мне показалось, что на самом деле корзинка довольно легкая, и пару километров с ней можно прошагать совершенно без проблем.
Но дорога шла в гору.
Постепенно я ужасался. Как Натали таскает это?...
Та же шла рядышком, кажется, очень довольная таким раскладом.
- Знаете, Анжело, - сказала она немного погодя. – Я ведь вас раньше здесь не видела. Вы приехали сюда?
- А… Ну да…
- Вы в первый раз здесь? Что же вас тут заинтересовало?
- На самом деле, я тут просто на пару дней, - выдалась свободная минутка, а ведь я никогда не был в горах, – признался я.
- Никогда? – поразилась Натали. – Это вы зря. На самом деле, с осени и по самый апрель здесь очень много туристов. Даже странно, что в начале весны тут так мало народа…
- Как это много туристов? – в свою очередь удивился я. – А я думаю, чего тут так много гостиниц и отелей…
- На самом деле и их в самый сезон не хватает, - очень серьезно ответила Натали.
- В чем же дело?
- Горы, - кивнула девушка вверх.
- Горы? – мне стало интересно.
- Вы что, никогда не слышали о таком спорте, как горные лыжи или сноуборд? Или скалолазанье? Или прогулки в горах – в специальной обуви?
Я хлопнул себя по лбу.
- И ведь точно! Я совершенно об этом забыл. Я ведь на самом деле совсем не увлекаюсь спортом, - поведал я, перехватывая корзинку, казавшуюся все тяжелее.
- Да? А чем же вы занимаетесь?
- Да так… По большей части культурой… - размыто ответил я.
- Понятно… - задумчиво протянула Натали. – Ну что ж, мы почти дошли. Вон мой дом, видите?
Я увидел небольшой домик, выкрашенный в белый цвет, с аккуратными цветочными клумбами. Вот он, значит, какой. Пряничный домик сказочной девочки.
- Может, зайдете? – предложила Натали.
- Ну что вы, - взмахнул рукой я. – Не стоит тратить время на меня.
- Нет, правда. Раз уж мы пришли, думаю, мне стоит достать немного молока для нас двоих, мы ведь с дороги. Зайдите, на пять минуток, не больше, я вас не задержу, - Натали склонила голову.
Я подумал. В конце концов, я никуда не спешу.
- Тогда, если это вам доставит радость, я с удовольствием соглашусь.
Черт, мне кажется, я никогда, ни с кем не говорил так вежливо и обходительно.
Натали проводила меня к своему домику, отворила калитку, и пронесла свою корзинку в дом. Оказалось, что я тащил мед, одну бутылку вина, хлеб и банку крупы – вот за чем ходила на рынок юная девица.
- Вот, держите, - она протянула мне кружку с молоком.
Я с подозрением ее принял. В конце концов, тут, в деревне, все может оказаться не таким, как в городе.
Я отхлебнул.
Понравилось.
- Очень вкусно, - сообщил я Натали.
Она улыбнулась в ответ.
- У нас коровы хорошее молоко дают, - она махнула рукой в сторону окна. – вы пока, наверное, не бывали на нашем водопаде… Там очень красиво, я туда часто хожу.
- Может, в таком случае, сводите меня туда? – спросил я.
- Тогда давайте встретимся завтра в восемь часов там же, где познакомились сегодня, - она улыбнулась мне, и мне показалось, что у нее в глазах бегают крохотные лучики солнца.
Я распрощался с ней, и отправился вниз, к площади, с надеждой на новую встречу с симпатичной девушкой Натали – завтра.
Странно, но…
Жизнь – все идет как по маслу. Замечательная...
Хорошая, интересная работа, друзья и слава, а тут ещё в качестве бонуса отдых… Как будто мне решили сделать рай прямо на земле.
Вообще, такой хороший расклад настораживал.
Говорят, что если тебе очень-очень хорошо, то возможно, скоро будет очень-очень плохо, и это немножко заставляло меня дергаться – иногда. Но в последнее время я решил, что вряд ли что-то может быть сильно испорчено, а если и будет, то все равно не стоит портить момент переживаниями… И поплыл по течению «хорошей жизни».
Вот так вот. Неважно. Это все – его, Микеле, усилиями. Он это заслужил. Он честно работал и старался, так что это – ещё ерунда. Он добьется и большего.
Такое мысленное утверждение сделало его ещё более уверенным в завтрашнем дне. Мне вообще это было очень важно. Завтрашний день.
- О, Микеле! Тебя где носило-то? – беспечно спрашивает Маэва, лишь только я зашел в дом.
- Меня… Да так, гулял… - Я сам не понял, как вышло так, что я скрыл свое знакомство с очаровательной девушкой… но, почему-то просто не хотелось об этом рассказывать. Это – мое, решил я. А раз мое, мне и решать, что кому говорить.
- Гулял?... – Маэва задумчиво подняла одну бровку, - и сколько метров?
Я сделал ужасно обиженное лицо.
- Чтоб ты знала, я поднялся на вооооон тот пригорок, и ещё завтра гулять пойду, - я преувеличенно гневно уткнул ручки в пояс, и задрал нос.
- Оу, - сказала «сестричка», - да ты молодец. Надо же. Найдешь что-то интересное, скажи нам. Я весь день здесь гуляла, чуть не умерла со скуки…
Ее сентенции показались мне возмутительными.
Ну как, КАК можно заскучать в таком прекрасном месте?... Моя бы воля, я б тут жил.
И я поймал себя на мысли о Натали.
- О, смотри-ка, - кивнула Мелин. – Солнце уже садится. Думаю, скоро и Флоран с Мелиссой будут. Сколько там времени? – и она упорхнула.
Флоран и Мелисса ещё гуляют? Ну да ладно…
Я цапнул распечатки со стола – просто посмотреть, работой пока рано заниматься, но что надо переигрывать, мне было интересно.
Я уселся прямо у открытого окна, листая скрепленные страницы… и не мог сосредоточиться на тексте…

Глава 2
Черт его подери!

- Что? Вот это да! – я удивленно охнул. – Неужто?
- Точно тебе говорю, там девушка была, вся такая блондинка с косичками, в платьице.
- Получается, наш Моцарт закрутил курортный роман? Ничего себе.
- Я абсолютно уверена.
- В романе?
- Нет, но он охотно завел знакомство с девицей, ты же знаешь, он только на публике всех обнимает… А тут – на тебе. Прогуливается.
- Серьезный довод, - хохотнул я, впрочем, немного нервно. Надеюсь, Мелисса не заметила.
Внутри меня на самом деле поднималась жажда убийства. Всех, всех убить, скотины, уроды…
И прежде всего – главного урода итальянца и непосредственную скотину блондинку.
Стоп, спокойно, Флоран. В конце концов, Микеле ничего тебе не должен, он – не твой. Успокойся. Это лишь курортный роман, пара дней пройдет, мы уедем, и снова можно будет быть около Локонте, стараясь чуть больше привлечь его внимание…
Как же, бля, досадно, что появилась эта девчонка!!! Почему, интересно, Микеле ничего не сказал?
Ещё раз… Сосчитай до десяти, а лучше – до ста, и полностью погрузись в это занятие, Фло, ты не имеешь никакого права его ревновать.
Он ничего тебе не должен.
- Ты будешь шоколад? – голос Мелиссы выдернул меня из раздумий, и я обнаружил, что мои губы застыли в маске улыбки, и поспешно убрал ее со своего лица… Если б я мог показать, что я на самом деле думаю об этом!
- Шоколад?... Да, конечно… - я напустил на себя задумчивый вид и уставился в окошко.
Уже давно стемнело, а Мике как ушел с утра, так и не возвращается…
Поневоле начнешь рисовать себе страшную картинку.
Я достал свой ноутбук и быстро просмотрел почту: пара писем от звукозаписывающей компании и одно из города, сообщающее точную дату приезда. Наверное, Дов отослал…
Я вышел из почты, и немного опасливо зыркнув вокруг, уселся поближе к стенке, чтобы в монитор никто не смог заглянуть.
C:\Documents\Images and Pictures\Photo\Loconte
Папка с фотографиями привычно заглянула мне в глаза изображением Моцарта и Сальери, держащего его за воротник.
Я медленно листал фотографии, - их у меня много, любуясь Микеланжело. Красивый…
В образе Моцарта. Грим, подведенный глаза, открытая шея, узкий костюм по фигуре, и нахальный и смешливый взгляд. Какие глаза… Всегда такие озорные. Белые волосы, вечно торчащие в разные стороны, и губы.
Каждый раз, когда я на него смотрю, мне кажется, что я сейчас не выдержу и схвачу его, чтобы целовать, целовать… Вот сейчас… уже встаю…
Но каждый раз мне чего-то не хватает. Каждый раз я просто снова улыбаюсь, скрывая кипящие во мне чувства и желания.
Все уже привыкли к моим «я».
Коварный, холодный и надменный Сальери.
Немного скромный, веселая душа компании – Флоран Мот.
И зверь, желающий невозможного, сидящий в этом теле. Только его – никто не знает. Совсем-совсем никто… Безумный страстный рык – звучит только во мне. Его никто не слышит. Я ещё раз взглянул на лицо своего любимого Микеле.
- Лучше бы я никогда не любил, - шепнул я ему, и захлопнул крышку компьютера.

День был просто невероятен.
Натали была не только знающим «экскурсоводом», но и сама оказалась интересной девушкой, и мы легко сблизились и свободно продолжили наше знакомство, и, кажется, оба были довольны.
Я увидел множество поразительных вещей. Пещерку под водопадом, куда можно пройти, «логово дракона», грот, где камни сверкают от вкраплений кварца, сосновый лес, где можно пустить такое долгое и громкое эхо, что кажется, оно будет звучать вечно. А когда меня привели в расщелину, где до сих пор лежит снег, но почти совсем не холодно, и где по дну ее бежал маленький ручеек… Я даже и не подозревал, что такие места существуют на самом деле в этом мире.
Теперь мы шли через большой луг, по дороге обратно в деревеньку.
- Когда же ваша компания уезжает? – поинтересовалась Натали. – Ты ведь здесь с друзьями, да?
- Да… боюсь, что уже через пару дней, возможно, в среду утром, а может даже и вечером вторника.
- Жаль, что мы так мало времени провели вместе, - сказала она, останавливаясь около своего дома. Садящееся солнце красиво обрисовывало ее профиль и тоненькую фигурку, создавая светящийся ореол вокруг светловолосой головы. – Мне очень с тобой понравилось проводить время.
- Мне тоже было очень интересно… - протянул я задумчиво. – Слушай, Натали, а у тебя есть мобильник?
- Да, ты думаешь, чтобы дать мне свой номер? Я тоже могу оставить свой, может, и встретимся как-нибудь.
Она достала из кармашка своего жилетика старенький телефон, и я, запинаясь, стал диктовать ей цифры своего номера.
- О!... Вот. Хорошо, спасибо.
- Думаю, нам пора прощаться, - сказал я, неловко улыбаясь.
- Я была бы завтра не прочь увидеться, но у меня есть дела, - поджала губы Натали.
- Вот как… А послезавтра? Я-то свободен все время – до вторника-среды, - с надеждой спросил я.
- Послезавтра – хоть целый день, - улыбнулась она и наклонилась, поцеловав меня в щеку. Я замер.
Прикосновение ее губ было сухим и очень нежным… и я ощутил, будто бы… стал какой-то совсем легкий, нет, невесомый…
Она улыбнулась, уже в дверях, и помахала мне рукой.
- До встречи, Анжело, - и Натали скрылась за своей дверью, в маленьком белом домике.

Я же направился снова вниз, домой…
Но почему-то меня сейчас совсем не тянуло к своим. Хотелось лечь спать и забыться.
Конечно, это неудивительно, сказал я себе, я ведь сегодня фиг знает сколько км пробегал по горам, удивительно, что я ещё не свалился.
Но на самом деле я знал, что причина совсем другая.
Я просто хотел поскорее увидеть Натали снова.
Она очень интересная и умная девушка, даже странно встретить такую интеллигентную девушку в такой глуши, хотя, конечно, поведением она очень отличается от городских, и тем более от фанаток. Жаль, конечно, что она не слишком интересуется музыкой, но какая же радость не видеть в глазах безумного блеска фанатизма. Интересно, она одна тут управляется со своим хозяйством? Такая маленькая, ещё совсем ребенок, но у нее дома я не заметил признаков проживания ещё кого-то. Она действительно удивительна, в своем возрасте, и уже совершенно самостоятельная, работящая и умная девочка. Жаль, что мы не можем продолжить знакомство.
Когда я добрался до наших апартаментов, уже стемнело, и горел только фонарик у входа да пара окон. И видимо, Флоран снова курит на балконе, высматривая меня на дороге.
Так оно и было. Только я подошел к дому, как огонек тлеющей сигареты исчез, а в дверях меня уже встретил сам курильщик собственной персоной.
- Это, конечно, твое дело, но я бы предупреждал хоть кого-нибудь на твоем месте, если бы собирался исчезнуть на целый день, - заметил Флоран. Как всегда, когда он меня отчитывал, я не заметил ни гнева, ни раздраженности, ничего.
- Да, это мое дело, - холодно заметил я и сам удивился своему голосу, сухому и раздраженному. – И не суй свой нос в него.
Слова вырвались, не успел я даже подумать. Вообще-то я не хотел обидеть нашего тихого Фло. Но… как-то вышло само. Я протиснулся в дверной проем, оттолкнув его плечом, и прошел к себе в комнату.

Только когда стемнело, я увидел вышагивающую в светлом круге от фонаря фигуру Микеле. Под бледным светом, тот смотрелся как на сцене. Моцарт в свете софитов.
Я вышел встречать блудного артиста, стараясь, чтобы в моем упреке не звучала нежность…
- Да, это мое дело, - неожиданно грубо огрызнулся Мике, отталкивая меня, - и не суй свой нос в него.
И он прошел внутрь, оставив меня недоумевать.
Чего я такого сказал?
Наш лохматый энерджайзер скрылся во тьме дома, а я лишь недоуменно пожал плечами, вышел во двор и снова закурил, пуская дымные колечки в свет фонаря.

Зря я это сказал. Нет, я действительно зря сказал.
Флоран ведь ни в чем не виноват, даже наоборот, он за меня беспокоился. Вообще-то ещё рано, чтобы ложиться спать, но я чувствовал себя как-то… разбито. Наверняка вся труппа отправилась сидеть в какой-нибудь забегаловке, это ведь туристический городок… а Флоран остался меня ждать…
Какая я грубая, неблагодарная скотина.
Надо извиниться.
Я замер перед дверью своей комнаты, резко развернулся и пошел в сторону апартаментов Мота.
Вот она, поворот налево и я на месте. Черт, довольно трудно взять и постучать в дверь.
Дурак, виноват, так иди и извиняйся, что ты, будешь стоять здесь и мучиться угрызениями совести, задал я себе вполне резонный вопрос. Давай, стучи, входи и извиняйся.
Я робко постучал, и, не дождавшись ответа, дернул ручку. Дверь оказалась не заперта, но в комнате никого не было.
На миг меня взяла досада, что его здесь нет, но потом я подумал… и остался.
Подожду его здесь, сказал я себе, он наверняка скоро придет.
Я включил свет и окинул взглядом комнату Флорана. Если подумать, я никогда не заходил ни в одну комнату, ни в квартиру, ни просто отельный номер, мы всегда жили отдельно…
Комната не выглядела так, будто в ней кто-то живет, - настолько там аккуратно было убрано. Если бы не пачка сигарет на столе, я бы подумал, что ошибся номером, - и я тут же немного покраснел, застыдившись своей вечной неубранности в собственных покоях. Флоран, оказывается, такой педант…
На прикроватном столике, умилительно и одиноко стояла баночка шоколадной пасты, а у изголовья лежало…
О боже, там лежал черный медвежонок, которого я ему подарил в шутку уже давным-давно…
Я растроганно коснулся пальцами носа игрушки, присев на постель Фло. Ох, Флоран…
На сцене ты такой жестокий, такой холодный…
А на самом деле, у тебя в изголовье сидит игрушечный медведь, а на столике стоит баночка Нутеллы…
Я вздохнул. Флоран ведь такой скромный и тихий на самом деле. Только стоит ему увидеть камеру, он превращается в Сальери… Или просто улыбается.
Я взял в руки черную игрушку. Тогда я сказал, что она мне напоминает своего хозяина, такой же черный и с ласковыми глазами.
Я хихикнул. Кто знает, может, Флоран доверяет своему медведю самые сокровенные тайны, и рассказывает сказки на ночь? Это было бы так… мило, и странно.
Моя рука наткнулась на ещё что-то.
Книга?
Под покрывалом оказалась какая-то записная книжка.
Дневник.
Я поспешно запрятал ее обратно на свое место, так как все знают, что прочтение дневников ничего хорошего не сулит, в тому же, это просто подло и невежливо. Как будто лезешь кому-то в душу и роешься там… Я опустил игрушку на свое место, и пригладил покрывало. Когда же он вернется… Наверное, снова просто стоит на балконе и курит…
Я увидел ещё пару вещей – ноутбук в чехле возле окна, и книгу на полочке над диваном, - даже скорее всего, отельную – Флоран не любит возить с собой книг. Я снял ее с полки и уселся на диванчик.
Это оказались «Маленькие радости Элоизы» и «Трактат о дурном поведении», так назывался сборник. Я открыл книгу на первой странице и погрузился в чтение, приготовившись к ожиданию.

На самом деле, что я мог ожидать? Он вернулся, можно сказать, со свидания, уже в предвкушении следующей встречи, а я тут его отчитываю, как мамочка. Наверное не стоило этого делать. Конечно, Микеле тоже перегнул палку, но я умею иногда в нужный момент попасться. Наверное, он сам жалеет, что сказал это, но и мне надо извиниться.
Да, завтра так и сделаю. А сейчас, скорее всего, следует пойти и немного передохнуть, в конце концов, я сегодня тоже находился, следуя за Мелиссой и Маэвой в их магазинном ажиотаже. Да, они даже в маленьком туристическом городке нашли, что купить!... Женщины.
Я открыл дверь в свою комнату. Мне в глаза после темной улицы внезапно бросился яркий свет, и я зажмурился. Здесь есть кто-то?
На диване лежал Микеле. Он сполз вниз, немного комично свесив голову набок и чуть приоткрыв рот. В ослабевших руках лежала раскрывшаяся веером книга «Маленькие радости», - непонятно на какой странице Микеле остановился…
Он спал.
О жизнь моя, судьба, о мой Бог, за что? За что мне такое искушение?…
На миг во мне проснулся Сальери, возжелавший смерти этого поганца с его оголенной шеей и полуоткрытыми губами.
Потом возникла мысль разбудить его. Как возникла, так и пропала.
Появилась идея дотащить его до его собственной комнаты… Не выйдет.
Ладно, пусть спит на диване. Я его и до кровати не дотащу, так что… Господи. Признайся, Флоран, тебе просто хочется, чтобы он остался здесь…
Тихое сопение Микеле заставило меня вздрогнуть…
Я забрал книгу из его рук и уложил спящего ангела на диван, опустив подлокотники. Теперь можно считать, что это кровать… Ещё немного подумав, я притащил подушку и плед.
На часах было едва девять, а он уже вырубился. Чем они там занимались с этой девицей?...
Ладно. Мне все равно. Я накрыл Микеле и уселся рядом. Когда ещё представится шанс…
Я взъерошил волосы блондина и снова их пригладил. Хотя, какая к черту разница, воронье гнездо расчесывай - не расчесывай, останется вороньим гнездом.
Я заправил одну длинную прядку за ушко, снова пригладил волосы и провел пальцами по гладкой щеке Микеле, и осторожно положил руку ему на плечо.
Его ресницы подрагивали, видимо, ему уже что-то снилось. Как же он не заметил, что уснул… Я наклонился, поцеловав его в белую макушку, и продолжил гладить своего Моцарта по голове…
        …услышав сорвавшееся с его губ имя Натали.
Боль дернула мое сердце. Как тяжело разрываться! Так хорошо быть сейчас с ним, просто быть рядом и наблюдать, как он спит, ворочаясь с боку на бок… И как мучительно слышать имя, шепотом повисшее в комнате. Дьявол итальянец, а не ангел, черт бы его побрал!!!