МИКЕЛЕ И ФЛО

Они следовали за хозяином  - впереди Флоран, за ним на шаг позади Микеле и Янек…Мягко позвякивала в такт шагам цепь – Фло старался, чтобы она не слишком натягивалась и была почти неощутима. Но не всегда ему удавалось приноровиться к шагу следующего за ним друга – и тогда возникало ощущение, что он будто нарочно натягивает ее. Вот ведь проклятье! Если бы можно было перекинуться парой слов с Микеле – даже просто прошептать «прости» - но это выдало бы их с головой.
Они прошли двумя коридорами, завернули за угол – и остановились перед закрытой массивной дверью, окованной железом.
- Комната номер три свободна? – спросил высокомерно хозяин у стоящего на страже охранника.
- Да, хозяин, как вы и распорядились… - пробасил тот, чуть склонив голову.
Из-за плеча Фло Микеле видел только бритый затылок  и татуировку, показавшуюся ему смутно знакомой. Флоран сделал небольшой шаг в сторону, и Микеле узнал его – Вик! Бугай, ставший его кошмаром. По спине пробежала холодная змейка нерационального страха – глупо… Он под охраной Фло, да и при хозяине тот не посмеет…И тем не менее, он ничего не мог с собой поделать. Их глаза встретились – охранник тоже узнал двоих недавних узников…
Провел угрожающим взглядом по фигуре темноволосого наглеца, наметанным глазом определив в нем нового клиента…Так, понятно. Нападение на него будет стоить ему места, а может и гораздо дороже. Он мысленно произнес ряд непечатных ругательств. Но он поклялся себе, что проучит его – и сможет найти способ. Пусть и не собственноручно… Потом взгляд перешел на стоящего за ним светловолосого новичка – и губы сами собой расплылись в похотливой усмешке. Ошейник на шее, цепь, нелепый наряд – раб. Темноволосый не врал – ну что же, значит, с ним будет проще. Станет его законной добычей – надо только улучить момент.
Дверь открылась – и хозяин пошел дальше, за ним Флоран. В тот момент, когда Микеле поравнялся с охранником, тот медленно облизнул губы, сделав языком движение внутрь и наружу, посылая многообещающий намек, и молниеносным движением ущипнул того за полуобнаженную ягодицу. Микеле дернулся, как от прикосновения раскаленного железа. Резко натянулась цепь, рискуя его задушить…В ту же секунду Вик уже стоял на своем месте как ни в чем не бывало, усиленно делая равнодушный вид. И именно в этот миг – не когда Фло приказал ему встать на колени, не когда оказался в ошейнике, не когда был посажен на цепь – именно сейчас, когда Вик так бесцеремонно и нагло дотронулся до него,  его броню пробило острое ощущение собственной униженности и беспомощности. Тот мог сколько угодно прожигать Флорана взглядом, но француз был господином – и охранник не посмел. Ну а с ним, с рабом, можно себе позволить все. Микеле проглотил неожиданно вставший в горле ком и тряхнул головой, отгоняя от себя горькие мысли. Надо помнить о роли. Он не должен допустить, чтобы одетая маска  смогла «проникнуть внутрь» и затронуть глубины его души. И все же ….это ощущение беспомощности и полного бессилия как-то повлиять на ситуацию не хотело больше покидать его.     
От Янека, замыкающего группу, не ускользнула эта молчаливая «игра». Он взял на заметку, что светловолосый Микеле приглянулся Вику, известному своей склонностью к грубости и насилию…Мысленно ухмыльнулся  - похоже ему даже не нужно будет придумывать план мести – Вик сделает это за него… 
С каждым шагом Фло скатывался в какую-то бездну. Мало того, что он вел на цепи Микеле, его настораживало участие во всем этом Янека, так еще и охранник! Все персонажи в сборе. Фло чуть не споткнулся, когда увидел его, хорошо хоть реакция не подвела – смерил амбала презрительным взглядом и прошествовал мимо. Кошмар становился все реальнее. Хозяин знал о том, что Вик положил глаз… да и не только… на Микеле? Или что Фло переругался с ним? И при чем тут Янек? И зачем вся эта толпа народа на «обучении», которое они должны проходить только вдвоем с Микеле?! Может, стоит рассказать… ненароком… об охраннике? И о заигрываниях Янека? Нда. Ну если охранника не жаль, то вот Янеку, скорее всего, крупно не поздоровится, а он ничего плохого не сделал. Фло вспомнил его разговор с Микеле возле курительной комнаты. Пока… ничего не сделал… Черт. Фло понимал, что почти полностью утратил контроль над ситуацией.
Длинный пустой узкий коридор, на стенах которого висели в беспорядке цепи, кандалы и наручники, несколько дверей все таких же окованных железом… Проходя мимо одной из них, они услышали доносившиеся  приглушенные стоны и вскрикивания, то затихающие, то возобновляющиеся. Увидев, как невольно напряглись его новые «гости», хозяин усмехнулся и пояснил,
- Не обращайте внимание. Там происходит сессия – мы находимся в помещениях, посвященных прямому физическому воздействию. Как вы уже поняли, многие клиенты приходят сюда именно за этим. Редко кому удается создать у себя дома нужную атмосферу и расположить громоздкое «оборудование». Да и крики, безусловно, могут напугать окружающих. Сразу поясню, что несмотря на кажущуюся жестокость, только очень небольшой процент клиентов оказывается здесь, чтобы отпустить на волю зверя, что живет в них. Как ни странно, достаточно много клиентов предпочитают испытывать на себе физическое воздействие, и получают при этом удовольствие. Но это, безусловно, личное дело каждого.
Он остановился перед дверью в конце коридора, повернул вставленный в нее ключ и распахнул ее...
- Прошу, нам сюда.
Вспыхнул приглушенный свет в стилизованных под старинные факелы светильниках, осветив мрачную обстановку. Предчувствие не обмануло их - они стояли в камере пыток. У дальней стены был поставлен большой в полтора человеческих роста крест в форме X со свисающими ремешками для рук и для ног, в углу стояла широкая гладкая скамья, и некое подобие спортивного снаряда легкой атлетики, именуемого "конем". На противоположном конце был виден стол с такими же, как на кресте ремешками для рук,  кандалы, вставленные в свободное пространство в стене, и крюки, вделанные в потолок с неким подобием лебедки. В противоположном углу маленькая дверка, видимо в туалет, на случай, если сессия затянется. Но не эти приспособления произвели на них большее впечатление, а то, что было аккуратно развешано по всей длине стены: однохвостые и двухвостые плети, хлысты, кожаные ремни, рукоятки с прикрепленными цепями, свернутые в кольцо кнуты и остальные предметы, о назначении которых они могли только догадываться.
Микеле невольно сглотнул, чувствуя, что ему становится по-настоящему нехорошо. Зачем этот садист привел их сюда? Произвести впечатление? Или не только? По тому, как невольно сжался рядом Янек, стараясь стать как можно незаметнее, он предположил что не только. Решил избить их? Их обоих или только его одного? Как бы то ни было, это переходило всякие границы...Глаза переходили с предмета на предмет в поисках подходящего орудия, мозг стремительно просчитывал вариант нападения и отхода. Нападать на хозяина было безумием - это он осознавал четко. У них нет ни единого шанса скрыться, да даже если повезет - они не знакомы с расположением катакомб, их схватят достаточно быстро. И это будет концом всего - для них двоих и для девушек. И значит ...значит что? Покориться и встать под кнут? Он чувствовал, как по спине ползет капелька холодного пота, и страх начинает забираться ледяными прикосновениями под футболку...
Хозяин чуть помедлил, позволив себе насладиться проступающим на лицах выражением страха. Он обожал прелюдию, когда осознание неизбежности того, что должно случиться, снимает все маски, разнося по комнате почти осязаемые волны ужаса. Нет, в его планы сейчас не входило избивать их, и все же не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за сменой выражений.
- Янек, встань у той стены, ты можешь мне понадобиться, - приказал он негромко.
И Янек понуро побрел туда, куда указывал ему хозяин, прокручивая в уме свои проступки, за которые могло последовать наказание. Вроде ничего серьезного - так, дерзость и непослушание...ну и по мелочам. Коротко вздохнул - видимо, все равно придется расплачиваться.
Фло обреченно рассматривал орудия пыток. Ну вот и все. Можно сказать, конечная цель их «проверки». Он посмотрел на хозяина, увидел в его глазах удовлетворение. Сукин сын. Специально привел их сюда. Не обязательно «обучаться». Следить за реакцией. Наслаждаться их ужасом. Для этих целей и Янека с собой позвал, чтобы они смогли сами посмотреть, как надо обращаться с рабами? Скорее всего. Он где-то читал, что садисты получают удовольствие не от вида крови, не от самого процесса истязаний, не от секса, а от эмоций, испытываемых жертвой. Страх, ужас перед болью, перед смертью и, одновременно, надежда на благополучный исход, когда истязаемый думает, что если будет во всем угождать своему мучителю, то спасется. При этом практически все садисты безошибочно выбирают себе жертв. Так кого они хотели обмануть? Этот наслаждающийся их реакцией монстр сразу почуял «запах крови». Наверное, как только увидел их. Фло не знал, насколько его может хватить, если к нему будут применять подобные орудия. Конечно, рано или поздно, он сломается. Наверное, рано… Но он не будет подчиняться. Это было бы самым легким выходом для него… Однако, у него другая «миссия». Он должен стать тем, кто будет подчинять. Бить плетью Микеле? Или что? Унижать? Тянуть за цепь, угрожая задушить? Уничтожать его душу, заодно истязая тело? Фло на мгновение прикрыл глаза. Как он сможет это сделать? Как? Он может прервать это все… попробовать взять удар на себя. Скажет, что не рассчитал собственные силы… И что будет? Их вышвырнут вон, а девушки так и останутся здесь. Он уже приходил к этому выводу раньше. Просто тогда это были довольно «отвлеченные размышления», а сейчас – вот он, его выбор, перед ним. Он сам должен стать монстром. Другого пути нет. Микеле его возненавидит. Он уже ненавидит. Фло это чувствует. Но Микеле справится, ненависть придаст сил. А он сам… он справится?.. Наверное, нет. Три жизни, напомнил сам себе. Значит, так тому и быть. Фло открыл глаза и снова посмотрел на хозяина – думаешь сломать или надеешься, что сломаемся сами? Не дождешься. Микеле сильный, а он… а ему уже будет все равно. Вопрос прозвучал спокойно и отстраненно:
- Ну и какова цель нашего визита?
- Всего лишь немного информации – и практических советов, - откликнулся хозяин, почти физически ощущая повисшее в комнате напряжение. Он подошел к стене, провел пальцем по некоторым из висящих на ней орудий. - Эти предметы воздействия могут подарить огромное наслаждение и адскую боль в зависимости от той цели, с которой их используют. Могут раздвинуть границы познания собственного я и собственного тела - могут служить для их уничтожения. Они вне добра или зла - зависит от того, кто держит их в руке. Вы скажете, что вам это не нужно и не интересно – возможно, на данном этапе они лишь пугают вас. Пока оставим в стороне аспект наслаждения, которое они могут даровать в умелых руках. Остановимся на том, для чего они изначально были предназначены - для наказания.
Наказание - это неотъемлемый аспект жизни каждой пары господин - раб. Заметьте - не истязание, а наказание. Оно может быть разных уровней, в зависимости от отношений в паре - может быть психологическим, может быть эмоциональным или физическим. Прошу вас, не надо настаивать на том, что можно обойтись без наказаний - если господин или раб считает, что это возможно - их пара, как правило, прекращает свое существование. От вас, Флоран, будет зависеть, в чем будет заключаться наказание. Замечу только, что  наказание - это именно наказание и ни в коем случае не должно вести к получению удовольствия. Смешивание этих двух понятий ведет к серьезным ошибкам. Я же хотел  лишь снабдить вас обоих информацией на тот случай, если вы решите использовать для этой цели девайсы. Опять же мой многолетний опыт в этой сфере доказывает, что к их использованию прибегают все рано или поздно. И не зная и не имея опыта использования, часто просто калечат тех, кто им доверился или наносят увечья. Чтобы этого не произошло, я настаиваю на том, чтобы вы получили минимум сведений и минимум практики. Потом будет зависеть от вас, хотите ли вы продолжить ознакомление или нет. Если у вас нет возражений, мы можем приступить...Это не займет много времени или усилий. От вас, Флоран, требуется только понять разницу между разными девайсами и последствия из воздействия, чтобы в нужную минуту выбрать подходящий. Для вашего раба - на себе почувствовать эффект их использования. Для этого он должен раздеться полностью и встать к этому кресту. Не ради дополнительного унижения - ради его же безопасности. Чем меньше он может двигаться во время нанесения ударов, тем более велика вероятность, что он избежит травм. Удар по ягодицам может быть безвреден, если он инстинктивно закроет их рукой, удар по запястью или ладони может привести к серьезной травме. Вам нужно просто приказать...
Хозяин замолчал и спокойно посмотрел на Флорана, ожидая его ответа. Сейчас он был похож на профессора в университете, читающего студентам лекцию. Ни капли удовольствия или отблесков садизма. Это был просто урок для новичков - он провел их немало и прекрасно знал, что только бесстрастный голос и спокойные движения могут избавить их от неловкости или страха. Он был садистом в душе, но прекрасно научился сажать на цепь зверя, что жил в нем. Сейчас он был просто Ментором, Наставником, Мастером - ничего личного. Знания были необходимы - слишком часто он был свидетелем неумелого использования развешанных на стене орудий.
Все. Это конец. Чтобы выбраться отсюда и не сойти с ума, он должен избавиться ото всех чувств. От всего. Обучение, так обучение. Девайсы, так девайсы. Он выполнит все указания и изучит все, что надо изучить. Он не будет думать, КАК он это будет изучать. Он не будет смотреть в глаза. Никогда. Больше. Не будет повторения того, что было между ними. Он не сможет жить с этим. Уничтожив своими руками. Почти все всегда считали его выдержанным, хладнокровным, расчетливым. Почти никто не знал, чего ему это стоило. Маски, роли, спектакли. Сейчас последний акт. Он сделает все, чтобы вывести отсюда трех людей. Сам он… наверное, навсегда останется здесь. Он сам убьет сейчас все свои чувства. На время. Они воскреснут и уничтожат его. Но это все потом… Главное, чтобы те трое, а среди них… тот… единственный… успели уйти. Микеле никогда не поймет и не простит. Никогда. Он никогда не поймет, как это возможно - избавиться на время ото всех эмоций и чувств, для него это, все равно, что умереть. Для Фло – тоже. Флоран посмотрел в лицо хозяину. «Для тебя это только очередная забава, ты же понял все - что я не господин, а Микеле не раб, ты просто развлекаешься, - обратился мысленно к мужчине, изображающего магистра искусств. – Уничтожу тебя и твой бордель, должны же и у меня в жизни быть развлечения». Встретился глазами с Микеле. «Бессмысленно просить прощения за все это. Ты не простишь. Но я делаю это для тебя. Представь, что было бы с тобой, если бы хозяин на мое место поставил тебя. А это ты выдержишь». Время вышло. Фло на мгновение прикрыл глаза, потом поднял на Микеле уже ничего не выражающий взгляд:
- Раздевайся, становись туда.
Во взгляде и в лице ледяное равнодушие – он готов «понимать разницу».
Микеле ждал – чего? Что Фло возмутится? Что начнет, как обычно, бесконечную полемику, чтобы потянуть время? Что будет искать лазейку? Что…что набросится с кулаками? Что предложит себя?
Фло не сделал ничего из этого.  "Раздевайся и становись".  Два слова - просто приказ. Как удар ножом.
Микеле помедлил, поднял на него беззащитный  взгляд. 
«Фло, - позвал его мысленно. - Как же так? Ты сможешь? Сделать это со мной после того что было?»
Он не верил…
«Я бы не смог…Даже спасая жизни… Просто не смог бы – а ты?»
Ответа не было. Флоран смотрел сквозь него, и в темно-карих глазах  разливалась мертвящая пустота.
«Фло… Но ведь это должна была быть лишь маска…. Ты ведь не сможешь?..»
Они договаривались обо всем. И Фло говорил ему… предчувствовал – но в глубине души Микеле не верил, что Фло способен нанести ему удар. Не в порыве гнева или обиды, а вот так, хладнокровно. Как своему рабу.
Стало холодно. Как будто все тело вдруг наполнили жидким азотом. И страшно - нет, не из-за того, что последует - боль он сможет перетерпеть...Фло, которого он знал, которому доверял, который утешал его и страдал от чувства вины - его Фло больше не было. И смотреть в глаза  стоящему перед ним человеку с пустым безжизненным взглядом было страшно.
Не смог дольше выносить - опустил голову.
Все понятно - просто раб. Ну что же - кажется и ему теперь удастся полностью вжиться в эту роль.
- Да, господин, - произнес тихо. - Прошу меня простить, господин...Цепь...мешает снять футболку...
Флоран молча подошел и отстегнул мушкетон.
Теперь самое трудное – раздеться под пристальным взглядом трех пар глаз. Среди них нет женщин – но почему-то от этого не легче. Просто раб, который не имеет право на стыд. Медленно стянул с себя футболку, поискал глазами, куда бы положить. До стола далеко – придется кидать, где попало. Снял тапочки, поставил рядом – ступням сразу стало холодно на каменном полу. Он переступил с ноги на ногу…Осталось последнее – может все-таки Фло вмешается? Остановит его? Набросится на хозяина? Он бы поддержал его в любом, даже в самом безрассудном действии. Фло, тот прежний, вмешался бы…Черт, как же холодно стоять босым на камнях. Они ждут. И Фло ждет –… так же как они. Когда он разденется и встанет к кресту…К горлу подступают слезы, но он усилием воли загоняет их внутрь. Не сейчас. Ему надо быть сильным. Бриджи соскальзывают вниз. Беззащитное тело облепляют внимательные взгляды – осматривают, оценивают, сравнивают. Стыдно так, что становится сложно дышать, и он на миг забывает, что должен сделать – стоит, замерев, не зная, куда деть ставшие вдруг ненужными руки… Фло, мое тело принадлежит тебе – я сам дал согласие. Тогда, в комнате, когда мы были вдвоем. И потом – в кабинете хозяина… Но зачем же ты так с ним?…Зачем заставил раздеться и выставить напоказ перед остальными?…Глаза щиплет – но ему снова удается справиться с собой. Не сейчас. Сейчас нельзя. Ни на кого не глядя, встает лицом к кресту. Щиколотки и запястья охватывают кожаные браслеты, притягивают к дереву. Крепко, что и не пошевелиться. Острое ощущение полной беспомощности захлестывает с головой –  одно хорошо – ему не придется на них смотреть. Не придется смотреть на Фло, который будет наносить удары. Так легче. Он сжимает зубы и закрывает глаза. Хорошо бы ему удалось выдержать и не закричать. Но если будет очень больно – он не знает, сможет ли… Но хорошо бы…
Фло молча смотрел на Микеле. Он чувствовал, что итальянец ждет. Ждет, что Фло сейчас остановит это все, что уведет его отсюда, что защитит и скажет, что все будет хорошо. Хотелось упасть на колени и завыть, как раненому зверю. Господи, помоги мне вынести все это. Прочь. Все мысли, все сожаления, всё прочь. Все потом. Фло перевел взгляд на хозяина:
- Ну и? Что дальше?
- Янек, ты тоже раздевайся и встань лицом к стене. Привязывать не буду – просто стой смирно и не шевелись. Понял? - проговорил хозяин.
- Да, хозяин…
Янек быстро скинул свою одежду, и повернулся лицом к стене. Даже сейчас не смог удержаться – слегка прогнулся в поясе, бесстыдно выставляя напоказ белые гладкие ягодицы. Пусть господин Фло посмотрит... Ему привычно – он уже присутствовал на таких уроках. Значит, наказания не будет, и порки тоже, что не может не радовать. А вынести пару ударов – подумаешь, и не такое выносили. Вряд ли хозяин собирается продемонстрировать, как довести до полуобморочного состояния своего раба – а значит, можно перевести дух. И даже слегка вильнуть бедрами.
- Для начала общие сведения, - начал хозяин, стараясь, чтобы его голос звучал бесстрастно, – девайсы делятся на три категории: подвижные – это разного рода плети или кнут, гибкие – стейки, хлысты, розги. И жесткие – трости, палки, лопатки. Как видите, выбор богат, но не все подходят для наказания...Например, флоггер, состоящий из жесткой рукоятки и нарезанных из кожи хвостов слишком "мягок" и используется при разогреве - редко для наказания. Так же как и многохвостая плетеная плеть. Хотя последнее - чуть более жесткий инструмент...Вы можете убедиться в этом сами, - сказал хозяин, снимая со стены флоггер и передавая его Фло.
Первый удар в сердце. Когда они дойдут до серьезных наказаний, от Фло ничего не останется. Француз повернулся к Микеле и нанес пару быстрых ударов по беззащитной спине.
Он все же не верил…До самого конца. Так по-детски и глупо надеялся, что Фло передумает, отбросит плеть прочь. Скажет «нет». Придумает уловку. Плеть опустилась на плечи, отнимая последнюю надежду. Микеле инстинктивно сжался, задерживая дыхание… Нет, не больно – только стало немного жарко коже на плечах. Медленно выдохнул….Удар по телу – удар по броне…Как странно – он и не замечал этого раньше. Что был так надежно укутан. Слишком привык к его защите – постоянной, невидимой, но такой надежной. Принимал как данность. Словно Фло спрятал его в прочный кокон, сотканный из собственного внимания и готовности всегда прийти на помощь. Кокон,  который сам же теперь разбивал. Все правильно – сам создал и сам уничтожил. Это - его право.  Только как же он сможет теперь жить...без этого? Ведь так привык, почти сросся...
Фло передал плеть хозяину, спокойно заметил:
- Суть мне ясна. Что дальше?
-  Многохвостая плетеная плеть - просто чтобы была видна разница. Поверхность покрытия почти такая же как и у флоггера, но воздействие более сильное из–за разницы в используемом материале, но не жесткое.  Если производить удары по уже разогретой поверхности, то разница едва заметна. Другое дело если удар производится по необработанной коже.
Он забрал из рук Фло флоггер и передал ему плеть.
- Достаточно двух-трех ударов. Первые два - постарайтесь нанести  по месту прежнего воздействия. Третий - немного пониже. Советую применить чуть меньше силы, чем при предыдущих ударах – многохвостая плеть более тяжелая, чем флоггер и это компенсирует прикладываемую силу.
Второй удар. Как много он сможет выдержать прежде, чем все это остановится? Фло постарался несильно замахиваться, но второй удар плетью, пришедшийся ниже первых, все равно, оставил след на спине Микеле.
Фло снова бьет его – по телу и по обнаженной душе. На этот раз гораздо ощутимее. Удар поверх плеч показался лишь слегка горячее предыдущего, но следующий заставил его выгнуться и закусить губу. Вдох… выдох….Пока ничего…пока он может терпеть. И его душа, сжимающаяся от боли под ударами еще может… Как сказал ему Фло «Ты сильный. И всегда был сильнее из нас двоих»… Ты ошибался, Фло… И я успел тебе сказать правду – сильнее был ты. Умел собраться и отсечь ненужное. Как сейчас… - смог принести в жертву все – наши зарождающиеся отношения, нашу доверительность, наше прошлое… Принести в жертву себя…. И меня. Нам, наверное, теперь удастся выжить - ты прав. Вопрос только в цене. И в смысле.
Фло кинул на хозяина ледяной взгляд:
- Понятно. Дальше?
- Небольшой совет – при ударе плетью  постарайтесь не делать движение кистью, а всем локтевым суставом – так удар ляжет точнее. Я покажу разницу...
Два коротких прямых удара по слегка напрягшимся плечам Янека оставили несколько красноватых рубцов.
- Видите, как неточно ложится плеть, если замахиваться кистью. Если делать это всем локтевым суставом...
Третий удар лег чуть ниже лопаток. Янек едва заметно охнул и сдвинулся на полшага – но тут же вернулся в прежнее положение.
- То след нескольких хвостов будет практически сливаться в один...Хотите попробовать снова?
- Нет, я понял принцип, - отказался Фло.
- На самом деле? - поднял бровь хозяин, но не стал настаивать... - Хорошо...Можно перейти к следующему...Янек, встань ровнее, - окликнул он раба.
- Однохвостая плеть очень любима многими и в качестве орудия для принесения глубокого удовольствия как и для наказаний. Ее отличие от предыдущих - только один "хвост" и хлопушка или фал на конце, предназначенных для точных ударов. Могут использоваться для обхватывающих ударов или протяжек. Поясню – протяжка – это тип удара, когда после попадания на кожу девайс не сразу отнимается от поверхности, а слегка протягивается по ней. Я покажу вам, в чем принцип и разница...
Небольшой замах – Янек охает и подается вперед. Далее следует еще два удара слегка разные по силе и направлению. Второй как бы слегка обхватывает спину парня. На третьем плеть едва уловимо скользит по коже, оставляя багровый след…Янек издает тихий стон и невольно вжимается в стену…Но тут же берет себя в руки и возвращается в исходное положение.
- Вы поняли?
Фло кивнул, чувствуя, что к горлу подкатывает тошнота. Он держался из последних сил...
- Тогда попробуйте сами...
Фло охватил рукой кожаную рукоятку, встал в исходную позицию.
- Небольшое замечание, - остановил его хозяин,  – вставать лучше сбоку – так сподручней и легче контролировать силу и направление удара.
Третий удар. Все. У него больше нет сил на это. Никаких человеческих сил нет! Ничего нет!
Размах – плеть охватывает тело, и неуправляемая хлопушка ложится на нежную кожу слегка поверх соска. Черт! Вот это действительно больно! Микеле инстинктивно прогибается и не удерживается от вскрика. По груди словно полоснули ножом – а ведь так и есть! Ему удается скосить глаза и заметить  медленно стекающую каплю крови из рассеченной кожи. Фло, ну за что? Прежде чем он успевает прийти в себя, следует второй удар – словно по спине провели наждачной бумагой. Он снова прогибается,  дышит часто-часто, пытаясь удержаться от рвущегося стона… Значит ты всерьез, Фло? Не просто делаешь вид  для роли…Бьешь меня, прикладывая силу… Но как…как же так? Как ты можешь…так со мной? Он пробует повернуть голову, поймать его взгляд – но Фло словно и не замечает… Значит, всерьез. Фло… Ненависти не было… - да и не умел он ненавидеть. В душе только странное тянущее изнутри чувство... – словно остался совсем один.   
- Когда вы производите точечный удар, всегда старайтесь предположить его направление и точку приложения хлопушки. Именно она «гуляя» произвольно по телу, способна принести поверхностные травмы. Хотите попробовать еще раз точность удара?
Он не хочет...Уже ничего...Нет, не так - очень хочет вцепиться в хозяина, поставить его на место Микеле и потренировать точность удара...Когда же это закончится и где, из каких глубин, ему взять силы продолжить?
- Я думаю, что, если возникнет необходимость, я смогу потренироваться на точность позднее, - «надо играть роль...до конца», - сейчас ведь у нас только общее ознакомление?
- Конечно, - соглашается хозяин и едва удерживается, чтобы не усмехнуться - на лице Флорана разлита смертельная бледность – словно он сам принимает удары. - Тогда следующий.
- Я должен опробовать все, представленные здесь девайсы что ли? – не выдержал Фло. - Я уже понял разницу. Кажется, нет, даже уверен, Микеле – тоже. Долго мне еще здесь плетьми махать? Могу вас уверить, что даже если мой раб приведет меня в бешенство каким-либо проступком, палками его бить я не стану. Я очень благодарен вам за обучение, но это уже мне начинает поднадоедать… Я готов обойтись только теорией.
- Как я и сказал, выбор орудия наказания целиком лежит на вас. Если палки кажутся вам неприемлемыми, вам вовсе не обязательно их использовать. Остались два последних типа подвижных девайсов - именно они используются в качестве основных орудий наказания. За них чаще берутся новички и ими чаще всего калечат своих рабов по незнанию. Поэтому я вынужден настаивать…
Он больше не сможет. Это последняя капля. Уже выше всех его возможностей. Даже уничтожив все чувства, он не может не реагировать на все это. Он не может просто так бить человека, бить Микеле. Он не может больше. Не может! Фло молча слушает, чувствуя, что внутри что-то умирает, уходит, как вода в песок. «Ты хорошо проводишь обучение, - обращается про себя к хозяину, безразлично слушая его пояснения, - а я неплохой ученик, поэтому я уничтожу тебя, раздавлю, как таракана».
- Один из самых серьезных подвижных девайсов – обычная плеть, или как ее еще называют «собака». Хвост обычно сплетен конусом, имеет внутри сердечник, и оканчивается петлей. В эту петлю можно вставлять разные концевики, такие как ременной фал, веревка, венгерка. 
Он снял со стены орудие и показал на набор из разных предметов и сплетений. Вставил в петлю короткий плоский ремешок. Следящий за ним исподтишка Янек заметно напрягся, и это не укрылось от Фло.
- Однохвостная плеть применяется кратковременно для прямых ударов и режущих протяжек. В опытных руках это практически незаменимое орудие наказания, ибо удары получаются достаточно жесткими и их эффект практически незамедлителен. Совет - избегать ударов по почкам, печени, позвоночнику и область шеи. Верхняя часть спины и ягодицы – самые безопасные места.
Хозяин встал сбоку от Янека, окинул быстрым взглядом его напряженную позу…
- Обопрись о стену руками, - позволил он.
Янек следует совету, но он не помогает – после двух ударов руки не держат, и он практически вжимается в стену. По комнате разносятся два коротких вскрика и на белоснежном теле вспухают следы, оставленные плетью.
- Теперь ваша очередь пробовать…
Микеле чувствует, как начинает невольно подрагивать от напряженного ожидания его тело. Теперь он знал, что Фло не остановится. Закончит урок. Фло всегда ко всему относился добросовестно. За что бы ни брался. Губы кривятся в горькой усмешке: ты - хороший ученик, Фло. Да и хозяин, наверное, тобой доволен...Сжимает пальцы в кулак и закусывает губу. И все равно оказывается неготовым. Удар на пару долгих секунд лишает дыхания, и во рту появляется солоноватый привкус крови. Кажется прокусил… По телу волной распространяется вихрь боли  и сосредотачивается где-то в области лопаток. Неужели и там рассечена кожа? Он пытается прислушаться к ощущениям, но второй удар перекрывает все. Снова боль – он не успевает подготовиться – выгибается и вскрикивает.
- Для простого наказания достаточно 10-15 точечных ударов собакой. Если вы хотите продолжить, удары плети лучше чередовать с ударами флоггера или многохвостой плети. Это помогает разогреть кожу и избежать сильных рубцов. Опять же просто вам на заметку…
«Хотите продолжить»… Фло оборачивается к хозяину и думает, что хочет, очень хочет продолжить. Только вот в качестве «зоны воздействия» хочет выбрать эту самодовольную физиономию. Интересно, а что будет, если он опробует одно из этих орудий на хозяине? Вспомнился ожидающий за дверью охранник, он не справится с ним, даже если успеет освободить Микеле, его быстро поймают… И вот тогда в ход пойдут не только плети, но и палки, кнуты, весь набор. Фло передает плеть:
- Хватит. Это уже не обучение, а банальное избиение. Или вы хотите еще что-то продемонстрировать? Просто мне на заметку... – интонации Фло похожи на интонации хозяина, но в лице все то же безразличие и вежливое внимание, и не обвинишь в издевке.
Хозяин смотрит на распятого на кресте Микеле, проводит  взглядом по покрасневшим плечам, нескольких наливающихся багровым цветом следов от ударов ("следовал бы моим указаниям и разогрел его как следует - этого можно было избежать" - вздыхает про себя), нетронутым ягодицам, спускается чуть ниже...Он был Мастером и клиенты записывались к нему на сессию на пару месяцев вперед, платя бешеные деньги. Он умел принести невероятное наслаждение и богатые ощущения, практически не оставляя следов даже после сильных ударов - и это, как ни пафосно звучало, ценилось на вес золота. У многих были семьи, любовники, жизнь за пределами клуба - следы могли вызвать ненужные вопросы. Подумал, что этому светловолосому новичку он бы с удовольствием подарил бы всю гамму ощущений бесплатно...Не из собственных садистских побуждений ... - помогая сплести воедино боль и наслаждение. Как в сексе - здесь нет разницы. Подготовить сознание - потом подготовить тело... Боль - как наркотик. Только не все об этом знают. То, что светловолосый Микеле более уязвим из двух, он вычислил сразу. И более податлив... А Флоран... -  ему бы хотелось заставить его изменить взгляд на вещи. Из него мог бы получиться отличный Доминант - чуткий, владеющий собой, не боящийся принять ответственность. Настоящих Доминантов так не хватает... Многие не отказались бы выбрать его господином... - если бы он согласился... А что если... В голове стала зарождаться мысль - еще не вполне оформившаяся...."Да, -  кивнул сам себе, - это было бы интересно". 
- Осталось сказать несколько слов о последнем и самом известном подвижном девайсе - кнуте. 
Увидел, как сразу напрягся Флоран, услышав последнее название, и раздвинул губы в ироничной улыбке, -  Сразу оговорюсь, что кнут – самое серьезное по травматичности орудие и чтобы его использовать на живом рабе, нужен большой навык и практика. Поэтому я не могу допустить, чтобы вы попробовали его сейчас - для начала новичку необходимо тренироваться на неодушевленных предметах. Но кое-какие сведения я все же дам вам...На заметку... Длина кнута для человека не должна превышать 2 метров, да и то этого много. Длиннее - только для скота. На конце кнута в обязательном порядке крепится хлопушка, вот этот тонкий кончик, видите? При сильном ударе производит характерный звуковой эффект. Возникновение звука достигается переходом хлопушки звукового барьера и при попадании в этом случае на кожу человека, она рассекает ее не хуже скальпеля. 
Фло не успел. А может просто не ожидал, что это произойдет так быстро. Только увидел пролетевшее мимо изогнутое "тело" кнута и раздался тот самый характерный хлопок. Громкий крик Микеле резанул по нервам.
О Боже! Боль была настолько ослепительной, что он на миг потерял способность дышать и мыслить. В глазах потемнело, все мускулы тела напряглись в безудержной попытке вырваться из оков, позвоночник резко изогнулся. Краем сознания он услышал крик, отразившийся от стен - и только спустя мгновение понял, что это кричал он сам...Черт! Черт! Как же больно...Сознание поплыло... Дышать...надо дышать...Вот так - вдох...По виску поползла капля пота -.... и капли крови по рассеченной спине...
Фло резко повернулся к хозяину, сжав пальцы в кулак и приготовившись к броску. Крик Микеле до сих пор звучал в ушах. Убью тебя. Все равно, что будет… Сделал шаг к хозяину, держащему кнут на плече. Нельзя… Нельзя! На то, чтобы остановиться всего в нескольких сантиметрах, у него ушли все силы, вся выдержка, всё. Если он набросится сейчас на этого монстра, то можно сказать, спокойно передаст Микеле ему в руки, про девушек можно вообще забыть. Хозяин – лицо неприкосновенное. Сволочь. Убью тебя. Фло уже не пытался скрыть свою ненависть, пусть наслаждается эмоциями, но это повод прервать уже этот фарс. Голос был все так же спокоен:
- Это тоже, мне на заметку? Я что-то не припоминаю, что разрешал что-то подобное. И уж тем более, не просил о подобном наставничестве. Это такая традиция в вашем клубе – каждый считает своим долгом претендовать на моего раба? Это перестает быть занятным. Позовите доктора и снимите Микеле с этого креста, черт возьми. Кажется, вы говорили, что я в любой момент могу прервать обучение? На мой взгляд, этот момент наступил.

Ну что же - он получил что хотел. Еще одно подтверждение, что все это - притворство...Флоран даже не пытался скрыть свою ненависть... Пожалуй, доказательств достаточно. "Не сихес рие" - эти слова были выбиты на камере пыток древних племен индейцев Южной Америки. "Нет места лжи" ... В месте боли и страданий срываются все маски...Но пока...пока он подождет сообщать им о своем "открытии".
- Вы зря так разволновались, месье Флоран, - примирительно заметил хозяин. - И зря так близко приняли это к сердцу. Это была всего лишь практическая демонстрация моих объяснений. С вашим рабом не случилось ничего серьезного - в туалете есть все необходимое для обработки ран - антисептик, пластырь...Доктор приходит только в  случае тяжелых увечий.
Он подошел и расстегнул удерживающие тело Микеле кожаные браслеты...
- Что же касается обучения - как пожелаете...Вы высказали просьбу - я ее удовлетворил. Если вы измените ваше решение, то мы всегда можем продолжить уроки...
Хозяин свернул кнут и повесил его на стену. Бросил взгляд на стоящего у стены Янека, который не сводил восхищенного взгляда с Флорана. Тот смутился и постарался стать как можно незаметнее.
- Ты... одевайся. На этом урок закончен...Для тебя - пока. Проводишь гостей в отведенную им комнату и после придешь ко мне.
- Да, хозяин, - покорно пролепетал Янек и принялся подбирать с пола одежду. Неужели заметил? Вот проклятье! Ему все равно достанется - не здесь, так в кабинете хозяина. Украдкой бросил взгляд на его лицо, пытаясь разгадать настроение. Злится? Радуется? Лицо - маска. Ничего не понятно...Лучше готовиться к худшему - на всякий случай.
Свободен! Микеле автоматически потер запястья, повел плечам...Черт! Ноги словно ватные...Совсем не держат - он без сил опустился на пол, прислонился плечом к кресту.  Надо было спросить разрешение - сейчас его окликнут. Прикажут встать. Он встанет - всего несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Сейчас...Поднял руку, провел по глазам, вытер ладонью пот со лба... Еще секунду...
- Если на этом вы считаете, что урок окончен, я покину вас... Дела – надеюсь, вы будете не в обиде... Янек отведет вас в предоставленную вам на время вашего пребывания комнату... Он, как и прежде, в полном вашем распоряжении...
Уже взялся рукой за ручку двери... Остановился, обернулся, окинул быстрым взглядом троих человек:
- Месье Флоран, сегодня в клубе проходит званый вечер... Избранные гости, музыка, представления...Я настаиваю на вашем присутствии. Это - отличный повод познакомится с остальными членами клуба, найти себе приятного собеседника. Кроме того, вы будете, в свою очередь, представлены остальным членам клуба. Вечер начнется ровно в 21.00 - у вас есть полтора часа на то, чтобы подготовиться. Янек поможет вам с выбором соответствующей одежды - для вас и для вашего раба. Встретимся ровно в 21.00.
Дверь за хозяином захлопнулась.
Все было напрасным. Все это было зря. Он не смог. Сломал себя, и все зря. Чертов придурок, вообразил, что сможешь все-таки убедить этого садиста. Да ты просто ребенок по сравнению с этим монстром. Все зря. Разрушил все, уничтожил. И все напрасно. Попался, как… Фло перевел взгляд на Микеле. Но он не мог больше… Если бы последовал второй удар? Фло закусил губу. Хотелось прижаться к Микеле, крепко-крепко, услышать его шепот, что он верит ему. Он уже так не скажет. Фло чувствовал, что напряжение отпускает его, наступает реакция на произошедшее, возвращаются чувства, помимо ненависти. Надо бежать, нельзя, чтобы кто-то увидел его… в таком состоянии. Потому что он сейчас упадет на колени и закричит…
- Янек, принеси антисептик и пластырь. Быстро!
Присел на корточки рядом с Микеле, протянул было руку, передумал и убрал ее:
- Надо встать и одеться. Ты сможешь?
- Как разница – смогу или нет. Достаточно лишь приказать… - голос звучал хрипло и едва слышно. Он закашлялся…
Кажется, сорвал…Вот черт! Медленно поднялся, поддерживая себя за деревянную поверхность, глубоко вздохнул. Прислушался к себе - нет, ничего страшного – просто слабость. Сделал несколько шагов, наклонился за брошенной одеждой. А вот этого делать не следовало. Не так резко, во всяком случае. Спина полыхнула болью и его опять повело.
Хлопнула дверь ванной. Янек провел презрительным взглядом по склонившемуся светловолосому Микеле ("Подумаешь, один удар! Неженка! А когда 20! "), подошел к Фло, отдавая ему бутылочку с прозрачной жидкостью и пластырь.
Фло поднялся следом за Микеле, не сводя с него глаз. Да, все так. Как и должно быть. Его начал бить озноб. Это все перенапряжение. Переоценил себя, дружок. И чего добился? Пустота. Посмотрел на пластырь, перевел взгляд на Янека:
- Обработай. Только аккуратнее…
Янек скривился, успев впрочем опустить голову в знак повиновения, чтобы Флоран не заметил…Будь его воля…Но воля была темноволосого господина – и ослушаться он не посмел. Подошел к Микеле, тронул за плечо…
- Ты присядь что ли, и не двигайся – я все сделаю…
Микеле кивнул, присел на носки, но не удержался и плюхнулся на колени. Ну да ладно – уже почти привычно…С шумом втянул в себя воздух, когда жидкость коснулась раны – как будто Янек приложил раскаленное железо, подался вперед. Аккуратно, значит! Выругался про себя – малолетний пройдоха и не думал выполнять приказ Флорана, решив пропустить его мимо ушей. Янек ухмыльнулся про себя («Что, несладка жизнь раба – привыкай!») и снова провел куском ваты, смоченной в жидкости, по ране. Черт! Черт! Микеле задышал поверхностно и часто, сжал пальцы в кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь. Щенок! Он выдержит…выдержит…Янек и не думал прекращать экзекуцию, наслаждаясь неожиданно представившейся возможностью совершить мелкую месть. Ну а крупную – кто же ему позволит! Хотя бы так….но надо заканчивать, пока господин Флоран не догадался его окликнуть…Оторвал кусок медицинского пластыря, чуть помедлил – если он наклеит его липкой частью на края раны, тому придется еще повозиться чтобы отодрать…И помучиться… Но Флоран заметит, и ему влетит…Вздохнул и прикрепил пластырь как надо.
- Я закончил…
Микеле наконец-то смог сделать глубокий вздох…Кажется, все. Морщась, натянул на себя футболку, поднялся, надел ненавистные бриджи, тапочки. Замер, ожидая распоряжений…
Фло пытался унять дрожь, сжимая в кулак ледяные пальцы, подкатывала тошнота. Хорош, господин. Он должен уйти отсюда, из этой комнаты. Он должен поговорить… Попробовать поговорить с Микеле. Итальянец не поймет, но он хотя бы скажет, почему… Почему поступил так.  Он даже не смотрит на него. Ни разу не взглянул. Думает, что Фло предал его. Наверное, он прав. Предал. И ничего не добился. Все это время он принимает неправильные решения. Он всегда ошибается. Ну вот и пора заплатить. Фло смотрел на Микеле и понимал, что он снова один. Всегда один. Тихо сказал:
- Пойдем, надо подготовиться к званому вечеру. – Обернулся к Янеку: - Показывай дорогу. Где там наша комната?
Взгляд Микеле скользнул по полу, наткнулся на серебряную змейку, поблескивающую в углу:
- Господин забыл…одеть цепь, - остановил двинувшегося было за Янеком француза замечанием.
Фло споткнулся и замер на несколько мгновений, как будто Микеле ударил его. Обернулся, поискал взглядом цепь, поднял и пристегнул к ошейнику негнущимися пальцами. «Я больше не буду заглядывать в глаза. Я больше не буду пытаться дотронуться. Я просто хочу объяснить…» - Фло мысленно пытался докричаться до Микеле. Нет. Повернулся к двери:
- Пошли.

ФЛОРАН И МИКЕЛЕ

Янек вернулся спустя минут пятнадцать, держа на подносе чайничек с горячей водой, чашку, небольшую коробочку с выбором пакетиков чая, сахарницу, кофейник и вторую дополнительную чашку. Поставил все это на столик, разлил воду, кофе, открыл сахарницу – и все это медленными, плавными движениями. Микеле хмыкнул про себя – ну прямо «гейша». От чашки с чаем шел приятный цветочный аромат… Чай – это то, что ему нужно… Подошел к столику, механически взял ложку, положил сахар и, помешивая, сел на стул. Поймал на себе неодобрительный сомневающийся взгляд паренька… Вот черт! Ему же не положено, что ли, на стуле… и про чай, наверное, должен был спросить Фло… сполз на пол и осторожно прислонился спиной к стене – но тут же вынужден был поменять положение – рана на спине, оставленная кнутом, не позволяла сидеть удобно. Сделал глоток - блаженство!
Фло уныло перелистывал страницы «Этикета». Какой маньяк придумал-то все это? Он никогда в жизни весь этот бред не запомнит. Кто когда кому должен поклониться, чтоб вам всем… Бросил кипу листов на стол и взял чашку кофе. Мечта всей жизни. Еще бы покурить…
- Так… Пока есть пара минут, Янек, просвети-ка нас, что за прием ожидается.
Янек, так и не получивший иного приказа, продолжал стоять в двух шагах у столика…Встрепенулся, услышав вопрос:
- Это традиционная клубная вечеринка. Хозяин устраивает их обычно раз в месяц. Господа встречаются в приятной обстановке, общаются, обмениваются опытом…Рабы им прислуживают…В середине вечера рабы, как правило, показывают спектакль, причем в течение спектакля любой из господ может принять участие, показав свое мастерство. Иногда спектакль вдохновляет пары на показ своих мини-спектаклей для желающих…- но это не обязательно. Во время спектакля или после него можно уединиться со своим или с любым из понравившихся клубных рабов в интимной обстановке…А порой уединяются и сами господа…
Фло почувствовал, что в очередной раз у него случился приступ паники. Когда-нибудь это все закончится? «Сюрприз» на «сюрпризе»…
- Спектакль? Что за спектакль?
Янек оживился:
- Спектакль – это «гвоздь» вечера. Постановкой занимается один из членов клуба – известный театральный режиссер. Как правило, разыгрывается эпизод или глава какого-либо литературного произведения или фильма, иногда за основу берут хорошо написанный эротический рассказ. Эротизм, чувственность и секс – это основное требование. Иногда к этому добавляется капля насилия, но только если это возможно по сюжету…Некоторые спектакли имели такой оглушительный успех, что их пришлось повторять по заявкам. Сегодняшний называется «Один день из жизни Дориана Грея»…
Любители классики... С ума сойти... Фло вздохнул:
- Думаю, это будет необычная трактовка... Как думаешь,  - спросил Флоран с кислой миной у Микеле, - Оскару Уайлду понравилось бы? Особенно, когда кто-то из господ начнет показывать свое мастерство… Ладно, со спектаклем ясно. С поведением господ… Ну более-менее… А вот рабы… Янек, обрисуй-ка общие принципы, чтобы мы не опростоволосились…снова…
Янек перевел взгляд с Фло на сидящего на полу Микеле и обратно…
- Главный принцип раба - быть рабом, чувствовать себя рабом. Как только ты примешь это – почти не думаешь о правилах…
- Да уж, перевоплотись в раба сам или тебе помогут, - пробормотал сквозь зубы Микеле.
Янек не услышал – или сделал вид, что не услышал и продолжил:
- Первое правило – Господин всегда прав, его приказы не обсуждаются, а выполняются, раб не имеет права спрашивать о причинах наказания, наложенного Господином,  или просить об отсрочке, раб не имеет права лгать, и обязан отвечать на заданный вопрос. Раб не имеет права заговаривать первым, раб не имеет права снимать ошейник, если раба передали в пользование другому господину, он обязан подчиняться ему как своему собственному. Это только основная часть… Общая. Существует и этикет, принятый в клубе. Раб не имеет права ходить по помещению клуба без своего Господина – только в том случае если исполняет прямой приказ господина; не имеет права одеваться как господин; заговаривать первым с другими господами, но обязан ответить им, если они обратились к нему с вопросом; раб не имеет права входить в помещения клуба, предназначенные для господ; в общественных местах и на вечеринках пока Господин общается или отдыхает раб обязан стоять на коленях и ждать пока к нему обратятся; раб обязан следовать за Господином строго слева от него; рабу запрещается критиковать, обсуждать или прерывать разговор или действие господина, нельзя выражать ни словом, ни жестом свои негативные эмоции…
Он слегка перевел дух и закончил свой монолог:
- Но самое главное – раб должен возносить своего Господина, угождать ему, предупреждать его желания, добиваться его внимания, унижаться перед ним, тем самым подчеркивая разницу в положении, просить о прощении, если ошибся, и принимать наказания, и быть благодарным за любой знак внимания…
В комнате повисло молчание…
- Мда… - заметил Микеле, сделав очередной глоток, - Древний Рим отдыхает…
- Черт возьми… - протянул Фло. Он так и представил благодарного за знаки внимания Микеле. Ну все, вот это точно конец… - Так… А на этот прием… мы вместе должны идти или можно мне одному?
- У тебя возникла мысль уединиться с кем-нибудь из рабов или гостей после спектакля? – съязвил Микеле, не в силах справится с неумолимо подступающим раздражением.
Стоять на коленях, унижаться, раболепствовать, угождать… Стать рабом не по букве, но по духу – это имел в виду Янек. Он был бы не прочь поиграть в эти игры с Фло, причем меняясь ролями, в приватной обстановке… Но на людях… Собравшиеся здесь сумасшедшие верили во все это всерьез. И всерьез ожидали от всех присутствующих исполнения правил. И наказывали, кстати, тоже всерьез.
- Нет, во время, - не остался в долгу Фло, - с тем, кто будет меня… как там… возносить, угождать и предупреждать…
Фло поставил чашку и посмотрел на Микеле. Никогда итальянец не сможет стать таким рабом, и это правильно, он слишком любил свободу, и никогда не смог бы отказаться от собственной личности. Но сейчас… это грозило смертельной опасностью, причем ему – первому. Если бы была возможность закрыть Микеле в этой комнате до аукциона, Фло с радостью ею бы воспользовался... Да и сам закрылся. Француз поднялся и передал листы с правилами Микеле:
- Учи наизусть… - обернулся к Янеку, - пойдем, пора выбирать смокинг…
Микеле проводил яростным взглядом уходящего друга. Едва удержался, чтобы не съязвить снова, но смог сдержать себя. Фло всегда хотел как лучше. И пытался сделать все, что в его силах, чтобы спасти их, брал на себя ответственность. Он не имел права срывать на нем свою злость и раздражение. Посмотрел на кипу листков в руке и выругался про себя. Тогда, в камере, предлагая Фло разыграть этот спектакль, он думал, что это будет легко. Как игра. Как мюзикл. Моцарт-Сальери, Господин–раб… - только роли. Он откинул голову назад, и закрыл глаза – какой же он был идиот! Думал, что добровольность поможет им избежать насилия со стороны других… Не принял в расчет, что насилие над самими собой окажется куда страшнее…
Когда Фло и Янек, наконец, вернулись, они застали Микеле, лежащим на полу, лицом вниз, со сложенными под головой руками. По его ровному дыханию и закрытым глазам было понятно, что итальянец просто спал…Не в его расчетах было засыпать – он честно старался вникнуть во все правила и хоть как-то попытаться применить к себе – но чем дальше читал, тем яснее понимал, что, во-первых, никогда не сможет их запомнить за столь короткий срок, а во-вторых, просто не сможет выполнить. В конце концов, он отложил листки в сторону, устроился поудобнее и позволил своим мыслям свободно бродить от одного образа к другому, от одной проблемы к другой: брат, Марилу, Янек, хозяин, контракт с Warner, студия, его голос… Потом мысли плавно перетекли на то, что случилось за этот бесконечный день. Дикость и абсурд. Казалось, что все это произошло не с ним. Или с ним – но не в реальности. И все же это было – ошейник на шее и побаливающая спина напоминали об этом…Интересно, останется ли у него шрам? Хорошо бы след от удара кнутом сошел бесследно. А следы в его душе? Те, что оставил Фло. Насколько они глубоки? Смогут ли исчезнуть так же незаметно?…Он не знал, не отдавал себе отчет, насколько глубоко Фло смог проникнуть в его сердце… Не хотел знать или действительно не замечал? Просто друг, товарищ, коллега, с которым было чудесно работать и обмениваться шутками, у которого можно было спросить совета или стрельнуть припасенные пирожные, которого можно было подколоть и рассказать о наболевшем…Три года бок о бок, три года фактической жизни одной семьей – как же он не замечал, какие у Фло мягкие губы, и как одурманивающе пахнет его тело, и какой нежностью обволакивает его взгляд, когда тот смотрит на него…Их первый поцелуй, и безумие страсти… И электрические разряды, пробегавшие между ними даже при случайном прикосновении…Он хотел этого снова не смотря ни на что – и боялся того, что происходит между ними. Боялся той власти, что неожиданно обрел над ним француз, и боялся самого себя и тех непонятных, смятенных чувств, что испытывал к своему другу. Или все же любовнику? Хотел физической связи с ним, но не только – хотел быть с ним рядом, слышать его голос, видеть его жесты, улавливать его настроение, ловить на себе его обжигающие взгляды. Хотел открывать его для себя заново…Так происходило всякий раз, когда влюблялся в женщину…Так же как и теперь, когда влюбился …. - в своего друга…Мысль одновременно обожгла сладострастием надежды и заледенила ужасом осознания. Этого не может быть! Это просто нервы, давление обстоятельств, соединение тел… Этого не должно быть… Это… - неправильно. И это… - восхитительно, даже если переворачивает все его существование. Он представил себе Фло и улыбнулся – он покорился бы ему без тени сомнения – стал бы угождать, предвосхищать желания, подчиняться – если бы это была всего лишь игра. Но сейчас это было насилием – не со стороны Фло, но со стороны обстоятельств – и его душа бунтовала.
Микеле снова посмотрел на ненавистные листки – к дьяволу! Отбросил их прочь, положил голову на сложенные руки… - и сам не заметил, как сон сморил его.
Фло подошел к Микеле и опустился на пол рядом. Надо будить эту «спящую красавицу». Француз несколько мгновений молча смотрел на лицо Микеле. Он ощущал какую-то… щемящую нежность к этому человеку. Он привык быть с ним рядом, советоваться, смеяться, молчать, поддерживать, просто быть. И сейчас, и всегда, он готов отдать ему все. И никогда он не сможет его бросить, даже если Микеле оттолкнет его, даже если Фло будет злиться на импульсивного итальянца, даже если они будут ссориться… Вспомнил слова «клятвы», которую Микеле давал в кабинете хозяина – «отдаю мое тело, душу и волю пока ошейник одет на меня». Фло сам отдал это все итальянцу и безо всяких клятв и ошейников. Какой из него господин? Он сам давно в добровольном рабстве… Провел пальцами по щеке Микеле, по волосам, прошептал, целуя в висок:
- Мике… Просыпайся…
Микеле слегка вздрогнул, распахнул глаза, повернул голову - губы расплылись в мягкой улыбке:
- Фло... - секунду смотрел в его заострившиеся от усталости черты лица, позволяя себе купаться в нежности, лившейся из его глаз. - Вот черт! Как же я так...отключился. Даже не заметил.
Янек, наблюдавший эту сцену с горьким чувством зависти, отвернулся, механически поднял оставленную на полу чашку, поставил ее на стол. Он отдал бы все, чтобы оказаться на месте светловолосого Микеле - пусть даже на несколько минут. Чтобы господин Флоран тоже смотрел на него так. Как никто никогда на него не смотрел - все только использовали его тело, его молодость, его покорность - и никогда не думали подарить ему каплю нежности.
- Я принес тебе новую одежду - оказывается на вечере рабам разрешается одеваться более...ммм...прилично. По желанию, конечно. Я подумал, что тебе это понравится больше, - Фло положил на кровать черные обтягивающие бриджи, похожие на те, что были на нем, но без разрезов, со шнуровкой вместо пуговиц, и черную полупрозрачную рубашку с глубоким вырезом, слегка прикрытым шнуровкой.
Микеле с трудом поднялся - тело ломило так, словно по нему проехался трактор - болел, казалось, каждый мускул, даже те, о наличии которых он и не подозревал. Внимательно оглядел донельзя элегантного Флорана, провел взглядом по разложенной для него одежде, пожал плечами. Язвить не хотелось, но ироничные фразы так и рвались с языка...
- Как пожелает господин, - он шутливо поклонился, пряча от Фло взгляд. Потом схватил листки, пробежал по правилам глазами. – Да, вот, "в знак благодарности раб должен встать на колени и склонить голову, в знак особой благодарности лечь ниц". Я забыл, извини.
Он опустился на колени и склонил голову. Тихо прошептал так, чтобы смог услышать только Фло:
- Как у меня получается?
- Неплохо, - также тихо ответил Фло. Пальцы скользнули по плечам, заставляя подняться. – Главное - не вздумай привыкнуть к этому… Хотя на приеме… надо быть осторожными. Очень.
- Почему бы и нет? Разве тебе не нравится?  - удивился Микеле.
- Простите, господин, могу ли сказать? - подал голос Янек.
- Говори, - разрешил Фло, едва удержавшись, чтобы не скривиться от непривычного раболепства.
- Я о правилах... Вы спрашивали о правилах для рабов. Для Господ тоже есть несколько правил, одно из них - "Господин несет ответственность за своего раба и за его поведение в общественных местах. Если раб ошибся или нарушил принятые правила поведения, Господин обязан наказать его"... Как правило, Господа наказывают рабов сразу же, чтобы поддержать свою честь и подчеркнуть свою ответственность. Я просто услышал последнее ваше замечание...
Да чтоб тебе провалиться, вместе со всем этим клубом, правилами и наказаниями, черт бы все побрал! Он больше не может ничего слышать про наказания! В глазах Флорана полыхнула злость, и он резко обернулся к Янеку:
- Ты бы поменьше прислушивался к словам, которые обращены не к тебе! – отрезал Фло, но увидев, как испуганно расширились глаза мальчишки, постарался взять себя в руки. Янек-то тут при чем? Еще не хватало на нем срывать свою злость… - То есть… Спасибо, Янек. Я учту… Просто… никак не могу привыкнуть ко всем правилам. И как господа наказывают провинившихся? Я все время с собой плеть что ли должен носить?
Янек сжался:
- Как пожелает Господин. Каждый определяет наказание по своему усмотрению. В зависимости от степени вины...
- Ладно, Фло. Не волнуйся. Я постараюсь вести себя как следует...По правилам, - Микеле едва удержался, чтобы не дать дружеский хлопок по спине друга. - Черт. Наверное, я должен был сказать "Я не подведу вас, господин"...
Боже, какой фарс! Фарс, отдававший смертельным душком... Микеле взял с кровати приготовленную одежду...
- Я… не сказал тебе еще кое о чем, - Фло мрачно смотрел на Микеле. – Я говорил с хозяином о Янеке, тот разрешил «передать» мне его на этот вечер, но с условием, – Фло вздохнул, - ты должен заменить в спектакле одного из «рабов»… Ты же понимаешь, я не мог… Но я оговорил, что ты участвуешь только в спектакле! Никаких дополнительных «обязанностей»! И если кто-то из «господ» вздумает распускать руки или еще что-то, получит от меня по шее… И наплевать на правила.
Фло замолчал и уставился в пол. Микеле подумает, что он опять обращается с ним, как… Но он не мог отказаться, видя гремучую смесь из ужаса и надежды в глазах Янека.
Микеле замер посередине комнаты, не дойдя пары шагов до ванной. Медленно обернулся. Фраза об умении Фло приносить в жертву остальных ради высшей справедливости уже рвалась с языка. Нет, так нельзя...
- Выступать на сцене - моя профессия, - заметил он. - Можно сказать, мне повезло -  хозяин вполне мог предложить поменять нас местами на сегодняшний вечер. А так - только спектакль. Будем считать, что я дешево отделался...
И скрылся в ванной, закрыв дверь, так и не заметив неприязненного взгляда Янека, в котором мешались ревность и злорадство.
Фло сел на кровать и принялся уныло изучать ковер. Какая примадонна! В душе шевельнулась обида. Он устал тащить на себе этот груз вины. Он и так с ним навсегда, ему не требуется дополнительных напоминаний. Это так просто – изобразить из себя мученика и жертву и презирать того, кто… Кто – что? Что? Сам взвалил на себя эту ношу. Вот и получай теперь… Вспомнилась улыбка Микеле, когда он разбудил его несколько минут назад. Случайность. Фло поднял глаза на Янека, маячившего рядом:
- Садись, чего зря стоять?
И потянулся за кофейником. Может еще не совсем остыл? Ему пора приходить в себя…
Янеку даже не пришло в голову, что Фло мог иметь в виду стул - по привычке опустился на колени, только на этот раз сел чуть удобнее - на пятки...Бросил взгляд на закрытую дверь ванной - у него есть пара минут. Он все раздумывал - рискнуть или нет, и, наконец, решился...
- Господин...можно задать вопрос? - робко начал он, спрашивая позволения.
- Можно, конечно, - Фло попробовал кофе - все-таки холодный, поставил чашку и взглянул на Янека.
- Вы позволяете своему рабу делать вам минет перед тем как взять его?
Фло вытаращился на Янека. Подумал, хорошо, что успел поставить чашку, а то из рук сейчас все выпало бы, ибо из-за неожиданности вопроса он перестал контролировать чтобы то ни было – от лицевых мышц до голосовых связок. Флоран несколько секунд сидел с абсолютно ошарашенным выражением лица, прежде чем смог сформулировать и произнести хоть что-то:
- Ну… Я… Мне… - француз прокашлялся и постарался взять себя в руки. – Мне кажется, что это чересчур личный вопрос. Почему тебя это интересует?
- Я ваш раб на сегодняшний вечер. Хороший раб должен знать, что доставляет удовольствие господину, а что раздражает его. Во всех сферах - и в сексе, прежде всего. А Господин не должен стесняться своего раба - я здесь затем, чтобы угождать вам во всем, выполнять приказы и делать так, чтобы вы остались довольны... - Янек слегка склонил голову.
Господи боже, он все о своем. Что так… пристал-то? Фло поерзал на кровати, не зная куда деться, подумалось, а не сбежать ли в ванную комнату. Когда уже Микеле закончит прихорашиваться там? А может, сходить покурить?
- Янек… Я… просил хозяина о… твоем обществе, чтобы избавить тебя от избиений, а не для того, чтобы… а не для секса, в общем… Я не собираюсь ничего такого приказывать.
- Хороший раб не ждет приказов, чтобы доставить удовольствие Господину, - тут же поспешил ответить Янек. - Мой наставник говорил, что лучше быть наказанным за излишнее рвение в услужении, чем вызвать неудовольствие своем равнодушием. Вам не нужно стесняться меня, господин Флоран, для меня нет ничего постыдного или запретного. Все, что пожелаете.
В словах и голосе парня не было ни намека на издевку, которую можно было  заподозрить. Наоборот - он был предельно серьезен.
Кажется, он уже исчерпал свой словарный запас. И вообще, все исчерпал. Фло понятия не имел, как говорить на подобную тему с абсолютно посторонним человеком. Абсурд какой-то… Просто отбрить Янека? Как-то жаль его… Кажется, он верит в то, что говорит. Ужас какой. Нет для него ничего постыдного, черт возьми! Вот его наставнику с излишними инициативами он бы сказал несколько «теплых» слов!
- В моем случае, лучше дождаться приказа, - поспешил он заверить Янека, - не надо излишнего… рвения…
«Боже мой, чтобы придумать-то? Кстати!», - подумал про себя Фло и добавил:
- Мне вполне хватает Микеле.
- В сексе всегда приятно разнообразие, - философски заметил Янек. - Я умею делать то, что ваш раб, возможно, не умеет. Или стесняется...
- Что именно я не умею или стесняюсь? - выйдя из ванной, Микеле услышал последнюю фразу...Ну ты скажи - этот маленький стервец так и не отказался от своего плана по завоеванию Флорана! Определенно, он раздражал его все больше и больше...
- Например, делать эротический массаж с правильно подобранными видами ароматных масел и афродизиаков. Или использовать секреты техники орального секса, - с легким налетом вызова ответил ему Янек. - Я прошел специальное обучение, и у меня большой опыт. Господин Флоран не останется разочарованным.
- О да. Должно быть, не останется... - протянул Микеле, бросив на Фло многозначительный взгляд.
Фло переводил ошарашенный взгляд с одного на другого. Да что за цирк-то, в конце концов! Он вскочил и решительно заявил:
- Все. Хватит. Янек, я уже сказал, я просил о твоем обществе не для секса. Если вдруг мне потребуется разнообразие, или Микеле… хм… начнет стесняться, - Фло усмехнулся, - я обязательно к тебе обращусь. Сейчас меня устраивает текущее положение вещей. И чтоб больше я не слышал ничего подобного…
- Да, господин, - пробормотал Янек, покаянно сгибаясь. - Простите меня, господин.
Микеле посмотрел на Янека и подумал, что ему тоже следовало бы встать на колени и просить прощение... за этот разговор, и за его прежний "выпад" тоже....- только он всерьез опасался, что этого фарса в виде двух стоящих на коленях мужчин Фло уже не вынесет. Представил себе сцену - и едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху. Может все же встать? Но встретившись с раздраженным взглядом Флорана, передумал. Пожалуй, не стоит его провоцировать. Черт, и почему у него не получается принять свою роль всерьез, как Янек! Впрочем, ответ он знал.
- Я готов, - он решил ограничиться этими двумя словами.
Снова бросил взгляд на продолжавшего стоять на коленях Янека.
Хотя, зачем ограничиваться... Подошел вплотную, заглянул в глаза...
- Господин не против...?
Прижался губами к губам Фло на несколько долгих секунд, с сожалением оторвался, прошептал на ухо:
- Прости меня... Я невыносим, я знаю...
Краем глаза поймал взгляд юного раба. Боже, как глупо доказывать что-то. И перед кем - перед мальчишкой! Ребячество! Как знать почему, но мелькнувшая в глазах Янека ревность была приятна.
Фло мысленно закатил глаза, ну просто детство в коротких штанишках, обнял Микеле и прижал к себе, прошептав на ухо, чтобы слышал только он:
- Ты абсолютно невыносим… Лишу сладкого и поставлю в угол, так и знай.
Отодвинулся, взяв итальянца за руку, и повернулся к Янеку:
- Нам, наверное, пора?
Янек кивнул, не отрывая взгляд от пола:
- Да, господин.
Как же он ненавидел его! Этого светловолосого! Даже не за то, что тот был соперником в борьбе за понравившегося мужчину, за его насмешку! Янек нутром чувствовал, что этот Микеле не воспринимал его всерьез. Не воспринимал всерьез его поведение, его слова, его объяснения. И смеялся про себя - а иногда и явно издевался. Как сейчас! Ну ничего - если его план сработает, тот надолго потеряет способность смеяться...И у него появится шанс доказать господину Флорану свое превосходство.
Фло вздохнул:
- Янек, поднимайся. Поработаешь еще раз проводником. Мне, кстати, надо будет представить Микеле вашему... режиссеру...
Режиссером оказался мужчина с приятными, хотя несколько крупноватыми чертами лица и женственными движениями, безошибочно выдававшими в нем гея со стажем. Он лишь слегка склонил голову, сопровождая полупоклон вежливой улыбкой. Едва бросил неодобрительный взгляд на Янека, заметив:
- Ты почему до сих пор не за кулисами?
- Хозяин передал меня на сегодняшний вечер господину Флорану, - тут же откликнулся Янек, не поднимая головы.
- Понятно, - протянул режиссер и пробормотал про себя. - Ну как можно работать, если хозяин постоянно тасует рабов словно колоду!
Внимательно осмотрел с головы до ног стоящего чуть сзади Микеле:
- Это - он? Тот раб, что должен заменить Франца сегодня?
Фло согласно кивнул.
- Это замечательно, что у вашего раба есть опыт выступления на сцене, - ответил «режиссер» на короткую презентацию Фло. - В следующий раз он обязательно будет задействован в спектакле в активной роли.
Микеле открыл было рот, чтобы задать вопрос, но вовремя спохватился...За него вопрос задал Фло:
- А в какой роли он будет выступать сейчас?
- Не беспокойтесь, - заверил его режиссер. - Ваши пожелания по поводу посягательств на вашего личного раба будут учтены. Все уже согласовано. С вашего позволения....мне необходимо вернуться за кулисы... И ты, - кивнул он Микеле, - следуй за мной.
Возражать и протестовать было бесполезно. Фло уже все решил за него, как и всегда - не спросив совета, не узнав мнение...Снова кольнула обида, но он попытался отмахнуться от нее. И вслед за ней - нехорошее предчувствие. Сделал несколько шагов вслед за режиссером, обернулся в последний раз, ловя взгляд Фло, в котором сквозила хорошо спрятанная тревога, и скрылся за тяжелым занавесом.
Фло казалось, что он в очередной раз совершает ошибку, как будто бросает Микеле одного на всеобщее обозрение или еще хуже – в клетку с хищниками. Хозяина не волновали его пожелания и предпочтения, достаточно вспомнить «обучение» кнутом. Поэтому и здесь он мог совершенно спокойно наплевать на слова Флорана. Но он не мог и отдать Янека после того, как тот умолял его о помощи. Черт бы все побрал! Ладно, если хоть кто-то из этих «господ» хотя бы задумается… Он пошлет подальше и все правила, и хозяина, и весь этот клуб…
- Господин, - привлек его внимание Янек, - нам нужно пройти в зал...
- Да, показывай дорогу, - откликнулся Фло.

КАТЕРИНА

Достала из-за ремня плеть, быстро шагая по коридору. Она приблизительно помнила, где кабинет Грея – это ее цель. Катерина почти бежала, она должна сказать, где Марилу… Она должна.
Завернула за угол, сделала несколько шагов по коридору - и тут же нос к носу столкнулась с двумя незнакомыми охранниками, выходящими из одной из комнат.
Пару секунд длилось ошарашенное молчание, пока один из них не толкнул другого в бок:
- Слушай, кажись она... Одежда... волосы...
Второй оглядел ее с головы до ног:
- Точно! Во б…дь. И идет, как будто на прогулке. Ну ты подумай! Мы, значит, ее ищем...
Катерина, на всякий случай, крепче сжала в руках стек и плеть и холодно заметила:
- Я тоже вас ищу. Мне срочно нужно поговорить с Греем. Быстрее! Показывайте дорогу! У меня есть для него важная информация, и он вам спасибо не скажет, если мы так и будем стоять здесь и пялиться друг на друга. Ну! Куда идти? Шевелись!
Охранник вскинулся:
- Не, ну ты прикинь... Она же еще и приказывает!
Он сделал угрожающий шаг по направлению к ней и прищурился:
- Ты... орудия из рук выпусти... Поняла? Кидай на пол плеть и палку!
- Слышишь - ты это... будь с ней осторожен - предупреждали же, что эта кошка царапается, - предупредил его напарник.
Тот в раздражении двинул плечом, подбираясь:
- Да помню я! Пусть попробует... Орудия на пол, я сказал - потом встань лицом к стене, стерва...
Катерина закатила глаза, да что ж они все такие тупые-то?! Пожалуй, плетью она может пожертвовать, она бросила ее под ноги охранникам, заметив:
- Грей вам этой задержки не простит...
Она развернулась к стене. Да к чертям! И бросилась бегом по коридору, вот бегает-то она точно быстрее этих амбалов. Катерина завернула за угол и тут же остановилась, разворачиваясь и замахиваясь стеком. Один удар в живот первому охраннику и толкнуть его на второго. Что ж за туша-то! Катерина обогнула двух амбалов, путающихся в своих конечностях и побежала обратно. Где-то там этот чертов кабинет!
Охранники сориентировались достаточно быстро. Еще пара мгновений, и они бросились за ней в погоню с криками - "угроблю, шваль!".
Катерина неслась по коридору во весь дух, почти не разбирая пути, поворот... она оттолкнула попавшегося на дороге раба... еще поворот... Топот ног все ближе...
- Держи ее! Хватай!
Она так и не поняла, к кому был обращен этот крик - только в последнюю секунду осознала, что падает на пол, и успела выставить руки. Подняться ей не дали - сзади навалились сто килограмм чистого веса, придавили, заломили за спину руки, почти выдирая их из суставов. Она невольно вскрикнула. Охранник вздернул ее наверх - Катерина только успела заметить удаляющийся силуэт мужчины... Кажется, очередного клиента. Урод! Она дернулась - куда там! Амбал держал ее крепко, словно в металлических тисках. Второй подошел и встал напротив нее:
- С...ка! - прошипел охранник сквозь зубы и двинул ее кулаком в живот так, что у Катерины перехватило дыхание. Перед глазами заплясали темные пятна.
- Все... Отбегалась. Тащим ее к Грею.
Охранники бесцеремонно потащили ее по коридору, то и дело дергая и награждая не сильными, но, тем не менее, достаточно чувствительными тумаками.
Катерина сжала зубы и молчала. Сволочи! Уроды! Пусть... сейчас важно как можно скорее попасть к Грею. Спустя каких-то пять минут они были у заветной двери.
- Войдите, - пригласил их голос Грея.
- Господин... вот... поймали!
Глаза Грея вспыхнули от удовольствия и злорадства, когда он увидел возникшую на пороге группу. Медленно приблизился, внимательно осмотрел Катерину с головы до ног:
- Отбегалась, тварь... Ты гляди - госпожой вырядилась...
Его движения были молниеносны и непредсказуемы - две коротких пощечины по одной щеке, потом по другой.
-  Куда вторую дела?
Катерина улыбнулась:
- Именно поэтому я и пришла. Кто-то из твоих охранников довольно давно нашел ее рядом с гардеробной, но так и не привел к хозяину. Догадываешься, что происходит с твоим "товаром"? Ты теряешь немалые деньги... И не только ты.
Грей нехорошо прищурился и вдруг улыбнулся. Страшно. Жестоко.
- Заботишься о моем финансовом благополучии? - протянул Грей. - С чего бы это?
- Потому что только так я могу позаботиться и о ней, - Катерина не видела смысла в игре и притворстве. Она смотрела в глаза Грею прямо и открыто и только хотела, чтобы этот подонок прекратил издевательства над Марилу. Но тот и не думал хотя бы немного поторопиться.
- Не вижу проблем, если охрана решила позабавиться с новой сучкой. Чай не девственница твоя подружка..., - отрезал Грей. - За девственницу я бы мог сорвать приличный куш, а так. Повеселятся и отдадут... А если искалечат - заплатят сами... Своей шкурой - они знают. Так что...
Он развел руками:
- Хочешь заменить ее? Из чувства заботы...
- Не хочу. Но именно потому, что они знают, что заплатят, сомневаюсь, что отдадут. У твоих мордоворотов ведь нет мозга, только мозжечок, отвечающий за двигательные функции... - она скептически посмотрела на охранников, - Да и тот плохо справляется. Они же сначала делают, потом думают. Не видишь проблемы, не надо. Но если "веселье" длится около четырех часов... Мне кажется, оно затянулось. И потом... на аукцион не ты ведь хотел нас выставить, а хозяин... Ты - всего лишь пешка. Думаешь, ему понравится? Интересно даже... А аукцион он сам проводит? - Катерина с любопытством посмотрела на Грея, - Пообщались бы...
Грей осклабился:
- Ишь ты – какая умная… и расчетливая. Обо всех подумала – обо мне, о хозяине, о подружке своей – только о себе забыла. Это, пожалуй, стоит исправить, - он ухмыльнулся, – Отведите ее к Марте – она знает, что с ней делать. Да, и на этот раз – никаких проколов! Руки ей свяжите, идиоты, да и ноги бы не мешало – а то прыткая больно…
Грей многозначительно посмотрел на двух амбалов.
Катерина лишь мило улыбалась, глядя на него. Да, она знала, что сейчас эта стерва Марта отыграется на ней за все, что ей будет больно, очень больно. Возможно, невыносимо. Но она выдержит. Главное, чтобы Марилу выдержала, чтобы она была еще жива.
Один из охранников подхватил брошенную Греем веревку, и вдвоем они скрутили ей руки, сведя локти вместе. Потом тот, что был покрепче, просто закинул ее на плечо, словно она была мешком с картошкой. Грей напоследок наградил ее звонким шлепком по ягодицам, и оба охранника скрылись за дверью со своей жертвой.
Оставшись один, Грей тут же включил рацию:
- Густав... Зайди ко мне - мигом! Никаких "но"! Я сказал немедленно!
Спустя буквально три минуты начальник охраны уже стоял навытяжку перед Греем.
- Значит так - пойдешь сам и еще раз проверишь прилегающие к гардеробу комнаты. Приказ тот же - проверить мягко, но настойчиво. С клиентами - максимальная вежливость…
- Кого искать-то?
- Христа! - взорвался Грей. - Рабыню сбежавшую, одну, темноволосую мы уже поймали, а вторую, похоже, взяли попользоваться твои "орлы", судя по словам той. Они разделились у гардеробной, и вторая исчезла. Похоже, ее схватил кто-то из охраны и под шумок решил развлечься. Или кто-то из клиентов - хотя это маловероятно. Проверишь комнаты - держи меня в курсе. Найдешь - сразу ко мне. Ее и тех, кто ее похитил...
- Будет сделано! - Густав усмехнулся.
Да уж, прыткие парни. Когда речь заходит о "развлечениях" - тут они дадут фору любому клиенту. И ведь знают, падлы, что придется отвечать - и все равно... Похотливые кобели..

ФЛОРАН

Вход в зал оказался совсем рядом - им понадобилось только завернуть за угол. Массивные двустворчатые двери, по бокам которых стояли двое охранников, переодетых для торжественного события в строгие черные костюмы. Увидев приближающихся Фло и Янека, один из них преградил им путь и, спросив имя, сверился со списком. После чего, склонив голову, распахнул одну из створок, приглашая гостей пройти внутрь.
Зал оказался настоящей природной пещерой овальной формы со свисающими с потолка сталактитами, перемежающимися круглыми металлическими лампадами на цепях, какие использовались в средневековых замках. Дизайнеры клуба оставили пещеру практически нетронутой, подчеркивая красоту необработанного камня и стараясь вписать в стиль предметы интерьера - двери, светильники в виде факелов, каменные скамейки в удобных природных нишах с разложенными на них подушками. Каждая из ниш могла быть скрыта от посторонних глаз портьерой, которые в отсутствие посетителей были собраны и отодвинуты в сторону. Ничего лишнего или кичливого не было в этом зале, предназначенном для приемов и вечеринок - только строгая суровая природная красота и мрачная торжественность. В противоположенном от двери конце располагалась невысокая сцена, скрытая тяжелым черным занавесом. Не считая скамеек в нишах, зала была пуста. "Наверное, предполагается, что спектакль нужно будет смотреть стоя", - пронеслось в голове у Фло.
У него было всего пара минут окинуть взглядом обстановку, как его тут же отвлек высокий молодой человек в юбке и пиджаке, спешащий к нему навстречу.
- Добро пожаловать, господин, - произнес он с низким поклоном. - Прошу, господин, следовать за мной. Я помогу вам выбрать столик и сделать заказ.
Фло был уверен, что парень, исполнявший роль метрдотеля, предложит ему выбрать одну из ниш, но распорядитель повел его в дальний конец зала, где возле стены на маленьком деревянном помосте стояло около десятка рабов. Издалека Фло принял их за своего рода официантов, ждущих знака, чтобы начать прислуживать гостям, но что-то в их позах и одежде насторожило его. Перед помостом уже прохаживались несколько приглашенных, придирчивым взглядом оглядывая выстроившихся в шеренгу...Нет, это были не рабы - девушки...Судя по одинаковым ошейникам и одинакового цвета шелковым длинным халатам, тоже клубные рабыни. Взгляд с тревогой и затаенным страхом перебегал с одного лица на другое, опасаясь увидеть среди них Катерину или Марилу. К его большому облегчению, девушек среди рабынь не было. И не могло быть - ведь хозяин говорил об аукционе. И все же он вполне был способен сыграть с ним подобную "шутку"...
Один из клиентов, наконец, остановил свой выбор на невысокой японке с убранными в изящную прическу иссиня-черными волосами. Метрдотель согласно кивнул, взял девушку за руку, повел за собой в центр зала, что-то с поклоном спросил у господина, после чего тот указал примерное место. Тут же два подоспевших раба принесли тонкий коврик и невысокую скамеечку, сняли с девушки халат, полностью обнажив ее, нажали на плечи, заставив встать на колени на коврик, пригнули голову, вынуждая опереться руками. Господин сделал короткое замечание, и один из рабов распустил его волосы, в то время как другой принялся расставлять на ее спине тарелочки, мисочки и столовые приборы. Господин углубился в изучение меню.
Фло стало нехорошо. Он уже очень многое видел в этом клубе, он уже очень много перенес и испытал. Но это... Это же дикость. Даже не так... Это отвратительно. Ему это отвратительно. До тошноты. Единственный плюс этого места, если можно так сказать, - он, кажется, совсем разучился выражать свои эмоции, маска безразличия прилипла к нему намертво. Он обернулся к метрдотелю:
- Я здесь впервые... Этот выбор... столика обязателен? Точнее, я могу выбрать только такой столик? Мало ли... Может, у меня случится приступ обжорства... На таких... предметах мебели... много блюд не разместится...
- Первый раз? Вы, должно быть, господин Флоран Мот? Простите меня, господин, что я сразу не понял, - он снова низко поклонился, отчего короткая юбка задралась совсем высоко, открывая на обозрение часть ягодиц. - Хозяин отдал насчет вас особые распоряжения. Он лично выбрал для вас рабыню, - он щелкнул пальцами, призывая одного из рабов, - приведи Хельгу.
И снова обратился к Фло:
- Если выбранная для вас девушка вам не по вкусу, господин, вы всегда можете заменить ее на любую другую. Хозяин так же распорядился насчет меню - все самое лучшее от шеф-повара, включая вино и напитки - за счет клуба. Вы сегодня - почетный гость, поэтому вам зарезервировано особое обслуживание.
Черт бы его побрал. В честь чего такое «счастье» вдруг привалило? Фло с сомнением смотрел на метрдотеля. У него было одно желание – сбросить на это место с его хозяином водородную бомбу, чтобы даже воспоминания не осталось. Ну разве что рабов отсюда предварительно не мешало бы вывести… Если бы «гостеприимный» хозяин был бы здесь, Фло наверное вцепился бы ему в горло. В знак благодарности. Черт с ним, ему совершенно все равно, кого этот упырь ему там выбрал. Тут все силы уйдут на то, чтобы держать себя в руках, а то его стошнит.
- Я полагаюсь на вкус хозяина, - ответил он, без какого либо энтузиазма. Чтоб он подавился, добавил про себя и улыбнулся.
- Кстати, а особое обслуживание… - это что? – на всякий случай решил уточнить Фло, лучше уж подготовиться к возможным «сюрпризам».
- Господину не надо ни о чем беспокоиться... Господин останется доволен... - метрдотель избрал обтекаемый ответ.
В ту же секунду показался раб и идущая за ним девушка - копна очень светлых волос спускалась ниже плеч, на точеном лице поблескивали сапфировые глаза, ухоженные руки с тонкими пальцами слегка придерживали ткань такого же, как и у остальных рабов, шелкового халата.  Модель или "особая рабыня"...Хотя - Фло еще раз взглянул на нее - в ее походке и манере держаться было мало рабского, несмотря на одетый на шею ошейник. И тот совершенно не рабский оценивающий взгляд, которым она провела по его фигуре, почему-то заставил его поежиться.
- Прошу, - метрдотель жестом пригласил Фло следовать за собой, - для вашего столика уже отведено место.
Зал постепенно  заполнялся прибывающими клиентами. Многие уже выбрали себе "столики" и их расположение на сегодняшний вечер, некоторые негромко переговаривались между собой, ожидая сервировки или начала спектакля.  Многие приходили в зал со своими рабами и рабынями, входя в зал, приковывали их к вделанным в стене кольцам, предпочитая наслаждаться спектаклем и обслуживанием в одиночестве, другие приказывали рабам встать на колени рядом со "столиками". Были и такие что предпочитали практически сразу уединиться в нишах, но пока не торопились закрывать пологи. Таких было немного - гости приходили сюда в основном пообщаться и насладиться спектаклем. По тем дружеским приветствиям, что клиенты обменивались между собой, Фло понял, что многие из них были между собой хорошо знакомы. Только по клубу или и в реальной жизни - сложно было сказать, не слыша разговора... Как ни странно, но одетые в элегантные костюмы и платья мужчины и женщины совсем не производили впечатление окончательных садистов – скорее, светскую публику, пришедшую на представление в частный клуб, какими был полон Париж. Если бы не стоявшие на коленях обнаженные девушки и не пристегнутые к стене рабы и рабыни, напоминавшие о предназначении данного места. Но пока ни один Господин не пытался хвататься за плеть или наказывать своего раба - то ли  это было не к месту в данный момент, то ли сами вышколенные рабы не давали повода.
Место для столика было, действительно, отведено самое почетное - вместо коврика невысокий деревянный настил из черных лакированных досок, вместо скамеечки - удобный стульчик с высокой резной спинкой. Как только Фло с Янеком и следующим впереди метрдотелем приблизились к отведенному им месту, по залу словно прошла невидимая волна из любопытных коротких взглядов, которые гости бросали на остановившуюся группу и на него лично, и произнесенных шепотом быстрых комментариев. Странно, но светловолосая Хельга, почувствовав всеобщее внимание, еще выше вздернула подбородок и скрестила за спиной руки, всей позой выражая вызов собравшимся.
Волна первого интереса быстро сошла на нет -  гости вернулись к прежним своим занятиям, хотя кое-кто из сидящих в одиночестве мужчин и парочка женщин продолжали украдкой рассматривать его.  Метрдотель сдернул с Хельги халат и неожиданно резко толкнул ее в спину. Та, не удержавшись, стала падать вперед, выставив инстинктивно руки, но в самую последнюю секунду метрдотель поддержал ее за живот, не давая больно удариться о деревянный настил коленями. К ошейнику тут же была пристегнута цепочка, вделанная в маленькое кольцо в настиле, а щиколотки оказались в свою очередь притянутыми к настилу широкими кожаными браслетами. На вопросительный взгляд Фло метрдотель тихо пояснил, чтобы услышал только новый клиент:
- Вы еще не знакомы со всеми правилами, господин... У обычных рабынь, исполняющих роль "столиков" есть привилегия встать на колени и распрямиться между сменой блюд. У нее - нет, - он кивнул на Хельгу, - она должна стоять в таком положении во время всего ужина. Если посмеет дернуться и опрокинуть что-либо из расставленного на спине - ее ждет наказание.
Фло подумал, что надо есть быстро... Или вообще не есть.
- Это такое правило для почетного гостя или…?
- Это - правило для рабыни, которой выпала честь служить почетному гостю, - ответил немедленно метрдотель. - Прошу вас, присаживайтесь.
Фло ничего не оставалось, как последовать совету. Стоящая на четвереньках перед ним обнаженная девушка лишь едва заметно вздрагивала, когда ее спины касалась холодная керамика. Он как мог, старался не смотреть на нее, и тем не менее его взгляд то и дело задерживался то на свисающих полных грудях с набухшими сосками, то на слегка выгнутой спине с прямой линией позвоночника, то на изящном изгибе ягодиц... Она была красива, действительно красива. Почти совершенна... Нет, даже не почти - совершенна. Фло провел языком по внезапно пересохшим губам.
- Господин, простите меня, - услышал тихий голос Янека. - Если господин позволит, я принесу что-нибудь освежающее. Аперитив, пока не начнется ужин...
Фло лишь кивнул в ответ. Да, нечто освежающее - это именно то, что ему сейчас было нужно.
Янек исчез. Невысокий элегантный мужчина лет 45 с зачесанными назад каштановыми волосами и жестким взглядом, увидев, что Фло остался один, встал из-за своего столика и, приблизившись, выразил желание познакомиться. Фло поднялся. Мужчина представился, как Блэк, немного рассказал о себе, заметив, что работает в должности топ-менеджера в одной из интернациональных компаний, что женат, жена в курсе его пристрастий, но не принимает участие в этой стороне его жизни, он является Господином со стажем уже почти 10 лет, поменял немало рабынь, последней владеет уже почти 6 месяцев и очень доволен складывающимися между ними отношениями... Настала очередь Фло обменяться любезностями и рассказать о себе.
Но прежде чем он успел открыть рот, перед ним возник Янек с бокалом красного терпко пахнущего напитка. Не говоря ни слова, не смея вмешиваться или перебить господина, он встал на колени, держа в вытянутых руках бокал.
Фло механически взял бокал в руки и сделал глоток, почти не заметив того пристального взгляда, которым Янек следил за его действиями. Один глоток - замечательно. Это уже начало. Янек надеялся, что Флоран выпьет бокал до дна. Его план был близок к осуществлению. С того момента, как они вошли в зал, Янек только и думал о том, как бы привести его в исполнение. Ему надо было уйти, встретиться с Виком, которого он заметил в одном из дальних углов зала. Они обменялись взглядами, и охранник сделал быстрый знак, похлопав себя по карману. Доза "Цветка страсти" была у него, как и договорились. Теперь была очередь за Янеком. Он напряженно высчитывал ходы, ожидая благоприятного момента, и как только возникла возможность, получил позволение ничего не подозревающего Флорана отлучиться. Предлог был как нельзя кстати – и, наливая в бокал алкогольный коктейль, раб быстрым движением высыпал туда белый порошок, который немедленно растворился в жидкости.
Флоран сделал еще глоток, так и не обратив внимания на необычный привкус, приписав его букету вкусов самого коктейля, и рассказал своему новому знакомому в общих словах о своем профессиональном занятии музыкой, о том, что у него есть партнер и что они пришли в клуб, решив перейти на новый уровень отношений. Они обменялись еще несколькими любезными фразами. Мистер Блэк был бы прекрасным собеседником  - вежливым и раскованным одновременно, стараясь дать Фло почувствовать себя в своей тарелке. Но аргументы, о которых пошла речь явно к этому не располагали, - он стал спрашивать Фло о клубе и рассуждать о покорности и не покорности рабов, особенно тех, что только встает на этот путь. Фло оставалось только кивать и поддакивать, ибо спорить по этому поводу у него не было никакого желания. Напоследок его новый знакомый сообщил, что всегда готов обсудить с ним любой из аргументов и дать совет, и пригласил непременно провести совместную "сессию", на что Фло ответил туманным "возможно".
Мистер Блэк словно "проложил тропу" к Фло...После него к нему стали подходить знакомиться другие члены клуба - мужчины и женщины разных возрастов, но все безусловно занимающие высокие позиции в обществе за редким исключением. Говорили слова приветствия, называли свои имена, которые большей частью были выдуманы, рассказывали несколько слов о себе, задавали вопросы о его впечатлениях, пристрастиях, спрашивали о девайсах, которые он предпочитает, интересовались, не хочет ли он поменять раба, ненавязчиво предлагали свою помощь. Один из последних подошедших - высокий плотный мужчина, представившийся, как Devil, пригласил его после спектакля присутствовать на "открытой сессии", которую он проводит со своим рабом в специально отведенном пространстве.
Фло вежливо отказался, сославшись на желание побыть со своим рабом и общую занятость, а также на желание «закрепить» полученные сегодня при обучении знания, но заверил, что при первой же возможности он обязательно оценит мастерство Devil. Про себя Фло добавил несколько непечатных выражений. Он уже давно мечтал оказаться в одиночестве, вдали от всех этих оценивающих взглядов, вежливых советов и заинтересованных лиц, чтоб всем пропасть! Он чувствовал себя, как на экзамене перед комиссией из профессоров, при этом он вообще не знал предмета. Кажется, он даже взмок от напряжения. Что за черт? Даже при встрече с хозяином с ним такого не было. Наверное, это уже общая усталость, организм перестал справляться со стрессом – слишком много всего за одни сутки, тем более, он почти не спал. Фло подумал сделать еще глоток коктейля, потом посмотрел на бокал в своей руке, нет, гадость какая-то, и поставил его на «столик». Черт, все здесь подчинено одному общему безумию. Всё. Фло чувствовал, что кольцо этого безумия все плотнее охватывает его. Скоро он задохнется.
Наконец, поток «посетителей» иссяк. Последним к нему подошел привлекательный молодой человек, явно принадлежавший к «золотой молодежи». Фло все время ловил на себе его пристальный ошарашенный взгляд, и, в конце концов, когда Фло уже был готов занять свое место, тот решился приблизиться. Оказалось, что Инди, как сам себя назвал молодой человек, является поклонником мюзикла и не поверил своим глазам, когда увидел Фло в зале клуба. Слегка запинаясь, он продолжал говорить, что для него большая честь, что он не мог предположить, что это замечательно, то и дело, бросая на Фло томные взгляды из-под густых ресниц. Это было последней каплей. Фло подумал, что еще немного, и ему действительно станет плохо. Кое-как отделавшись от назойливого юноши, он без сил опустился на стул, приказав Янеку принести ему просто холодной воды. Когда же начнется это чертово представление? И, самое главное, когда оно, наконец, закончится, и он сможет оказаться один на один с Микеле…

КАТЕРИНА

Охрана принесла ее в часть клуба, что была отведена рабам - судя по часто встречающимся в коридорах парням и девушкам в откровенных нарядах и с ошейниками. Практически все прижимались к стенам и кланялись, когда охранники проходили мимо, иногда Катерина ловила на себе сочувствующие или просто заинтересованные взгляды, но стоило только ей посмотреть пристальнее, все тут же отводили глаза. Лежать на плече у охранника, было неудобно - у нее заболел живот, почти мгновенно затекли крепко связанные веревкой руки. Кроме того, этот урод периодически запускал руки к ней под рубашку, гладил и щипал ее кожу, делал легкие шлепки. Когда же они дойдут, наконец! Уже не было никаких сил...
Комната, куда ее, в конце концов, принесли, была воплощение худших ее кошмаров - деревянные скамьи, крест в форме X, пара столбов со свешивающимися кандалами, орудия наказания на стене. У одной из стен сидела с безучастным выражением лица совершенно обнаженная наказанная рабыня в колодках. А в центре комнаты - Марта - одетая, подтянутая, замкнутая. Охранник снял с плеча Катерину и поставил прямо перед собой, удерживая ее за плечи.
Марта приблизилась к ней, сощурила глаза:
- Шваль!  - она приблизила к боку стоящей перед ней девушки пластмассовый прибор и нажала кнопку. Электрический разряд, пронесшийся по телу, на несколько секунд лишил Катерину дыхания.
- Развяжи ее и раздень. Рабыням не пристало щеголять в хозяйской одежде, - обратилась к охране, - Только дернись или сделай лишнее движение... - добавила она, внушительно проведя перед ее глазами прибором.
Ой, да пошла ты! – Катерина мысленно направила ее «по маршруту». Она знала, что такое боль, знала, сколько она может вытерпеть, знала, что до момента продажи на ней постараются «отыграться» на всю катушку, но сильно зверствовать не будут, ибо это уже чревато потерей денег. И знала, что выдержит это. Когда-то в юности, когда ее пытались похитить, она пережила достаточно – тогда действовали дилетанты, с одной стороны, ей в этом повезло, и их быстро нашли, с другой, нет ничего хуже непрофессионала. Да и потом, во времена ее компьютерных «подвигов» пару раз они попались – клиенты вычислили тех, кто умыкнул у них приличные суммы денег, и не стали ограничивать себя в методах воздействия. Тогда ей было страшно, до безумия, до потери сознания. Ужас застилал собой все. Она тогда чуть было не потеряла самое главное – себя, почти превратившись в какое-то жалкое, забитое животное. Но она смогла тогда найти в себе силы и мужество выстоять. Она, можно сказать, сама себя возродила из пепла. Так что ей теперь эта сучка, возомнившая себя повелительницей мира, что ей эти похотливые козлы? Они ей безразличны. Да пусть развлекаются. Она выдержит. И будет смеяться последней. Жильбер говорил, что это место меняет людей. Она уже не изменится. Она стала другой много лет назад, когда с нее содрали все чувства, оставив только то, что уже нельзя было разрушить, - упрямство, волю и ненависть. Тело – это лишь тело, оно может даже предать ее, но ее воля и ее душа - они выстоят. И вот тогда… Тогда я вернусь, пообещала мысленно Катерина, и вы пожалеете о том, что не сдохли в младенчестве. Она смотрела в лицо, тискающему ее охраннику, не скрывая ненависти. Абсолютной и сметающей все. Охранник невольно поежился, а Катерина холодно улыбнулась. Сейчас партия за ними, но Катерина не сдалась. Она никогда не сдастся.
Охранники снова раздели ее - быстро, бесцеремонно, не беспокоясь об испорченной одежде. Пока те выполняли ее приказ, Марта внимательно следила за своей жертвой,  готовая в любой момент пустить в ход электрошокер, покусывала губы, размышляя о дальнейших действиях. То, что эту... стерву, корчащую из себя партизанку, нельзя было калечить, очень связывало ей руки. Но есть и другие способы... наказания. Она снова провела взглядом по уже полностью обнаженной девушке - пожалуй, можно начать...
- Положите ее на скамью, на спину и зафиксируйте,  - приказала она охранникам.
Несколько секунд - и Катерина уже лежала, полностью обездвиженная, на широкой деревянной скамье. Марта проверила прочность удерживающих запястья и предплечья ремней, потом перекинула ей через грудь еще один ремень, чтобы та не могла двинуться, вдела ее ноги в небольшие деревянные колодки подкрутив их так, чтобы ноги были выше туловища. Отошла к стене и сняла с него некое подобие палки.
-  Это - наказание для тех, кто пытается бежать в первый раз... - произнесла Марта и принялась наносить быстрые сильные удары по пяткам.
«Веселье» началось. Катерина загнала внутрь все чувства, кроме ненависти. Они могут искалечить ее, надругаться над телом, она будет корчиться от боли и унижения, будет плакать, это все неважно. Она выдержит. И никогда не будет умолять. Катерина закусила губу и закрыла глаза, сжимая пальцы в кулак и впиваясь ногтями в ладони.
Больно... Черт, как же больно. Из-за закрытых глаз потекли слезы, тело самопроизвольно стало извиваться в ремнях, и сколько она ни пыталась совладать с собой, ей не удавалось подавить реакцию. Если бы она могла отвлечься! Но мозг отказывался отрицать происходящее, он жаждал одного - спасения. Ее тело хотело, чтобы истязание прекратилось. Сколько же можно? Ведь она не дойдет! Не сможет ходить… Катерина сильнее стиснула зубы, закусила губу, подавляя рвущиеся наружу стоны. Нет! Она не станет! Не будет... Когда же... все это... кончится...
20 или 30 ударов - она сбилась со счета. Может, их было больше, прежде чем Марта закончила "воспитательную работу". Охранники стояли у двери, подпирая стену спинами, и равнодушно ждали, когда их, наконец, отпустят восвояси и можно будет вернуться к приятному времяпрепровождению, а не торчать здесь как два столба. Марта вытерла со лба бисеринки пота и оглядела результат - да, пожалуй, девка не только бегать, но и стоять нормально несколько часов не сможет. Ничего - впредь будет наука... Она повесила стек на прежнее место, повертела в руках электрошокер - можно было бы приложить пару раз... Снова перевела задумчивый взгляд на Катерину, ткнула несколько раз девушку прибором в бедро и бок, наслаждаясь гримасой боли своей жертвы. Будешь знать, шалава, как оказывать сопротивление и набрасываться! Должна же эта сучка заплатить за то, что посмела поднять на нее руку.
- Отвяжите ее! - приказала она охранникам, - И ...засуньте в клетку. Ей будет полезно... отдохнуть и подумать.
Охранники быстро выполнили приказание, сняв удерживающие тело ремни. Катерина невольно охнула, когда ее грубо заставили встать на ноги, и едва не потеряла равновесие. Упасть ей не дал один из амбалов, подхвативший ее под локти и потащивший к стоящей в дальнем углу железной клетке.
Клетка... Она знала, что это. Когда немеют мышцы, когда болит и ломит все тело, когда хочется кричать от боли в суставах. Эта стерва хочет унизить ее по полной программе. Сделать из нее животное, даже хуже. Лишить воли. Пошла ты... Тебе этого не добиться никогда. Тело уже почти не слушалось ее, но это было не важно. Важно, что она запомнит все, что здесь происходит. Все. И по чьим приказам. Катерина обернулась к Марте и взглянула ей в глаза:
- Я уничтожу тебя, - спокойно сказала она по-немецки. Ей было все равно, понимает ли ее Марта. Главное, она ее предупредила.

ЖИЛЬБЕР

Он не жалел, что послал подальше Грея с его высокомерием и садистскими наклонностями. Смирить собственную гордость - гордость солдата - было сложно, но он бы смог. Если это помогло бы привести к желаемому результату. Но Жильбер был более чем уверен, что даже выполнив все требования Грея, и тогда не получил бы желаемого. Не получил бы ничего кроме дополнительных насмешек и унижения. Что сделано, то сделано - теперь остается подумать здраво. Ему нужно несколько минут, проведенных в тишине и спокойствии, чтобы сосредоточиться и понять, как быть дальше. Идти назад в комнату не имело смысла. Курить он бросил пару лет назад - вынужденно (талибы не отличались галантностью в отношениях с пленниками и курить не предлагали), и теперь запах табака раздражал его. В бар? Там вечно ошивается кто-нибудь из знакомых клиентов или охраны - и это значит, что ему придется вступать в разговор. Говорить ни с кем не хотелось. Оставалось единственное место - мастерская Оли. Тем более что расстояние до нее было относительно близким.
Кем был на самом деле Оли, не знал никто - кроме, разве что хозяина. Как никто не знал в точности, сколько Оли было лет. Кто говорил - 50, кто давал больше - но всем казалось, что он был здесь всегда. Ходили слухи, что Оли жил в катакомбах еще до появления здесь хозяина и основания клуба - но слухи эти были ничем не подтверждены. Все вопросы личного характера Оли отметал одной едкой фразой "не твое дело". Был он прямолинеен, порой груб, никого и ничего не боялся - при этом не выносил насмешек и шуток на свой счет, и для шутившего, порой, дело могло закончиться очень плохо, ибо в гневе Оли был страшен. А еще он никогда не выходил на поверхность, предпочитая свою "лабораторию".
В клубе Оли отвечал за обновление и поддержание в рабочем состоянии девайсов любого типа. Прекрасно умел работать с кожей и металлом, и в свободное время создавал плети и кнуты, которые были отменного качества и почти произведением искусства для знатоков. У него никогда не было недостатка в заказах, но принимал он их не от всех, отбирая просивших у него кожаное изделие людей по какому-то своему, одному ему известному признаку.
Жильбер часто навещал Оли, смотрел на его работу, пробовал изделия - Оли не возражал и казалось, питал особую симпатию к бывшему солдату, приглашая того иногда остаться и составить компанию за бокалом грога - удивительно вкусного алкогольного напитка, который готовил сам и рецепт которого ревниво охранял. Они лениво перебрасывались фразами или просто молчали - и что было удивительно, но это молчание никогда не было в тягость. Оли умел молчать.
Добравшись до "лаборатории", Жильбер толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел. Оли стоял за станком в надетом на рубашку кожаном фартуке и мастерил очередное произведение искусства, переплетая длинные кожаные пряди.
- Оли...Ты не против, если я посижу у тебя несколько минут? Мне надо подумать.
Жильберу особенно нравилось в этом рыжеволосом гиганте то, что с ним не нужно было ходить вокруг да около - достаточно было просто сказать правду. Или высказать просьбу без всяких преамбул, которые Оли не терпел.
Оли бросил на Жильбера испытывающий взгляд из-под густых рыжих бровей.
- Мне-то что - сиди, - согласился он и продолжил ловкими отточенными движениями переплетать кожу.
В "лаборатории" стоял специфический запах масел, мятой кожи и какого-то особого аромата, который бывает, пожалуй, только в настоящих мастерских - аромат "создания" нового творения. Жильбер опустился в деревянное кресло и замер, смотря невидящим взглядом на мелькающие руки Оли. Мысли крутились вокруг одного вопроса, который за сегодняшний вечер он задал уже много раз - что дальше? Где ему искать Катерину? Хорошо, что на этот раз выбор мест был ограничен - комнаты для рабов, тюремные камеры, колодки и... Жильбер вздохнул - на самом деле Грей мог сделать с Катериной все что угодно - отдать клиентам, запереть в "склепе" (узкой комнате - скорее просто выемке в стене, создавая ощущения замурованной заживо), поставить у столба. Все, что ему подсказало бы его богатое и извращенное воображение.
Ну хорошо - даже если допустить, что он узнает, где Катерина - безусловно теперь ее охраняют. И, во всяком случае, приняли меры, чтобы она не сбежала – и, значит, его попытки спасти девушку становятся почти иллюзорными. И значит...махнуть рукой и отправиться к себе в комнату? Он знал, что это было бы самым правильным, логичным и, пожалуй, единственным решением. Только он редко когда поступал по логике - как в ту памятную операцию, когда, не колеблясь, кинулся на выручку парням, попавшим в хитрую ловушку. В которой оказался потом и сам. Вот и сейчас - Жильбер уже знал про себя, что бросится спасать Катерину, просто потому, что так устроен. Не может бросить в беде. И еще ему почему-то казалось очень важным спасти именно ее. Даже если он не заслужит ничего, кроме простого "спасибо", и их дороги разойдутся.
- Оли... - позвал его Жильбер после почти десятиминутного молчания. - Как ты думаешь, что может сделать в первую очередь Грей с рабыней, попытавшейся сбежать?
Оли отложил инструмент и внимательно посмотрел на Жильбера.
- Наказать, - не колеблясь, ответил он.
- Отвести в секцию для сессий?
- Вряд ли, - Оли закончил плетение и стал выбирать для нового кнута хлопушку. - Половина комнат занята, а вторая зарезервирована. Забыл - сегодня суббота.
Жильбер кивнул. В таком случае было лишь два места, куда Грей мог отправить Катерину - 50 на 50. Он едва удержался, чтобы не подбросить монетку.
- Ты прав - я забыл, что сегодня суббота.
- А мне приходится помнить. Двое клиентов составили список девайсов для вечера, а один только что вернул мне испачканную кровью плеть. Обращаться с орудиями не умеют - а туда же...Хватают руками, не опробовав.
Оли покачал головой, потом снова посмотрел на Жильбера:
- Плохое ты дело затеял, Жиль... Ну, не мне тебя отговаривать.
- Ты думаешь? - Жильбер вскинул на него удивленный взгляд.
- Уверен. Одному действовать бесполезно.
- Вот и Коршун недавно сказал тоже самое.
- Коршун не будет зря трепаться, - заметил Оли.
- Ну вот ты, Оли, смог бы бросить и наплевать - пусть ее изобьют, изнасилуют, сломают.
- Я бы смог, - ответил Оли, - но это я...
- А я не могу.
- Ты уверен, что сломают? Может ей понравится - не она первая.
- Уверен. Она из тех, кого ломают раз и навсегда - либо убивают. Я угадал в ней характер.
- Ну что же - раз из таких – грех не помочь.
Оли, наконец, закрепил хлопушку, проверил прочность крепления и узла, снова размял кнут в руках – теперь оставалась самая филигранная работа – отделка рукоятки. Оли механически проводил пальцем по тонкой коже, размышляя на тему, в каком виде сделать узор. Вдруг резко отложил кнут и, обогнув станок, подошел к Жильберу:
- Знаешь, что я тебе скажу – помогать можно по-разному. Можно лезть сломя голову на рожон – и подставить себя и ее. А можно…затаиться, переждать, понять обстановку и составить план. Привлечь на свою сторону кого-нибудь из охраны. Ты меня послушай – я дело говорю. Полезешь – и ей не поможешь, и себя…
- Оли, я уже решил, - сказал Жильбер поднимаясь. – Ждать пока ее сломают, я не намерен.
- Ну и дурак! – в сердцах выплюнул Оли. – Ждать он не намерен.
Нравился ему этот молчаливый, уравновешенный парень. И характер его несуетливый, и доброта, глубоко скрытая, и презрение к завсегдатаям и господам клуба. Обидно, если сейчас, под влиянием чувства, тот наломает дров. «А все бабы! От них у мужиков все беды», - озвучил он про себя старую истину. «Угораздило же его! Нет, чтобы на поверхности кого найти – а он возьми да и влюбись в рабыню. Пропал парень».
- Ну куда ты один? Положат ведь – набросятся скопом…Да и как ты ее выведешь – у внешнего выхода двойной пост, да и через катакомбы не пройти без плана и подготовки.
- Как-нибудь разберусь, Оли, - Жильбер положил руку ему на плечо, - спасибо тебе, но я… я не могу иначе… Пробьемся.
Он развернулся, чтобы выйти, но Оли удержал его:
- Подожди, чудак! Куда ты пойдешь с голыми руками?
Он ушел куда-то вглубь лаборатории и, спустя пару минут вернулся, держа в руках нагайку собственного изготовления:
- Тебе нож бы не помешал – но я, как ты знаешь, холодное оружие не жалую. Правда, и эта вещица в умелых руках тоже кое на что способна.
Жильбер в первую секунду подумал было отказаться, но решил, что тем может обидеть Оли, который предлагал ему ее от души. Да и прав был рыжий великан – без средства защиты и нападения глупо соваться в логово. Поэтому он просто взял нагайку за короткую рукоять, подержал в руке, ощущая тяжесть зашитого в кармашке на конце груза. Убить не убьет – но оглушит и выведет из строя противника.
- Спасибо, Оли, - просто сказал Жильбер.
Хотел было обнять его, но удержался – пожалуй, тот не одобрит подобных проявлений нежности.
- Да чего уж там – ты, главное, обстановку сначала оцени, прежде чем на помощь кидаться. Да – и если девку…девушку свою освободишь – веди ее сюда. Переждешь, разберешься.
- Нет, Оли – спасибо за предложение, но я не стану. Достаточно уже, что я рискую заработком, да и жизнью, пожалуй. Но я делаю это сознательно. И никого не собираюсь втягивать в эту авантюру.
- Как знаешь, упрямец, - прошептал Оли, смотря вслед уходящему Жильберу.
«Один из немногих стоящих – и тот глупость совершить собрался…»

КАТЕРИНА И ЖИЛЬБЕР

Катерина осталась в комнате одна. Она сидела в клетке, главным неудобством которой была абсолютная невозможность распрямить ноги. Она могла с трудом почти выпрямить руки, могла садиться на пятки, превозмогая боль от ударов, могла перемещаться по небольшому свободному пространству, но с каждой минутой боль в спине становилась все невыносимее. Поясницу ломило, мышцы немели и отказывались подчиняться, по телу разливалась тягучая непрерывная боль. Катерина пробовала считать минуты, чтобы отвлечься, пытаясь менять свое положение через определенный интервал времени – это не помогало. Ее тело кричало о том, что эту пытку ей уже не выдержать. Это невыносимо. Необходимо ослабить боль, хотя бы на минуту. К боли в спине еще добавилась постоянная боль в ногах. Катерина чувствовала, что мышцы сводит судорогой, она пробовала разминать их непослушными пальцами – бесполезно. После почти полутора часов она упала на бок и до крови закусила губу. Сил почти не осталось. Может, не нужно было никуда идти, может, нужно было дождаться Жильбера, положиться на его решение? Зачем это все? Зачем? Нет, она поступила правильно. Только так она могла помочь Марилу. Только так было возможно остановить этих зверей. Сначала Фло, потом Жильбер – они хотели помочь ей, они обещали помочь ей. Она всех потеряла. Она – одна. Катерина закрыла глаза и заплакала. Пусть сейчас она готова кричать от отчаяния и боли, но она выдержит. Она вспомнила холодные и равнодушные глаза Грея и Марты.
- Вы пожалеете, что появились на свет, а еще больше – что наши пути пересеклись, - прошептала она по-немецки, – Сочтемся…
Ей поможет сейчас только ненависть. Ненависть и упрямство. Но как же больно. По ее щекам текли слезы. Невыносимо больно.
Звук открывающейся двери заставил ее на секунду отвлечься. Вернулись? Марта? Грей? Охранники? На секунду полыхнула надежда - пытке пришел конец. Но она тут же одернула себя - нельзя расслабляться. Если кто-то из них пришел чтобы лишний раз поглумиться... Она не должна показывать им свою слабость. Катерина попыталась кое-как вытереть ползущие по щекам слезы, но получилось плохо. К черту! Пусть решат, что она плачет от боли...
- Катерина? - раздался тихий неуверенный голос.
Такой знакомый!
- Ты здесь?
- Я… - ее голос сорвался, и она добавила почти шепотом, - да, я здесь.
- Катерина!
Жильбер еще раз обвел взглядом комнату. Он же слышал ее ответ! Где же она... Он сделал несколько шагов - и его взгляд уперся в железные прутья, за которыми он увидел человека. Катерину! Его кулаки сжались, на лице заходили желваки. Он бросился к клетке, опустился на колени.
- Сволочи! Подонки! Как…они ...посмели… - он тяжело дышал от возмущения и ярости.
Он несколько раз дернул замок в тщетной и наивной попытке разорвать его голыми руками.
- Как ты? - просунул руку и дотронулся до ее пальцев. - Зачем? Ну зачем же ты не послушалась меня?
В его голосе звучала искренняя боль.
Катерина пожала его руку негнущимися пальцами. Она почти жалела, что видит его здесь. Зачем он пришел? В его присутствии она… она становится слабой. А ей нельзя ничего чувствовать. Иначе ее броня рассыплется в пыль, и что она будет делать, оставшись один на один с Греем?
- Я должна была прекратить то, что происходило с Марилу, а ты… Тебе лучше оставаться на свободе. Ты бы не смог вывести нас обоих, особенно, если нас ищут. И сейчас. – Она посмотрела ему в глаза. - Я так рада видеть тебя, но лучше бы ты сделал вид, что не знаешь меня… Ты, конечно, не раб, но тебя не похвалят за помощь мне.
- За кого ты меня принимаешь? - искренне возмутился он, - За трусливого подонка, который только и знает, что беспокоиться о своей собственной шкуре? Похвалят или нет - это мое дело. Я разберусь. А вот ты... ты зря не послушала меня. Я проверил все комнаты, что прилегали к гардеробу, и даже больше - твоей подружки нигде нет. Я...не хочу быть жестоким... но... ты уверена, что Марилу не сбежала и не спряталась, пока ты выбирала одежду? Я не хочу сказать, что она сделала это специально, - добавил он поспешно, предвидя ее протест, - может быть, ее что-то напугало, и она просто решила переждать.
- Может быть, - Катерина закрыла глаза. – Тем лучше для нее.
- А для тебя? Что лучше для тебя - броситься в пасть к зверю добровольно, даже не удостоверившись в том, что твои предположения верны?
Жильбер тут же устыдился своего порыва.
- Прости меня... Я не должен был так разговаривать с тобой. Прости, - он наклонил покаянно голову, - Я должен вытащить тебя - прежде всего из этой клетки, а потом - из клуба. Я обещал, что сделаю это. Как - неважно. Ты... ты больше не беспокойся.
Он огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему открыть замок - любой железяки. Развешенные на стене палки, хлысты и кнуты не годились для этого. Разные удерживающие приспособления - и подавно! Черт! Он сцепил зубы - придется действовать более грубо.
- Спасибо, - шепнула Катерина. Ей уже все равно, что будет, ей нужно выбраться из этой клетки, у нее больше нет сил, терпеть эту боль.
Жильбер быстро поднялся на ноги и бросился прочь из камеры. Он отсутствовал минут пять, но это время показалось Катерине вечностью. Боже, пусть он вернется - поскорее. Хоть кто-нибудь - уже больше нет никаких сил. По прошествии вечности дверь в комнату распахнулась с резким звуком, и у ее клетки вновь возник Жильбер.
- Я добыл ключ! Сейчас я....открою, - Катерина молча смотрела на то, как он возится с замком. Ее взгляд упал на свежий рубец, пересекающий его руку, и она подняла к нему лицо с написанным на нем немым вопросом.
- Не обращай внимания, - смутился Жильбер, - мне пришлось...быть более убедительным в своей просьбе отдать ключ.
Наконец замок с гулким стуком упал на бетонный пол, протестующе звякнула открытая створка. Жильбер осторожно помог Катерине выбраться.
Она не смогла удержаться на ногах и со стоном упала на пол. Сведенные судорогой мышцы ныли и болели, Катерине хотелось отодрать их от себя, как бесполезное тряпье, просто чтобы эта постоянная, нестерпимая, ноющая боль прекратилась. Болели ноги, так хорошо «обработанные» Мартой. По телу пробегала судорога. Всего-то часа два прошло, а она уже ни на что не годится… Она себя переоценила. Катерина поняла, что не сможет сдвинуться с места в ближайшие полчаса точно. По щекам снова поползли слезы. Черт! Ей нужно собраться, взять себя в руки. Нужно. Но тело ей уже не подчиняется.
Жильбер бросился ей на помощь, в самый первый момент, даже не обратив внимания, что она полностью обнажена. Скорее. Его сильные пальцы бегло пробежались по ее телу, ища скрытые повреждения - он вздохнул с облегчением. Кости были целы. Тогда он принялся с усердием растирать затекшие мышцы - руки, ноги, голени, спину, плечи - стараясь не смотреть на ее лицо, по которому то и дело пробегала тень страдания, стараясь не слышать ее приглушенных вскриков, стараясь не обращать внимания на ее частое поверхностное дыхание.
- Потерпи... еще немного... сейчас будет легче... пожалуйста, потерпи, - автоматически продолжал говорить он. И дальше, чтобы ее отвлечь, пока он продолжал ее невольное истязание, - Я искал тебя... как и твою подругу... когда вернулся в комнату и увидел, что ты ушла. Я разозлился... Напугал Рауля и Мию - они думали, что я сорву сейчас на них свою злость. Но я бы никогда не стал... Отправил их назад и сам пошел к Грею. К этому сучонку, возомнившему себя вершителем судеб. Он смеялся мне в лицо. Мразь! Он ведь знает, что у меня нет ни гроша! - его пальцы с такой силой сжали ее предплечье, что Катерина невольно охнула, - Прости... И за то, что я опоздал.
Наконец, он оставил в покое ее многострадальное тело.
- Как ты? Лучше? Можешь идти? Нам нужно... уходить как можно быстрее.
И только в этот миг вдруг осознал, что Катерина лежит перед ним совершенно обнаженная. Жильбер покраснел и отвел взгляд:
- Извини... я не подумал... Я, - он оглядел себя и едва не выругался вслух - на нем только футболка - никакой куртки, чтобы набросить ей на плечи. Он поискал глазами - и наткнулся на кучу одежды, небрежно брошенную у стены, - Там, кажется, твоя одежда. Я сейчас.
Он принес ей ее вещи и отдал, старательно отводя взгляд.
Катерина улыбнулась про себя. Он все же… Такой… Нет, не сейчас… Она осторожно села, чувствуя, что возвращается к жизни, попробовала облокотиться на ноги – нет, Марта постаралась на совесть, садистка проклятая. Катерина постаралась как можно быстрее натянуть на себя белье, футболку… Рубашка уже мало на что годится… Брюки… Еще ничего… Катерина оделась лежа, стараясь не опираться на пятки, что было весьма проблематично. Она словно рыба, выброшенная на берег. Черт возьми. Ботинки одеть она уже не сможет… Катерина тронула его за руку, сидя на полу и глядя на него снизу вверх:
- Жильбер… Прости… Но я не смогу никуда идти.
- Почему? - этот вопрос вырвался еще раньше, чем он успел его осмыслить. - Только не говори мне, что ты хочешь остаться здесь из солидарности со своей подругой. Ее здесь нет - и возможно, уже никогда не будет.
Катерина вздохнула:
- Судьба Марилу беспокоит меня, также как и судьба еще двух моих друзей, с которыми мы попали сюда, но дело не в этом. Марта постаралась сделать так, чтобы я даже стоять не смогла в ближайшие несколько часов, не то, чтобы ходить. Она… хорошо умеет бить по пяткам, - она усмехнулась.
- Боже, - произнес он на выдохе, и пару секунд смотрел прямо в ее глаза, осознавая ее слова. Потом его пальцы сжались в кулак, - Стерва!
Он разберется с ней - потом… Жаль, что он не знал этого раньше - в тот момент, когда вышел в коридор искать ключ и столкнулся с этой надсмотрщицей в юбке. Жильбер никогда не поднимал руку на женщин, но в этот раз... - нет, он не ударил, хотя, видит Бог, она того заслуживала. Просто потряс ее и внушительно и многообещающе посмотрел ей в глаза, готовый преступить это правило. Жаль, что он не знал - его бы тогда уже ничто не удержало.
- Я понесу тебя, - просто сказал он, легко поднимая ее на руки.
- Все время, когда мы встречаемся, ты кого-то таскаешь на руках – это уже традиция, - Катерина чуть заметно улыбнулась. Она совершенно не была уверена, что они смогут далеко уйти. Точнее, она была уверена, что они далеко не уйдут. Но сейчас… ей это было безразлично.
- Судьба... - то ли спросил, то ли, наоборот, утвердил он.

Жильбер осторожно надавил плечом на дверь, сделал гримасу, когда скрипнули петли, медленно выглянул в коридор - и тут же едва слышно перевел дух. Пусто... Мягко переступая, что было неожиданно странно при его комплекции, пошел вдоль по коридору, - напряженный, собранный, вслушивающийся в окружающую тишину. Привычные мысли солдата во время выполнения миссии уже выстраивались в ряд - короткие, конкретные. Ничего лишнего в голове быть не должно - ни пустых размышлений, ни сожалений или переживаний. «Катерина на руках... Плохо... Руки заняты. Если придется защищаться - она будет мешать».
- Катерина, - он остановился перед поворотом, - Может быть, у тебя получится... идти самой... с моей помощью, ну хоть немного... Если на нас нападут и мне придется защищаться... Ты можешь зацепиться мне за шею. Или за спину - но мне нужно, чтобы руки были свободны.
Катерина кивнула:
- Конечно, от меня сейчас мало толку, - она вздохнула. – Извини.
Она осторожно коснулась ногами пола, повиснув у Жильбера на плечах, и сделала несколько шажков. Идти было не то, что больно, а почти невозможно. Катерина закусила губу и вцепилась в плечо Жильбера:
- Ты должен оставить меня, мы не сможем уйти, - она спокойно и твердо посмотрела ему в глаза. – Ты должен, - повторила она. – Я могу только ползать, ты не выведешь меня, и сам пропадешь…
- Не говори ерунды! - отрезал Жильбер, потом заглянул ей в глаза, - Запомни - я никогда никого не бросал в беде... Никого и никогда - а уже тем более женщин. Сделаем так - цепляйся мне за шею сзади - я понесу тебя на спине. Так мне будет удобнее. В случае, если на нас нападут - соскакивай вниз и отползай как можно дальше. Договорились?
Катерина вздохнула:
- Какой ты упрямец… Договорились, - буркнула она, обвивая руками его шею и перенося свой вес на его плечи, чтобы не перекрывать ему дыхание.
Таким образом, они прошли еще один коридор, а когда снова завернули за угол...
- Катерина... Быстро и тихо - замри у стены, лучше, если ты отползешь за угол, - прошептал Жильбер одними губами, не сводя оценивающего взгляда с замерших прямо перед ним охранников. Едва почувствовав, что свободен от обвивающих его рук и тяжести чужого тела, Жильбер слегка выпрямился.
- Эй, Жиль. Кого ты прячешь там? - нарушил молчание один из охранников.
- Какая тебе разница?
- Большая... Не делай глупостей - оставь девушку и уходи. Сделаешь все быстро - и мы, так и быть, замнем этот инцидент.
Жильбер уже мысленно приготовился к схватке, оценивая возможности и стратегию боя. Нападут вместе - в этом Жильбер не сомневался. Ну что же... потанцуем?
- Допустим, что я откажусь...
- Ну и дурак будешь, если откажешься...
Охранники медлили - это им не со слабыми рабами сражаться. Жильбер был крепок, силен и опытен... И судя по решительному выражению его лица - готов на все.
«Пусть бы быстрее нападали - только время теряем». И, применив на практике девиз «лучшая защита – нападение», Жильбер неожиданно выхватил из-за пояса нагайку, и изо всех сил ударил того, что стоял чуть ближе по лицу. Тот вскрикнул, закрываясь руками - сквозь пальцы на пол закапала кровь. Не давая ему опомнится Жильбер нанес ему еще пару быстрых ударов нагайкой и один сокрушающий удар ногой чуть ниже паха, заставив того упасть на пол. В ту же секунду второй охранник с диким рыком бросился на него. Завязалась драка - быстрый обмен серией ударов, сильных и беспощадных - из которой Жильбер вышел победителем. Пусть и несколько помятый, с красовавшимся на скуле синяком и рассеченной губой, из которой по подбородку стекала тонкая струйка крови. Жильбер автоматически вытер ее тыльной стороной ладони и выругался, потом бросил взгляд на лежавших неподвижно в нелепых позах охранников. Если он когда-нибудь попадет им в руки...
- Катерина... Ты где?
- Здесь я, - Катерина мрачно осматривала «поле боя», выглядывая из-за угла, и пыталась подняться, цепляясь за стену. – И что мы будем делать дальше? – она не испытывала никаких иллюзий – они не выберутся отсюда… по крайней мере, сейчас. Более того, Жильбера наверняка накажут, и уж точно и близко не подпустят к ней. Она вздохнула и подняла на него глаза, повторив: – Какой ты упрямец.
Жильбер не собирался сдаваться – это был не единственный его сумасшедший рейд. Он ничего не возразил ей, только обнял взглядом, потом наклонился, поднял с пола нагайку, сжал в кулаке:
- Прорвемся. Цепляйся, - сказал он, снова подставляя ей свою спину.
И снова это нелепое бегство по коридорам. Всякий раз перед очередным поворотом Жильбер останавливался и проверял, нет ли засады. Но все было тихо. Где-то на задворках души мелькнула безумная надежда – а может, обойдется? Может им действительно удастся вырваться?
Все рухнуло, когда, выбирая направление, Жильбер чуть замешкался, и услышал за спиной холодный голос:
- Я же предупреждал - глупая была идея.
Жильбер медленно развернулся, встретившись взглядом с холодными глазами Коршуна.
- Следил? - задал он короткий вопрос, пряча за спиной Катерину.
Похоже, Коршун был один - и это показалось Жильберу еще более странным.
- Зачем же? Просто знал, где тебя искать, - спокойно заметил Коршун.
Жильбер окинул взглядом его крепко сбитую фигуру, состоящую из одних мускулов - и оценил свои шансы. Иллюзий он не питал - выиграть бой с Коршуном представлялось делом сложно выполнимым. Может, удастся договориться?
- Какой тебе резон мешать мне? - Жильбер решил прощупать почву.
- Резона - никакого, - мотнул головой Коршун, - Но я сегодня - начальник патруля, и у меня приказ.
«Вот значит как - понятно теперь, почему Коршун бродит по коридорам». Мозг лихорадочно искал выход. Можно было бы заинтересовать чем-нибудь Коршуна, предложить обмен - но что? Он и так был его должником. Коротко вздохнул про себя – значит, все-таки придется провоцировать его на схватку.
- Значит, ты меня не пропустишь?
- Ничего личного, Жиль, я же сказал.... - Коршун помедлил, - да и не уйдешь ты далеко - охрана уже предупреждена.
- Быстро справились, - процедил сквозь зубы Жильбер.
Повисло молчание - Коршун, казалось, не торопился, давая своему противнику время обдумать ситуацию. По-видимому, был слишком уверен в том, что Жильберу некуда деваться.
- И что дальше? - спросил, наконец, Жильбер.
- Все просто, - с готовностью ответил Коршун, - ты отходишь от девушки, ложишься на пол лицом вниз, руки за спину. Процедуру ты знаешь.
- А отпустить? - спросил Жильбер, не надеясь на положительный ответ и стараясь выиграть время.
Коршун мотнул головой.
- А резон? - ответил вопросом на вопрос и пояснил, - Из клуба тебе не выйти - поймают, наваляют по шее - а то и убьют под горячую руку.
- А ты, значит, добрый? - прищурился Жильбер и, сделав маленький шажок вперед, встал поудобнее.
- Не всегда и не со всеми, но если есть возможность...Только без иллюзий - дернешься, и моей доброты как ни бывало.
«Это понятно. Все же жаль, что именно Коршун», - драться с ним не хотелось. И вовсе не потому, что Жильбер боялся поражения - но к Коршуну он питал нечто похожее на симпатию. Но раз так сложилась ситуация...
- Я согласен.
Коршун кивнул и вынул из кармана наручники. Жильбер незаметным жестом сделал Катерине знак отойти, медленно, изображая покорность, встал сначала на колени, потом опустился на землю. Но стоило только Коршуну приблизиться, как Жильбер приподнялся на руках и одним молниеносным движением попытался сделать подсечку. Коршун был готов - он слишком хорошо знал породу таких, как Жильбер - чтобы добровольно сдаться, самому, пусть и под давлением обстоятельств. И все же слегка оступился, пытаясь удержаться на ногах. Жильбер сделал быстрый перекат, пружинисто вскочил на ноги, одновременно с этим нанося сокрушительный удар Коршуну в живот - но тот был опытным противником. Схватив руку Жильбера в захват, он резко крутанул ее вокруг оси, заставив нападающего по инерции повернуться и отклониться назад, опрокинул его на спину и еще одним приемом заставил повернуться лицом вниз, до предела вывернув ему руку и заблокировав противника коленом, поставленным на спину. Жильбер попытался было дернуться, но сдавленно охнул от боли в вывернутом предплечье.
- Зря ты... Хотя я другого не ждал. Но шанса у тебя не было.
Ожидавшие за поворотом охранники бросились на поверженного противника, скрутили его, защелкнув на его запястьях наручники. Жильбер только и успел прошептать Катерине «прости», когда его уводили прочь.
Катерина проводила Жильбера взглядом, потом обернулась, посмотрела на того, кто назвал себя начальником патруля, и скривилась. Еще один пуп земли. Ну вы посмотрите, какая преданность делу! Еще и сожаление пытался корчить, мразь. Она ничем не могла помочь Жильберу – все произошло слишком быстро, и она еще раньше заметила ожидавших за поворотом охранников. Сволочи. Трусливые шавки…
- Надеюсь, ты гордишься собой, - холодно заметила Катерина, встретившись взглядом с охранником. – Рассчитываешь на медаль? – ее губы презрительно скривились. Она помолчала, задумавшись. - Что с ним сделают?
Во взгляде Коршуна не было презрения или ненависти, не было превосходства или высокомерия - только равнодушие и безразличие.
- Жильбер - солдат. И достойный противник, - в голосе Коршуна звучали нотки уважения, - Сегодня - просто не его день... Он знал, на что шел. Его накажут за попытку похищения рабыни и оказание сопротивления охране.
- Противник достойный, увы, о тебе такого не скажешь. Ну что же, - Катерина поудобнее облокотилась плечом о стену, - может, тебе повезет еще раз – и тебе даже разрешат помахать палкой и наказать его. Вызывай своих шавок, куда там меня еще отправят, в какую клетку… я не смогу идти сама, - она прикрыла глаза. Все равно. Ей уже все равно…
- Для него будет лучше, если наказывать его буду я, - пробормотал Коршун, - Я обойдусь… без шавок.
Он подошел к ней и, легко подняв на руки, понес по коридорам, пока не остановился напротив двери одной из тюремных камер, по строению и размерам напоминающую ту, в которой она провела первые минуты в этом клубе.

МИКЕЛЕ

Несколько долгих бесконечных минут он просто прислушивался к тому, что происходило вокруг и в той части сцены, которую он не видел. Слова Леона все еще звучали в ушах «Тебе придется просто стоять привязанным… ничего не бойся…». Просто стоять. Какое-то все же всеобщее безумие! Стоять, так стоять…Он едва удержался, чтобы не пожать плечами, вовремя вспомнив об удерживающих его веревках. В первые несколько минут ему не показалось это чем-то особенно тяжелым или неприятным - неудобная поза не была пока нестерпимой, боль вывернутых суставах приглушилась. Со сцены донеслись первые звуки музыки. Начался спектакль. Обрывки беспорядочных мыслей проносились у него в голове, но ни одна из них не задерживалась достаточно надолго, чтобы перерасти в серьезно обдумываемую проблему. Его прошлое – далекое и не очень, семья, брат и оставшаяся в Италии сестра, их коллеги по мюзиклу («Что бы они сказали, если бы увидели его в таком состоянии…если бы узнали про него и Фло…»), пожар в клубе, Марилу и Катерина, их бегство, обвинение Фло… В сменяющих друг друга мыслях не было логических цепочек – только образы и лоскуты.
Он стоял привязанным к колонне, казалось, уже целую вечность, окутанный в кокон из музыки и цветных бликов, пробивающихся через щели в декорациях и создающих причудливую игру из тени и света на каменной стене. Время из скачущего галопом животного вдруг превратилось в тягучую неторопливую реку, растягиваясь почти до бесконечности. Тело немело также медленно и неотвратимо – сначала стянутые веревкой запястья, потом предплечья, плечи, шея, спина, ноги и так до самых кончиков пальцев. Микеле постарался отвлечься, снова сосредоточиться на музыке, на своих мыслях, но с каждым проходящим мигом это становилось сделать все сложнее. Он попробовал  сделать глубокий вздох, расширяя грудную клетку, едва заметно попробовал пошевелить руками  – и тут же ощутил впивающуюся в беззащитную кожу груди веревки. Слабо охнул. Нельзя. Нельзя глубоко дышать, нельзя позволить себе даже минимальное телодвижение, нельзя нарушить шаткое равновесие между онемением и болью…Просто стоять, замерев. Его спасение. Единственный способ выдержать - превратившись в безмолвное продолжение колонны.
Только цвет, только игра теней, только волшебная музыка... Сосредоточиться на звуках...на образах...Нельзя закрывать глаза, нельзя отвлекаться...Стоило лишь слегка опустить веки, и ощущения его собственного скрученного тела, намазанного пахучим маслом, буквально топили его  - онемевшие руки, впивающиеся в тело веревки, напряженные мускулы, вывернутые запястья, пульсирующие болью - и жар...Невыносимый, усиливающийся с каждой проходящей минутой... Казалось, что тело опустили в кипяток, что его выставили на солнцепеке в 40 градусную жару... От выдерживаемого напряжения ему стало еще жарче. Струйка пота побежала по телу вниз, оставляя за собой неприятное ощущение зуда, который так хотелось унять рукой. Ноги начали ныть, и в попытке облегчить свое положение, он попробовал пошевелить пальцами на ногах, осторожно подогнуть колени, переставить ступни – но это только нарушило с таким трудом найденное равновесие. Веревки тут же безжалостно впились в кожу, вынуждая его морщиться и кусать губы. Спокойно! Спокойно! Надо дышать! Он попытался было сосредоточиться на дыхании, но мешала боль в затекших руках. Проклятье!  Микеле попробовал очень медленно повести плечами, покрутить запястьями – но добился только того, что усугубил свое положение. Вместе с этим вернулась и боль в вывернутых суставах, которая стала только нарастать. Но не это было самое страшное – он с ужасом понял, что одновременно с каждой его попыткой вырваться, с каждым минимальным трением веревок о кожу,  в его теле разгорается возбуждение, многократно усиленное смешанным с маслом афродизиаком.
Он широко распахнул глаза….Нельзя…Нельзя закрывать глаза….Пусть будет только музыка и свет…И эти странный резкий непонятный, периодически возникающий с передней части сцены звон. Он не мог видеть, что происходило в первом акте спектакля – только слышать музыку и шаги, и прыжки, и странный звон… Только теперь он постепенно начал осознавать дьявольский план того, кто обрек его на эту медленную пытку. Дышать…Надо дышать…Не думать, не мыслить…Попытаться отсечь сознание от страдающего тела…Говорят, тибетские монахи владеют этим искусством в совершенстве. Но он не монах, черт возьми, и боль в его теле начинает медленно, но верно преобладать над разумом. Боже, сколько же еще остается терпеть? Он тряхнул головой…еще одна капелька пота стекла по виску, оставила мокрую дорожку на щеке и упала на грудь… - и он снова не смог удержаться,  чтобы не передернуться от неприятного ощущения.
Какого…! Неожиданно голову охватила черная плотная повязка, легла на глаза, отрезая его от спасительных бликов, заставляя погрузиться во тьму. Он едва успел прошептать «Не надо» как к его губам прижался чей-то требовательный рот. Микеле инстинктивно дернулся … - и едва не задохнулся от резкой боли. Почувствовал, как чужие пальцы запутались в его волосах, резко потянули голову назад, заставляя инстинктивно открыть рот. Поцелуй был грубый, жадный, глубокий, ставивший целью лишить жертву воли к сопротивлению. Свободная рука безжалостно гладила его тело, ощупывала, ласкала – и ему оставалось только дрожать от неприятных болезненных ощущений в ставшей слишком чувствительной коже. И…терять голову от охватывающего его отвратительного возбуждения, которому не было сил сопротивляться. И чем настойчивее и грубее становились ласки, тем все сильнее его охватывала мутная волна, сотканная из смеси отвращения и самой настоящей похоти. И он не знал, какое из чувств было сильнее.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Незнакомец оторвался от него, сделал шаг за спину, снял с глаз повязку, и тут же растворился во тьме, оставив свою жертву еще сильнее страдать от неудовлетворенного желания и боли в перетянутом веревками теле.
Ему требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя и осознать, что музыка смолкла. И теперь? Настала его очередь? Тишина – на сцене и в зале. Что же происходит? И вдруг – приглушенный свист и вскрик… еще один… И еще… Боже, но почему он не может закрыть уши! Он не хочет слышать. Не хочет воображать то, что происходит там, на переднем плане сцены. Просто знает, что там происходит. И его? Его тоже держат здесь, чтобы потом избить перед всеми? Тоже часть роли? Нет, Леон сказал, что ему нечего бояться. Но мало ли… Кажется, все закончилось. Шаги, голоса…вроде перерыв. Вроде речь шла о начале второго акта. Скорее бы – ему все сложнее и сложнее выдерживать эту пытку. Еще несколько бесконечных минут – и музыка звучит вновь. Он чувствует, что деревянный настил под ним начинает медленно смещаться, свет неожиданно режет по привыкшим к полутьме глазам – он инстинктивно зажмуривается, и когда снова распахивает глаза, осознает, что оказался на переднем плане сцены.
Из-за кулис возникает Леон и начинает делать под музыку плавные завораживающие движения вокруг него, огибая колонну, удаляясь на другой конец сцены, снова приближаясь к ней, начиная медленно снимать с себя одежду… Микеле смотрит на него лишь мельком – и тут же переводит взгляд в зал. Несколько секунд ошарашенно рассматривает стоящих на карачках обнаженных девушек с посудой на спинах, снующих между ними официантов, сидящих за этими своеобразными «столиками» мужчин и женщин, стоящих на коленях рабов и рабынь. Театр абсурда. Замок ужасов. Воплощенная извращенная фантазия…Эпитеты потом, эмоции потом… Все неважно. Но где же Фло?
Его взгляд упирается в горячо и страстно ласкающую друг друга пару. Господин и раб. Нет…Этого…этого не может быть… Он уже узнал их, но ему нужна еще пара секунд, чтобы осознать… как же так! Как он…может…Как он….Фло…Но может быть, это снова Янек? Предпринял новую попытку соблазнения? А Фло просто не сопротивляется. Микеле вглядывается внимательней…и осознание увиденного обрушивается лавиной боли. Фло не принимает пассивно ласк раба – целует его сам - жадно, неистово, почти не обращая внимания на окружающих, ласкает его тело, задирает юбку и сжимает обнаженную ягодицу… И Янек откидывается назад с выражением сладострастия...
Микеле рванулся вперед, веревка с силой сдавила дыхание. Грудь как будто разорвалась от резкой боли. Воздух… Он открыл рот, пытаясь вдохнуть, закашлялся. Боль волнами пробежала измученному телу. Он дернулся еще раз. Уже намеренно. Пусть…пусть будет больно – лучше телу, чем душе. Неужели ты сделал это специально, Фло? Отослал меня, чтобы быть свободным…остаться наедине… Воздуха не хватает. Веревка…слишком сильно сжимает, впивается…сдавливает… Пара поднимается, продолжая целоваться…ее контуры расплываются…Черт! Не хватало только слез! Руки связаны, и их не смахнуть, не вытереть…он трясет головой, сжимает веки – снова распахивает глаза… - и встречается взглядом с темно-карими глазами, еще подернутыми поволокой желания…
Флоран, казалось, окончательно проиграл эту битву. Он больше не думал ни о чем, ни о подземелье, ни о хозяине, ни о гостях, окружавших его, ни о Микеле. Не осталось ничего. Только жар внутри него, застилающий разум, требующий выхода. Сумасшествие. Оно поглотило его целиком. Он задыхался и почти не видел уже ничего вокруг, жадно целуя податливые губы юного раба. Пальцы скользят по коже, ласкают, сжимают. Сильнее. Вырывая короткие глухие стоны. Янек тянет его за собой, заставляя подняться, не отрывая своих губ, Фло чувствует, что скользит в пропасть. Последний шаг. Он открывает глаза, пытаясь сориентироваться и… словно натыкается на стену. Сердце, кажется, падает в бездну. Микеле. Он, наконец, видит его. Привязанного к колонне. Он… он был привязан все это время? Видит веревки, врезавшиеся в руки и грудь. Бледное лицо. Смотрит в глаза. Он причинил ему боль. Снова. Бесполезно говорить, что ему что-то подмешали в еду. Он мог бы, наверное, если бы захотел, справиться с этим… Значит, не захотел? Взгляд Микеле прожигал ему душу, итальянец, наверное, думает, что он специально связал его, а сам… Бесполезно. Он никогда не объяснит ему… Неважно. Надо вытащить его оттуда. Он оценил «юмор» хозяина, его требование было выполнено, но какой ценой. Сволочь надменная. Все потом… Фло оттолкнул Янека:
- Все, Янек. На сегодня достаточно. Ты свободен. Если кто-то что-то спросит, можешь сказать, что я дал тебе какое-нибудь поручение – достать сигареты или принести мою одежду.
Янек не в силах был осознать, что его план провалился. Уцепился за руку Фло, заглянул просительно в глаза:
- Господин…пожалуйста… Позвольте я закончу…Я смогу…вам…вам будет хорошо…
Фло вырвал руку:
- Я не сомневаюсь в твоих способностях, но на этом – все.
Помолчал мгновение, обернулся и наклонился к Янеку:
- Прости меня. Я ничем не лучше всех тех, кто здесь собрался, просто использовал тебя… Я … не хочу так. – Отвернулся от подавшегося к нему раба: - Даже не вздумай…
Янек дрожал… И медлил. Его так часто осыпали бранью и насмешками, пользовались его телом и прогоняли, презирали и избивали. Обращались как с вещью. Как с куском тряпья… он привык ко всему... Кроме этого – кроме простых человеческих слов «Уходи…ты не нужен мне…». Он поднял на Фло полный обиды и отчаяния взгляд:
- Я лишь хотел… - потом осекся, опустил голову, - Как прикажете, господин.
Развернулся и, опустив плечи, побрел к выходу.
Фло быстро направился к режиссеру, сидевшему рядом со сценой, стараясь не смотреть на Микеле. Его еще ощутимо потряхивало от не нашедшего выхода возбуждения, но он попытался взять себя в руки и, наклонившись, шепнул на ухо:
- Это таким образом учитываются мои пожелания? Давно он привязан? У меня определенные планы на моего… раба, а вы лишили его подвижности, черт возьми! Его нужно отвязать… Мне все равно, как вы это сделаете. Иначе я поднимусь на сцену и сам освобожу его, испортив своим появлением ваш театральный «шедевр».
- Мне жаль, месье Мот, но я не могу вам этого позволить. Вы пожелали, чтобы никто не касался пальцем вашего раба, и ваши пожелания были удовлетворены. Мы всегда идем навстречу нашим клиентам. Если вы не согласны, вы можете высказать ваши претензии в обращении с вашим рабом высшему арбитражному суду клуба, но поверьте мне, суд согласится, что все ваши условия были соблюдены. Спектакль скоро закончится, и ему осталось стоять не так долго. Прошу набраться терпения и спустя 10 минут ваш раб будет возвращен вам обратно.
Режиссер старался быть предельно вежливым.
- Даже не сомневайтесь, я запомню, как именно были удовлетворены мои пожелания, - Фло холодно улыбнулся.
Ладно, он подождет. 10 минут уже мало, что решают, а хозяин ему припомнит нарушение правил, в случае, если он утащит Микеле сейчас со сцены. Фло отошел к стене, кусая губы. Отослал подошедшего официанта, сказав, что не голоден и есть больше не будет.
Несколько долгих минут Микеле не видел ничего вокруг, захлебываясь в океане боли. Ему …ему не хватало воздуха. Веревка…веревка слишком сильно сжимала грудь. Болели онемевшие кисти, предплечья, сведенные лопатки, боль стальной спицей ввинчивалась вдоль тела по позвоночнику до самого основания головы, проникала во все поры, заполняла его существо, и в какой-то момент внутри и снаружи все переплавилось в одно единое ощущение боли физической и душевной. Ему... ему нужно было дышать... Нужно сделать вздох. Он попытался справиться с накатывающей паникой, попытался сосредоточиться только на дыхании, с усилием, небольшими порциями проталкивая воздух в легкие. Стало чуть легче, и туман, стоявший перед глазами, стал постепенно рассеиваться, хотя контуры окружающего мира по-прежнему продолжали оставаться размытыми. Спустя пару секунд он понял причину, - проклятые слезинки все же катились по щекам, смешиваясь с капельками пота. Он еще раз тряхнул головой.
Флоран смотрел на итальянца, уже почти не отрываясь. Надо, наверное, отвести взгляд… Надо бы… Но сил уже не осталось ни на что. Он израсходовал все… Возбуждение, на время приглушенное испугом и яростью, вернулось с новой силой. Казалось, он вбирал глазами каждый миллиметр тела Микеле, его лицо. Нужно уже дать выход этому напряжению. Боль, отвращение к этому месту, к себе, желание, страсть – все слилось в какой-то безумный вихрь, который уничтожал его. Он хотел обладать Микеле, безраздельно, всецело. Целовать, ласкать, кусать, гладить, обнимать, быть с ним одним целым. Пусть он его оттолкнет. Пусть возненавидит. Пусть… У него больше нет сил на контроль. Есть только огненное, ослепляющее желание. Фло с силой сжимал пальцы в кулаки и смотрел на сцену. Он не видел на ней никого, кроме Микеле. Весь его мир сузился до расстояния, разделявшего их. Микеле, наверное, его ненавидит, этого он никогда не простит. Он бы сам не простил. И бесполезно говорить, что это уже не он… это… какой-то безумец, окончательно утративший контроль над собой.  И не поможет правда о том, что только взгляд итальянца, полный боли и разочарования, вырвал его на время из этого сумасшествия. Ему сейчас все равно. Он пожалеет об этом. Он знает. Но это будет потом. Пока… он хочет только одного – обладать.
Микеле перевел взгляд вниз...И снова увидел его. Фло стоял у сцены и буквально пожирал его взглядом, в котором не было вины, не было просьбы о прощении, не было раскаяния - была только жажда. И почти ничем не прикрытая похоть... Значит, только это имеет для тебя значение, Фло? Захотел сделать из меня настоящего раба? Сломать и подчинить? Использовать мое тело? Пришедшая на смену боли ярость была ослепительной. А вместе с ней...Его снова омыла волна жара... Разгоряченная афродизиаком кожа откликалась на малейшее движение воздуха вокруг него, смешивая в гремучий коктейль боль, ярость и возбуждение.
В зале и на сцене царила атмосфера безумия и похоти. Леон исчез за кулисами, сменились декорации, превращая сцену в замызганную лондонскую улицу "красных фонарей". Повсюду рабы и рабыни предавались эротическим играм, ласкали друг друга, смещались в танцевальных па по сцене, призывая клиентов. В зале многие уже открыто повторяли действия актеров на сцене, почти половина ниш была занята и за задернутыми шторками слышались сладострастные стоны и вздохи... По всему было видно, что действие приближается к своей кульминации. Дориан Грей, пойманный в сети двух молоденьких проституток, уже остервенело срывал с них одежды, полностью обнажая красивые натертые маслом тела, но внезапно оттолкнул одну из них, подозвав к себе жестом светловолосого паренька, так же умело сорвал с него одежду, ударил по обнаженной ягодице, заставив наклониться... Микеле закрыл глаза. Это было невыносимо - смотреть на все это. Невыносимо возбуждающе... невыносимо отвратительно... Невыносимо притягательно... Он ненавидел себя, клуб, Флорана - и безумно хотел его... Хотел подчинить, отомстить, использовать его, как поступил он с ним. И хотел... дать выход...
Ощутил, что столб снова сдвинулся с места, что благодатная тьма скрывает его от глаз посетителей, отрезает от царящего безумия. Внезапно пришло облегчение, веревки ослабли, опадая на пол. Он сделал шаг и почувствовал, что проваливается в пустоту - но упасть ему не дали. Сильные руки удержали в вертикальном положении, слегка встряхнули, помогая прийти в себя, толкнули вперед, вынуждая двигаться, сунули в руки его одежду... На негнущихся ногах, еще не осознавая того, что происходит, он последовал за режиссером...
- Ваш раб, господин Мот, - проговорил тот, останавливаясь напротив Флорана и выталкивая вперед замершего за его спиной светловолосого мужчину.  - С вашего позволения...
И удалился, оставив их одних...
У Фло хватило только сил сказать прерывающимся голосом, глядя в глаза Микеле и с удовлетворением замечая в них не только ярость, но и желание:
- Я.. не знаю… что мне подмешали… Но если… я немедленно… не уйду отсюда… я… сдохну… Кажется… ты не лучше…
Он схватил Микеле за руку, не оборачиваясь, не глядя на него, на гостей, по сторонам, почти бегом бросился прочь из зала. Если кто-то попробует его остановить сейчас, он, наверное, убьет.

КАТЕРИНА И МАРИЛУ

И снова коридоры, украшенные фресками, повороты, двери, отделяющие один отсек от другого. На этот раз их привели в новую незнакомую комнату – точнее, своего рода зал. То, что эта комната предназначалась для аукциона, Катерина поняла сразу. Посередине возвышался большой помост с кафедрой, а вдоль стен были установлены помосты поменьше, на которых господа могли выставить на продажу свой личный «товар». Подталкивая кое-как ковыляющую Катерину, Жак провел ее в специальную отгороженную часть зала с одним большим столбом посередине, расцепил скованные за спиной руки, приставил ее спиной к столбу, и снова соединил руки за спиной. Марилу положили на пол в загороженном металлическими прутьями угле – некоем подобии клетки, но достаточно большой. Несколько минут ничего не происходило, потом в ВИП-комнате появился Грей. Он остановился чуть поодаль и охватил взглядом прикованную к столбу Катерину. Потом подошел к ней вплотную:
- Ну что, Марта подобрала для тебя хорошее наказание?
Катерина посмотрела ему в глаза. Стоять было очень больно – ощущение, что она стоит на углях, и постоянная боль в ступнях не давали забыть о себе ни на секунду. Но она никогда не покажет этого.
- Более чем, - равнодушно заметила она.
- Замечательно. Марта умеет быть убедительной, – он помедлил секунду. – Сейчас сюда придут потенциальные покупатели. Осмотреть товар – то есть тебя и твою подружку. Ты будешь делать то, что прикажут. Без единого писка или лишнего движения… На тот случай, если ты решишь выкинуть один из твоих …ммм… номеров, или в тебе взыграет… дух неповиновения… За любой твой проступок будет отвечать твоя подруга. А если в конце я решу, что ты вела себя не так, как подобает покорной рабыне, твоя подруга отправится к Марте вместо тебя. А для тебя будет припасен сюрприз. Все поняла, стерва?
- Все, - также равнодушно ответила Катерина.
- Умнеешь на глазах, - ухмыльнулся Грей. – К любой можно найти подход…
Конечно… И этот «подход» ей особенно понравился… Катерина молча смотрела в его самодовольное лицо. Она сейчас, действительно, не в форме, чтобы оказывать сопротивление, про Марилу и говорить нечего, но это не значит, что она забудет это все. Она вытерпит, но не забудет. Она дала несколько обещаний в этом аду, а она делала это крайне редко, и привыкла их выполнять. И Катерина с особым удовольствием встретится с Греем вновь, правда, при немного других обстоятельствах.
Грей оставил ее в покое и перешел к клетке, в которой лежала Марилу.
- Какого дьявола она в таком состоянии? - спросил он, сдвигая брови. В его глазах блеснула угроза.
- Истерика, - ответил коротко охранник. - Совсем потеряла голову. Пришлось ее успокоить.
Грей поморщился - ничего нельзя доверять этим костоломам. Им бы только применять силу.
- Свяжись с доктором - пусть пришлет кого-то с успокоительным. Настоящим! - подчеркнул он внушительно, - И передай ему - вздумает шутить, будет иметь дело со мной. Не хватало еще, чтобы она начала выкидывать номера перед клиентами. После того, как вколешь ей успокоительное, приведи ее в чувство. Ну что стоишь как столб! Быстрее - клиенты сейчас будут здесь.
Охранник бросился выполнять распоряжение. Через несколько минут на пороге появился раб, который отдал ему небольшую коробочку. Охранник вошел в клетку и, закатав рукав, вколол Марилу успокоительное. Подождав пару минут, принялся водить у нее перед носом ваткой со спиртом, предусмотрительно вложенной доктором. Марилу дернулась, попыталась отстраниться, что-то протестующе замычала и, в конце концов, открыла глаза, проведя вокруг слегка осоловевшим взглядом. Довольный тем, что его усилия увенчались успехом, охранник приказал ей:
- Сиди и не двигайся.
Марилу не отреагировала, посмотрев на него... точнее, сквозь него отсутствующим взглядом. Охранник махнул рукой и вышел, закрыв клетку.
В молчаливом ожидании прошло еще десять минут. Марилу встретилась глазами с Катериной, и та, к собственному облегчению, прочла в них узнавание. Эффект от вколотого коктейля стал проходить, и тут же начался эффект успокоительного. Ее клонило в сон, голова казалось настолько тяжелой, что ей казалось - вот-вот она оторвется от шеи под собственной тяжестью и скатится вниз. То и дело подкатывала тошнота, и мучительно хотелось пить. Она снова посмотрела на Катерину, силясь понять, вспомнить, как они оказались здесь, но память отказывалась выдавать нужную информацию. Мысли ворочались в ней как тяжелые боулинговые шары. По-хорошему, нужно было бы подняться, спросить, поговорить с Катериной, но тело отказывалось повиноваться. Лень было говорить, думать, двигаться, вспоминать...
В молчании прошло минут десять, когда у двери послышались голоса, и в комнату вошла небольшая группа, сопровождаемая Греем. Их было человека четыре - самых богатых, развращенных, избранных - дельцов теневого мира.
- Надеюсь, ты не собираешься подсунуть нам нечто подобное, что и в первый раз, Грей? - задал вопрос один из клиентов  - высокий, под два метра ростом, крепко сложенный негр в рубашке невероятного розового цвета.
Грей поморщился:
- Товар самого что ни на есть отличного качества, - поспешил ответить он.
Между тем клиенты образовали что-то вроде полукруга вокруг прикованной к столбу Катерины, придирчиво ее рассматривая.
- Хороша куколка, - протянул другой, невысокий почти полностью лысый и достаточно немолодой тип с брюшком, - а почему одета?
- Это чтобы подольше поинтриговать вас, - ответил Грей.
- Ну так покажи товар лицом... то есть телом, - захихикал третий, молодой человек с копной рыжих волос и колючим взглядом светло голубых глаз.
Грей подошел к Катерине и расцепил ей руки.
- Помни - одно неверное движение - и заплатит твоя подруга, - прошептал он ей на ухо с угрозой и уже громче добавил, - Разденься - медленно и чувственно, покрутись, покажи себя.
Катерина встряхнула затекшими руками, молча разглядывая стоящих перед ней мужчин. Козлы вонючие. Если бы… Если бы Марилу не была в таком состоянии, если бы Марта проявила меньше усердия, если бы… Катерина медленно расстегнула молнию на брюках и не торопясь, сняла их, облокачиваясь спиной о столб. Она даже стоять может с трудом. Хотя, не смотря на это, она с большим удовольствием вцепилась бы ногтями, зубами в эти мерзкие физиономии, но она не могла снова подставить Марилу, а в том, что Грей сдержит свое слово, она не сомневалась. Ладно. Катерина также медленно сняла футболку, затем белье. Она вспомнила того клиента, которого она «вырубила». Тот урод, помнится, тоже был охоч до слабых женщин и считал, что справится с ней. Пусть и эти думают, что она сдалась, может, ей повезет остаться с купившим ее козлом наедине. Вот тогда он узнает, что его «вещь» таит в себе несколько сюрпризов. Правда, было бы неплохо, если это будет не этот двухметровый амбал – с ним, пожалуй, она не справится. Катерина положила руки на талию и осторожно повернулась вокруг своей оси, остановилась в полной тишине, слегка качнув бедрами, и холодно улыбнулась уголками губ. Взгляд, скользивший по лицам клиентов, сохранял арктический холод и равнодушие. Ну что же? Кто рискнет раскошелиться?
Один из клиентов поцокал языком. Негр молча подошел к ней, провел руками вдоль всего ее тела, - плечи, бока, бедра. Крутанул вокруг себя, заставив поморщиться и оступиться.
- Хромая, что ли? - поинтересовался лениво рыжий.
- Была наказана, - коротко бросил Грей.
- Что, с норовом? - глаза лысого нехорошо блеснули.
- Новенькая - одним словом. Тому, кто станет ее хозяином, придется с ней поработать...
Негр хмыкнул и мерзко улыбнулся:
- И не таких ломали... - процедил сквозь зубы.
Остальные клиенты согласно закивали. Лысый уже прикидывал, сколько готов потратить на эту новую необъезженную кобылку. Он обожал учить новеньких - и за это был всякий раз готов расстаться с большим количеством денег. Заняв место негра, он в свою очередь прощупал ее, потом положил руку ей на грудь, и, глядя прямо в глаза, слегка сжал сосок... потом сильнее... и еще, наблюдая за реакцией.
Катерина сжала зубы. Сволочь. Пожалуй, она не доставит ему удовольствия и никак реагировать не будет. Она не отрываясь, смотрела в глаза лысому говнюку, стоя неподвижно и не шевеля ни одним мускулом. Не переживай, зайка, ты уже произвел на меня впечатление, - мысленно сообщила ему Катерина. Надо отвлечься от происходящего, от этих похотливых взглядов, этих наглых рук, от всего. Отпустить мысли далеко-далеко. Как бы ей узнать имена этих упырей? Она бы попросила кое-кого нанести им визит… А может, и сама заглянула бы. Потому что она выберется отсюда, пусть даже ей придется взорвать этот чертов притон!
Лысый, наконец, оставил ее в покое, провел липким взглядом по ней и, встретившись взглядом с горящими сдержанным бешенством и ненавистью глазами девушки,  многообещающе ухмыльнулся. Да, с ней придется поработать - тем слаще будет победа. Хотя такие как она, пожалуй, могут сломаться, но не согнутся. А что он теряет - развлечется в меру, потом перепродаст в какой-нибудь уличный притон, там ее сделают наркоманкой и будут давать пользоваться всем кому не лень...
Рыжий ждал своей очереди. Когда лысый оставил ее в покое, парень в свою очередь смерил девушку ледяным оценивающим взглядом, помедлил пару минут, прикидывая что-то в уме...
- Пусть она покажет, на что способна, - сказал он неожиданно, обратившись к Грею.
- Все что вам угодно, господа. У вас есть предпочтения?
Рыжий снова посмотрел на гордо стоявшую и ждущую своей участи Катерину:
- Пусть постарается возбудить присутствующих, поласкает себя... и доведет до оргазма.
Катерина чуть приподняла бровь. И как, интересно, этот гад представляет себе этот процесс? Она ему порнозвезда, что ли, какая? У него самого… Хотя, у этого извращенца все может быть… Катерина бросила взгляд на «клетку», в которой сидела Марилу. Выругалась про себя. В очередной раз. Ненавижу вас всех, ненавижу! Перевела взгляд на Грея:
- Мне лечь, сесть или остаться стоять? – спросила она ледяным тоном.
Грей слегка нахмурился, потом подошел к рыжеволосому клиенту и, отведя его в сторону, принялся что-то горячо шептать ему на ухо. Тот хмурился, хмыкал, отмел возражения Грея жестом, но тот снова остановил его.
Спустя пару минут убеждения, Грей оставил рыжеволосого дуться, а сам предложил остальным клиентам посмотреть на вторую девушку.
- Считай, что ты у меня в долгу, - бросил Грей Катерине и сам пошел вынимать Марилу из клетки.
Поставленная к столбу рядом с Катериной, Марилу подняла на клиентов мутный взгляд. Стоять было тяжело - она то и дело норовила упасть, комната вертелась, границы видимости расплывались - эффект успокоительного. Впрочем, цели своей он достиг - Марилу покорно позволила себя раздеть, вертеть и разглядывать. Только когда негр неожиданно заставил ее наклониться и похлопал по ягодицам, она дернулась и развернулась, посмотрев на него испуганным взглядом, потом попробовала сделать шаг за спину Катерины, словно та могла ее защитить.
Один из оставшихся в стороне клиентов, казалось, не проявлял особого интереса к выставленным напоказ девушкам. Он катал во рту шарик жвачки и окидывал равнодушным взглядом собравшихся. Ничего примечательного в нем не было, но остальные клиенты – то ли заранее договорившись, то ли просто спонтанно, - старались его избегать и по возможности не встречаться с ним взглядом. Даже Грей, надевший маску профессионального продавца, инстинктивно избегал приближаться к нему и делал это только по необходимости.
- Господа, если вы удовлетворены осмотром, то я прошу вас написать на листке ваше предложение - за каждую из девушек, или только за одну из них - выбор и цифра на ваше усмотрение. Когда желающих осмотреть товар и принять участие в торгах больше не будет, я сообщу о покупке выигравшему аукцион.
Рыжеволосый снова начал протестовать, упирая на то, что он не может участвовать в сделке, не зная возможностей девушек, но Грей уже понял, что тот просто убивает время, и ищет достойную с его точки зрения причину не принимать участие в аукционе.
Под внимательным взглядом Грея оба клиента записали на выданные листки свои цифры и отдали их Грею. Как он и предполагал, рыжеволосый отказался, сказав, что ему не интересен товар.
Клиенты написали цифры на специально выданных для этой цели листках и, подписав, вложили их в небольшой куб наподобие тех, что используют для голосования. Последним в куб вложил листок тот клиент, который до сих пор стоял в сторонке – что было странным, так как Катерина была готова поспорить, что они ему не понравились, раз он почти не удостоил их взглядом. После чего Грей предложил всем пройти в салон и выпить за счет клуба. Рыжеволосый вышел последним. Перед тем как покинуть комнату, он неожиданно обернулся и провел взглядом по Катерине - приторным, липким и многообещающим. Катерину передернуло.
На несколько минут они остались одни. Марилу зябко ежилась и, не выдержав, опустилась на пол, прислонившись к столбу. А Катерина потянулась было за одеждой, но была остановлено окриком одного из охранников "Без разрешения, не смей". Она пожала плечами и выпрямилась. Грей вернулся спустя 10 минут. Подошел к девушкам, скользнул взглядом по Марилу, которая почти спала, или, по крайней мере, пребывала в полусонном состоянии. Дал знак охраннику:
- Эту в камеру. Все равно до утра она ни на что не годится... - да, пальцем ее не трогать без моего разрешения! Это понятно?
Охранник кивнул и дернул Марилу вверх, заставляя проснуться, сунул ей в руки ее одежду...
- А ты... дикая кошка... пойдешь со мной.
Грей ловко застегнул на шее Катерины временный ошейник и присоединил к нему цепочку.
- Дергаться не советую - мое предупреждение остается в силе. Будешь кочевряжиться - твоей подружке станет совсем хреново.
Ну вот она и стала рабыней. Катерине казалось, что узкая полоска кожи на шее душит ее, хотелось сорвать этот ошейник, уничтожить. Сама мысль о рабстве вызывала у нее отвращение. Но пока… Пока она ничего не может сделать. Из-за Марилу, из-за охранников, из-за ее собственного состояния. Она должна сохранять хладнокровие. С ней может произойти все, что угодно, с ней могут сделать все, что угодно. Она знала это. Она была готова…

ФЛОРАН

Хозяин вернулся спустя минут 15, слегка потирая костяшки пальцев, согнутых в кулак. Он попросил у Фло пару минут на то, чтобы переодеться, но прежде чем хозяин скрылся в соседней комнате, он успел заметить на белоснежной рубашке капли крови.
- Итак, месье Мот... Я еще раз прошу прощения за мою вынужденную отлучку, - хозяин переоделся в чистую свободную рубашку и широкие шаровары, что снова сделало его похожим на пиратского капитана - не хватало только платка на голову. - У вас было время подумать. И...вы пришли к какому-нибудь решению?
- Да, - Фло все также мрачно смотрел ему в глаза. – Но прежде я хотел бы уточнить… кое-что. Что вы планируете делать с моим рабом в случае моего согласия? Только тренировать на нем ваше мастерство обращения с кнутом или что-то еще?
Хозяин хищно улыбнулся:
- Это зависит... от моего желания. И от того, как закончится вечер. Могу обещать, что ваш раб будет отдан вам в достаточно...ммм...дееспособном виде.
Черт бы тебя побрал. То есть побоями дело не кончится. Фло похолодел. Нет… Только не это… Этого он уже не выдержит… И какие у тебя есть варианты? Напомнил он сам себе.
- Понятно, - кивнул Фло. – Последний вопрос… Вас интересует именно Микеле? Или я могу предложить другую кандидатуру? Могу гарантировать, что он тоже… не покорится сразу…
- Другую кандидатуру? - брови хозяина поползли вверх в притворном удивлении, - У вас есть еще рабы, месье Мот?
- Парочка... - буркнул Фло, - Так что?
Хозяин помолчал пару минут, делая вид, что раздумывает:
- Прежде чем дать ответ, я должен их увидеть. Вы же понимаете... Достоинства вашего светловолосого раба я уже смог оценить - и мне бы хотелось сделать то же самое с остальными вашими рабами...
Чтоб тебе провалиться. Они оба знают, что это все игра, и знают, что оба знают. Чтоб ты сдох, скотина. Фло вздохнул:
- Понятно. Короче, кандидатура не имеет большого значения… Тогда… Я хочу сказать, что весьма эгоистичен. Просто чрезвычайно. И думаю всегда в первую очередь о себе. Так вот… Мои взаимоотношения с Микеле построены на его доверии, если я его вам «передам», это доверие будет утрачено, чего мне не хотелось бы. И потом… Вы сломаете его волю, а мне это ни к чему. Поэтому отдать его вам я не могу. Девушки тоже меня интересуют не только с точки зрения совместной работы. Возможно, вы удивитесь, но помимо этого клуба я бы хотел нормально существовать на поверхности. А там меня и Микеле начнут донимать расспросами, допросами и подозрениями после исчезновения девушек, потому что куча народа видела нас вместе. Этого мне тоже не хотелось бы… Итак, я предлагаю вам деньги за девушек. Я могу перевести со своего счета 400.000, куда вы скажете. Ну а вместо Микеле… - Фло на мгновение запнулся… Господи, вот он… последний шаг. – Вместо Микеле я предлагаю… себя. Можете оценить… мои достоинства…
Фло замолчал и спокойно посмотрел в глаза хозяина. Страх, кажется, заморозил все – душу, разум, тело. Может, и к лучшему. Если этот… согласится… Ему будет легче. Легче не думать, не чувствовать, почти умереть… А может, и не почти.
Он знал, что, в конце концов, это и будет предложением темноволосого клиента. И уже давно принял решение - с тех пор, как увидел, в каком состоянии пребывает его раб после "общения" с этим идиотом Виком. Да... надо будет сообщить ему - после...
- Я понимаю причины вашего решения, месье Мот. И могу сказать, что это - благородный шаг... - хозяин медленно провел по сидящему перед ним темноволосому клиенту оценивающим взглядом, - Значит, вы соглашаетесь передать себя самого добровольно в мою собственность? Обязуетесь исполнять мои приказы и выполнять, действующие в клубе, правила относительно рабов?
Ему хочется умереть. Никогда, никогда у него не было подобных мыслей и, уж тем более, желаний. Но сейчас ему хочется умереть. Чтобы не чувствовать, не знать, не вспоминать того, что с ним будет. Его будущее, ближайшее будущее…, от него мороз по коже и ужас, обволакивающий все его существо. Наверное, так и должен себя чувствовать самоубийца. Каким он и является. Только его «смерть» будет долгой и очень мучительной. Господи, что он делает? Но он хотя бы знает… Знает, что его ждет. Он сможет сохранить хотя бы часть себя. Совсем небольшую – осознание того, ради чего это все… Фло нужны гарантии, больше никаких «мое слово» и прочее…
- Да. Но есть ряд условий, если вас это устроит. Я хочу сразу узнать сроки моего рабства. И мне нужны гарантии.
- Срок? На сегодняшнюю ночь - это около 4-5 часов. Что же касается гарантий... Каких именно гарантий вы от меня ждете?
Чувствуется, это будет самая длинная ночь в его жизни…
- Гарантий, что этого договора будет достаточно, что потом не объявится еще один клиент, готовый заплатить большие деньги за рабынь, что вы не передумаете. Я не хотел бы впустую рисковать своей свободой… Мне все равно, в каком виде вы дадите эти гарантии – заявление в присутствие нескольких клиентов, письменная расписка…
- Безусловно. Все будет оформлено в письменном виде и закреплено подписью нотариуса клуба. Пока вы переводите деньги на номер счета, который я вам укажу, я распоряжусь составить соответствующий договор. Вы согласны?
Хозяин включил ноутбук, набрал пароль и подвинул его Флорану, указав номер счета и банковские координаты. Пока Фло занимался переводом денег, он договорился по телефону с нотариусом, объяснив, что именно должно было быть указано в договоре. Не прошло и 10 минут, как на электронную почту пришел образец, который хозяин тут же напечатал на небольшом скрытом в нише стола принтере.
- Итак, месье Мот, вот копия договора и предоставляемые гарантии. После исполнения вами принятых на себя обязательств, девушки будут предоставлены в ваше полное распоряжение. И вы будете вольны покинуть клуб в любое время.
Фло кивнул. Вот и все. Все. Пусть делает, что хочет, пусть… Лишь бы они… выбрались отсюда. Он заплатит… Он поднял глаза на хозяина:
- Теперь что? Мне одеть ошейник? Сменить одежду?
Хозяин повернулся. Его лицо утратило любезно - вежливое выражение, черты заострились, в движениях появилась присущая ему обычно властность. Он перевел холодный взгляд на сидящего человека и коротко приказал:
- Встал и разделся. Полностью... Медленно - чтобы я мог насладиться.
Время расшаркиваний и церемоний прошло - сейчас перед ним был только раб, переданный в полное его пользование - игрушка для удовольствий и развлечений.
Фло медленно поднялся. Надо загнать все чувства, все ощущения, вглубь. Чтобы ничего не напоминало о том, что ему может быть больно. Ничего. Как на «обучении». Тогда у него почти получилось. Сейчас он просто обязан это сделать, чтобы не доставить этому зверю большого… «наслаждения». Медленно расстегнул пуговицы, благо Микеле половину оторвал, снял рубашку, бросил на пол. Снял ботинки и носки. Черт. Холодный пол. Медленно потянул пряжку ремня. Чего он одевался, спрашивается? Надо было в халате что ли идти, какая кому разница. Отбросил брюки, потом белье. Если он выберется отсюда, можно смело идти танцевать стриптиз, у него явно талант, судя по тому, как напряженно на него таращится этот гад. Мысли блуждали где-то далеко. Не задерживаясь, не давая задуматься над происходящим.
Хозяин провел липким похотливым взглядом по напряженно стоящему перед ним обнаженному мужчине. Он видел его без одежды только на видео и уже тогда смог оценить пропорциональность и мужскую силу темноволосого клиента. Но в реальности... это было гораздо более возбуждающе. Он медленно вдохнул в себя воздух и позволил, чтобы энергетические волны, исходящие от нового раба, коснулись его тела и души - гремучая смесь из мнимой покорности, напряжения, страха, ожидания... Возбуждение горячим ручейком прошелестело по позвоночнику, обвило кольцами поясницу и угнездилось в области паха.
Отодвинул ящик стола и достал черную полоску кожи со своими инициалами - символ власти и покорности. И предупреждение для любого, кто захочет без его разрешения тронуть его собственность. Подошел к Фло. Пальцы быстро застегнули ошейник... но он не спешил их отнимать. Обошел раба сзади, задумчиво провел пальцем одну сплошную линию по плечу, лопатке, вниз по пояснице, и легко, не нажимая, вдоль сведенных  крепких ягодиц.
Фло стоило большого труда не отшатнуться, когда хозяин подошел к нему и застегнул ошейник. Черт. Черт! Сразу захотелось сорвать этот символ чужой «власти», разорвать, царапая кожу, чтобы не осталось никакого следа на его шее. Почувствовал чужие пальцы, скользящие по спине. Вот сейчас его точно стошнит. Он не чувствовал ничего, кроме отвращения. Что будет, если Фло его ударит? Его убьют. Спокойно. Пусть лапает. Это всего лишь тело, оболочка. Пусть.
- Боишься этого больше чем смерти и побоев? - проговорил хозяин, продолжая неторопливо выводить пальцами узоры на его спине и ягодицах.
Напряжен так - кажется, сожми сильнее - и сломается. Рассыплется на осколки. Усмехнулся, вспомнив слова Вика..."Цветок страсти"! Янек, маленький прощелыга! За проделку будет наказан, конечно... - как оклемается... - но, пожалуй, не так сильно, как того заслуживает.
- Раб обязан отвечать на прямой вопрос хозяина, - проговорил, не дождавшись ответа.
Кажется, Фло исчерпал весь запас нецензурных выражений, сказанных про себя на всех языках, которые знал. Еще и светскую беседу ему подавай…
- Да, боюсь.
- Глупо, - откликнулся хозяин, - Неужели ты так и не понял... Боль и наслаждение всегда сопровождают друг друга...
Он все еще водил пальцем в задумчивости. Потом хищно улыбнулся. Жаль, времени у него не так много. И все же за эти несколько часов можно многое успеть...
Отстранился и отдал приказ:
- Иди за мной.
Сам пошел к двери в смежную комнату, но на пороге обернулся и щелкнул пальцами:
- И вы двое - тоже.
Близнецы вскочили с колен и поспешили выполнить приказ.
Вторая комната представляла собой роскошную спальню в стиле средневековья с невероятных размеров кроватью с резным изголовьем и витыми столбиками, украшенным такой же резьбой трехстворчатым шкафом и трюмо. Но первое, что поражало любого вошедшего - зеркала - практически повсюду в комнате - огромные, в полтора человеческих роста, на стенах, и даже на потолке.
Хозяин исподтишка наблюдал за удивлением, написанным на лице Фло, потом указал на кровать, застеленную алыми простынями, и с кожаными петлями ремешков, идущих от каждого из четырех столбов.
- Ложись.
Чертов извращенец. Надо как-то отключиться от всего происходящего. Холод и пустота. Боль, отчаяние, стыд – все потом. Он сможет.
- На живот или на спину?
- На спину...
Фло медленно лег, слегка вздрогнув от прикосновения холодной шелковой ткани, невольно наткнулся взглядом на отражение своего обнаженного тела в зеркале на потолке. Отстраненно подумал, что в целом неплохо выглядит на алых как кровь простынях... - и тут же ощутил, как запястья и лодыжки захлестывают кожаные петли, растягивая их в стороны. Еще секунда - и он оказался распят, лишенный возможности двигаться и сопротивляться.
Хозяин несколько секунд молча смотрел на него, борясь с искушением наброситься на это красивое распростертое тело. Терпение... Всему свое время...
Кивнул замершим у кровати рабам:
- Ласкайте его, заставьте умирать от возбуждения...
Не сказать, что Фло был очень сильно удивлен. Он что-то такое смутно подозревал. Хочешь пытать возбуждением? Черт. Наверняка, та гадость, что ему подмешали… Ну и черт с ним. Черт с ними со всеми. Фло мысленно пожал плечами. Он как будто наблюдал за всем со стороны… Все чувства потом. Все - потом. Уж лучше он поумирает от возбуждения, чем от боли…
Близнецы как будто только и ждали знака - взобрались на высокую кровать с двух сторон, и принялись услаждать лежащего на ней мужчину искусными ласками - их языки рисовали узоры на его животе, боках и плечах, спускались до середины, играли с пупком, прокладывали влажные дорожки по всей груди, щекотали и прикусывали соски. Один из близнецов спустился ниже и пристроившись между разведенных ног, осторожно лизнул чувствительную ложбинку у самого основания бедер, потом еще раз...и еще. Фло с шумом выдохнул и прогнулся, пытаясь, то ли отодвинутся, то еще больше подставить себя изнуряющей ласке. Его дыхание сбилось, тело горело и подрагивало, плоть снова наливалась желанием и жаждала, чтобы к ней прикоснулись - но юные мучители, точно зная пожелания хозяина, нарочно избегали трогать его восставший орган, медленно, но верно возводя его на вершину возбуждения. А сам хозяин усмехался чуть жестко и похотливо одновременно, наблюдая за метаниями мужчины, подвергаемого этой сладострастной пытке.
Он знал, чего добивался хозяин, чтобы он умолял, чтобы просил, чтобы забывал самого себя, и чертова отрава, что ему подсунули за ужином, была хорошей помощницей. Он не будет. Пусть он уже не помнит, кто рядом с ним, пусть вожделение туманит разум и мучает тело. Он помнит, почему с ним это происходит, чьи приказы исполняются. Совсем недавно другой человек хотел, чтобы он умолял… Он молчал тогда, тем более, будет молчать и сейчас. Он снова вспомнил о мотивах садистов – эмоции жертвы, просьбы, мольбы. Обойдешься.
Он снова усмехнулся, увидев, как француз закусил губу, не позволяя стонам вырваться наружу, как в темно-карих глазах, заполненных сладострастием, блеснули на миг упрямые огоньки. Сильный духом. Сильный волей... Ну что же - вечер только начался...
Повинуясь его безмолвному знаку, один из близнецов достал из-под подушки спрятанную там заранее плотную черную повязку, и завязал Фло глаза - теперь он мог полагаться только на свои ощущения и на слух. Близнецы по команде отпрянули от него, оставив на миг в покое. Фло почувствовал, как что-то жесткое и тонкое прочертило линию вдоль его тела вниз, до самых бедер, и еще ниже, прошлось между инстинктивно сжимающихся ягодиц, слегка надавило, пытаясь проникнуть внутрь... Нет! Фло сжимается, пытаясь отодвинуться, и давление тут же исчезает...
Хозяин кивает, и один из близнецов, снова забирается на кровать, садится между разведенных ног Фло и касается языком головки его члена, проводит языком по окружности и забирает его в рот, не сводя глаз с хозяина. Фло пробивает заряд - и он снова выгибается от невыносимого острого наслаждения - это длится всего лишь пару секунд. Раб быстро отстраняется, и на внутреннюю нежную кожу бедра обрушивается резкий удар розги.
Черт бы тебя побрал! Это было самое мягкое из всех выражений, которые пронеслись у него в голове. Фло инстинктивно дергается, пытаясь освободиться. Спокойно. Это бесполезно. Он пытается перевести дух, дышит глубоко и часто. Он будет молчать. Черт возьми! Он будет молчать. Что там говорил этот гад? «Боль и наслаждение сопровождают друг друга». Наглядный урок. Теперь он будет знать, что удар может последовать в любую секунду. Чтоб тебе гореть… И не только в аду. Ночь будет не просто длинной. Она будет бесконечной…
Крепкий парень! Хозяин даже щелкнул языком от удовольствия. Ну что же…продолжим испытание. Увидим, насколько тебя хватит. Он снова кивнул – и другой близнец в точности повторил действия первого, но на этот раз хозяин позволил ему чуть продлить удовольствие. И снова почти так же неожиданно последовал второй удар по второму бедру, заставивший Фло снова выгнутся всем телом, и напрячь мускулы, пытаясь порвать путы. Этот миг – когда все тело, как музыкальный инструмент, и боль играет на его струнах, заставляя отступать перед своим натиском логику и разум, заставляя сокращаться мускулы, напрягать каждую клеточку в попытке справится с захлестывающей волной… Всего лишь миг – но чем дольше будет идти эта игра – тем дольше и протяжнее станут эти мгновения… И снова по телу пробежал ручеек сладострастия, превращаясь постепенно в реку. Его взгляд упал на судорожно сжатые ягодицы его добровольного раба, и воображение уже нарисовало яркую картину, но он отмахнулся – это потом. Это… нарушит ритм…
Он дал знак рабам – и боль постепенно сходила на нет, давая дорогу возбуждению под настойчивыми ласками умелых любовников. И снова удар – как и в первый раз неожиданный, несмотря на то, что мысленно был готов принять его. Хозяин не позволял нащупать ритм – всякий раз меняя продолжительность ласк после очередного удара – то сокращая их до нескольких поцелуев, то растягивая на минуты, не позволяя ему угадать, когда настигнет следующий. Боль и наслаждение… Наслаждение и боль… темноволосый раб метался по кровати, его тело было покрыто испариной, волосы разметались, на внутренней стороне бедер уже четко проступали алые перекрещивающиеся полосы… - и хозяину все сложнее становилось справиться со своим возбуждением.
Кажется, что его тело и разум существуют отдельно друг от друга. Он уже ничего не контролирует. Кроме одного – он не будет умолять. Дьявол! Фло выгибается после очередного удара – кажется, что еще чуть-чуть и мышцы сведет судорогой, кожа горит, как при ожоге. Это почти невыносимо. Почти. Он еще может терпеть… Из последних сил. И держась только на остатках своей гордости. Господи, когда это прекратится уже?! Сколько времени прошло? Полчаса, час? Или меньше? Может, попробовать считать до шестидесяти, складывая минуты? К черту, он собьется в самом начале… Пусть у него хватит сил. Пожалуйста… Наверное, нужно умолять? Не дождешься… Что ему нужно-то, этому садисту? Чего он добивается? Просто наблюдает и копит впечатления? Ну и чего? Вряд ли реакция Фло отличается от той, что он видел, наверное, миллион раз. Хотя может и отличается? Кажется, хозяину навсегда удастся внушить ему отвращение к оральному сексу. Сейчас он ударит… сейчас… Это даже забавно, стоит только представить, что оставшись наедине с девушкой, он будет постоянно оглядываться или заглядывать под кровать, думая, что оттуда вдруг выпрыгнет хозяин с плетью и начнет лупить его. Черт! Черт! Кто бы по тебе прошелся твоей плеткой, сволочь! Он бы сам не отказался… Раз пятьсот… как минимум… Фло пытается переключиться с ощущений своего измученного тела, снова вспоминая образ себя самого, заглядывающего под кровать… Или обнаружившего там хозяина и бегающего за ним с кнутом наперевес… Какой там уже секс? Кажется, наркотики, которые ему подмешали, дают неожиданный эффект, либо он уже тронулся, но Фло с трудом удается подавить улыбку из-за воображаемых картинок. Вот этой реакции на ласки и побои даже он от себя не ожидал… Интересно, а хозяину нравится? Вот сейчас он его еще раз ударит. Это даже хорошо, что Фло его не видит. В воображении можно сделать его крошечного роста, с сердито насупленной физиономией и топающим ножкой. Точно, он сошел с ума. Ну бей уже! Я же знаю, что ты сейчас ударишь. Фло пытается сдержать улыбку. Ну давай, убогий засранец…
Удара не последовало. Хозяин нахмурился, глядя на расцветающую на губах жертвы улыбку... - и удар пришелся по простыни. Становится весело, значит? Ну что же, здесь веселиться имеет право только он. Кровать слегка прогнулась под его весом. Он отшвырнул прочь одного из близнецов, и сам занял его место. Развязал шнуровку на шароварах, стянул их вниз. Горячее тяжелое тело, излучающее впечатляющую физическую силу и пока еще неудовлетворенное желание, опустилось сверху, придавив француза. Жаркое дыхание опалило губы, и к ним тут же прижался требовательный рот. Поцелуй был грубый, жадный, глубокий, поставивший целью лишить его воли к сопротивлению, утвердить свою власть над ним. Он сорвал с Фло повязку, взглянул в его влажные от непролитых слез глаза, в которых плескалась решимость и упрямство, почувствовал под животом твердость возбужденного органа:
- Хочешь наслаждения - проси... Иначе останется только боль...
Фло слишком хорошо помнил ту боль, которую он испытал не так давно, когда Микеле… А этот гад не остановится, он будет… будет… Он этого не вынесет. Это уже слишком… Это его уничтожит… Попросить? Может…? Попросить?! Чтобы что? Чтобы этот… испытал не только физическое удовлетворение, но и моральное? Он же этого и добивается – просьб, надежд, чтобы тут же их разрушить, чтобы в душе не осталось ничего, чтобы души не осталось… Он же все равно растерзает его тело. Все равно… Его тошнит от одного поцелуя, гадость какая… Были бы свободны руки, вытер бы рот. Губы Фло презрительно кривятся:
- Да какое еще наслаждение? С тобой-то…
Глаза хозяина темнеют, и хищная улыбка появляется на губах:
- Ну что же, для тебя будет только боль... Без всяких примесей...
Он отстранился, отвязал одну его ногу, заставив согнуть ее в колене и подтянуть к груди, и пальцами второй руки принялся проталкиваться между ягодиц.
Это, черт возьми, слишком больно! На это он уже не соглашался. Раб или нет, ему все равно. Он пытается отстраниться от грубых, сильных пальцев, извиваясь и напоминая самому себе какого-то угря, выброшенного на берег. Ненавижу тебя, сволочь. Пиявка мерзкая, отвали! Фло попытался вырвать ногу из крепко держащих ее пальцев и пнуть хозяина. Все равно куда, все равно как, лишь бы достать до этого мерзавца, отбросить. Он не соглашался терпеть все это! Пусть бьет, это он переживет, но не изнасилование. Убью тебя!
- Примеси – это не для… таких, как ты… Ты же не различаешь вкусов. Все… на что ты способен, - голос прерывистый, но твердый, - причинять боль… Тебя… можно только пожалеть…
- Жалеть придется тебя... после, - дыхание хозяина становится тяжелым от напряженной борьбы, но глаза блещут удовольствием. Дааа… Сопротивляйся! Извивайся! Тем приятней для него будет победа и обладание. Он слегка ослабил хватку, давая французу иллюзию того, что его сопротивление не бесплотно, и спустя пару секунд снова навалился, придавливая его тяжестью своего тела.
В ту же секунду в соседнем кабинете раздался зов:
- Нед! Нееед!
Какого...! Кто посмел войти без стука?! Прервать... Но на втором возгласе он узнал голос - и чертыхнулся вслух. Ну что опять не так?! Желание послать незваного гостя подальше было непреодолимым - но... Черт! Черт! Именно этого гостя - не может. Одним прыжком оказался на полу, в ярости сломал розгу о витой столбик кровати и ударил кулаком о стену... Близнецы сжались и постарались стать как можно незаметнее, опасаясь даже дышать, чтобы не напомнить о присутствии. Бросил яростный взгляд на призывно распростертое на кровати тело, блестящее от пота... "С тобой закончу, как только вернусь!" - пообещал он темноволосому мужчине и вышел в кабинет, оставляя дверь полуоткрытой.
До Фло долетали обрывки разговора.
- Какого... - голос хозяина.
- Это я спрашиваю "какого..." - перебивший хозяина голос звенел от сдерживаемой ярости, и Фло стало неожиданно любопытно узнать, кто же посмел так вольно обращаться с хозяином. Еще любопытнее стало оттого, что голос посетителя, судя по тембру, принадлежал достаточно молодому человеку.
- Какого... ты опять подсунул мне одного из своих дохляков! - продолжал, не стесняясь, посетитель. - Изнеженные шлюхи. Только и знают, что задом вилять. А как доходит до дела...
- Изнеженные? - возмутился хозяин. - Да ты способен и быка завалить своими упражнениями, не то, что крепкого раба...
- Крепкого раба? Это ты... этого шестнадцатилетнего сучонка, что прислал мне на замену, называешь крепким рабом?
- Ну знаешь ли... Я тебе что, гладиаторов должен поставлять? Кстати, ты так и не заплатил мне за того, предыдущего... которого ты искалечил...
- И не собираюсь... Я плачу достаточно за членство в клубе и требую, чтобы товар был на высоте...
Черт. Это, видимо, тот садист, которому хозяин хотел отдать Янека этим вечером. Чувствуется, какому-то мальчишке все же не повезло. Также как и ему сейчас. Сборище извращенцев. Фло посмотрел на ремни, удерживающие его руки. Как-нибудь можно из них выпутаться? Ему бы выползти из этой зеркальной ловушки, больше он ни к каким кроватям и близко не подойдет. Говнюк похотливый… Фло осторожно потянул за ремень. Бесполезно. Почему он не акробат? Дотянулся бы ногой, развязал бы себя сам. Черт. Фло в отчаянии огляделся. А может, попросить близнецов? Или подкупить? Очень смешно. Сегодня у него просто вечер юмора. Что же делать?
Тон разговора понизился, и Фло уже не мог ясно различить смысл разговора. Он снова попытался перевернуться и потянуть за ремень, или хотя бы освободить вторую ногу. Поморщился, когда одно бедро задело следы ударов на внутренней стороне другого, поднял голову стараясь разглядеть, насколько ужасно это выглядело... Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался хозяин, а вслед за ним высокий атлетического сложения парень чуть моложе самого Фло с надменным выражением лица и режущим взглядом светло-серых глаз. Ухоженное тело, перекатывающиеся под тонкой облегающей полупрозрачной майкой развитые мускулы выдавали в нем завсегдатая спортивных залов, осанка и высокомерная манера держаться безошибочно свидетельствовали о безбедном существовании.
- Этот что ли? - спросил он, проводя оценивающим взглядом по распятому на кровати мужчине.
- Именно... Гарантирую, что ты не останешься разочарованным, - ответил хозяин.
Молодой человек снова пригляделся к предлагаемому на замену рабу. Развитое сильное тело - не мальчика, но мужчины - широкая грудь, плечи, рельеф мускулов. Слегка поморщился, увидев на бедрах алеющие следы ударов.
- И ты думаешь, он выдержит? Ты, вижу, уже начал с ним развлекаться...
- Выдержит, - заверил хозяин, - это так - баловство. Слегка пощекотал, чтобы разогреть...
Нет. Нет, только не это. Черт возьми. Мало было ему одного гада, еще и второй. Причем эта свинья стесняться в выборе средств не будет. Хозяина еще могло удержать на грани знание того, что Фло все же клиент клуба. Пусть и без копейки денег. Но все же… Этого хмыря не удержит ничто. Вот он точно будет бить, ломать, уничтожать. Со всей своей силой… и дурью… В этом есть какая-то ирония – Янека спас, сам попал к садисту в руки. У него судьба что ли такая – быть заменой? Точно… Вечер юмора… Жизнь явно удалась, с горечью подумал Фло. Ну вот этого говнюка он точно не обещал терпеть. Посмотрим, нравятся ли тебе сюрпризы, или ты только с мальчишками умеешь «воевать». Жалкий идиот. Только бы ему выбраться с этой чертовой кровати.
- В таком состоянии, - продолжал посетитель, кивая на все еще возбужденный член лежащего мужчины, - не протянет и часа…
- За это не беспокойся. Сейчас его приведут в норму…
Хозяин с легким сожалением посмотрел на свою несостоявшуюся жертву… Жаль, ему не удалось довести дело до конца, но бизнес требовал пожертвовать личными желаниями ради интересов клиента. Он подошел к кровати и, поймав ногу Фло, снова вдел ее в кожаную петлю. Дал знак одному из близнецов.
- Удовлетвори его.
Повинуясь приказу, юный раб снял юбку, подошел к трюмо и, взяв один из тюбиков, взобрался на кровать.
Фло бессильно сжимает руки в кулаки. Большего унижения он, кажется, никогда не испытывал. На него смотрели, его обсуждали, с ним обращались, как с неодушевленным предметом. Как стул – захотел и передвинул в угол. Можно раздевать, можно мучить, можно ласкать, даже вот удовлетворять можно. Все, что угодно. Больше всего бесило и доводило до белого каления то, что он ничего не мог с этим поделать, никак не мог повлиять на что-то. Вещь. Он просто вещь. Ничего. У него с хозяином долгая партия, пока все геймы за ним, но это еще не конец. Посмотрим. Ненавижу всех.
Близнец осторожно и нежно смазал твердый от желания орган прохладным кремом, предварительно еще немного поласкав его языком – и это снова заставило участиться его дыхание и забиться быстрее сердце, омыв волной удовольствия. Это было неминуемо, его тело предавало его, требуя новых ласк, требуя погрузить, наконец, слегка болевший от возбуждения член в мягкую плоть. Если бы он мог сказать «нет»! Если бы у него получилось сопротивляться! Если бы… но он знал, что эту партию он уже проиграл. Тело настойчиво требовало получить свое… - и он был больше не в силах ему противиться. Если бы эти двое хотя бы отвернулись! Но они не сводили с него своих глаз, ловя каждое движение, каждый вздох. Хозяин едва удерживался, чтобы не наплевать на все соглашения и не закончить то, от чего его так бесцеремонно оторвали. Молодой клиент, напротив, хранил почти равнодушное выражение, и его возбуждение выдавала только часто поднимающаяся грудная клетка.
Юный раб повернулся к Фло спиной и, перекинув через него колено, стал медленно, морщась и закусывая губу, опускаться на его подрагивающий от нетерпения орган. Боже! Его пронзило невероятное, неземное удовольствие. Как же он ненавидел себя за это! И как же безумно наслаждался этим сладостным ощущением своего твердого члена в узком теплом пространстве. Близнец опустился полностью, и подождав немного, чтобы привыкнуть, стал так же медленно подниматься… И снова опускаться…И подниматься. Вверх-вниз, постепенно увеличивая скорость... О боже! Боже! Пальцы сами сжимались и разжимались в кулаки, тело горело и дрожало от напряжения, он перестал понимать, где он, кто он, перед глазами все плыло, сердце билось где-то у самого горла. Еще! Еще! Он снова превращался в обуянное похотью животное, помышляющее только об одном – проникнуть как можно глубже и резче…уже не ждал действий близнеца, который просто привстал, удерживаясь руками за спинку кровати – а сам двигался в бешеном ритме, рискуя вывернуть себе суставы. Еще несколько быстрых толчков – и мир взорвался разноцветными огнями. Он перестал существовать, паря в облаке невероятного блаженства… Чтобы через короткий миг рухнуть вниз, в адскую бездну реальности.
Несколько секунд он медленно приходил в себя, пока не был выдернут из нирваны коротким окликом:
- Поднимайся! В ванну – живо. Две минуты привести себя в порядок.
Почувствовал, что ремни больше не держат его… Фло с трудом слез с кровати и, ни на кого не глядя, поплелся в ванную, чувствуя себя донельзя опустошенным и выжатым.
- Дверь оставь полуоткрытой, - достиг его ушей новый приказ.
Пожал плечами – открытой, так открытой. После только что пережитого унижения, такой пустяк, как открытая дверь даже не стоило принимать во внимание. Ненависть не ушла – она лишь забралась в укрытие, оставив место равнодушию, но при первой возможности была готова заявить на него свои права. Кое-как вымылся, бросил короткий взгляд на зудящие после ударов розгой бедра, на которых алели перекрещивающиеся полосы. Вроде не до крови – значит не страшно. Закончив, снова вернулся в комнату.
- Пойдешь с этим господином, - хозяин указал на стоящего рядом молодого клиента. - Следующие 4 часа будешь выполнять его приказы.
- Договоренность была другая, - Фло смотрел на хозяина, обдумывая про себя различные способы лишения его жизни, ну и нового господина заодно. Не то, чтобы ему очень хотелось провести время в обществе хозяина, но тот хотя бы был более-менее предсказуем и относительно осторожен. Этот же… зверек был, судя по всему, мало вменяем.
Он не успел отреагировать – жест был слишком быстр. Его голова мотнулась в сторону, и щека вспыхнула от пощечины.
- Раб не смеет заговаривать первым. Сначала должен спросить разрешения. И добавлять «хозяин» к каждой фразе. Ясно?
Молодой клиент бросил короткий удивленный взгляд на хозяина, но промолчал. Прежде чем войти в комнату тот шепнул ему, что раб – новенький, строптивый и упрямый… Плохо помнит правила и проявляет характер.
Однако, как повезло ему с хозяином. Ласковый какой. Именины сердца. Фло кивнул:
- Ясно… хммм... хозяин, - еле заметно усмехнулся, склонив голову. Да… он обязательно будет добавлять «хозяин», только еще не решил, в каком виде. – Но договоренность была другая… хррр… хозяин.
Вторая пощечина была не менее неожиданной.
- Приказы хозяина не обсуждаются. И не ставятся под сомнения…, - и все же пояснил, – Хозяин имеет право распоряжаться со своей собственностью по своему усмотрению.
И жестко усмехнулся:
- Даже передавать в пользование другим господам.
Удивил, подумал про себя Фло. Он прекрасно помнил «лекцию» Янека про передачу рабов. Но это был способ хоть немного потянуть время… пусть и ценой двух оплеух. Фло молча смотрел поверх плеча хозяина, если новый «господин» не торопится и только таращится на него, то ему тем более спешить некуда. Он вернулся к прерванным размышлениям о способах лишения жизни, где как раз добрался до ядов. С сожалением подумал, что этих двух упырей и лошадиная доза цианида не возьмет.
Наблюдающий за сценой юноша стал проявлять нетерпение, слегка постукивая носком туфли по полу.
- Ну так как, будешь заниматься его воспитанием сам? Или все же решишь передать его мне? – не выдержав, язвительно заметил он.
Хозяин еще раз взглянул на замершего в напряжении Фло и коротко ответил:
- Он – твой. На 4 часа. При условии, должен быть возвращен в… целом состоянии – с руками, ногами, и другими частями тела. И вменяемым.
- Не многовато ли условий? – осклабился юноша.
- Необходимый минимум…
Молодой клиент сделал вид, что раздумывает. Потом коротко вздохнул:
- Ладно. Он останется… целым. А насчет вменяемости… Ты мне гарантировал, что он выдержит. Значит, и останется вменяемым…
Хозяин кивнул. Гарантировать-то он гарантировал, но кто знает. Впрочем, он не собирался отказываться от своих слов:
- Забирай его…
Молодой клиент сделал шаг к Фло, подойдя вплотную, неожиданно схватил его за причинное место и сжал.
- Руки за спину. – Приказал, пронзая нового раба ледяным взглядом. - Пошел. Дернешься – яйца оторву. Понял?
Ах ты сволочь. Фло мысленно добавил несколько совсем непечатных слов, потом посмотрел в пустые глаза клиента. Не просто садист, а маньяк какой-то. Вечер «везения» продолжается. Его передали с рук на руки, как игрушку, даже не домашнее животное, а просто вещь. Значит, он останется с руками, ногами и другими частями тела… Это радует. Вот только никто не уточнял, в каком состоянии будут эти части. Четыре часа пыток. Пусть у него хватит сил. На этого гада у него должно хватить сил. Фло завел руки за спину и сказал:
- Понял… «говн…» господин… - перевел взгляд на руку клиента, вопросительно поднял брови, -  Так и будешь держаться за меня… «гаде…» господин? Боишься одиночества? Или темноты? Или настолько привык дрочить рабам, что руки сами тянутся?
У него потемнело в глазах от адской боли, когда молодой садист сжал пальцы. Накатила тошнота, он попытался сделать несколько глубоких вздохов.
- Это за тон и непочтение. За сами слова будешь наказан позже. Вперед.
Он дернул рукой, увлекая раба за собой.

КАТЕРИНА

Вместо того чтобы отвести Катерину в камеру или в комнату для наказаний, Грей повел ее прежними коридорами, которые были Катерине смутно знакомы. Спустя пять минут они остановились у двери, и, открыв ее собственным ключом, Грей заставил ее войти в его личные покои, слегка дернув за цепочку, когда она замешкалась. Стоящая на коленях у кровати темноволосая рабыня подняла голову, но не двинулась, ожидая приказов.
- Привяжи ее у кровати, - бросил Грей следовавшему за ними охраннику.
Тот молча кивнул и, следуя приказу, закрепил каждую из рук Катерины у небольших столбиков по обоим углам кровати, воспользовавшись предназначенными для этих целей кожаными ремешками.
- Свободен, - Грей отпустил охранника и занялся своими делами. Он, казалось, потерял к стоявшей у кровати Катерине всякий интерес. Набрав номер, он распорядился насчет ужина, потом, поманив пальцем рабыню, пошел с ней в ванную, где вдоволь насладился ее ласками, которое она раздавала ему, намыливая его тело. Так прошло полчаса, или минут сорок. А может час – в комнате не было часов – или же Катерина не смогла их увидеть. Стоять было неудобно – болели так и не отошедшие от наказания пятки, все еще ныли мускулы после клетки. Она переминалась с ноги на ногу, пыталась крутить запястье в безуспешной попытке освободиться, потом, заметив, что осталась в комнате одна, решилась – осторожно присела на край кровати, подумав «а какого, собственно, черта она не додумалась сделать это раньше». Таким образом прошло еще минут пятнадцать, и Катерина внутренне наслаждалась этим неожиданным отдыхом, когда дверь ванной распахнулась, и в комнату вернулся Грей, одетый в атласный халат поверх благоухающего тела. Полностью обнаженная темноволосая рабыня восточной внешности изящно ступала за ним, ничуть не смущаясь своей наготы и, казалось, нисколько не тяготясь своим положением. Взгляд Грея прошелся по сидящей на кровати Катерине:
- Какого дьявола ты здесь расселась? Я что, давал тебе разрешение?
- Я не могу долго стоять, - равнодушно ответила Катерина. «Да провались ты», - мысленно добавила она. Что он там мог с ней еще сделать? Избить, унизить, изнасиловать? Ничего из этого списка ее бы уже не удивило и явно не стоило дополнительных жертв в виде ее онемевших ступней.
- Вот как? Новая рабыня столь изнежена, что не в силах постоять несколько минут?  - голос Грея был полон сарказма.
- Представь себе такую странность. А тебя в этом что-то не устраивает? – вопросом на вопрос холодно ответила Катерина, продолжая сидеть.
- Отсутствие моего разрешения не устраивает, - отрезал Грей. - Ты здесь не то, что сесть, даже дыхнуть без того, чтобы спросить моего позволения, не можешь. Так что встала!
- Неужели это ты раскошелился и купил меня? Сэкономил на мороженом? - Катерина в притворном удивлении подняла брови, но медленно встала с кровати.
Грей было поднял руку, что ее ударить, но раздавшийся стук в дверь избавил ее от дополнительного воздействия. Развернувшись, Грей дал позволение войти. Показавшийся на пороге раб сделал несколько шагов, толкая  перед собой тележку с заказом,  потом остановился и поднял на господина вопросительный взгляд, ожидая дальнейших распоряжений.
- Пошел вон, - отослал его Грей, - Ясмин - позаботься об ужине и накрой стол на двоих.
Темноволосая рабыня молча поклонилась и принялась с должным изяществом расставлять на низком столике тарелки, бокалы, вино и блюда с едой. Закончив накрывать, она разбросала по полу вокруг стола множество подушек, пока сам Грей, не спуская взгляда с ее обнаженного стройного тела и округлых форм, говорил с кем-то по телефону. После того, как Ясмин закончила, Грей подозвал ее поближе и отдал тихий приказ. Ясмин пробормотала "да, господин" и, поклонившись, упорхнула в ванную. Грей развалился на подушках и меланхолично потягивая вино, ждал своего гостя, то и дело бросая задумчиво оценивающие взгляды на Катерину. То, что она была, по сути, продана, нисколько не смущало его - документы еще не были оформлены, и пока нотариус не закрепит сделку, и он не будет осведомлен об этом, девушка продолжала оставаться клубной собственностью. Жаль, что ненадолго - будь его воля... В разуме Грея стали возникать все более и более откровенные и привлекательные картинки, отчего по телу пробежала горячая волна, угнездившаяся в паху. С другой стороны - почему бы не поразвлечься хотя бы немного, раз нет возможности воплотить все свои фантазии - да и важный клиент останется доволен.
Катерина молча разглядывала пол перед собой. Дело дрянь. Вряд ли Грей захочет поделиться с ней ужином, хотя есть хотелось просто страшно, или со своей рабыней. Значит, он ждет еще кого-то. А ей видимо уготовлена роль десерта… Черт возьми. Она раздумывала над тем, что она может сделать в этой ситуации. Да ничего, блин! У нее связаны руки, и освободиться она не может. Даже если ей удастся как-то вырубить Грея, а еще лучше свернуть ему шею, она не сможет уйти отсюда, а эта рабыня вряд ли ей поможет. Остается только ждать. Ждать, когда Грей или его гость, или еще кто-то устанут и соизволят оставить ее… Ей придется пройти почти через то же, через что прошла Марилу. Но она… она к этому готова.
Спустя несколько минут в комнату без стука вошел тот самый рыжеволосый клиент, знакомый Катерине по своей "необычной" просьбе во время аукциона.
- Грей, какого дьявола ты позвал меня? Мы уже все обсудили, - в его голосе звучало крайнее недовольство.
Грей встал ему навстречу с приветливо-приторной улыбкой:
- Генрих, ни слова о делах - я позвал тебя расслабиться... - он кивнул головой на Катерину и что-то прошептал тому на ухо, отчего Генрих мотнул головой и скривился в иронично-похотливой улыбке.
- Силён... - пробормотал он, усаживаясь на подушки и слегка расслабляясь.
Грей хлопнул в ладоши - в ту же секунду из ванной появилась Ясмин с невысоким хрустальным сосудом в руках.
- Надеюсь, спектакль придется тебе по вкусу, - улыбнулся Грей, наливая в бокал Генриха вино, - Прошу, приступим к ужину, а девочки пусть работают. Прими это в знак извинения за...ммм...неудовлетворенную просьбу во время аукциона.
- Ты ко всем гостям так внимателен, Грей? Или это только для меня такая честь? - покосился на него подозрительно Генрих.
- Клиент не должен уйти из клуба недовольным - это наше правило, а к особым клиентам - особый подход... Ну же...
Ясмин, чья кожа уже лоснилась от масла, вылила на руки немного жидкости из бутылочки, растерла между ладонями и, забравшись на кровать, осторожно дотронулась до плеч Катерины, нежными круговыми движениями смазывая ей кожу. Грей щелкнул кнопкой на пульте управления, и по комнате полилась тихая меланхоличная музыка. Ясмин, не отвлекаясь на наблюдающих за ними мужчин, то и дело выливала на руки немного масла и принималась снова и снова скользить влажными от масла пальцами по телу Катерины. Медленно....чувственно...игриво...
Катерина чуть не скривилась, увидев вошедшего клиента. Похотливый придурок. Господи, что за невезение? Козел снова потребует, чтобы она удовлетворяла себя? Импотент поганый. Услышав слова Грея про «работу», Катерина скрипнула зубами. Твою мать! Значит, у нее будет-таки шанс стать порнозвездой, пусть и в рамках только этого клуба. Она обернулась и посмотрела на Ясмин. Коза… Видимо этот «массаж» должен ее возбуждать или успокаивать, или черт его знает, что делать, но вместо этого Катерина бесновалась – в душе бушевал тропический шторм ярости. Она им не нанималась удовлетворять безропотно их похоть. Тем более, судя по всему, ее выкупил не рыжий ублюдок, этот сукин сын Грей просто хочет лишний раз поиздеваться над ней, сломать. Пошли все в задницу! Напутствовала мысленно всех окружающих Катерина. Она пробовала уклониться от рук Ясмин, но ремни сковывали ее запястья и ограничивали движения. Катерине начало казаться, что ее сейчас разорвет от злости. Ее бесила абсолютная невозможность хоть как-то контролировать ситуацию, хоть как-то повлиять на нее, то, что мерзавец Грей нашел способ удовлетворить запросы рыжего урода, в очередной раз, унижая ее. Она вовсе не собирается доставлять им удовольствие. Катерина повисла на ремнях, удерживающих ее руки, наклоняясь как можно дальше вперед, почувствовав, что Ясмин снова приближается к ней с очередной порцией масла и «ласк», подтянула ногу вверх, сгибая в колене, и потом резко выбросила назад и вверх, отбрасывая рабыню. Все это действие заняло пару секунд. Рабыня, не ожидавшая удара, упала на спину, расплескивая масло, у Катерины потемнело в глазах от резкой боли пронзившей ее с ног до головы. Наплевать. Она посмотрела на Грея. «Надеюсь, ты получаешь удовольствие?», - мысленно задала вопрос Катерина и усмехнулась.
Лицо Грея затвердело. Он медленно поднялся и подошел к ней вплотную:
- Шлюха! Мразь! - две звонкие пощечины эхом разнеслись по комнате, - Взбрыкивать вздумала? Думаешь, управу на тебя не найду?
Он хищно улыбнулся и, подойдя к встроенному в стену шкафу, где держал свои "приспособления", достал палку с прикрепленными к ней кожаными браслетами. Потом подошел к Катерине...
- Только дернись - ни ты, ни твоя подружка не выйдете отсюда живыми, - пообещал он, наклонившись и пристегивая ее один из браслетов ей на лодыжку.
Катерина дернулась и попыталась нанести ему удар ногой, но Грей оказался проворнее и вовремя отклонился, предвидя ее телодвижение.
- Ясмин, держи ее.
Быстро сориентировавшаяся рабыня неожиданно ловко набросила на шею Катерины непонятно откуда взявшийся кожаный пояс, затянула его, почти лишая дыхания, и что-то злобно прошептала на незнакомом Катерине языке.
- Как и в каком виде, я выйду отсюда, не тебе решать, шестерка, - прохрипела Катерина. Ей не хватало воздуха, мышцы рук напряглись в безуспешной попытке разорвать ремни и ослабить удавку на шее. Пошел к черту, гад! Управу он найдет… – Сомневаюсь, что новый владелец одобрит мою смерть от твоих ручонок, и вот тогда на моем месте будешь ты, шавка трусливая… Убери свою шлюху, она сейчас задушит меня! – прошептала Катерина.
Несколько долгих секунд они продолжали бороться - и Грею никак не удавалось застегнуть на ноге Катерины второй браслет. Ясмин все сильнее сжимала удавку у нее на шее, и Катерина почувствовала, что перед глазами стало все расплываться, она понимала, что еще немного, и она провалится в темное забытье. Возможно, навсегда.
- Ясмин, ослабь хватку. Удушишь же! - прикрикнул на нее Грей.
Рабыня слегка ослабила хватку, давая Катерине возможность вдохнуть.
В ярости от своих тщетных попыток совладать с сильной девушкой, Грей просто повалил ее на спину на кровать и, используя массу своего тела, просто придавил ее, лишив возможности сопротивляться. И застегнул на второй лодыжке браслет. Потом встал, тяжело дыша и дав знак Ясмин отойти.
- Вот стерва, - пробормотал он, глядя на обнаженное тело Катерины, покрытое легкой испариной. - Прости, Генрих... Сейчас спектакль будет продолжен, - сказал он, возвращаясь к своему гостю.
- Не могу сказать, что мне не понравилась и эта часть, - рассмеялся Генрих.
Катерина сжала пальцы в кулаки так, что ногти впились в ладони. Она опять проиграла, черт возьми. Проиграла. Дура бестолковая. Ты заслуживаешь, чтобы с тобой сделали все, что придет в голову этим уродам, - Катерина злилась на себя. Она ненавидела в этот момент всех. Грея, его шлюшку Ясмин, Марту, из-за которой она не могла даже нормально сопротивляться и из-за которой боль в ногах просто ослепляла, этого чертового рыжего урода. Главное, она ненавидела себя. За слабость, за бессилие, за бесполезность. «Прости, Змей, я была плохой ученицей. Я так и не научилась защищать себя», - Катерина вспомнила своего инструктора и единственного друга. Вспомнила и его слова, если не можешь больше сопротивляться, если проиграла, отключайся, не доставляй удовольствия своим мучителям, будь равнодушной и холодной, никаких эмоций и чувств. Твое тело выдержит многое, не дай им добраться до твоей души, закрой ее. Никаких реакций, никаких эмоций, ничего. Пустота.
- Ясмин, - позвал Грей уже полностью пришедшую в себя рабыню. – Что встала? Прибери быстро и продолжай! Больше она не сможет рыпаться.
Покладисто кивнув, Ясмин быстро побежала в ванную, с сожалением выбросила в ведро осколки бутылочки, принялась было стаскивать простыни, но Грей жестом остановил ее:
- Успеется - это позже.
Темноволосая рабыня принесла из ванной еще одну бутылочку с похожим маслом, легко вскочила на кровать и села верхом на так и не поднявшуюся на ноги Катерину. Воткнула в нее горящий бешенством и презрительным превосходством взгляд и, склонившись, прошипела сквозь зубы по-французски с акцентом:
- Теперь сделаю с тобой все что хочу. За тот удар заплатишь, – и, набрав в ладони новую порцию масла, принялась растирать его по коже лежащей под ней девушки – быстро, резко, почти грубо, - по ключицам, плечам, бокам, животу. Кожу слегка захолонуло, а потом она начала гореть – все сильнее и сильнее так, словно это было не масло, а специальный лечебный крем с разогревающим эффектом, что она сама когда-то наносила при растяжениях. А Ясмин с горящим от удовлетворения взглядом продолжала свою экзекуцию, уделяя особое внимание внутренней стороне бедер, коленям, - ее неожиданно сильные пальцы гуляли вверх-вниз – неустанно, неминуемо, нагло. Почти не останавливаясь и не переводя дух она выпрямилась, по-прежнему сжимая бока Катерины крепкими ляжками, и окинув ее победоносным взглядом, набрала на пальцы крема из появившейся словно ниоткуда баночки и принялась за груди распростертой на спине девушки – она мяла их, щипала, легко щекотала соски, делая их тверже и выпуклее, а потом неожиданно тянула их и выворачивала так, что Катерине приходилось закусывать губу, чтобы не застонать. Ее движения становились все более порывистыми, в какой-то момент Ясмин почти распласталась на ней и принялась за еще более изнуряющие и откровенные ласки, елозя по ней всем своим телом.
Дикое ощущение – словно ее вдруг опустили в кипяток – кожа горела так, что казалось, каждое движение Ясмин сдирает с нее все новый и новый слой. А внутри уже зарождался внутренний жар, которому она, как ни старалась, не могла полностью сопротивляться – разум ее оставался холодным и отстраненным, но тело под влиянием интенсивных ласк Ясмин протестовало, отказываясь подчиняться и оставаться холодным и бесчувственным. Оно требовало жизни. Требовало все больших ласк.
Двое наблюдающих за этим действом мужчин уже несколько минут как забыли о еде. Генрих следил за девушками, не отрываясь, с его лица сошла презрительно-скучающая гримаса. Сейчас оно выражало только одно – вожделение. Он снял полуспортивную куртку, оставшись в одной футболке, и Грей, бросив на него короткий взгляд, с тайной улыбкой заметил, как на его штанах вздымается бугор рвущегося на свободу члена. Молодец Ясмин, чудо – а не рабыня. Умеет ведь. Он и сам ощущал волны возбуждения, но старался держать их под контролем – спектакль был организован для клиента – свое он возьмет после.
Ясмин остановилась, и повернула голову в сторону мужчин. Встретилась взглядом с Греем – тот понял ее безмолвный вопрос и слегка заметно кивнул.
Она набрала было на пальцы еще немного крема… – и в ту же минуту напряженную атмосферу разорвала трель переговорного устройства.
Грей едва не подпрыгнул на подушках, а Генрих ощутимо вздрогнул, едва не расплескав вино в только что взятом со стола бокале. Тихо выругавшись за столь несвоевременное вмешательство, Грей нажал кнопку:
- Грей на связи…Да хозяин, – несколько секунд молча слушал голос хозяина в трубке, - Прямо сейчас?...Да-да, я понял. Я только хотел…
Голос в трубке рявкнул.
- Все будет сделано, хозяин. Пять минут… Три минуты – уже иду. Отбой.
От раздражения и ярости Грей едва не ухнул трубку об пол, но вовремя удержался. Несколько секунд боролся с собой, потом кинул ее на стол, едва не сбив стоящую хрустальную статуэтку.
- Неприятности? – поинтересовался Генрих, делая глоток.
- Мне жаль, но наш спектакль придется прервать, - извиняющимся голосом проговорил Грей.
«Вот теперь Генрих на мне точно отыграется. Вот ведь черт! И хозяин – не мог подождать полчаса?» - на душе заскребли кошки.
- Опять? Второй раз? Это становится традицией, Грей, - Генрих угрожающе подобрался.
- Прошу тебя…я знаю, что злоупотребил твоим терпением…
- И почти перешел границы…
- Ясмин на сегодня в твоем распоряжении, и любая другая рабыня или раб на сегодняшний вечер. Можно позвать двух или трех…сколько хочешь…пользуйся ими, устрой спектакль – все за мой счет.
- А она? – Генрих кивнул на распростертую на кровати Катерину.
- Ее я забираю… - и быстро пояснил, - не для себя…Ее хочет видеть хозяин…. Ясмин – отвяжи ее, быстро – у меня всего три минуты. Найди ей что-нибудь из одежды….да шевелись ты! - прикрикнул он на удивленную рабыню.
Катерина пыталась прикинуть, сможет ли она дотянуться до волос Ясмин, а потом до лица. Она знала, что за то, что она задумала, ее не просто изобьют, а применят все возможные пытки, но она должна остановить это! Если она позволит сейчас своему телу предать ее, она сломается. Она может выдержать все – избиения, насилие, издевательства, унижения, всё… Но не предательство самой себя. Она перестанет уважать себя – это сломает ее навсегда, уничтожит. Она знала это. Как и знала, что из-за этого чертового масла она перестает контролировать свое тело. Она не может это допустить, а значит, Ясмин должна будет поплатиться выдранным клоком своих волос и расцарапанной физиономией, а если повезет, то и открученным ухом. И наплевать, как потом будет бесноваться и избивать ее Грей, это она уже переживет. Звонок хозяина остановил ее руку на полпути. «Есть в жизни место счастью», - подумала Катерина про себя и незаметно выдохнула. Ладно. Пора бы, действительно, уже встретиться с владельцем этого вертепа. Новый круг ада.
Недовольная Ясмин сняла распорку с ее ног, потом освободила руки, потом порылась в шкафу и кинула Катерине комок одежды, которая на проверку оказалась чем-то вроде широких шаровар и облегающей футболки с глубоким вырезом.
- Белья нет, - отрезала Ясмин, отвечая на немой вопрос Катерины, - Рабыням не положено.
Ты пожала плечами и принялась с трудом напяливать на себя одежду. Разгоряченное афродизиаком тело отзывалось на каждое прикосновение ткани как на прикосновение наждачной бумаги, и, конечно же, речи не шло о том, чтобы принять душ.
- Да поторопись же ты, быстрее! Шевелись! – то и дело прикрикивал Грей на Катерину, одеваясь сам.
- Генрих, оставляю тебя с одной из лучших рабынь клуба! Тебе не придется жалеть, а ты, - он поднял лицо Ясмин за подбородок, - постарайся сделать вечер господина Генриха незабываемым!
Он прикрепил цепочку к ошейнику Катрины и дернул за собой:
- Переставляй ноги, стерва!
Катерина сделала шаг и едва не упала – ходить все еще было очень больно – будто миллион иголок одновременно вонзились в ее измученные ступни. Ничего. Это она переживет. Она поравнялась с Ясмин и незаметно от Грея ткнула ее двумя пальцами в болевую точку на пояснице:
- А я постараюсь, чтобы вечер стал незабываемым и для тебя, - прошептала Катерина так, чтобы ее услышала только рабыня. – И это только начало.

МИКЕЛЕ

Микеле долго блуждал по коридорам. У него было одно желание - уйти как можно дальше от этой комнаты. Куда – неважно. Сознание лишь изредка, какими-то урывками выплывало из тумана. И в такие редкие минуты ясности он начинал осознавать окружающий мир. Стены…каменные стены – пористые, холодные под пальцами…Сталь ножа, приставленная к его коже, тоже была ледяной - равнодушный отстраненный холод смерти. Камни – другие. Замороженные, уснувшие в вековом сне, сопереживающие. Он прижался к каменной стене пылающим лбом, пытаясь найти точку опоры, остановить раскачивающийся под ногами коридор. Как давно он стоит здесь? А кто его знает! Минуту? Час? Вечность? Пусть будет вечность. Навсегда. Как бы хорошо остаться здесь, стать частью каменной стены, барельефом – наверное, это было бы красиво – его тело, воплощенное в камне. Тогда бы никто не смог больше причинить ему вред. Душа, заключенная в каменном теле – как в сказках. На секунду представил Медузу Горгону – он бы с удовольствием посмотрел ей в глаза, чтобы одеться в каменную броню. Не видеть. Не помнить. Не жить.
Не жить – плавающее на белесом тумане потерянное сознание уцепилось за эту мысль. Это – выход, единственно правильное решение. Прекратить все – один жестом. Ведь это так просто. Микеле тряхнул головой, пытаясь вырваться из царящей внутри мглы. Делать этого не следовало – мир снова закачался, норовя рассыпаться на мириады осколков. Он вцепился пальцами в каменную стену, пытаясь унять головокружение. Камень – его проводник. Его якорь. Слиться с ним – он сможет, ведь здесь, наверняка, не роют могил. При мысли об этом Микеле почувствовал почти облегчение – его последняя мечта будет исполнена. Тьма больше не пугала как когда-то – казалась ему чем-то вроде пухового покрывала, которое окутает его с головы до ног. Он огляделся, словно просыпаясь. Коридор – безликий, без единого опознавательного знака, протянутые по потолку провода с прикрепленными к ним тусклыми лампочками. Где он? Коридор был незнаком. Как далеко он ушел от той комнаты, в которой навсегда осталась часть его души? Он не знал – понял, что заблудился. Еще раз огляделся – надо идти вперед. Здесь нет ничего, что могло бы помочь ему в претворении в жизнь принятого решения. Надо идти. Шаг…еще шаг – ноги словно ватные – не хотят слушаться. И тело, столько раз готовое предать его в прошлом, и предавшее его, наконец, должно быть уничтожено. И в груди больно... нет, пожалуй, чуть ниже - в боку... И выше...и предплечья...и... - болит каждый мускул, словно его катали по полу и топтали. Впрочем - так оно и есть. Неважно. Надо идти. Шаг за шагом. Не отпуская ладони от стены, чтобы не упасть.
Пальцы скользили по камню - и вдруг встретили пустоту. На секунду опоздал, чтобы осознать этот факт - как тут же почувствовал, что его пальцы попали в плен чего-то влажного и прохладного... и живого. Что за... Он дернулся, потом повернул голову, встретившись взглядом с двумя зелеными, горящими безумием глазами.
- Морис! Ты пришел... ты вернулся... я ждала, - зубы обнажились в кривой улыбке.
Боже - ужас омыл его, прокатился по телу, словно на него вдруг вылили ведро воды. И тут же заледенил, парализовал. Разум с отстраненной точностью определял детали. Пустота. Пространство между железными прутьями. Прутьев несколько - и замок сбоку. Дверь. Решетка. За ней - камера. В которой узник... узница... Девушка - обнаженная, со спутанными волосами и горящим безумным огнем взглядом.
- Я так ждала... Где ты был? Ты обещал вернуться - и ты вернулся... Бедный...тебя совсем искалечили...у тебя проломлен череп...и глазницы - совсем пустые... но ты вернулся - значит то был только сон, - он продолжала бормотать бессвязные фразы, цепко держа его за руку и поглаживая его пальцы.
- Я...я не Морис... - с трудом выдавил из себя Микеле, не в силах сдвинутся с места, словно загипнотизированный.
- Морис, глупый, зачем отрицать... Ты принес, что обещал?
- Н-нет… и я не...
- Ты обещал! - она сорвалась на крик, - Ты клялся! Отдай мне то, что принес! Я хочу! Отдай.
Ее движение было слишком молниеносным, чтобы он успел среагировать, - и ее пальцы с силой вцепились ему в воротник, лишь немного не добравшись до горла.
- Я убью тебя! Отдай! Я покончу с тобой! - Еще раз! И еще!
Охваченный каким-то животным ужасом, Микеле с трудом отодрал от себя вцепившуюся в него сумасшедшую и бросился бежать, а в ушах все еще звучал ее пронзительный крик "Лжец! Я убью тебя!".
Он бежал, сломя голову, не разбирая направления - только прочь. Подальше от нее, от ее безумного взгляда. За одним поворотом чуть не сбил с ног какого-то мужчину - кажется, клиента. Потом столкнулся с мальчишкой-рабом, несущим ворох одежды. Едва не налетел со всего размаха на охранника, но в самую последнюю секунду каким-то чудом смог его миновать, просочившись между его массивным телом и стеной. И только поняв, что еще немного - и обжигающее дыхание разорвет ему грудь, он остановился, вжавшись в какую-то нишу, и огляделся. Кажется, он уже был здесь... Точно...ниша...серия ниш - они проходили здесь, когда шли к хозяину. В них стояли рабы, предлагающие себя клиентам.
- Ты... Свободен?
Прямо перед ним словно черт из табакерки возник мужчина - в летах, с намечающимся брюшком и крупными чертами лица. Клиент - судя по поведению и тону, что был задан вопрос.
- В каком смысле? - пробормотал Микеле, внутренне холодея и пытаясь собраться с мыслями.
- В прямом. Развернись!
Видя, что раб медлит, клиент процедил сквозь зубы ругательство и сам дернул к себе, заставляя развернуться спиной.
- Лет тебе сколько? Ну что заткнулся... Сколько, спрашиваю?
- Тридцать девять, - машинально ответил Микеле, поворачиваясь к нему лицом и с трудом сосредотачиваясь на новой ситуации.
- Сколько? Совсем обалдели в клубе! Каких-то стариков и переростков предлагать. Что дышишь так? Совсем не терпится...
Он похотливо усмехнулся:
- В твои-то года... Что, давно не давали? - он издал два коротких смешка, оглядел его с головы до ног, потом снова развернул спиной.
- Наклонись!
И тут Микеле, наконец, осенило. Клиент решил, что он здесь потому что... Как и те рабы, что они видели с Фло...предлагает себя... От всколыхнувшейся в душе холеры на секунду задохнулся, потом резко развернулся, вонзая в клиента горящие безумным бешенством глаза.
- Убери руки! - выдохнул ему в лицо, - Не смей... трогать... меня!
- Как... какого... - клиент явно не ожидал такой наглости и растерялся.
Пальцы итальянца самим собой сжались в кулак, клиент отступил на пару шагов, не понимая толком, что происходит, но инстинктивно чувствуя исходящую от раба угрозу. Последними проблесками разума Микеле удалось удержаться от рокового удара кулаком прямо в ненавистную челюсть клиента - удар пришелся в стену в нескольких миллиметрах от его лица. Заныли разбитые в кровь костяшки - хорошо еще, что бил не в полную силу. По руке вплоть до плеча прошла волна отдачи. Клиент побледнел.
- Да как ты... посмел... - пробормотал он.
Боль слегка отрезвила. Толкнув его изо всех сил так, что тот едва удержался на ногах, Микеле резко развернулся и размашистым шагом пошел прочь, не обращая внимания на ноющие пальцы.
Приступ ярости быстро сошел на нет, оставляя в душе всю ту же звенящую пустоту. Что же теперь будет? Он не жалел, что не позволил клиенту и дальше продолжать эту комедию, но может не стоило нападать на него? Просто уйти? Ну почему...почему он не умеет быть сдержанным...расчетливым... Почему не умеет держать себя в руках? Не нужно было давать волю агрессии - тот уже побежал, поди, жаловаться хозяину. Что же дальше? Новое наказание? Боль? Унижение? Нет... ничего больше не будет... Никто больше не посмеет так с ним... Надо...надо вернуться в комнату - там он сможет найти что-то, что ему пригодится. Но в комнате Фло! Мысль ослепила, и он замер, словно натолкнувшись на невидимую стену. Француз не позволит ему убить себя. Уж он-то Фло знает. Начнет расспрашивать и не успокоится, пока не заставит его рассказать все. Но он...он не может...не хочет рассказывать - никто никогда не должен узнать. Никто! Никогда! Что же делать? Мысли заметались, словно испуганная стайка птиц. В комнату возвращаться нельзя. Тогда куда? Он совсем один здесь - никого не знает. Ни совета спросить... Ни помощи.
За поворотом послышались низкие мужские голоса и взрывы смеха - каким-то шестым чувством понял - охрана. Наверное, патруль. Еще секунд пять - и они увидят его. В любом другом состоянии он, возможно, смог бы сыграть свою роль - нацепить маску покорности, вынести насмешки, но сейчас... Видеть их лица, похотливые взгляды, слышать презрительные голоса - это было выше его сил. Вернуться назад не было и речи - он мог столкнуться с тем самым рассерженным клиентом. Тогда куда? Взгляд уперся в одну из дверей. Микеле протянул было руку, но за дверью явно слышались голоса. Нельзя... Он бросился к следующей. Сердце пропустило удар, голоса уже звучали в двух шагах. Будь что будет. Он быстро шагнул и постарался тихо закрыть за собой дверь.
Затаил дыхание, мгновенным взглядом охватывая комнату - и облегченно выдохнул. Комната - похожая на ту, что дали им с Фло - носила следы недавнего развлечения: кровать была разобрана, одеяло скомкано, на полу лежали кожаные наручники и вибратор, еще пара - видимо для ног - по-прежнему оставалась пристегнутой к столбикам кровати. На столике стояли тарелки с недоеденным ужином, на полу в ванной валялись полотенца, виднелись мокрые следы... Но не это было главным - главное, что комната была пуста. Микеле оторвался от двери, сделал два неверных шага - ...и замер в ужасе, заметив краем глаза какое-то движение. И едва не рассмеялся - отражение. Его собственное. Медленно приблизился, разглядывая в зеркале собственные заострившиеся черты, каплю запекшейся крови на губе, появившеюся щетину на щеках, темные круги под глазами, спутанные волосы. И глаза, из которых, казалось, навсегда ушло веселье. Погасли искры, затух огонь веры в себя, уступив место страху. А ведь он так верил - что сможет... Взгляд не победителя, но жертвы. Всегда. Везде. Всю жизнь - только жертвы. И никогда - победителя. Посмотрел на свое тело, с видом которого ему почти удалось смириться. Почти. Теперь он ненавидел его - худое, слабое, предавшее его в самый важный момент.
На секунду из зеркала выплыло отражение Вика - ведь он ничего, совсем ничего не смог ему противопоставить. Тот победил его как мальчишку. Как десятилетнего пацаненка - а он не смог даже дать сдачи. Оказался бессилен что-либо сделать. Вспомнил свои смешные тщетные попытки ударить его - он никогда не умел драться. Даже в армии не довелось, хоть и были прецеденты. Удавалось избежать. Зря - если бы он был таким как все - ходил бы в спортзал, качал мускулы, учился рукопашному бою, вместо того, чтобы просиживать часы, обнимая гитару – он, возможно, смог бы дать отпор. Даже наверняка - ведь ему не хватило всего лишь пары секунд, чтобы сорвать с головы мешок. Он... он должен был стать настоящим мужчиной - а не его жалким подобием, как сказал когда-то его отец, вспылив однажды заметив на лице сына следы макияжа. Отец... Что бы он сказал, узнав о том, через что ему пришлось пройти? Неужели сказал бы "что искал, то и получил"? Ему не хотелось верить, но в глубине души боялся признаться себе - смог бы.
Микеле снова всмотрелся в свое лицо, задавая себе безмолвный вопрос "За что? Я... я действительно заслужил это? Избиение, унижение, насилие - только за то, что решил быть другим?". Отражение так же безмолвно ответил ему на вопрос: "Вик смог избить тебя, потому что ты не научился давать отпор. Смог прикрутить к столу, потому что ты оказался слаб. Смог заставиться тебя открыть рот, потому что ты струсил. Значит, это правда - ты заслужил это".
"Ненавижу тебя!" - бросил он в лицо своему отражению. Тот, другой Микеле в зеркале, сложил губы в едва заметной ироничной улыбке – или, может быть, это только ему показалось. Выход есть - докажи, что сильнее. И мужественнее. Выход есть - Микеле знал. Он ведь за этим шел по бесконечным коридорам. Обвел взглядом комнату - простыня. Слишком широко – правда, можно разорвать ее на полоски. Хотя зачем - где-то в одном из этих шкафов должны были быть веревки. А крюк? Микеле посмотрел на потолок, на стены, на столбики кровати. Ни одной зацепки, на которой можно было бы закрепить петлю - и даже лампа. Может в душе? Слишком низко. Другой способ? Лекарства? Он прошел в ванную, но ничего из того, что выгреб на раковину из подвесного ящичка, не годилось на то, чтобы свести счеты с жизнью. Он вернулся в комнату, встал посередине - кровать, простыни, кожаные браслеты, шнур от лампы (электричество? Не факт, что получится), стол. Нож... На столе нож. Обычный, десертный. Не слишком длинный, с закругленным острием. И скорее всего - тупой. Не важно - он видел это в фильмах сотни раз. Два пореза - и кровь, утекающая вместе с жизнью. Обычно это происходило в ванной.
Микеле направился к открытой двери, бросил последний взгляд на свое ненавистное отражение. "Уничтожу тебя", - пообещал человеку за зеркальной поверхностью.
"А как же Фло?"
"А что Фло?"
"Он... станет мучиться чувством вины"
"С чего бы... ведь это был не он там... в комнате"
"Дурак. Он любит тебя"
"Если любит - поймет, что я не смог иначе"
"А ты?"
"Что я?"
"Ты его любишь?"
"Фло?"
Темноволосого, темноглазого, с тихим голосом и спокойной улыбкой. Уравновешенного, рассудительного - и умеющего так таять от его ласк. Сильного и страстного.
"Я… не знаю… Да, люблю"
"Тогда не оставляй его одного. Ты же знаешь, что такое одиночество. Не делай ему такого... "подарка"
Микеле замер у зеркала, с ножом в руке, не в силах сделать выбор. Не жить - это было правильно, ибо жить дальше - невыносимо. Как продолжать существовать, поминутно ожидая нападения, с осознанием того, что любой может затащить его в темный угол и надругаться, и он ничего, ничего не сможет с этим сделать? Значит, смерть лучший выход. Как умереть, оставив Фло одного в этом аду? Надо жить... А как жить, зная, что все равно не можешь защитить тех, кто тебе дорог, как не можешь защитить самого себя? И значит лучше все-таки умереть.
"И подтвердить, что ты - трус"
"Чтобы убить себя, нужна смелость"
"Чтобы жить дальше, нужна смелость - убить себя может каждый идиот", - ответило ему безмолвно отражение.
"Я не хочу жить!", - ответил громко Микеле самому себе.
- Какого дьявола ты здесь делаешь?
Микеле вздрогнул и резко развернулся. Появившийся в дверях мужчина смотрел на него со смесью удивления, негодования и хорошо замаскированного страха. Раб - незнакомый - в его комнате. С ножом в руке.
- Что - дар речи потерял?
"Черт его знает, что у этого раба на уме - а ну как бросится? Я же только что разминулся с патрулем - должны услышать", - стараясь не делать резких движений и не спуская взгляда с замершего с ножом Микеле, мужчина сделал шаг назад к открытой двери, готовый при первых признаках опасности броситься прочь. И крикнул что есть мочи:
- Охрана! Сюда! Немедленно!
- Не надо охраны, - только и успел прошептать Микеле.
Зачем - ведь он мог бы объяснить, ну или попытаться... Если бы клиент позволил - но составить следующую фразу он не успел - в дверях за спиной клиента замаячило двое "шкафов".
- Господин?
- Этот раб... Я его не знаю... Вернулся в комнату, а тут он...с ножом.
Охранники отодвинули клиента за себя.
- Брось нож. На колени. Руки за голову, - распорядился один из них, смотря в упор на растерявшегося Микеле
- Я здесь случайно... не хотел пугать... - попробовал объяснить Микеле, не выпуская, впрочем, из рук ножа.
- Нож положи на пол. Немедленно.
Требование было справедливым. Микеле переводил взгляд с одного бугая на другого, и понимал, что вряд ли сможет дать им достойный отпор, если они попытаются... Он сглотнул... Если попытаются сделать с ним тоже, что и Вик. Почему-то в данную минуту ему не пришла даже мысль о том, что Вик не мог олицетворять правило - ему казалось, что от охранников можно было ждать чего угодно. Он не переживет, если они... снова... Нож давал хоть какую-то иллюзию защищенности.
В ответ на требования охранника он лишь качнул головой.
- Урод! - констатировал второй, - Грег, вяжи его.
Микеле, видя надвигающуюся на него скалу, сжал нож так, что пальцы побелели на рукоятке и, не дожидаясь развязки, напал первым. Клиент издал предупреждающий крик, второй охранник с ругательствами поспешил на помощь первому. Как и следовало ожидать, нож в руках не умеющего толком с ним обращаться Микеле был скорее помехой, чем подспорьем. Тот, кого назвали Грегом, умело избежал двух выпадов и, уходя с линии атаки, отвлекал внимание на себя, в то время как второй набросился сзади на посмевшего восстать раба. Микеле успел заметить его маневр лишь в последнюю секунду. Кинувшиеся на него синхронно охранники повалил его на пол, выбили из рук нож, скрутили за спиной руки, едва не выворачивая предплечья из суставов. Досталось и многострадальным ребрам, и бокам, один из ударов пришелся в живот, на пару секунд лишив дыхания. К чести охранников надо сказать, что сильно избивать они его не стали, как только поняли, что раб перестал сопротивляться - лишь нанесли несколько ударов для острастки. Дело было не в гуманности - обычно такие происшествия заканчивались для раба искалеченной спиной и ягодицами - ломать ребра и повреждать внутренние органы, не было никакого смысла.
- К Грею? - кивнул на лежащего на полу неподвижно Микеле Грег.
- Тот занят - у него проблемы с рабынями. Давай к хозяину.
Это был конец - Микеле понял это сразу, как только услышал свой приговор. Объясняться или просить отпустить его, было бесполезно - охранники лишь рассмеялись бы ему в лицо. Пока его волокли по коридору, он не сомневался, что хозяин отыграется на нем за его "проделки". Но с другой стороны - он был личным рабом, и если сволочной хозяин хотя бы немного придерживался правил, наказывать его должен будет Фло. Значит, вызовут и Фло и... и он узнает о том, что случилось... И получается, что он опять его подставил. Сможет ли Фло избить его второй раз? Откажется, предоставив сделать это кому-нибудь из охранников? Или...найдет новое решение? Вряд ли - отдаст его на растерзание во имя высшей справедливости. И будет страдать сам... В любом случае - вина была на нем. И только на нем - что был импульсивен и затащил их в этот клуб, что придумал эти проклятые роли, что позволил себя почти изнасиловать, что не смог сдержаться, справиться с охранниками. Не смог защитить себя. Не смог спасти других. Да и Фло не облегчил задачу. Значит, его отражение в зеркале было право - поделом ему. Жаль только, что ему так и не удалось покончить разом со всем этим кошмаром.
Вот и кабинет хозяина.
- Ну что там еще, - послышался раздраженный голос в ответ на стук в дверь. - Можно иметь хоть минуту покоя?
- Тут раб... - Грег замялся.
- Вот он, - продолжил его напарник, указывая на стоявшего между ними Микеле, - напал с ножом на клиента.
И в подтверждение показал столовый нож, что Микеле использовал в качестве орудия.
Хозяин поднял бровь в немом удивлении, потом подошел ближе, заставил Микеле поднять голову, поддев его за подбородок:
- Совсем разум потерял? - спросил он обманчиво мягким тоном, - Похоже, Вик в своем рвении сломать тебя, вынес тебе последние мозги. Чего молчишь?
- Я не нападал, - выдавил из себя Микеле, стараясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь.
- Да? Просто так зашел? Познакомиться?
- Я случайно.
- Что случайно?
- Случайно оказался в комнате...
Хозяин неожиданно схватил его за волосы, притянул к себе. Охранники предупредили его попытку вырваться, заведя вновь руки за спину.
- Я тебя куда отправил?
- В комнату.
- А ты где оказался?
Микеле охнул, когда хозяин слегка дернул его за волосы.
- Ну что замолчал опять? Оказался где?
- Я...ошибся комнатой...заблудился.
Он уже сам не вполне понимал, что говорил. Главное было - не молчать. И куда подевалась его привычная говорливость? Но перед этим человеком, которому ничего не стоило приказать избить его, изнасиловать, да и просто убить - он испытывал нехарактерную для него робость.
- А нож зачем схватил?
Что он мог сказать?
- Защищался... - прошептал Микеле.
- Лжет!  - вмешался Грег. - Клиент сказал, что когда он вошел, то нож был у раба в руке. Может он украсть чего хотел?
Хозяин снова дернул его за волосы, заставив поморщиться:
- Ты мне лапшу на уши не вешай! Какого дьявола ты делал в комнате у клиента?
Надо сказать правду - пожалуй, это будет лучше, даже если признаваться в слабостях было неприятно:
- Я прятался от охраны. А нож взял... чтобы убить себя.
Микеле опустил взгляд. Теперь все равно.
"Идиот!" - пробормотал про себя хозяин, отпуская его и отворачиваясь.
- По-хорошему, вправить бы тебе мозги не помешало. Плеткой. Ну да ладно... Отведите его в его комнату - и посадите на цепь, чтобы не вздумал блуждать по коридорам, пугая клиентов. Да и чтобы себе не повредил. Самоубийца хренов.
Охранники синхронно кивнули. В голове билась только одна мысль - сейчас Фло увидит его. Начнет спрашивать… - поэтому Микеле едва не вздохнул с облегчением, поняв, что комната была пуста. Грег взглядом поискал, к чему можно было бы пристегнуть цепочку, заставил его опуститься на колени  у кровати, и продел конец в одно из отверстий в резной спинке. Подергав для проверки, удовлетворенно хмыкнул. Микеле не сопротивлялся - после всего испытанного за эти пару часов на него накатила апатия. Охранники ушли, хлопнула дверь - и он остался один наедине со своими демонами, принявшимися терзать беззащитную душу образами и воспоминаниями.

КАТЕРИНА И ЖИЛЬБЕР

Катерина шла за Греем, цепляясь за стены и едва не падая, когда он ускорял шаг, но удовлетворенно улыбалась. Сделает она с Катериной, что захочет. Подстилка хозяйская. Ясмин точно обеспечен незабываемый вечер. Сначала будет казаться, будто ее укусил в поясницу комар, потом появится боль, она будет все сильнее с каждой минутой – не невыносимая, но постоянная, тянущая боль в почках, а если учесть, что рыжий уродец явно настроен на долгую бурную ночь, то ощущения станут совсем безрадостными. Катерина понимала, что Ясмин рабыня, как Мия, например, и подчиняется извращенной воле Грея. Она могла бы понять смирение, подчинение приказам, но вот это удовлетворение, упоение собственной властью, хотя она прекрасно понимала, как чувствует себя Катерина в роли ее жертвы, она понять не могла. Какой бы еще Грею «сюрприз» преподнести. Катерина раздумывала над различными приемами. Нет, он тут же отыграется на ней. Посмотрим, зачем она понадобилась хозяину этого притона. Тоже мне, Великий Гудвин… А там, может, удастся и Грея подставить во время разговора.

Комната, куда ее привел Грей, была небольшой и видимо использовалась в служебных целях - там стояло несколько скамеек, большой грубо сколоченный стол, несколько крюков, на которых были развешаны плащ, кобура, какие-то ремешки и пояса. Едва она переступила порог комнаты, Катерина сразу же осознала причину такого неожиданного интереса к собственной персоне - посреди комнаты со скованными за спиной наручниками руками стоял Жильбер. Четверо охранников расположились вдоль стен, хозяин прохаживался из угла в угол и нетерпеливо постукивал концом стека по сапогу. 
Жильбер поднял голову и метнул взгляд на вошедшую Катерину - ошейник, цепочка, нелепый наряд, босиком. "Сволочи! И Грей - первая мразь". Он не хотел думать о том, что сделал или не успел сделать с ней Грей. Вообще не хотел ни о чем думать. Стоять неподвижно было тяжело - все силы уходили на то, чтобы выдержать и не застонать. Каждый вдох и выдох отзывались болью, на лбу выступила испарина, которую так хотелось вытереть, но это было невозможно, голова кружилась... Пришедшие в камеру тайком трое охранников -  один из тех, кого он уложил в галерее и двое его дружков,  держали в руках резиновые шланги и били так, чтобы не оставлять следов, стараясь избегать ударов по лицу и открытым частям тела. Хозяин вполне мог не согласиться со спонтанной, без его разрешения экзекуцией - рабом Жильбер не был.  Били по ребрам, спине, ногам и животу - с остервенение и знанием дела, а ему оставалось только скрежетать зубами от бессилия и стараться не потерять сознание - подонки так и не сняли с него наручников, не без оснований опасаясь ответа с его стороны. Не впервой было принимать удары, а эти стервятники  - дети по сравнению с палачами талибов, и все же было обидно. И чертовски больно. Но это ничего - гораздо больнее было вгрызающееся в душу безжалостное чувство вины за то, что так и не смог ей помочь. И добился для нее только дополнительных издевательств. Он на секунду встретился с ней глазами.
"Прости" - произнес безмолвно.
И снова отвел взгляд.
Он мог лишь догадываться, зачем хозяин велел ее привести - и все же мог ошибаться в своих предположениях. Хозяин любил удивлять - и Жильбер прекрасно знал, что согласится на все, если ее используют в качестве аргумента воздействия.
"Ты должен стать волком-одиночкой, - сказал ему когда-то Коршун, - только так ты будешь неуязвим. Привязанность - любая, жалость и сострадание - могут стать твоим слабым местом". Он был прав - ошибался только в одном. Зверем Жильбер не был - и  даже пройдя все круги ада, победив собственное безумие, им не стал.
Катерина постаралась не задерживаться долго взглядом на Жильбере, пусть считают, что он случайно нашел ее в той клетке и решил помочь, может, удастся скрыть тот факт, что он прятал ее в своей комнате и хоть как-то облегчить его наказание. Хотя она понятия не имела, что знает хозяин, и что сказал ему Жильбер… или не сказал. Лучшая тактика в этом случае – молчание и равнодушие. Если хозяин поймет, что… Мысли Катерины запнулись. Поймет, что… Что Жильбер стал ей небезразличен? Что, возможно, это не просто благодарность? Нет. Конечно, нет. Она знает его всего несколько часов, все их разговоры можно уместить в 15 минут. Просто он не смог пройти мимо, на свою беду. А она ему обязана… Даже за неудавшуюся помощь. Катерина посмотрела на человека, держащего стек. Нет сомнения, что это и есть хозяин. Очень опасный тип. Она поняла это с первой секунды. Безжалостный и бездушный. Как уверенная в своих силах гиена. Посмотрим, что тебе нужно… Скорее всего, он хочет чего-то добиться от Жильбера, а ее использовать, как дополнительный фактор влияния. Жильбер… Зачем ты искал меня, ну зачем? Она чуть было не задала этот вопрос вслух. Зачем вытащил из той клетки? Почему не бросил? В этом гадюшнике нет места состраданию. Ладно. Не время гадать. Время очередного представления.
- Где тебя носит, Грей? Я же сказал - 3 минуты, - холодный голос хозяина острым ножом разрезал тишину.
- Прошу прощения за задержку, - не замедлил с ответом Грей, - Вся вина на ней.
Он кивнул на Катерину.
Хозяин перевел взгляд на стоящую перед ним девушку. Слегка бледное лицо, упрямо сжатые губы, в глазах и позе - вызов. И расчетливое бесстрашие. Готовность выдержать и не сдаться. Интересный тип - крепкий орешек. Он встречал таких – правда, очень редко. Тех, кто уверен в том, что выдержит все. Такие типы неизбежно будили в нем совершенно научный и исследовательский интерес - сколько может выдержать человек, уверенный в том, что выдержит все. Бывало, действительно выдерживали запредельную боль, а бывало, ломались от кажущейся на первый взгляд банальности. Ладно - не за этим он позвал ее.
- Опять? Да она успела перевернуть уже весь клуб вверх дном! Непонятно только, на кой черт вы все мне сдались? Может, мне ее одну нанять, а вас в расход? Я не слышу ответа!
- Может и в расход, - неожиданно подал голос Коршун.
Хозяин резко развернулся, прищурился.
- Хочешь быть первым? - произнес он с обманчивым спокойствием.
- Могу и первым, - пожал плечами Коршун, - если он будет вторым, - добавил он, кивая на Грея.
- С какой это стати?! - возмутился Грей, - Ты сначала со своими людьми разберись. С двумя девками не могли справиться! Орлы! Кобели похотливые!
Один из охранников сделал пару шагов в направлении Грея, второй сжал кулаки.
- Ну так - по девкам ты у нас спец, - Коршун окинул его неприязненным взглядом.
- Я-то по девкам, а кто-то по парням... - едко заметил Грей и тут же пожалел о вырвавшихся словах, потому что лицо Коршуна превратилось в каменную маску. В его глазах появился колючий блеск, а рука сама потянулась к потайному карману, в котором он держал баллисонг - складной остро отточенный нож-бабочку. Так - на всякий случай.
- Довольно! - повелительный голос хозяина остановил готовую было начаться поножовщину с летальным исходом. - Коршун - остынь. Ты, Грей, думай, прежде чем вякать, что ни попадя. Все заткнулись! Я задаю вопрос - Грей отвечает. Быстро и по существу.
Грей кивнул, опасливо косясь на Коршуна.
- Когда узнал, что рабыни сбежали?
- Охрана сообщила мне, как только нашла привязанную Марту.
- Что ты сделал?
- Отдал приказ найти их.
- Какого дьявола не проследил за выполнением?
- Коршун должен был следить... - он снова опасливо покосился на начальника охраны.
- Ты должен был следить, а не по девкам шататься, - отрезал хозяин. - Сам... лично!
Он подошел к Катерине вплотную, снова оглядел ее с головы до ног. Стоявший до этого, опустив голову, и равнодушно слушающий перепалку Коршуна и Грея Жильбер напрягся и затаил дыхание, слегка сморщившись от боли в груди.
- Твоя очередь... Как смела поднять руку на клиента?
Катерина спокойно смотрела в глаза хозяину:
- Я не выношу сочетание тупости и похоти, а он сам сначала спрятал меня и Марилу, а потом вдруг вздумал угрожать и распускать руки… И самое главное, мне нужна была одежда.
- Ах, одежда, - протянул хозяин. – Шваль принципиальная! Посидишь в клетке – сама будешь проситься под любого клиента. Дальше… Что делала после?
- Мы пошли в гардеробную, - спокойно продолжила Катерина, - я зашла внутрь, Марилу должна была войти чуть позже.
- Какого дьявола тебе понадобилось в гардеробной? Ты же обзавелась одеждой у клиента…
Катерина насмешливо подняла брови:
- Ты его видел? Колобок на ножках. С меня все сваливалось. И нужна была обувь. Если б я осталась в тех шароварах и сваливающейся рубашке, я бы через две минуты собрала аншлаг из охранников, а у меня были другие планы.
- Дойдем и до твоих планов. Про гардероб я уже выяснил – и про судьбу твоей подружки мне тоже…рассказали. Что было после?
Катерина внутренне подобралась, вот оно… Но она понятия не имеет, что сказал Жильбер, может быть, он вообще ничего не говорил… Черт!
- Я вышла, Марилу не было, на полу валялся стек, она не бросила бы его, я поняла, что ее схватили. Сначала я думала, что это был Грей, и постаралась уйти как можно дальше от гардеробной, плутала по этому лабиринту, потом я услышала, что Марилу продолжают искать, как и меня, и поняла, что ее похитил кто-то из этих мордоворотов, - Катерина презрительно мотнула головой в сторону охранников, - но отдать Грею не спешили… - она замолчала. В принципе, она рассказала все, как было, умолчав о некоторых «незначительных» деталях, как встреча с Мией и Раулем, а потом и с Жильбером.
Жильбер опустил взгляд в пол. Когда же это все закончится? Сесть хотелось ужасно, а еще больше – лечь. А больше всего – заползти в какую-нибудь дыру и начать зализывать свои раны. К чему все это представление? Его вина так очевидна, он и не собирался ничего отрицать - попытка сбежать с рабыней, драка, нападение на обслуживающий персонал. Он подтвердил все, о чем рассказал Коршун.
- Значит плутала... И охрана, что искала тебя в течение - Коршун, я понял правильно - четырех часов? Тоже плутала?
Коршун кивнул.
Катерина пожала плечами:
- Откуда мне знать, чем занималась охрана? Наверное, они потеряли счет времени, насилуя Марилу…
- Кончай нести чушь! Четыре часа она блуждала незаметно, пока ее вся охрана клуба искала. Бред! - грохнул хозяин, угрожающе нависая над девушкой.
- Оставь ее, - Жильбер не выдержал, - со мной она была - ты это хотел услышать?
Его голос был спокоен. Он поднял голову, открыто смотря в глаза хозяину. Тот возвратил ему взгляд:
- Почему? - спросил он неожиданно тихо с нехарактерными для него нотками сожаления.
- Что почему?
- Почему ты помог ей? Знаешь же правила...
Жильбер молчал. Что он мог ответить ему? Он и сам в течение этих часов задавал себе тот же вопрос - почему помог именно ей, хотя ежедневно был свидетелем издевательств и избиений рабов и рабынь. Тогда почему именно сейчас? Почему рискнул всем ради нее?
- Ну? Чего молчишь? - подстегнул его хозяин.
- Не ваше дело, - ответил Жильбер. - Захотел и помог.
Хозяин подобрался, и на его губах мелькнула иронично-жесткая усмешка. Это будет слишком просто - он был почти уверен в ответе, который не захотел дать ему Жильбер. И все же стоит проверить.
- Значит не мое, говоришь... - хозяин сделал вид, что думает. - Ты по совокупности всего тобою сделанного простоишь день в колодках и неделю в "каменном мешке". Коршун - тем парням, что насиловали рабыню - выговор и урезку в жаловании, - он секунду помолчал, - и заставь их "танцевать"...
Коршун склонил голову в знак того, что понял.
- Грей - с тобой разговор закончим позднее - кажется, у нас накопилось много нерешенных вопросов...
Он снова перевел взгляд на Катерину, и в нем мелькнуло что-то хищное и злое:
- Коршун, ее - отдай своим парням. Тем, что отличились неделю назад. Пусть насладятся. И пусть не сдерживают себя...
- Хозяин, - Грей постарался быть как можно осторожным в выборе слов, - но рабыня продана... Только что состоялся аукцион.
Хозяин окатил его ледяным взглядом:
- Тебя я не спрашивал... Я знаю - в случае порчи имущества я возмещу покупателю заплаченную цену. Как и в случае ее гибели.
Катерина даже не шелохнулась. Да, ей, очевидно, придется пройти тот же путь, что и Марилу. Значит, такова ее судьба. Она чуть было не скривилась. Нет никакой судьбы! Это будет цена, которую она должна заплатить за те несколько часов спокойствия, что были у нее, благодаря Жильберу, за то, что так и не удалось сделать Грею. Цена будет очень высока, но она постарается заплатить и выжить, она же выжила когда-то. Постарается и сейчас. И все же страшно… Если там будут те морды, которые встречались ей на пути, и которых она приложила в камере - они ее уничтожат. Морально – вряд ли, а вот физически… Прокатилась волна ужаса – она знала, что то у нее не будет ни единого чертового шанса как-то защититься или сбежать. Ни единого… Катерина сжала зубы - она будет бояться потом - подняла глаза на хозяина и чуть улыбнулась уголками губ.
- Нет! – прозвучал в тишине твердый голос Жильбера.
- Что нет? – изогнул бровь хозяин в притворном удивлении.
- Ее за что?
- Как за что? Избиение клиента, нападение на охрану, отказ подчиняться приказам, непочтительность – только за один из этих проступков стоит избить ее до полусмерти.
- Властью своей наслаждаешься? – голос Жильбера сорвался от с трудом сдерживаемой ярости, - Проще с теми, кто слабее? И ответить не может?
- Ты знаешь о клубе и знаешь правила – этот спор бесполезен, – отрезал хозяин, - Она должна быть наказана.
- Это не наказание… Это... уничтожение.
- А даже если и так, - прищурился хозяин, - что тебе до нее?
Ему показалось, что он делает мысленные шаги по скользкому тонкому льду. Который вот-вот под ним провалится.
- Несправедливо это, - проговорил упрямо Жильбер, не желая давать правдивый ответ.
- Только не надо о справедливости, Жильбер, - отмахнулся от него презрительно хозяин, - Мы оба знаем, как удобно ею прикрываться, и как удобно отбрасывать, когда это необходимо.
Хозяин неожиданно приблизился к нему и почти зашептал, понизив голос:
- Понравилась девка?
- Тебе-то что? – так же понизив голос, ответил Жильбер.
Они были практически одного роста – только Жильбер шире в плечах и мощнее в торсе. Стояли почти вплотную друг к другу, лица на одном уровне – глаза в глаза.
- Значит, понравилась - зачем было ломать комедию.
- Это я у тебя хочу спросить – зачем.
- Затем что я должен был знать…
- Ну и узнал?
- Узнал…
- Оставь её тогда.
- Нет…
- Сволочь! - пальцы сами сжались в кулаки.
- Выбирай выражения – под плеть встанешь. 
- Поставь – давно же этого хочешь.
- Поставлю. Но не сейчас. Хотя за все твои сегодняшние выходки…
- Тогда чего ждешь…
- Твоего согласия… Обмен – я отменю приказ, а ты сделаешь то, что я просил.
- Нет! – на этот раз слово вырвалось у Жильбера еще раньше, чем он успел о нем подумать. – Нет, - повторил он. - Ты же предлагал Коршуну. Пусть сделает он.
- Он не сделает, потому что ты - лучший, - признал хозяин.
- Чушь!
- Я знаю, о чем говорю.
- Как ты можешь знать? – зашептал еще яростнее Жильбер.
- Так ты согласен?
- Нет.
- Как хочешь.
Хозяин отошел от него. «Неужели мой расчет неверен? Нет, ошибки быть не может. Коршун тоже отказался, мой дорогой Жильбер, и у меня нет способа на него воздействовать. Да и опасно это. А на тебя есть – теперь есть, мой дорогой. Пожалуй, стоит усилить эффект».
- Грей, пойдешь со мной – закончим наш разговор.
Он направился к двери, резко остановился рядом с Коршуном и склонившись к его уху прошептал,
- Позови ребят – пусть получат свою награду. А он пусть смотрит и делает выводы – только на цепь его посади, чтобы кого не покалечил.
Коршун перевел на хозяина холодный взгляд и пару секунд всерьез размышлял над возможностью свернуть ему шею – прямо здесь и сейчас. Заплатив собственной жизнью – это очевидно. Нет, смерти он уже давно не боялся, относясь к ней с полнейшим равнодушием. Как и к собственной жизни, впрочем. Потом вздохнул и коротко кивнул, так и не убрав холодное презрение из собственных глаз.
Хозяин тем временем уже вышел из комнаты, прихватив Грея с собой. Коршун по рации приказал прийти в комнату еще троим охранникам, в то время как двое из присутствующих охранников встали за спиной Жильбера, еще двое подошли к Катерине. Жильбер дернулся, и тут же получил сокрушающий удар в живот, заставивший его согнуться.
- Держите его, - охранники вздернули вверх его скованные за спиной руки – с одной и с другой стороны, едва не выворачивая из суставов.
- Коршун, - прохрипел он, - Не будь сволочью – останови их…
Коршун посмотрел на него с сожалением:
- Не могу. Я же сказал тебе, Жиль, - ничего личного. Я выполняю приказ.
Катерина переводила взгляд с одного охранника на другого. Все. Это конец. С другой стороны, ей больше нечего терять. Кажется, это финал ее долгого путешествия. Глупо. Как-то глупо все. Ну что же… Она дорого отдаст свою жизнь. Некоторые откушенные и покалеченные части тела охране обеспечены. Жаль, если это все произойдет здесь. Ей не хотелось, чтобы Жильбер… чтобы он видел… как ее… И чтобы он видел, что ей страшно. Вот и все.
Один из подошедших охранников схватил ее сзади, прижимаясь всем телом, другой подошел спереди, рванул на себя футболку, разрывая ее сверху вниз на две части, обнажая ей грудь, третий уже занимался ее брюками.
Катерина постаралась сгруппироваться, глаза потемнели от ярости. Ну что же… Она повисла в руках охранника, быстро согнула ноги в коленях и ударила третьего, вцепившегося в ее брюки, ногой в живот, а потом в лицо – охранник не удержался и полетел на спину, послышался треск разрываемой ткани. Да к черту эти брюки, все к черту! Одновременно, Катерина ударила того, кто разорвал на ней футболку по ушам, благо он отвлекся на мгновение на полетевшего навзничь подельника, а потом излюбленным ударом в кадык, ей сейчас не до соизмерения силы удара – задохнется, значит, туда ему и дорога. Державший ее со спины мордоворот попытался перехватить ее поудобнее и повернуть, Катерина помогла ему, разворачиваясь и вцепляясь ногтями в лицо. Охранник взвыл и, не глядя, ударил ее наотмашь, Катерина не успела сгруппироваться и полетела на деревянные лавки, а потом на пол. Она опять ударилась той же ногой, ребра сдавило, и она закашлялась, пытаясь вздохнуть, из рассеченной губы потекла кровь. Она почти ничего не видела из-за ослепительной боли, болело все - ноги, ребра, живот, спина, ноги – особенно. Катерина хрипела и царапала пальцами пол, в безуспешной попытке подняться. Вот на этот раз, это, действительно, конец.
Жильбер дернулся изо всех сил, вырываясь из цепкой хватки буквально висящих на нем охранников - обжигающая нутро ярость придавала нечеловеческие силы. В глазах на несколько секунд потемнело от боли в вывихнутых предплечьях - плевать. Он не знал, что смог бы сделать - даже в приступе ярости разорвать наручники было не в его силах - но это было неважно. Едва замечая направление от заливающего глаза пота, он встал рядом с Катериной, загораживая ее собой, обвел тяжелым взглядом исподлобья растерявшихся охранников.
- Убью любого, кто попытается подойти, - пообещал он, и это не было пустой угрозой. Даже в таком состоянии - оглушенный от боли в предплечьях и ребрах, со скованными за спиной руками, с адреналином на максимуме - он был опасен.
- Никому не двигаться, - взял ситуацию под контроль Коршун. Потом спокойно обратился к Жильберу:
- Что ты хочешь этим добиться?
Он не мог! Не мог! Дал обет – если выйдет живым из плена, никогда больше не убьет… Никого… И не мог его нарушить – даже ради Катерины. Жильбер развернулся к девушке – окаменевшее лицо и горящие живым огнем отчаяния глаза. Ты слышала? Поняла, о чем была речь между мной и хозяином? Прости меня…прости…если сможешь. И тут же понял – не простит. Как можно… Но у него еще есть шанс. Ведь обещал – пусть не вывести – но сохранить. Что же делать, Господи? Из углов камеры дохнуло холодом, и он узнал это давнее ощущение – смерть. Она была рядом, ждала его – невидимая, но уже довольно потирающая руки. Он не сможет жить в любом случае – если убьет, и если позволит убить ту, что обещал спасти.
- Свяжись с хозяином. Скажи - я согласен. Пусть оставит ее в покое.
Он тяжело дышал, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
Коршун пытливо взглянул на него. "Я говорил - привязанность к кому-либо станет твоей слабостью" - читал Жильбер в его глазах. "Да пошел ты...умник. Что же сам не согласился?" - ответил он ему мысленно.
Коршун нажал кнопку вызова:
- Хозяин, у нас изменение в программе. Жильбер сказал "да".
- Замечательно... От унижения я ее избавлю – от наказания нет. Чтобы было неповадно, - послышался искаженный голос хозяина, - запри ее в клетке. Для воспитания. Ребятам подбери другую рабыню. Жильбера ко мне. Все - отбой.
- Ты слышал?
Жильбер колебался, потом все же сделал шаг в сторону. Подскочивший охранник сгреб Катерину в охапку, поднимая с пола, второй застегнул на ней наручники.
Катерина перевела взгляд на Жильбера. Она не поняла, на что именно добивался его согласия хозяин, но быстро осознала, что сама оказалась предметом шантажа. И подвела его. Вынудила согласиться на что-то страшное - это было понятно даже без пояснений. Как же так - в этом клубе ей приходится постоянно принимать решения, и постоянно из двух решений невозможно выбрать правильное. Что же было делать? Остаться с Жильбером, тогда, возможно, ему бы даже удалось вывести ее отсюда, и уж точно не пришлось бы соглашаться на требования хозяина, но Марилу… Она, скорее всего, была бы уже мертва. Это была бы слишком страшная цена за ее свободу. Жильбер в очередной раз спас ее, потому что она вряд ли выдержала бы долго «развлечения» охранников, но на что согласился он сам? Он, конечно, пожалел, что встретил ее тогда в том коридоре, что вызвался помочь рабам, что решил помочь ей. Благородству нет места в этом кошмаре. Но она сама... погибла бы здесь без его помощи, да и Марилу, наверное, тоже… Катерина быстро и неожиданно для охранников метнулась к Жильберу, подняла к нему лицо и прошептала, едва не касаясь его губ:
- Прости меня... Прости. Я не хотела подвести тебя…
Жильбер жадно, в последний раз всматривался в ее черты - чтобы навсегда сохранить в памяти - там, где складывал самые дорогие воспоминания.
- Обещай, что выживешь - и забудешь все, что здесь произошло, - попросил он ее.
Катерина не успела ответить - охранники уже оттащили ее от Жильбера и повели прочь.
Переходы, повороты, коридоры, ступени. Та же комната - пустая и холодная, те же каменные стены, та же клетка. Охранник задрал кверху скованные за спиной руки так, чтобы вынудить ее наклониться, нажал на шею и, помогая себе ногами, буквально впихнул ее в узкое пространство, так и не сняв наручников. Щелкнул замок. Послышались удаляющиеся шаги, и наступила тишина.
Катерина закрыла глаза. Пусть. Она знала, что уже через несколько минут боль вернется, знала, что будет корчиться и скулить в этой клетке, знала, что будет терять рассудок от боли, потому что руки уже не удастся распрямить и хоть как-то облегчить пытку. Знала. Пусть так. Но она не сдастся, она не будет молча терпеть приказы и наглые руки, она не будет больше покорной и терпеливой. Скорее всего, ее отказ подчиниться Грею и хозяину повлиял и на Марилу. Она не знала, привел ли в исполнение Грей свою угрозу отыграться на ней за непокорность Катерины. И если он что-то сделал, она не представляла, что именно. Вряд ли ей это понравится, и вряд ли Марилу оценила это. Возможно, Марилу простит ее. Возможно – нет. Но Катерина не могла позволить превратить себя в безвольную тряпку.  Воля – это все, что осталось у нее, она не могла пожертвовать и этим. Она попыталась сделать для Марилу достаточно, она не могла отдать последнее. Руки начали затекать, тупая ноющая боль в ногах и спине возвращалась, болели ребра, и трудно было дышать. Больше никто не поможет ей, не освободит, она в своем персональном аду. Пусть.

КАТЕРИНА И МАРИЛУ

Охранник пришел, когда Катерина почти потеряла всякую надежду выбраться. Щелкнул замок, металлическая дверца с глухим стуком упала на пол. Мужчина окинул девушку оценивающим взглядом, наклонился и с усилием вытащил ее из замкнутого пространства. Не обращая внимания на ее перекошенное страданием лицо, расстегнул наручники, слегка тряхнул и кинул ей на пол охапку одежды:
- Одевайся, да пошевеливайся. Твой новый хозяин ждет.
Итак, время для нового представления. «Хозяин ждет». Да, она должна быть хоть в какой-то форме, но Катерина уже не могла победить боль, она перестала быть хозяйкой своего тела – судорога скручивала ее, заставляя корчиться на полу, Катерина не могла стоять, она даже лежать не могла. Посмотрела на свои руки – все запястья были залиты кровью, раны были глубокими, чересчур глубокими, черт, а она даже не чувствовала ничего. Она должна собраться – если «новому хозяину» удастся сейчас подчинить ее – связать, обездвижить, вколоть что-то, она больше никогда не выйдет отсюда, у нее больше не будет такого шанса. Никогда. Катерина взяла одежду. Пальцы не слушались и не сгибались, про то, чтобы поднять руку не могло быть и речи – боль пронизывала все тело, заставляя выгибаться и судорожно цепляться за пол в отчаянной попытке справиться с судорогами. Она должна. Катерина сцепила зубы и неловко начала одеваться, уже не сдерживая криков боли и стонов, падая и снова поднимаясь, роняя предметы своего нового гардероба и снова пытаясь одеть их. Плевать, что этот гад охранник просто наслаждается ее беспомощностью. Все равно. Она должна…
Охранник молча наблюдал за ее нелепыми и в чем-то комическими попытками одеться, проявляя все признаки нетерпения.
- Ну что ты еще, долго будешь копаться? - он слегка подтолкнул носком ботинка пытавшуюся отдышаться Катерину.
Потом включил переговорное устройство:
- Шеф... Тут эта девка... ну да - новенькая, что продали... Все не в себе, и в крови... Да, я понял... Прямо так, что ли? Понятно, сделаю... Конец связи.
Потом наклонился над Катериной и дернул ее наверх, пытаясь поставить вертикально, окинул хмурым взглядом.
- Идти можешь?
Катерина не смогла сдержать крика, когда он поставил ее на ноги, мышцы отозвались резкой болью, хотя, ей казалось до этого, что сильнее болеть они уже не могут. Она повисла на руках охранника, уже не пытаясь удержаться вертикально. В хорошей же форме она придет на встречу со своим «хозяином», просто замечательной - она даже пальцем шевельнуть не может, не то, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Ей нужно немного времени. В конце концов, боль уже стала настолько привычной, что она почти не обращает на нее внимания, надо только заставить слушаться свое тело. Ей нужно время… Но пока она, кажется, не может даже стоять.
- Нет, - прохрипела Катерина, пытаясь отдышаться.
Охранник выругался.
- Мне что - тащить тебя что ли? Вот ведь...
Он закинул ее руку на плечо, поморщившись, когда кровь из запястья испачкала футболку.
- Ты ногами-то передвигай.
Таким способом, медленно передвигаясь вдоль коридора, они начали свой путь. Охранник тащил ее вперед, не обращая внимания на ее стоны и слабые протесты. Коридоры, повороты, двери. Пару раз охранник останавливался перед дверьми, разделяющими разные секции клуба, прислонял Катерину к стене, где она, наконец, могла перевести дух.
Но в какой-то момент их путешествию пришел конец. Охранник привел ее в некое подобие гардеробной, разделенной дверью на две комнаты. Пройдя первую, он втолкнул Катерину во вторую и опустил на одну из деревянных скамеек. И в ту же минуту сидящая напротив женская фигура с опущенными волосами подняла голову. Марилу! Одна из ее рук - пальцы и запястья, - была забинтована, на лбу наискосок был наклеен пластырь, закрывающий шрам. На посеревшем лице оставались едва заметные следы плохо смытой крови, в которой была измазана и часть ее спутавшихся, висящих сосульками волос.
Катерина молча рассматривала Марилу. Взгляд остановился на перебинтованной руке – наверное, это ее вина. Ее вина… Да какого черта?! Почему это?! Это не она ломала ей пальцы, не она насиловала ее, не она била. Она сделала все, чтобы прекратить страдания Марилу, когда узнала, что ее поймал не Грей, она принесла в жертву все! Почему она должна была пожертвовать последним?! Своей волей. У нее больше ничего не осталось. Марилу, наверное, винит ее. Наплевать. Катерина не виновата перед ней ни в чем. Она посмотрела на свои запястья, кровь еще продолжала идти. Еще немного, и она не сможет никуда идти не только из-за боли, но и из-за кровопотери. Дерьмо. У нее все меньше сил. Точнее, у нее совсем их не осталось… Она не сможет защитить себя, не сможет сбежать. Ничего не сможет.
Марилу ничего не сказала, лишь взгляд на несколько секунд остановился на запястьях Катерины. Ее слегка замутило, и она отвернулась. Где-то на задворках мелькнула мысль - ее тоже пытали? Наверное, иначе, откуда кровь. Мысль, как ни странно, не принесла с собой никаких чувств - ни сожаления, ни жалости, ни злорадства. В душе по-прежнему царствовал холод и пустота. Как же тяжело! Голова раскалывалась, и было ощущение, словно кто-то изнутри колотит молотком по зубилу, приставленному к виску. Ей было все равно - почти все равно... После взрыва отчаяния в камере накатила апатия - пусть делают что хотят - только не надо боли. Никакой - она все сделает. Только бы не мучили больше.
В дверь быстрым шагом вошел доктор. С недовольным выражением лица, что-то бормоча, он принялся обрабатывать раны на запястьях Катерины, ворча про себя, что с таким пустяком могли бы справиться и сами. Промыв порезы, он туго забинтовал их и, взглянув на побелевшее лицо девушки, бросил охраннику:
- Ей бы чай или что-то сладкое - того и гляди растянется здесь в обмороке. Да и второй тоже не помешает.
Охранник хотел пожать плечами - мол, обойдутся. Но быстро смекнул, что тогда возиться с этими двумя придется ему и, молча кивнув, распорядился принести пару чашек чая, пока они ждут прибытия хозяина.
Чай оказался неожиданно вкусным - Марилу держала горячую чашку одной рукой и наслаждалась этим действом - поднести к губам, вдохнуть свежий аромат, сделать глоток, ощутив на губах терпкий вкус. И так по кругу... она полностью сосредоточилась на этой последовательности, пытаясь справиться с головной болью и отгоняя мучающие ее призраки. Рука слегка дрожала и она боялась не удержать тяжелую чашку, поэтому поддерживала ее второй, искалеченной рукой.
Катерина прислонилась к стене и закрыла глаза. Марилу решила игнорировать ее? Черт с ней, Катерине сейчас не до разговоров. Ее тело до сих пор периодически скручивали судороги, и она думала, как она пойдет куда-то, как она сможет сделать хоть что-то, как? Мысли вертелись вокруг нового хозяина. Кто это? Тот лысый извращенец? Или огромный негр? Вот с ним она вообще никак не справится, можно сразу задумываться о самоубийстве. Или тот странный тип, который не сказал ни слова, но от взгляда на которого ее пробирал холод? Кто же это? Лучше бы был лысый гад… Он чем-то напоминал того, первого клиента, которого она вырубила. Пусть даже Грей предупредит его, она знала подобный тип людишек – слишком самонадеянных и глупых. Она сможет справиться… Катерина попробовала взять чашку – невозможно, пальцы ее не слушались, она не могла удержать ее в руках. Черт! Катерина попробовала нагнуться к чашке, боль моментально скрутила спину, заставляя вцепиться в скамью онемевшими пальцами и застонать. Она, не удержавшись, упала на бок и закрыла глаза. К черту. Обойдется и без чая… Она в любом случае в каждую секунду может растянуться в обмороке, с чаем или без него.
Охранник приблизился к ней, тряхнул за плечо:
- Эй, ты что... кончай выпендриваться... Пей давай!
- Да подавись ты своим чаем! – прохрипела Катерина. – Не видишь что ли – я не могу!
Бугай на секунду растерялся, потом его взгляд обратился к сидящей напротив Марилу, сосредоточенно пьющей свой чай.
- Ты... помоги, что ли, своей подружке. Мне тут обмороки не к чему.
Он сделал шаг к девушке - Марилу дернулась, расплескав чай, и инстинктивно отодвинулась. Охранник едва удержался, чтобы не плюнуть в сердцах.
- Я что, непонятно сказал? Двигай к твоей подружке, напои ее - чего расселась?
Не спуская испуганного взгляда с охранника, Марилу поставила свою чашку, сползла со скамьи и приблизилась к Катерине. Робко дотронулась до ее плеча, привлекая внимание и, не говоря ни слова, поднесла к ее губам чай.
Катерина приподнялась на дрожащей руке и сделала несколько глотков.
- Спасибо, - прохрипела она, пытаясь подняться и сесть.
В безжизненных до этого момента глазах Марилу что-то блеснуло – словно отблеск какого-то забытого чувства. Блеснуло и погасло. Повинуясь знаку охранника, она снова поднесла чай к губам Катерины и неловко помогла ей принять вертикальное положение.
В ту же секунду в комнату вошел еще один человек – Катерина тут же узнала его – их недавний провожатый. Тот – самый первый, которого они встретили в катакомбах и который привел их в клуб.
- Рабыни готовы? – спросил он у охранника, потом скользнул взглядом по Катерине и Марилу, и на его лицу мелькнула тень узнавания.
Он усмехнулся:
- Эти что ли? - подошел ближе. Марилу невольно сжалась, не ожидая от вновь прибывшего ничего хорошего. – Вижу, с вами хорошо поработали.
Слегка нахмурился:
- Ты что, думаешь, я их к новому хозяину в таком виде поведу? Они же на чучела похожи больше, чем на приличных рабынь.
- Меня не касается, - огрызнулся охранник, - мне сказали – я привел.
- Сказали….привел….- их провожатый связался с гардеробной и распорядился принести чистую одежду для Катерины и привести какую-нибудь рабыню порасторопнее.
Спустя буквально пару минут в дверях возникла девушка–рабыня. Вошла тихо. Поклонилась. А когда подняла голову, ее взгляд встретился с глазами Катерины, и та узнала ее. Мия!
- Помоги им привести себя в порядок. Этой надо переодеться, а той – вымыть волосы. Видишь – она не в состоянии.
Мия снова поклонилась, задержавшись взглядом на забинтованных пальцах Марилу. Один из рабов принес сменную одежду. Мужчины вышли – охранник пробормотал, что он тут у двери и чтобы не пытались что-то предпринять.
Едва щелкнул замок, Мия подбежала к Катерине.
- Катерина! Я…я так боялась…Господи, слава Богу – ты жива! – она с состраданием посмотрела на ее перемотанные запястья и на перекошенное от боли лицо.
- Не уверена, что я рада тому, что выжила,- Катерина усмехнулась. – Спасибо. Спасибо тебе. Хоть кому-то до меня есть… - Катерина оборвала саму себя и спросила, - Ты не знаешь, кто купил нас?
Мия качнула головой в знак отрицания и виновато опустила глаза:
- Прости…я…я не знаю. Я только надеюсь, что это не Бизон, – она помогла Катерине переодеться, то и дело поглядывая на сидящую у стены Марилу. – Это – та подружка, которую ты пошла искать?
- Да, - Катерина сжала зубы. – Либо ее опять чем-то накачали, либо у нее травма, либо и то, и другое, ну а может, она просто меня ненавидит. Будь с ней, пожалуйста, осторожнее, ей сильно досталось. - Она сосредоточенно нахмурилась, размышляя, - Бизон – это который?
Мия кивнула:
- Я знаю – слышала разговоры среди рабов не так давно. О вас много говорили – точнее перешептывались,  – она с состраданием посмотрела на Марилу, - я когда-то сама была в таком состоянии – после первых нескольких ночей. Выключенной. Так что я ее понимаю – в первый раз сталкиваться с насилием очень тяжело – особенно если теряешь надежду. Мне смогла помочь другая рабыня – Маргарита… А потом появился Рауль. Если бы не он…
Мия на секунду замолчала, потом тряхнула головой и, понизив голос, заговорила, то и дело косясь на дверь:
- Бизон – это…это монстр. Но не в том смысле, что думаешь ты. Он заправляет траффиком черного рынка органов для пересадки.  Покупает рабынь – редко кого оставляет для собственного удовольствия. В основном – ради их… - Мия запнулась. - Печень, почки, глаза – то, что может потребоваться.
Она снова оглянулась на дверь, потом одним движением достала из внутреннего кармана складной нож:
- Спрячь это – постарайся сделать так, чтобы его не нашли. Если тебе повезет…с помощью него ты сможешь сбежать. Если нет… - применишь его как сама посчитаешь нужным.
Катерина быстро взяла нож и засунула его между бинтами повязки на внутренней стороне запястья, прикрыв рукавом рубашки. Вот, значит, как… Все может быть намного… проще – ее просто пустят «в расход». Действительно, зачем церемониться со строптивой рабыней, тратить на нее время и дополнительные средства, когда можно быстро заработать. Но вот в этом случае, она будет биться до конца. Он придет довольно быстро, но она захватит с собой… в преисподнюю, как говорила Марилу, парочку этих монстров. Катерина посмотрела в глаза Мие:
- Спасибо.
Взглянула на Марилу. Да уж, помощи от нее никакой. Вздохнула:
- Я все же надеюсь на лысого толстяка… - усмехнулась, - мы ведь так хорошо… мммм… поладили…
Ее перспективы все безрадостнее. Катерина попробовала вытянуть ноги, зашипела от вернувшейся судороги, но положения не изменила, надо приходить в форму. Время новых приключений.
Закончив помогать Катрине, Мия подошла к сжавшейся Марилу, потянула на себя, что-то ласково шепча ей на ухо. Та слегка расслабилась и позволила довести себя до ванной, из которой обе вышли спустя пять минут.  Мия вытирала полотенцем влажные волосы Марилу  и иногда успокаивающее гладила ее по голове или по плечу.
- Ну что, готовы? – появившийся на пороге провожатый окинул цепким взглядом комнату и трех девушек.  –  Ты – приберись здесь, как закончишь – убирайся на свое место.
- Да, господин, - Мия поклонилась и с сожалением оставила в неповрежденной руке Марилу полотенце.
- Пошли, пошевеливайтесь!
На пороге Катерина обернулась и бросила последний взгляд на застывшую как статую рабыню.
- Удачи, - прошептала та беззвучно.

ФЛОРАН И МИКЕЛЕ

В кабинете хозяина не оказалось. Белокурый раб-близнец на прямой вопрос с готовностью ответил, что хозяин проводит урок, что ему нельзя выходить за пределы комнаты, но что если они спросят кого-нибудь из охраны, те непременно проводят их. Микеле бросил короткий взгляд на появившегося в дверях охранника - почти точную копию Вика - и почувствовал, как пересохло во рту. Механически провел языком по губам, сглотнул и опустил голову, ощутив, как по телу пробежала невольная дрожь. Глупо! Как идиот! Черт! - он злился на себя за малодушие и за такую реакцию - и ничего не мог с собой поделать. Пальцы слегка подрагивали, и он был вынужден сжать их в кулак, чтобы вернуть себе хоть немного самообладания. И какого дьявола! Он что теперь будет шарахаться от каждого виденного бугая? Внутренний голос безжалостно подсказывал ему, что в ближайшее время это возможно, и от этого Микеле ощущал еще большее раздражение, слегка приправленное иррациональным страхом.
Они следовали вслед за охранником извилистыми коридорами, и этот пусть, кажется, становился для них уже привычным. Путь к комнатам пыток. Когда они остановились у массивной двери, отделявшей эту часть клуба от остальных, Микеле ощутил, что у него начинают сдавать нервы. Шагнув за дверь, он поймал себя на том, что шарит глазами по полу галереи в поисках места, где увидел раненого Янека. Ну зачем... зачем... Надо закрыть глаза... Не думать, не вспоминать - но взгляд уже наткнулся на темное пятно засохшей крови, окрасившей камни - и ему показалось, что в туннеле не хватает воздуха. Попытался сделать глубокий вздох, ощущая накатывающуюся слабость. Ну что за черт! Ведь не первый раз видит кровь... да и не было с ним никогда такого! Тогда в чем же дело? Из-за полуоткрытой двери доносились негромкие мужские голоса, перемежающиеся женскими репликами, и охранник, постучав, и получив разрешение войти, сделал для следующих за ним клиентов приглашающий жест. Их было трое – хозяин и двое мужчин, один совсем юноша, другой постарше. Чуть поодаль стояла девушка в классической одежде Госпожи – латекс плотно облегал ее изящную фигуру, длинные волосы были собраны в хвост, стройные ножки в высоких сапогах на каблуке твердо стояли на каменному полу. Она небрежно помахивала в воздухе такой же черной плетью-однохвосткой и молча следила за горячо что-то обсуждающими мужчинами, изредка вставляя реплики. Судя по последним фразам, «ученики» и хозяин обсуждали эффекты и последствия ударов, периодически указывая на привязанного к кресту раба, на спине которого красовались пересекающиеся рубцы. У дальней стены была прикована девушка – судя по одежде и ошейнику рабыня, принадлежавшая одному из собравшихся. Едва раздался стук, разговор прервался, и все как по команде повернули головы на вновь вошедших.
- Месье Мот! Добрый день… Не ожидал увидеть вас так рано…и на ногах. Прошу – не желаете ли присоединиться? – голос хозяина звучал предельно вежливо, и издевка в нем была почти незаметна.
Он увидел его едва только зашел… - некое подобие короткого стола. Того самого (или похожего), к которому его привязал Вик. О Боже. Воспоминания захлестнули – настолько яркие и отчетливые, что ему показалось, будто он снова чувствует давящий на шею шнурок мешка. Ему... нужно сделать вздох! Наполнить легкие воздухом! Он инстинктивно зацепил пальцами ошейник, попытался ослабить его. Перед глазами все начало плыть. Руки – он снова чувствует их на себе – они сдирают с него майку и бриджи… бесстыдно шарят по всему телу. Пальцы – настойчивые, любопытные, - протискиваются внутрь… Разум опять почувствовал опасность – стал поспешно закрывать двери ранящим воспоминаниям, отрезая их… И все равно, был слишком медлителен – он снова был жертвой Вика… пленником, привязанным к столу. Надо освободиться! Ну же! Если дернуть посильнее… Нет! Нет! Он не хочет! Не будет – лучше смерть! В губы опять тычется что-то горячее и твердое…
Фло мрачно смотрел на хозяина, мечтаю присоединиться, подумал он про себя. Интересно только, в каком качестве. Как только он увидел все эти плети, цепи и столы, почувствовал, будто открылись все раны на спине. Боль пронзила насквозь. Он сейчас упадет, прямо здесь и больше не сможет двинуться с места. Вернулось всё – все воспоминания, которые он так старательно задвигал в дальний угол сознания, всё унижение, которое пережил, вся боль, которая не отпускала ни тело, ни душу. Он смотрел на хозяина и думал, как тому удалось всего лишь за пару дней почти уничтожить их, причем особенно даже ничего не делая, не напрягаясь. Мимоходом. Пара новых игрушек. Поиграл и выбросил. С другой стороны… хозяин даже не догадывается, что именно благодаря его «забавам» они и выжили… Потому что были вместе. Вместе. Думаешь, что больше никогда меня не увидишь? – Фло мило улыбнулся хозяину, того ждет сюрприз. Этот гад будет одним из первых в списке на «выбывание». А сейчас… Фло даже не покажет ничем, как ему больно. Не дождешься. Фло держался только за счет бешенства и ненависти, которые испытывал к хозяину, к этому месту, к этим «господам», возомнившими себя богами, способными распоряжаться жизнями и волей других людей, ко всей этой мерзости.
- Благодарю, но уроки, которые вы мне преподали сегодня ночью, были исчерпывающими,  – Фло сама любезность. – Я пришел узнать, где мои рабыни, нам пора уже возвращаться, у меня планы…
Фло обернулся к Микеле и увидел застывшее бледное лицо и остекленевший взгляд, пальцы, цепляющиеся за ошейник. Господи, что это с ним? Потом вспомнил рассказ итальянца. Камера! Черт! Черт, черт! Что делать?! Фло перехватил пальцы Микеле на ошейнике и крепко сжал. Приди в себя, приди, постарайся, прошу, - молил Фло, заглядывая в глаза итальянца, - Никто не должен увидеть твою боль. Прошу, прошу. Может, отослать его за дверь? Там не лучше. Черт! Он сейчас свалится в обморок. Нет уж, лучше там…
- Микеле! – Фло слегка встряхнул его, чуть не охнул от боли в плечах, любое резкое движение грозило обмороком уже ему самому. – Подожди меня в коридоре. Ты слышишь?!
Ему понадобилось еще пара энергичных встрясок, чтобы вернутся в реальность и понять, что то, что он только что видел и пережил, было только воспоминанием. Постепенно в его взгляде, смотрящем на Фло, появилась осмысленность:
- П-прости… я сейчас… не знаю… мне только секунду.
Он не должен был оставлять Фло здесь одного. Он вообще больше не оставит его одного – никогда.
- Нет-нет, мне лучше… - перехватил заинтересованные взгляды присутствующих в комнате людей... краем глаза заметил выжидательную позу хозяина. Черт, он ведь надеется, что они снова оступятся. И место удобное – даже идти далеко не надо.
- Пожалуйста… я хочу остаться… господин, – добавил он поспешно.
Ломать комедию перед хозяином, который давно все понял, не было никакого смысла, но присутствующие посторонние клиенты могли потребовать от них исполнения ролей.
Фло вздохнул. Еще не хватало, чтобы они вдвоем здесь распластались в обмороке, вот хозяину будет счастье-то!
- Ладно, оставайся, - Фло обернулся к хозяину, стараясь загородить Микеле от заинтересованных взглядов – да уж, поведение не очень соответствует рабу. – Кстати… Я еще хотел бы обговорить вопрос… ммм… причинения вреда моему имуществу. Вы же сами видите, что сделал ваш… охранник, извинения мне кажутся недостаточной компенсацией…
Хозяин, не дрогнув, выдержал его взгляд и проговорил, поясняя больше для собравшихся:
- С рабом господина произошел досадный инцидент, о чем я еще раз искренне сожалею. Иногда случается, что некоторые забывают о правилах клуба, и несут заслуженное наказание.
Присутствующие согласно закивали, продолжая осматривать застывшего с опущенной головой Микеле. Его пальцы сами сжались в кулак. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть он замолчит… Если скажет хоть слово о том, что со мной сделал Вик…» - С него хватит унижений. Всего одно слово и он заставит его заткнуться – и плевать на то, что с ним сделают после…
- Я согласен с вами, месье Мот. Проступок моего охранника достаточно серьезен, чтобы можно было обойтись одними извинениями.
Он подошел к столу и взял переговорное устройство, отдал пару коротких приказов.
- Минуту терпения…
Кажется, Фло догадывался о том, что произойдет дальше. Ему это было не нужно. Не сейчас.
- Нет, если вы хотите провести для меня «показательную порку», то мне это не очень интересно. Наказывайте, как хотите, но без меня. Я бы предпочел, в конце концов, собрать всех своих рабов и подняться на поверхность, у меня очень много дел…
- Я понимаю ваше нетерпение, - ответил хозяин излишне вкрадчиво, - Это задержит вас буквально на минуту. Тем более что вы сами заметили, что за проступок человека, призванного охранять покой клиентов, просто извинений не достаточно...
В ту же секунду в комнату вошел еще один охранник, держа в руках нечто, упакованное в блестящую черную подарочную бумагу, перевязанную красной ленточкой. По знаку хозяина он поставил подарок на стол и исчез за дверью.
- Это…ммм… затребованная вами компенсация, - пояснил хозяин, приглашая Фло подойти и открыть.
Присутствующие усиленно делали вид, что их это не особенно касается, но от Микеле не укрылось, что они умирают от любопытства. Под нетерпеливым взглядом нескольких пар глаз француз медленно разорвал бумагу, запоздало подумав, что, пожалуй, от сомнительного подарка стоило отказаться.
Микеле сделал шаг вперед, стараясь увидеть предмет из-за плеча Фло. Ошметки бумаги упали на пол, открыв взглядам присутствующий небольшую баночку из прозрачного стекла, доверху заполненную мутноватой жидкостью, в которой плавал… Микеле сначала не понял, что именно было внутри, а когда пригляделся…
- Тот, кто посягал на вашу собственность, заплатил, расставшись со своим детородным органом. Я надеюсь, вы удовлетворены компенсацией, - раздался в абсолютной тишине холодный голос хозяина.
Микеле смертельно побледнел и бросился в ванную, едва успев закрыть за собой дверь. Желудок отказался поддаваться уговорам, и заставил его расстаться с завтраком.
На лице Фло не отобразилось ничего. Вот уж чему он научился, так это – не показывать ни одной эмоции. Как ни странно, эмоций почти и не было. Фло только подумал, что хозяин умеет читать мысли, либо он настолько предсказуем, ведь сам думал о чем-то похожем, когда услышал рассказ Микеле о том, что этот поганый охранник сделал с ним и с Янеком. И все же из хозяина не самый лучший актер, или Фло просто тоже научился угадывать его действия и в чем-то мысли. Особенно, после сегодняшнего рабства. Фло отодвинул от себя «подарок»:
- Ну что ж… Надеюсь и я, что вы не будете настаивать, чтобы я сохранил это у себя в качестве сувенира?
- Это на ваше усмотрение, месье Мот. Вы можете оставить подарок здесь – он будет храниться в отведенном для вас шкафчике при входе вместе с одеждой и… мммм… атрибутикой, которая будет храниться в клубе до момента вашего возвращения.
Вот уж «счастье»-то! При открытии шкафчика все время любоваться на это? Помнить о бесчеловечности и жестокости этого места? Он и так этого не забудет. На спине, скорее всего, останутся шрамы. Фло может обойтись и без этого «напоминания». Он посмотрел на лицо хозяина, на окружавших его людей. Вежливое любопытство. Просто охотничий трофей – прибить на стену и рассказывать, как добыл? Фло мысленно передернуло. Он не испытывал к охраннику никаких чувств, кроме отвращения, но это… было уже чересчур. У него мелькала подобная мысль, но только где-то на периферии сознания, он никогда бы… Фло еще раз посмотрел в глаза хозяину. Даже не ненависть уже. Отвращение. Надо, пожалуй, повидаться с Янеком. А что он может сделать? Ни вмешаться, ни спасти, ни даже выкупить… Ничего… Но может быть… Хоть что-то…
Это… это было… Это невозможно… бесчеловечно… Он включил воду и дрожащими руками поплескал себе на лицо, механически взглянул на себя в зеркало. Он хотел отомстить, хотел, чтобы Вик понес наказание. В тот момент, когда он заставил его, ненавидел его так сильно, что будь его руки свободны и в них был бы нож – сам бы произвел операцию. И сейчас – нет, жалости не было – только ужас и отвращение.  «Господи – я хочу уйти отсюда, сейчас же…сию минуту» - обратил он горячую молитву. Определенно, градус увиденного и испытанного насилия начинал зашкаливать за все мыслимые пределы. А Янек? – вдруг мелькнула мысль. Может быть, и его… и с ним сделали в наказание что-то подобное?  Не то чтобы он испытывал к мальчишке особенно теплые чувства, но не мог просто уйти, не узнав.
Микеле толкнул дверь ванной, сделал пару шагов, стараясь  не смотреть на стол. Открыл было рот, чтобы задать вопрос, но вовремя вспомнил о полученной когда-то от хозяина пощечине. Унижаться не хотелось, но у него пока не было выбора:
- Хозяин, могу ли я задать вопрос?
Хозяин окинул его пристальным взглядом и поморщился. Этому светловолосому еще учиться и учиться своей роли, но хорошо уже, что спросил разрешения – значит, предыдущие уроки не прошли зря.
- Излагая просьбу, раб должен стоять на коленях и смотреть в пол, - холодно заметил он.
А не пошел бы ты…! Микеле скрипнул зубами – желание засветить этому мерзкому ублюдку в челюсть было почти непреодолимым. И после быть доведенным до состояния, в котором вчера вернулся в комнату Фло…- вон и «ученики» уже собрались на показательный урок. Ладно – запишем это в счет, который он однажды предъявит этому мерзавцу.
Он опустился на колени, склонил голову:
- Мне будет позволено задать вопрос…
- Спрашивай.
- Янек… что с ним? Его…его спасли?
- А что ты так о нем беспокоишься? Не терпится отыграться?
- Я...просто хочу знать, что... что он жив, - голос Микеле слегка дрогнул от сдерживаемой ярости. По себе меряешь, урод?
- Он жив, - отрезал хозяин. - К его большому сожалению...
- Я бы хотел с ним увидеться, - вмешался Фло. И добавил, - Безо всяких «подарков», просто поговорить. Это возможно?
Хозяин смерил француза задумчивым взглядом. Гуманист, значит. Хотя - светловолосый Микеле наверняка рассказал ему о "заговоре" гаденыша. Вполне возможно, просто хочет объяснений... Ну что же - почему бы и нет.
- Возможно, с условием, что вы не причините ему вреда. Во всяком случае, до того, как он оклемается.
- Хорошо, я постараюсь, – Фло холодно улыбнулся.
Хозяин кивнул:
- Ну что же,  месье Мот... Я рад, что вы стали членами нашего клуба и надеюсь еще не раз иметь честь беседовать с вами. Я всегда к вашим услугам, если вы и ваш раб захотите продолжить ваше ознакомление с..., - он на секунду запнулся, - с разными аспектами жизни и деятельности клуба. Уверен, что вы нашли здесь именно то, что искали и не остались разочарованными этим новым жизненным опытом.
Микеле кусал губы, едва сдерживаясь, чтобы не ответить что-нибудь резкое. Да уж... - он просто жаждал получить подобный жизненный опыт. Взгляд против воли остановился на стоящей на столе банке, потом переметнулся на Флорана. И потеплел. В чем-то этот сволочной хозяин прав, черт возьми, - они нашли то, что искали...
Да, он ознакомился уже почти со всеми аспектами жизни клуба, чтоб он горел. По гроб жизни не забудет. Фло поймал взгляд Микеле. Хотя… он не жалел ни о чем. Если бы не это место… Лишь бы им хватило сил. Фло лучезарно улыбнулся:
- Вы абсолютно правы. И я обязательно продолжу свое «ознакомление». В самом ближайшем будущем.
- Я рад, что вы приняли подобное решение, - хозяин возвратил ему любезную улыбку.
"Как два хищника", - пронеслось в голове у Микеле, - Дай только волю - и набросятся друг на друга. А я присоединюсь".
Хозяин отворил дверь и дал знак ожидающему их охраннику:
- Проводи господина до медицинского отсека. Свяжись с Густавом - пусть приведет ко входу двух новых рабынь, которых приобрел господин. И распорядись, чтобы для его раба принесли одежду, в которой он сможет выйти на поверхность.
- Как прикажете, хозяин, - кивнул охранник.
- Благодарю, - Фло чуть склонил голову. Чистый Версаль. Убил бы тебя, зверюга. – Поднимайся, нам пора, - сказал он Микеле. Потом снова обернулся к хозяину, - Ах, да. У меня только вопрос с посещением… Первый раз мы попали сюда несколько… необычным способом, мне бы не хотелось снова проделывать весь этот путь. Мне объяснят, как я могу добираться сюда?
- Этот вопрос вы можете задать Густаву - он охраняет главный вход и принимает клиентов. Он же проводит вас на поверхность, - откликнулся хозяин. - С вашего позволения, я вернусь к прерванному уроку...
Пять минут ходьбы по извилистым коридорам - и они оказались у цели.
"Какая ирония судьбы! " - подумал Микеле, слегка задержавшись у двери, - "Все началось и закончилось в этой комнате." На секунду перед мысленным взором мелькнул образ лежащей без сознания на хромированном столе Марилу... Она когда-то говорила что-то о судьбе. Неужели была права? Только судьба повернулась совсем по-другому...
В медицинском кабинете доктор окинул их неприязненным взглядом и, пробормотав "Вообще-то не положено, но раз хозяин разрешил...", повел их в соседнюю дверь, предварительно выставив охранника в коридор и повернув ключ изнутри в замке. Смежная комнатка была на удивление маленькой - практически ниша в каменной пещере. Ничего лишнего - две специальные медицинские кровати, два столика на высокой ножке с бутылкой воды и лекарствами, два приделанных к стене светильника над каждой кроватью. Одна из кроватей была пуста, на другой, укрытый простыней, лежал Янек - похудевший, с побелевшим лицом, спутанными волосами и темными кругами под глазами. Его руки лежали поверх простыни, и в одну из них была вставлена капельница. На пальце другой был одет зажим, контролирующий сердцебиение и посылающий сигнал на монитор.
- Даю вам 10 минут на разговор, - проворчал врач и окинул их холодным пронизывающим взглядом, - никаких вольностей в отношении раба. И никаких физических воздействий без разрешения хозяина... Я рядом в кабинете.
И вышел, прикрыв за собой дверь.
При звуке голоса ресницы мальчишки затрепетали, и он приоткрыл глаза, пытаясь понять, что нужно от него доктору. Перевязка была совсем недавно - мучительная процедура, почти пытка, отнявшая у него последние силы. Но при виде пришедших с ним посетителей его глаза широко распахнулись, становясь почти огромными на посеревшем лице...
Фло вздохнул и подошел ближе. Глупый мальчишка! Что теперь с ним будет? Фло было его жаль. Не смотря ни на что - жаль. И еще было... больно оставлять его здесь. Хозяин выместит на нем всё, а Фло даже не может ничем помочь ему. Что ты наделал?
- Привет, Янек. Не волнуйся. Я... не причиню тебе вреда, я хотел... поговорить с тобой, но если это слишком тяжело...
- Господин Флоран, - на его губах обозначилась слабая улыбка. Он попытался приподняться, но тут же сморщился и вынужден был отказаться от этой попытки. – Мне не тяжело… Нет. Вы пришли ко мне…
Его глаза лучились обожанием.
Микеле едва заметно скривился. Паренька было по-человечески жаль, и все же… Что-то в нем настораживало его. Что-то было в этом мальчишке глубоко укоренившееся, что неминуемо отталкивало его – в нарочитых движениях, заискивающей улыбке, стремлению добиться своего любыми средствами… Словно жалость в его сердце вдруг натыкалась на какую-ту внутреннюю преграду… Злости? Ненависти? Обиды? Все это было так намешано, сплетено в клубок – и все же ни одно из этих чувств не преобладало над остальными.
- Янек, а сколько тебе лет? - поинтересовался Фло. Он стоял совсем рядом, пальцы почти касались руки мальчишки - хотелось и оттаскать его за ухо, и пожалеть.
Первой мыслью было солгать, но заглянув в темно-карие глаза склонившегося над ним француза, передумал:
- Я… не знаю точно, господин, - откликнулся тихо, - я думаю, 17 или 18, может быть…
Микеле едва слышно фыркнул:
- Как это – не знаешь? Стесняешься, что ли, сказать? – не удержался он.
- Нет, не знаю, - ответил Янек, стрельнув в светловолосого раба глазами. - Я перестал считать, когда мне исполнилось 10 лет…
- И как давно ты здесь? Или ты не считал?
- Я считал – два года, господин.
Янек почувствовал укол тревоги. Зачем он спрашивает? Просто так, чтобы не хранить молчание или… или ему, действительно, интересно? «Глупости», - оборвал он зарождающуюся было надежду, - «Какое ему до меня дело!». Если бы было, он бы не оттолкнул его тогда, за ужином, он бы… Боль ножом резанула по сердцу. Янек снова посмотрел на стоящего рядом француза, испытывая странное тягостное чувство, словно внутри него обрываются неведомые ему доселе нити. Его захлестнула горечь… - ему вдруг стало ясно, зачем был нужен этот визит.
Фло опять просчитывал варианты. Что хозяин мог сделать с Янеком - бесконечное множество зверств, что он мог сделать, чтобы хоть как-то помочь - абсолютно ничего, но может быть, наверху он сможет еще одолжить денег и как-то заплатить? Фло почему-то чувствовал какую-то ответственность и вину за все, что произошло с Янеком. Может быть, он дал ему какую-то напрасную надежду? А потом оттолкнул... Если мальчишка продержался здесь два года, может быть, он продержится еще несколько дней? Фло успеет собрать деньги и вернуться... А может быть, хозяин не будет уж очень усердствовать? Помнится, он представил его, как своего секретаря...
- Большой срок... А ты - и правда, секретарь хозяина? То есть ты важен ему хоть немного или...?
- Я… секретарь хозяина, но не в том смысле, в каком вы это имеете в виду, господин. Секретарь в клубе – это раб, который выполняет личные поручения хозяина, какими бы они ни были. Я смог понравится ему и… стал его секретарем, - голос Янека звучал вежливо и отстраненно. Он должен отвечать на вопросы господина – честно и правдиво – больше ничего. – Когда… хозяину надоест или он поменяет идею, на моем месте окажется другой.
- Может быть хватит ходить вокруг да около! – не выдержал Микеле, - Янек… ты… ты отдаешь себе отчет в том, что натворил? Ты…ты можешь мне объяснить как… как тебе могло прийти это в голову? – он сделал к нему шаг, оказавшись рядом с Флораном, произнес тихо, глядя парню в глаза, - Как ты мог… сговорится с Виком чтобы тот…
Мальчишка сжался, переводя испуганный взгляд с француза на разгневанного светловолосого раба. За долгие годы своей жизни он научился многим вещам, и постиг много правил. Одно из них гласило – оправдания бесполезны, когда тем, кто сильнее тебя, правит гнев. Он мог бы привести десятки причин – но что толку? Они знали все и так…
- Я… виноват, господин, - проговорил он, обращаясь к Фло, - и приму любое наказание, какое вам будет угодно выбрать…
Бесполезно. Они говорили на разных языках, существовали в разных параллельных вселенных. Неужели два года здесь могут так изменить психику – практически неотвратимо? Микеле снова посмотрел на лежащего перед ним парнишку - в нем не было раскаяния. Янеку было все равно, что мог сделать с ним Вик… Или что сделал… Все равно, что тот практически изнасиловал его, унизил, заставил… Проступок – наказание. Только это имело для него значение. Только собственное вожделение и страх.
- Видишь, он все о наказаниях… Фло, два года – слишком долгий срок здесь, - Микеле махнул рукой. – Он не понимает… Даже не осознает, что сделал…
Фло смотрел на Янека. Да, два года – не могут пройти бесследно. А до этого – 5 лет, когда он перестал считать… Когда дни похожи один на другой. Когда они наполнены… Фло даже не хотел представлять – чем. Когда хочется стереть их из памяти, забыть… Два года здесь могли показаться даже вполне сносным времяпрепровождением. У него же наверняка и нет никого. Кто мог показать, что существует не только похоть, но и любовь. И кто он теперь такой, чтобы осуждать? Если мальчишка понимает, что его могут «заменить» в любой момент, выбросить, как сломанную игрушку. Фло сам слишком хорошо помнил это чувство, когда ты кажешься никому не нужным – с этим чувством нельзя жить, можно только существовать. Что Янек и делал… Он приспособился. Научился существовать. Чем помочь ему? Чем? Фло понимал возмущение Микеле. Почти понимал его чувства. Итальянец и так проявил максимум понимания и терпения, но они с Янеком были на разных «полюсах». Фло понимал, что здесь таких, как Янек - полно, каждый первый, что мальчишка – один из многих. Но он столкнулся именно с ним, он, как и множество клиентов этого проклятого клуба, использовал именно его, пусть и невольно, и он не мог пройти мимо. Но и помочь ничем не мог. Пусть Фло даже удастся его выкупить, что дальше? Это же не щенок, не забавная зверушка, которую можно принести домой. Но и оставлять здесь его… невыносимо…
- Он понимает… - шепнул Фло. – Просто никто не научил его думать о чьих-то чувствах, никто не показал, что эти чувства существуют…
Так… Ему надо услышать все версии – не для справедливого возмездия… Какая месть, господи боже? Два года здесь – это же… как каторга! Не для того, чтобы узнать… Для себя.
- Янек, я уже знаком с версией Вика относительно всяких «цветов страсти» и «устранения» Микеле. Теперь я хочу выслушать тебя. Как и о чем ты с ним договаривался?
Янек судорожно вздохнул. Правда или нет – ему все равно достанется. Пусть будет правда. Может быть, темноволосый господин сжалится... - или наоборот.
- Я...попросил у него дозу "цветка страсти". Я точно не знаю состав - знаю, что когда его принимаешь - сходишь с ума от желания. Его иногда дают рабам, если те... не хотят или... Я видел, как Вик смотрел на вашего раба и как он... трогал его и подумал... Вик ничего не стал бы делать просто так. Я мог бы предложить ему себя - но он и так мог... использовать меня, когда ему вздумается. И не согласился бы на такой обмен. Я обещал, что приведу к нему вашего раба или сделаю так, что он останется один. И Вик сказал "да". Он пригрозил, что убьет меня, если я его обману...
Микеле сжал кулаки и отвернулся. Он знал, что несправедлив к мальчишке, что он виноват и… -  не виноват, скорее всего. Он живет в своем мире и играет по его правилам – тем самым, которые кажутся им такой дикостью. Но слушать спокойно, как двое совершенно посторонних ему людей спокойно договаривались о том, чтобы передать его в пользование, словно он был... вещью. Договаривались, чтобы один мог воспользоваться его отсутствием, а другой удовлетворить свою похоть. Это было невыносимо. Отвратительно. Унизительно. Он сделал два шага и прислонился спиной к стене, слегка поморщившись - рана оставленная кнутом еще давала себя знать, как и последствия только что пережитой страсти... Что добивается от него Фло? Зачем ему знать все подробности? Ну пусть он предоставит мальчишку своей судьбе - в конце концов тот знал о последствиях и его действия были осознаны. Или не оставит - но тогда что? Забрать его с собой? Украсть? Выкупить? Забрать с собой всех рабов клуба? Организовать фронт "армия освобождения"? Привлечь полицию... Он мыслей начинала кружиться и ныть голова. А может не только от мыслей - проклятый Вик!
Янек еще больше сжался под яростным взглядом Микеле, заметил тень отвращения, пробежавшую по лицу Флорана...
- Я только хотел... чтобы вы, господин, посмотрели на меня так, как смотрели на своего раба... Хоть раз, - прошептал он тихо, отвернувшись, - В вашем взгляде было столько нежности и тревоги. Вы ловили каждое его движение, каждый его вздох - а он всегда только злился и язвил...
- Как ты смеешь! -  прошипел Микеле, очнувшись. - Рассуждать о том, чего не знаешь! Подсыпал Флорану наркотик, использовал его в своих целях, сговорился с тем уродом о моем изнасиловании и смеешь судить...
- Микеле, тише… Каждому хочется получить чуть-чуть нежности, и он поступил так, как умел… Что ты хочешь от мальчишки, который с 10 лет… или раньше… Он уже получил сполна… А ведь это еще не конец для него…
- Мальчишка или нет - он прекрасно знал, на что шел. И был осведомлен о последствиях, - огрызнулся Микеле. - И продавая меня Вику, так же прекрасно знал, что тот со мной сделает - в тот момент он, конечно, не думал о нежности...
Все - ему нужно замолчать! Микеле и сам не понимал, что с ним происходит - и ведь его сердце всегда было открыто состраданию... Для других - но почему не для Янека?
- Думаешь – это страшно? Когда берут силой? Против воли? Когда издеваются и причиняют боль?  - глаза мальчишки горели лихорадочным блеском, - Это можно пережить и привыкнуть. Самое страшное – одиночество. Полное. Глухое и невыносимое. Когда один – без друзей, без любви, без понимания. Когда никому не нужен – совсем. Ни душа твоя, ни личность, ни тело. Как будто нет тебя. Это страшно. Что ты можешь знать? Думаешь, что я - раб, шлюха... смотришь на меня с презрением... Ты прав - только лучше быть рабом здесь, чем...
- Быть рабом здесь лучше? - Микеле не верил своим ушам. - Лучше чем что?
- Лучше чем гнить под мостом... чем загибаться от голода,  - выплевывал Янек ему в лицо беспощадную правду, - чем... чем подставлять свой зад всякой швали за бесплатно или, если повезет, случайным клиентам  за несколько евро... Лучше чем... чем…  Да что ты можешь знать?!
Янека трясло. Микеле не сводил с него расширившихся от ужаса глаз:
- П-прости... Я... не хотел...
Он махнул рукой, сел на корточки, осторожно прислонившись спиной к стене, и закрыл глаза. Слишком малодушен, чтобы знать - пусть думают что хотят. Это все... - невыносимо. Чудовищно... Он подозревал о чем-то подобном - не на Луне жил, но все это было ... далеко. Словно в параллельном мире... А сейчас в реальности ужас от происходящего вокруг стал превышать все мыслимые пределы. Хотелось немедленно записаться в ряды "армии спасения", искать заблудшие души, помочь, обогреть, идти на баррикады с оружием в руках, чтобы спасти... Но что потом? Еда, ванная, покой - этим мальчишкам было нужно другое - он не может дать им всем ту степень нежности и любви, которая может оживить их измученные души. Он даже Янеку не в состоянии дать тепло - да и не хочет он от него тепла - только чтобы убрался прочь.
Фло опустил голову и кусал губы. Он ничего не может сделать… Ничего… И оставить все так не может. Еще раз бросить мальчишку? Не просто бросить, отвернуться, а равнодушно смотреть на… убийство? Да, здесь таких, как Янек, много, слишком много… Сломленных, ненужных никому, которых всякие извращенцы используют, забивают до смерти и выбрасывают, как сломавшиеся куклы. Они даже не люди для этих… клиентов. Он сам побывал на их месте. И что делать? Выкупить всех? Хозяин найдет на улице новых. Пойти в полицию? Тот же эффект. Но может быть, он успеет? Позже? Хотя бы одному помочь… Пока Янек хоть как-то восстановится – вряд ли хозяин захочет просто так терять раба, тем более что клиенты к нему не имеют претензий. Изобьет, наверное. Другой вопрос – как сильно…
- Что хозяин сделает с тобой? Какие наказания здесь… применяются за такие провинности?
Янек прикрыл глаза, но тут же снова распахнул их - не дай Бог, темноволосый господин решит, что он не хочет ответить.
- Показательная порка - чтобы все рабы видели. Иногда приглашают и клиентов - по желанию... После хозяин решает, что делать с теми, кто выжил. Редко кто остается в клубе. Отдают клиентам почти задаром - если кто захочет... или...
- «Кто выжил»? «Отдают клиентам»? «Или»? Болван, ты эдакий, зачем ты пошел на это?! Зачем? Ну пусть бы твой план удался - я бы потерял голову, но ты рассчитывал, что навсегда, что ли? Что я не вспомню про Микеле? Что его не хватятся? Что он будет молчать?! И что теперь с тобой делать-то, господи?
Фло в ужасе смотрел на Янека. Совсем мальчишка. Ему бы сейчас о первой любви мечтать и думать о будущем. И как относиться к тому, что для него будущего нет? Что он сам себе его не представляет? Что увидев какие-то человеческие чувства, он не знает, что это? Когда хочется тепла, но чтобы получить его, не думая жертвуют другими? Потому что по-другому не умеют, и в мире этого мальчика – это нормально… жертвовать другими. Это даже жертвой не считается. И что теперь делать Фло? Ведь это в какой-то степени из-за него…
- Хозяин говорил что-нибудь? – спросил он тихо. – Может быть, уже известно, когда…?
Он рассердился - все же рассердился - как и следовало ожидать. Сил говорить почти не осталось и сил бороться за свою жизнь тоже... Накатила апатия.
- Как только смогу держаться на ногах... Может раньше - хозяин оповестит вас, господин, в случае если вы захотите... принять участие в наказании - это ваше право, - произнес Янек равнодушно.
Пусть уходят. Они узнали что хотели, проявили сочувствие, чтобы успокоить свою совесть, и показали ему свой гнев... Красивые, добрые, богатые... - и ничего не знающие о жизни. О нем самом, о мире за пределами их уютных обставленных квартир. Да и не желающие знать - зачем? Так проще... и спокойнее.
Фло посмотрел на Микеле, потом снова на Янека. Итальянец не одобрит это решение, и это понятно – невозможно облагодетельствовать всех… Особенно, если твоя «милость» хуже равнодушия. Особенно, если ты понятия не имеешь, что, черт возьми, делать! Но… Фло наклонился, превозмогая боль в спине, и прошептал:
- Если ты пожертвовал своей жизнью ради меня, может, у тебя хватит сил сохранить ее, пока я не вернусь? Ты же выживал столько лет, что такое несколько дней? Думаю, немало вытерпел, так что такое еще одно наказание?
- Терпеть не впервой... Только зачем? - Янек слегка повернул голову, пытаясь прочесть на лице темноволосого господина ответ раньше, чем тот его произнесет.
Микеле же уже догадался об ответе и едва не застонал вслух:
- Действительно, Фло, зачем? - переспросил он.
- Я не могу спасти тебя, не могу дать то, что тебе действительно нужно, я вообще мало, что могу, но может быть, я смогу хоть немного помочь тебе…
"Хоть немного"... Пусть будет так - это все на что он может рассчитывать - капля сострадания... Как бездомная собака. Но так хотелось большего! Чтобы в глазах темноволосого господина была нежность, и тревога, и обожание, когда он смотрел - нет, не на Микеле - на него, Янека. Он сморщился от боли, и сам не смог понять - то ли от боли физической в потревоженной ране, то ли душевной.
- Спасибо, господин, вы очень добры, - в уголке его глаз появилась слеза и медленно скатилась вниз, оставляя мокрый след.
Микеле отвернулся - невозможно смотреть на это. Невозможно оставить мальчишку здесь - как они потом будут смотреть в глаза друг другу. И невозможно взять его с собой.... - что будет дальше? Они не могут ему дать того, в чем он нуждается - не могут дать семью, не могут дать... заботу. Или могут? Попробовать... только почему-то ему казалось, что эта их... "благотворительность" выйдет им боком, в конце концов.
Фло подумал, потом осторожно вытер след от слезы на лице Янека и отошел от него:
- Я постараюсь успеть…
Флоран подошел к Микеле и взял его за руку:
- Нам пора.
Они шли уже пару минут вслед за охранником по извилистым коридорам, когда Микеле решился на замечание:
- Зря ты это, Фло....
Фло медленно шел, опустив голову. Спина болела, все болело! И не только из-за побоев, из-за бессилия.
- Я знаю, знаю. Я понимаю, что здесь таких полно, что нельзя выкупить всех, что я не могу дать ему семью, тепло и любовь – то, что ему, действительно, нужно, что, возможно, я ничего не смогу сделать, но я хотя бы попытаюсь… Я не мог просто оставить его там, понимаешь? Равнодушно посмотреть, как на вещь, развернуться и уйти. Ты бы и сам не смог…
- Не смог, - вздохнул Микеле.
- Да, в этом клубе все рабы похожи на Янека, возможно, кому-то еще хуже, но я столкнулся именно с ним… Это не самый лучший пример, но все же – на улицах полно бездомных кошек, нельзя всех их накормить, дать им убежище и любовь, но если одна из них случайно забредет в твой дом в поисках сострадания, голодная и раненая, неужели ты сможешь пнуть ее ногой и выбросить обратно на улицу?
- В том-то и проблема, Фло, что Янек - не зверек и не кошка. Если бы ему нужен был только физический уход - у меня не возникло бы и тени сомнений, - ответил Микеле.
- Я понимаю, что Янеку нужно больше, чем я могу ему дать, но хотя бы попробовать вытащить его отсюда, не дать погибнуть от побоев можно попытаться?
- Конечно можно... Подарить ему жизнь - но какую? Что мы можем ему предложить, Фло?
- Мы можем избавить его от постоянного унижения, он же не видел ничего другого, он считает это нормальным... нормальным... Я вовсе не хочу спрятать его под стеклянный колпак, усыновить или сделать домашним питомцем. Я хочу, чтобы он жил. В жизни случается много всего - и плохого в том числе, но есть и хорошее, а он не видел ничего хорошего... Наверное, никогда не видел...
- Да ты прав в своих намерениях, - внутри, где-то на периферии, формировались мысли, которые он никак не мог облечь в слова... - и от этого чувствовал накатывающее раздражение, - Конечно прав... Вот только... Его представления о жизни, о мире, об отношениях людей настолько искажены и не похожи на наши. Ты пойми - нам не удастся это изменить... И перечеркнуть это не удастся  - даже если ты подаришь себя ему, подаришь всю любовь своего сердца.
Он махнул рукой.
- Ему психолог нужен, причем квалифицированный, больше чем любовник... - пробормотал про себя.
Фло поднял на Микеле глаза:
- Я… Ты что? Я вовсе не собираюсь… Янек не привлекает меня в качестве любовника. И вообще никто не привлекает. Кроме тебя, черт бы тебя побрал…
Микеле вдруг улыбнулся и слегка попридержав за руку Фло, заставил того замедлить шаг.
- Ты мой, слышишь? - прошептал он ему так, чтобы не услышал идущий впереди охранник, - Можешь считать меня проклятым эгоистом, но я плевать хотел на всяких Янеков будь они хоть трижды несчастны и одиноки!
Фло вернул ему улыбку:
- Да я всегда знал, что ты эгоист. Но я уже говорил тебе… Я – сомнительный «подарок». Но твой… Твой …
Их провожатый, наконец, остановился напротив небольшой массивной, на этот раз из кованого железа, двери. Набрал код. Послышался мелодичный звон, и голос с другой стороны двери попросил произвести идентификацию. Охранник приложил руку к датчику и дверь раскрылась. За ней оказалось достаточно большое помещение с длинным рядом металлических шкафов, точнее, сейфов. Что-то среднее между банковским хранилищем и гардеробной. Встретивший их служащий поприветствовал кивком и, получив инструкции от охранника, повел их в дальний конец, указав на два смежный сейфа:
- Эти два шкафчика - ваши, господин Мот и господин Локонте. Внутри - ваши личные вещи, - он поочередно открыл магнитным ключом сначала один ящик, потом второй. Внутри действительно висела их приведенная в порядок одежда, а в отдельном небольшом сейфе были положены документы, полученные в клубе, бумаги, сотовый телефон, часы и бумажник.
- Сейф открывается с помощью магнитного ключа и набора цифр. Комбинацию вы установите сами, магнитный ключ все время находится у меня. В тот момент, когда вы захотите вернутся в клуб, вы придете сюда, и мы вместе откроем ваш сейф. Одной комбинации недостаточно так же, как недостаточно только магнитного ключа. В первый раз - исключение. С того момента, как вы введете комбинацию цифр и начнет действовать это правило. Если вы хотите переодеться - у дальней стены дверь в кабинки. Как только закончите, прошу вас, позовите меня и мы закончим процедуру.
Служащий вежливо кивнул и удалился на свое место  - отдельную комнатку за прозрачным стеклом.
Мик глубоко вздохнул, схватил свою одежду:
- Я мигом, Фло... Только переоденусь - и сразу же вернусь.
Фло выгреб все документы, бумажник, телефон, рассовал по карманам. Достал куртку. Черт с ними, с вещами. Он не может сейчас переодеваться, а вещи, которые ему дали в клубе, были вполне приличными. Еще немного, и он упадет. Фло чувствовал, что действие обезболивающего заканчивается, хотя он выпил, кажется безумную дозу. Он держится сейчас на ногах только на остатках таблеток, адреналине и злости. Последние шаги здесь. Сейчас должны привести девушек, и они уйдут. Фло прислонился лбом к металлической дверце. Катерина… Она сильная. Она должна была выдержать. А вот Марилу… Фло закрыл глаза и закусил губу. Она… Она рассчитывала на Микеле. Она будет ждать от него поддержки, будет ждать тепла и внимания… И итальянец, конечно, не откажет ей. А что делать Фло? Что делать ему? Он мог бы тысячу раз просить Микеле, говорить о своих чувствах, напоминать об обещаниях. Все это останется здесь… Он знал это. Знал с самого начала. Все, что было… Останется здесь. Микеле не будет бороться. У Фло осталась совсем слабая надежда, почти призрачная… Точнее, несбыточная, поправил он сам себя. Фло опустил голову. Совсем слабая надежда.
Микеле переоделся совсем быстро, с отвращением стянул с себя ненавистную одежду, полагавшуюся ему по статусу, одел свои джинсы, футболку, черную матерчатую куртку, - даже его украшения были сохранены. Оглядел себя - почти прежний. Почти - старая привычная одежда давала ощущения защищенности, словно вместе с ней он натянул на обнаженную кожу броню. Словно и не было этих двух дней - для него. И все же... он знал, что они были - глубоко похороненные в душе мутные, ранящие, словно заноза воспоминания. Урок, собственное унижение, попытка изнасилования. Нет, не сейчас... сейчас нельзя - все потом. Он станет жалеть себя потом, как только доберется до квартиры, как только окажется один. Наконец, один, чтобы осмыслить, пережить - попытаться справиться. А самое главное - понять, может ли он еще писать. С тех пор, как он оказался в катакомбах, в душе стояла звенящая тишина. Музыка, что сопровождала его каждую минуту его жизни - смолкла. И он боялся - жутко боялся, что она больше не воскреснет. Ему нужно было остаться одному, чтобы понять... тронуть струны гитары... нажать на клавиши...
Он неслышно выскользнул из кабинки. Взгляд наткнулся на стоящего у шкафчика Фло - и его безнадежная поза резанула по сердцу.
- Фло... Тебе плохо? - он слегка тронул француза за плечо.
Фло поднял голову и посмотрел на Микеле:
- Да, мне плохо. Плохо, - Фло вздохнул и понял, что больше нет сил сохранять спокойствие. – И еще мне страшно. Я понимаю, насколько все, что между нами произошло, зыбко. Понимаю, что буду ассоциироваться у тебя только с худшими мгновениями твоей жизни. Понимаю, как будет сложно говорить хоть о каком-то общем будущем. Знаю, что легче вернуться к прошлому и не вспоминать ни о чем, делать вид, что ничего и не было. Я боюсь, что… никогда не увижу тебя. Я до безумия ревную тебя к Марилу. Мне кажется, что я не нужен тебе. Я… не хозяин тебе и никогда им не был, я не могу и не хочу ограничивать твою свободу, я приму любое твое решение. Я только не знаю, как я смогу…
Микеле жестом остановил его и, не задумываясь о том, что их может видеть служащий, притянул Фло к себе и обнял - осторожно, чтобы не повредить лишний раз:
- Фло, ну не надо... не надо...- зашептал он ему на ухо, пряча лицо, - Я тоже боюсь, всего - будущего. Того, что скажут окружающие. Боюсь себя. Боюсь того безумия и той жажды, что возникают когда ты рядом. Я...хочу быть с тобой, хочу, чтобы у нас получилось. Я хочу и боюсь этого. - Он помолчал пару секунд, - Фло, пожалуйста, не заставляй меня давать клятв... У нас нет выбора - только идти вперед и попытаться победить свой страх. Вместе.
Фло зажмурился и на несколько мгновений изо всех сил обнял итальянца, прижимая к себе. Да… Попытаться… Все, что ему остается. Пытаться. Снова и снова. Француз со вздохом отстранился и кивнул:
- Мне не нужны клятвы. Ты прав. Мы должны попытаться. Я только хотел… Неважно… - Фло посмотрел на их «сейф», - Ты забрал все свои вещи?
Микеле бросил взгляд на лежащие в сейфе бумажник и сотовый, достал их, положил во внутренний карман. И замер. Он совсем забыл! Он же хотел…
- Фло, ошейник... я забыл - сними его, пожалуйста.
Да, ему же должны были выдать ключ, только не выдали… Фло посмотрел в бумагах клуба, которые они подписали – господин и раб, покупка девушек, правила поведения… А вот и он. Фло повернул в замке небольшой ключ и снял с Микеле ошейник, посмотрел на свои инициалы на нем, усмехнулся и бросил тонкую полоску кожи в сейф.
- Вот и все. Ты свободен… Каким всегда и был.
Все. Эта глава закончена. Они возвращаются к своей обычной жизни. Вот только Фло, кажется, так и останется здесь. Из-за Янека, из-за хозяина, из-за садиста, почти искалечившего его – у него большой список претензий… Но это только его список и его личное дело.
Как только его шея освободилась от этого украшения, Мика настигло странное ощущение… нет, не радости и не облегчения. Другое - совсем необычное и от того неожиданно сильное. Он попытался дать ему определение, но едва смог найти ему характеристику – смесь растерянности, беззащитности и заброшенности. Словно Фло этим жестом… отказался от него. Микеле покрутил головой и попытался отогнать от себя это давящее чувство. Все потом. Он разберется со всем потом. Уже сам не отдавая себе отчет, потянулся за ошейником и, достав из сейфа, положил себе в карман вместе с ключом. Встретившись с недоуменным взглядом француза, пояснил, слегка краснея:
- Я…возьму его с собой. Если ты не против…
- Конечно, нет, - ответил Фло, удивленно заглядывая в глаза итальянца. Он протянул руку, осторожно проведя пальцами по шее Микеле, грустно улыбнулся. – Я не против…
- Я… хочу принадлежать тебе. По-прежнему. А это - как символ, - выдавил он из себя в оправдание, и сам почувствовал, как ущербно и неполно звучит эта фраза.
Нужно было бы объяснить  – но это было слишком сложно. Слишком много слов нужно для этого. Да он и сам до конца не мог понять движений своей души и этого ранее неиспытанного и в чем-то порочного желания подчиниться желаниям и прихотям другого.
Фло провел пальцами по шее Микеле, дальше по затылку, зарываясь в волосы, потом притянул итальянца к себе и поцеловал, как тогда, в первый раз – осторожно и нежно. Шепнул в губы слова клятвы, которые навсегда врезались ему в память:
- Ты - мой, и, когда он на тебе, ты сам, и все то, что ты есть, находятся под моей защитой.
Микеле на секунду задержал дыхание, потом выдохнул. Это все было… неправильно. Так быть не должно. И он сам - всегда превыше всего ценивший свою независимость - не должен испытывать такого сладкого и теплого чувства от произнесенных французом слов. Робко улыбнулся, поднимая взгляд:
- Спасибо и... прости - я опять веду себя как эгоист. Защита и помощь нужны сейчас, прежде всего, тебе. Нам нужно идти… Фло, ты сможешь? – он с тревогой взглянул в бледное лицо француза, - обопрись о меня – я помогу. 
- Ничего, я еще могу… Спасибо, - Фло слабо улыбнулся. – Я должен выбраться отсюда сам, не хочу доставить хозяину или какому-нибудь охраннику удовольствие от лицезрения моей беспомощности. Вот наверху… - француз сжал пальцы Микеле, - наверное, тебе придется уже тащить меня… Извини…
- Я буду рядом. Идем?
Они набрали код - каждый на своем шкафчике. Наступившую тишину разорвал звук закрывающихся железных дверок - сначала один, потом другой. Служащий  с готовностью вышел из своей каморки и, поклонившись, поблагодарил их за то, что воспользовались услугами клуба и выразил надежду на их быстрое возвращение. Дожидавшийся за дверью охранник повел их по коридору, остановился перед еще одной массивной дверью, снова набрал код и идентифицировался. Они поднялись по ступенькам и оказались в некоем подобии холла. Еще двое охранников на посту у внешней двери, с увлечением игравшие в карты, окинули пришедших подозрительным взглядом и поднялись навстречу. Один из них включил рацию и, выслушав сообщение, обратился к остановившимся посередине Микеле и Фло:
-  Вам придется подождать. Сейчас приведут рабынь.
Фло молча кивнул, ощущая, что физические силы тают с каждой прошедшей минутой. Да что там с минутой - с каждым биением сердца. Микеле то и дело бросал на него тревожные взгляды, и на всякий случай придвинулся поближе.

ДОМА

Две темные фигуры молча тайком наблюдали за появлением живописной группы. При виде невысокой фигуры светловолосого парня, выходящего из машины, один из них – лысый мужчина с тяжелым взглядом и в слегка поношенной кожаной куртке толкнул другого, крепко сбитого:
- Слышь, кажется он…
Второй мужчина с крупными чертами лица и слегка кривым носом в свою очередь вгляделся в копошащихся у такси людей:
- Кажется, ты прав. Вот тот, щупленький.
Бритоголовый сверился с фотографией, которую достал из внутреннего кармана.
- Точно, он. А это кто с ним?
- Похоже друг. И, кажется, уже успел принять на грудь – вон еле на ногах стоит.
- Ага – и двоих девок с собой притащили…
Они переглянулись. Тот, что с кривым носом, потянулся за сотовым, набрал номер, дождался ответа:
- Он здесь. Через пару минут будет в квартире… С ним еще трое – парень и две шлюхи. Парень, похоже, перебрал…
Он помолчал, слушая инструкции.
- Понял…Да…Без проблем… Все – отбой.
Потом повернулся к бритоголовому, который не спускал взгляд с группы, почти скрывшейся в подъезде:
- Пошли – Омар уже ждет их наверху. Он и Хорхе позаботятся о втором парне – наша задача – нейтрализовать девчонок, чтобы не рыпнулись. Действуем тихо, сообразуясь с обстоятельствами…
Бритоголовый кивнул, и они быстро, не забывая оглядываться по сторонам, побежали к подъезду. Коренастый едва успел вставить ногу в просвет уже почти закрывшийся двери, и две темные тени скользнули в сумрак лестничной клетки. Стараясь не шуметь и ничем не выдать своего присутствия, они бегом стали подниматься по лестнице, следя за ползущим вверх лифтом.
Прямо перед подъездом Микеле на миг замер, вспоминая, куда дел ключ. Сердце на минуту ухнуло – неужели потерял? Но он тут же с облегчением выдохнул – ключ оказался во внутреннем кармане. Слава Богу. Быстро открыв дверь подъезда, он пропустил вперед девушек, потом зашел сам, с трудом помогая почти совершенно повиснувшему на нем Фло.
- Лифт…5 этаж, – голос опять плохо слушался.
Катерина нажала кнопку, первой зашла в кабину, ведя за руку Марилу, подождала, когда войдут Микеле и Флоран и отправила кабину на нужный этаж. Путь наверх занял меньше минуты и вот они уже стоят перед дверью квартиры, ожидая, когда Микеле откроет дверь. Два оборота ключа, темный проем коридора, Микеле и Флоран первыми шагнули в замкнутое пространство.
Все, что случилось в следующие несколько секунд, произошло настолько быстро и неожиданно, что никто из них не смог даже осознать в первые мгновения, не то что среагировать… Из боковой комнаты в коридор метнулась тень, на Флорана обрушились несколько сильных ударов чем-то твердым и тяжелым – в живот, сбоку и пару раз по многострадальным плечам. От дикой боли потемнело в глазах и, не удержавшись на ногах, Флоран рухнул на пол, инстинктивно схватившись за плечо Микеле и увлекая его за собой. Дернувшуюся Катерину, собирающуюся прийти на помощь, кто-то грубо схватил за волосы, дернул назад, заставляя отклониться, и в ту же секунду она почувствовала у шеи холодок приставленного к горлу лезвия ножа.
- Только дернись – порежу, сука, - прошипел над ухом незнакомый голос.
Скосив глаза, она увидела, что кто-то второй склонился над сжавшейся на полу Марилу, безуспешно пытаясь заставить ее подняться на ноги.
Итальянец все еще пытался сориентироваться в происходящем, когда тьма перед глазами взорвалась мириадами светящихся точек от страшного удара под дых. На несколько долгих секунд он, казалось, утратил полностью способность дышать, сердце пропустило удар…второй… Ватная тишина мягкими ладонями взяла его за голову, обернула безвольное тело в непроницаемый саван. Он попытался сделать вдох – ему казалось, что попытался, но легкие отказались подчиняться прямому приказу мозга. Воздуха не было… Ускользающим сознанием Микеле еще упрямо пытался удержаться за реальность, но она выскользнула из пальцев, и с легким шелестом исчезла за гранью, унося с собой все, что было и составляло смысл жизни. Унося с собой его сущность – и саму жизнь.
- Урод! Ты же убил его… Ну мудак…
- Кажись не дышит… - один из нападавших склонился над лежащим на полу Микеле.
Тот, кто произнес первую фразу, продолжал сыпать ругательствами в адрес напарника, не умеющего соизмерять силу удара, и годного только для работы на скотобойне. Добавив еще пару нелестных для него эпитетов:
- Свет включи! Да шевелись! Он же окочурится сейчас… За вторым следи, - выкрикнул он, заметив как Фло рядом пытается подняться.
Напарник подскочил к французу и нанес ему сильный и точный удар по спине. Фло слабо охнул и затих на полу.
Сам опустился на колени…
- Да оставь ты эту дуру на полу, - прикрикнул на пытающегося справиться с Марилу, - Вторую давай сюда… Девку.
Тот, что держал в руках Катерину, ослабил хватку и сильно толкнул ее вперед, заставляя в свою очередь опуститься рядом на колени.
- Нос ему зажми, и в рот дыши – не мне же ему рот слюнявить, а я массаж сердца буду делать. Как остановлюсь – дыши, поняла? Поехали…
Катерина лихорадочно соображала. Что опять-то, Господи, происходит?! Конец этому когда-нибудь придет?! Она чувствовала, что внутри уже зарождается не просто ярость, а бешеный ураган злости. Она сейчас лично перережет здесь всех, наплевать на последствия – нож, который дала ей Мия, все еще при ней. Кто эти уроды?! Вряд ли из клуба – тогда их бы не выпустили, легче было что-то сделать с ними там, под землей – никто и не хватился бы. Значит, это еще какая-то мутная история. Во что влез этот чертов итальянец?! Опять! И их за собой потянул! Снова! Какое, к чертям, искусственное дыхание?! Она его убить готова! Ладно… Спокойно… Спокойно. Все это после…
- Убери от него свои лапы, - холодно бросила Катерина, - Ты только будешь сбивать весь ритм.
Она запрокинула голову Микеле, открыла рот и сделала глубокий вдох. Вот так… Теперь несколько «толчков» сложенными в замок ладонями. Снова вздох… Катерина повторила несколько раз серию, опустила голову, прислушиваясь к дыханию Микеле. Потом снова. Пока итальянец хрипло не перевел дух и не закашлялся.
- Вот и умница, - Катерина усмехнулась и отстранилась, отодвигаясь к стене и незаметно нащупывая за бинтами рукоятку складного ножа.
Она больше никому не позволит бить себя. И так, кажется, у нее трещина в ребрах. И не одна. Ей все равно, что они с кем сделают, но она больше никому не позволит до себя дотронуться.
Взгляд пришедшего в себя, но так и не поднявшегося с пола Микеле метался то на лежавшего без сознания Флорана, то на замершую у стены Катерину, то на сжавшуюся в клубок Марилу.
- Что вам надо? – задал он вопрос охрипшим голосом. – У меня…было немного денег – я отдам все… Не трогайте никого.
- Брат твой где? – задал вопрос алжирец.
- Брат? – на лице Микеле отразилось искреннее недоумение. – Зачем вам Пьетро?
- Здесь вопросы задаю я. А ты на них отвечаешь – быстро, честно и по существу. Один неверный ответ – и мои ребята возьмутся за одного из твоих друзей…или подружек. Понятно?
Микеле слегка побледнел и кивнул.
- Брат где?
- Я не знаю.
- Думаешь, мы в игрушки играем? - в голосе алжирца зазвучали угрожающие нотки, - Или тебе еще раз объяснить…
Один из молодчиков поудобнее перехватил резиновую дубинку.
- Я не знаю…в последний раз я видел его день… нет, два назад, у меня в квартире, – быстро проговорил Микеле, стараясь стравиться с легкой дрожью в голосе.
Кто они и что им нужно от Пьетро он не знал, зато четко понял одно – если его ответы их не убедят, им всем четверым снова придется плохо. «Где бы ни был Пьетро, я достану его первым! Собственноручно проведу с ним один из уроков сволочного хозяина – ему как раз будет полезно получить по одному месту», - пообещал он себе мысленно.
- А если хорошо подумать?
- Я…я вынужден был отлучиться…на два дня. У Пьетро своя квартира, он живет своей жизнью – я ему не нянька. Понятия не имею, где он и чем занимается!
Микеле неожиданно для себя почувствовал раздражение и что-то похожее на гнев, смывающий остатки страха.
- За дураков нас принял? Твой брат не появлялся у себя в квартире уже два дня.
- Ну мне-то откуда знать, где он? - Микеле непроизвольно повысил голос, за что поплатился, тут же закашлявшись, и хрипло продолжил, - Я говорю правду - меня не было два дня, я только-только вернулся, он мне не звонил, ни о чем не предупреждал...
Катерина внимательно наблюдала за происходящим, сжимая нож в руке. Кажется эта заварушка из-за братца итальянца - вся семейка, как на подбор... Но кто-то из них должен подтвердить слова Микеле, иначе может начаться бойня. Она скользнула взглядом по Марилу, по Фло, лежащему без сознания, и спокойно заметила:
- Он не врет вам. Мы были все вместе в казино, больше там никого не было.
Алжирец скривился:
- Я что, похож на идиота? Хотите меня убедить в том, что все два дня провели в казино безвылазно?
Микеле сел и прижался спиной к стене, глядя на мужчину. Как, черт возьми, ему убедить этого амбала? «Убью Пьетро. Лично», - подумал он и вздохнул:
- Так и было. Это не просто казино, но и клуб… Можете проверить… - он судорожно пытался вспомнить название казино, - Bleue Velvet.
Вот хозяин-то обрадуется, когда в его заведение попытаются вломиться эти громилы.
Молодчики растерянно переглянулись, а допрашивающий его алжирец помрачнел. Окинул испытывающим взглядом каждого из группы – Микеле, Катерину, Флорана и Марилу – и вся история показалась ему теперь в новом свете.
- Вот значит как… - протянул он. – Неужто твой братан остался в стороне от подобного развлечения? Он ведь у нас любитель…игры. Может он там и остался? В казино? А мне ты просто несешь пургу?
- Да не было его с нами! – Микеле снова повысил голос. Чертов болван упертый – как еще-то с ним разговаривать, какие доказательства приводить. – Это вы тоже можете проверить…
- Я проверю, - неожиданно легко согласился алжирец. – И если узнаю, что ты меня обманул - об этом, прежде всего, пожалеют твои друзья. А потом – ты сам.
Он дал знак молодчикам, но на пороге задержался:
- В твоих интересах найти твоего братца как можно быстрее. Даю тебе срок – два дня. После за его долг ответишь ты сам. Мне плевать, кто из семейки Локонте вернет мне мои деньги. И не пытайся играть со мной в игры – за тобой будут следить.
И уже закрывая дверь, прокричал:
- Два дня!
Микеле вздрогнул от звука захлопнувшейся двери и посмотрел на нее остановившимся взглядом. Катерина со вздохом поднялась, убирая нож в карман:
- Веселая у тебя семейка, - заметила она, - а уж какие знакомые…
Она быстро подошла к Фло и опустилась рядом, пытаясь повернуть его голову и посмотреть, что с ним.
- Помоги мне, - бросила она Микеле.
Микеле на автомате подошел и сел рядом, опустил невидящий взгляд на лежащего на полу Флорана, а в голове вертелись слова «Два дня…вернуть долг». Как заезженная пластинка. Тот разговор перед тем, как пойти на концерт – теперь все встало на свои места. 500.000 евро – именно эту сумму просил у него Пьетро, упирая на то, что это вопрос жизни и смерти. А он не поверил – дурак. Пьетро не лгал. Хорошо одно – раз они спрашивают о его местонахождении, значит, Пьетро еще жив. И это же плохо – если спрашивают о том, где он – значит, Пьетро исчез, и будь он проклят, если знает, где искать своего непутевого братца.
Его внимание привлек какой-то посторонний звук, вырывая из плена собственных размышлений. Микеле моргнул, отрывая взгляд от расслабленного лица Флорана, посмотрел на Катерину – ее губы были сжаты, она была полностью сосредоточена на французе. Тогда откуда…Черт! Микеле обернулся – Марилу сидела на полу, подтянув колени к груди и плотно обхватив их руками, и раскачиваясь, издавала странный звук – нечто среднее между поскуливанием и хрипом. Он снова посмотрел на француза… Катерина обернулась вслед за ним и тоже посмотрела на свою невольную подругу – холодно и раздраженно. Микеле внутренне поморщился – ну почему она так…неласкова? Хорошо, что к Флорану она относится с большим вниманием. Как ни странно… Даже с излишним.
Катерина вздохнула и прикрыла на секунду глаза, пытаясь справиться с раздражением. Господи, ну почему Марилу всегда выбирает самые «удачные» моменты, чтобы напомнить о себе? Надо сохранять объективность, одернула саму себя Катерина, а в происходящем вряд ли много вины Марилу – слишком много потрясений за последние сутки. Еще неизвестно, как реагировала бы Катерина на ее месте. Хотя, нет. Это как раз известно, но не все умеют закрываться или обладают достаточной силой. С Марилу надо бы поговорить – спокойно, рассудительно, надавив на чувства, но итальянец ей вряд ли позволит даже приблизиться к ней, да и вообще – кому-либо. Сорвется сейчас и начнет квохтать и прыгать вокруг своей ненаглядной, Катерина едва не плюнула в сердцах. А потом будет сидеть и смотреть на закат, держа ее за руку… Ну, образно выражаясь. У нее, кажется, поднимается давление от злости от одной мысли об этом. Ей нужна информация. Больше ничего. И она избавит итальянца и Марилу от своего так ненавистного им общества. Пусть наслаждаются друг другом. Француза вот только жаль… Фло в идиллическую картину Микеле и Марилу никак не вписывался, но нуждался в помощи не меньше. Катерина поймала на себе осуждающий взгляд итальянца и нахмурилась:
- Надо перетащить Флорана на кровать. Лучше это сделать, пока он без сознания, чем приводить его в чувство и снова заставлять корчиться от боли, поднимаясь и переползая куда-то… Или ты предпочитаешь заняться Марилу? – она чуть заметно усмехнулась. – Но я одна не справлюсь… Решай…
Ишь ты...решай!  Микеле ощутил новый укол раздражения. Определенно Катерина обладала удивительной способностью выводить его из равновесия. Бросил короткий взгляд на Марилу - как же все-таки несправедливо, что ему приходится разрываться между двумя людьми, которым больше всего сейчас нужна его помощь. Черт бы побрал Катерину с ее правотой! Обрекать Фло на дополнительные мучения было верхом жесткости - Марилу подождет пару минут.
- Я возьму его за плечи, а ты за ноги... - сказал он мрачно.
Тяжелый, черт возьми! Вдвоем они с трудом перетащили Флорана на разобранную кровать. Микеле опять задышал часто и поверхностно - от приложенного усилия снова вернулась тонкая боль в груди. Видимо результат недавнего удара. Вот ведь уроды! На него внезапно нахлынула волна холодного ужаса - за всеми этими событиями он ведь так до конца и не осознал, что оказался на волосок от смерти.
- Я не поблагодарил тебя...за спасение, - пробормотал он, поднимая взгляд на Катерину, - Спасибо...
Она удивленно посмотрела на него:
- За спасение…? – она сосредоточенно нахмурилась, потом улыбнулась, - Ты об этом… Не стоит благодарности…
Катерина задумчиво взглянула на Фло:
- Надо как-то привести его в чувство. Не знаю… У тебя есть уксус? Хотя, откуда… Потереть виски, похлопать по щекам, - она усмехнулась, - только не переборщи…
Катерина оглянулась на дверь, потом снова обернулась к Микеле:
- Послушай меня. Занимайся пока Фло, ему нужна твоя помощь, я попробую «вытащить» из прострации Марилу. Не дергайся, - она сделала предупреждающий жест вскинувшему голову Микеле, - я, конечно, не психолог, но я побывала в подобной ситуации и точно знаю, что ты сейчас, как мужчина, ассоциируешься у нее только с насилием. Думаю, тебе не надо объяснять, что именно она пережила? Мы некоторое время были вместе… Не скажу, что мне удалось помочь… Но я могу снова попробовать. Не волнуйся, я ее не съем. Она может начать кричать, плакать, биться в истерике, но обещай мне не вмешиваться, пока я не позову, хорошо? Чем быстрее она очнется, тем лучше… И вот тогда ей потребуется вся твоя поддержка и помощь… Договорились? – Катерина вопросительно заглянула ему в глаза.
Микеле кусал губы в задумчивости. От Катерины исходила уверенность, и вполне возможно, что она действительно знает, как привести Марилу в чувство, тем более что он на самом деле ощущал полное бессилие. Его мысли и усилия в тот момент были сосредоточены на Фло и, чего кривить душой, на самом себе. А Марилу... То, что с ней сделали... Чувство вины - задавленное плитами обрушавшихся событий, начало потихоньку прогрызать свой путь наверх. Ведь он даже не спросил... Какая же он все-таки сволочь!
- Я не спросил... не успел... что случилось с ней... и с тобой... Я могу подозревать. Ты уверена, что справишься? Сможешь ей помочь? Только... не надо, чтобы она кричала и плакала. Я...не могу обещать, что выдержу.
Катерина вздохнула и, подойдя к Микеле, сжала его плечо:
- Ты должен. Я не могу ничего обещать, кто знает, как она будет реагировать. Но я попробую. Не мешай мне. Даже если она будет кричать…

КАТЕРИНА И МАРИЛУ

Она кивнула и вышла в коридор, где все еще сидела Марилу, медленно подошла к ней и осторожно взяла под руку, заставляя подняться:
- Пойдем-ка в комнату, хватит ныть и жалеть себя. Посмотри, во что ты превратила себя. Мне нужно с тобой поговорить, - сказала она твердо и увлекла Марилу в комнату, закрыв за собой дверь.
Катерина на мгновение закрыла глаза, собираясь с силами, она должна быть сильной и, возможно, жестокой… Как же ей… самой не сломаться, вспоминая то, что произошло с ней, но она должна… Катерина обернулась, встала напротив Марилу и посмотрела ей в глаза:
- Начнем сначала. Ты помнишь меня?
Марилу подняла на нее взгляд, открыла было рот, чтобы что-то сказать - но звуков не было. Оставалось только кивнуть.
Здорово, у нас проблемы с речью. Замкнуло, так замкнуло. Что с этим делать, Катерина не представляла. Ладно, хотя бы какое-то осмысленное выражение в глазах. Идем дальше:
- Хорошо. Ты бросила меня у гардероба в подземелье. Ты помнишь? Оставила совсем одну. Без оружия, без помощи, без надежды в той тесной комнатушке. Помнишь?
Гардероб... Калейдоскоп из картинок недавнего прошлого бешено завертелся, словно его крутанула невидимая рука - и остановился на одной. Темная тяжелая дверь, закрывающаяся за Катериной... Образ начал ускользать, но она с усилием заставила его вернуться. Дверь... мелькнувший за ней силуэт... тишина... она сжимает в руке - Что?  - память ускользала. Что-то длинное и твердое... рукоятку... Ее сопровождает звук  - легкое постукивание... Она не может вспомнить его источник... Все как в тумане. И дальше? Дальше? Время тянется - ее шаги. Она ходит - туда - сюда... И потом? Рука, накрывающая рот, вторая, сжимающая горло... ее попытки вырваться и удары, что сыпятся на беззащитное тело, пальцы разжимаются, она пытается обрести способность дышать...
Марилу задышала быстро и часто, в ее расширившихся глазах промелькнул ужас:
- Я... я...я не оставила, - выдавила она из себя.
Прости меня, мысленно попросила Катерина. Но к Марилу хотя бы стал возвращаться голос – уже что-то.
- Я не расслышала, что ты сказала? – пусть говорит, взмолилась про себя Катерина. - Ты бросила меня, - настойчиво продолжала она. – Сбежала, спряталась где-то, пока я была совсем одна. Я надеялась на тебя, я ждала тебя, а ты просто струсила, предпочла затаиться. Тебе не стыдно смотреть мне в глаза?
Это был удар поддых, беспощадный и жестокий, она поймет, если Марилу возненавидит ее. Пусть. Но она хотя бы выйдет из своего ступора. Ненависть – прекрасное лекарство. Пусть к ней. Катерина не отводила взгляд и смотрела Марилу в глаза.
Спряталась? К ней на несколько секунд вернулась ясность мысли...
- Что...ты...такое говоришь! - в голосе, звучавшим странно хрипло и отдаленно, прорезалась растерянность. - Ты надеялась, что я... И мне не стыдно...я…
Слова разбегались словно шарики ртути на наклонной поверхности и не было никакой возможности собрать их вместе.
- Ты… Что? – Катерина все также внимательно смотрела в глаза Марилу. – Я делаю выводы из того, что знаю. Ты сбежала, пряталась где-то и, судя по всему, прекрасно себя чувствовала все то время пока я не знала, что с тобой, спасалась от охраны, пожертвовала своей свободой из-за тебя… Что ты…? Тебя плохо слышно…
- Как это - жертвовала свободой? Ну я же... Я не могла, ведь меня...
Она оборвала фразу на полуслове и отчаянно затрясла головой. Калейдоскоп опять завертелся, защелкал в голове беспощадными диапозитивами... Руки, шарящие по телу, треск разрываемой ткани... Губы, терзающие ее рот - мерзкие, отвратительные, со вкусом перегара и пива... И влажный язык, тычущийся между зубами, затыкающий ее крики и стоны... Тяжесть навалившегося мужского тела... И силу живых тисков, сжимающих ее запястья... И настойчивые пальцы, ладони, языки, губы, завладевшие ее телом... Ужас... беспомощность... отчаяние вырвались наружу в безумном вое. Марилу схватилась за голову, спрятала лицо в ладонях:
- Отстань от меня! Я не хочу вспоминать... Я не хочу... Ты ничего не знаешь! - выкрикнула она. - Убирайся! Оставь меня!
Катерина взяла ее за руки, отводя ладони от лица:
- Посмотри на меня, - ее голос был абсолютно спокоен. – Посмотри.
Марилу невольно распахнула глаза ей навстречу.
- Я знаю, что это, когда тебя уничтожают, когда твои крики только добавляют им похоти, когда твоя боль только забавляет, когда тебя ломают, как бесполезную игрушку.
- Знаешь? Что…что ты можешь знать? – Марилу попыталась вырваться, но Катерина продолжала крепко держать ее за руки.
- Тебе кажется, что если ты не будешь вспоминать, если запрешь это все глубоко в душе, тебе будет легче. Неправда. Они не уничтожили тебя, ты делаешь это сама. Сейчас. Не позволяй, не помогай им. Говори со мной.
Марилу снова дернулась изо всех сил:
- Да что ты хочешь от меня? Отпусти! Я не хочу…существовать больше!
- Я не уйду и не отстану! – Катерина повысила голос. – Не смей мне приказывать! Ты просто жалкая трусиха! Я и половину твоего испуганного шепота не могу разобрать! Что ты там бормочешь? Где ты была, почему бросила меня? Я же говорила тебе, помнишь, что меня пытались похитить… Ты помнишь? Почему оставила меня им снова?
Говори, просила про себя Катерина, ругайся, кричи, плачь, вспоминай. Все, что угодно. Только не замыкайся, не прячься. Ты же сильная. Я верю…
- Да не ушла я! – взорвалась Марилу. Ей, наконец, удалось вырваться из цепкой хватки Катерины. – Это ты…ты бросила меня там, у двери…. У гардероба… Одну… Я вспомнила – мы должны были зайти вдвоем! Ты…ты должна была вернуться… за мной…
Ее глаза блеснули опасным огнем ненависти.
- Ты…ты не должна была бросать меня там…одну… Не должна…не должна…
Катерина снова подошла ближе и посмотрела Марилу в глаза, осторожно взяла за руку, не давая отстраниться:
- Вспомнила? Ты не только трусиха, но и обманщица. Ты можешь ненавидеть меня, но ты знаешь правду - ты должна была войти следом, но не пришла. Куда ты убежала, отвечай… Зачем пытаешься снова убежать, но уже мысленно? Неужели там, в твоей душе, где сейчас так пусто и холодно, лучше быть запертой наедине со своими монстрами, чем быть здесь? Неужели я так никогда и не дождусь помощи от тебя?
- Какой ты хочешь помощи? От меня? А я? Ты могла…искать меня…Ты там наряжалась, прихорашивалась, нисколько не думая торопиться, пока меня… пока они… меня…
Марилу казалось, что она задыхается – воздух никак не мог пробиться в легкие – от возмущения, от ненависти, от ужаса.
- Я искала тебя. Ты исчезла… Я подумала, что тебя схватил Грей, но я не знала, что он задумал, - Катерина стояла совсем близко, глядя в глаза и случая частое прерывистое дыхание. Ну… расскажи… отпусти это… - Я решила, что он или играет со мной – наблюдает через камеры, либо просто еще не знает, где я. Когда я узнала, что не он прячет тебя… я отдала самое ценное, что у меня тогда было – свободу. Не смей говорить, что я не торопилась… Где ты была? Мне нужно знать все, что ты видела – именно этой помощи я жду… Потому что я должна буду вернуться туда и не попасться в ту же ловушку, что и ты.
И снова мелькающие в беспорядке перед глазами образы. Марилу тряхнула головой. Забыть! Она хочет забыть все. Разнести себе голову, чтобы навсегда выключить убивающие душу воспоминания. Марилу дернулась, но хватка Катерины оказалась неожиданно крепкой:
- Да отпусти же меня! Ничего я не видела! Только чувствовала – руки, губы, тела…Зачем тебе знать! Отпусти, я хочу все забыть.
- Ты не забудешь, как бы ни хотелось. Я знаю, со мной когда-то произошло тоже, что и с тобой. И время не поможет забыть, поможет только притупить боль. Ты должна это пережить, перебороть. Не сдавайся. Не уступай тем, кто ломал тебя, еще раз, теперь уже в воспоминаниях. Борись. Это самое простое – превратить себя в тряпку. А ты не тряпка, ты сильная. Я не отпущу тебя, потому что знаю, что с тобой. Расскажи мне, кто схватил тебя. Отпусти этот ужас. Не прячь в себе… Я знаю, что значит кричать, когда точно знаешь, что никто не придет и не поможет, когда в ответ слышишь только издевки и смех твоих мучителей. Я знаю, что значит пытаться вырваться, и понимать, что твоих сил не хватает отбросить эти мерзкие наглые лапы от себя, шарящие бесстыдно и похотливо, когда кажется, что надругались не только над телом, но и над душой. Так вот. Не храни это в себе. Они не добрались до твоей души, ты сама сейчас своим забытьем позволяешь им это сделать. Я выслушаю и пойму все. Борись. Помоги мне отомстить…
Марилу несколько секунд недоверчиво смотрела на Катерину, все еще не в силах отдаться - пусть даже мысленно - пережитому кошмару. В уголках ее широко раскрытых глаз показались хрусталики слез и медленно покатились по щекам, оставляя на коже влажные дорожки. Не выдержав, она уткнулась Катерине в плечо:
- Ты знаешь?....Ты тоже...пережила? И тебя...Я ждала у двери, потом меня схватили...набросились со спины. Я хотела закричать, но мне заткнули рот рукой... Я отбивалась как могла...Потом... почти не помню...Они куда-то потащили меня - сначала в одну дверь, потом в другую...Пережидали...Потом...потом...помню комнату...пещеру...и стол - деревянный, несколько скамеек... Они повалили меня....стали срывать одежду. - Ее голос прервался от рыданий.
Катерина осторожно обняла Марилу за плечи одной рукой, второй прижимая к своему плечу ее голову и перебирая волосы, и прошептала:
- Ты очень храбрая и сильная. Ты выдержала, ты выжила. Не бойся плакать, не стыдись. Я найду их… и заставлю пожалеть обо всем. Кто это был, охранники?
Марилу кивнула, и между всхлипами, постоянно останавливаясь и то и дело, пытаясь вытереть струящиеся слезы насквозь мокрым платком, рассказала Катерине о нападении охранников, об изнасиловании, которому казалось не будет конца и в котором приняло участие несколько человек, о том, что они вытворяли с ней, отчего она совершенно потеряла голову. Испугавшиеся охранники вкололи ей оказавшуюся у кого-то под рукой дозу наркотического коктейля. Все остальное смешалось в ее разуме в смесь каких-то невероятных образов и кошмаров - то ей казалось, что она парит под потолком, глядя на все со стороны, то мир вдруг превращался в липкую паутину, в какой-то момент наступила полная тьма, наполненная ожившими во тьме кошмарами. Сопоставив ее нынешний рассказ и поведение в камере, Катерина поняла, что ее, видимо, где-то заперли - без света и почти без воздуха, потому что рассказывая, Марилу то и дело повторяла "Тесно...было слишком тесно". Спустя несколько долгих минут бесконечного потока слов, Марилу неожиданно замолчала и отстранилась:
- А потом они вернулись... Вдвоем. Это было уже после... После того, как я провалилась в какой-то липкий сон. И стало очень больно - только я ничего не могла сделать - тело оказалось словно чужим. Даже кричать... - она перевела взгляд на свою забинтованную руку, - они сломали мне три пальца и сказали... что это из-за тебя...
Катерина не убирала рук с плеч и головы Марилу и прямо посмотрела ей в глаза:
- Наверное, это из-за меня… Я не прошу, чтобы ты простила меня. Я даже не прошу, чтобы поняла. Я терпела. Ради тебя, ради себя. Терпела избиение, терпела Марту, клиентов – я сама пришла к ним, когда поняла, что с тобой происходит. Но Грей… хотел сломать меня. Я не могла пожертвовать последним, что у меня было – силой воли.
- А мной пожертвовать смогла... - произнесла тихо Марилу.
Катерина помолчала, медленно опустила руки, отпуская Марилу. Кажется, та пришла в себя. Ее миссия на этом завершена. Пусть отдыхает в объятиях своего итальянца и ненавидит ее. Катерине не привыкать к ненависти. Любые чувства в случае Марилу лучше безразличия и апатии - она быстрее вернется к жизни.
- Если хочешь считать меня эгоистичной сволочью, это твое право. Я не буду оправдываться.
- Я… не знаю, кем тебя считать... Я слишком запуталась сейчас, - Марилу без сил опустилась на пол, привалилась спиной к стене, снова вытерла платком глаза.
Было пусто - в душе, в мыслях, в окружающем мире - словно неумолимый поток вымыл все внутри нее - и вокруг. Взглянула снова на Катерину - та смотрела на нее слегка оценивающе и выжидающе. Ей, наверное, было все равно, в конечном счете. Она сделала, что считала нужным - и не то, чтобы Марилу не была ей благодарна, - но... так хотелось каплю теплоты.
Катерина кивнула:
- «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», - сказала она едва слышно. - Ну раз ты пытаешься судить обо мне, тебе уже лучше. Я позову Микеле, думаю, с ним тебе будет приятнее общаться… И он… не будет тебя путать, - Катерина улыбнулась уголками губ и шагнула к выходу.
Черт бы побрал все! Она слишком долго простояла почти неподвижно, боль мгновенно пронзила ступни и отозвалась в мышцах, Катерина пошатнулась и едва устояла на подгибающихся ногах, вцепившись рукой в стену. Чертова Марта! Катерина поморщилась и посмотрела на запястье – наверняка снова пойдет кровь:
- Уничтожу тебя Марта, садистка проклятая, - прошипела она по-немецки.
Она глубоко вздохнула и шагнула за дверь, едва не охнув от нового витка боли.
- Микеле! – позвала она и прислонилась к стене, закрывая глаза.
Она устала. Слишком устала. Она больше не может находиться здесь! Она выполнила все свои обещания. Она не оставила Марилу, пусть и в воспоминаниях, но она помогла ей. Катерина ничего ей не должна. Она никому ничего не должна. Она больше не может. Не может быть железной, не может заботиться об этой Марилу, которая думает только о себе, не может терпеть внезапные вспышки злости Микеле. Все! Она должна побыть одна. Раз нет рядом человека, которому она небезразлична, она должна побыть одна и собраться с силами. А человека такого нет. Давно нет. И не будет.
- Микеле! – снова позвала Катерина. Ну где его черт носит? – Я хочу домой, - прошептала она.

МИКЕЛЕ И ФЛОРАН

Несколько секунд Микеле продолжал молча смотреть на закрывшуюся за Катериной дверь. Чувство вины ожило и зашевелилось в душе. Не нужно было соглашаться! Катерина бывает излишне резка – она… она снова сделает ей больно – не физически так душевно. Лучше бы он сам…попробовал – мягко и нежно. Может не так быстро, но у него получилось бы. Микеле прислушался к удаляющимся шагам. Что же делать? Вмешаться? Махнуть рукой и позволить Катерине проводить свою терапию? Нет – нет, оставлять Марилу одну было неправильно. Микеле сделал несколько шагов, уже было взялся за ручку… - но так и остался стоять с поднятой рукой, не в силах решиться до конца. Катерина сказала, что она однажды уже пережила, что она знает, что чувствует Марилу. Может у нее правда получится? Дать ей шанс попробовать? «Если услышу, как Марилу кричит и плачет – тут же вмешаюсь», - пошел он с собой на компромисс. Правда, на душе все равно было скверно.
Он медленно вернулся к кровати, на которой лежал Флоран, присел на краешек. Фло…заострившиеся черты лица, искусанная нижняя губа, темные тени под глазами. Как же сильно тебе досталось, Фло…Я не хотел, чтобы все было так… Прости меня. Я так виноват – перед всеми, перед тобой, перед Марилу и Катериной… Я… я просто хотел, чтобы мы спаслись – и ты был прав, когда сказал, что не подумал о цене. Жизнь важнее – какой бы ни была цена. Наверное, я ошибался. Не всем цена оказалась по плечу. А тебе? Ты ведь так и не рассказал, что сделал с тобой хозяин. Думаешь, я не заметил тоску, прячущуюся в глубине твоих глаз, когда ты старался сделать вид, что ничего страшного не произошло. Каждый сам борется с собственными демонами – и ты выбрал бой в одиночку. Как и я…
Микеле на секунду прикрыл глаза, чувствуя, как рвутся наружу запертые на ключ воспоминания – словно дикие звери в клетке. Только дай волю – и они разорвут в клочки беззащитную душу. Нет… нет – он повесил крепкий замок – и им не вырваться. Все в прошлом…Вик…бесполезная борьба…чужие руки на своем теле…черный мешок на глазах…поблескивающее лезвие ножа и палец внутри и…и…Микеле резко тряхнул головой. Они заперты. Заперты! Только их острые когти оставляют в душе долго не заживающие царапины. К черту о себе! Фло…ему нужна помощь…
Что там говорила Катерина? Нужно ударить его по щекам? Не будет он его бить… Лучше так… Микеле убрал со лба непослушные прядки, с бесконечной нежностью провел пальцем по линии скул, носу, подбородку, словно Флоран был произведением искусства, а он – скульптором, изучающим шедевр. Склонился и нежно, едва касаясь, дотронулся губами до его истерзанных губ – и, не выдержав, подарил ему настоящий поцелуй, потом прижался лбом к его плечу. Долгий обморок мог быть опасен – он откуда-то знал это… Но может для Фло так лучше? Нет больше боли, нет необходимости решать проблемы, снова брать на себя ответственность, беспокоиться за всех кроме себя самого…Несколько минут покоя – для Фло и для него самого. Так хорошо – лежать рядом и просто слышать его дыхание. И чувствовать его тепло. Микеле нащупал безвольно лежащую на кровати руку Фло, переплел пальцы. Так надежнее – если Фло очнется, он сможет это почувствовать. Когда захочешь, Фло – я буду рядом…Просто подожду….
Флорану казалось, что он плывет в каком-то мутном море из обрывков воспоминаний, чувств и ощущений. Море было серым, бесцветным и безразличным, но он чувствовал себя спокойно, был таким же серым и безразличным. Не нужно было принимать никаких решений, не было боли, не было страха, ничего не было. Фло почувствовал теплые пальцы, сжимающие его руку, и очнулся. Вернулось все – боль в душе, боль в теле, страх перед завтрашним днем, который, казалось, не принесет уже ничего хорошего – хотелось вернуться в серое забытье, где можно ни о чем не беспокоиться. Он не хочет… Но вместе с болью вернулись и нежность, надежда и воспоминания не только о минутах безнадежности, но и минутах страсти. Фло попробовал улыбнуться, но мышцы не слушались. И тут же вспомнились последние мгновения – темные фигуры, несколько пинков, заставивших его упасть, и последний удар, обрушившийся на истерзанную спину и лишивший сознания. Что опять происходит? Они так и не выбрались? Они все еще в подземелье? Фло сжал в руке чужие пальцы, притягивая их к губам, и прошептал, открывая глаза:
- Мике…
Микеле встрепенулся.
- Фло…Ты очнулся, – выдохнул он с облегчением.
Спрашивать «как он» было глупо, поэтому Микеле пару секунд просто смотрел ему в глаза, потом прикрыл веки:
- Прости меня.
Флоран подвинулся ближе, поморщившись от ноющей боли в плечах. Что за манера все время бить его по чертовой спине? Особенно, по плечам, которые еще слишком хорошо помнили пару ударов цепью…
- За что? – удивленно спросил он Микеле. – Что вообще произошло, я ни черта не понял.
Фло попробовал поднять голову, но отказался от этого намерения, тут же почувствовав, как перед глазами все поплыло:
- Где это мы?
- Ты лежи… лежи, - предупредил его попытку подняться Микеле. – Мы у меня дома…Ты не помнишь? Мы взяли такси, поднялись на лифте, а потом... - он вздохнул, - На нас напали какие-то уроды. Прямо здесь – похоже, поджидали, когда я вернусь. Прости, что я не успел среагировать...Опять, - тихо добавил он, - Для меня, похоже, это становится почти традицией.
Его губы искривились в горькой усмешке.
- Я помню. Я просто не понял, кто это был… Испугался, как мальчишка – мне показалось, что это снова какие-нибудь охранники, и я опять увижу хозяйскую физиономию, - Фло скривился. – А как ты должен был среагировать? – вдруг улыбнулся он и положил ладонь Микеле себе под щеку. – Вспомнил бы пару приемов кунг-фу? И все же… - француз снова стал серьезным, - что им было нужно?
- Смеешься, да? - кольнула обида - и вовсе не Флоран был в этом виноват. Он просто еще раз тронул слегка кровоточащую царапину, которая оказалась неожиданно глубже, чем он думал, - При чем здесь приемы! Должен был успеть хотя бы двинуть им пару раз... У меня такое ощущение, словно я превратился в маленького ребенка, которого колотят все кому не лень!
Фло неожиданно еще шире улыбнулся:
- Можно подумать ты один такой – на меня посмотри, я тогда совсем в комплексы должен впасть. – Флоран помолчал, - Ты не ответил… Что они хотели?
- Они же меня чуть не убили, Фло! Точнее - практически убили... Если бы не Катерина... - Микеле в который раз содрогнулся от мысли о том, что мог бы навсегда остаться на полу в коридоре своей квартиры, - Что хотели? Искали Пьетро...Решили, что я знаю, где его черти носят. Да...там речь шла о каком-то долге. Понятия не имею, в какую темную историю ввязался мой братец, но если я им не преподнесу Пьетро на блюдечке через два дня... В общем, эти отморозки возьмутся за нас всерьез.
- Практически… убили? – пальцы Фло, держащие руку Микеле дрогнули, и он испуганно вскинул глаза. Из-за Пьетро расстаться с жизнью, с таким трудом и такими жертвами сохраненной в катакомбах? Из-за какого-то долга? Причем, чужого долга? Фло нахмурился, – Для этого ему нужны были 500.000? И где ты будешь искать брата? Или эти мордовороты согласятся на деньги?
Микеле вздохнул и отвернулся:
- Похоже, что для этого... Вот ведь идиот! Ну что ему не сиделось! Спокойная жизнь надоела? - Микеле в раздражении смял куртку Фло, попавшую ему под руку. - Я не знаю где искать его. Попробую позвонить парочке общих знакомых, хотя шансов мало. Мы в последнее время и не общались почти. Моя вина - как всегда... Во всем только моя вина... Да, они сказали, что им плевать, кто отдаст долг - только где же я возьму через 2 дня такую сумму? Я ведь и тебе должен кучу денег.
Микеле едва не застонал от бессилия. События этих двух бесконечных дней и все проблемы, что обрушились на него, мысли, переживания, воспоминания - это все было слишком... Ему нужна была пауза - хоть на час.
- Фло... Давай исчезнем, а? Ну просто сбежим куда-нибудь... на необитаемый остров... Пошлем всех? - он посмотрел умоляюще на француза. - Не отвечай - сам знаю, как это малодушно и глупо.
Фло скользнул пальцами по щеке Микеле и грустно улыбнулся:
- Я согласен уехать – на необитаемый остров, в другое полушарие, хоть в Антарктиду, куда захочешь… Только ты ведь не сможешь уехать, сбежишь из самолета. А деньги… Катакомбы научили меня легче относиться к ним… И кстати, - Фло приподнялся на локте и подвинулся почти вплотную к Микеле, - Катерина сказала, что может достать 400.000, которые я заплатил за нее и Марилу. Если она сможет уложиться в 2 дня, то оставшиеся 100.000 – не такая уж проблема… Как думаешь?
- 400.000? Столько ты заплатил за девушек? И за нас еще...460.000. Фло! Это же практически твой двухгодовой заработок! Проклятье... Послушали концерт, называется.
Микеле стянул с себя куртку, небрежно швырнул ее на пол.
- То, что ты потратил в клубе - я отдам. Все до последнего цента! - жестом отмел возражения Флорана, - Даже без разговоров! А что касается 500.000...
Он замолчал.
- Я попробую разобраться... Ты, в общем-то, не должен, к тому же Пьетро - мой брат...
Микеле снова взглянул на лежащего на кровати француза.
- Мы опять погружены в мои проблемы. В который раз... А ты... Тебе больно? Хочешь воды? Может, еще таблеток? Черт, я даже не знаю, что у меня есть в аптечке.
Фло мотнул головой:
- Не надо таблеток, я их уже столько выпил – будет только хуже, к тому же, когда я лежу, все вроде даже неплохо, - француз чуть улыбнулся. - Перестань бегать… А что касается денег… Ну… Да, Пьетро – твой брат… Но ты… Ты же не чужой мне… И твои проблемы – это…
Фло запнулся и замолчал. А если чужой, а если «просто друзья», а если такая помощь не спасает, а только обязывает, а если и воспринимается не как помощь, а как тягостная подачка. Лучше бы ему заткнуться уже со своими предложениями. Фло опустил глаза.
Микеле снова опустился рядом с Фло на кровать. Он все понял – то, что Фло хотел сказать, и то, что он так и не договорил. Боже, как же хотелось скинуть обувь, раздеться и залезть под одеяло рядом с Фло, ощутить его запах, тепло его кожи, - просто насладиться близостью, не рассчитывая на страсть. Ну почему...почему даже в собственной квартире он не хозяин своим желаниям! Нельзя - Катерина может войти в любую минуту и тогда придется давать объяснения. А давать он их не хотел - никому. То, что произошло и происходит между ними, касается только его и Фло!
Микеле наклонился, коснулся губами основания его шеи, потом поцеловал за ухом, следом в щеку, снова убрал непослушную прядку.
- Спасибо Фло за предложение. Я знаю - ты от души. Правда, спасибо... Я, наверное, никогда не смогу с тобой расплатиться...
- И не надо, - ответил Фло, потянувшись вперед и целуя Микеле в шею.
- Скажешь тоже – «не надо»! Что я – иждивенец какой!
Микеле потерся щекой о его плечо.
- Фло…а ты знаешь, что лежать в кровати одетым не принято? – спросил он, между прочим.
Фло поднял брови в притворном удивлении:
- Да что ты говоришь? Я рушу все традиции и устои. У тебя есть какие-то предложения на этот счет - мне нужно как-то исправляться…
- Я мог бы тебе помочь…
Микеле встал, стащил с француза ботинки, потом потянул на себя носки, едва удержался чтобы не пощекотать его голые ступни («ну что за ребячество!»), просунул руки Фло под живот и не без труда смог справиться с пряжкой, расстегнул молнию … - и вот уже брюки присоединились на полу к его собственной куртке. Он было потянулся к пуговицам на рубашке, но руки замерли так и не добравшись до материи. Во рту внезапно пересохло. Его поза…даже если Фло был еще полуодет… Микеле почувствовал, как сердце тяжело толкнулось в грудной клетке и вдруг забилось быстрее, гоня по венам – нет, не кровь…огненную лаву. Он сглотнул и с усилием отвернулся. Безумие – снова, то же безумие! Он опять хотел француза – здесь и сейчас. Словно там, в клубе, у него внутри открылся источник, который постоянно требовал насыщения.
- Я…пожалуй…остановлюсь на этом, - выдавил он из себя.
Ну уж нет... Фло поймал руку Микеле и притянул его ближе к себе.
- Нехорошо останавливаться на полпути, - прошептал он, облизывая вдруг пересохшие губы. – А я не справлюсь… - Флоран улыбнулся, - с таким безумным количеством пуговиц.
Микеле пару секунд выдерживал его взгляд.
- Можешь слегка приподняться? - спросил он тихо.
Потом быстро, чтобы не заставлять Флорана долго напрягаться, он расстегнул пуговицы дрожащими пальцами и осторожно потянул на себя рукава рубашки. Флоран слабо охнул, когда пришлось согнуть руку...
- Прости...я не хотел.
Наконец рубашка присоединилась к остальным частям гардероба на полу.
- Фло...у тебя кровь на футболке. Наверное, некоторые из ран открылись…Я…должен ее снять.
- Снимай, - кивнул француз.
Осторожно, медленно, стараясь не касаться открытых ран, Микеле стянул с Фло футболку. Тихо выдохнул. Спина представляла собой еще более плачевное и леденящее кровь зрелище, чем день назад. Словно по его спине прошелся каток с шипами, тянущий за собой колючую проволоку. Отчетливее проступили синяки, расписав спину во все цвета радуги, ярко алым налились следы от плети, открылись кое-где тонкие порезы от стека. Плечи и лопатки вообще были почти целиком выкрашены в темно-синий, с переливами бордового цвет.
- Фло... Тебе нужно...много мазей. Разных и...обезболивающего... Может даже антибиотик...
- Мммм… Нет, не нужно, я уже объелся таблеток. А мазь можно будет купить только утром. Может быть, у тебя есть еще какие-то предложения относительно обезболивающего? – Фло снова взял Микеле за руку и приподнялся на локтях, глядя итальянцу в глаза.
Он наклонился и нежно, едва касаясь, провел языком вдоль одной из ран. Потом еще раз…и еще….спустился чуть ниже, и протянул ниточку поцелуев на боку:
- Что скажешь о моем…ммм…врачевании?
- По-моему, это намного лучше антибиотиков, - прошептал Фло, закрывая глаза.
Микеле несколько минут продолжал нежные ласки – губами, языком, пальцами – везде, где находил нетронутые участки кожи. Сдерживать себя было сложно, почти мучительно – хотелось впиться зубами, буквально вгрызаться в эту плоть, хотелось дать волю захлестывающей страсти – любить Фло неистово, безумно – отдавая себя целиком и получая еще больше. Хотелось взять его сейчас – и его беспомощность вместо того, чтобы останавливать, еще больше заводила. Наконец Микеле с протяжным стоном отстранился от Фло…
- Я не могу…не в силах сдерживаться… - пробормотал он слегка севшим голосом. – Фло…лучше будет, если я перестану… Для нас обоих будет лучше. Наверное, - добавил он неуверенно и, склонившись к уху француза, прошептал: - Как же я хочу тебя, Фло…
Флоран, обернувшись, перехватил губы Микеле своими, целуя итальянца медленно и страстно. Со вздохом оторвался и прижал голову к плечу Микеле:
- Да, ты прав. Наверное, - Фло еле заметно улыбнулся. – Просто… Когда ты рядом, я теряю голову. Так хотелось забыть обо всем, отбросить… Чтобы остались только мы… Вдвоем. Прости… Ты прав.
- Не извиняйся за это… Еще неизвестно, кто больше теряет голову, - Микеле спрятал грустную улыбку. – Если бы ты был в лучшей форме… Клянусь – мы бы заперлись в комнате на всю ночь. Но я не могу быть таким эгоистом – тебе все же надо немного отдохнуть и прийти в себя.
Он нежно провел ладонью по щеке Фло.
- Да и меня опять начинает мутить что-то… - пробормотал он про себя. – Может нам? И выпить? Фло, я пойду поищу… Хотя боюсь, что у меня в холодильнике уже давно обосновались мыши. Хорошо?
Отпускать Микеле было жалко, но Фло понимал, что сейчас его друг прав. Он со вздохом кивнул.

Микеле едва взялся за ручку, когда услышал голос Катерины "Микеле!" - и пулей вылетел в коридор:
- Катерина? Что случилось?
Катерина подняла на него глаза. Как она устала. От всего, ото всех. Она кивнула в сторону комнаты, где оставила Марилу:
- Она почти пришла в себя. Можно сказать, что ей лучше, насколько вообще об этом можно говорить... - Катерина помолчала. - Ты ей нужен. Ей нужно человеческое тепло и внимание, - она усмехнулась. - Но не от меня...
Микеле кивнул и бросился было к комнате, но на полдороге замер и развернулся.
- Катерина...спасибо и... я хотел приготовить что-нибудь на ужин, только теперь...Вот черт! - он подергал за прядку в нерешительности. Попросить? Неудобно как-то. Он бросил на Катерину растерянный взгляд и тут только заметил тени под глазами и выражение усталости. - Тебе бы сесть! Пойдем со мной - у меня где-то пицца замороженная была. И кофе кажется...Сахар поискать. Я пока в духовку поставлю - а ты постереги, ладно? Я только проведаю Марилу и вернусь.
Он повернул ручки духовки, извлек из морозильника упаковку, выложил деревянный кусок теста на противень и сунул в духовой шкаф.
- Ты чувствуй себя как дома - я не знаю, что в холодильнике... - он быстро открыл дверцу. - Салями и сыра кусок...Вот только с хлебом напряженка. Есть кусок, но он совсем засох. Ааа - три яйца! Можно яичницу...Сейчас я - только Марилу проведаю и назад.
Катерина кивнула Микеле и облокотилась о стол. Твою мать. Кажется, она никогда не уйдет отсюда. Ну а что делать-то? Марилу… - от нее сейчас не очень много пользы, Флоран вообще в виде трупа, одного итальянца на всех не хватит… И есть хочется просто страшно. Катерина вздохнула и взяла на себя роль кухарки. Ладно. Сковорода у него какая-нибудь найдется? Можно пожарить хлеб. Да и яичница будет кстати. Она обошла кухню, заглядывая в шкафчики и раздумывая, что можно приготовить. Так – жарим хлеб, режем салями и сыр, яичница… туда сыр тоже сгодится. Пока руки были заняты, она думала, кому первому позвонить и что делать. Сначала дядя – пусть переведет деньги, она отдаст Фло все 400 тысяч, Катерина сильно сомневалась, что у Марилу водится такое количество наличности, а французу эта сумма явно пригодится. Потом… самое неприятное, но необходимое. Ганс. Он ей должен. Причем это не денежный долг. И должен он ей в двойном размере. Пусть пришлет людей – ей надо узнать все о том клубе, о владельце, как к нему подобраться и где лучше «ударить» и помощь при нанесении этого «удара» ей тоже понадобится, смешно рассчитывать, что она сможет справиться с такой махиной в одиночку. Художник. Она опишет всех, кого видела. Воспоминание о Жильбере ударило больно и неожиданно. Она закусила губу. Она… потом подумает об этом… Фло расскажет о хозяине, заодно попробуем составить план того лабиринта. И наконец, Змей. Он ей нужен. Может, ей повезет, и он согласится приехать. Тогда она не завидует ни Грею, ни Марте… Ни даже хозяину. Катерина жестко усмехнулась. Предварительный план готов. Кстати, надо бы приготовить кофе. И посмотреть, что там с Фло. Катерина задумалась, стоя с пакетиком кофе в руках. Ее беспокоило то, что происходило между Флораном и Микеле. А что-то происходило, она чувствовала. И видела. Только никак не могла определить… К черту. Она слишком устала. Потом, это все потом.

Фло посмотрел на закрывшуюся за Микеле дверь, потом закрыл глаза. Что ему делать-то? Он превратился за эти два дня в полного и абсолютного банкрота. У него нет ни цента. Ничего. Только немного наличности в бумажнике. С ума сойти. А ему нужны деньги. Деньги, деньги. Микеле нужно отдать 500 тысяч за своего брата, и пусть какая-то часть суммы у него есть, итальянец вряд ли располагает большим кредитом… Значит, из того, что сможет достать Катерина... Внезапно он вскинул голову. Янек! Черт возьми! Его тоже надо выкупить! И потом куда-то пристроить…Хозяин наверняка заломит баснословную сумму. Фло чуть не застонал от бессилия. Так… Все… Спокойно. Им всем надо спокойно прикинуть свои финансовые возможности и траты. И он страшно хочет курить! Фло сполз с кровати, передвигаясь по миллиметру и морщась от боли. Пожалуй, одеться он не сможет. Он закутался в одеяло. Скривился, оглядев себя - тоже мне патриций, блин. Выудил из кармана куртки пачку сигарет и медленно и осторожно пошел на кухню, передвигаясь по стенке.

Микеле осторожно просочился за дверь и тихо позвал:
- Марилу...
И тут же увидел ее сидящей у стены с подобранными к груди коленями. Кольнула жалость - неожиданно острая, помноженная на горькое сознание собственной вины. Он немного потоптался на месте. С чего же начать? Слова, так легко приходившие обычно, испуганно попрятались в закоулках разума.
- Мне так жаль... - выдохнул он, наконец, самое банальное. – Тебе стало плохо, помнишь? И я испугался… я не знал – только хотел спасти тебя… Я боялся, что ты умрешь у меня на руках…
Он беспомощно замолчал, с горько отчетливостью осознавая, какими жалкими выглядят его попытки оправдаться. Марилу повернула к нему свое лицо, мокрое от безмолвных слез:
- Лучше бы я умерла.
Вот и все. Приговор - как выстрел, и слова холодными осколками вонзающиеся в сердце. А он так надеялся – до последнего надеялся, что не услышит эту фразу! Значит, бесполезно – оправдания, надежды, борьба, что они вели с Фло, сопротивления Катерины. Он хотел ее спасти тогда там, у входа  – и сделал неправильный выбор из-за собственного малодушия.
- Не говори так, я прошу, - прошептал Микеле умоляюще. - То, что случилось – это ужасно, страшно, непоправимо, но нужно жить… Жизнь она… ведь это просто видеть небо и слышать музыку, и существовать в этом мире, и ощущать, и...
Ну как же объяснить свою мысль? То, что он чувствовал в душе и то, во что до сих пор верил – что нужно жить, и что только жизнь имеет приоритет и важность. Надо всем.
- Они отняли все, - проговорила Марилу, смотря пустым взглядом в пространство. - Я тоже не верила, что так можно – вынуть душу. Оказалось, что да…
- Я постараюсь вернуть ее.
- Слишком поздно.
- Нет! – Микеле присел рядом с ней, обнял ее, осторожно потянул к себе. - Нет…поздно только, когда перестает биться сердце, и гаснет мозг. Пока ты живешь, ничего не поздно. Только смерть – только она непоправима. Я знаю, что ты мне не веришь, но увидишь…время – оно лечит. Не сразу, но лечит… И я помогу… Сделаю все, что смогу… поверь…
Он гладил ее по волосам, но почему-то зарождалось жуткое ощущение, что он гладит большую куклу – пустую и мертвую. И становилось страшно – и чтобы отогнать страх он продолжал говорить и проводить ладонью по волосам почти механическим жестом.
- Ты веришь в судьбу, Микеле? – неожиданно прервала его словесный поток Марилу.
- Я?.. Д-да, - слегка растерялся Микеле и уже увереннее добавил. - Да, верю.
- И я…когда-то с подружками ради шутки мы решили погадать на ярмарке… Знаешь, иногда появляются гадальщицы со столиками… Он была красива – та цыганка. Из тех, что рисуют на картинах. Посмотрела на мою руку и сказала «нет большей печали, чем знать свое будущее». Вернула деньги… И не захотела объяснить. Теперь я знаю почему. Она видела…
- Да что она там могла видеть! – Микеле в сердцах хлопнул рукой по полу. – Предрассудки это, Марилу… Вот увидишь – все образуется… Я буду рядом и помогу. Пойдем – ты умоешься, а там и пицца уже готова. Пойдем.
Он помог ей подняться, обнимая за плечи, довел до ванной и, открыв кран, сам провел несколько раз влажной рукой по ее лицу. Словно умывал ребенка – она не возражала. Пустота в ее душе словно кислота разъедала ткань реальности – и было все равно.

Катерина переворачивала на сковороде гренки, когда Фло по стенке вполз в кухню.
- Привет, - она осмотрела его и хмыкнула. – Весьма эффектный наряд.
- Репетирую роль призрака, - откликнулся Фло, проходя к окну.
- Походка тяжеловата, - критически заметила Катерина. – А так – очень даже…
- Придется худеть…
- То есть на тебя еду не готовлю?
- Ну я же не сказал, что с сегодняшнего дня…
- А, ну да… Когда там все диеты начинаются? С понедельника?
- И месяц я тоже не уточнял.
Катерина улыбнулась:
- Не призрак, а бегемот на пуантах… как в мультфильме…
- Кто?
- Ну хорошо… Это я…
- Бегемот?! – Фло с наигранным возмущением смотрел на улыбающуюся Катерину.
Она не удержалась и тихо рассмеялась, Фло, улыбаясь, прикурил и с наслаждением вдохнул табачный дым.
- Ладно, буду репетировать роль призрака бегемота, - заметил он. Он как будто оглядывался на прошлую жизнь – неуверенно и со страхом. Кухня в парижской квартире, сигареты, еда, легкие разговоры – сможет ли он когда-нибудь окончательно вернуться?
Катерина проверила пиццу, сняла с плиты яичницу и с чувством выполненного долга подошла к Фло:
- Можно и мне сигарету?
Фло щелкнул зажигалкой и взглянул на девушку – бледное, усталое лицо, круги под глазами, неуверенные движения и гримасы боли, когда думает, что никто не видит…
- Как ты? – тихо спросил Фло.
- Я выкарабкаюсь, - Катерина слабо улыбнулась.
- Если я могу…
- Можешь – тебе надо вылечить спину.
- Наплевать, я это переживу, - Фло смотрел в голубые глаза – спокойствие и невозмутимость, но на дне… - Я имел в виду…
- Я поняла, - Катерила легко коснулась его плеча. – Спасибо.
- Прости, - Фло подался ближе к Катерине, чуть не застонав от боли, пронзившей спину. – Я ведь обещал спасти тебя…
- Ты спас, - твердо ответила она. – Если бы не ты, меня бы уже продали на органы или забили до смерти…
- Я никогда не прощу себе…
- Не надо, - Катерина провела пальцами по щеке Фло, заставляя посмотреть в глаза. – Ты не знал, что с нами, где мы, ты ничего не мог для нас сделать. Также как и я не знала, где вы, где Марилу…
- Ты не понимаешь! Я изображал из себя клиента – прекрасно себя чувствовал, ел-пил, отдыхал…
- То, что сделали с твоей спиной… и не только, как мне кажется… - это тоже относится к отдыху?
Фло опустил голову.
- Ты обещал спасти меня, и ты сдержал слово, - Катерина прижала его голову к своему плечу и легко поцеловала макушку. – Прекращай уже эту рефлексию, - она улыбнулась. – И дай мне сигарету – за взаимными утешениями эта истлела, даже пары затяжек не успела сделать.
Они снова закурили. Катерина задумчиво смотрела на улицу, выдыхая дым в открытое окно, потом обернулась к Фло:
- Фло… То, о чем мы говорили, когда выбрались…
- О штурме клуба?
- Типа того…
- Не могу поверить, что ты это серьезно…
- Абсолютно. У меня есть возможность обратиться к людям, которые не менее «круты», чем хозяин этого борделя…
- Где? Здесь, во Франции?
- Не совсем… - Катерина усмехнулась. – Ганс работает по всему миру, не размениваясь на такие мелочи, как страны…
- Кто?
- Не важно. Но мне понадобится твоя помощь…
- Все, что угодно…
- Описание всего, что ты видел – всех коридоров, помещений, всех людей, которых ты встречал, особенно, хозяина…
- Конечно… А коридоры… Уж не хочешь ли ты сама…
- Именно это я и хочу сделать…
- Да ты с ума сошла!
- Там есть несколько человек, которых я обещала «навестить», - ее губы презрительно искривились.
- Я не думал, что у тебя возникнет желание вернуться туда…
- Это не желание, а необходимость.
- Нет. Ты же видела, что произошло с Марилу, ты сама пережила там… Нет, - Фло отрицательно покачал головой, глядя на Катерину со смешанным выражением недоверия и страха.
- Фло, - она вздохнула. – Теперь я знаю, чего от них ждать, а вот они считают меня просто случайной туристкой и не думают, что я могу преподнести им парочку сюрпризов.
- А на самом деле ты не туристка, а агент МИ5, что ли? Джеймс Бонд в гриме?
Катерина усмехнулась:
- Ты не знаешь ничего обо мне…
- И? – Фло все также недоверчиво смотрел ей в глаза.
- Я когда-то занималась и взломом различных систем, и кражами в сети, и поплатилась за это…
- И ты хочешь еще раз наступить на те же грабли? Я не пущу тебя, - Фло, конечно, догадывался, что Катерина не так проста, но не настолько, чтобы в одиночку справиться со всей охраной клуба.
- Я не собираюсь махать там кулаками, мне нужно будет просто добраться до сети… А «дорогие моему сердцу» люди… - она помолчала. – С ними разберемся по ходу…
- Что-то мне подсказывает, что ты уже приняла решение… Тогда я с тобой…
- А вот ты точно рехнулся…
- Во-первых, без меня ты в клуб не попадешь, во-вторых… Я должен выкупить одного мальчишку, я обещал…
- Хорошая у нас подбирается компания, - Катерина усмехнулась. – Одни калеки, и все, что интересно, с больной спиной…
- Отбор по определенным физическим параметрам, - Фло улыбнулся.
Катерина кивнула:
- Да уж… Но сначала надо подкрепиться. Давай, к столу… Умираю, хочу есть…
Фло обернулся, услышав шаги, и увидел Микеле и Марилу.

- Фло? Ты… зачем встал-то? – забеспокоился Микеле, едва они появились в дверном проеме кухни. – И вообще – вы уже начали? А что нас не дождались?
Подвинул стул Марилу.
- Мы вас ждали, - ответила Катерина, ставя перед Марилу тарелку с едой и вглядываясь ее в лицо. Ей не нравилось то, что она видела. Марилу даже не пыталась бороться. Образно говоря «сложила руки и приготовилась к смерти», Катерина никогда не понимала такого отношения к собственной жизни.
Фло тоже смотрел на Марилу и хмурился. Видеть девушку, которую он встретил в кафе два дня назад полную жизни и энергии, в таком состоянии было больно. И неправильно. Потом он посмотрел на Катерину. Она тоже пережила немало, но… какой контраст. Фло чувствовал в ней силу, порядком израсходованную в том подземелье, но достаточную, чтобы жить и бороться дальше. Катерине просто требовался отдых и поддержка друга, что делать с Марилу он не представлял. И от этого чувствовал свою вину и злился на самого себя за бессилие, за то, что устраивал Микеле сцены ревности из-за нее, за то, что не успел… Он вздохнул, наверное, лучше говорить на нейтральные темы пока:
- Я просто вышел покурить. Сил нет никаких уже – я за два дня покурил только один раз! Это же… - слово «пытка» чуть было не сорвалось с губ, Фло запнулся и продолжил уже тише, взглянув на Катерину, словно ища поддержки: - это… невыносимо для курильщиков со стажем.
Катерина стояла рядом с Фло – садиться она не рисковала, тело все еще слишком хорошо помнило клетку. Она взяла с тарелки гренок, положила на него колбасу и сыр и смачно откусила. Затем кивнула:
- Просто пытка, - она спокойно произнесла слово, на котором замешкался Фло, и конечно, она слышала это.
Катерина посмотрела по очереди на всех и доела гренок – счастье-то какое, хоть что-то съесть… За два дня ей перепало только чуть-чуть овощей, которые тогда принес Жильбер.
Теперь можно и продолжить:
- Думаю, не имеет смысла делать вид, что с нами ничего не произошло, и вести светскую беседу. Я успела обсудить кое-что с Фло… - она спокойно взяла чашку кофе и кусок пиццы и посмотрела на Марилу и Микеле. – Теперь хочу услышать ваше мнение. Мне потребуется немного времени, но я найду возможность вернуться в этот… притон и преподнести его владельцам несколько «приятных» сюрпризов. Но для этого мне нужно будет, чтобы вы вспомнили и рассказали определенным людям все… абсолютно все, что вы видели и слышали. Я знаю, это все равно, что переживать случившееся снова и снова, но без этого не собрать нужную информацию и не составить план. Вы не обязаны это делать, и никто и слова не скажет, если вы откажетесь… Но мне нужно знать, рассчитывать на вас или нет, - Катерина доела пиццу и сделала глоток из чашки. – Вы как?
Марилу ничего не ответила, механически пережевывая во рту кусок горячей пиццы, что положил ей итальянец, и не чувствовала вкуса. Вернуться? Туда? Вернуться опять? - ее омыло ужасом. Это исключено.
Микеле окинул Катерину неприязненным взглядом. Ишь, командует так, словно они - взвод солдат на учениях. С глубин души поднималась желчь - совершенно глупая и неоправданная никакими разумными доводами...
- План - пожалуйста. Что помню... От рассказа уволь. А насчет "сюрпризов" - что ты под этим подразумеваешь? - он с наслаждением вонзил зубы в гренок.
- Раз не хочешь рассказывать ты, зачем распинаться мне? – холодно отрезала Катерина. – Меньше знаешь, лучше спишь. – Она допила кофе и поставила чашку на стол, посмотрела на Микеле: – Спасибо за ужин… и за информацию.
Она вытянула из пачки еще одну сигарету и отошла к окну.
Фло посмотрел на Микеле:
- Она же не просила выворачивать душу, а рассказать о тех людях, которых ты видел, в каких коридорах побывал… Но если это так сложно… - Флоран пожал плечами, доедая свой кусок пиццы. – Я расскажу, этого же будет достаточно? - он обернулся к Катерине. Она усмехнулась и утвердительно кивнула головой.
- Ну вот ты и рассказывай, - подвел итог Микеле. - Если какие будут нужны уточнения в плане - я помогу...
Ну и какого дьявола! Что он мог ей рассказать такого, что не видел или не знал Флоран? Они были практически вдвоем все это время, а то, что случилось с ним одним... - Микеле бросил предостерегающий взгляд на Фло...Неужели не догадается обойти этот момент? Расскажет? Только пусть попробует - он поклялся, что об этом не узнает никто никогда, тем более эта...мнящая себя спецагентом Катерина!
Он принялся собирать со стола пустые тарелки и складывать их в раковину. Вслед поднялась Марилу и, не говоря ни слова, положила в раковину испачканные вилки и ножи, включила воду и, поискав глазами щетку, вопросительно посмотрела на Микеле.
- Может, я сам? - попробовал было предложить итальянец, но Марилу отрицательно качнула головой.
- Мне не сложно... И это помогает отвлечься.
Микеле протянул ей щетку, которую достал из шкафчика над раковиной и моющее средство - несколько капель на дне пластиковой бутылки. Черт! Надо будет с утра в супермаркет. Вот только...
Помимо немедленного нападения на клуб в катакомбах,  у него были и другие насущные проблемы. Брат... и деньги. Проблемы, которые придется решать ему самому - и для этого надо было сосредоточиться и подумать...Первое - деньги. Он вышел в коридор и пересчитал наличность в кошельке - немногим более 200 евро. На несколько дней экономного расхода... Хорошо, пара кредитных карт - тоже тысяч шесть - если расходовать полностью. И счет - банк открывается утром, а home banking он поленился завести. Там оставалось еще 100-150.000 на депозите - надо будет завтра точную сумму узнать. И сколько-то оставалось в сейфе. Не особо прислушиваясь к доносившимся из кухни голосам, Микеле пошел в комнату, отодвинул панель и набрал код... - несколько мелодичных всплесков и долгий сигнал - дверца открылась. Он заглянул, потом схватил кипу бумаг и принялся лихорадочно перебирать - контракты, бумаги из банка, коды кредиток и карточки, паспорт и французский вид на жительство... Денег не было - бумаги выпали из рук и с легким шелестом рассыпались по полу, а он все стоял, не в силах сдвинуться с места и не в силах осознать. Лишь ощущая, как ужас неотвратимости сдавливает холодной рукой сердце и тянется к горлу, лишая дыхания. Денег не было - почти 200.000 евро - задаток, что он снял со счета и  должен был внести за звукозаписывающую студию. Только он и тот, кому он доверял как самому себе, знали код. Он и Пьетро - и объяснение могло быть одним.
Микеле присел и принялся механически собирать упавшие листы, потом так же механически положил их обратно в сейф и закрыл дверцу. Это конец - самый настоящий и неотвратимый. Даже если каким-то чудом ему удастся отделаться от вымогателей - на жизнь и проекты оставались всего 150.000. Много? Когда-то ему эти деньги казались фантастической суммой, и сейчас смерть от голода ему не грозит - но что потом? Париж чертовски дорогой город, и он к тому же должен еще кучу денег Фло - за спасенные ему и девушкам жизни...А проекты и мечты? Этих жалких крох не хватит даже на выплату залога - да если и хватит, где он возьмет остальную сумму? Кредит - но подо что? У него нет ни машины, ни недвижимости, ни постоянной работы. Сколько раз ему приходилось бывать в безвыходных ситуациях, но ему никогда не приходило в голову сводить счеты с жизнью. До этого момента...

Катерина задумчиво проводила Микеле взглядом, прикуривая очередную сигарету. Он ее бесил. Что ей хотелось, так это вмазать кое-кому по шее. Черт с ним. Она перевела взгляд на Фло и улыбнулась:
- Ты сейчас напоминаешь какую-то римскую статую в этом одеяле…
Фло посмотрел на себя:
- Зато удобно.
Катерина кивнула:
- Ты будешь здесь днем?
- Да, если Микеле не выгонит… Но даже тогда вряд ли я смогу далеко уйти…
- Хорошо. Только… Здесь, кажется, небезопасно. Может, лучше сбежать? Спрятаться…
- Те амбалы хоть и не блещут умом, но их много, они наверняка следят и за домом, и за друзьями… Так просто от них не убежишь.
- Ладно. Тогда я позвоню тебе днем, договоримся о встрече. И забери уже от меня сигареты или твоей пачке конец…
- Не страшно.
- Страшно. Я лишу тебя вновь обретенных радостей…
- Хорошо, - Фло кивнул, потом посмотрел на Марилу. – Марилу, может, тебе помочь? Или хочешь еще кофе? Кажется, я все выпил в одно лицо…
- Спасибо, я закончила, - откликнулась Марилу, ища глазами полотенце - безуспешно. - Если можно, я бы выпила чаю...
- Без понятия, где Микеле прячет чай, и есть ли он у него, - Фло растерянно смотрел на Марилу, потом крикнул: - Микеле! Мике! Вернись к гостям на минутку!
Голос Флорана с трудом пробился через толщу отчаяния, еще пару секунд потребовалось, чтобы осознать смысл. Он с трудом поднялся и вернулся на кухню. Остановился в проеме, смотря на Фло отсутствующим взглядом.
Фло напрягся и шагнул к Микеле, цепляясь за стол:
- Что случилось? Что с тобой?
- Это конец, - прошептал Микеле.
Теперь уже три пары глаз смотрели на него вопросительно.
- Да что случилось-то? - переспросил Фло, уже не скрывая тревоги.
- Из сейфа исчезли деньги - все.
Флоран, наконец, доковылял до Микеле и взял итальянца за руку. Да наплевать ему, что там подумают или не подумают Катерина и Марилу.
- Не сходи с ума раньше времени. Мы найдем деньги - я могу взять кредит, одолжим... В крайнем случае, можно продать кое-что... Не волнуйся.
Катерина мысленно просчитывала варианты - одолжить у дяди бОльшую сумму, ну не может же она попросить миллион. Даже те 400.000 для Фло будут жечь ей руки, пока она не отдаст все. Нет, дядя не откажет ей, и никогда не упрекнет. Она сама не сможет взять у него такую сумму. На то, чтобы украсть деньги у хозяина клуба требуется время и тщательная подготовка. Ганс? Да никогда! Попробовать одолжить еще у кого-то? Катерина мысленно перебирала всех знакомых и родственников. Опять же нужно время... Только дядя... Но... она не может...
Микеле поднял на Фло совершенно потерянный взгляд:
- Фло... это было последнее... - он смолк, не зная, как объяснить катастрофичность ситуации. У него ведь никого нет - совершенно никого, кто мог бы одолжить такую бешеную сумму денег, все друзья - в Италии, в Бельгии, могли только мечтать о таких деньгах. - Кредит... Продать... Фло, у нас нет...нет времени, чтобы что-то продавать или брать кредит, и потом...
Он осекся, переведя взгляд с Катерины на Марилу.
- Те отморозки вернутся - и мне совершенно нечего им предложить...Я попробую обзвонить друзей Пьетро, но на это слабая надежда - скорее всего те уже прошлись по всем его связям и я ...я понятия не имею, чем он занимался последние несколько месяцев...Где его искать... и деньги...
Развертывающаяся под ногами пропасть была бездонной и пугающей своей глубиной.
Он должен взять себя в руки. Хотя бы перед девушками - потом, если повезет остаться наедине с Фло...
- Спокойно, тише, - Фло притянул Микеле ближе, заглядывая в глаза и едва удерживаясь, чтобы не обнять, зарыться пальцами в волосы, успокаивая и делясь надеждой. – Я спрошу у друзей, вместе мы наскребем нужную сумму. Главное – не поддаваться панике. В крайнем случае, мы всегда можем спрятаться, пока ищем деньги…
Как же хотелось...спрятать лицо на груди у Фло и забыться, а еще лучше... - встать на колени и позволить одеть на себя ошейник, произнося врезавшийся в память отрывок клятвы. И переложить на Фло решение всех проблем, просто подчиняясь его приказам и прихотям. Как малодушно! Микеле зажмурился и затряс головой. Надо взять себя в руки. Немедленно!
- Нам, я думаю, всем нужно отдохнуть... - был такой трудный день, - произнес он вместо этого. - Утром… все будет иначе.
Катерина кивнула:
- Ты прав, надо поспать, а утром на свежую голову уже думать, что делать. Я говорила Фло, что смогу достать деньги, и даже уложиться в два дня, но... их не хватит на все - на этих уродов, на жизнь, на выкуп кого-то там в притоне. Но прикинуть кое-что можно...
- Спасибо, - Фло обернулся к Катерине, не выпуская руки Микеле.
Она внимательно посмотрела на них и улыбнулась:
- Чепуха. Тебе бы надо вернуться в кровать, а я со своей спиной вообще предпочту расположиться на полу... Ну а Марилу... - Катерина замолчала и вопросительно посмотрела на девушку.
Та пожала плечами:
- Мне все равно… Я тоже могу … на полу
- Как это – на полу! - искренне возмутился Микеле. - Никакого пола - у меня отличный диван – двуспальный и раскладной. Раз уж вы уступаете кровать самому…из нас пострадавшему.
На том и порешили… Микеле открыл для девушек свой гардероб, предлагая выбрать любую из понравившихся им рубашек или футболок, сам разобрал и застелил диван. Неловко потоптался, спрашивая, устраивает ли их выбранный цвет постельного белья, удобны ли подушки и не желают ли они поменяться, не хотят ли одеяло потеплее – могут быть сквозняки и, в конце концов, так утомил отвечающую ему Катерину (поскольку Марилу снова погрузилась в себя и почти не реагировала на обращенные вопросы), что та решительно прервала его, пожелав «спокойной ночи» и захлопнула дверь у него перед носом. Пробормотав «и вам тоже – если что-то будет нужно…» отправился в комнату к Фло.
Флоран стоял у окна, по-прежнему закутанный в одеяло, и невидящим взглядом смотрел на улицу. Что же делать? Что делать с этими деньгами? Этот кошмар никогда не закончится… Они только-только выбрались из этого подземного ада, чтобы снова попасть в невыносимые условия. Денег нет. Ни у кого. То, что достанет Катерина… Это и так слишком большая сумма, нельзя просить ее достать еще… У него нет ни копейки. Совсем. Также как и у Микеле. Что он может продать? Машину? Ну… допустим… Занять у кого-то… Даже если все друзья и знакомые одолжат какие-то суммы, он не наскребет полмиллиона. Максимум тысяч триста. Это при самых радужных перспективах. Но на это требуется время. Он не уложится за два дня. Никак. А еще Янек. Да и жить на что-то надо в дальнейшем. И что? Больше всего он боялся, что Микеле натворит каких-нибудь глупостей. Бросится в очередной «омут», не глядя и не думая. Ведь речь идет о его брате. Фло вздохнул. Надо спокойно прикинуть… Катерина обещала 400.000, 100.000 он, наверное, сможет найти за такой короткий срок. А вот с Янеком надо будет думать… А что тут думать - хозяин показательно забьет его до смерти, если он не успеет его выкупить. Господи, господи… Но там… Он хотя бы сможет взять какой-то кредит… Что-то придумать… Просто предварительно сказать хозяину, что хочет выкупить раба – пусть обозначит цену… Дальше будет видно. Лишь бы Микеле не срывался «на подвиги», оберегая их – у итальянца и так уже слишком большой груз вины из-за случившегося с Марилу, да и его внешний вид не внушает оптимизма. Надо обдумать все возможности и найти решение. Обязательно.
Микеле возник рядом, словно тень, также постоял пару минут, рассматривая проезжающие в отдалении машины, потом сделал шаг назад и обнял француза, уткнулся лбом ему в плечо:
- Лучше бы я остался там...в катакомбах, - и сам ужаснулся тому, что сказал.
Фло обернулся и прижался губами к виску итальянца, прошептав:
- Не говори так… Мы вместе, ты же помнишь? Мы выбрались оттуда, и здесь… найдем выход… Только не отталкивай меня, не пытайся все решить в одиночку…
- Фло, я...я не могу так - все время перекладывать решение проблем на тебя. Ты и так...спас нас всех, и теперь... И теперь моя очередь искать выход. Кроме того, ты не обязан ради Пьетро - он мой брат, и мой долг заботиться о нем.
- Я просто предлагаю решать все вместе... Как и там, в подземелье... Вместе. Пьетро - твой брат, и когда ты найдешь его, ты сам будешь проводить с ним "воспитательные работы" относительно его методов тратить деньги, я не буду лезть в ваши семейные дела... Но пока... Ты предлагаешь мне просто наблюдать со стороны? Так не могу уже я...
Микеле поморщился - как Фло не поймет, что он уже достаточно втянул его и девушек в передряги и теперь должен попытаться решить все сам. Должен сделать так, чтобы они остались в стороне. Но ссориться не хотелось - именно сейчас. Не было сил на ссоры и словесные дуэли. Поэтому он просто подарил Фло легкий поцелуй и увлек его за собой в кровать...
- Как скажешь, Фло... Подумаем об этом утром? - ему потребовалось меньше минуты, чтобы стянуть с себя всю одежду, оставшись лишь в трусах, юркнуть к Фло под одеяло. - Обычно я сплю в майке, но сейчас... хочу чувствовать твою кожу... вдыхать твой запах...
Француз улыбнулся, притягивая Микеле ближе к себе и легко скользя пальцами по его спине.
- Иди ко мне, - шепнул Фло, зарываясь лицом в волосы итальянца и закрывая глаза. Он чувствовал, что Микеле остался при своем мнении, но он слишком устал – больше нет сил ни спорить, ни убеждать. Им обоим нужно отдохнуть. Завтра будет новый день.

В первый раз Фло разбудил сдавленный плач. Спросонья ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он слышит это наяву. И еще несколько секунд, чтобы понять, что плач исходил от человека, лежащего рядом с ним в одной кровати…
Фло подвинулся ближе к Микеле, коротко вздохнув от боли, полоснувшей по спине. К черту, это все потом... Сейчас... Другое... Самое важное... Он гладил плечи итальянца, прижимая его крепче к себе, скользил губами по щекам, сцеловывая слезы, и шептал:
- Тише... Мике... Я с тобой... Я всегда с тобой... Все будет хорошо... Тише...
- Я не хотел… будить… тебя…прости… - прошептал Микеле сквозь всхлипы, пытаясь совладать с собой.
Ему так и не удалось уснуть – стоило только закрыть глаза – и яркие образы пережитого вставали перед глазами как живые. Когда почувствовал, что подкатывают слезы, хотел встать и уйти, спрятаться в ванной – но побоялся разбудить Фло или столкнуться случайно с Катериной или Марилу, если кто-то из них вдруг проснется. Так и уткнулся в подушку, бесконечно презирая себя за слабость, за эти рвущиеся наружу слезы, за то, что позволил обойтись с собой как... как с последней шлюхой. И за свою неспособность найти выход… За разъедающее чувство вины за Марилу, за брата, за избитого и мучающегося рядом Фло…
- Как же я...ненавижу...себя, - шептал он. - Ненавижу…
Фло баюкал Микеле, как ребенка, прижимая к себе, перебирая волосы и забывая о своей измученной спине, отдающей вспышками резкой боли при каждом движении.
- Ну хорошо... - шепнул Фло, целуя итальянца в уголок губ. - Хочешь ненавидеть себя - ладно... Значит, я буду любить тебя за нас двоих...
Микеле постепенно успокаивался, всхлипывал все реже и, наконец, затих в объятьях Фло.
- Прости меня… - прошептал, вытирая остатки слез. - Я – эгоист хренов…разбудил тебя и … тебе ведь больно! Ложись же…вот так – я обещаю, что больше не буду…Это – в последний раз – не знаю, что нашло на меня...Просто закрыл глаза – и увидел Вика… его похотливый взгляд и то, как он хлестал меня по щекам, пытаясь заставить…
Он, наверное, не сможет больше спать…никогда… Пусть Фло уснет – и тогда он тихо выберется и спрячется на кухне... Откроет компьютер, чтобы бороться со сном – правильно, давно он не открывал свой «Мак»…
- Ты справишься - ты сильный... Сильнее меня, - шепнул Фло, закрывая глаза. - Только не оставляй меня больше одного... Ты же обещал, помнишь?
- Я не оставлю, - Микеле уже полностью взял себя в руки. - Спи Фло… и прости еще раз…
Он поцеловал его у основания шеи, там, где она плавно переходит в плечо и пристроился рядом сбоку, прислушиваясь к дыханию француза. Как только тот уснет... еще пару минут... И сам не заметил, как отключилось собственное сознание, соскальзывая в мягкие объятья сна.
Второй раз за ночь они проснулись оба - вскинулись на кровати, Фло застонал от резкого движения. По квартире плыл затихающий крик.
- Девочки! - Микеле брыкался, выпутываясь из одеяла, соскочил с кровати и как есть - раздетый, бросился в коридор.
Навстречу ему показалась Катерина.
- Что случилось? Кто?..
- Все что могло случиться уже давно случилось, - буркнула Катерина. - Ее мучают кошмары... Ты здесь ничем не поможешь, иди спать...
Она не смогла удержаться, чтобы не окинуть его взглядом, заставив зардеться.
- Сейчас я... -  Микеле юркнул в комнату, чтобы хоть что-то натянуть на себя, но когда вернулся, коридор уже был пуст. Он потоптался у закрытых дверей комнаты девушек, решая, войти ли, прислушиваясь к приглушенному шепоту. Потом нехотя вернулся в комнату.
Катерина закрыла дверь и вернулась к дивану, на котором сидела, сжавшись в комок, Марилу.
- Ну ничего... - шепнула Катерина, обнимая Марилу за плечи и укладывая на диван. - Ничего... Твой рыцарь на страже у дверей, я с тобой... Сегодня мы все будем охранять тебя...
Она легла рядом, все также обнимая Марилу и не давая ей отстраниться. Спина сейчас просто развалится... Ладно. Все познается в сравнении, и это она выдержит.
- Тебе надо поспать... Хоть это и страшно... - тихо сказала Катерина. - Не бойся... Ты не одна...
Марилу доверчиво прижалась к ней, периодически вздрагивая всем телом, потом тихо попросила:
- Можно... свет...хоть немного. Так страшно, когда темно...
Катерина дотянулась до лампы и включила ее.
- Так нормально? - спросила она, гладя Марилу по волосам. Бедная девочка, ей не справиться самой - нужна помощь, и лучше всего профессионала... У нее были контакты одного психолога, только ведь Марилу не согласится... и деньги нужны... Да вот пусть Ганс и займется - хоть какое-то доброе дело сделает за всю свою никчемную жизнь. Катерина взглянула на Марилу: - Спи, тебе надо набраться сил...
Марилу кивнула, но продолжала лежать с широко открытыми глазами. Было страшно до жути - казалось, что стоит только смежить веки, и Катерина, мягкий диван, квартира и приглушенный свет исчезнут - и она снова окажется в могиле. Она не знала, было ли это бредом ее измученного воображения или следствием лекарства, которое ей вкололи... - но она помнила - узкое пространство, и давящие стены, и...и закрывающаяся дверь... нет, кладка... которой ее замуровывали...Хотелось плакать, ей так нужно было заплакать, но слезы не шли - словно все пересохло в глазах, в горле, душе. Наверное, она никогда больше не сможет заплакать... И запеть...

УТРО

Катерина проснулась и огляделась. Кажется, сейчас часов семь-восемь утра… Пора вставать – у нее сегодня будет насыщенный день. Она взглянула на спящую рядом Марилу – та вздыхала и хмурилась во сне, но хотя бы не кричала и не плакала, уже неплохо. Катерина осторожно освободила руку, на которой лежала Марилу, и, морщась от боли в спине, медленно встала с дивана, потянулась и со вздохом тихо пошла в ванную. Вчера они, кажется, подчистили все скудные продуктовые запасы Микеле. Значит, кофе и в отель. Пора выходить на тропу войны. Катерина усмехнулась.
Фло лежал без сна и смотрел на спящего у него на плече Микеле. Как так получилось, что за эти два дня этот итальянец стал для него всем? Он не жалел ни о чем, стерпел бы избиения, отдал бы все, что имел, чтобы помочь ему, чтобы не видеть тоску в его глазах, чтобы он снова стал тем солнечным Микеле, которого он когда-то знал. «Чем мне помочь тебе?» - спрашивал про себя Фло. – «Как отогнать те страшные воспоминания о Вике? Как не допустить, чтобы ты наделал глупостей в поисках своего брата?» Микеле должен сам сделать выбор, принять решение. Это его семья. Фло в нее не входит. Француз поцеловал Микеле в висок и осторожно передвинулся на край кровати. Услышал, как тихо закрылась дверь комнаты, в которой спали девушки, и легкие шаги – кто-то из них проснулся, надо и ему вставать. Он попробует сделать сегодня несколько звонков и достать максимальную сумму, все, что сможет… Одолжит у друзей, знакомых, родственников, попробует продать машину, кредит в банке вряд ли получится взять за два дня – тем более, если у него на счетах абсолютная пустота. Фло медленно, постоянно замирая и морщась от боли, сполз с кровати – сегодня уже получше, а то вчера из-за этой спины он чуть не сдох по дороге. Поискал брюки и рубашку, оделся, напоминая самому себе игрушку с испорченным механическим заводом – приходилось останавливаться и ждать, когда утихнет боль, после любого самого небольшого движения. Укутал спящего итальянца в одеяло и осторожно вышел на кухню.
Катерина уже поставила вариться кофе, она обернулась к Фло и улыбнулась:
- Привет.
- Доброе утро, - Фло достал сигареты и с сожалением заметил, что осталось всего штук пять.
- Кофе будешь?
- Ага, спасибо… Сигарету?
- У тебя там осталось совсем мало…
- Мне, все равно, не хватит.
- Тогда давай.
Катерина с наслаждением вдохнула сигаретный дым:
- Ну как ты?
- Сегодня уже получше… А ты? Твои руки…
- Это пустяки… - Катерина помолчала, потом серьезно взглянула на Фло: - Еще раз уточню - ты весь день будешь здесь?
- Куда я денусь такой…
- Тогда давай договоримся – я вечером… где-то после шести заеду, надо будет составить портреты наших «красавцев»…
- Угу… Кстати… Извини… Но ты не пригонишь мою машину?
- Конечно… Наконец, удастся порулить, - Катерина грустно улыбнулась.
Фло опустил голову:
- Прости… Я обещал, что…
Катерина положила руку ему на плечо и легко сжала:
- Ты выполнил свое обещание, - она легко толкнула Фло, заставляя поднять глаза. – Ты спас меня… Марилу и даже заполошного Микеле.
Фло улыбнулся.
- Кстати, - Катерина отошла к столу и разлила кофе по чашкам. – Напиши номер своего счета, реквизиты… На перевод потребуется время, но деньги должны быть уже завтра на счету…
- Спасибо…
- С ума сошел?! Даже не вздумай благодарить… Это меньшее, что я могу сделать… Я обязана тебе жизнью.
Фло подошел к Катерине, посмотрел в серьезные голубые глаза и повторил:
- Спасибо.
Она легко обняла его, стараясь не потревожить спину, и закрыла глаза. Всего на мгновение забыть обо всем, совсем ненадолго отключить контроль… Катерина вздохнула и отстранилась, легко поцеловав Фло в щеку:
- Придется выразить твою благодарность в нескольких евро на такси, у меня абсолютно пустые карманы…
Фло пожал ее пальцы:
- Конечно.
Он принес свою куртку, пошарив по карманам, удалось найти около 30 евро мелочью, Катерина уверила, что этого хватит. Фло вручил ей ключи от машины и визитку треклятого сгоревшего клуба с адресом.
Француз проводил ее до двери, он держал ее за руку и никак не мог заставить себя отпустить теплые пальцы. Ему было страшно. Что что-то случится, что-то пойдет не так, кто-то опять подкараулит ее… Он чувствовал себя… ответственным за эту девушку. Катерина пожала его руку и улыбнулась на прощание, прошептав:
- Не бойся. Я приеду вечером. Предупреди Микеле, чтобы морально подготовился.
- До вечера, - Фло разжал пальцы, и Катерина выскользнула за дверь.

Микеле уже давно проснулся и просто прислушивался к доносящимся из-за двери голосам. Один из них - Фло, второй явно принадлежал Катерине. Вставать не хотелось, отвечать на вопросы, встречаться взглядом с испытывающими холодными голубыми глазами девушки тем паче. Она словно все время осуждает его и оценивает, и эта оценка явно не в его пользу. Ну и плевать... А вот Фло она, похоже, нравится. Эта мысль не добавила хорошего настроения. Ну и к дьяволу все!
Он повернулся в кровати и укутался поплотнее в одеяло. Так бы и остался здесь навсегда - на этом ложе, уткнувшись в подушку и завернувшись в свой кокон - только кто же даст! Большие электронные часы безжалостно отсчитывали оставшиеся у него в распоряжении минуты и часы - и чем дольше он тут лежит...
Хлопнула входная дверь, и в квартире повисла вязкая тишина. Микеле еще полежал пару минут, потом все же заставил себя слезть с кровати и, порывшись в шкафу, натянуть на себя чистую одежду. Провел рукой по лицу - побриться бы не мешало, да и в душ... И на голове - колтун... Приоткрыл тихонько дверь и выглянул в коридор - пусто. Перевел взгляд на вырисовывающийся напротив окна силуэт.
- Доброе утро, Фло, - незаметно подобрался к нему и уткнулся носом в спину. На мгновение - потом подарил легкий поцелуй в основание шеи.
- Доброе, - Фло улыбнулся и, развернувшись, поцеловал Микеле в уголок губ. - Есть совершенно нечего, но кофе остался. Хочешь?
Микеле кивнул, но потянувшись к кофеварке, сморщился:
- Совсем остыл. Я новый сварю...
Вылил в раковину оставшийся, ополоснул кофейник и начал колдовать...
- Катерина ушла?
- Да. Она вернется вечером... Надо будет обсудить пару вопросов, и она скажет, что там с деньгами. - Фло помолчал, потом спросил, подходя ближе: - Какие у тебя планы на сегодня?
Микеле звякнул чашкой, коротко вздохнул и развернулся.
С чего начать перечисление?
Но встретившись с темными глазами француза не смог отказать себе в удовольствии. Игриво улыбнулся и, почти касаясь губами уха Фло, прошептал:
- Трахнуть тебя.
Флоран усмехнулся, обнимая итальянца и прижимая к себе, и также тихо ответил:
- Считаешь, тебя хватит… на весь-то день? Тогда можем начать хоть сейчас…
Губы Фло, которые он с таким удовольствием начал терзать, хранили вкус табака и недавно выпитого кофе. Пальцы легко пробежали по позвоночнику, задрали подол заправленной в брюки рубашки, прикоснулись к коже.
Марилу тенью проскользнула по коридору, пару секунд молча наблюдала за страстно целующимися мужчинами, ощущая только холод... Смертельный, разливающийся внутри холод. Закрыла глаза, хотела было развернуться и уйти, но передумала. О ней все равно вспомнят... Может быть...
При звуках наливаемого в чашку кофе Фло и Микеле отпрянули друг от друга, словно пространство между ними пробило молнией.
- Я не буду мешать...Только выпью глоток и уйду, - нарушила неловкое молчание девушка, наблюдая за тем, как краска заливает смущенное лицо итальянца.
- Марилу... Мы не успели вчера поговорить... Как ты? - начал было Микеле, но девушка оборвала его жестом.
- Не нужно... Фальшивых проявлений заботы. Просто сделай вид, что меня нет, и никогда не было.
Фло сначала хотел провалиться под землю, потом умереть, потом... еще что-то хотел. Но взглянув на "убитого" итальянца, чуть нахмурился и взял Микеле за руку, сильно сжав пальцы.
- Не будь несправедливой... Это искреннее участие... И ты... - Фло посмотрел Марилу в глаза и продолжил: - нам... небезразлична.
- Вот как? Нам? Уже во множественном числе? - Она прищурилась. - И как же я ВАМ не безразлична?
- Марилу, я не хотел, чтобы так... Я просто не успел сказать, и вчера было не до этого... -
Господи, он никогда не был в таком бесконечно дурацком и совершенно нелепом положении.
- Зато сегодня... успел, и стало "до того", - она схватила чашку и, бросив резкое "не трогай меня" попытавшемуся становить ее Микеле, прошла мимо и хлопнула дверью, закрывшись в комнате. 
Фло обнял со спины стоящего посреди кухни Микеле за плечи и притянул к себе.
- Ничего... Она поймет... Когда-нибудь... - сказал он, опуская голову на плечо итальянца и целуя его в шею. - Ты ей не муж... и даже не любовник...
- Фло! - Микеле смотрел в коридор широко распахнутыми глазами. - Ты прав - я никто ей. Всего лишь тот, кто помог ей сойти в ад.
Он высвободился из объятий француза и пошел к двери комнаты. Несколько раз поднимал руку, не решаясь постучаться, потом пересилил себя.
- Марилу... Пожалуйста, открой... Я хочу тебе рассказать – все, как было... Как все случилось там, в клубе... Пожалуйста.
"Убирайся к дьяволу!" - донеслось из-за закрытой двери.
- Марилу...я ...я просто хочу помочь, - беспомощно проговорил Микеле в гладкою поверхность двери. 
"Ты помог... уже. Убирайся!"
Фло вздохнул, глядя в спину удаляющемуся Микеле, огляделся. Нет, ему, наверное, не место здесь... Он поторопился, сказав Катерине, что пробудет здесь весь день. Марилу некуда пойти, да и нельзя бросать ее в таком состоянии, а вместе они вряд ли смогут находиться под одной крышей. Ладно. Надо одеться и вызвать такси. Как-нибудь он доберется до дома, кажется, у него остались последние 100 евро. Оттуда уже начнет звонить, одалживать, продавать и прочее... Фло медленно, передвигаясь по стенке, вернулся в комнату, проходя мимо Микеле, осторожно провел пальцами по плечу итальянца, но задерживаться или говорить что-то не стал. Ни к чему. Надо поберечь силы - ему еще одеваться, блин... Вроде и немного, что там - носки, да ботинки... Но для этого надо наклониться или присесть, а это уже сродни акробатическому трюку.
Этот груз вины и ответственности для него непосилен! Он всегда знал, что не приспособлен для принятия решений, для решения проблем других, для серьезных отношений. Он просто опасен для других - эта мысль была подобно удару в солнечное сплетение. Дыхание перехватило. Это же так очевидно! Если бы не он... Микеле еще раз стукнул пару раз в дверь и, словно потерянный, пошел по коридору обратно к кухне. Через открытую дверь комнаты увидел нелепо кривящуюся фигуру Фло, пытающегося наклониться, сидя на кровати...
- Фло! Ч-что ты делаешь?
Флоран с трудом выпрямился и с отчаянием посмотрел себе под ноги – босиком, что ли, поехать, черт бы все побрал! Потом перевел взгляд на Микеле:
- Я подумал, что Марилу должна с кем-то побыть - нельзя ее одну здесь оставлять. А я… не лучшая для нее компания в этом доме... Поеду к себе, как-нибудь доберусь, - он грустно улыбнулся.
Микеле подавил глубокий вздох и едва удержался, чтобы не закатить глаза.
- Ага - можно подумать, что я для нее теперь... идеальная компания, - буркнул он. - Она меня ни видеть, ни слышать не желает... Заперлась и велела убираться...А ты - ну куда ты поедешь в таком состоянии! Фло, не глупи... 
Микеле отбросил подальше ботинки француза.
- Ты оставайся здесь - может Марилу просто нужно время. Да и говорить она ни с кем не хочет, так что думаю, ей все равно, кто будет рядом... Мне нужно в аптеку, потом в супермаркет... Потом в банк и... сделать несколько звонков. Я поищу Пьетро... Да и деньги надо собрать.
Фло с сожалением посмотрел на ботинки, вздохнул и поднялся с кровати, несколько секунд молча смотрел на Микеле.
- Черт с тобой, останусь здесь караулить твою Марилу… Но сначала еды принеси – с голоду же можно помереть, - Флоран быстро притянул итальянца к себе и прижался губами к его губам. Да плевать ему на то, что кто-то увидит и что-то подумает. На все плевать... – Не забудь… А то только обещаешь, - шепнул он через несколько мгновений, разрывая поцелуй и отстраняясь.
Микеле всерьез раздумывал, а не плюнуть ли на все и не закрыться ли с Фло в комнате, но потом вынужден был внять голосу разума. Дел было невпроворот, но он решил, что постарается управиться с ними побыстрее и вернуться до того как в квартире снова появится несгибаемая Катерина.
Проходя по коридору, Микеле снова остановился у двери Марилу и робко стукнул в нее костяшками пальцев, подождал - гробовая тишина была ему ответом...
Ладно - пусть придет в себя, отойдет - может быть, чуть позже удастся с ней поговорить. Нацепил кроссовки, набросил куртку, нащупал в кармане ключи, бумажник...
- Я скоро... - бросил он вглубь квартиры и вышел, захлопнув за собой дверь.

МИКЕЛЕ
(около 8 вечера)

Первую мысль рвануть до квартиры Флорана на такси Микеле отбросил. К сожалению, он был далеко не в том положении, чтобы шиковать, и поездка на такси на другой конец Парижа обошлась бы ему в копеечку. Да к тому же был самый час пик - и в это время метро было самым надежным, быстрым и недорогим видом транспорта. Несколько минут, чтобы добраться бегом до метро, еще пять минут пришлось потратить в очереди в кассу, минуту, чтобы спуститься по эскалатору, еще три ушло на ожидание  поезда - и все это время Микеле не мог отделаться от противного ощущения, что за ним следят. Несколько раз он замирал на месте и оборачивался, пытаясь определить преследователя, но разве можно было разглядеть его в такой толпе в метро в час пик! Кроме того те любопытные и настороженные взгляды, что бросали на него окружающие, вполне могли быть лишь взглядами тех, кто узнавал его, или кому его лицо просто казалось знакомым. Впервые за долгое время собственная популярность раздражала и заставляла жалеть о тех временах, когда он был просто одним из многих. Уже стоя на перроне, в который раз нервно проводя кончиком языка по губам (проклятая привычка!) он оглянулся и поймал на себе притворно-равнодушный взгляд одного из стоявших неподалеку мужчин в джинсах и клетчатой рубашке. Один из его преследователей? Микеле отвернулся и несколько секунд боролся с собой, чтобы снова не повернуть голову и не проверить гипотезу. Глупо и наивно. Даже если это один из вымогателей, что он мог сделать? Тот не нарушал закон и прилюдно не угрожал ему. Кроме того, это вполне мог оказаться просто невинный прохожий. Микеле вздохнул, но войдя в раскрывшиеся двери поезда, не мог не скосить глаза, заметив, что мужчина сел с ним в один вагон, хотя мог бы выбрать и соседний.
Проклятье! Он становится параноиком. Микеле не мог отделаться от чувства, что стал героем какого-то дешевого шпионского романа. Преследования, вымогательство, клуб в катакомбах. На дворе 21 век, Париж, столица развитого государства... И плети с рабами, бандюки и угрозы. Абсурд...
Или не такой уж абсурд, раз Фло так и не включил свой проклятый телефон! Если хотел его послать, неужели так сложно послать сообщение "Не хочу тебя больше видеть" или нечто подобное... А если у него не было возможности послать сообщение? Если его уже... Микеле в который раз покрылся холодным потом, отгоняя леденящие воображение картины гибели Флорана... К черту! Когда же будет эта станция! И откуда в Париже столько народу... Ну же, заходите быстрее... И вперед, поехали... От напряжения и нервозности стоять на месте было невмоготу. Он то и дело переступал с ноги на ногу и вертелся, чем заслужил несколько гневных взглядов и пару нелестных эпитетов.
На нужной станции толпа буквально вынесла его на перрон, заставляя энергично работать локтями и проявлять чудеса изворотливости, чтобы пересечь людское море и одним из первых оказаться у выхода. Он был так поглощен этой борьбой, что на какое-то время забыл о тревожащем его воображение провожатом, и вспомнил лишь оказавшись на улице. Обернулся - мужчины не было. Глупо. Это скорее всего был один из спешащих домой работяг. Пара внимательных холодных глаз проводила силуэт Микеле, теряющийся за поворотом. Мужчина быстро пересек улицу и продолжил свой путь по противоположной стороне, отстав от преследуемого лишь на несколько шагов, но стараясь сделать все, чтобы больше не вызывать у своего "подопечного" подозрений.
Вот и подъезд Фло! Микеле нашел глазами табличку с выдуманным именем, которым Фло вынужден был подписать звонок, когда неожиданно нагрянула слава. Сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь восстановить сбившиеся после бега дыхание, и нажал на кнопку. Подождал... Потом нажал еще раз, пытаясь не дать возрастающий тревоге перейти в панику. Фло мог просто уснуть... Мог быть в душе... Мог... мог оставить включенным громко телевизор... Да мало ли! Он нажал кнопку еще и еще раз, готовясь ответить на вопрос "кто там", но динамик молчал. Микеле набрал снова номер Фло и снова выслушал бесстрастное сообщение о недоступности абонента. Нажал на звонок еще раз... Фло, ну давай... Ответь... Динамик молчал. Микеле в растерянности постоял у закрытой наглухо двери подъезда еще с минуту, и поняв бесполезность своих попыток проникнуть внутрь, медленно опустился на ступеньку небольшой лестницы.
И дальше? Что же ему делать дальше? Усталость, тревога, раздражение мешались во взрывной коктейль и не давали мыслить здраво. Голова раскалывалась, и почему-то ужасно хотелось вдарить ногой по двери, потом еще раз, дать хоть какой-то выход бушующим внутри эмоциям, но ведь это не вариант. Дверь, даже если он будет колошматить по ней до потери сознания, не скажет ему, что случилось с Флораном и не ответит на вопрос, где же искать исчезнувшую Марилу. Он сделал глубокий вздох. Надо... надо попытаться мыслить логически. Фло... мог принять снотворное и просто уснуть. Если он дома - надо просто подождать какое-то время и попробовать еще раз. Или... или мог выйти в аптеку за лекарствами - те, что он ему купил, так и остались лежать на кухонном столе в его собственной квартире. Значит надо подождать - сколько нужно дойти до аптеки и вернуться назад.
А если... если он истекает где-нибудь кровью в то время, пока он тут сидит и ждет у моря погоды? Если ...если дорога каждая минута и промедление смерти подобно? Господи? что же делать? Куда бежать? Надо... надо обойти окрестные улицы и дворы. На всякий случай. Может быть спросить в аптеке, не заходил ли к ним Флоран. Хорошо бы поспрашивать в округе, может кто-то что-то видел или заметил что-то странное, но как это сделать? Что он может сказать в оправдание? Показать фото Фло и спросить... Что? Не знают ли они этого человека? И не видели ли его недавно?  На него посмотрят как на идиота - после того как к Фло пришла известность... А еще и его узнают  - вот тут уже станут задавать встречные вопросы... Логичный выход был один - пойти в полицию. Рассказать все. О клубе, вымогательстве, об исчезнувшей Марилу и о телефоне Флорана, который молчит. Тоже умный ход - Микеле невольно скривил губы. После этого на всех главных страницах газет будут красоваться его фотографии вместе с Флораном в пикантных позах. В том, что хозяин не зря потребовал гарантий и выполнит свою угрозу, Микеле не сомневался. Та еще сволочь!
Почти стемнело, и прохладный ветерок настойчиво забирался под куртку, щекотал беззащитную шею, играл волосами... Микеле поежился и обхватил себя руками. Сидеть здесь в конце концов тоже глупо. И скорее всего бессмысленно. Надо двигаться. К тому же на него кажется начинают бросать любопытные взгляды.  Обойти близлежащие улицы, заглянуть в аптеку и... попытаться узнать хоть что-то о Марилу.
Микеле бросил последний взгляд на дверь, для верности нажал еще раз на звонок - безрезультатно. Как и вызывать Флорана по телефону. Сошел по ступенькам и побрел к ближайшему бару, логично рассудив, что бармены - именно тот тип людей, которые знают все (ну или практически все) обо всех своих клиентах. За чашкой крепкого кофе и круассаном Микеле выяснил у говорливого бармена, что Флоран не появлялся в баре с прошлой недели, что скорее всего у него какой-нибудь концерт за пределами Парижа или же он просто заперся в студии. Студия! Если Фло не хочет больше иметь с ним ничего общего, он мог позвонить кому-нибудь из своих знакомых. Предупредить, оставить сообщение. Просто узнать как дела. Микеле снова вышел на улицу и сделал несколько звонков общим знакомым, стараясь поддерживать непринужденный тон человека, у которого в жизни все идет так как надо. Это далось нелегко, но он все же был неплохой актер. Ничего. Никто из них не слышал Фло уже несколько дней. По мере того, как один за одним заканчивались звонки, тяжелый камень, лежавший на сердце, постепенно увеличивался в размерах и весе, грузом придавливая к земле плечи.
Еще одна поездка на метро. Все тоже липкое раздражающее чувство слежки, и все та же бесполезность собственных попыток угадать преследователя. Мысли текли медленно, перескакивая с одного предмета на другой, и в конце концов Микеле был вынужден признать, что он просто ходит по кругу. Фло, Пьетро, Марилу, и опять по новой, Фло, Пьетро...
- Извините...
Микеле не сразу понял, что слова обращены к нему самому.
- Простите пожалуйста...
Он вскинул глаза. Прямо рядом с ним в вагоне метро стояла девушка - густые каштановые волосы, джинсы, легкая курточка, плэйер и взгляд, в котором смешалось неверие в собственную удачу, обожание и смущение.
- Я не хотела вас беспокоить, Микеланжело. Простите меня, если можно - всего один автограф.
Поклонница.
- Да-да, конечно, - Микеле постарался придать лицу максимум доброжелательности. - Вот только... у меня с собой нет ничего, чем можно было бы написать.
- Ой, кажется у меня была ручка... Я сейчас посмотрю, - девушка вспыхнула от радости и суетливо стала рыться в сумке, пытаясь найти нужный предмет.
Поезд дернулся, останавливаясь, люди стали проталкиваться к выходу. Сидящий рядом с ним парень вскочил в последний момент, заспешил к выходу. Девушка бросила взгляд на освободившееся место, но снова смутилась и не решилась сесть рядом со своим кумиром. Микеле почувствовал укол нежности и сочувствия. Ее радость при виде его была искренней, а в глазах то и дело вспыхивали искорки счастья от невероятного везения.
- Садись, пожалуйста.
Девушка благодарно улыбнулась и опустилась рядом с ним на сиденье.
- Вот!  - она победоносно извлекла на свет шариковую ручку.
- А листок?
Радость девушки поблекла...
- Листка нет, - пробормотала она убитым голосом так, словно это была трагедия всей ее жизни.
- Пустяки... Может... - Микеле поискал глазами, на чем можно было бы оставить автограф.
- На руке!  - девушка протянула ему руку ладонью вниз.
Он было взял ее за слегка подрагивающие от возбуждения пальцы, но она выдернула их.
- Или лучше вот... на футболке... Руку придется помыть, - пояснила она, смущаясь.
Под любопытными взглядами пассажиров вагона Микеле расписался, не забыв присоединить к подписи пару звездочек. Ребячество - он знал, но все же так хотелось...
- Ой, спасибо огромное. Спасибо. Я уже три остановки еду с вами, и все не решалась подойти. Вы были так задумчивы. Я не хотела вас беспокоить.
- Да ну что ты,  пустяки, - Микеле снова улыбнулся (странно, а он уже был уверен, что у него больше никогда не получится выдавить из себя улыбку).
- А можно... Если не сложно... - девушка так забавно и мило смущалась - искренне и без обычного девичьего жеманства, что Микеле подбодрил ее еще одной улыбкой. Хотел даже пошутить, но с чувством юмора у него сегодня было сложно. - Можно одну фотографию. Вместе. Никто же не поверит, что я вас встретила!
- Конечно...
Девушка протянула ему телефон, и Микеле положил ей руку на плечо, слегка притягивая к себе, чтобы они оба попали в кадр.
- Спасибо, - ее лицо сияло обожанием и признательностью. - Я была на "Моцарте" десять раз - и всякий раз вы были неподражаемы. Я знаю, что это безумие - ходить на один и тот же спектакль десять раз, но я не могла отказаться.
Она продолжала щебетать комплименты, заставляя его отвечать общими фразами благодарности. Осмелев, спросила о его планах и о будущем альбоме. Что он мог ей ответить? Солгать... работа надо альбомом идет... И скоро он будет участвовать в благотворительном концерте.
От необходимости выдумывать дальнейшие ложные оправдания его спасло восклицание девушки.
- Моя остановка! Спасибо огромное, Микеле, спасибо.
Он привстал и по привычке поцеловал ее в знак прощания в обе щеки, заставив вспыхнуть от счастья.
Она исчезла в толпе, оставив после себя ощущения свежести, девичьих грез и немного утешенного самолюбия. Он все же смог сделать что-то в этой жизни. Оставить след... Пусть и не такой яркий, как хотелось бы...

КАТЕРИНА
(10 вечера)

Ровно в десять часов вечера Катерина сидела на бордюре фонтана у Лувра и невидящим взглядом смотрела на стеклянную пирамиду. Она успела завезти Фло и Дэйла в квартиру, предоставленную Гансом, вернее, в апартаменты какого-то аристократа, судя по количеству комнат и роскоши обстановки. Она скривилась – Ганс всегда любил пустить пыль в глаза, чертов пижон. Они набросали портреты всех охранников, которых она и Фло смогли вспомнить, рабов, а главное, хозяина, Грея и того садиста, к которому француз, чувствуется, предъявит отдельный счет. Потом Дэйл и второй парень, похожий на него, как брат-близнец, и представившийся Чипом (Флоран при этом удивленно поднял брови, Катерина хмыкнула), начали составлять план клуба. Они успели обработать только малую часть того, что видел Фло, но Катерина уже представляла себе размах этого «предприятия» - огромная площадь, обстановка, рабы, наркотики, охрана… Безнаказанность. Дело поставлено с очень большим размахом. Катерина вздохнула и поднялась, наступив на окурок своей сигареты. Это будет очень сложно… То, что она задумала… И смертельно опасно. С Марилу тоже было все мутно, Чип пытался отследить ее путь по камерам видеонаблюдения в магазинах, банках, на светофорах, но это все требовало времени. Он пытался найти ее родственников, знакомых и друзей и проверить места, где она могла затаиться. Катерина выругалась.
- Рассказывай.
Она обернулась на тихий голос за спиной и встретилась взглядом со своим инструктором, другом, наставником…
- Здравствуй, - шепнула Катерина.
- Ты плохо выглядишь.
Катерина кивнула и опустила голову.
- Что с тобой сделали? Я слушаю…
Она почувствовала, как его ладонь легла ей на затылок, привлекая ближе. Катерина вздохнула и расплакалась, уткнувшись ему в плечо. Слова лились сплошным потоком вместе со слезами, она даже не делала попыток успокоиться, остановиться или отвлечься. Катерина рассказывала обо всем – о пожаре, катакомбах, клубе, охранниках, Грее, хозяине, о торгах, рыжем мерзком клиенте, Марилу, которая, наверное, никогда не оправится, Марте, хозяине, Жильбере, рабах. О своем страхе и боли. Обо всем. Змей молчал и только обнимал ее за плечи и легко гладил по голове. Наконец, Катерина замолчала и глубоко вздохнула, чувствуя, что ей стало легче после того, как она поделилась хотя бы частью пережитого с тем, кто понимает ее.
- Что ты будешь делать?
- Я уничтожу их, - прошептала Катерина.
- Ты уверена? Надо трезво оценивать свои возможности.
- Не уверена, но я не могу оставить все и забыть.
- Я понимаю.
- Я связалась с Гансом.
- С этим ублюдком?
- Он должен мне.
- Это не денежный долг.
- Вот именно. Попробую столкнуть их, заодно уведу деньги – это единственное, что имеет значение для того ублюдочного хозяина. Деньги и власть. Я лишу его их… Не полностью, конечно… Но постараюсь, чтобы это было ощутимо.
- Я так понимаю, что ты планируешь вернуться туда.
- Да. Мы пытаемся составить план того места, но мне понадобится твоя помощь. И там… если ты сможешь пойти со мной…
- Смогу. Тебя и на минуту нельзя оставить одну.
Катерина улыбнулась и отстранилась, поднимая голову и заглядывая ему в глаза:
- Спасибо.
- Я позвоню тебе завтра утром, постараюсь узнать все, что возможно об этом месте.
Змей коротко обнял ее и скрылся в сгущающейся темноте. Катерина вздохнула еще раз, шмыгнула носом и улыбнулась. Посмотрим, кто кого. Сейчас надо заехать в отель и выписаться. Да и машину Фло оставить у его дома, француз сказал, что продал автомобиль. Катерина покачала головой – какая-то мутная история с Микеле и его братом, надо уточнить, что это были за битюги вчера с требованиями денег. Ибо Флоран – ее пропуск в тот клуб, и единственный союзник, надо, чтобы он был дееспособным и трезвомыслящим, а пока он думает только о своем друге и его проблемах. Любовь… Катерина хмыкнула и пошла к машине.

ЖИЛЬБЕР

Город Жильбер не любил. Он казался ему враждебным, непонятным, многолюдным, шумным и, как ни странно, пугающим. Выросший в небольшом горном селении Орсьер во французских Альпах, он с детства относился к большим городам с недоверием и с любопытством, свойственным всем мальчишкам, чья жизнь проходит в провинции. Города пугали и притягивали, манили и заставляли чувствовать себя чужим, дарили ощущение какого-то будущего чуда, и вместе с тем язвительно посмеивались над провинциалом. Впрочем, мишура детской мечты осыпалась пару лет назад, когда город, о котором он тайно мечтал по ночам в своей комнатке под крышей деревянной горной байты, повернулся к нему звериным оскалом. Город не любил неудачников. И старался как мог избавится от тех, кто портили его внешний вид и "лицо". Но сейчас у него в руках были деньги - и может быть он сможет если не завоевать, то хотя бы купить его благосклонность.
Жильбер отказался от услуг провожатого казино, сказав, что найдет дорогу сам. Оказавшись у заднего выхода на задворках, сделал глубокий вздох... Потом еще один... Бросил короткий взгляд вокруг, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и, прислонившись к стене, разорвал конверт. Первым делом деньги... Наличные. Почти 10.000 евро. Он не вор, и красть эти деньги не собирается, раз уж решил обмануть и отказаться от задания. Возьмет только свое жалование – то, что заработал. Остальное вернет при первой возможности. Пробежался глазами по листку с инструкциями, хмыкнул про себя в начале и помрачнел, дойдя до конца. После чего вгляделся в выпавшую из конверта фотографию. Открытое волевое лицо, прямой взгляд прямо в объектив - настойчивый, бесстрашный. Четкий овал лица, прямые светлые волосы. Он еще раз заглянул в листок, рассказывающий о жизни и карьере его будущей жертвы и сжал зубы так, что заходили желваки. Вон на кого замахнулся хозяин... Мразь! И хочет, чтобы он, Жильбер, выполнил для него грязную работу.
Он не был ангелом и убивал. Забирал чужие жизни, чтобы не потерять свою. Убивал врагов, талибов, наемников, целящихся на него в перекрестье прицела или прячущихся за спинами мирных жителей. На войне и по приказу. И когда не было иного выбора. Но поднять руку на невинную жертву по прихоти мерзавца... Жильбер сплюнул и тут же устыдился этого жеста - проклятая привычка, въевшаяся за время пребывания в Афганистане, где песок забивался по все щели и постоянно скрипел на зубах. От фотографии и листка с инструкциями надо было отделаться. Он разорвал их на мельчайшие кусочки и, скомкав в кулаке, выбросил в разные мусорные контейнеры, стоявшие у входа. Туда же последовал и конверт. Себе он оставил только адрес.
Оружие. Оно могло ему понадобится - не для убийства, но чтобы защитить жизнь. Свою и Катерины, если ему удастся ее вытащить.
В голове постепенно стал вырисовываться план. Зайдя в один из попавшихся по дороге магазинчиков французского оператора сотовой связи, Жильбер выслушал пятнадцатиминутную лекцию о разного рода тарифах и, поняв из нее ровно половину, выбрал один наугад, приобретя и новенький телефонный аппарат. После чего попросил любезного продавца вызвать ему такси. Не доезжая до нужного ему адреса пары улиц, вышел у приглянувшегося ему перекрестка и позволил себе прогуляться по вечерним парижским улицам без особой цели, сворачивая в самых неожиданных местах, останавливаясь у витрин, наблюдая за жизнью шумной спешащей по своим делам толпы прохожих. Зайдя в один из новых коммерческих центров, который почему-то тоже располагался под землей, приобрел себе полную смену одежды и небольшой спортивный рюкзак, после чего, решив, что принял достаточно мер предосторожности, направился по данному ему хозяином адресу, где к его большому удивлению располагалась лавка товаров для домашних животных. Попросил молоденькую продавщицу позвать директора магазина и, назвав нужное слово, был без лишних реверансов препровожден в заднюю комнатку, внутри шкафа которой скрывалась дверь в еще одно обширное помещение, разделенное на несколько небольших комнат. Директор - невысокий, старичок, чем-то отчаянно напоминавший Жильберу афганских старейшин, не без некоторой гордости распахнул перед ним бронированную дверь, в которой держал свой арсенал. Автоматы, полуавтоматические пистолеты самых разнообразных марок и размеров, холодное оружие, гранаты... - этим можно было вооружить несколько небольших отрядов. С видом знатока Жильбер осмотрел предложенный товар и выбрал полюбившийся ему когда-то пистолет марки Gloсk, боеприпасы к нему, нож, бывший в ходу у американского спецназа, еще один нож-бабочку, глушитель и второй пистолет в кобуре, который думал использовать как запасной. Присовокупил к этому пару дымовых шашек... Все это было ничтожно мало в случае полноценной охоты на него, с другой стороны не мог же он бродить по улицам Парижа в костюме спецназовца, увешенный оружием и гранатами, словно рождественская елка. Взгляд натолкнулся на походную аптечку, и Жильбер с позволения владельца арсенала взял ее с собой.  На вопрос об оплате, старичок странно сморщился и махнул рукой - обо всем позаботится тот, кто послал его сюда.
Замечательно.
Узнав адрес ближайшего интернет-кафе, Жильбер попрощался с директором магазина и отправился по указанному адресу. Расположившись в самом дальнем углу, ввел пароль и набрал в поиске имя «Флоран Мот», логично рассудив, что можно было начать поиски по-простому, с интернета, тем более что в клуб в Катакомбах не попадали люди с улицы. В качестве клиентов, разумеется.
Спустя полчаса он уже был осведомлен о кратких биографических данных и музыкальной карьере, идущей в гору после участия в мюзикле "Моцарт, рок-опера".
"Клубнички захотелось, - подумал про себя со злостью, вглядываясь в приятные черты на экране. - Простых девчонок оказалось мало - понадобилось что-нибудь поострее. Заиметь личную рабыню... Сволочь!".
Оставалось последнее - адрес. Скорее всего тот живет в отдельном особняке, с охраной, собаками, видеокамерами по периметру. Известное дело - звезда. Хотя... может и не живет. Жильбер пожалел, что ограничился только двумя пистолетами. Ладно, сначала узнаем, где держат Катерину - там будем разбираться, как действовать дальше.
Работа в клубе помимо выживания помогла ему набраться самой разнообразной информации и, как ни странно, обрести самые неожиданные знакомства. Одним из таких необычных знакомых был Лапочка. Его настоящее имя было Этьен, но никто никогда не звал его иначе как Лапочка из-за привычки в разговоре звать так собеседника, обращаясь так и к мужчинам, и к женщинам. Он захаживал иногда в клуб, но Жильбер понятия не имел, что именно его могло там привлекать - как ему удалось узнать, Лапочка ужасно боялся боли, крови и вообще любого насилия, тем не менее вновь и вновь возникал у бара или в общем зале в своем экстравагантном наряде кричащих цветов, накрашенный и благоухающий. Беседовал, улыбался, иногда сопровождал важных клиентов. И как понял Жильбер, был вездесущ. Бог его знает, что именно могло привлекать в нем Лапочку, но тот все чаще стал подходить с пустыми разговорами к молчаливому служащему клуба, и все чаще Жильбер ловил на себе его томные и недвусмысленные взгляды.
Идти к Лапочке не хотелось, но у того была вполне заслуженная репутация человека, знающего все обо всех, и способного достать и узнать любой адрес и любые сведения. Скрепя сердце Жильбер сел в метро, чтобы спустя двадцать минут оказаться у одного из самых известных "голубых" заведений Парижа.
- О, Жиль... - Лапочка возник у него за спиной неожиданно, стоило ему только войти в зал.
Фамильярно дотронулся до его плеча, и ничуть не смущаясь холодного взгляда Жильбера, запечатлел на его щеках два томных поцелуя.
- Такой приятный сюрприз...Какими судьбами? - Лапочка говорил манерно, нарочно растягивая гласные, рисуясь и эпатируя собеседника.
- Мне... нужна твоя помощь, - выдавил из себя Жильбер, делая шаг назад.
- Я весь к твоим услугам, - Лапочка сделал ударение на слове "весь" и бросил на Жильбера призывный взгляд.
Тот скрипнул зубами:
- Иного рода услуги...
- Все, что угодно, все что пожелаешь, Жиль... Для тебя - к твоим услугам полный ассортимент... Но что же мы стоим! Ты у меня в гостях, а я даже не пригласил тебя сесть... Прошу, - Лапочка по-женски махнул рукой, увлекая Жильбера за собой.
- У меня мало времени...
- У нас у всех мало времени, если брать концепцию философски. Но это не причина отказываться от дружеского угощения, - Лапочка насильно усадил его на мягкий диван, сам опустился рядом и позвал официанта, заказав коктейль. - Так какова твоя просьба?
- Мне... мне нужно узнать адрес одного человека.
Брошенный на него взгляд из томного вдруг превратился в острый и проницательный, словно на долю секунды с Лапочки слетела маска, но уже при следующем взмахе ресниц он снова стал прежним.
- Я же сказал - для тебя все что угодно. Мне достаточно знать только имя, а если нет имени - описания, а если нет...
- Его зовут Флоран Мот...
- Флоран... Флоран... - Лапочка сделал вид, что задумался. - Это имя мне что-то говорит... Адрес узнать несложно - это займет всего несколько минут, но, как ты понимаешь, у каждой услуги есть своя цена...
В его глазах заплясали насмешливые искорки.
- Назови... Я при деньгах.
- Ах, Жиль... Ты почти меня оскорбляешь! Неужели ты думаешь, что я возьму с тебя деньги за услугу,  - он попытался изобразить праведный гнев и обиду. - Какого же ты невысокого обо мне мнения...
- Что ты хочешь?
Лапочка облизнул губы.
- Моя цена .... - он помолчал для эффекта. - Твой поцелуй.
- Что?! Ты не в своем уме... - Жильбер сделал попытку подняться, но Лапочка удержал его.
- Разве это так дорого? Тебе ведь нужен этот адрес? Такая малость - один поцелуй. Не ночь - хотя, заметь, я мог бы просить тебя о целой ночи, и клянусь, ты бы не пожалел! Лишь поцелуй.
- Я не целуюсь с мужчинами, - отрезал Жильбер и снова поднялся.
- Ну... меня здесь мало кто считает настоящим мужчиной. Если это может тебя утешить. Подумай - поцелуй, несколько минут и заветный адрес у тебя в кармане.
Лапочка раздвинул губы в двусмысленной улыбке.
- Прощай. Было ошибкой приходить сюда.
Жильбер быстро зашагал к выходу, но у самой двери остановился. Будь он проклят, этот похотливый шантажист! Конечно, было много способов узнать нужный адрес, но все они, черт возьми, требовали времени! И денег, и... Он сжал пальцы в кулак. Ради Катерины и ее спасения - разве это такая уж большая жертва? Мелькнула мысль о лежащем в рюкзаке пистолете, но он быстро отверг ее. Незачем начинать спасательную операцию с неприятностей. Лапочка казался безобидным, но  Жильбер подозревал, что у него могли прорезаться острые зубки. К дьяволу!
Он развернулся и нехотя вернулся к дивану, на котором по-прежнему сидел Лапочка.
- Я согласен, - процедил сквозь зубы.
- Чудесно! Чудесно! Подожди меня - я мигом вернусь с адресом.
Жильбер не стал садиться и не обратил внимания на поставленный перед ним коктейль, предпочитая стоять на ногах.
Как и обещал, Лапочка вернулся спустя десять минут вихляющей походкой и помахивая листком, держа его двумя пальцами.
- Вот и я... Как обещал - то, что ты просил.
Он быстро убрал руку за спину. Плотоядно улыбнулся:
- Теперь плата...
Жильбер ждал.
- Ну что же ты... не стесняйся... Мы в уединенном месте, кроме того здесь к этому привыкли.
Целовать Лапочку было противно до отвращения - его казавшиеся липкими раскрашенные губы буквально впились в его рот в долгом одуряющем поцелуе. Его язык пытался пробиться глубже, пытался заставить Жильбера раскрыть сжатые зубы,  его руки оказались у Жильбера на бедрах, притягивая к себе. Неожиданно подобралась тошнота, еще несколько мгновений...
- Нее... я так не играю... - Лапочка оторвался от него. - Это не по-настоящему...
На его лице появилось капризное выражение.
- Адрес! - Жильбер вытер губы тыльной стороной ладони ощущая, как передергивается все его существо при воспоминании.
- Ты не внес свою плату!
- Шутить вздумал?
- Речь шла о настоящем поцелуе - нежном, страстном...
Все, терпение вышло. Одним ловким движением Жильбер схватил руку Лапочки, выворачивая ему запястье и выхватил листок. Тот испуганно взвыл.
- Тихо! Ты поставил условие - я его выполнил, - внушительно зашептал ему на ухо Жильбер. - Не стоит все усложнять. В следующий раз выдвигай четче свои требования, шантажист!
- Отпусти, боров!
Жильбер освободил руку Лапочки из захвата и, больше не оглядываясь, пошел к выходу, затылком чувствуя на себе злобный взгляд обманутого гея.
Адрес оказался в обычном спальном районе, достаточно престижном, но в общем-то ничего экстраординарного – обычный многоквартирный дом. Жильбер замер в тени стоящего напротив дома, оценивая обстановку. Ничего необычного – в опустевшем сквере было тихо, темно и пустынно. Где-то в стороне хлопнула дверь, пропуская припозднившегося обывателя. Рядом прошла шумная стайка молодежи, собирающаяся на концерт. Он провел взглядом вверх, пытаясь определить окна нужной квартиры… Мда… это совсем не походило на воображаемую виллу с высоким забором, где держали в заключении рабынь. Хотя… у богатых свои причуды – вполне возможно, что вилла была, но вне стен Парижа. А в самом городе - огромная квартира, домработница и девушка для выполнения прихотей. Жильбер сжал кулаки. Пора. Он уже давно заприметил машину с темными боковыми стеклами, стоящую недалеко от подъезда. В ней – водитель. Ждет хозяина – это очевидно. Значит, охрана скорее всего в квартире. Первой мыслью было выключить водителя, чтобы он не успел поднять тревогу, если увидит его входящим в подъезд. Но в последний момент зародилось зерно сомнения – парень мог просто ждать кого-то еще, и не иметь к месье Моту никакого отношения. Ошибка могла стоить жизни невинному человеку, и Жильбер не хотел иметь на совести смерть невиновного. В конце концов он решил рискнуть. Уверенным шагом направился к подъезду и нажал на первый попавшийся звонок, представившись работником скорой помощи и попросив открыть дверь в подъезд. Его просьба была немедленно выполнена. Первый этап прошел гладко. Не теряя ни секунды, Жильбер вызвал лифт и послал его пустым на нужный этаж, сам выбрал лестницу. Если у двери квартиры охрана, это их отвлечет. Пока поднимался по лестнице, на ходу зарядил пистолет и привинтил глушитель, послал патрон в ствол. Словно тень мягко и неслышно преодолел последние ступеньки, задержал дыхание, приготовился и… выглянул. Двери пустого лифта захлопнулись с обвиняющим стуком. Лестничная клетка была пуста. Но расслабляться было рано. Жильбер приложил ухо к двери нужной квартиры, но бронированное железо плохо пропускало звуки. Если его расчет неверен, и водитель внизу успел предупредить охрану… Риск был велик, но он пойдет на него. Адреналин заставил сердце забиться быстрее, освободил все мысли от ненужного и наносного. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул… 

ФЛОРАН И ЖИЛЬБЕР
(около 23 вечера)

Катерина припарковалась у дома Фло где-то через час и заметила машину, стоящую рядом с подъездом. Катерина подошла к дверце водителя и легко постучала в стекло:
- Что ты здесь делаешь?
- Жду Флорана, - бесстрастно ответил Дэйл.
- С какой стати?
- Да откуда мне знать? Он решил, что ему понадобятся еще вещи и его драгоценная гитара… Весь мозг вынес, пока ехали. Такое ощущение, что он здесь девушку оставил…
Катерина улыбнулась:
- И давно вы здесь?
- Прилично. Я уже думал идти за ним, но потом вспомнил, что он еле ползает, решил еще подождать…
Катерина тут же стала серьезной:
- Подожди еще полчаса, если мы не появимся, иди следом, но осторожно – все может быть.
- Понял, - Дэйл напрягся и нашарил под сиденьем нож.

*  *  *
Фло отбросил ногой обломки телефона, так и лежавшие неубранными на полу, и грустно усмехнулся. В его жизни сейчас все также. Только вчера все было красиво, удобно, дорого и функционально, сейчас – бесполезный хлам. Ничего не осталось. Фло, медленно и постоянно морщась, наклонился к разбитому корпусу и вытащил сим-карту – номер ему еще пригодится. А теперь надо быстро собрать диски, забрать гитару и уходить. Как стало ясно из приблизительных расчетов, в той квартире в центре они обоснуются надолго, а помощь Катерины может потребоваться ему в любой момент, как и ей может понадобиться его помощь – лучше быть рядом. Надо будет как-то возвращать деньги, контракта его с Warner тоже никто не отменял, нужно делать записи, в ближайшее время идти в клуб за Янеком, а потом как-то пристроить парня. Дел много… И Микеле… Фло нахмурился и прикусил губу. А вот Микеле, кажется, в его жизни уже никогда не будет. Можно даже не загадывать. Фло сжал пальцы в кулак. Как ему выбраться из этого? Как забыть, зачеркнуть? Невозможно.
- А обещал ведь не бросать больше одного, - шепнул Фло и горько усмехнулся. Обещал…
Флоран смахнул все диски в рюкзак, добавил несколько вещей и осмотрелся. Осталось только взять гитару и все. Пора. Внизу в машине ждет Дэйл.
Он застыл посреди комнаты, раздумывая над своими следующими действиями. Завтра с утра надо снять деньги, передать Микеле… Все же он никуда не денется от этого эгоистичного итальянца – он не может его бросить, и не сможет никогда, будь оно все проклято! Надо договориться с Микеле о встрече. Пусть он встает в позу, пусть голосит о «семейном деле», пусть ругается, но он заставит его взять эти чертовы деньги, чтобы не маячило на горизонте никаких ублюдков. Фло посмотрел в коридор на обломки сотового и почувствовал укор совести. Микеле поступил, как… как… да по-свински он поступил, забыв вообще о существовании Фло, отодвинув в сторону, как мебель, но и он сам… Уже часа четыре прошло, а он так и не дал о себе знать. А если Микеле звонил? Черт. Обижался на Микеле за то, что тот обещал не бросать его одного, а сам ведь обещал его защищать. Хорош защитник… Обнять и плакать. Фло подошел к городскому телефону, набрал номер квартиры Микеле – длинные гудки, автоответчик не включался. На звонок по мобильному телефону тоже не торопились отвечать. Черт возьми! Куда понесло это заполошного итальянца?! Фло кусал губы. Ему срочно нужен телефон. Два идиота. И он – первый придурок! Обвинял Микеле в эгоизме, а сам? Кретин чертов… Фло шагнул к входной двери. Надо срочно взять у Дэйла трубку и позвонить – он должен торопиться. Даже если Микеле и не вспоминал о нем, Фло должен узнать, где он, все ли в порядке. Господи, только бы все было в порядке.

Раздался негромкий хлопок, жалобно звякнул замок, дверь распахнулась… На него смотрело дуло пистолета. Державший оружие человек сделал ему знак молчать, прижав палец к собственным губам, и, не спуская с него глаз, проскользнул в квартиру. Держа его на прицеле, быстро заглянул в комнаты, удостоверившись, что в квартире больше никого нет.
- Где она? – спросил незнакомец застывшего Флорана.
Фло не просто разозлился, он взбесился. Он всю жизнь считался довольно милым в общении, спокойным и здравомыслящим, но то, что в него который день кто ни попадя норовил ткнуть пистолетом, его начало утомлять. Он смотрел на здорового бугая в своей квартире и гадал, что еще случилось. Он не доплатил хозяину? Кредиторам Пьетро надоело ждать? Решили провести дополнительные воспитательные работы? Знакомые Катерины где-то наследили? Микеле грабанул банк? Какого дьявола опять происходит?! И еще одно Фло знал наверняка, если этот битюг хоть движение сделает в сторону его спины, он его прибьет. Флоран перехватил удобнее рюкзак, замахнуться как следует он не сможет, но хотя бы для отвлекающего маневра сойдет. Страха не было. Он весь остался в подземелье. Были только злость и отчаяние. О ком он? Или о чем? Пропало не только полмиллиона евро, но и ценная банкнота в 2 доллара?
- Кто «она»? Или что? – хмуро спросил Фло.
- Дурака не валяй, - Жильбер нахмурился. - Ты знаешь о чем я.
- Вас, ребята, слишком много приходит с разными требованиями в последние дни. Я теряюсь... - ехидно заметил Фло.
Жильбер похолодел:
- О ней спрашивал кто-то еще?
- О ком, черт возьми?!
И какого дьявола этот богатенький рокер водит его за нос! Пальцы сильнее сжали пистолет, он взвел курок:
- О Катерине! Рабыне, что ты, богатый ублюдок, купил в клубе.
Фло посмотрел на пистолет. Если этот псих выстрелит, от него не останется ничего, кроме мокрого места. Фло не был специалистом в огнестрельном оружии, но пистолет выглядел огромным, плюс глушитель. На мгновение дыхание перехватило от ужаса, но злость пересилила. Флоран нахмурился еще больше:
- А тебе, собственно, какое дело? Ты кто?
Терпение Жильбера было на исходе:
- Тянешь время? Надеешься на охрану? Напрасно – ты отправишься на тот свет раньше, чем они появятся, но сначала ты дашь мне ответ на мой вопрос. Что ты сделал с девушкой, которую купил? Твой неверный ответ будет стоить тебе одной коленной чашечки.
Он опустил дуло пистолета вниз, направив его на ногу Флорана.
Фло холодно усмехнулся.
- Охрана? Да ты шутник... Откуда ей взяться? Можешь стрелять... Не торопись... Тебя хозяин послал? Ему мало было забрать последние деньги и сделать из меня раба? - Флоран понимал, что нарывается на пулю, но ярость застилала все красной пеленой. Он наступал на Жильбера, не отводя от него глаз и наплевав на пистолет. - Он хочет еще подзаработать на тех, кто случайно попал ему в лапы? Не получил всей прибыли, на которую рассчитывал? Да вот хрен тебе, - Фло сделал неприличный жест. - Я заплатил сполна. Мы все заплатили. И Катерина больше вам не принадлежит. И никогда не принадлежала! Как и Микеле! Или Марилу! Ты можешь прострелить мне обе ноги - меня это уже не сильно пугает после урока твоего дорогого хозяина и его лучшего клиента. Здесь не ваш поганый клуб, и я ничего тебе не скажу, шавка плюгавая... Ты понял?!
Фло остановился совсем рядом с Жильбером и замолчал. Его трясло, от злости, от отчаяния, что хозяин и здесь их нашел, от страха, но он не собирался отступать. Хватит.
Жильбер качнул головой, делая шаг назад и изо всех сил стараясь держать себя в руках.
- Нет, не понял. И не собираюсь понимать, - не дал он сбить себя с толку. - Мне плевать на ваши отношения с хозяином и на деньги. Ты заплатил за Катерину.  Превратил ее в рабыню, увел с собой на поверхность. И не смей отрицать, потому что я знаю это наверняка. Так что заканчивай истерику. Просто скажи, что ты с ней сделал – и я уйду. Не трону тебя и тех остальных, что ты называл. Понятия не имею, кто они. Мне нужна только девушка, из которой ты, сволочь поганая, решил сделать свою игрушку. 
Внутри уже зарождалось бешенство, но Жильбер старался держать его на поводке. «Пока у тебя в руках оружие, твой разум должен быть холоден и ясен», - наставлял его когда-то сержант. Нажать на курок и убить стоявшего перед ним человека не стоило никакого труда. Миг… сотая доля секунды, но он так и не узнает о судьбе Катерины… «Но если эта мразь сделала с ней что-то непоправимое…» - подумал он и сжал сильнее рукоятку пистолета.
Фло постарался успокоиться. Кажется, он чего-то не понимает. Кто этот вооруженный придурок? Складывается ощущение, что он искренне переживает за Катерину, и именно поэтому притащился сюда. Это явно не от хозяина… Но этот псих знает про рабство, про деньги… Бред какой-то. Рискнуть? И сказать ему правду? Или это просто очередные игры хозяина? Но Фло не понимает цели этих игр…
- Мы все вместе блуждали по катакомбам и попали в клуб. Я заплатил за Катерину и еще одну девушку, чтобы освободить их. Они не рабыни и не игрушки, - Фло внимательно смотрел на Жильбера. – Откуда ты знаешь Катерину?
Заплатил, чтобы освободить... Катерину и ее подругу... Марилу - имя всплыло в памяти, и кусочки паззла начали вставать на свои места. А если это всего лишь обман? С целью протянуть время и избавиться от него? Катерина могла рассказать своему новому хозяину свою историю - добровольно или под принуждением, он мог узнать их историю и от Грея...
- За дурака меня держишь? Если бы ты попал в клуб как Катерина и Марилу, то сидел бы сейчас на цепи в комнате для рабов!
- Я и сидел, - ответил спокойно Фло. - Просто мне повезло - у меня хватило денег, чтобы заплатить за всех. Ты не ответил, откуда ты знаешь ее...
Жильбер колебался. Ему хотелось поверить этому темноволосому и темноглазому человеку с приятным лицом, так хорошо владевшему собой, но он опасался. Давнее недоверие - из-за его простодушия и веры в людей его обманывали слишком часто.
- Это не важно... Я не сделаю ей ничего плохого. Мне нужно просто поговорить с ней и знать, что она в безопасности. Если ты не лжешь и Катерина свободна... - позвони ей. Пусть подтвердит это сама.
Фло усмехнулся. Так это все же "спасательная операция". Он почему-то был уже уверен, что этот странный незнакомец действует на свой страх и риск, а не по указанию хозяина. И откуда только Катерина берет своих друзей? Все, как на подбор. Фло немного успокоился, хотя вид пистолета не внушал особой радости.
- Мне самому очень нужно позвонить, но я... разгромил свой телефон, - Флоран кивнул на обломки на полу.
Брови Жильбера взлетели вверх, но он воздержался от комментариев. Продолжая держать стоящего перед ним человека под прицелом, достал свой телефон:
- Звони. Катерине...
Фло пожал плечами, бросая на пол рюкзак и доставая из кармана свою сим-карту, установил ее в телефон Жильбера и набрал номер.
- Катерина? В моей квартире какой-то псих хочет знать, что с тобой... Он воору...
Входная дверь резко распахнулась. Жильбер сделавший шаг к Флорану, чтобы выхватить свой телефон, одним молниеносным движением оказался у француза за спиной, резко притягивая его к себе за шею и упираясь дулом пистолета в бок. Фло зашипел от боли в плечах и спине и выронил телефон.
- Какого дьявола здесь происходит? - Катерина добавила еще несколько ругательств на немецком и метнулась к бледному, как смерть французу, не успев даже разглядеть того, кто прятался у него за спиной.
- Уходи! У него пистолет, - одновременно с ней выпалил Фло.
- Катерина?! - Жильбер все еще не мог поверить в свою удачу. - Как ты?
Он пытался на взгляд определить ее состояние. Ошейник? Следы насилия?
Катерина замерла, не донеся руку до локтя Жильбера и вглядываясь в его лицо. Она не могла поверить, что видит его здесь... Он... Как он?.. Снова решил прийти ей на помощь?
- Жильбер? - шепнула она и, наконец, опустила пальцы на его руку. - Ты выбрался? Тебе удалось уйти оттуда? А я хотела... Не важно.
Фло скосил глаза на руку Жильбера, все еще сжимающую его в захвате, потом почувствовал пистолет, упирающийся ему в бок. Ощущения не доставляли особой радости. Но насколько он понял эти двое знали друг друга и убийство в их планы не входило, значит, можно расслабиться.
- Дурдом какой-то, - буркнул Фло, пытаясь освободиться и отойти в сторону.
Катерина словно очнулась и крепче сжала пальцы на руке Жильбера, пытаясь отвести ее в сторону и освободить Фло.
- Отпусти его. Фло спас мне жизнь, и он... мой друг, - она еле заметно улыбнулась, но тут же нахмурилась, заметив пистолет. - И перестань тыкать в него пистолетом!
Повинуясь ее уверенному взгляду, Жильбер поставил пистолет на предохранитель, заткнул его за пояс брюк, и, наконец, позволил своему пленнику освободится из захвата. Сделал шаг к Катерине...
- Это правда? Ты действительно свободна? - И увидев ее утвердительный кивок, простонал: - Как же глупо. Какой же я идиот! Я узнал, что тебя продали... Вот ему, -  он махнул в сторону Фло. - И не мог позволить, чтобы тобой... пользовались. Пришел, чтобы увести тебя... Любой ценой.
Он на секунду прикрыл глаза, борясь с накатывающим чувством стыда за свое импульсивное поведение. Солдат чертов! Дурак! Ну что - убедился еще раз, что тебе место только в солдатских траншеях? Да и оно теперь закрыто после освидетельствования психиатра. А "псих" в общем-то прав... И Коршун, что нацепил наручники после ямы...
Он открыл глаза,  собрал волю в кулак и повернулся к Флорану.
- Я ошибся. Был готов ко всему, но к такому... - признавать ошибку всегда нелегко, особенно перед тем, в сволочной сущности которого был уверен еще минуту назад. - Впрочем, это меня не извиняет. Прости. Если хочешь поквитаться...
- Да иди ты со своими "квитаниями"... - Фло беззлобно махнул рукой и, скривившись, потянулся за телефоном. Ему надо, черт возьми, позвонить Микеле, эти двое пусть сами разбираются.
Катерина посмотрела в замкнутое лицо Жильбера, потом шагнула к нему почти вплотную и шепнула, осторожно обнимая:
- Я так рада видеть тебя.
Он робко улыбнулся, и эта улыбка неожиданно преобразила жесткие черты, сделав его похожим на шестнадцатилетнего мальчишку.
- Правда? - он прижал ее к себе, все еще не веря в такой удачный исход, и осторожно провел ладонью по ее волосам. Он знал, что погиб и что все бесполезно, но хоть несколько минут подержать в руках сокровище, которым не суждено владеть. Это уже счастье. Почти.
- Прости меня.. За то, что тебе пришлось пережить. Прости, что не сдержал слово и не смог помочь, что оказался совсем бесполезен.
Фло взглянул на них, усмехнулся и тихо вышел за дверь, подхватив рюкзак и гитару и набирая номер Микеле. Судя по сообщениям, итальянец звонил ему раз сто.
Катерина крепче обняла Жильбера:
- Тшшш... Перестань. Ты можешь защищать меня... уже здесь. Ты ведь будешь защищать меня? - она подняла голову и посмотрела ему в глаза. - Я тебя никуда не отпущу.
- Я здесь именно за этим... Я сделаю все, чтобы с тобой ничего не случилось...
Он крепче прижал девушку к себе, все так же поглаживая по плечам и по волосам и думая о цене ее жизни... и чужой смерти, как платы.
- Здесь я тоже могу тебе помочь. Я не такая «простушка», как думали хозяин или Грей. Я же помню, что тебя… Что тебе пришлось… - Катерина чуть отстранилась и посмотрела в лицо Жильберу. – В Париже мне предоставили квартиру, поедем со мной… Нам надо поговорить, а это не лучшее место.
Жильбер удивленно поднял бровь, но ничего не сказал и молча последовал за Катериной к машине.

ЖИЛЬБЕР и КАТЕРИНА

Проследив взглядом за уходящей троицей, Жильбер коротко вздохнул, оглядел цепким взглядом помещение, определяя обстановку и степень своей готовности дать отпор в случае чего.
- Проходи, располагайся, - Дэйл любезно махнул рукой. - Кстати, нас не успели представить. Я – Дэйл, а это Чип.
- Жильбер.
На какую-то долю секунды Жильбер засомневался, стоит ли говорить свое настоящее имя, потом мысленно пожал плечами. Катерина могла им сказать, и тогда бы он выглядел глупо. Оба синхронно кивнули, и Чип снова вернулся к плану, на который наносил пометки, сверяясь с записями рассказов Катерины и Флорана. Дэйл подсел к мониторам и застучал по клавишам, пытаясь выцепить из виртуального пространства и баз данных все, что мог найти на охрану клуба, его владельца и клиентов.
«Дело, похоже, поставлено с размахом», - удивился Жильбер про себя, рассматривая настоящий компьютерный центр. Душу неожиданно заволокло облачко грусти – похоже, Катерине не очень-то нужна его защита. Мысль о том, что он, по сути, ничего не знает о проникшей в его сердце девушке, не добавила хорошего настроения. А пришедшее за ней ощущение того, что он, похоже, здесь лишний, совсем повергло его в уныние. Не пообещай он Катерине остаться, ушел бы в сей момент. Жильбер вновь прошелся по помещению взглядом, заметив в углу небольшой диванчик, заваленный сумками и одеждой. Секунду размышлял, будет ли удобно расчистить себе место, потом мысленно махнул рукой и опустился прямо рядом на пол, прислонившись спиной к стене лишь для того, чтобы не торчать посередине глупо, подобно истукану.
Значит Катерине удалось все-таки найти свою подружку и вывести ее из клуба. Это хорошо. Еще одной спасенной жизнью и неисковерканной судьбой больше. Вспомнил свое появление в квартире этого… Флорана… и в который раз почувствовал укор совести. Не разобравшись, с дури с оружием на него полез. Ведь покалечить мог серьезно, не появись Катерина вовремя. Но кто же мог знать, что так все обернется. А этот второй, что появился с их странной компании так внезапно? Безобидный  - это Жильбер определил сразу. Жизнь научила его быстро оценивать степень опасности оказывающихся рядом с ним людей. Но если он не из команды, тогда зачем здесь? Еще один друг? Подопечный? Жертва?
Жильбер поднял голову... и замер. У мониторов, склонившись, сидел Лурьен... Или как его называли в отряде Лу-лунатик. Лу был самым молодым из них - ему не исполнилось и 23-х - с выпиравшей из маскировочного костюма тонкой мальчишеской шеей и руками пианиста. Связист, получивший свое прозвище из-за наушников, которые вынужден был носить и делавших его стриженную голову странно похожей на голову пришельца. Он подмигнул ему и улыбнулся... и тут же, нелепо дернувшись, стал заваливаться на бок... Рука с тонкими пальцами свесилась, и по ней побежал красный ручеек, закапал на пол, собираясь в красную лужицу.
Чип на секунду оторвался от своего занятия и взглянул на план, появляющийся на мониторе. Скривился – слишком много белых пятен, коридоров, ведущих в никуда, дверей, за которыми мрак. И вопросительных знаков. Ну как работать с такой раскладкой! 
- Нам нужен «язык», - сообщил он появившейся в дверях Катерине. - Из клуба. Чтобы рассказал и дополнил детали.
- Хозяина пригласи, - хохотнул Дэйл, не отрываясь от монитора. - Он точно… расскажет.
Катерина вздохнула, посмотрела на Жильбера, отрицательно покачала головой... Нет, он и так слишком погрузился в ее проблемы, она не может подставить его еще больше.
- Ты бы еще спецназ заказал и архитектурный план, непонятно только, зачем ты нам сдался, - бросила она Чипу. - Завтра утром... Точнее, уже сегодня утром, будет еще один план... - она помнила слова Змея и не сомневалась, что он найдет все, что возможно и невозможно по этому месту.
Чип надулся и заметил:
- Это же не банк... И даже не тюряга... Как я могу найти что-то...
- Ты должен был проверить все сети рядом с клубом - наверняка у них есть камеры наблюдения и на поверхности...
- Уже давно все сделано, - Чип обиженно отвернулся. Дэйл усмехнулся, глядя на своего "напарника", но ничего не сказал.
Жильбер моргнул, возвращаясь к реальности. Пуля талибского снайпера оборвала жизнь Лунатика навсегда... На его глазах, но это было давно... давно... Сейчас он в Париже, в безопасности... Это... только видение и расшатанные ямой нервы. Он сглотнул, посмотрел на Катерину и механически провел рукой по лицу, словно снимая с себя пленку воспоминаний. Поднялся:
- Прости, могу я попросить... немного воды...
Она обеспокоенно посмотрела на Жильбера - с ним явно что-то происходило, но что? Она понятия не имела, что с ним делали в клубе, она вообще ничего о нем не знала. Спросить? Так ведь он не расскажет. Даже те шрамы на спине она увидела случайно...
Катерина кивнула:
- Конечно, пойдем на кухню.
На безукоризненно вычищенной кухне было неуютно - холодно и пусто. Так показалось Жильберу. Словно это была не самая теплая часть дома, наполненная светом и ароматами, а некая дань моде. Маскировка. Как знать, может, он и прав.
Катерина достала с полки один из стаканов и, налив в него воды из пластиковой бутылки, подала его Жильберу. Тот жадно прилип к стакану. 
- Я рад, что тебе удалось найти твою подругу, - произнес он, наконец, чтобы нарушить повисшее в кухне молчание. - И что вам удалось выбраться оттуда живыми. Я... не знал про твоего друга - думал, что он - один из клиентов. Прости. Нехорошо получилось...
- Ничего, - Катерина еле заметно улыбнулась. - Нас было четверо, и каждый... заплатил свою цену за свободу.
- Какова была... твоя цена? - не удержался от вопроса Жильбер, и голос его предательски дрогнул.
Она помолчала - не хотелось рассказывать ему все и давить на жалость, сострадание или чувство вины... или еще что-то, что он там испытывал... Но он, все равно, может все узнать от того же хозяина. Катерина пожала плечами:
- Только благодаря тебе... мне удалось отделаться легче всех, как мне кажется...
Она подошла к окну и облокотилась плечом о стену, глядя на темную улицу.
- Марилу... не знаю, оправится ли она когда-нибудь, - тихо продолжила Катерина. - Она заплатила за нас двоих... Я всего лишь просидела несколько часов в клетке... Это можно пережить. Даже забыть. А вот она...
Подлая радость толкнулась в сердце. Слава Богу, ее не тронули. Почти чудо, учитывая, через что обычно приходится пройти новеньким. Но Жильбер тут же устыдил сам себя  - дурак, чему радуешься!
- Мне действительно жаль... - он встал у нее за спиной. Хотелось обнять ее до дрожи в руках, притянуть к себе и не отпускать. Но он не решился - кто знает, как она истолкует его жест. - Твоя подруга... жива?
Катерина опустила голову.
- Жива... Только... Ты же слышал, наверное, зачем-то побежала в какой-то парк. Не знаю, оправится ли ее психика, она ненавидит сейчас всех, включая меня... Я же обещала помочь ей. И обманула. Не смогла наступить на горло своему характеру, - она закусила губу. - Я терпела унижения ради нее, терпела Грея с его мерзкими клиентами, торги, но в какой-то момент просто не смогла... Я готова была умереть, но не сломаться ради нее. - Она обернулась к Жильберу: - Это очень плохо? Я... наверное, сама превратилась в монстра?
Она покачала головой и опустила глаза. Наивная попытка получить прощение. Прощение вины, которой по сути и нет за ней... Но почему же так тошно, когда она думает о Марилу, о том, что сделала или не сделала для нее? Нет, не время для нелепых угрызений совести. Это присутствие Жильбера так на нее действует. Какого черта? Только в присутствии двух людей она чувствовала себя... собой - это Змей, и вот теперь еще и Жильбер. И это при том, что они абсолютно друг на друга не похожи... Все эти мысли в одно мгновение промелькнули в голове. Надо как-то выбираться изо всей этой рефлексии. Катерина одернула саму себя. У нее куча дел - не время для самоедства.
Жильбер заставил ее поднять голову.
- Таким как Грей незнакомо чувство вины. Тебе - да. Поэтому ты никогда не станешь таким как он. И даже в мыслях не вздумай себя с ним сравнивать! Только.... не позволяй чувству вины уничтожить тебя. Как это почти случилось со мной... - Он коротко вздохнул и пояснил: - Я выжил в Афганистане, хотя и не должен был. Последний из всего отряда. И до сих пор не могу себе простить.
Катерина усмехнулась:
- Ты слишком хорошо обо мне думаешь... Это, наверное, потому что ты совсем не знаешь меня... Боюсь, твое мнение изменится. В моей жизни были очень... черные страницы. Поэтому я давно научилась отсекать все чувства. Это рядом с тобой я похожа на человека, а не на машину... почему-то...
Она осеклась. Какого черта ее понесло на откровения? Она ведь, действительно, ничего не знает о нем - а может у него жена и семеро детей, или он просто жалеет ее, а она... Тьфу. Катерина тряхнула головой и полезла в карман за сигаретами - только бы не смотреть ему в глаза и занять чем-то руки.
- Извини, - она достала сигарету из пачки, но так и не решилась закурить. Собрала волю в кулак и подняла к Жильберу лицо. - Что произошло там, в Афганистане? Ты можешь рассказать? Я не настаиваю... Ни в коем случае...
Жильбер помедлил, посмотрел на зажатую в руках Катерины пачку сигарет. Попросить? Не стоит - после стольких лет начинать снова... Он никогда никому не рассказывал о тех месяцах. Те, кому было положено знать по долгу службы, просто читали холодные строки отчета. С остальными о пережитом он молчал - спрашивающие часто задавали вопросы из вежливости или нездорового любопытства, и он отделывался общими словами. Рассказывать им о собственных чувствах казалось слишком... кощунственным. Женщины же зачастую видели в нем героя, но предпочитали восхищаться им издалека, не соглашаясь на долгие отношения. И попытки честно ответить на их вопросы часто оборачивались разрывом.
- Ты… действительно хочешь это знать?
- Да. Хочу. Но если тебе сложно рассказывать об этом, я пойму... - Катерина все же прикурила сигарету и выдохнула в открытое окно облачко дыма. - Я знаю, что это такое - когда тебя держат взаперти, когда издеваются, когда уничтожают, когда нет надежды, когда ты мечтаешь только об одном - сдохнуть, побыстрее, желательно вот в эту минуту, в это мгновение, потому что сил больше не осталось ни на что, даже на крик, но ты почему-то продолжаешь жить, хотя рядом умирают те, кто был близок тебе...
Она непроизвольно сжала пальцы, ломая сигарету, выбросила ее в окно, уже спокойно прикурила новую. Она не должна была говорить об этом, хотя воспоминания о том страшном подземелье навсегда с ней, там она пережила самые жуткие моменты своей жизни, там погиб Алекс... Когда они втроем с Гансом, совсем еще сопляки, попытались умыкнуть деньги с одного счета. Ошибка всей ее жизни. За которую они расплатились сполна, когда стало понятно, что деньги те принадлежали людям вроде хозяина клуба. Уроды. Ее потом нашли еле живую. Родители, сестра, дядя пытались помочь, но не знали, как к ней подступиться и что делать, ибо она отказывалась общаться с кем бы то ни было. Ее вытащил тогда Змей. И взял под свою опеку... Катерина вздохнула. Не нужно было говорить. Пора прекращать это все. Находиться с Жильбером для нее опасно - она становится слишком слабой, но пока... Пока у нее есть несколько дней она, действительно хотела бы узнать о нем побольше. Она обязана ему жизнью, как и обязана Фло, и она помнила, что он согласился на что-то... страшное ради нее.  Можно, конечно, попросить Дэйла узнать, но лучше бы Жильбер рассказал сам... Только ведь не захочет. Катерина посмотрела на него и вздохнула:
- Извини еще раз.
- Не надо... не надо извиняться, - он встал с ней рядом, осторожно обнял сзади за плечи, притянул к себе. Она почти растворилась в его объятьях - такая изящная и хрупкая... И такая невероятно сильная.
- Это случилось спустя шесть месяцев после моего прибытия в Афганистан, - заговорил он тихо. - На базе был получен приказ выдвигаться в небольшое селение в горах Гулистана. 40 км от базы... Сплошные камни и песок... Разведка донесла, что там скрывался Мулла Карим. Его подозревали в организации нескольких взрывов в казармах и на блокпостах и давно за ним охотились. Приказано было оказать содействие афганцам в его поимке. Первая часть операции прошла как по учебнику - окружили, проверили дом за домом. Из последнего стали стрелять - мы отбились. Выключили двоих талибов - третьим оказался тот самый Мулла Карим. Захватили его и склад с взрывчаткой... Боеприпасы, оружие... Много жизней та операция спасла. На обратном пути колонна попала под обстрел. Мы передвигались по узкому ущелью - идеальное место для засады - но другой дороги назад просто не было. В шедший впереди нашей машины Линч попал снаряд... талибы укрылись в горах и стреляли почти в идеальную мишень....
Он внезапно замолчал...
Пронесшаяся под окнами скорая помощь с включенными сиренами осветила темноту кухни красным светом, на долю секунды ослепив его. Он зажмурился, а когда открыл глаза... почувствовал кровь… на лице, шее, руках, груди... Кровь была теплой, липкой, распространявший характерный ржавый запах, бьющая фонтаном из пробитого тела, собирающаяся в ручейки... И  запах... поджаренной плоти... удушливый и смешивающийся  с запахом горящего железа и бензина... Надо встать... Встать... Рег... Твою мать! Господи, Рег ... ранен... Сила взрыва бросила на него изувеченное тело Рега... Рыжий песок под ним окрашивается в красный цвет... Почему... почему он не может слышать... В ушах вата... В нас попали... Черт! Его контузило... надо встать... Рег... "Жиль,  меня ранили? Жиль..." Губы Рега еще двигаются, и он скорее угадывает, чем слышит вопрос, но глаза друга уже подергиваются предсмертной пленкой... Нет сил сбросить с себя изуродованное тело, но в уши вдруг врываются посторонние звуки - крики раненых, стоны, брань, выстрелы... и он пытается подняться, когда его накрывает вторым взрывом. Содрогаются горы... содрогается земля... его подбрасывает и роняет в бездну...
- Жильбер... Жильбер...
Он открыл глаза и несколько секунд не мог прийти в себя. Посмотрел в обеспокоенные голубые глаза склонившейся над ним девушки. Катерина пыталась дать ему выпить воды с сахаром. Жидкость увлажнила сомкнутые губы, потекла по подбородку. Она осторожно вытерла ее, потом протерла ему лоб, виски... Жильбер попытался сесть.
- Это ничего... это бывает... - собственный голос звучит как-то издалека. - Иногда... редко... Псих называл их "флэшбеками". Когда... когда вспоминаю... оказываюсь там... снова и мозг не выдерживает. Отключается... Как от перегрузки... Прости, я не хотел тебя пугать...
Он прислонился затылком к стене, сделал несколько глотков из предложенного стакана. Мертвенно-бледная маска, в которую превратилось его лицо, постепенно окрасилась слабым румянцем.
- Прости... не нужно было спрашивать... - Катерина от души жалела, что заставила его рассказать о прошлом.
- Ты здесь ни при чем. Я сам не ожидал... Я достаточно хорошо научился отстраняться от эмоций и контролировать воспоминания, но иногда прорывается... Как сейчас...
- Пойдем, тебе лучше прилечь...
Но Жильбер неожиданно схватил ее за руку, удерживая.
- Подожди... Я хочу закончить ... Не знаю, смогу ли во второй раз... - он попытался собраться с мыслями. - Из нашего отряда выжило трое. Я, сержант и еще один парень... Помощь была уже на подходе, но талибы, уходя, решили взять нас с собой... Увели в свое убежище, в другое село, спрятанное в горах... В плен... Сержанта спустя несколько дней убили - зверски и жестоко. Отправили его тело на базу для устрашения... Того парня через неделю увели в другое село - я никогда его больше не видел. Я остался один... девять месяцев ада... Ты видела шрамы... Меня держали в яме... Избивали всем, чем попадется под руку - сапогами, палками, плетьми... Дети кидали сверху камни, упражняясь в точности и попадали... Талибы издевались по-другому... Я...я до сих пор не знаю, как я выжил... То есть мое тело, все остальное разбилось на мельчайшие осколки. Душа, разум, личность... В госпитале их потом склеили... кое-как... А лучше наверное и не удалось бы...
Он провел рукой по глазам, с удивление замечая, как дрожат на весу пальцы.
- Меня освободил спецназ в ходе спецоперации. Но иногда я думаю, что зря... Я ведь там почти сдох... За мной прислали вертолет, хотели отправить в Кабул, в центральный госпиталь, но испугались, что я не дотяну... Высадились на базе... В общем, врач сказал, что еще бы двое суток - и каюк... Видишь - судьба.   
Он замолчал. Большего рассказать не смог бы - это и так было слишком мучительно. Ну а то, что делали с ним за 9 месяцев плена... - это он унесет с собой в могилу. Его мучители мертвы - после того, как спецназ ушел, кишлак сравняли с землей, буквально прерватив в фарш. И замолчали навеки. Знал и помнил только он - вопреки горячему желанию забыть и не вспоминать никогда. Но воспоминания принадлежат только ему. Его персональный каждодневный ад...
Катерина смотрела на Жильбера и видела себя. Измученную, почти сломленную, мечтающую не о жизни, но об избавлении. Она нежно провела пальцами по его щеке, придвигаясь ближе и заглядывая ему в глаза.
- Судьбы нет, - шепнула она. - Есть воля... Воля к жизни и к свободе... И не жалей никогда о том, что выжил. Если бы не твое упрямство, меня наверное, не было бы в живых... И Марилу... И Рауля... И Мии... Не жалей... Но если тебе нравится версия с судьбой - то можно сказать, что ты выжил тогда, чтобы помочь мне.
Она еще раз провела рукой по его щеке и еле заметно улыбнулась.
"Упрямец, - подумала про себя. - Но если бы не его упрямство..."
А еще она подумала, что не хочет его отпускать. Не может... Он не найдет себе место в обычной жизни и... И просто она никуда не хочет его отпускать.
Ее лицо… так близко… И в глазах растаяли льдинки, делая их похожими на два горных озера. Ее рука на щеке дарит тепло, заставляя плавиться его тело, ускоряя ритм сердцебиения. И ее губы манят… Всего один поцелуй. Она разозлится, скорее всего. Даже наверняка. Подумает, что он воспользовался моментом ее слабости. Пусть. Может даже ударить – и это тоже вполне вероятно. Но он пойдет на такой риск. Что значит какая-то пощечина по сравнению с тем, что ему пришлось вынести… Он не мог больше ждать – притянул к себе и прижался к ее губам. Нежно… едва дотрагиваясь. Потом еще раз, уже смелее, забывая дышать и чувствуя, как изнутри девятым валом накатывает непреодолимое возбуждение и страсть. Его пальцы сжались на ее предплечье… нельзя… Надо… пока еще не поздно… Разорвать поцелуй было практически непосильной задачей – как разорвать два мощных магнита. Но он – мужчина, и сильнее, и значит, должен владеть собой… Должен….
Снова заглянул в ее глаза, пытаясь прочесть ответ на вопрос – сердится? Брезгует? Или?..
Катерина замерла, когда Жильбер поцеловал ее. Не сказать, чтобы она этого не ждала или не хотела. Но нужно ли ей это сейчас? Когда она должна думать о мести, когда должна сохранять ясность мысли и холодный рассудок. Именно сейчас? Когда она ходит по лезвию бритвы, развязав эту «войну» с хозяином клуба. Когда рискует собственной жизнью и не только… Все их жизни поставлены на карту. К черту. Их жизни и так на кону, и поставила их туда не она, а сам хозяин. Пусть Ганс отдувается – побудет хоть раз «крайним». Она сделает все, чтобы обезопасить остальных. И все же… Нужно ли ей это? Сейчас. Она посмотрела в глаза Жильберу и увидела в них тот же вопрос.
Да, нужно. Она хочет, чтобы кто-то любил ее, оберегал. Даже не «кто-то», а вот этот сильный и смелый мужчина, который без раздумий готов пожертвовать всем ради нее. И именно сейчас она нужна ему не меньше, чем он ей.
Катерина провела пальцами по его губам, едва касаясь, скользнула рукой по щеке и сама подалась к нему ближе, целуя. Пусть все летит к чертям.
У Жильбера перехватило дыхание, мир странно завертелся и начал расплываться, размываться, исчезать. Осталась только одна реальность - ее губы, руки, запах, ее тело, такое хрупкое в его руках. И его собственное опьяняющее и вымывающее любые логические выкладки желание.
- Катерина, - Дэйл тактично стучал в дверь комнаты, которую она решила временно выделить себе. – Катерина! Подъем! – он застучал в дверь сильнее.
Ее комната была рядом с кухней, только потому мозг Катерины с трудом, но сфокусировался на том, что кто-то ее зовет и тарабанит в дверь. Она отстранилась от Жильбера, с трудом переводя дыхание. Чертов Дэйл… Как «вовремя» его принесло-то… Хотя… Она посмотрела Жильберу в глаза и улыбнулась, легко целуя его в щеку. Может и вовремя. Они оба потеряли контроль, пора возвращаться в реальность.
- Прости, - шепнула она. – Нелегкая принесла Дэйла…
Катерина поднялась и шагнула к двери кухни.
- Катерина, черт бы тебя побрал! – Дэйл уже ногой вдарил по двери.
- С ума, что ли, сошел? – холодно спросила она его, выглядывая в коридор.
- Извини. Я стал беспокоиться, вдруг ты там померла…
Катерина усмехнулась:
- Не дождешься. Что случилось?
- Пришло сообщение – оборудование готово, можно хоть завтра устанавливать. Я нашел распределительную схему казино. Все равно, неизвестно, где в том клубе можно будет подключиться – попробуем оттуда… У них общая сетка наверняка. Но надо бы проверить…
- Хорошо, - она кивнула. – Можно будет попробовать вечером наведаться к ненаглядному хозяину. Теперь у нас есть цель – будем знать, что высматривать, может и в самом клубе удастся подключиться…
Дэйл кивнул и собрался было уйти, но оглянулся и окинул Катерину подозрительным взглядом:
- А ты чего не откликалась? И где этот?..
- Медитировала, пока ты не порушил к чертям всю нирвану, - отрезала Катерина и повернулась к Дэйлу спиной, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Тот хмыкнул и направился к своим компьютерам.
Жильбер с трудом подавил желание выругаться. Какого дьявола этого парня принесло именно в этот момент! Что же нескладно-то все так. Он с трудом поднялся, борясь с головокружением, схватил со стола стакан с водой и одним махом осушил его. Эх, сейчас бы хорошо голову под кран с холодной водой подставить! Чтобы выветрились все остатки памяти и последующего безумия, но услышав последние слова вдруг замер. Щелчком сложились части паззла. Он подскочил к Катерине, схватил ее за локоть, заставляя развернуться:
- Ты что?.. Ты что задумала?
Она удивленно подняла брови и посмотрела на его пальцы на своей руке:
- Ты же не думал, что я оставлю все как есть? За тем клубом небольшой должок... И я заставлю их заплатить, - она сжала губы и, высвободив руку, подошла к столу, на котором лежала пачка сигарет.
Жильбер смотрел на нее пару секунд молча, осознавая.
- Это безумие! В клубе полно охраны, и не только - у хозяина огромные связи «на поверхности». У него в друзьях и клиентах - половина элиты Парижа... У него свои люди в полиции, разведке, среди депутатов и высшего руководства страны. Да что ты знаешь о нем? Катерина... Тебе удивительно повезло вырваться из клуба в первый раз относительно невредимой. Рисковать собой второй раз - и из-за чего? Чтобы начистить морду двум-трем оболдуям? Или... - он запнулся, - или не только начистить? Что... что ты собралась сделать?
- Я вовсе не собираюсь штурмовать клуб, чтобы навалять кое-кому по шее... - она горько усмехнулась: - Как бы мне этого ни хотелось.
Она поежилась и подошла к окну:
- Думаешь, мне не страшно? Но кроме меня, больше некому туда вернуться. И я установлю там оборудование и узнаю об этой мрази все. Ты слышишь? Все! Чего бы это мне ни стоило. И когда он будет меньше всего этого ждать, я преподнесу ему "сюрприз"...
- Я понимаю тебя, но я прошу... Не надо, - он сделал к ней пару шагов. - Чтобы ему отомстить, заставить страдать по-настоящему, надо приложить много сил... Много времени и... отдать себя. Всю, без остатка. Месть - это путь к саморазрушению. Именно поэтому она часто не приносит  того удовлетворения, на которое рассчитываешь. И еще месть - это путь одиночества. Или путь жертв. Ты готова пожертвовать теми, кто тебе дорог? Или... теми, кто мог бы ими стать?
- Я буду действовать не от своего имени, - Катерина вздохнула. - Ты же не думаешь, что эта квартира или все оборудование принадлежат мне... А что ты предлагаешь? - она вскинула голову и посмотрела Жильберу в глаза. - Забыть? Сделать вид, что все хорошо? Что так и должно быть? А Марилу? А Фло? - Она помолчала и тихо добавила: - А ты?
- Ни у кого не получается забыть пережитое, - вздохнул Жильбер и встал у темного окна. - Наше прошлое остается с нами навсегда, и никакая месть не может этого перечеркнуть.
Он поднял глаза на Катерину, поймал ее взгляд:
- Если ты хочешь отомстить тем, кто изнасиловал твою подругу  - дождись, когда они выйдут в город. Все, кто работает и живет в клубе, рано или поздно поднимаются на поверхность. Все, кроме рабов и Оли. Не обязательно спускаться в клуб. То же самое касается Грея и все тех, кого ты занесла в список. Что же до хозяина... - если хочешь разобраться с ним - найми снайпера. Профессионала. В любом другом случае твоя месть обречена на провал. И даже в случае успеха цена может оказаться выше той, которую ты сможешь заплатить.
Жильбер отвернулся, но в следующую минуту передумал и сжал Катерину в объятьях:
- Я помогу тебе наказать охранников, если для тебя это важно. И справиться с Греем, только обещай, что ты не вернешься в клуб. И оставишь идею отомстить хозяину.
Она обняла его, прижимаясь щекой к плечу, как когда-то, кажется, очень давно в клубе:
- Спасибо. Но... Я не хочу для него легкой смерти. А снайпер - это слишком просто. Я хочу уничтожить его морально. Также как он уничтожает тех, кто попадает к нему в рабство. Ты не понимаешь... Фло рассказал мне далеко не все, но кое-что. Хозяин не оставит нас в покое, его - точно. Я должна снова побывать в клубе, но я обещаю тебе... Обещаю, что вернусь. К тебе.
Жильбер кусал губы. Как, черт возьми, он может ее остановить? Ради нее самой, ради него, ради ее друзей... Она не должна возвращаться туда.
- Пусть... пусть туда пойдут твои люди. Я проведу их. Они сделают все что нужно - но ты останешься здесь на связи, - предпринял он еще одну попытку.
- Жильбер, - Катерина повернула к нему лицо и грустно улыбнулась. Какой же он упрямый, господи боже. - Ты нужен мне здесь. Живой и здоровый... Чтобы мне было к кому вернуться. Ты думаешь, я не понимаю, что вот ты точно вряд ли выберешься из того клуба снова? Со мной все будет хорошо. Верь мне.
- Да не будет с тобой все хорошо! - взорвался вдруг Жильбер. - За тобой следят. Знают о каждом твоем шаге. Да они сдохнут  от радости, что ты снова появишься в клубе! Сама к ним в руки вернешься. Нельзя тебе туда... Нельзя. Самое лучшее, если ты уедешь - из Парижа, из Франции... К черту на рога - только подальше отсюда. И я... не позволю тебе снова стать приманкой. Не отдам тебя, ты понимаешь?
- Не упрямься. Я вернусь не одна. Да, из Флорана сейчас не самый лучший защитник, но он считается клиентом клуба, и я его собственность, - Катерина усмехнулась. - А хозяин не пойдет против правил. Кроме того, со мной будет еще один человек. Не уверена, что он тебе понравится, но он не даст меня в обиду, и он... он очень серьезный противник. Ты очень нужен мне здесь... Прошу тебя...
Катерина в отчаянии закусила губу. Как ей убедить его?
Жильбер спрятал лицо в ее волосах и зашептал:
- Даже один человек, серьезный или нет, не сможет справится с дюжиной охраны. Кроме того там будет Коршун, и если он получит приказ – ни тебе, ни твоему человеку из клуба не выбраться. Им даже не придется применять силу – достаточно просто загнать в нужный коридор, отрезать… Сколько бы опытен не был твой друг – против нескольких сантиметров стали он ничего не сможет сделать голыми руками, а использовать взрывчатку там сродни самоубийству. Да им даже этого не будет нужно – они даже могут позволить вам уйти… из другого выхода. В катакомбы. Без точного плана туннелей вы можете блуждать там до конца ваших дней, и ни один спасатель вас не найдет. Пойми – я хочу, чтобы ты поняла всю безрассудность твоей затеи. Зачем туда соваться! Есть другие – более долгие, но более надежные способы отомстить.
- Перестань! – Катерина высвободилась из его объятий. – Ты не сможешь меня удержать – все уже решено, и подготовка идет полным ходом. Меня будут страховать. И потом… почему ты уверен, что меня обязательно схватят? Если я и Флоран будем играть по их правилам…
- Да потому что! – воскликнул Жильбер и продолжил, уже понижая голос: - Как только ты появишься в клубе, тебя схватят – и плевать им на правила, на твою подготовку или людей. Ну даже если и не схватят – найдут способ удержать внутри. Из-за меня.
Он опустил голову.
- Из-за тебя?
- Да… Я не хотел вмешивать тебя во все это… Прости. Так… так глупо все получилось…
- Что получилось? - и видя, что он замолчал, продолжила: - Жильбер! Я имею право знать.
Он вздохнул. Права она имела, конечно. Вот только… как же не хотелось, чтобы она пачкалась в этой грязи. Хотелось уберечь, закрыть в ларец как самое величайшее сокровище и носить на груди, скрывать от всех. Только не получится это – он уже знал. Не судьба ему быть с теми, кого любит.
- Это как-то связано с тем, на что ты согласился тогда, в клубе? – настаивала Катерина.
- Связано… Хозяин давно добивался от меня согласия. Только нужную ниточку, за которую потянуть, не мог найти… Мне было плевать – на себя и на остальных. Но на тебя… Я не смог… - он отвернулся, не в силах смотреть ей в глаза. - Это гнусно все. Не хотел я тебя впутывать во все это.
- Впутывать во что?
- Я должен убить… одного человека… В случае моего отказа они отыграются на тебе. – Он снова развернулся. - Я не могу и не хочу никого убивать, но если ты сунешься в клуб… Я…я ради тебя… - слова не шли, но он взял себя в руки и закончил фразу: - Я сделаю все ради тебя. 
Катерина положила руку ему на плечо и сжала пальцы, заглядывая в глаза.
- Но ты ведь уже согласился? Поэтому тебя выпустили из клуба? - тихо спросила она.
- Лишь для видимости… Правда, за мной наверняка следят, сволочи… И за тобой тоже… Но ты не беспокойся, - поспешил он разуверить стоящую перед ним девушку. - Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Буду рядом.
- Ну сейчас-то вряд ли кто-то знает, где мы, - она усмехнулась, вспоминая их путь, и задумалась. Что делать? Что им делать? Она лихорадочно просчитывала варианты. - Так... А если ты сделаешь вид, что начал готовиться к выполнению поручения хозяина? Мы с Фло пока спустимся в клуб... Нам не понадобится там много времени - за ночь управимся с установкой... И у хозяина не будет повода ни усомниться в тебе, ни задерживать меня там. А потом... Что-нибудь придумаем. Мы можем исчезнуть. Как думаешь?
Жильбер слегка нахмурился. В ее словах было логическое зерно. У него на подготовку и выполнение было пять дней… Пока срок не истек, у хозяина не должно возникнуть сомнений в его лояльности… Но отпустить в клуб Катерину! Его душа противилась подобному решению…
- Я… не смогу тебя отговорить, правильно? Хоть мне и не по душе этот план, но ты все равно настоишь на своем, - он грустно улыбнулся. - Ты просто помни – моя жизнь в твоих руках… И… жизнь того, кого хозяин хочет убрать – тоже. Если с тобой что-нибудь случится…
Катерина улыбнулась:
- Я постараюсь больше не подвести тебя...
Она отстранилась и вздохнула:
- Завтра будет сложный день… Нам всем нужно как следует отдохнуть. Пойдем, я выделю тебе комнату.
- Ты никогда меня не подводила! – запротестовал Жильбер. - Это я, дурак, втянул тебя…
Он обреченно махнул рукой и последовал за девушкой.

*  *  *

В неприметной квартирке на периферии Парижа раздался телефонный звонок. Лежащий на кровати человек чертыхнулся и потянулся за аппаратом.
- Ну? – задал он вопрос не слишком любезно.
- Слышь… тут такое дело… - ответила трубка.
- Чего еще? Что тянешь…
- Он, по ходу, домой не вернулся…
- Как не вернулся? – человек на кровати витиевато выругался. - Я тебе что сказал? Следить! Ни на шаг не отпускать… Как ты мог упустить его, недоумок!
Человек прибавил к последнему эпитету несколько крепких матерных ругательств.
- Ну-ну… полегче, - не согласилась трубка.
- Рассказывай, - человек на кровати скрипнул зубами.
-  Я следил за ним. Все честь по чести… Даже отлить было некогда. Этот твой итальяшка как ненормальный по городу весь день носился – сначала к дому француза, дружка своего, подкатил – только того, по ходу, дома не было… Принялся загнанным кабаном кружить вокруг, потом ломанулся в метро – еле успел за ним… К сгоревшему клубу поехал… Крутился там, выспрашивал про девку свою.
- Какую девку? Он же пидорас законченный…
- Какую-какую? А я знаю? – огрызнулась трубка. - Слышал только, что про какую-то музыкантшу пытался в баре узнать…
- Ладно, побоку девку… потом разберемся. Дальше-то что было?
- Ну из клуба он снова к дружку своему поехал… Или подружке... – хохотнул невидимый собеседник. – Вот там стало интересно. Он поднялся – ну я наблюдать стал за подъездом.  Пробыл там минут десять – потом вывалился с французом. Ну прямо муж и жена! Сели в машину… А дальше к ним в машину подсели еще двое – баба и парень… Они рванули, как будто за ними дьяволы гнались… А я к его дому пошел…
- Ну ты и… - человек на кровати сжал в кулак простыню, пытаясь удержаться от рвущихся с языка ругательств. - За ними надо было ехать, идиот!
- Слушай ты… я что – на своих двоих за ними должен был бежать?
- А машина у тебя на что? Чтобы на нее любоваться?
- Я мысли твоего итальяшки не читаю! Если бы читал – ехал бы за ним на машине. А так – ножками… ножками… Я же тебе сказал – он весь день на метро мотался! Как я за ним на машине… тачка моя у его дома припаркована…
Человек в квартире потянулся за стоявшей на столике у кровати начатой бутылке коньяка, отхлебнул прямо из горлышка и снова откинулся на подушки.
- Да не волнуйся ты так, - ожила снова трубка. - Вернется он, никуда не денется… Рано или поздно обязательно вернется.
Человек чертыхнулся. Но делать было нечего – оставалось ждать…
- Ты… место подготовил?
- А как же! Еще в первый день, как ты мне позвонил. Купил все что сказал по списку.
- В разных местах?
- Ну за кого ты меня принимаешь!
Человек мог бы сказать, за кого, но благоразумно помолчал.
- Все приготовил, ввинтил, вбил, цементом замазал… - продолжила трубка. - С кольцами кузнец один помог – да ты не боись. Я сказал – для пса моего. В общем, комар носу не подточит.
- Ладно… Как он появится… Ты знаешь, что делать.
- А то как же! Впервой, что ли! Сделаем…
- Все, отбой. Держи меня в курсе.
- Все будет путем, корешок!
В трубке послышались отрывистые гудки.
Человек в свою очередь нажал отбой. Поморщился от неловкого движения, задышал часто, пережидая когда утихнет боль. Ему казалось, что он перестал быть человеком – превратился в сосуд, до краев наполненный ненавистью, и при каждом движении или слове ненависть подобно жидкости колыхалась и выплескивалась из краев. Ничего… ничего… он никуда не уйдет… Уже скоро… Тот, конечно, идиот, но дело свое знает. Да и не подводил его никогда. А дальше… Человек прикрыл глаза и улыбнулся, наслаждаясь вспыхивающими в воображении приятными образами, имевшими, как ему казалось, не только цвет, но и вкус…  - приторно-сладкий вкус мести.

ЗМЕЙ

- Ну вот и схемы.
Катерина вздохнула и пошла открывать дверь.
Чип прошеcтвовал к компьютерам, бросив вопросительно посмотревшему на него Дэйлу:
- Еще кто-то приперся из ее знакомых - привез схемы клуба.
- Не квартира, а какой-то проходной двор, - проворчал Дэйл.
Катерина вошла в комнату в сопровождении высокого светловолосого мужчины.
- Ну организовано все, конечно, не на высшем уровне, - заметил он вместо приветствия,  окидывая комнату, оборудование и Дэйла с Чипом ледяным взглядом.
Те синхронно переглянулись, и Дэйл неприязненно заметил:
- Вы с Катериной, случайно, не родственники?
- Близнецы, - ответил мужчина холодно, и Дэйл под его уничтожающим взглядом пожалел, что вообще в детстве научился говорить.
Жильбер молча стоял у двери, концентрируя свое все свое внимание на новом знакомом. Высокий и пластичный, с перетекающими одно в другое едва заметными движениями, с практически немигающим гипнотизирующим взглядом, он действительно напоминал Жильберу пресмыкающееся, кличку которого носил. Кажущееся спокойствие, за которым прячется ежеминутная готовность осуществить смертельный бросок. Он чем-то неуловимо напомнил Жильберу наемника-араба, профессионального снайпера - которого им однажды удалось захватить в ходе боевой операции. То же невозмутимое спокойствие и стальные нервы - и убийственная смертоносность каждого выстрела.
Его внутренне передернуло. Он быстро переместил взгляд на Катерину, отметив, что выражение ее лица при появлении старого знакомого слегка смягчилось, но голубые глаза оставались такими же сосредоточенными и отстраненными. Ему мучительно хотелось понять, какие на самом деле отношения связывают этих двоих. Работа? Дружба? Нечто большее? Единственный друг, который отдаст за нее жизнь. Единственный, кому она доверяет безгранично.
Катерина внутренне напряглась и легко дотронулась до руки Змея:
- Ты всегда слишком критичен. Мы здесь в гостях…
- Нежданных, причем… - заметил Змей, разглядывая Жильбера и чуть перемещаясь в сторону, чтобы держать в поле зрения всех присутствующих – привычка, доведенная до автоматизма. Оценить ситуацию, угрозы, преимущества, противников. Он протянул Катерине съемный винчестер: - Схемы… Кто здесь этим занимается?
Чип отмер и шагнул вперед:
- Я. Давайте…
Чип внутренне скривился, чувствуя неуверенность и ловя себя на том, что обращается ни с того, ни с сего к вновь прибывшему на «вы».
Катерина словно очнулась от своих мыслей и обвела взглядом присутствующих:
- Я не познакомила вас…
- Не сказал бы, что горю желанием… - начал было Змей.
- Перестань, - она решительно прервала его. – Это – Змей, - пояснила она всем присутствующим. – Чип, Дэйл… Жильбер… - сообщила она своему другу.
Дэйл хмыкнул и незамедлительно наткнулся на ледяной взгляд Змея.
- Хочешь что-то сказать? – поинтересовался тот вкрадчиво.
- Я?.. Нет… Я… - Дэйл покраснел и подумал, что ему точно пора в детский сад возвращаться – учиться вести себя при посторонних, а еще лучше заново учиться держать рот на замке. – Приятно познакомиться, - выдавил он, наконец, из себя.
Чип благоразумно промолчал и, кивнув Змею, сел за один из компьютеров, собираясь заняться совмещением всех схем. Катерина подсела к нему, и они оба углубились в изучение чертежей.
Змей посмотрел на Жильбера и решил уточнить:
- Жильбер Лурьен, правильно? Мастер кнута в клубе?
Катерина окаменела и закусила губу, но не обернулась, в отличие от Чипа и Дэйла.
- Так что ж ты… - начал было Чип, но получил от Катерины пинок по ноге и замолчал.
- Ты отлично осведомлен, - кивнул Жильбер. - Для того, кто узнал о клубе совсем недавно...
В отличие от Чипа он не собирался заочно уважать кого-то только за высокомерность и сквозящее презрение к окружающим. Он снова провел оценивающим взглядом по фигуре Змея.
- Привычка, - тот чуть заметно прищурился. Он чувствовал, что Жильбер оценивает его, как противника или соперника, и то, что он видит и слышит, ему категорически не нравится. Змей мысленно усмехнулся. - Собирать информацию на тех, кто болтается без толку рядом с Катериной...
- Змей! - она, наконец, обернулась и посмотрела на него.
- Я не прав? - он вопросительно поднял брови.
Жильбер скрипнул зубами. Словесные дуэли не были его сильной стороной. К тому же Змей явно старался его задеть.
- Восхищен твоей прыткостью. Я болтаюсь рядом с Катериной всего лишь несколько часов, - он специально сделал ударение на слове "болтаюсь". - А у тебя уже готово досье. Других дел в жизни нет?
- Правильно восхищаешься, - кивнул Змей. - Особенно, если учесть, что против главного пункта, что болтаешься ты без дела, возражений нет... - Он обернулся к Катерине преувеличенно игнорируя Жильбера, но не выпуская его из поля бокового зрения: - Ты говорила, что были еще двое мужчин и девушка...
- Прекрати проверять всех присутствующих на прочность, - Катерина поднялась и подошла к Жильберу, успокаивающе коснувшись его руки кончиками пальцев.
Чип сделал вид, что в жизни не видел ничего интереснее чертежей клуба, Дэйл сверлил взглядом изображение ворот парка, кажется, изучив каждую пылинку на них.
- Было бы что проверять, - лениво протянул Змей. - Так что насчет еще троих?
- Фло и Микеле в комнате, Марилу в парке... Ждем, когда она выберется оттуда... - Катерина встала между Жильбером и Змеем.
- Мне даже не нужно что-то комментировать. - Змей закатил глаза и добавил: - Кухня там?
- Да.
Он кивнул и скрылся за дверью. Катерина незаметно выдохнула и подняла глаза на Жильбера:
- Я предупреждала... 
Тот пожал плечами.
- Твой друг самоуверен и в грош не ставит остальных. Думает, что держит ситуацию под контролем. Но именно таких людей подстерегают однажды самые большие сюрпризы. И именно с той стороны, откуда их быть не должно. - Он усмехнулся, потом наклонился к уху Катерины: - Не надо меня защищать. Я смогу постоять за себя, если нужно.
Он хотел было поцеловать ее, но постеснялся проявлять чувства перед Чипом и Дейлом.
- Мне нужно проветриться, если ты не против. Я переоденусь и вернусь через час с небольшим. 
Катерина кивнула.
- Ну и друг у тебя, - буркнул Дэйл. - Мне, кажется, надо подгузник поменять...
- До сих пор используешь этот предмет туалета? - уточнила она.
- Незаменимая вещь, - усмехнулся Дэйл.
- Ты надолго-то не уходи, - сказал Чип Жильберу. - Я тут гроблюсь над схемами, а ты, оказывается, все в клубе знаешь, потребуется твоя помощь...
- Да что ж ты все... - начала Катерина.
- Ну а что? - Чип сделал невинные глаза. - Меньше времени потратим...
Спустя пару секунд из коридора послышался звон посуды, возня и приглушенный вскрик вперемешку с вырвавшимся ругательством.
- Я прошу прощения - это случайно получилось... - бормотал мягкий голос.
- Не лишним было бы смотреть, куда идешь, - эта фраза была произнесена на тон ниже, и по голосу Катерина безошибочно определила Жильбера.
Несколько шагов - и она уже окидывала недоуменным взглядом представившуюся ей сцену. Из-за ее спины выглядывали Чип и Дейл, не желающие пропустить представление.
- А я и смотрел! - сидящий на полу Микеле безуспешно пытался собрать разлетевшиеся по всему коридору осколки разбившейся чашки. Присевший на корточки Жильбер тер ладонью штанину, на которой расплывалось коричневое кофейное пятно, но поняв, что занятие было бесполезным, махнул рукой и принялся помогать незадачливому светловолосому парню собирать на поднос остатки завтрака. Флорану, который был не в состоянии совершать подобные маневры на полу, ничего не оставалось, как салфеткой пытаться стереть со стены брызги кофе.
- Ну да, а наш новый знакомый Жильбер настолько прозрачен, что его практически невозможно увидеть, - трагическим тоном закончил фразу Дэйл.
Оба - и Жильбер, и Микеле, вскинули на него глаза. Жильбер поморщился, но решил не отвечать на иронию. Микеле же слегка покраснел, но не смог сдержать расцветающей на его лице веселой улыбки, осознавая комичность ситуации. Он поспешил опустить лицо и отвернуться, пробормотав:
- Да я на секунду отвлекся...
- Я так понимаю, это и есть те два музыканта, - спокойный голос заставил всех напрячься и обернуться к говорившему.
Змей стоял, расслабленно прислонившись к дверному косяку, и держал в руках стакан с яблочным соком. Он безо всякого стеснения и такта рассматривал Микеле и Фло. Флорану показалось, что его медицинские и прочие показатели были считаны компьютером.
- Кто это? - спросил он Катерину.
- Это человек, который будет помогать мне в клубе. Познакомьтесь - Флоран, Микеле, а это - Змей... - Катерина замолчала, ожидая новый виток уколов и язвительных замечаний.
- Говорящее имя, - заметил Фло.
- О твоем такого сказать не могу, - не остался в долгу Змей.
Чип и Дэйл просочились мимо Змея в комнату, но расположились поблизости, внимательно прислушиваясь к разговору и не желая пропустить новое "шоу".
Жильбер был сыт по горло происшествиями, словесными дуэлями и новыми знакомыми. Поэтому поднявшись одновременно с Микеле, он сунул ему в руки поднос, на котором громоздилась куча остатков еды и осколков, и, бросив на Змея неодобрительный взгляд,  захлопнул дверь в свою комнату.
- Подумаешь, какой важный! Я же не нарочно... - фыркнул Микеле и, обернувшись, тут же натолкнулся на льдисто-колючий взгляд Змея.
Высокомерия он не выносил ни в каком виде, а градус этого самого неприятного для него чувства в обитателях этой квартиры просто зашкаливал. И в дополнение к этому ему почему-то постоянно казалось, что это высокомерие становится особенно острым, стоит лишь друзьям Катерины обратить на него внимание. И какого черта! Ну да - он не умеет размахивать пистолетом, не знает приемов, никогда никому не ломал костей и плохо разбирается в электронике, но это же не повод смотреть на него свысока! Или повод? Для этих... собравшихся здесь Джеймсов Бондов, похоже, еще какой повод... Сами небось гитару в руках никогда не держали, а про искусство знают только понаслышке. 
Он поудобнее перехватил поднос, оглянувшись через плечо и подумав, что нужно раздобыть где-нибудь ведро воды и тряпку... Или хотя бы что-то типа мочалки, чтобы вытереть лужу на полу. Да - и бумажных полотенец тоже – кажется, он видел одну бобину на кухне.
Сделав два шага, он оказался прямо перед Змеем, загораживающим проход. В голову пришла дикая мысль, а не обрушить ли и на этого субъекта свой поднос? А что - у каждого свое оружие. Вон тот первый как улепетнул к себе в комнату. Глядишь, и тут повезет. Но облик стоящего перед ним мужчины таил подсознательную угрозу, и Микеле с сожалением отверг столь привлекательную мысль о мелкой мести за читавшееся в глазах типа презрение.
- Вы позволите пройти, уважаемый Змей? - И не смог удержаться от шпильки: - Хотя среди друзей Катерины вежливость не в ходу. Наверное лучше сказать "убирайся с дороги", чтобы не выбиваться из общего тона...
- Пожалуйста, пожалуйста, - Змей посторонился, освобождая проход, с лучезарной улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего. - И это захвати... - Добавил он, поставив на поднос в руках Микеле свой стакан с соком.
Это вышло совершенно спонтанно - потом, прокручивая в голове эпизод, Микеле мог поклясться, что он даже не успел выстроить логическую цепочку действий. Пальцы разжались сами собой, и поднос полетел прямо под ноги Змею. Брызнули во все стороны осколки, а остатки тостов и круассанов превратились на полу в фарш-пюре, щедро сдобренные соком.
- Стакан был лишним, - прокомментировал псевдо-убитым голосом Микеле. - Не удержал вес...
Змей в одну секунду оказался на безопасном расстоянии от места «крушения» подноса. Он переждал шквал осколков и брызги различной жидкости без ущерба для собственного гардероба и оказался снова в опасной близости от Микеле. Тот даже не заметил его перемещений. Змей сделал неуловимое движение рукой, которое успела увидеть Катерина, и только и смогла шепнуть «нет», но ее друга это не остановило. Кулак врезался в солнечное сплетение Микеле, заставив того осесть на пол, бледнея и ловя ртом воздух.
- Этот шум был явно лишним. Я начинаю нервничать, и у меня срабатывают различные группы мышц… Не удержался, - равнодушно сказал Змей и вернулся в комнату, неторопливо устраиваясь на диване.
Фло даже не понял, что произошло, он увидел оседающего Микеле и бросился к нему одновременно с Катериной.
- Микеле… Мике, что с тобой? – он и Катерина подхватили итальянца и осторожно опустили на пол.
- Да ты с ума, что ли, сошел? – крикнула Катерина вслед удаляющемуся Змею. Она опустилась на колени рядом с Микеле, проверила у него пульс и зрачки, осторожно провела пальцами по щеке: - Прости. Я не успела предупредить вас о Змее. Прости… - она поднялась на ноги и метнулась в комнату бешеной фурией.
Фло бросил на Змея взгляд, полный ярости, потом наклонился к Микеле:
- Ну как ты? Что он сделал с тобой, этот ублюдок? Я даже не заметил ничего…
- Сволочь! Псих!.. Рэмбо… хренов!.. – Микеле выталкивал из себя слова на каждом выдохе, присовокупляя к печатным эпитетам крепкие итальянские ругательства. Перед глазами все плыло, легкие с трудом наполнялись воздухом, не желая раскрываться полностью, и ему никак не удавалось восстановить дыхание… - Он… ударил… меня… Фло. - Мик поднял на него взгляд, ставший на миг по-детски беззащитным. - Как те… в моей квартире тогда… ненормальный… мог же убить…
Жильбер выскочил из комнаты в тот самый момент, когда в коридоре вновь послышался шум падающего подноса. «Что за…» - фраза замерла у него на губах. Он, как и Катерина, успел заметить короткий и сильный удар, что нанес светловолосому парню Змей, и едва удержался, чтобы не броситься на помощь Микеле. Но того уж окружили Флоран и Катерина, и Жильбер замер, сжимая кулаки и провожая взглядом, полным негодования, шествующего к дивану Змея. Сделал пару шагов к нему.
- Ну ты и урод, Змей, - процедил он сквозь зубы. - Если нервы ни к черту – лечиться надо!
И добавил уже почти про себя:
- Профессионал хренов!
Микеле уже почти пришел в себя, взгляд его прояснился, и обиженно-детское выражение ушло  с его лица. В этот момент он был готов забыть о собственной идее «непротивления злу насилием», как и о собственном недавно произнесенном монологе о разрушительном действии такого чувства, как месть. Он был готов на все! К черту! С него хватит! Взгляд блуждал по стенам, по полу… оружие… ему нужно оружие… окажись в его руках сейчас пистолет – но пистолета не было… Были осколки… слишком мелкие, чтобы послужить оружием. Но на кухне был нож! Он вскочил на ноги, с силой оттолкнул пытающегося удержать его Фло, вмиг пересек злосчастный коридор и оказался на кухне. Взглядом тут же нашел что искал – подставку с шестью ножами, какая обычно есть на каждой кухне, хватил самый крупный из них, развернулся… И уперся острием прямо в живот Жильбера, который метнулся за ним на кухню, нутром почувствовав его намерения.
- Не глупи, парень - внушительно произнес Жильбер.
- Микеле! Меня зовут Микеле, - вскинулся итальянец, сильнее сжимая пальцы на рукоятке ножа.
- Микеле, конечно, извини… - примирительно согласился Жильбер.
Взъерошенный итальянец явно был на взводе. Выброс адреналина после перенесенного шока – именно в таком состоянии чаще всего и творят безумные поступки.
- Я примерно представляю, что ты хочешь с этим сделать, - Жильбер кивнул на поблескивающее в опасной близости от его тела стальное лезвие. - Изрезать на куски, покрошить в капусту, выпустить кишки…
- Ударить – один раз. Чтобы были квиты, - Микеле слегка подрагивал от возбуждения с трудом соображая, как бы обойти препятствие в лице этой скалы из мышечного мяса.
- Пусть будет один раз.
«Ни в коем случае не перечить – это вызывает еще более сильный протест и укрепляет в желании совершить действие» - именно такую тактику когда-то принял в отношении его тот самый лечивший его псих.
- Куда ты собираешься бить?
- Все равно…
«И вызвать на разговор. Заставить задуматься, пусть даже над банальными вопросами».
- Не скажи… Зависит от цели, с которой бьешь… Напугать, ранить или убить.
- Ранить.
- Тогда в сердце нельзя. Лучше в живот и немного сбоку… Предпочитаешь правый или левый бок?
Микеле воззрился на него, пытаясь осознать абсурдность вопроса. И какого дьявола он заговаривает ему зубы?!
- Пусти! – дернулся он, пытаясь продвинуться вперед.
Жильбер вынужден был слегка отпрянуть. Тренированный мозг уже просчитывал варианты действий – сместиться незаметно, уходя с траектории удара. Дальше захват, поворот, сжать, чтобы он выронил нож…
И все же это был крайний случай – Жильбер все же надеялся убедить Микеле отказаться от своего намерения мирным путем.
- Так правый или левый?
- Без разницы, - кинул Микеле, чтобы тот отстал.
- Ну тогда выберем правый? Да – будет много крови. Темной, липкой и неприятно пахнущей… Рукоятка ножа будет скользить в испачканных пальцах, так что сжимай его крепче.
Жильбер добился своего – приступ бешенства, владевший светловолосым Микеле, стал сходить на нет… Вон и  дыхание у него стал приходить в норму, начинают потеть ладони, иначе он бы не перехватывал незаметно рукоятку, лицо приобретает человеческий оттенок.
Микеле посмотрел на широкий нож, который продолжал сжимать к руке, потом поднял на стоявшего перед ним мужчину неожиданно спокойный взгляд.
- У меня ведь нет ни одного шанса против него, правда?
- Правда, - не стал отрицать Жильбер. – Хочешь признание? Возможно, даже у меня нет больших шансов в схватке с ним… Не удивляйся – физическая сила и фигура это далеко не так важно. Он – профессионал. И действует жестко.
- Если профессионал, значит все позволено? – задал вопрос Микеле, поворачиваясь, и возвращая нож на место.
Месть разрушает душу – он был тысячу раз прав, когда говорил это Фло. Сам сейчас в приступе бешенства был готов убить. Ну или нанести физический вред… Безумие. Здесь все безумцы, и он сам становился таким же. 
- Ты сам нарвался, - резонно заметил Жильбер, расслабляясь и переводя дух.
- Я пошутил, - щеки итальянца окрасились в розовый цвет. – Я же не думал…
- Теперь думай… - Жильберу на какой-то миг стало его жаль.
Как заблудший ягненок в стае волков. «Какая же сволочь этот Змей!» - достаточно взглянуть в лицо этого Микеле, чтобы понять, насколько он безобиден.
- Ты пойми – он не на тебя окрысился. Демонстрация силы – да. К этому привыкаешь. Часто не думаешь, как это может выглядеть со стороны. А иногда просто срабатывает рефлекс. Правда, это не тот случай. Но я скажу тебе одно – я, этот Змей, те парни… мы все – психи. Самые настоящие. Тот, кто ведет жизнь, подобную нам, не может быть нормальным. А с психами надо обращаться осторожно. Особенно с теми, кто умеет убивать.
Микеле кусал губы:
- Можно еще вопрос?
- Валяй.
- А ты бы на его месте... тоже психанул?
Жильбер не смог выдержать его взгляд и отвернулся.
- Я не знаю, Микеле, - признался он. - Хотел бы верить, что нет. Но... понимаешь, я был на войне... В Афганистане - и... просто иногда на неожиданные шумы или провокации срабатывают рефлексы. Ты не успеваешь подумать...
- Тот чокнутый успел, - не согласился Микеле.
- Тот успел - потому что он профессионал, - согласился Жильбер. - А я так...
- Что так?
Жильбер не ответил.
- Знаешь, тебе бы сейчас не помешало выпить, - заметил он, избегая ответа. - Чего-нибудь крепкого... В зале я заметил сервант с бутылками - поищем что-нибудь? Только посуду возьму я, - Жильбер попытался выдать ободряющую улыбку.
- Я не нарочно... с тобой, правда не видел, - снова начал оправдываться Микеле.
- Да проехали уже, - махнул рукой Жильбер. - Конечно не нарочно. Пошли.

- Какого дьявола ты творишь? – Катерина толкнула Змея в плечо и гневно посмотрела в лицо. – Ты же чуть не убил его!
- Ну не убил же… - бесстрастно ответил тот.
- Его только пару дней назад били в солнечное сплетение, я его еле вытащила с того света… И все это для того, чтобы ты продемонстрировал свои навыки?! – Катерина задохнулась от возмущения.
- Я об этом не знал, - спокойно ответил Змей. – А для человека, дышащего на ладан, твой знакомый проявлял слишком много наглости.
- Какого черта ты делаешь?! – Фло медленно вошел в комнату и направился к дивану, не сводя со Змея ненавидящего взгляда.
Тот поморщился и поднялся:
- Этот вопрос начинает мне надоедать…
- Он не сделал тебе ничего… - начал Фло.
- Не сделал? – Змей перебил его и вопросительно поднял брови.
- Он же не специально! – поддержала Фло Катерина.
- Ты должна признать, что я даже любезно вел себя с этим задохликом, - Змей обернулся к ней. – Ибо просто не успел ничего сказать, а этот тип… Итальянец, кажется… - Змей скривился. – Сразу решил «наехать», да еще и метнуть в меня продукты… Я слишком трепетно отношусь к еде…
- И поэтому надо было его… - Фло подвинулся еще ближе. Катерина, чувствуя, что сейчас Фло может получить по шее, как и Микеле, встала между ним и Змеем.
- Да. Надо было, - жестко ответил Змей. Фло поежился от его взгляда, в котором презрение и лед вдруг уступили место ненависти и ярости. – Потому что если бы моя реакция была бы хуже, то мои ноги были бы не только в кофе или соке, но и в осколках, которые могли перерезать артерию. И я бы истек кровью за пару минут. Надо было! Потому что ни ты, ни твой истеричный приятель не думаете прежде, чем сделать что-то. Не думаете о других. Потому если бы не Катерина, я бы ему еще добавил…
- Я позвала тебя, думая, что ты поможешь мне… - Катерина закусила губу и опустила глаза. - Но если твоя помощь будет выражаться только в избиении моих знакомых…
- То что? – холодно спросил ее Змей. – Ты пойдешь в клуб без прикрытия, без плана, без поддержки? Эти, - он кивнул на Чипа и Дэйла, тихо сидящих за компьютерами. – Они наемники, и из-за тебя рисковать своими шкурами не будут. Эти, - Змей презрительно осмотрел Фло. – Это еще более смешно…
- Я так понимаю, у тебя есть какая-то претензия лично к нам? – поинтересовался Фло.
- Есть, - кивнул Змей.
- Интересно узнать, какая?
- Вот она… - Змей указал на Катерину.
- Ну зачем ты?.. – Катерина вздохнула.
- Затем. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. А твои знакомые музыканты не особо напрягались в клубе, пока ты пыталась спасти свою жизнь… Можешь считать это выволочкой от любящего папы.
- Мы… - Фло раздраженно махнул рукой. – Мы и так сделали все возможное… Но…
- Но? – Змей иронично поднял брови. – Всегда существует это «но»…
- Но я не езжу на танке, когда собираюсь вечером в бар, например, не предвижу будущее, не ношу с собой пистолет, не умею убивать… - взорвался Фло.
- Может, стоит научиться?
Фло осекся, услышав этот бесстрастный вопрос. Катерина покачала головой.
- Флоран спас меня. А ты выволочки лучше в клубе устраивай, - устало заметила она.
- Они свое тоже получат, - Змей снова уселся на диван и отвернулся, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
- Милая у нас компания собралась, - заметил Дэйл. Он отвернулся к компьютеру, заметив: - Парк открывается…

Едва войдя к комнату, Микеле замер на пороге, услышав последние несколько реплик разговора. Значит, всем нужно учиться ездить на танке и стрелять по живым мишеням.
Замечательно! Как же он допустил столь серьезные пробелы в своем образовании?
Фло тут же встал рядом.
- Как ты? - прошептал он, с тревогой вглядываясь в бледное лицо итальянца.
Микеле крутанул головой:
- Да вроде выживу... На этот раз.
Жильбер, ни на кого не глядя, прошел к серванту и, открыв дверцу, принялся выбирать бутылки из представленного ассортимента. Потом обернулся к Катерине:
- Катерина, я без разрешения... Ты не против? 
Она устало опустилась в кресло и покачала головой:
- Не против...
Прошла пара часов, а у нее такое ощущение, что закончились последние силы - невозможно находиться в таком напряжении постоянно.
Жильбер пробормотал "Спасибо" и, выбрав на свой вкус один из коньяков, достал две рюмки и плеснул в каждую немного золотистой жидкости. Протянул одну из них Микеле:
- Тебе...
Микеле слегка поморщился, потом решительно подошел к Катерине, демонстративно избегая смотреть на своего обидчика.
- По моей вине в коридоре беспорядок. Я уберу... Мне бы швабру и ведро, если ты скажешь, где я могу их найти... - Произнес он тихо и добавил: - Извини, глупая была выходка... За разбитую посуду я рассчитаюсь.
Катерина подняла глаза на Микеле.
- Рядом со входной дверью есть встроенный шкаф - там пылесос, щетки... - ответила она на его вопрос. - А посуда... Я здесь не хозяйка, так что не с кем рассчитываться.
Микеле растерянно огляделся по сторонам.
- Но ведь, в принципе, хозяин должен быть... - он едва не добавил "у этих королевских апартаментов". - Он будет недоволен вдвойне. Я тогда деньги на столе потом оставлю, когда буду уходить.
"Надеюсь, наличных в кошельке хватит... Хорошо еще, что я сдуру не хлопнул что-нибудь из богемского стекла".
Он одним глотком осушил рюмку, последовав примеру Жильбера, и протянул руку за его рюмкой:
- Давай, я вымою.
- Я сам, - качнул головой Жильбер и улыбнулся. - У тебя много дел в коридоре.
Микеле возвратил ему улыбку и отправился заниматься уборкой. Проходя мимо Фло он картинно закатил глаза, убедившись, что на него никто не смотрит.
Змей молча наблюдал за всеми, не говоря ни слова.
Спустя буквально несколько минут Дэйл наклонился ближе к монитору.
- А вот и наша красавица, - пробормотал он. Потом слегка повысил голос: - Если кому интересно, Марилу вышла из парка. Я веду ее по ближайшим камерам...
Катерина кивнула и поднялась.
- Сядь, ты еле стоишь, - сказала она Фло и выглянула в коридор. - Микеле! - позвала она. - Марилу вернулась к людям... Мы доведем ее до места, где она решит "осесть", там ты можешь поговорить с ней... Кстати, если все удастся, ее надо предупредить... - пробормотала Катерина про себя.
Фло посмотрел через плечо Дэйла на изображение. Да, это была Марилу.
- Слава богу, цела осталась в своем парке... Юный натуралист, - шепнул Фло, осторожно опускаясь в кресло. Поймал на себе оценивающий взгляд Змея и смутился. Фло казалось, что этот "хищник" знает про него все и моментально "считывает" всю информацию. Черт бы его побрал. Фло поерзал в кресле и отвернулся к мониторам.
Микеле влетел в комнату со шваброй в руке, случайно наступив на им же оставленный у дверей совок и едва не потеряв равновесие.
- Где она?
Дэйл махнул ему рукой, предлагая приблизиться:
- Вон, смотри на монитор. Узнаешь?
Микеле кивнул, всматриваясь в не очень четкое изображение. Точно, это была она! Слава Богу, она жива! Облегчение при виде ее хрупкой фигуры на мониторе было настолько ярким и полным, что Микеле ощутил, как внутри в душе словно выглянуло солнце, осветив тот мрачный угол, где прятались его собственные страхи. Одним меньше.
- Да-да... Я прямо сейчас к ней - только... только закончу... Дэйл, ты не упускай ее...
Дэйл усмехнулся:
- Без твоих замечаний сразу бы упустил…
Но Микеле уже был в коридоре.
В дверях показалась голова Жильбера:
- Я ненадолго - скоро вернусь. Просто позвоню в дверь, правильно? Кстати, я не обратил внимания - что написано внизу на звонке?
- Г. Гудини, - подал голос Чип.
Катерина посмотрела на Жильбера и скорчила кислую мину:
- У хозяина квартиры слишком большое самомнение.
Жильбер кивнул, никак не прокомментировав странное имя, указанное на звонке. Спустя несколько мгновений послышался стук закрываемой двери.
Микеле постарался как можно скорее покончить с уборкой. Освободить пол от осколков и отмыть его от остатков завтрака было не просто - ему пришлось пару раз менять воду, чтобы у проходивших по коридору не прилипали подошвы. Со стеной было сложнее. Мыть водой побелку было бесполезным занятием - ничего кроме дырки он бы не получил. Постояв пару минут в размышлениях, Микеле вздохнул и вернулся в комнату.
- Катерина... А в квартире есть краски? Понимаешь, там стена... немного испачкана... если есть краски я бы мог восстановить все, как было... Ну или на худой конец, изобразить какой-нибудь рисунок...
Катерина оторвалась на минуту от монитора с чертежами клуба и с удивлением посмотрела на Микеле:
- Краски? Стена... Да ты с ума сошел! Брось все, как есть... Хозяину не важно, хоть мы тут пожар устроим...
Чип хмыкнул:
- Ну вообще-то...
- Что-то хочешь сказать про возмещение ущерба? - подняла брови Катерина.
- Нет.
- Ну и все, - припечатала она и снова повернулась к Микеле. - Брось это все. Пол вымыл, будем считать, что трудовая миссия твоя на этом завершена...
Микеле чувствовал себя неловко - он все же предпочел бы раскрасить стену. Тем более, что в воображении уже родился сюжет. Но красок не было - как и времени. И смысла настаивать не было.
"Поговорю с Марилу, потом забегу в магазин за красками - возьму те что нужно", - нашел он компромисс с собственной совестью.
Фло посмотрел на часы и решил, что банки уже открылись, он со вздохом выполз из кресла и прошел в комнату:
- Надо и мне собираться.
Змей устроился на диване, вытянув ноги и прикрыл глаза, словно впал в спячку.
Микеле уперся тревожным взглядом в спину удаляющегося Флорана. Но прежде чем броситься за ним, надо было выяснить еще одно...
- Дэйл, - позвал Микеле техника, что по-прежнему следил за монитором. - Марилу, где мне ее искать?
- Судя по всему, она идет к себе на квартиру, - откликнулся тот. - Адрес у тебя есть... Если что-то изменится, и черт ее снова унесет до того, как ты до нее доберешься, я тебе позвоню.
Микеле кивнул, пробормотал "спасибо" и выбежал вслед за Фло. Ураганом ворвался в комнату.
- Фло, я пойду поговорю с Марилу, пока она опять не исчезла, или ей не пришла в голову новая выходка... Попробую объяснить, хотя не знаю, поймет ли она меня. А ты? Как ты себя?.. - он осекся, вглядываясь в заострившиеся черты француза. - Фло, может тебе не ходить никуда? Полежать еще денек?
"Кстати, я сам как выгляжу?" - Микеле бросил взгляд на собственное отражение. - "Не ахти... Ну и видок - только прохожих пугать. Надо бы побриться, что ли, перед встречей, да и..."
О том, чтобы подкрасить глаза, не было и речи. Черт! Все его вещи - нотная тетрадь, гитара, дневник, предметы личного туалета, одежда - все осталось дома.
- Да, мне надо будет забежать домой за вещами, и... - Микеле сделал шаг к Фло, на секунду прижал его к себе.
- Фло, - зашептал на ухо. - Уйдем отсюда... Ну пожалуйста. У меня дома - кто нас найдет? Бандюки? Так деньги им вернем. Зато будем одни и будем вместе... И не надо будет постоянно оглядываться или...
"Или опасаться неожиданного удара," - закончил он про себя фразу.
- Все здесь ненормальные в этой квартире! Еще почище, чем те бандюки. От тех хоть знаешь, чего ожидать, а эти...
Флоран обнял Микеле и грустно улыбнулся:
- Мике, я не могу пока уйти отсюда... Я должен еще с Катериной проверить то, что получится у них со схемами. Я ей обещал вчера... Да и потом, нужно будет проводить ее в клуб - она не попадет внутрь без меня... ты же знаешь... Поговори с Марилу, зайди домой... Я буду ждать тебя здесь... Это ненадолго. Пара дней...
Фло не стал говорить, что если Катерине и ему удастся пройти в клуб и сделать то, что запланировано, те вымогатели, что были на квартире Микеле, покажутся им всем сущими ангелами, потому что реакцию хозяина на их «месть» предугадать невозможно, но в том, что она будет немедленной и страшной он не сомневался.
Микеле отстранился.
- Разговаривать с Катериной о схемах - это одно. Жить в ее квартире - совсем другое. Фло, прости... прости меня, но я не могу здесь остаться. Я... И потом, - он вдруг понял, что именно резануло слух в сказанной Фло фразе. - Ты собрался снова в клуб? Когда?
- Собрался, - вздохнул Флоран. - Надо же Янека выкупить... Ты помнишь? Я ему обещал вернуться... Не знаю, когда... Надеюсь, что это будет последний мой визит в это... это... место.
Микеле несколько раз облизал губы. Да... Янек. Они обещали. Оставить парня на растерзание хозяина за глупую, в сущности, выходку значило поступить, как подлецам.
- Учти - я иду с тобой. И плевать я хотел на то, понравится ли это Катерине или нет, - добавил Микеле заранее предвидя возражения. - Это даже не обсуждается.
Фло нахмурился. Вот, что ему совершенно, ни при каких обстоятельствах не хотелось делать - так это брать с собой в клуб Микеле.
- При чем тут Катерина? - попытался возразить он. - Если мы пойдем все вместе - это опять дать хозяину в руки все козыри... Микеле, мне не нравится эта идея. Мне и идея с возвратом Катерины ни фига не нравится, а еще и ты туда же! Я бы сам никогда ни за что туда не вернулся, если бы не пообещал Янеку! Но вы-то зачем туда рветесь?!
- Зачем туда рвется Катерина, я без понятия, - огрызнулся Микеле. - А вот Янеку мы обещали вернуться вместе. И потом - ты сам говорил мне не раз, что мы выжили там, потому что были вместе. И теперь ты собираешься сунуться туда один? И прихватить с собой Катерину? Чтобы ее во второй раз героически спасти? Еще раз пожертвуешь ради нее спиной? Или еще какой-нибудь частью своего тела? - Микеле вдруг осознал, что начинает говорить что-то не то и осекся. - Прости, я не хотел... Я остаюсь при своем мнении - Катерина начинает свою войну, и собирается втянуть в это и тебя. И мне это не по душе... Фло, ну ты же не солдат, не агент спецназа. Если дело только в том, чтобы заплатить деньги, то с какой стати я не могу пойти с тобой? Да и у хозяина возникнет меньше подозрений, если мы вернемся вместе...
- Да какие еще, к свиньям, подозрения? - взорвался Фло. - Хозяин "запал" вовсе не на меня, а на тебя, и в этот раз, захоти он чего, мне нечего будет ему предложить взамен. И к чему тогда вот эти отметины у меня на спине? Как воспоминание о минутах "счастья"?! И можно подумать, Янек, который так тебя подставил, будет просто счастлив тебя видеть... - Фло выдохнул и постарался взять себя в руки. - Микеле, этот спор ни к чему не приведет. Давай, решим этот вопрос, когда придет время возвращаться в этот бордель... Хотя от одной мысли о возвращении меня воротит...
Итальянец опустил взгляд - не хотел, чтобы Фло видел в глубине его глаз вновь ожившую иррациональную обиду. 
- На твоем месте должен был быть я, - сказал он тихо. - Ты защитил меня тогда и продолжаешь делать это сейчас. Жертвуешь собой и не даешь мне ни единого шанса сделать тоже самое для тебя. - Он снова в упор посмотрел на Флорана. - В клуб мы пойдем вместе.  И если хозяин поставит условие - его приму я. На этот раз. Не забудь меня предупредить, когда вы решите спускаться.
Микеле помедлил.
- А на Янека я зла не держу - Вик все равно нашел бы способ удовлетворить свою. Ну а самому Янеку придется уж как-нибудь смириться с моим присутствием в твоей и его собственной жизни.
Фло устало провел рукой по лицу и начал собирать свой рюкзак. Это не Микеле, а баран упертый… Маньяк-мазохист… Ладно, он запрет его в кладовке вместе с дорогими его сердцу швабрами, когда они решат спускаться в клуб. Ну может, Фло предварительно ему краски купит… чтобы развлекался рисованием.
- Как ты не понимаешь... Жертвы, это последнее, что мне нужно от тебя... - тихо сказал он. - Да и тебе от меня, видимо, - тоже. Я только прошу тебя - возвращайся сюда. Мне так будет спокойнее... - Фло остановился и посмотрел на Микеле. - Ты же обещал меня слушаться. Возвращайся сюда...
Микеле медлил с ответом, прислушиваясь к борьбе, происходящей внутри него - демон эгоизма пытался победить ангела добрых намерений. Он обещал самому себе, что хоть раз сделает так, как того хочет Фло, а не как ему подсказывает собственное "я". Но, черт возьми, как же это сложно! Не хотел он тут оставаться ни секунды. И Фло не слышал его доводов, просто не хотел слышать ни одной фразы из всего вышесказанного. Ну как можно быть за него спокойным здесь, где каждый подручный Катерины и в грош его не ставит, да к тому же еще и набрасываются с кулаками! "Мне так будет спокойнее", - крутилась в голове фраза, сказанная Фло. Ну и кто из нас двоих эгоист? Микеле сделал шаг к Фло, приблизившись к нему вплотную:
- Я обещал и сдержу слово. Вернусь ради тебя - хотя предпочел бы быть от этого места и его обитателей за тридевять земель! Но и ты помни о своем обещании - никакой мести. Никому. Не ввязываться ни в какие авантюры, предложенные Катериной. Освободим Янека - и распрощаемся с ними со всеми. Согласен?
- Я же сказал, что никому не буду мстить, а относительно авантюр… Мне кажется, мы влезли в них по самое «не могу».
Фло смотрел на Микеле и чувствовал, как внутри все сжимается. Как будто что-то страшное и неотвратимое уже здесь, рядом с ними. Глупости, одернул он сам себя. Обжегшись один раз, он теперь дует на все подряд. И перед посещением того сгоревшего бара у него не было никаких предчувствий. А зря… Фло с силой обнял Микеле и уткнулся лбом ему в плечо.
- Я люблю тебя, - он говорил торопливо, проглатывая окончания слов, выплескивая все, что чувствовал и о чем думал. – И я боюсь за тебя. Всегда, постоянно. Потому что в этом проклятом клубе я понял, насколько в нашей жизни все непрочно. Потому что не смог защитить тебя, несмотря на то, что готов был ради этого на все. Потому что боюсь потерять тебя. А ты единственный кому я хоть чуть-чуть нужен. Я боюсь, мне страшно за тебя. Потому что если не хозяин, так эти ублюдочные вымогатели постоянно угрожают твоей жизни, твоей свободе, угрожают тебе. И пусть в этой квартире одни сумасшедшие… Думаешь, я не вижу или не понимаю? Или испытываю к ним какие-то теплые чувства? Но они могут противопоставить той звериной и слепой жестокости клуба свою. И защищая себя, они будут защищать и тебя. Поэтому я здесь… И потому я просил и тебя быть здесь. Я не могу потерять тебя. И я готов на все – перегрызть глотку хозяину, если он еще хоть раз попытается возникнуть в твоей жизни, голыми руками вырвать сердце у этого Вика, если он еще не сдох, задушить к чертовой матери всех, кому задолжал твой брат… И если у меня не хватит сил самому, я буду действовать чужими руками, руками этих наемников Катерины, еще чьими-то… Наверное, это чудовищно – то, что я говорю… Но у меня больше ничего нет и никого. Только ты.
- Фло, я... - Микеле на секунду задохнулся от нахлынувших на него чувств. - Я... это... так быть не должно... Не надо так... - Он прижал его к себе и механически гладил по плечам. -  Как мне быть? Как, Фло? Я же не могу перестать жить... Ты же знаешь, что меня часто обижают по разным поводам - так уж повелось. Я привык, но ты не можешь... Не надо мстить за меня всем. Ты же обещал... Это бессмысленно... И я не хочу - я хочу чтобы ты жил спокойно и счастливо... Чтобы МЫ жили спокойно и счастливо. Чтобы вернулись к нашей обычной жизни, к музыке, к творчеству... Я хочу все забыть - нет, не то, что было между нами - все остальное... Вика, клуб, оружие, вымогателей...
Мысли наслаивались одна на другую, вылезали вперед, создавали в голове хаос и никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.
- Люди Катерины - ну как ты можешь им доверять? Да им плевать на всех! На тебя, на меня, на Марилу... Может быть, им небезразлична только Катерина, но и этого я не знаю.  Ты им нужен сейчас, как нужна... как нужна бумажка, билет, пропуск. Тебя используют и выбросят - как ты можешь этого не понимать? И я не хочу мести - их руками, твоими - ничьими. Если хотят мстить за себя, за Марилу - пусть... Это их выбор... Не надо чтобы за меня... И ты тоже не должен за меня…
Он  спрятал лицо на плече Флорана и произнес, понизив голос почти до шепота:
- Фло, я сильнее чем кажусь. Во всяком случае, хочу в это верить...
Фло вдруг стало стыдно за то, что выплеснул на Микеле все свои страхи, он разжал руки и отступил:
- Я знаю – ты сильный… И тебе пора... Да и мне тоже. Думаю, я вернусь раньше... Я буду здесь. Возвращайся, когда сможешь - может, не сегодня. Тебе надо отдохнуть.
Микеле кивнул и побрел в ванную. Закончив бриться, он взглянул на себя в зеркало  - мешки под глазами, бледность... Еще раз от души пожалел, что не может воспользоваться косметикой.
- Фло, я позвоню тебе, как только поговорю с Марилу,  - сказал он, открывая дверь комнаты. - И ты… держи меня в курсе, хорошо?
- Конечно.
- Может, тебе все же остаться в постели? - в голосе Микеле прорезались тревожные нотки, как только он заметил гримасу на лице Фло в тот самый момент, когда он пытался наклониться.
- Со мной все будет в порядке, - Фло улыбнулся и кивнул Микеле. - Береги себя.
Итальянец не удержался - подскочил к Фло и запечатлел на его губах поцелуй.
- Ты тоже, Фло... Пожалуйста - не ввязывайся ни во что, - прошептал он и исчез в коридоре.
Первой мыслью было проскользнуть тенью за входную дверь, но правила хорошего тона еще никто не отменял. И пришлось им следовать. Микеле добрался до комнаты и заметил, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Я пойду, поговорю с Марилу. Потом - по личным делам. Не знаю, когда вернусь.
Катерина подошла к нему и сказала:
- Я провожу...
Они вышли в коридор, и она легко дотронулась до его руки:
- Извини еще раз за ту выходку Змея... Я не успела предупредить вас о нем. И... Я понимаю, что тебе не хочется быть здесь, но пока вы не отдали деньги и снова не появились те амбалы, здесь безопаснее. Все же безопаснее... Подумай и решай сам.
Она отошла и взглянула на Микеле.
- А его о нас ты успела предупредить? - не удержался Микеле от едкого вопроса.
- Успела, - Катерина продолжала спокойно смотреть на Микеле. - Но это вряд ли повлияло на его поведение.
- Ну да - ударить всегда проще... Только это не делает ему чести вдвойне - если ты ему о нас рассказала, - Микеле махнул рукой. - Я пошел. Решу сам, где безопаснее...
Катерина пожала плечами и скрылась в комнате.

*  *  *

Чип оторвался от компьютера, за которым переписывался с кем-то, и повернулся к Катерине:
- Прибыло оборудование. Сейчас вернусь…
Он быстро вышел из квартиры и вернулся через несколько минут с двумя сумками.
Катерина заглянула в них – одежда техников, пропуска, дополнительное оборудование, нетбуки. Ее замутило – одно дело готовиться и думать о чем-то отвлеченно, как о перспективах, которые неизвестно когда воплотятся в жизнь, другое – понимать, что «перспективы» эти уже обрушились тебе на голову.
- Ну все, - Чип деловито вытаскивал все из сумок и раскладывал на диване. – Сейчас соберем «жучки»…
- Мне надо еще соорудить что-то, во что их спрятать, - заметила Катерина.
- Все будет…
- И «глушилку» видеосигнала…
- Все, как ты заказывала, - Чип достал массивную заколку для волос.
Катерина взвесила ее на руке и скривилась:
- Всех волос можно лишиться…
- Потерпишь… - заметил Чип.
- Придется.
- Так… я соберу несколько вариантов. Сомневаюсь, что вам разрешат протащить с собой ноутбук…
- Попробуем. Скажем, что я – трудоголик и отрабатываю свои «долги», разрабатывая новый дизайн сайта для своего господина.
- Ну да. Так вот… Помимо ноутбука, попробуем еще плети использовать…
Катерину передернуло при виде плетей, которые Чип бросил на стол, и сразу же вспомнились «уроки» Марты. Черт бы ее побрал.
Змей, наконец, ожил и, поднявшись с дивана, подошел ближе, не сводя взгляда с Катерины.
- Вроде все готово. Можно идти в клуб, - Чип задумчиво обозревал «свалку» на диване. – Вечером я пойду в казино, потом вы – в клуб… Не знаю. Со временем сама решай… Когда нанести хозяину визит.
Катерина кивнула, бессмысленно таращась на диван, почувствовала, как Змей взял ее за руку и несильно сжал пальцы. В этот момент в дверях появился Фло:
- Я съезжу в банк, скоро вернусь.
Катерина обернулась к нему:
- И как ты поедешь?
- Ну как, - Флоран пожал плечами. – На метро…
- С такой спиной?
- Да нормально уже все с моей спиной, - поморщился Фло. Что ж такое, все носятся с ним, как с тухлым яйцом, при том, что он уже давно вышел из периода ползунков и подгузников.
- Лучше Дэйл тебя отвезет, - предложила Катерина.
- Чем это лучше? – Фло надулся и отодвинулся на безопасное расстояние, будто его сейчас схватят и насильно запихнут в машину.
- Во-первых, удобнее, во-вторых, точно будем знать, что никто за тобой не следит… И потом… - Катерина взглянула на диван. – Я не хочу, чтобы где-то «потерялся» или задержался. Нам нужно будет сегодня же наметить наш маршрут в клубе. Все готово…
- Сегодня? – Фло шагнул к Катерине. – Уже сегодня?!
- Да. Ни к чему тянуть…
- Ты говорила Микеле?
- Нет. Только что все привезли…
- Не говори. Я не хочу… - Фло запнулся. – Короче, не говори.
- Хорошо, - Катерина кивнула и улыбнулась. Флоран хочет уберечь Микеле… Кстати об «обереге»: - Да, Змей постарается нас «прикрыть» в клубе, но на самом деле у него будет своя миссия к охране…
Фло неприязненно посмотрел на Змея и спросил:
- Будет тыкать кулаками в солнечное сплетение?
- Почти, - безмятежно улыбнулся Змей.
- Он будет действовать как бы от «имени» Марилу… Чтобы хозяин не слишком подозревал нас, в случае чего…
- Подожди-подожди… По порядку, - Фло нахмурился.
- На случай, если обнаружат «жучки», «переведем стрелки» на Марилу. Плюс, тем уродам, что издевались над ней, не мешало бы вправить единственную извилину…
- И как это будет происходить?
- Змей войдет через тот боковой вход, через который втащили и нас. Разберется с охраной и будто бы установит «жучки»…
- Так…
- Потому Марилу надо спрятать… Я подумала, что ты можешь с Дэйлом за ней заехать…
- Я?! – Фло вытаращил глаза. – Да она меня с лестницы спустит!
- Почему это? – удивилась Катерина.
- Ну потому… - буркнул Фло.
- Черт! – Катерина закусила губу. – Прости… Я совсем забыла. Прости… Ну тогда я к ней съезжу… Посмотрим, каким от нее выйдет Микеле, если она более-менее пришла в себя, тогда есть шанс поговорить разумно… Я тебе позвоню, когда он выйдет от нее, спросишь, как все прошло.
Фло сделал кислую мину, но сказал:
- Договорились.
- Ладно, поехали, потом все решим, - Дэйл поднялся и пошел к дверям.
Фло кивнул Катерине:
- Я быстро.
Она повернулась к Чипу:
- Продолжай следить за Марилу, схемы почти готовы…
Чип кивнул, поглядывая на мониторы и подсоединяя детали «жучка» в ноутбуке, который Катерина должна будет взять с собой.
- Мне надо подумать, - шепнула она, услышав, как хлопнула входная дверь, и пошла к себе.
- Она не выдержит, - сказал вдруг Чип, не отрывая взгляда от монитора.
- Не выдержит? – переспросил Змей.
- Я же вижу… Она слишком быстро хочет вернуться туда…
- Для наемника ты проявляешь странную заботу…
- Она мне нравится, - пожал плечами Чип. – Будет жаль, если так глупо…
- Она будет там со мной.
Чип поднял на мгновение глаза на Змея, подумал и кивнул.

КАТЕРИНА

Катерина вошла в свою комнату и села на кровать, смотря в окно невидящим взглядом. Вытерла о брюки внезапно вспотевшие ладони. Страх. Он лип к ней, заползал в душу. Слова Чипа звучали в ушах «Все готово. Можно идти в клуб». Можно идти… Как ей спуститься туда и не умереть от ужаса? Катерина закрыла глаза и опустила голову. Она слишком много на себя взяла. Слишком… Змей неслышно вошел в комнату и сел рядом, обнимая ее одной рукой за плечи и второй прижимая ее голову к своему плечу.
- Что это было? – спросила она по-немецки, не открывая глаз.
- Что именно?
- Твои «показательные выступления».
- Все эти людишки мне противны.
Слова были сказаны спокойным, безразличным тоном, но Катерина почувствовала в них скрытую угрозу.
- Почему? – она отстранилась и открыла глаза, внимательно всматриваясь в лицо Змея.
- Ну ладно… Наемники твои мне глубоко безразличны, но те трое…
- Почему? – повторила вопрос Катерина.
- Судя по твоему рассказу, они даже рядом с тобой нигде не появлялись все то время, которое ты провела в клубе. Вообще. А это мужчины, которые должны были защищать женщин рядом с ними.
- Но у нас не было…
- В начале – да, но потом… Когда они стали клиентами клуба… Когда ты бегала по коридорам, сидела в клетке, когда твою знакомую насиловали охранники…
- Перестань! Это тогда и моя…
- И твоя вина – да. Но их вина – больше. Всегда можно найти способ… Ты же нашла.
- Но Фло… Его спина…
- Что-то мне подсказывает, что он спасал не только тебя, но и себя…
- Ты не можешь судить! – Катерина оттолкнула его и вскочила, подходя к окну.
- Могу, - Змей тоже поднялся и встал у нее за спиной. – Твой Жильбер тоже не впечатлил…
- Ну он-то при чем?!
- Где он шлялся три или четыре часа? Когда ты уже рассказала ему о себе…
- Он же был «на работе»…
- Вот именно. «Осторожно» узнавал про Марилу, - Змей передразнил интонации Жильбера. – Он мог тогда же вывести тебя из клуба, спрятать, переодеть, запихнуть с продуктами и водой в вентиляцию, чтобы переждать… Да мало ли что он мог сделать! Миллион вариантов! Он не сделал ничего! Более того, он даже не попытался найти твою знакомую и помочь ей.
Катерина обернулась.
- Не смей говорить о том, чего не знаешь! – тихо, но твердо сказала она.
Змей поднял брови:
- А кто мне запретит?
- Я. Претензии им могу предъявлять я и Марилу, но не ты.
- Ты знаешь, что кроме тебя, у меня никого нет.
- Я знаю, - она опустила голову.
- Никого, - повторил Змей. – Только с тобой я допустил такую ошибку… Непростительную… Но уже поздно говорить об этом. Ты – вся моя семья… и сестра, и жена, и дочь. Всё.
- Я знаю, - тихо повторила Катерина.
- Потому когда что-то или кто-то угрожает тебе или прикрывается пустяковыми оправданиями, я…
- Не надо, - она обняла его, не давая договорить. – Я все знаю…
- Я проверил миллион раз этого французика, эту дурацкую компанию перед твоей поездкой, но мне даже в голову не могло прийти, что ты вляпаешься в такое дерьмо, - Змей легко поцеловал ее в макушку.
- Я в этом плане талантливая, ты же знаешь, - усмехнулась Катерина.
Он вздохнул и покачал головой.
- И все же… - Катерина отстранилась и посмотрела Змею в глаза. – Не надо…
- Почему?
- Эти люди… Я обязана им, даже если ты так не считаешь…
- Ты им ничем!..
- Пожалуйста, не надо…
Он молча смотрел ей несколько секунд в глаза, словно взвешивая все «за» и «против».
- Хорошо. Я не буду судить или…
- Обещай.
Змей поморщился, но сказал:
- Даю слово.
- Спасибо.
- Заканчивайте со схемами - мне надо отдать диск… Да и не мешало подготовиться к визиту в клуб. Ты точно решила сегодня?
- Да, - Катерину передернуло.
- Я буду там.
- Я надеюсь.
- Не надейся, будь уверена, - он осторожно приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза. – Ты мне веришь?
- Да.
- Это правильно, - Змей улыбнулся.
Катерина подумала, что он может быть даже красивым в такие моменты, когда не контролирует всё и вся, здравомыслящим, а не убивающим ледяной логикой, остроумным, а не язвительным. Она вздохнула:
- Почему ты такой только со мной? Жаль, что никто не видит тебя другого… Которого знаю только я.
- Быть психом удобнее. И потом… никто не должен знать, что у меня есть уязвимое место.
- Почему ты не избавишься от этой слабости?
- То есть, от тебя?
- Да.
- Это все равно, что совершить самоубийство, а я не настолько труслив.
- Это радует…
- Несказанно.
Катерина улыбнулась и потянула его к дверям:
- Пошли. «Добьем» твои схемы… Или Чипа… твоим присутствием…
Змей усмехнулся:
- Люблю завораживать кроликов.

МАРИЛУ

Лежать на каменном полу, поросшем мягким мхом, было удивительно удобно. Словно природа сама создала идеальную постель - пахнущую непередаваемой смесью из ароматов зелени, земли и пробивающихся у самого входа редких цветков, сумевших дотянуться до солнечного света. Марилу повернулась на бок, положив руку под голову, и сделала глубокий вдох. Хорошо... Спокойно... Она здесь в безопасности - ее маленькое убежище. Ее нора, куда можно забиться, спрятаться, зарыться так, чтобы никто никогда ее не нашел. Она пошевелилась, пытаясь снова поменять положение...
Черт! Щиколотка вытянутой ноги запуталась в каких-то корнях. Проклятье! Теперь и другая! Да что же это такое...
Она распахнула глаза и едва не задохнулась от ужаса - корни появлялись из-под земли, лезли из всех щелей, обвивались вокруг лодыжек, бедер, поднимались все выше и выше... Один из них особенно крепкий и норовистый схватил ее за запястье, и тут же несколько мелких запутались в волосах, пригибая ее голову к земле. Она в панике задергалась, попыталась отбиться... Поздно! Корни обвивали все ее тело, впиваясь в кожу, тянули вниз... в землю, которая начала проваливаться. Пол больше не был каменным, начал крошиться в пыль, оседая под тяжестью ее тела. В ноздри начала забиваться земля.
Нет! О Боже, нет!
Крик буквально взорвал ее изнутри, вытолкнув в реальность. Марилу вскочила, но тут же снова была вынуждена без сил опуститься на землю, вытирая льющийся со лба холодный пот. Сон. Господи, это был сон... Для достоверности она быстро ощупала себя, потом провела рукой по мягком ковру мха. Никаких корней. Только сон - чудовищно реальный, но все же сон.
Может быть, и все остальное было только сном? Как мы можем быть уверены, что все вокруг нас - реальность, а не часть похожего на реальность сна? Пришедшая в голову мысль на несколько минут отвлекла ее от только что увиденного кошмара. Может быть ничего не было? Ни катакомб, ни клуба, ни клеток, ни... Все только в ее голове? Может она снова?.. Нет, наркотики она пробовали лишь раз - как-то ради интереса накурилась марихуаны на одной из вечеринок, подстрекаемая тогдашним бой-френдом. Как же отвратительно она себя чувствовала после! Думала, что отдаст концы в том проклятом туалете, и с тех пор больше ни к чему подобному не притрагивалась.
Марилу поежилась, ощущая как ночная прохлада тонкими струйками пробирается под куртку, и скрестила руки на груди, пытаясь перекрыть ей вход. Не тут-то было! Спустя всего несколько минут зубы начали отбивать дробь, а тело покрылось гусиной кожей.
Чертыхнувшись про себя, девушка выбралась наружу и побрела по дорожке, пытаясь заставить непослушное тело двигаться и вернуть себе ощущение тепла.
Светало.
Как по чьей-то невидимой команде разом погасли все фонари, и сам парк, по-прежнему живущий своей невидимой жизнью, окрасился в серые тона.
Как и ее жизнь. Только серость... на душу словно набросили сеть или пелену, поймав ее в капкан. Неожиданный шорох гравия под ногами заставил ее остановиться. Ей придется вернуться назад - еще немного, и она упрется в ограждение. Марилу обернулась...
Деревья, кусты, дорожки, небольшой искусственный холм, в глубине которого скрывается ее нора... А с другой стороны... Ноги сами вынесли ее к деревянному настилу. Старинный мост - самое живописное место парка и главный пункт любой экскурсии - перекинутый с одного холма на другой, под которым искусственное озеро и ручей. "Мост самоубийц" - именно такое он получил название в веках. Марилу знала, почему.
Разве не за этим пришла она сюда вчера вечером, пересекая пешком половину Парижа? Где, как не здесь - лучшее место окончить свои дни? Тихое, безлюдное, успокаивающее.
Она облокотилась на перила. Вода внизу, заросшая тиной, с плавающими на поверхности зелеными каплями листьев лилий, манила и нашептывала ей, что там, в ее глубине, ее ждет покой.
Неожиданно подувший прохладный ветерок пробрал ее до костей. Это было дыхание могилы? Глупости - просто утренняя прохлада. И что же дальше? Нужно всего лишь сделать шаг, перемахнуть через перила... Короткий полет, удар - и мрак. Навсегда. Тьма, из которой нет выхода. Там, где ее никто никогда не сможет достать. Не сможет ударить, не сможет тронуть, не сможет...
Марилу тряхнула головой. Прочь. К дьяволу! Она никогда не считала себя человеком, который при первых  трудностях опускает руки. Наоборот - сколько их было, этих трудностей? Крупных и мелких, ссор, обид, проблем - она умела со всем справиться, где хитростью, где умом, легко скользя по жизни и не принимая ничего близко к сердцу.
До сих пор... Первое большое, страшное испытание - и что же? Отступить?
Они отняли у нее практически все. Надругались над телом, отняли веру в себя, в собственную неприкосновенность, отняли собственное достоинство, покой, практически забрали с собой ее душу. И теперь отдать им последнее, что у нее остается? Собственную жизнь? С другой стороны - зачем она ей нужна теперь - такая? Существование?
Марилу вцепилась в деревянные перила и свесила голову вниз. Высоко. Страшно. И удар о поверхность воды будет чудовищный.
Она поняла, что не сможет. Еще вчера сделала бы роковой шаг, но сейчас... Чем больше пыталась себе представить привлекательность смерти по сравнению с тем, что ждет ее теперь, тем все яснее понимала, что привлекательность исчезала, как исчезает постепенно утренний туман.
Уже почти рассвело, и скоро служители начнут свой утренний обход перед открытием парка. Сейчас или никогда!
На яркий миг снова оказалась в той камере, распятой на столе, с зажатыми, как в тисках, запястьями... Она не сможет с этим жить. Повела плечами и легко вскочила на перила.
Зажмурилась. Последний шаг... И последний миг... Марилу медлила... Она не хочет умирать! Не так глупо... И жить... Жить тоже не хочет. Господи, что же ей делать?
- Эй! - далекий окрик хлестнул ее подобно плетью. - Эй, девушка! Ты что делаешь? А ну слезай! Сейчас полицию позову! Немедленно слезай!
Марилу распахнула глаза - охранник. Черт! Она медлила слишком долго. Если сейчас сделает шаг - все будет кончено. Ему не успеть. Еще один взгляд вниз - и мгновенное решение. Она спрыгнула с перил на деревянный настил, взглянула на бегущего к ней человека в зеленной униформе и бросилась прочь. Быстро... Так быстро, как могла.
Словно за ней гнался сам черт. Краем глаза увидела двух других, привлеченных шумом, бегущих ей наперерез, и бросилась напролом прямо через кусты. Перемахнула через невысокое ограждение, в последний момент чудом увернулась от крупной ветки, метившей ей прямо в глаз, споткнулась, быстро восстановила равновесие, вихрем пронеслась мимо стоявшего у ворот служителя, подметающего вход, навалилась на ворота всем телом и вырвалась на волю.

МАРИЛУ

Возвращаться в парк было нельзя. Во всяком случае, в ближайшие дни. Охрана наверняка будет усилена, и ей не удастся проскользнуть, как вчера, незамеченной. Ее не станут искать намеренно - ведь она ничего не сломала, ничего не украла и ничего не сделала, кроме как переночевала внутри, но ее могут узнать... Лучше не рисковать.
Пробуждающийся к жизни Париж, постепенно входил в утренний ритм. Открывались кафе и бары, из булочных по улицам разносился пьянящий аромат свежевыпеченного хлеба и булочек, кое-где уже сидели за столиками утренние завсегдатаи. 
Что же теперь? Есть хотелось ужасно - она не помнила, когда последний раз у нее была во рту хоть крошка. Вчера? Позавчера? Если не поест, размышления о последнем шаге будут бесполезны - она просто отдаст концы прямо здесь, на этом тротуаре. Вот только деньги... За тот прерванный концерт ей заплатили аванс - вот бы знать, куда они делись... Скорее всего деньги забрали те сволочи. Внутри забурлило, и неожиданно для нее самой ее накрыла волна ярости, поднявшаяся из самых глубин! И какого дьявола! Они оказались не только насильниками, но и ворами! Эти деньги должны были быть частью, которую она вносила за квартиру вместе с Рандой. А теперь она как будет...
"Может, лучше смерть?" - вкрадчиво шепнул ей внутренний голос. - "Это всегда может быть выходом".
Выход? Ее губы скривились...
- Сволочи! - произнесла она вслух, заставив проходящего мимо парня вздрогнуть и обернуться. - Уроды!
- Зачем же так резко? - заметил он, возвращаясь на два шага назад.
Марилу прожгла его негодующим взглядом.
- Мразь и есть!
- Абсолютно с вами согласен, - молодой человек с серьезным выражением лица кивнул головой. - А еще ублюдки...
- Мерзавцы! – не останавливалась Марилу.
- Гады! – поддакнул ей молодой человек.
- Негодяи!
- Ммм… подонки!
- Уроды!
- Скоты, – нашелся молодой человек с абсолютно серьезным выражением лица, но в его глазах за оправой очков плясали веселые огоньки.
Еще несколько секунд обмена эпитетами, и выдохшаяся Марилу безнадежно махнула рукой и без сил опустилась на ступеньку перед входом в модный бутик.
- Продолжим? - любезно предложил молодой человек, опускаясь рядом с ней на краешек выступа.
Марилу окинула его усталым взглядом – спортивная сумка, потертые, но чистые джинсы, футболка и почти исчезнувшей надписью и завязанная узлом куртка на бедрах. Картину дополняли вихрастые небрежно причесанные волосы и очки в тонкой оправе. «Студент», - определила для себя Марилу. Парень был безобиден и некрасив, и лишь открытая доброжелательная улыбка как-то скрашивала его черты. Да и блеск светящихся иронией и умом светло-голубых глаз, делавших его старше, чем он был на самом деле.
- Пустое, - пожала плечами Марилу. - К черту все! 
По-хорошему, надо было бы извиниться, вытянуть из себя какое-то оправдание, но было лень. Хотелось закрыть глаза и сказать себе как в детстве «Меня нет. Меня никто не видит».
- Вот это пожелание как раз в точку! – оживился парень. - Пошли меня еще раз… Так, с чувством только. От души.
Марилу окинула его вопросительным взглядом. «Чокнутый какой-то».
- Да ты-то тут при чем?
- Я как раз ни при чем, но все же послать меня стоит, - выражение его лица было абсолютно серьезным.
- За что? – равнодушно спросила Марилу, прерывая минутную паузу.
- Пошлешь, если скажу?
- Ну?
- Экзамен у меня через полтора часа. Если ты будешь ругать меня так же как ругала тех неизвестных, то я точно выкарабкаюсь.
- Что за экзамен? – против воли поинтересовалась Марилу.
- Физика конденсированных сред, - вздохнул парень.
Марилу присвистнула и по-новому посмотрела на сидящего рядом парня.
Любой, кто хоть что-то понимал в столь сложных предметах, вызывал у нее невольное уважение.
- Ну как – пошлешь?
- Обязательно, - кивнула Марилу. - Ты в этом правда разбираешься?
- Пытаюсь, - пожал плечами парень, скрывая за неожиданно мохнатыми ресницами довольный проблеск. Нотка восхищения, пусть и едва заметная, в голосе незнакомой девушки, была ему приятна.
- Я – Эсби’, не для знакомства, но чтобы ты знала, кого посылать…- заметил межу прочим парень, делая ударение на последнем слоге имени.
-Эсби? – брови Марилу взлетели вверх.
Он коротко вздохнул:
- Вообще-то полное имя Збышек… Родители мои из Польши переехали, когда мне два года было. Ну а имя поздно было менять. В школе имя переиначили – так и пошло.
Он поднялся:
- Мне еще конспект перечитать… Так ты не забудешь?
Марилу механически кивнула головой, что-то лихорадочно соображая.
- Эсби, - окликнула она уходящего прочь парня. - У тебя пары евро не найдется взаймы? – спросила она, смущаясь. - У меня кошелек украли… Документы и деньги все… Я отдам тебе, как только до дома доберусь.
- Шутишь? – произнес Эсби с искренним удивлением. – Не принимай меня за жлоба!
Он достал из сумки кошелек и протянул ей купюру в десять евро. Марилу неуверенно повертела в руках деньги, снова чувствуя одновременно стыд, ярость и нерациональную детскую обиду, что ей вот так приходится у первого встречного парня выпрашивать деньги.
- Без возврата не возьму, - качнула она головой.
Эсби улыбнулся.
- Тогда… - он назвал ей имя исследовательского института. - Я там практику прохожу. Ты на входе назови мое имя – Збигнев Вайда, и меня вызовут.
- Если тебе скажут, что тебя ищет Марилу, то это буду я, - она благодарно улыбнулась.
- Марилу…
- Мои родители с Кубы.
- Заметано, - парень улыбнулся в ответ и поспешил прочь, махнув рукой на прощанье.
Десять евро – целое богатство! Хватит на завтрак и на метро. Ей неожиданно снова захотелось заплакать. Жизнь все-таки продолжалась, несмотря ни на что.

ЖИЛЬБЕР

Выбравшись из квартиры, Жильбер с наслаждением сделал глубокий вздох. Воздух! Ему нужен был воздух. Ощущение давившего со всех сторон закрытого пространства и удушья не покидало его с того момента, когда он снова оказался в яме, поселившись где-то на периферии сознания и заставляя его то и дело неосознанно делать глубокие вздохи. Как затяжки курильщика. А уж атмосфера в квартире и того меньше способствовала расслаблению.
Жильбер огляделся по сторонам, определяя свое местонахождение – пожив здесь сначала в качестве бродяги, потом в качестве наемного рабочего, он неплохо знал этот город. Который, впрочем, так и не стал ему родным и привычным. Мысленно пробежал отрезок карты, выбирая маршрут. Пара кварталов – и он должен добраться до Люксембургского сада, где сможет сделать разминку.
Тренированное тело, истосковавшееся по привычным нагрузкам, рвалось вперед, и Жильберу первые полчаса приходилось контролировать себя, чтобы не сорваться и не сбить дыхание еще в самом начале. Постепенно он подобрал нужный ритм и почувствовал то почти забытое состояние, когда физическое упражнение превращается почти в упражнение "дзен", освобождая разум и делая взгляд на проблемы более ясным. За это он всегда любил пробежки, в отличие от своих товарищей по военной службе. А может быть, его удачей была строение его тела и легких, позволявших ему делать длинные забеги. А может и то и другое.
Пробежав половину намеченного маршрута, он вошел в обычный ритм, позволив себе расслабиться (насколько это было возможно при энергичном беге) и сосредоточиться на реорганизации своих мыслей. Физическая нагрузка всегда помогала ему легче находить решение проблем.
Заказ… самая первая и больная точка. То, на что он подписался, поддавшись на шантаж. И который не собирался выполнять ни при каких условиях. Предупредить жертву – это был самый первый и самый логичный шаг. И самый простой, для этого даже не нужно было быть инспектором Крюзо. Письмо (безусловно анонимное). Звонок или смс (безусловно неотслеживаемый). Встреча (безусловно инкогнито и в людном месте). Любой из этих способов имел свои плюсы и минусы и не мог гарантировать намеченной жертве дальнейшую безопасность. Да, он был одним из первых кандидатов на исполнение, но отнюдь не единственным.
Обратиться в полицию было бы вторым логичным поступком, который принес бы ему и хозяину много головной боли, но так же не гарантировал счастливого исхода для заказанной жертвы.
Инсценировка?
Жильбер свернул за угол, едва не налетел на двух старушек, медленно передвигавшихся по узкой улице ему навстречу, попрыгал, ожидая пока загорится зеленый свет, и вышел на финишную прямую, ведущую прямо в Люксембургский парк.
Инсценировать убийство, убедить жертву исчезнуть на время, перебравшись в другой конец страны. Лучше, в другой конец Европы или даже мира. Но это уже как повезет договориться.
Вариант был неплох, хотя и таил в себе массу подводных камней и непредвиденных обстоятельств. Но похоже, пока оставался единственным выходом. О том, чтобы исчезнуть самому, не было и речи – он должен вернуться в клуб. У хозяина не должно возникнуть подозрений. И если они возникнут, он должен сделать все, чтобы их рассеять.
И была еще одна причина остаться. Катерина.
Имя, которое заставляло распрямляться туго натянутую пружину его нервов и топило лед его внутренней брони.
Ее образ, как вечерний бриз - свежий, наполненный запахом обещаний, приправленный каплей томления и сладким привкусом неизведанного. Образ и имя, которые ускоряли сердцебиение лучше любого марафона.
Он так давно не влюблялся, что почти забыл об этом состоянии. Да и был ли по-настоящему влюблен? Может быть, когда-то давно, еще в школе... Его первую любовь звали Бриджит - копна белокурых волос, живой насмешливый взгляд, точеная фигурка.  Он был влюблен глупо и безнадежно, по-мальчишески, не решаясь подойти, заговорить, в ужасе от того, что она может узнать, понять его чувства и с острым желанием, чтобы она узнала и поняла. Нет, он так ей и не признался - она нравилась многим, за ней ухаживали, старались завоевать ее расположение. Он же чувствовал себя слишком неуклюжим, слишком неадекватным... Если бы только он умел понимать женщин - увидел бы, что Бриджит сама бросала на него заинтересованные взгляды, но видимо махнула рукой, испуганная его показным равнодушием, не имея еще опыта разглядеть на нем маску. 
Потом была Тамара, работавшая в баре в городке, где располагался гарнизон прежде чем их послали в Афганистан. С ней у него был бурный и короткий роман. Тамара, как это принято было говорить, спустила все на тормозах, едва поняла, что он желал более серьезных отношений. Она была хороша собой, у нее были амбиции, и скоро его место занял другой офицер, более высокого звания. Тамара карабкалась по социальной лестнице как умела, используя свое тело и стараясь добраться до самых верхов. Жильбер был внимательным и страстным любовником, и Тамара была не прочь встречаться время от времени, но сам Жильбер не хотел делить свою женщину с другими. Он смог скрыть боль, причиненную ее изменами, но однажды поставил вопрос ребром - она должна была выбирать. Тамара надула губки, пожала плечами - и это был последний раз, когда они виделись. Она сделала свой выбор.
После Тамары  у него долго не складывалось романов. Была пара случайных связей... А любви не было. А потом был Афган... плен... искалеченное тело и поврежденная психика... отсутствие будущего и... как следствие - отсутствие внимания женской половины. Да и ему было не до романов.
Пока несколько дней назад не столкнулся в коридоре с Катериной.
Уголки его губ против воли расплылись в совершенно нехарактерной для него рассеянной улыбке, высветив ответную улыбку у проходящей мимо девушки. Жильбер смутился, нахмурился, но тут же подумал, что это будет выглядеть неучтиво и снова несмело улыбнулся, но девушка уже была у него за спиной. Не оставалось ничего как махнуть рукой и продолжить свой путь.
Мысли снова вернулись к Катерине. Почему-то вспомнилось, как, стоя у окна, он держал ее в объятьях... Его руки все еще хранили воспоминания о ее сильном тренированном теле, и ему казалось, что он помнит, как волшебно пахли ее волосы и какими бездонными казались ее голубые глаза. Но на смену сладким образам пришла тревожащая мысль - а что он, в сущности, знал о ней, кроме странной истории ее появления в клубе и двусмысленного спасения? Откуда она пришла? Кем была в прошлом? И кем является в настоящем? Разведчицей? Шпионкой? Спецназ? Или...
Или наоборот - она стоит по другую сторону "границы", проходящей между добром и злом? Он смог рассказать ей о своем прошлом... бог знает зачем. Разве с этого начинают ухаживать за девушкой? Обрушивая на нее свой ужас и признаваясь в собственной неполноценности? Но она не испугалась, не обозначила между ними дистанцию... не побрезговала... Имела опыт знакомства с такими как он? С такими как ее друзья... или коллеги... Чип, Дэйл, Змей - разве это имена? Клички, чтобы скрыть свою личину.
Явно военной закалки - его опытный глаз не мог ошибиться. Особенно этот ее... близкий друг... привыкший демонстрировать свою силу на тех, кто не может ему ответить. При мысли о Змее и его невозможной "крутизне", Жильбер скривился. Друг, который ни в чем не откажет... Этот - одиночка. Таких Жильбер определял сразу и безошибочно. Считает себя профессионалом - но чего? И какие их на самом деле связывают отношения? Он любит Катерину? Какой еще он может сделать вывод, раз тот готов ради этой женщины на все. Как и он сам... А Катерина? Не похоже, но она хорошо умеет скрывать свои мысли...
И свои тайны.
Жильбер коротко вздохнул, в который раз в своей жизни ощущая неприятную неадекватность, появляющуюся в его отношениях с женщинами, стоило ему попытаться пойти на сближение. Катерина не просила его помощи и не искала его защиты, не хотела слышать его предупреждений относительно серьезности тех, кто приходил в клуб.
У нее была своя, непонятная Жильберу жизнь, и в этой жизни ему, наверное, не было места. Он мог бы постараться его завоевать... это место... но какое именно? Как еще один полезный друг? Как глупый влюбленный, лезущий не в свое дело?
Жильбер выбежал на небольшое пространство, на котором к своему удовольствию нашел несколько вделанных в землю металлических конструкций, поставленных здесь специально для тех, кто занимается спортом - турник, скамейка для качания пресса, две параллельные перекладины. Дал себе пару минут, чтобы перевести дух, и приступил к упражнениям, гоня прочь горькие мысли и сосредотачиваясь на счете. Хоть его психика и была повреждена, его тело все еще было в отличной форме и подчинялось ему безукоризненно. И это служило утешением. Закончив разминку и серию силовых упражнений, и заслужив пару восхищенных взглядов проходивших мимо прохожих, Жильбер снова перешел на бег, направившись обратно к квартире.

МИКЕЛЕ И МАРИЛУ

Дверь открыла темнокожая миловидная девушка  в коротком ярком платье и типичной прической негритянок, состоящей  из множества косичек. Микеле от неожиданности подавился заготовленной фразой. Негритянка, ничуть не смущаясь, медленно провела по нему изучающим взглядом, и в ее черных слегка раскосых глазах появилось вопросительное выражение.
- Я… искал Марилу, - пробормотал Микеле, на ходу вспоминая номер квартиры, что дал ему Чип. - Мне сказали, что она живет здесь.
Лицо негритянки приобрело холодно-замкнутое выражение.
- Нет здесь никакой Марилу, - отрезала она и захлопнула дверь.
Микеле от неожиданности вздрогнул, сделал несколько шагов назад, достал сотовый, набрал номер.
- Чип, это Микеле. Ты уверен в адресе Марилу, что ты мне дал?
- Абсолютно, - откликнулся беззаботный голос на том конце.
- Может быть в базе данных ошибка?
- Нет, не может. Я проверил дважды. Этот адрес правильный и единственный. А что?
- Да нет ничего... - Микеле не хотелось рассказывать о фигуре идиота, что он только что сыграл. - Спасибо.
- Да не за что.
Отключив сотовый, Микеле еще раз сверился с номером квартиры, что был указан в смс. В названии улицы и номере дома он был уверен.
Микеле помедлил минуту, потом снова решительно нажал на звонок.
- Опять ты? - спросила негритянка довольно нелюбезно, окатывая его вызывающим взглядом. - Чего надо? Я же сказала, нет здесь никакой Марилу.
- Я уверен, что есть, - Микеле тоже начал раздражаться. - Адрес точный.
- Адрес адресом, а Марилу здесь нет, - не смутилась негритянка и снова собралась захлопнуть дверь, но Микеле нажал на дверь с внешней стороны.
- А ну отпусти! - угрожающе произнесла она. - Я сейчас брата позову... Чеах! - прокричала она в глубину квартиры.
- Марилу! - позвал в ответ Микеле, повысив голос. - Пожалуйста... Я не хочу ничего плохого - только поговорить...
- Убирайся! Чеах! Вызывай полицию!
- Да при чем здесь полиция! Я ведь только поговорить. Адрес верный... Если Марилу нет дома, я подожду... - Микеле решил сменить тактику и мягко улыбнулся, надеясь, что его обаяние смягчит неприступную девушку. - Я прошу вас.
Она пару секунд мерила его оценивающим взглядом.
- Марилу не хочет никого видеть, - ответила негритянка, наконец, сдаваясь.
- Я знаю... Но я должен с ней поговорить. Это... это вопрос жизни и смерти.
Негритянка фыркнула, но уже не так уверенно.
- Прошу тебя...
- Ты что ли виновник ее плохого настроения? Что-то я тебя в первый раз вижу, - прищурилась она.
- Отчасти, - признался Микеле и тут же оказался втянут в квартиру за куртку и прижат к стене. Эта атака негритянки оказалась столь неожиданной, что он растерялся.
- Что ты ей сделал, урод? Поднял на нее руку? Трахнул против ее воли?
- Ничего подобного, - пытался защищаться Микеле, ошарашенный натиском. - Я ничего ей не делал...
- Так прямо и ничего?
- Абсолютно, я только...
- Что только?..
- Да мы знакомы совсем недавно! Я пришел, потому что хотел объяснить…
- Что объяснить?
- Не твое дело! - воскликнул Микеле, внезапно раздражаясь, и попытался стряхнуть негритянку.
Она, наконец, оставила его многострадальную куртку и уперла руки в бока.
- А вот представь, что мое! - заметила непримиримо и снова смерила взглядом Микеле. - Приходят тут всякие... со своими делами...
- Так Марилу дома?
- Нет.
-Да, - почти одновременно с подругой ответила возникшая в коридоре Марилу. Негритянка обменялась с ней взглядом.
- Он все равно не отстанет, - пожала плечами Марилу.
- Хочешь, сделаю так, что отстанет? - предложила ей подруга.
- Марилу, пожалуйста... - почти одновременно с ней заговорил Микеле. - Всего несколько слов.
- Нам не о чем разговаривать, - лицо Марилу приобрело замкнутое выражение.
- Ты слышал? Теперь иди своей дорогой... - снова ощерилась негритянка.
- Нет, есть о чем! - Микеле повысил голос и сделал шаг вперед. - Ты не дала мне шанса рассказать...
- Да не хочу я ничего знать! Как ты не поймешь...
- Так, если этот тип сейчас не уйдет, я звоню в полицию, - негритянка протянула руку: - Марилу, дай мне сотовый!
- Подожди... - Микеле чувствовал что теряет над собой контроль. - Марилу, но ведь ты ничего не знаешь! Фло, он же... Ты знаешь, чем он пожертвовал, чтобы спасти тебя? Он же все отдал - деньги и...
- А ты? - прищурилась Марилу. - Ты чем пожертвовал?
- Многим, - слегка смутился Микеле. - И если ты вместо того, чтобы убегать, дала бы мне шанс объяснить...
Марилу медлила... Шанс объяснить, как же. Да и вообще - она не хотела ничего больше знать. Хотела забыть, вычеркнуть из памяти, словно этого никогда не случилось. Но ведь он не отстанет!
- Если я дам тебе шанс, ты обещаешь оставить меня в покое? - спросила она наконец.
Микеле коротко вздохнул. По правде сказать, он не хотел оставлять ее, продолжал чувствовать свою вину и свою... да, если можно так сказать, ответственность. Хотел знать и впредь, что с ней все в порядке.
- Я обещаю, что не буду надоедать тебе.
Марилу качнула головой:
- Пойдем на улицу… С некоторых пор на меня давят стены.
Уже у двери ее поймала Нсия:
- Если что - я рядом, - она обняла Марилу и бросила предупреждающий взгляд на Микеле.
- Решительная у тебя подруга, - заметил Микеле, выходя на улицу вслед за Марилу.
- Нсия? Да... Она умеет постоять за себя.... И за других, - пустила шпильку она.
Микеле понял ее намек и коротко вздохнул про себя.
- Я никогда не был силен в драках, как и Фло. Но мы сделали все, что было в наших силах, чтобы вывести вас из клуба, - сказал он тихо, приноравливаясь к ее медленному шагу.
- Да, ваши усилия были очень заметны, - Марилу не оставляла свой саркастический тон.
Он нравился ей, этот невысокий улыбчивый итальянец... нравился когда-то, сейчас же ей казалось, что она чувствует только запах предательства.
Микеле хотел было возмутиться, но сдержался. Ссора ни к чему не приведет, да и имел ли он право на возмущение? Марилу, да, имела.
- Фло отдал все свои сбережения... Все, что он заработал за четыре последних года. Это было наше счастье, что хозяин клуба согласился принять за вас выкуп.
- Да... это была великая жертва...
Микеле остановился, поймал за локоть Марилу, заставил ее повернуться:
- Да, жертва. Думаешь это далось легко? Деньги - это ведь не просто бумажки. Это будущее, надежды, вложения, личная свобода.... Да на деньги плевать, в конце концов, когда на кону жизни... А как быть с пожертвованной свободой? Со страхом за чужие жизни? За твою и за жизнь Катерины!
- Ну за Катерину можно было не волноваться, - вставила упрямо Марилу.
- Фло волновался за всех! И я тоже… Тем что ты жива сейчас и на свободе ты обязана только ему!
- Ах да? А кому я обязана приятными минутами проведенными в компании охранников? Тоже ему? Или тебе? Или вам обоим? - едко спросила Марилу, и тут же сама оборвала себя. - Это бессмысленный разговор и бессмысленный спор. Мы только теряем время.
- Нет, не теряем! - почти выкрикнул Микеле. Пара прохожих удивленно обернулась. – Нет, не теряем, - повторил он тише. - Я хочу чтобы ты знала всю правду, все что случилось в том подземелье. Потом будешь судить нас.
Они сели на одну из скамеек, расставленных вдоль бульвара и Микеле принялся рассказывать. Это было нелегко, иногда он прерывался и молчал, пытаясь собраться с мыслями и найти более точные слова, которые не шли. Он был отличным музыкантом и плохим рассказчиком. Он рассказал Марилу все с самого начала - с момента как испугался за ее жизнь и передал слова доктора, что не прими они помощи подозрительного незнакомца, она могла не выжить. Это было ошибкой, за которую они все заплатили огромную цену, но тогда это казалось единственным решением. Он рассказал о хозяине, о той части клуба, где мужчины предпочитали развлекаться с себе подобными, о пришедшей им с Фло в голову единственной спасительной идее, о хозяине, договоре, проверке, которую им пришлось пройти. Тут он запнулся в первый раз, пытаясь объяснить Марилу (а возможно и себе самому), что случилось в тот момент между ними. Потом настала очередь рассказать об уроках, представлении, Янеке, об обмене, на который пошел Фло ради них, и его искалеченной спине, о соглашении и разыгранном ими спектакле с покупкой рабынь.
- Гнусный способ, я понимаю, но это был единственный шанс, - закончил он. - А потом мы оказались на поверхности. Это казалось чудом, что на поверхности по-прежнему существует мир, который не ведает о том, что творится у него под ногами.
Об одном только умолчал Микеле - о Вике и его попытке изнасилования. Это была его цена, которую он заплатил, но пусть лучше Марилу думает, что она обязана Фло своим спасением. Они сидели молча... пять минут... десять. Марилу чертила носком туфли на асфальте какие-то одной ей понятные узоры, устремив взгляд в никуда.
- Теперь моя очередь, - нарушила она молчание, решительно тряхнула волосами. - Ты тоже должен знать.
Ее рассказ был лишен красок - простое изложение фактов - безличное и отстраненное, но может быть именно поэтому Микеле то и дело пробирал озноб. Он ежился, порывался что-то сказать, но слова умирали, так и не успев вылететь на волю. Они снова замолчали.
Микеле хотел было сказать "Мне жаль", но это было настолько неуместно и банально, а другие слова не находились.
- Если хочешь, можешь принять участие в крестовом походе, - заметил он вместо этого. - Катерина и Фло как раз объявили мобилизацию. У Катерины оказалась уйма крутых знакомых, расшвыривающих всех одной левой. А Фло решил что это дело принципа.
- А ты?
- Я... - он запнулся. - Я никогда не верил в месть. Месть - это взгляд в прошлое, а я всегда выбирал будущее.
- А возмездие? Ты веришь в него?
Микеле механически облизал губы, скрестил руки на груди, но тут же снова зажал ладони между колен.
- Я верю в то, что за грехи воздастся.
- В будущей жизни? - спросила Марилу с грустной иронией.
- Может быть и в этой.
- Это позиция труса, - хлестнула его Марилу словами.
- Ты думаешь? - он развернулся к ней всем корпусом и посмотрел в глаза. Он хотел было обрушить на нее поток негодующих фраз, может быть приправленных сарказмом, но передумал.
- Если позиция гуманиста это позиция труса, значит так и есть. Можешь презирать меня за это. Можешь обвинить меня в том, что случилось - в конце концов, именно я первым вошел в тот клуб. Если тебе станет от этого легче. Я просто хотел чтобы ты знала правду и чтобы у тебя не оставалось вопросов или сомнений.
- Да уж, сомнений не осталось, - Марилу скривилась. - Вон и украшение ты себе подобрал подходящее.
Она кивнула на черную кожаную полоску у него на шее.
- Зачем же было лгать?
- Ты о чем? - не понял Микеле.
- Подчеркнуть индивидуальность... идти против течения... - передразнила она его давние слова. - А твоя любовь к украшениям и макияж объяснялись банально. А я, дура, поверила.
- Да я не лгал тогда! Я же рассказал тебе как все было...
- Ты лгал даже самому себе, - отмела его возражения Марилу. - Впрочем, в конце концов, это твое дело. И этого твоего Флорана, - уже более примирительно ответила она. - Поблагодари его за мое чудесное спасение. Я знаю, что должна ему кучу денег - я верну их, как только смогу найти.
Она поднялась со скамейки, вслед за ней поднялся и Микеле.
- Марилу, я... - он хотел сказать ей еще много слов, оправданий, просить прощение за свое необдуманное решение, но потом махнул рукой. - Я рад, что ты жива.
На ее лицо легла тень грусти:
- А я нет... Я не хотела жить после всего этого, но у меня не хватило смелости сделать последний шаг.
- И слава Богу, - вырвалось у Микеле.
- Слава Богу? Как мне жить теперь со всем этим? Может быть заделаться шлюхой, раз уж так все сложилось?
- Зачем ты так... - он схватил ее за руку, Марилу попыталась вырвать ее, но Микеле не позволил, сжимая ее с неожиданной силой. - Я понимаю твои чувства...
- Неужели? - снова вскинулась Марилу. - Как ты можешь ты, мужчина, понять!
- Могу, - твердо сказал Микеле, пытаясь удержать ее взгляд. - Меня тоже пытались...
- Что?
- Пытались изнасиловать, - Микеле чувствовал что заливается краской. Хотелось отвести взгляд, но он заставил себя продолжать смотреть ей в глаза.
- Фло, что ли? - поддела его Марилу, но уже не так уверенно.
- Нет, не Фло... Один из охраны, - ему все-таки не хватило силы воли, и он прикрыл глаза. Смотреть в лицо девушке и рассказывать о своем позоре было выше его сил.
- Как?
- Я приглянулся ему, но по ролям, принятым в клубе, был собственностью Флорана. Он... смог застать меня врасплох... в одном из коридоров, когда я был один... похитил меня и связал...
Микеле все же удалось это - пробить брешь в ее защите, сотканной из язвительности и обиды, за которой прятался ужас пережитого. Теперь уже она держала его за руку.
- Мне жутко повезло - неожиданно появился хозяин и прервал его... Но я, как никто... могу понять, что чувствуешь, когда тебя... Я могу понять, как ты себя ощущаешь... Как хочешь забыть то, что произошло, и не в силах этого сделать. Образы возвращаются по ночам, да и днем тоже... Я даже могу понять твое желание не жить, потому что и сам...
- Ты тоже пытался покончить с собой? - прошептала Марилу.
- Что-то в этом роде... Я не очень хорошо помню, что случилось после... - признался Микеле, не поднимая глаз. - Там был нож... и потом появились другие охранники, и кажется я пытался на их напасть.
Снова повисло молчание, но оно не было разделяющим, как прежде - наоборот, оно обволакивало их обоих, сближая и пряча их в единый кокон. Теперь уже Марилу хотела сказать ту самую банальную фразу "мне жаль", но тоже поняла ее неуместность.
- Как нам жить дальше? - спросила она  вместо этого.
- Я не знаю... Я просто подумал, что если мы будем жить дальше, то докажем, что мы сильнее. А если умрем - значит те, кто причинил нам зло, победили. В этом моя месть - жить и радоваться жизни.
- Я тоже попробую... радоваться, - произнесла Марилу, не замечая, как по щекам бегут слезы. Микеле притянул ее к себе и обнял.
- Прости меня, я не хотел всего этого, - зашептал он ей на ухо. - Я только хотел тебя спасти. Я бы никогда... если бы знал... Мне часто бывает страшно, особенно, сейчас, но я не трус. Пусть я и не умею нападать, бить, заставлять страдать намеренно... Я просто другой. Слабый наверное... Но я считаю, что и в этом есть сила.
Это был почти поток сознания, но Марилу понимала его.
- Сила не всегда с кулаками, - она отстранилась и вытерла остатки слез.
- Ты осуждаешь меня? - спросил Микеле.
- За что?
- За то, что я такой?
- Нет, - Марилу качнула головой. - Мне просто жаль. Ты нравился мне, и я... надеялась на большее.
Ее слабая улыбка зажгла ответную улыбку на лице Микеле.
- Я оказался не на высоте.
- Не ты первый, - прошептала Марилу. - Мне отчаянно не везет с мужчинами. Сама не знаю, почему.
Микеле открыл было рот, чтобы произнести подходящую по случаю фразу в утешение, но Марилу опередила его:
- Не надо ничего говорить. Я буду искать и продолжать надеяться.
- Прости меня, - Микеле не мог не сказать этих слов. Стечение обстоятельств и чужая злая воля - и все-таки он не мог избавиться от ощущения вины перед этой девушкой.
- Я уже простила...
Они постояли молча еще несколько мгновений.
- Я думаю, что мы сказали друг другу все что хотели, - Марилу поправила сумочку на плече. - Ты был прав - мне нужно было знать правду. Спасибо тебе за рассказ и за откровенность, но я думаю, что здесь наши дороги расходятся.
- Марилу, можно я буду звонить тебе... Изредка... просто чтобы знать...
- Не надо, Микеле, - в ее голосе появились твердые нотки. - Я разберусь сама со своим будущим и со своей жизнью. Хочу начать все с нового листа.
Микеле кивнул, понимая, что ему придется примириться с ее решением:
- Если тебе когда-нибудь понадобится...
- Я знаю, где тебя найти,- закончила за него фразу Марилу.
- Просто помни, что я выполню любую твою просьбу. Все что будет в моих силах и где бы ни был, всегда приду, если ты позовешь.
- Это щедро и благородно с твоей стороны, - улыбнулась Марилу. - Я буду помнить. Прощай Микеле и поблагодари за меня Флорана.
Она снова обняла его, обволакивая Микеле запахом недавно вымытых волос.

КОРШУН И ХОЗЯИН

Коршун подошел к двери комнаты Хозяина, помедлил секунду, прислушиваясь к приглушенным голосам, ударил пару раз. Голоса смолкли, и за дверью воцарилась тишина. Никакого позволения войти. Коршун мысленно пожал плечами и двинул в дверь кулаком еще несколько раз. Чем бы там ни был занят Хозяин, у него приказ доложить. После короткой возни на пороге неожиданно возник один из близнецов.
- Чего тебе, Коршун? - спросил он, держа дверь полузакрытой и выжидающе глядя на охранника.
- Хозяин где? - холодно поинтересовался Коршун.
- Нет его здесь.
- Когда будет?
- Я не знаю... - близнец нервно провел языком по губам, стараясь за нагловатой маской скрыть беспокойство.
Коршун сделал еще шаг, оказавшись прижатым к близнецу почти вплотную.
- А если подумать? - посмотрел он на мальчишку сверху вниз.
Тот нервно переступил, вскинул на него опасливый взгляд и снова опустил глаза.
- Хозяин на сессии. Его пригласил один из друзей, - выдавил он неохотно.
- Как давно?
От Коршуна не укрылось секундное колебание.
- Полчаса.
"Значит, час" - констатировал про себя Коршун.
- Я подожду его внутри.
Близнец слегка побледнел и крепче сжал пальцы на ручке двери:
- Хозяин не любит посторонних в своих покоях...
- Мне наплевать, - Коршун положил свою широкую ладонь на дверь, собираясь применить силу. - У меня приказ, и не тебе мешать его исполнению.
Взгляд мальчишки заметался - силы были явно неравны, а Коршун кажется был настроен решительно. На помощь ему неожиданно пришел второй близнец, выглянувший из-за плеча своего брата.
- Коршун... без обид, но у хозяина важный гость, который хотел бы сохранить инкогнито, - сказал он, понизив голос и бросив на охранника заговорщицкий взгляд.
- Да неужели?
- Именно. Я обещаю, что позову тебя, как только хозяин вернется.
Коршун медлил. Интуиция подсказывала ему что близнецы что-то недоговаривают, и дело нечисто. Но с другой стороны, они вполне могли говорить и правду. Ему платили за поддержание порядка, а не за расследование подозрительных фактов. К тому же, чтобы ни задумали близнецы, вряд ли они планировали покушение на Хозяина - зачем ампутировать руку, которая кормит. Коршун отступил и равнодушно пожал плечами.
- Если забудете, хозяин будет недоволен, а я лично спущу с вас шкуру, - пообещал он, сделал пару шагов по коридору, подумал, обернулся: - Узнаю, что солгали мне...
И не закончив фразы, развернулся и исчез за поворотом.
Близнецы дружно выдохнули и посмотрели друг на друга.
- Ну так как, мы договорились? - раздался голос в глубине комнаты.
Коршун не был бы тем, кем был, если бы не вернулся к двери, после того как она закрылась, и не удостоверился в своей правоте, дослушав конец разговора. После чего, спрятавшись за углом, дождался, когда клиент выйдет из комнаты, и пошел ему навстречу, нарочно заглядывая ему в лицо. Мысленно хмыкнул и направился в свою комнату, ожидать вызова, захватив по дороге нужный ему предмет.
Спустя полчаса в его дверь раздался стук. После его короткого "да?" в дверь просунулась нагловатое лицо одного из близнецов.
- Хозяин только что вернулся и ждет....
Он не смог закончить фразу - крепкая рука втянула его в комнату, закрыв за ним дверь на ключ.
- Коршун, т-ты чего? - в голосе мальчишки прорезались напряженные нотки.
- Я предупредил?
- О чем?
- О  том, чтобы не смел мне лгать?
- Я не...
- Ты хорошо подумал, прежде чем закончить?
- Коршун... ну чего тебе? - взгляд близнеца заметался по комнате, предчувствуя скорую расправу.
- Посетитель, решивший остаться инкогнито?
- Ну да... - пожал плечами мальчишка, делая шаг к двери.
- Я все слышал... и видел этого... инкогнито...
- Как?
Коршун едва удержался, чтобы не улыбнуться. Щенки... двое щенков, возомнивших себя профессионалами. Он принес из ванной скрученное в жгут мокрое полотенце и кивком указал близнецу на кровать.
- Коршун... ты не посмеешь... - он все еще надеялся избежать экзекуции. - Если Хозяин узнает...
- То он узнает обо всем, - закончил за него фразу Коршун. - Поэтому без угроз. Я предупредил. В следующий раз подумаете дважды, прежде чем мне солгать. Теперь на кровать, лицом вниз.
Мальчишка уже был полуобнажен, так что Коршуну не пришлось приказывать раздеться. Он нанес с десяток ударов - размеренных, четко ложащихся туда, куда он хотел, и сопоставимых по силе воздействия. Урок должен запомниться, но без излишних травм и следов. К чести близнеца надо сказать, что он не пытался увернуться или просить о пощаде, лишь вскрикивал и вгрызался зубами в простыню. После того, как Коршун закончил, он молча, с трудом поднялся, вытирая тыльной стороной руки злые слезы и процедил сквозь зубы короткое ругательство, заслужив еще один дополнительный удар.
- Получил удовольствие, да?- произнес близнец с обидой.
- Нет, - отрезал Коршун. - Не путай меня с клиентами.
- Зачем тогда бить?
- Не выношу, когда меня принимают за идиота. Пошли.
Оказавшись в комнате, близнец ничего не сказал, занимая привычное положение на коленях по другую сторону камина, но его брат заметил покрасневшие глаза и короткую гримасу, на миг перекосившую его лицо.
- Что случилось? - произнес он беззвучно одними губами.
Тот кивнул на Коршуна.
- Насиловал тебя?
Отрицательный поворот головы.
- Бил?
Короткий кивок.
- За что?
Близнец махнул рукой - "потом" и показал глазами на хозяина, который как раз обращался к охраннику:
- Ну что у тебя?
- Поступил доклад.
- От кого?
- От ищеек.
- И?
- Они потеряли след.
- Что? - хозяин резко поднялся. - Ну что молчишь? Что я должен из тебя каждое слово вытягивать!
- Ее вели от самого клуба. Сначала она поехала домой к крашенному блондину - адрес мы проверили, потом вышла одна, направилась в отель. Оттуда поехала на встречу с двумя типами.
- Что за типы?
- Призраки, - коротко ответил Коршун.
Брови хозяина взлетели вверх.
- Кто?
- На них нет данных в базе. Ищейки сделали фото, разослали кому нужно. Пока идет поиск.
- Так... И?
- После она вернулась в отель, собрала вещи, села в ожидавшую у дверей машину.
- И дальше?
- Все.
- Что все?
- После этого ищейки потеряли ее след!
- Кого нанял этот Серж? Дилетантов? - вскинулся хозяин, сжимая в ярости кулак. - Работы своей не знают, зато как деньги тратить на проституток и выпивку - в этом они мастера. Ни копейки не дам!
- Ребята дело знают, - вступился за них Коршун.
- Издеваешься? Это значит "знают"? Машину не могут проследить, шпионы хреновы.
- У нее водила - профи, - заметил Коршун. - Ребята сказали, что похоже на опытную руку. Может, бывший гонщик. Смог от них оторваться.
- То есть ты хочешь сказать, что она знала о слежке? - в голосе хозяина ярость смешивалась с язвительностью и недоверием. - Заметила ищеек? Полный... - и он добавил непечатное слово. - Ни копейки, слышишь? Так и передай.
- Да не в ребятах дело, - поморщился Коршун, - здесь что-то другое.
- Что другое? - отмахнулся Хозяин, подходя к бару и наливая себе немного виски. Коршуну выпить он не предложил.
- Моя интуиция подсказывает, что с девкой что-то не так, - спокойно заметил Коршун. - Она знает, как правильно оказать сопротивление, не теряет головы в критической ситуации, умеет выносить боль.
Хозяин слушал его со все возрастающим недоверием, потом приблизился вплотную к Коршуну.
- Хочешь сказать, что у нас руках была сама Анджелина Джоли в образе Лары Крофт? - съязвил он.
- Незнакомка в образе Лары Крофт, - без малейшей тени улыбки заметил Коршун. - Я собираю о ней полное досье.
"Бред какой-то", - пробормотал хозяин. - "Какая, к дьяволу, Крофт?"
Он хотел снова съязвить, но натолкнулся на невозмутимо-холодный взгляд Коршуна и задвинул свой сарказм глубоко внутрь.
- Думаешь, что она представляет угрозу? - спросил он тихо.
- Мы пытаемся это выяснить.
- Так скорее пытайтесь! - снова взорвался хозяин. -  Если это угроза, она должна быть устранена. Найдите и допросите этих двоих клоунов-музыкантов... задействуйте полицию... информаторов на улицах... Мне, что ли, вас учить?
- Уже все делается, - также невозмутимо заметил Коршун.
- Короче, полное досье и все что вы там нароете должно лежать на моем столе не позднее завтрашнего утра. После этого я начну применять свои меры.
- Я понял.
- Ну так что ты тут стоишь? Действуй!
Коршун развернулся, едва удержавшись, чтобы не пожать плечами, направился к выходу. Уже оказавшись за дверью, он услышал, как хозяин звал Сандро и Рокко - своих домашних питомцев-близнецов - и подумал, что одному из них придется туго из-за полученного урока. Вот только кому?

МИКЕЛЕ

Разговор с Марилу оставил у него горьковатый осадок. Да, он смог пробить брешь ее обиды и заслужить прощение. Да, она перестала смотреть на него как на нечто неприятное и считать предателем, и все же... Он так виноват перед ней и сделал так мало... Надо было настоять на своем участии в ее дальнейшей жизни, настоять на том, чтобы она приняла его помощь. Но в том-то и дело, что он не научился настаивать на своем, тем более против чьей-то воли.
Микеле механически провел несколько раз языком по губам, потом потер запястья, только сейчас обнаружив, что он забыл накрутить на них привычные платки - вот почему ему казалось, что в его облике чего-то не хватает! А где он их оставил? Кажется, в клубе... Или дома... Черт, память отказывалась выдавать точный ответ. Микеле оглядел пространство перед собой потерянным взглядом. Куда теперь? Надо бы вернуться назад в квартиру к Катерине, но возвращаться не хотелось. Совсем. Это было... было хуже чем в клубе, и он даже не мог точно объяснить, почему, но царившая там атмосфера буквально уничтожала его личность. Не говоря уже о присутствующих там людях. Один этот... спецназовец фигов... чего стоит! Все привыкли решать кулаками, и с чувством юмора у всех там... Палата сумасшедшего дома, а не квартира. Решено - он едет к себе домой. Ему нужна пауза, нужно перевести дух, оказаться в привычном ему мире, где каждая вещь напоминает о том, кто он такой. Он - артист! Музыкант! Художник, в конце концов, а не спецназовец. Ему нужно снова ощутить гитару в своих руках и наполнить пугающую пустоту в его душе звуками музыки… Своей... чужой - без разницы.
Он пошел по улице по направлению к метро. Точнее побежал, слишком сильным оказалось желание спрятаться в своем привычным мире, как можно скорее. Всю дорогу до дома он напевал, пытаясь отделаться от мучающих образов и обрывков разговоров, но мысли упорно возвращались то к случившемуся в клубе, то к последнему разговору с Марилу, то к тому, что произошло в квартире Катерины. И на задворках сознания постоянно и неустанно присутствовал образ Фло... Может быть им сбежать? Махнуть рукой на все, плюнуть и исчезнуть? В мире так много красивых мест и потайных уголков, где их никто не знает и никто не будет искать. Мысль была сладкой и заманчивой, он потянулся за сотовым и набрал сообщение "Фло, давай исчезнем? Только ты и я...".
"Я только за... Но как быть с Янеком? Я ему обещал..."
"Да, Янек, конечно, важно... Значит бегство отменяется. Дождешься меня?”
"Я позвоню, когда вернусь на квартиру. Не пропадай"
Микеле вздохнул - знал, что надежда на то, что Фло согласится на побег, была призрачной. Им придется доживать свою жизнь здесь и сейчас - в этом городе и в окружении этих же людей. И кажется, втроем с Янеком. Блестящая перспектива. 
И снова его настигло то же самое ощущение, которое не проходило вот уж почти два года - что жизнь просачивается сквозь его сжатые пальцы подобно песку. И как бы крепко ты не сжимал, все равно, рано или поздно на ладони останутся всего лишь несколько крупинок.
Вот и подъезд. Микеле инстинктивно огляделся - здесь все так же, как было еще день назад. Рабочее время, поэтому двор был пуст, если не считать пожилую пару, возвращавшуюся домой с парой пластиковых пакетов, и проехавшую мимо машину, за рулем которой тоже была старушка. Микеле проскользнул в прохладу лестничной клетки, вызвал лифт, снова прислушался к царившей внутри тишине, поймав себя на том, что становится параноиком. Мысленно плюнул и послал все к черту, зайдя в кабину и поднимаясь на нужный этаж.
Вот и дверь. Он достал ключи, щелкнул замком. За спиной послышалась неожиданная возня, он хотел было обернуться, но возникший словно ниоткуда человек уже заломил ему за спину правую руку, вталкивая в квартиру и закрывая за собой дверь.
- Какого... - Микеле попытался дернуться, получил несильный удар в бок - скорее для острастки - и охнул от прошившей предплечье боли.
Нахлынувшая паника усилилась ощущением дежа вю. Снова Вик? Мысль о том, что это может быть вернувшийся из небытия охранник, ледяным  потоком пронеслось по венам. Уже плохо отдавая себе отчет в своих действиях, Микеле ударил нападавшего ногой, надеясь попасть по коленной чашечке или в пах,  несколько раз двинул кулаком свободной руки назад, чем заслужил пару чувствительных ударов по почкам.
- Э-э, Молчун, полегче! - раздался предостерегающий голос из комнаты, куда его, брыкающегося, втащил бугай.
Тот пробубнил пару ругательств и дернул повыше заломленную руку. Микеле охнул и закусил губу.
- Полегче, я сказал! - повысил голос главарь, поднимаясь из кресла. - Сначала дело, потом его отутюжишь.
Громила зыркнул недовольным взглядом, но хватку слегка ослабил, позволив пленнику принять вертикальное положение. 
Оливкового цвета кожа, черные глаза, коротко стриженные курчавые волосы - он уже видел где-то этого  мужика... и второго хмыря, что стоял у окна, поигрывая зажигалкой... Только в ином ракурсе - лежа на спине в этом же коридоре. Память высветила эпизод, словно вспышкой.
- Вы за деньгами? - задал вопрос Микеле, чтобы убедиться в правильности своих предположений.
- Слышь, Алжирец, а он догадливый, - откликнулся хмырь у окна и подошел к Микеле, доставая складной нож. - Бабки гони, музыкант, а то я сейчас на твоем личике такой макияж наведу...
- Да погоди ты, Спец, - остановил его главарь. - Я задаю вопрос.
Он вплотную подошел к Микеле.
- Брат твой где? - спросил он, дыхнув в него сигаретным дымом.
Микеле тоже хотел бы знать, где, черт возьми, его брат. Мозг лихорадочно искал выход... Пока надо тянуть время.
- Я не знаю, - выдавил Микеле, кашлянув и поморщившись.
- Неверный ответ, -  Алжирец наградил его чувствительным ударом в живот, заставив невольно согнуться. Предплечье полыхнуло болью.
Эти не станут слушать его доводов, не будут предлагать контрактов и проверок -  они забьют его просто и тупо. Придурки... Микеле с необыкновенной ясностью вдруг осознал, что сейчас он действительно остался один - нет рядом Фло, нет Катерины, нет хозяина клуба или охраны, которые могли бы случайно войти.
- Я повторяю вопрос - брат твой где?
- Он звонил... - быстро проговорил Микеле, четко понимая, что за повторный ответ "я не знаю" снова последует удар.
- Уже хорошо...
- Сказал, что достал деньги.
- Алжирец, дай я! - снова подскочил Спец. - Он же пургу гонит натурально... Время тянет, падла... Может легавых ждет?
Главарь окинул Спеца хмурым взглядом, потом снова посмотрел на взъерошенного итальянца.
- Проверь его.
Хмырь проворно ощупал Микеле, начиная с щиколоток и заканчивая волосами на предмет оружия и жучков.
- Он чист, только это, - хмырь достал из кармана Микеле сотовый телефон и бумажник и кинул главарю.
- Обращался в полицию? - поинтересовался главарь у Микеле, просматривая телефонные номера.
Сказать правду или соврать? Может быть, если будут думать, что полиция в курсе, быстрее от него отстанут? Впрочем, бесполезно... Они расколют его, даже не применяя силу - он никогда не умел блефовать.
- Нет, - решился он на правдивый ответ.
Алжирец пробежал взглядом по телефонным номерам.
- Да врет он, Алжирец! - Спец снова щелкнул перед лицом Микеле складным ножом.
- Я не думаю... Ты ведь не врешь, а музыкант?
- Н-нет...
- Потому что, если ты врешь... - главарь не закончил фразу, но Микеле и сам мог представить ее окончание.
- Не вру я... Я не звонил и не ходил в полицию. Зачем мне брата подставлять?
- Ну да, - хмыкнул главарь. - Ну и что ты там вякал про него?
- Он позвонил вчера. Сказал что собрал деньги и едет домой.
- Откуда едет?
- Я не... - Микеле осекся и бросил настороженный взгляд на главаря. - Связь прервалась, и он не успел сказать.
- И ты думаешь, мы поверим в твой базар? - вскинулся Спец.
- М-м-м... Ты посмотри, как мы вовремя... - заметил Алжирец, просматривая смс на телефоне Микеле. -  Наш итальянский сучонок хотел свалить... Буквально полчаса назад... Да еще и с Фло... Кто это?
Микеле молчал. Повинуясь короткому взгляду громила снова встряхнул его.
- Чего молчишь, гаденыш? Кто это? - повторил вопрос Алжирец.
- Друг...
- Это тот хлюпик, которого мы вырубили в прошлый раз, - хмыкнул второй.
Микеле наградил его мрачным взглядом.
- Да еще и тройничок хотите замутить...  - продолжил главарь, снова перечитав смс. - И почему-то мне кажется, на наши деньги... Мы успели в последний момент напомнить о себе. За вещичками пришел?
- Я за гитарой... У меня запись в студии, - хмуро ответил Микеле и повел плечом, пытаясь ослабить давление.
- Значит, за вещами, - резюмировал Алжирец. - Никакой записи у тебя нет, кому ты нужен, придурок... кроме нас, - равнодушно продолжил он.
- Да и нам не нужен, - заметил Спец. - Нам бабки наши нужны.
- Спец прав, - согласно кивнул главарь. - Значит так, скрипач...
- Я певец, - прервал его Микеле.
- Да плевать! Хоть дирижер! Все сроки вышли, так что я сейчас спрашиваю в последний раз... и этот раз может действительно стать для тебя последним - где наши деньги?
Микеле попытался сглотнуть, но во рту было сухо. Он несколько раз провел языком по губам, четко понимая, что тому ненормальному хмырю достаточно лишь короткого движения, чтобы лишить его жизни... Или изуродовать его. При последней мысли его прошиб холодный пот.
- Я собрал... там в сейфе, - он указал глазами на дальний угол, где висела картина.
Спец тут же пошел проверять.
- Гляди, Алжирец, и правда сейф.
- Код?
Тяжело вздохнув, Микеле назвал комбинацию.
Коротко щелкнул замок, зашелестели купюры, которые лихорадочно пересчитывал бандит. В комнате повисло молчание - только три пары глаз не отрываясь смотрели за мельканием пальцев хмыря.
- Эй, Алжирец, что за фигня? Здесь только часть... двести тысяч... А остальные?
Главарь с нехорошим блеском в глазах повернулся к Микеле.
- Думаешь, мы в игрушки играем? - короткий удар заставил итальянца закашляться. - За дурачков нас принял.
- Да нет... Деньги есть... не у меня, - прохрипел Микеле, пытаясь вернуться в вертикальное положение и ослабить давление на предплечье.
- Ну да... У Папы Римского...
- У друга... Флорана... У него были сбережения... он продал машину... только не успел мне оставшуюся сумму передать.
Бандюки переглянулись.
- Ну все, урод... - Спец сунул деньги в руку главарю.
- Еще не урод, - вдруг хохотнул державший Микеле бугай.
- Сейчас им будет... - хмырь подошел к нему вплотную.
С коротким щелчком выскочил лезвие и заплясало в опасной близости от лица Микеле. Он попытался отпрянуть, но уткнулся затылком в грудь державшего его Молчуна.
- Да подожди ты! - он поймал взгляд главаря. - Ты же сам сказал, что я никому не нужен! Ну откуда у меня могут быть такие деньги за три дня! Флоран- мой друг, он согласился помочь собрать недостающую сумму. Мне достаточно только позвонить...
- И здесь тут же будут легавые, - закончил за него Спец.
- Подожди, - раздраженно прервал его Алжирец. - То что ты его порежешь, проблемы не решит.
Он дал знак бугаю отпустить Микеле, сам вынул из-за пояса пистолет, нарочито медленно принялся накручивать на него глушитель, изредка поглядывая на побледневшего итальянца.
- Я же не отказался! - запротестовал Микеле, следя за движениями пальцев главаря словно загипнотизированный. - Деньги есть... будут... зачем...
- Затем, - главарь кинул ему сотовый. - Звони.
Он направил на него пистолет:
- Вякнешь что-то лишнее - и ты труп... А деньги мы сами у твоего Флорана возьмем.
- Я понял, - кивнул Микеле и принялся выбирать номер, как вдруг телефон в его руке ожил словно по мановению волшебной палочки.
Микеле посмотрел на дисплей - "номер не определен". Он вопросительно посмотрел на главаря.
- Ответь... Но помни - я предупредил.
Микеле кивнул.
- Да? Пьетро! Почему ты... Ты где? Я...
Главарь вырывал у него из рук телефон:
- Слышишь, ты, мудак... Твой брат у нас. Гони бабки или он труп. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю... Да мне по фигу, где ты... И по фигу когда у тебя самолет! Я сейчас этого музыканта... Да? Да неужели? Ты, сучонок, мне деньги должен был отдать еще три дня назад... Знаешь, куда ты можешь засунуть свои оправдания? Если тебя через час здесь не будет... В общем так - я даю тебе час. За каждый дополнительный час промедления ты должен мне будешь еще двадцать тысяч. У меня терпения только до вечера. Не появишься - можешь готовить цветы на могилу твоего брата.
Главарь отключился. Потом убрал пистолет, и снова положил телефон Микеле к себе в карман.
- Ну что… - обвел он взглядом подельников. - Будем ждать. Время у нас сейчас два часа дня. Счетчик включен... А ты расслабься, музыкант... Пока.

МИКЕЛЕ
Темнота начала отваливаться от него тяжелыми кусками, распадаясь на части словно под ударами отбойного молотка, вспарывающего пласты. Сознание испуганно рванулось прочь, ожидая новой ослепительной вспышки и рассыпающихся после нее мириад осколков, безжалостно впивающихся в мозг. Сколько их уже было? Две? Три? Он потерял счет... не надо больше... чтобы это ни было, он больше не хочет... Но разум неумолимо затягивало в воронку... сейчас... снова... Он подсознательно напрягся, ожидая... Чего? Он не знал...
Не было ни вспышек, ни боли, а были... голоса... два...
Они возникли где-то на периферии сознания, воспроизводя только звуки, которые постепенно начали складываться в отдельные слова...
- ... Урод... какого хрена...
- Он... в себя начал...
- И сколько ты его?..
- ...Помню! Два…
- Ты... м... его угробил…
- …Мне по херу... подохнет...
- Подохнет, когда я решу...
Микеле с трудом распахнул веки... сфокусировал взгляд... Перед глазами что-то черное... кожа... нет, чьи-то ботинки... Почему ботинки? ... Так он же лежит!.. Где? Кажется, пол... бетонный... пыльный... Почему пол? Ведь он шел по улице! Должна быть улица, если он упал... Думал про аптеку... почему нет скорой, если он упал?
Мысли путались... лежать было неудобно, и он пошевелился, пытаясь вернуть привычное положение нелепо вывернутой руке... И тут же над ухом раздался голос, полный удовлетворения:
- Очухался! Видишь? А ты шухеру навел!
Кто-то бесцеремонно поддел его носком ботинка, перевернул на спину. В глаза ударил свет висящей под потолком лампочки, заставив его зажмуриться. И снова пришло недоумение - почему лампочка? И почему под потолком?
- Где я? - прошептал он.
- В аду, - ответил ему саркастически голос.
Такой знакомый... Откуда-то он его знал. При чем здесь ад?
Микеле попытался подняться на дрожащих руках, чтобы осмотреться и понять, наконец, где он находится. Шея отозвалась резкой болью, заставив  его охнуть... Он поднял руку, поморщившись, осторожно ощупал кожу... Кажется, ожог... Больно... Встать получилось только на колени. Он оперся руками о пол. Тело не слушалось его и было похожим на фруктовое желе - такое же трясущееся и норовящее соскользнуть вниз.
Совершенно дикое и ранее никогда не  испытанное им ощущение.
- Нехило ты его... - вновь заметил первый голос.
Микеле с трудом поднял голову... тяжелые ботинки... черные джинсы... ремень... футболка и чуть выше... ухмыляющееся лицо из его ночных кошмаров.
Вик!
В тело словно впрыснули жидкий азот, который холодной волной пронесся по венам, замораживая плоть, чувства и мысли, покрывая его коркой ледяного ужаса.
Этого не может быть!
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сопоставить и осознать всё, а потом тело, наконец, отмерло. Паника растопила лед, заставило тело двигаться. Он отпрянул, попытался подняться, сделал пару нетвердых шагов, споткнулся о чью-то ногу, снова упал, отполз к стене и, держась за нее, поднялся. Бежать! Прочь! Но куда? Стены... Две... Три... Четыре... В одной из них дверь!.. Выход...Туда...
Глупо было надеяться... Дверь заперта... Он бессмысленно толкнулся еще раз... Обернулся.
Вик скалился, наслаждаясь беспомощностью своей жертвы. Попался, гнида...
- Далеко собрался, сучара? - поинтересовался он издевательски.
Микеле переводил затравленный взгляд с одного на другого.
- Меня... будут искать, - выдавил он самую первую и самую банальную из всех фраз, которые говорят жертвы своим похитителям.
Вик хмыкнул:
- Мне по херу... Пусть хоть надорвутся... Пока найдут, ты уже десять раз успеешь отдать концы, падла.
От ужаса подгибались колени... Или все-таки от слабости? Желудок скручивали спазмы, он сглотнул пару раз... попытался сделать глубокий вздох.
- Слышь, Вик, этот мудак сейчас обделается, - хохотнул второй - такой же бугай, с коротким ежиком светлых волос и татуировкой, идущей от шеи по плечу, закрытой матерчатой курткой с капюшоном.
- Еще как... особенно когда узнает, что его ждет, - Вик презрительно сплюнул.
Надо, наверное, что-то сказать... Но слова не шли - в голове было удивительно пусто.
От страха темнело в глазах, но Микеле все же собрал остатки своей воли и сжал кулаки.
Он, конечно, ничего против них двоих не может, хотя... судя по тому, как осторожно и широко расставив ноги, передвигался Вик... рана еще свежа. Он может двинуть по ней, если удастся... Это ничего не даст, кроме морального удовлетворения и... (от следующей мысли пахнуло могильным холодом) и... заставит ублюдка прикончить его побыстрее.
Но он не хочет умирать! Ни быстро, ни медленно... Ни сейчас, ни позже... Господи!
- Может его того... снова выключить? - поинтересовался второй, нажав на кнопку электрошокера и пропустив между контактами короткую молнию.
Так вот чем он его! И кажется не раз… понятно, откуда ожег на шее.
- Придурок! На фиг он мне сдался в отключке... - на лице Вика заиграла сардоническая улыбка. - Пусть чувствует... все...
Он достал из-за пазухи резиновую полицейскую дубинку, перехватил ее поудобнее.
Ждать Микеле не стал, какая-то невидимая сила - смесь паники, адреналина и отчаяния, толкнула его в спину. Он бросился на Вика, замолотил кулаками, вкладывая в удары все имеющиеся у него силы. Какие-то из них кажется даже достигли цели, судя по тому, как охранник принялся сыпать непечатными ругательствами. Но ни один их них не был тем заветным ударом, который помог бы ему отключить противника и попытаться справиться со вторым.
Справиться? Смешно... у него не было ни малейшего шанса против двух бывших десантников и по совместительству двух бывших зеков, но тогда Микеле об этом не знал и не думал. Справились с ним достаточно быстро и умело - один держал, а второй, Вик, бил его со всей силы дубинкой по плечам, груди, бедрам и везде, до куда мог достать. Пару раз прошелся кулаком по лицу, и рот тут же наполнился кровью. В какой-то момент Микеле  почти перестал чувствовать боль, только сознание снова стало плыть и меркнуть, и перед глазами заплясали черные точки.
- Хорош... - Вик с трудом остановился, тяжело дыша, распаленный видом избитого пленника... и собственным неудовлетворенным желанием, которое никуда не ушло... только теперь нечем было... Сука хозяин... до него тоже дело дойдет, но сначала...
Его напарник разжал руки, позволив жертве мешком упасть на пол.
Микеле выплюнул накопившуюся кровь, попытался подняться, но ему не дали. Что-то тяжелое придавило к полу, железная рука потянула за волосы, заставив запрокинуть голову.
- Ты будешь подыхать медленно и мучительно, гнида, - прошипел Вик. - Я тебе все кости переломаю одну за другой, урод. И начну прямо сейчас.
Его рука оказалась заведена за спину, а указательный палец словно сжали железные тиски. Снова накатила волна ужаса, и губы против воли сложили звуки в слова...
- Не надо... - всего лишь за секунду до того, как тело от ладони прошило разрядом дикой боли.
И снова наступила тьма.

ФЛО

Фло ввалился в комнату, отведенную ему в клубе и еле удержался, чтобы не вытереть со лба холодный пот. Надо быстрее разделаться со всеми этими жучками, ноутбуками и прочей фигней.
Он опустился на стул, одел перчатки и занялся потрошением плетей – надо было достать из рукояток все детали жучка. Он вспомнил разыгравшуюся при входе сцену и еле заметно улыбнулся. Дело в том, что охранник вначале отказался пускать его с ноутбуком в клуб. Фло впал в такое бешенство, которого сам от себя не ожидал. Наверное, все дело было в расшалившихся нервах и напряжении, в котором он постоянно находился, эмоции просто требовали выхода. И Фло обрушился на охранника, как грозовой шторм – он с ледяной яростью проинформировал, что может быть записано на ноутбуке, а именно, какие фильмы и сцены, что он туда еще планирует записать и где разместить, заставив покраснеть даже охранника. Но это было единственное разумное объяснение, которое пришло ему в голову, и смотрелось оно неплохо, раз охранник даже предложил донести все его вещи до комнаты. Правда, Фло не был настолько любезен, чтобы согласиться и послал стража… Ну послал, в общем. Он и сам не знал, какого черта так вцепился в этот ноутбук, тем более, что замаскированные в нем жучки были предназначены на случай какой-то непредвиденной ситуации, но он сроднился с этим ноутом на века.
Через полчаса плети отправились в шкафчик к другим девайсам, ноутбук был собран заново и готов к работе, ничто не напоминало, что в нем были «посторонние детали», жучки смонтированы – недаром Катерина потратила час, втолковывая Фло, что к какой детали подсоединить.
Пора. Он вышел из комнаты, надеясь, что никто не обратит внимания на перчатки на его руках. Ну мало ли что! Может, у него дерматит, блин! Флоран подошел к вентиляционному люку, огляделся и быстро бросил жучки за решетку. Он надеялся, что они не понадобятся, и у Катерины всё пройдет без проблем. Только бы все получилось. Только бы… Но он хотя бы больше никак не связан ни с какой «шпионской» техникой. Гора с плеч… Он «добропорядочный» клиент, свято чтящий Кодекс клуба, чтоб ему пропасть совсем. Теперь разговор с хозяином. Фло стянул перчатки и, не торопясь, пошел по направлению к опостылевшему кабинету.
Он шел по знакомому коридору в кабинет хозяина и ощущал странное спокойствие. Он отвечал только за себя. Принимал свои решения. Сам. Без принуждения и шантажа. У него пока здесь только одна цель – Янек. Он обещал вытащить его. Хозяин, конечно, заломит баснословную сумму… Попытается… Но с другой стороны… Фло тоже может его шантажировать – хозяин прокололся на слишком многих вещах. Нападение Вика на Микеле, да и зелье, что ему подсыпал Янек – все это было из-за невнимательности хозяина клуба, ибо и Янек, и Вик – его подчиненные. Значит, он может требовать своей «оплаты». А как он поступит с Янеком – это его дело, и только его. Только бы у Катерины все получилось. Он совершенно не хочет еще раз сюда возвращаться. Хотя… Как ни странно, но именно здесь он мог бы спокойно и без осуждения подумать над их взаимоотношениями с Микеле. Да эти взаимоотношения только здесь и существуют, подумал про себя Фло с горечью. Но хозяин постоянно будет пытаться их подловить. Такое ощущение, что Микеле здесь нужен просто всем и каждому… В отличие от него. Кому он нужен? Без денег, без связей, без друзей, да еще и калека. Никому. Губы Фло искривились. Не нужно было просить Микеле остаться и не бросать его. Не нужно. Ему не нужна жалость. Никогда она не будет ему нужна! Вот… возможно, ему удастся вытащить отсюда Янека… Это его вариант. Янек был единственным, кто готов был принять его любого, подчиниться без вопросов, без сожалений, кому он, действительно, был нужен. Просто… Фло чувствовал, что обманул бы его, согласившись на такой неравноценный обмен, ибо не смог бы дать ему ничего, кроме своего сомнительного и жалкого покровительства. Ну и что? Взаимоотношения господина и подчиненного не обязательно должны быть построены на любви. Они должны приносить удовольствие обоим. И Фло не на что рассчитывать, кроме как на это. Хорош, господин. Ущербный какой-то… Фло и сам не знал, откуда все эти мысли, но то чувство, которое возникло еще на квартире Катерины – неотвратимости чего-то страшного, оно не отпускало. Фло тряхнул головой у двери кабинета. К черту. Он должен вытащить Янека. На этом все.
Из-за двери доносились голоса:
- Люсьен, ты требуешь невозможного! Мы, в конце концов, не в Древнем Риме - на дворе 21 век!  Рабство официально запрещено - я и так хожу по лезвию бритвы.
Первый голос, несомненно, принадлежал хозяину.
- По позолоченному лезвию, заметь, - язвительно заметил второй голос, показавшийся Флорану смутно знакомым. - И это в том числе и моим стараниями.
- Пусть так, - согласился хозяин. - Это почти ничего не меняет - твои запросы...
Фло раздумывал пару секунд, не вернуться ли ему позже... Да к черту. Он не хочет здесь задерживаться даже на лишние секунды. Француз поднял руку и постучал. Голоса за дверью смолкли.
- Войдите, - дал позволение хозяин.
Двое пар глаз уставились на него, стоило ему только появится на пороге. Хозяин окинул его приятно-удивленным взглядом, в котором тут же блеснули искорки настороженности. Вторая пара глаз принадлежала тому, кто с недавних пор стоял на верхней строчке его личного списка людей, требующих возмездия. В элегантном подтянутом молодом человеке Флоран безошибочно узнал мучавшего его садиста.
Вот уж с кем он совсем не ожидал столкнуться, так это с этим уродом. Но несколько лет общения с фанатами и прессой не прошли даром - Фло ничем не выдал свое горячее желание наброситься на этого, мать его, ублюдка и придушить на месте. Люсьен, значит. Чтоб тебе сдохнуть в муках. Чтоб тебя черти на сковороде жарили... Чтоб... Фло прервал мысленный поток проклятий и мило улыбнулся:
- Я не вовремя?
Единственное, что его радовало, так это то, что он одел свой лучший костюм. Жаль, не смокинг, блин. Ну просто вечер лордов, чтоб вам всем ни дна, ни покрышки. Но он хотя бы в одежде стоит на одном уровне с этими... Пока, во всяком случае...
- Господин Мот, - губы хозяина расплылись в приветственной  дежурной улыбке, но настороженность никуда не исчезла. - Я очень рад, что снова вижу вас в моем клубе. И через столь короткий промежуток времени.
Хозяин перевел взгляд на сидящего в небрежной позе Люсьена, и в глубине его глаз заплясали веселые искорки:
- С господином Тессераном вы, я полагаю, уже знакомы.
Холодные серые глаза Люсьена вновь скользнули по фигуре вошедшего и  вдруг блеснули узнаванием.
- Это было несколько однобокое знакомство, и не сказал бы, что горю желанием его продолжить, - не удержался от сарказма Фло, хмуро отмечая про себя, что ему не предложили сесть. - Я хотел бы обсудить с вами довольно деликатный вопрос, - продолжил он, намеренно игнорируя "господина Тессерана", чтоб ему пропасть, опасаясь, что его выдержки не хватит, и он вцепится в него мертвой хваткой. - Но если вы заняты...
- Нет-нет, прошу вас.... господин Мот, - вмешался Люсьен прежде чем хозяин мог ответить, намеренно подчеркивая слово "господин". - Мы продолжим наш разговор позже... Не так ли, Нед?
Хозяин кивнул:
- Как хочешь, Люсьен, но мой ответ по-прежнему "нет".
Люсьен скривился, поднимаясь:
- Мы еще вернемся к этому. Я оставлю вас...
Он направился к двери, но проходя мимо стоящего посреди комнаты Флорана, вдруг остановился и, понизив голос, прошептал:
- Что же касается знакомства... Со своей стороны не могу с вами согласиться - я бы не прочь его продолжить.
И прежде чем тот успел что-то сказать, уже исчез за дверью.
Хозяин еще пару секунд продолжал смотреть вслед ушедшему молодому человеку с кислым выражением лица, потом, словно очнувшись, сделал широкий жест рукой, указывая на стул:
- Господин Мот, прошу вас, присаживайтесь. Как ваше самочувствие?
А уж как он не прочь продолжить их знакомство! Только желательно, чтобы у него была в руках дубина... Сволочь. Фло посмотрел на дверь, борясь с искушением догнать урода и убить чем-нибудь тяжелым, потом обернулся к хозяину, пытаясь придать лицу любезное выражение, и сел на предложенный стул.
- Отвратительно, - честно признался он.
Хозяин изобразил на лице приличествующее случаю притворное сожаление:
- Мне жаль это слышать.
- В этом есть и ваша вина, - закончил свою мысль Флоран.
Брови хозяина взлетели вверх:
- Вот как?
- Именно, - Фло спокойно посмотрел в глаза хозяина клуба и решил идти ва-банк.
- Могу я поинтересоваться, в чем же она состоит?
- Разумеется, - Фло удобнее устроился на стуле. - Я понимаю, что мы попали в ваш клуб совсем... м-м-м-м... нетрадиционным способом для клиентов. Но я заплатил за членство, подписал договор, я даже с пониманием отнесся к вашим проверкам и прошел их все... Это дает мне право считаться полноправным членом клуба, не так ли?
Хозяин неохотно кивнул, ожидая продолжения. Впрочем, это вступление могло означать только одно - еще один клиент "без году неделя" пришел качать свои права.
- Безусловно, господин Мот.
- Однако, ваши подчиненные не отнеслись ни ко мне, ни к моим рабам с должным уважением, - продолжил Флоран.
- И в чем же оно проявилось?
- На моего раба напал ваш охранник, избил его, рабыни тоже подверглись насилию, ваш "секретарь" Янек сплел аж целый заговор против меня. Этого мало?
- Этого достаточно. Что же вы хотите от меня? Напавший на вашего раба охранник понес достойное наказание, как вы смогли в этом убедиться. Янек уже получил... свою долю и еще получит - об этом можете не беспокоиться. Что же касается ваших рабынь - после того как они перешли в вашу собственность, их никто и пальцем не тронул.
- Это спорный вопрос - трогали ли моих рабынь. Охранника вы наказывали сами. В итоге я не получил ни моральной, ни материальной компенсации.
-  Другими словами, господин Мот, вы вернулись в клуб, чтобы высказать ваши претензии? - вкрадчиво задал вопрос хозяин. - И вы считаете, что они обоснованы? Те девки были вашими рабынями в той же мере, в какой я являюсь Санта-Клаусом. И не надо доказывать мне обратное, ибо мы оба знаем что это не так. Что же касается охранника...  Моих сотрудников, господин Мот, могу наказывать только я сам, - отрезал хозяин ледяным тоном. - Они не рабы, а свободные люди, подписавшие регулярный контракт. И с нарушителями я разбираюсь лично.
Хозяин старался не выходить за рамки вежливости, но сидящий перед ним человек начинал его раздражать. На какой-то миг он пожалел, что позволил ему и его дружку разыграть перед ним этот спектакль. Надо было бросить в подвал обоих - и весь разговор.
- Что-то еще, господин Мот?
- Да, - тон Фло стал под стать тону хозяина просто "арктическим". - Потому что ваши объяснения и "извинения", если их можно так назвать, меня не удовлетворили.
Фло скривил губы. Он понимал, что хозяин, как и пару дней назад, может отдать приказ убить его, покалечить, но он устал бояться еще тогда, в первое посещение клуба. Сейчас же ярость просто топила его.
- Если вы отказываете мне в мое праве требовать компенсацию с охраны...
- Отказываю, - перебил его хозяин. - И мотив я вам уже объяснил.
- Тогда остается последнее. Судьбу Янека, как и вопрос с его наказанием, я хотел бы решать самостоятельно. Без вас. Я готов даже выкупить его.
Фло замолчал и посмотрел на хозяина.
Хозяин прищурился. Ах вот зачем пожаловал господин Мот! А все эти претензии - просто прелюдия... Ну-ну... Значит, музыкант решил сыграть в благородство. Лично наказать! Нед едва удержался, чтобы не фыркнуть. Именно наказать, как же... Он снова бросил на Флорана задумчиво-расчетливый взгляд.
- Это невозможно. Есть правила - рабы, их нарушившие, несут публичное наказание. А вот после... милости прошу. Можете его выкупать и наказывать как вам заблагорассудится.
- Помня наказание охранника, я боюсь, что нечего будет выкупать. Я хочу сам наказать его. Повторяю еще раз. - Фло поднялся. - Я так понимаю, что мои претензии вы удовлетворить не хотите?
Хозяин прищурился и окинул оценивающим взглядом стоящего перед ним мужчину.
- Ну почему же такой поспешный вывод, месье Мот? Я вас прекрасно понимаю - мальчишка фактически подставил вас, подставил вашего раба - и ваше желание его наказать более чем законно. Но прежде всего он нарушил правила клуба. Если вы согласитесь на публичное наказание, это решение удовлетворит нас обоих. Рабам это будет дополнительный урок, клиентам - дополнительное развлечение, вам - доставленное удовлетворение.
- Нет, - отрезал Фло. - Я хочу решить эту проблему один на один с Янеком, без участия клиентов или еще кого-то. Вы назначите цену за него или нет? Я не понимаю, желание выкупить раба такая редкость в клубе?
Хозяин помолчал несколько секунд, глядя на Флорана испытующе, потом улыбнулся:
- Господин Мот, ведь мы же с вами оба знаем, что вы не собираетесь его наказывать. Вы просто приняли близко к сердцу судьбу этого мальчишки. Признайтесь...
- Я близко к сердцу принял свою судьбу и судьбу Микеле, а он... Неважно, - Фло прервал сам себя и посмотрел в глаза хозяину, все также безмятежно улыбаясь. - Но в каком-то смысле вы правы. Если под наказанием понимается, что я должен пройтись по нему плеткой, то я не буду наказывать его так. Я выбрал другой способ.
- Не поделитесь, какой именно?
- Удары плетью можно пережить и забыть, - Фло призвал на помощь все свои актерские навыки, дабы достоверно, как он надеялся, изобразить затаенную угрозу. - Это я знаю уже и по себе. Янек хотел служить мне, я предоставлю ему эту возможность... Просто он под службой наверняка подразумевал несколько иное... - Фло усмехнулся.
- Вы - хороший актер, господин Мот. Но никудышный Господин. Разве же служение может считаться наказанием? Скорее наградой...  - отсмеявшись, хозяин внезапно стал серьезным. - Не будем больше ломать комедию. Ваша цель мне понятна. У вас, месье Мот, будет право выкупить раба, как и у любого клиента в соответствии с правилами клуба, но лишь после того, как он получит свое наказание. Я, так же как и вы, не намерен оставлять его выходку безнаказанной. И тем более не намерен позволять остальным рабам думать, что в клубе можно нарушать правила как им заблагорассудится.
Фло понял, что просто теряет время. Янека надо будет попытаться вывести другим образом - он вряд ли выдержит положенное наказание. Надо спросить у Катерины, есть ли тут какие тайные ходы, наверняка есть - самое время ими воспользоваться.
- Вы тоже не произвели на меня впечатления, как Доминант, - честно признался Фло. - И когда я говорил о служении, я вкладывал в это слово совершенно не тот смысл, что и вы. - Он разгладил несуществующую складку на пиджаке и направился к двери. - Я приму во внимание, что вы отклонили все мои вполне обоснованные претензии.
Хозяин поднялся вслед за ним:
- Если вы считаете что имело место нарушение правил, вы всегда можете заявить протест в арбитражный суд клуба. Но я бы все-таки советовал вам, господин Мот, еще раз ознакомится со сводом - вы увидите, что не одно из них не было мной нарушено.
Он вдруг улыбнулся, снова надев маску радушия:
- Впрочем, я надеюсь, что наши с вами разногласия не повлияют на ваше пребывание в клубе. Вы остаетесь нашим клиентом и к вашим услугам любой сервис.
- Какая радость, - съязвил Фло. - Я могу взять любого клубного раба пока я здесь в одиночестве, не так ли? Тогда я возьму Янека.
Хозяин скривился - не мытьем так катаньем. Он хотел было бросить резкое "нет", но внезапно ему пришла в голову новая мысль... А что, вполне может быть...
-  Как пожелаете, месье Мот. Он в вашем распоряжении... - согласился он, подавляя саркастическую улыбку, и внушительно добавил: - до его наказания.
Фло раздраженно дернул плечом и молча вышел за дверь.
Хозяин еще пару мгновений смотрел вслед ушедшему Флорану, потом тряхнул головой, встал, подошел к бару и плеснул себе в стакан коньяка. Задумчиво повертел стакан в руках, рассматривая его на свет и перебирая в уме реплики их разговора. Признаться, он удивился, увидев в дверях своей комнаты музыканта. Судя по тому, как стремились он и его мнимый раб уйти отсюда, он мог поклясться, что оба поспешат забыть о клубе, как о страшном сне. Нед усмехнулся и сделал глоток, вспоминая их лица во время первого разговора в его кабинете. Они боялись, хоть и держались, как могли - страх так плотно витал в воздухе, что его можно было разрезать ножом. Ан нет - он ошибся. Музыкант вернулся - и скоро... Принял на себя новую роль - рыцаря на белом коне, спасающего заблудшие души. Сделал еще один глоток и поморщился, почти не ощущая вкуса. Святоши! Он не выносил таких... правильных и моралистов. А этот Флоран из их числа. И какого дьявола он не бросил их обоих в подвал, а разрешил им разыграть спектакль до конца? Деньги? И это тоже... Обычно, те, кто попадал в клуб случайно, были бедными туристами или спелеологами, которым нечего было ему предложить, кроме своей одежды... И тела. Флоран смог, по сути, выкупить всех четверых, и хозяин, поразмыслив, решил что в накладе не остался, получив причитающуюся сумму и развлечение за их счет.
Да, и еще одно... Коршун что-то говорил о той темноволосой девке... Что она не так проста, как казалось на первый взгляд. Этот "благотворитель" может знать о ней что-то? Вполне... Рыбка сама приплыла к ним в руки…

КАТЕРИНА

Катерина быстро шла по коридорам, вспоминая схему клуба, которая почти что отпечаталась у нее в голове. Да, Змей принес более, чем подробные чертежи - Катерина без труда ориентировалась в клубе. Еще пара коридоров, и она на месте. Она решила изображать клиентку клуба и отказалась от маски, только старалась не «светиться» перед камерами. К тому же она была одета, как госпожа, а не рабыня, но в этот раз на нее не идет охота, есть надежда, что никто не будет спрашивать ее имя и цель ее «путешествия», в конце концов, она может сослаться на Фло, но это совсем уже в крайнем случае. Катерина установила жучки довольно быстро. Они были похожи на те, что Чип установил в казино, но более «навороченные» - Ганс расстарался, недаром он был спецом по хищению информации. Катерина выдохнула и чуть заметно улыбнулась – дело сделано. Теперь осталось только выбраться отсюда.
Она выскользнула из помещения с коммутаторами и распределительными щитами. С одной стороны, хозяин поступил правильно, постаравшись сделать все, чтобы дверь ведущая в эту «святую святых» ничем не выделялась – она бы и сама на его месте поступила бы также, но с другой… надо было расщедриться хотя бы на одного охранника, а не полагаться только на видеокамеры, которых, к слову было не так много.
Она уверенно шла по направлению к выходу, когда услышала крики и ругательства. Пара дюжих охранников волокла по коридору девушку. Она вырывалась, плакала и кричала. Судя по одежде, еще не рабыня… Не совсем… Очередная жертва. Катерина вспомнила себя и Марилу и закусила губу. Попадавшиеся навстречу троице клиенты и рабы или опускали глаза в пол, или равнодушно смотрели на разыгрывающуюся сцену, некоторые отпускали скабрезные шуточки и сальности. Катерина сжала пальцы в кулак. Нет. Ей нельзя высовываться. Сколько тут таких рабынь, она не может рисковать. Не сейчас.
Когда они поравнялись с ней, Катерина почти вжалась в стену.
- Пожалуйста… Умоляю… Помогите… Мой муж… - девушка встретилась с Катериной глазами и, впервые не увидев во взгляде равнодушия, сделала отчаянный рывок из рук охранников и вцепилась пальцами в руку Катерины. – Помогите…
Охранники чертыхнулись и оторвали ее от Катерины.
- Простите, госпожа, - буркнул один из них. – Новенькая… Что тут поделать…
Катерина механически кивнула.
- Ничего, Грей вставит ей мозги… - сообщил второй охранник.
- Или еще что… - хохотнул первый.
Катерина проводила их взглядом и сделала пару шагов по коридору. Она должна держать себя в руках… Она должна… Она вспомнила Марилу, которую не смогла найти и помочь. Вспомнила себя. Катерина закрыла глаза и постаралась успокоиться. Отбросить все мысли и переживания, как учил ее Змей. Нет. Она не может. Это уже личное дело… Слишком личное.
Катерина развернулась и решительно направилась к комнате Грея.
К черту!
Она установила жучки, самое важное дело сделано. Змей наверняка тоже выполнил свою часть «работы». Фло… Вот только Фло… Она обещала ему… Она постарается действовать тихо. В любом случае, она не бросит его. Но Грей… Она должна разобраться с этим ублюдком. Чтобы в ближайшие полгода–год он и подумать не мог о том, чтобы подойти к какой-нибудь рабыне.
Катерина заметила, как пара охранников, тащивших девушку, прошла по направлению к своим комнатам. Значит, Грей развлекается в одиночестве.
Она подошла к двери и быстро и бесшумно скользнула внутрь.
Грей стоял спиной к двери, склонившись над новой «игрушкой», привязанной к кровати. Катерина одела на руку кастет и шагнула в их сторону.
- Здравствуй, Грей, - сказала она и со всей силы ударила удивленно обернувшегося помощника хозяина в челюсть.
Катерина потеряла выдержку, сострадание, даже остатки инстинкта самосохранения. Единственное, на что ее хватило – это в самом начале перерезать веревки, удерживающие руки и ноги девушки на кровати, и скомандовать ей «В ванную». Дальше глаза и мозг застилала кровавая пелена. Она методично и без малейшей капли сожаления и сострадания била ползающего у ее ног человека. Поначалу Грей попытался сопротивляться, но максимум на что его хватило – это вцепиться ей в волосы. Катерина отбросила его от себя страшным ударом в грудь, наверняка сломав ему ребро, и не заметила, как с ее волос соскочила тяжелая заколка и рассыпалась от удара об пол. Она не придала этому никакого значения. Как выяснилось намного позже – напрасно. Она ничего не говорила, не пыталась даже задуматься над вопросами Грея в самом начале, потому что потом он быстро потерял способность говорить что бы то ни было. Возможно, она забила бы его. Потому что в этот раз преимущество и сила были на ее стороне, но  Грей кричал так, что через несколько минут в дверях появилась охрана. Катерина подняла глаза и поняла, что она пропала, более того, она подставила Фло. Она метнулась к удивленно таращившимся на нее охранникам, ткнув одного электрошокером, а другого рукой с кастетом в живот, заставляя согнуться и ловить ртом воздух, и побежала по коридору в сторону комнаты Фло – они договаривались, что он вернется туда после разговора с хозяином, надо встретиться с ним, пока ее не опознали и сказать, чтобы уходил, причем быстро! Она все же ошиблась, сворачивая в один из коридоров и остановилась, озираясь и пытаясь сообразить, где она находится. Заметила видеокамеру и вспомнила, что забыла разбить рации у охранников. Черт! Черт! Катерина побежала наугад, вспоминая схему и нажимая кнопку передатчика – ей не обойтись без помощи Змея.
Змей, как раз выходил из комнаты последнего из его «списка» охранника, когда раздался сигнал тревоги. Катерина! Он быстро вернулся в комнату и вытащил у лежавшего без сознания амбала из кармана рацию. Прослушал сообщения. Так. Катерина бежит по направлению к главному входу… Какого черта ее туда понесло?! И во что она вляпалась на это раз?! Змей тенью метнулся по коридорам, спеша навстречу.
Он успел вовремя. Катерина стояла, прижавшись спиной к стене, в окружении пятерых охранников, сжимавших вокруг нее «кольцо». Змей быстро оценил обстановку и молниеносно нанес удар по сонной артерии одному из охранников, другого ударил в висок. Катерина в этот момент метнулась к третьему. На то, чтобы оставить на полу пять стонущих или лежащих без сознания тел, у них ушло меньше минуты.
- Быстро, - Змей схватил Катерину за руку и потащил в сторону бокового выхода.
- Нет! – Катерина вырвала руку и отступила. – Я должна предупредить Фло.
- С ума сошла? – Змей снова взял ее за руку и потащил за собой.
- Нет! – Катерина упиралась и безуспешно пыталась освободить руку. – Я обещала ему! Как ты не понимаешь?! Я обещала! Пусти…
- В следующий раз будешь думать, прежде чем обещать, - сухо заметил Змей, сворачивая в боковой коридор, где не было камер.
- Пусти! – Катерина ударила его и почти вырвалась. – Я должна…
Змей вздохнул и схватил ее за плечи, хорошенько встряхнув:
- Возьми себя в руки. Ты влипла. Подставила себя и его. Поздно предупреждать. Единственное, что ты можешь сделать – уйти и продолжить то, из-за чего мы все здесь оказались…
- Неправда. Я могу прийти и сказать…
- Все. Тебя видно шибанули по голове…
- Змей, пожалуйста!
- Нет.
Катерина отшатнулась, намереваясь сбежать. Змей опередил ее, нанеся короткий и сильный удар по шее и лишая сознания. Потом перебросил через плечо и побежал в сторону бокового выхода, доставая из кобуры пистолет. Время уходить. Причем быстро.

МИКЕЛЕ
(пробуждение)

Где он?
В глаза бьет свет...
Не дневной - искусственный...
Немного прикрыть глаза, потом снова открыть.. так и есть - лампочка под потолком...
Без абажура...
На черном шнуре...
Он лежит на спине... Значит это был не сон! Господи...
В голове туман... подташнивает... хочется пить.... Очень хочется, но нечего - вокруг только голые стены... бетон...  и дырка в полу, прикрытая деревянной доской, от которой исходит мерзкий запах.
Почему так больно? Везде... болит каждая мышца и клеточка...
Как тогда, когда упал с мопеда - давно, еще когда был мальчишкой... приложился знатно, но к счастью без серьезных последствий.
Только сейчас он не падал.
Точно, его "уронили" и... добавили потом...
Били... палкой этой... как в новостях, когда разгоняют демонстрантов.
Дубинкой.
Всегда смотрел на это и боялся ... и думал - а как те не боятся что идут на эти площади?
Подставляются под удар?
Теперь он знал...
А предпочел бы не знать...
Почему так холодно?
Спина совсем заледенела...
Черт! Его раздели... абсолютно... полностью... Ни одной тряпки на полу - значит одежду унесли...
Унес ... Вик... мразь...сволочь...
И этот второй...
Губа распухла и болит, но вроде кровь перестала идти...
И зубы, кажется, целы..
Точно целы... Слава Богу...
Надо попытаться встать...
Неудачно - сломанный палец, про который он забыл, прошило такой болью, отдавшейся во всем теле, что он, вскрикнув, снова повалился на пол.
Дышать... дышать... вот так... еще... надо переждать пока боль утихнет...Палец дергает, словно к нему подвели ток... Надо поднести его к глазам... как же он так может быть? под таким неестественным углом... и распух весь...
Снова дурно...Он никогда ничего не ломал в жизни... тем более пальцы... ведь они - как продолжение инструмента. Его заработок на хлеб... А если палец не восстановится? Как же он тогда... на гитаре...
Глупо плакать... глупо... но не плакать невозможно...
Над пальцем...
Над собой...
За что, Господи?... За что со мной так?... Почему я?
За какой грех?
За то, что было в клубе?... За страсть?... За любовь? За Фло? За то что посмел любить? .... Но ведь не каждого, кто любит себе подобного ты так караешь... почему меня?
Нет... ты не можешь наказывать за любовь... Любовь - это свет... Ты есть любовь... Бог есть любовь... За любовь нельзя так с человеком, тогда за что?
Я не хочу... Помоги мне... Яви чудо... спаси меня... Пусть меня спасут...
(спустя десять минут)
Надо все-таки встать... Хотя бы сесть... Больно, но надо...Вытереть слезы, посмотреть на себя...Все тело в синяках... Но они пройдут, а палец... И шея... там где ожог... Тоже останется след? Даже нет зеркала чтобы посмотреть... Хотя, не надо... об этом потом...
А о чем?
О том, что за ним придут... не могут не прийти... Фло когда узнает... А когда он?... Ведь он собирался в клуб... и, конечно, без него... Он уже тогда все понял, когда требовал с Фло обещание и знал, что тот его не сдержит... Значит, Фло не придет? Может быть, позже? А позже это .... через день? Через два? ... А если и его в клубе...
Снова глаза на мокром месте... Да какого же.... черта! Как девчонка...
Но ведь никто не видит...
Как же страшно... страшно... страшно...
Он вернется... Сейчас? Скоро?... снова с дубинкой? с электрошокером?
Этот садист с ним же... все что угодно может сделать...
Избить... порезать.. задушить...
Хотя душить нет... ведь он обещал...
Он обещал убить...
Медленно...
Страшно.... жутко до нервной дрожи... вон и руки трясутся... даже в глазах, кажется, начинает темнеть... Может закричать? Толку нет, но все же...
"Помогите!... Кто нибудь!... Я здесь!... Эй!... Помогите!"
Без толку...Знал что бессмысленно... Но все равно хочется кричать... От ужаса перед тем что ждет...
"Аааа!... Кто нибудь!...."
Как же безнадежно!
Безысходно и безнадежно.
Когда делают - с тобой, а ты ничего не можешь сделать.
И никто не придет и не поможет, потому что некому прийти и помочь.

ХОЗЯИН И КОРШУН

- Какого черта?! Что ты мычишь, как будто у тебя запор?! Это не охрана, а сборище уродов без единой извилины в тупой башке! Я бы им дерьмо в сортире не доверил охранять, не то, что клуб!
Хозяин бушевал.
Его крики были слышны за дверью, так что проходящие мимо случайные посетители удивленно переглядывались, а рабы сжимались и старались проскользнуть мимо как можно незаметнее.  Коршун же, который попал под горячую руку, выслушивал "разнос" молча, в своей обычной невозмутимой манере, разве что выражение лица его было мрачнее обычного. "Прокол" грузом ложился на его плечи, и разруливать ситуацию придется ему, как временно исполняющему обязанности начальника службы безопасности.
- Мои люди были на своих постах согласно расписанию, - бесстрастно заметил Коршун.
- Какое еще, к чертовой матери, расписание?! Я сейчас его тебе в пасть засуну, это расписание! Можно подумать, нападения по расписанию случаются! И ваша, уродов бестолковых, задача этих нападений не допустить! За это я вам и плачу! А в итоге что?! Даже себя защитить не могут! Что это было, черт бы тебя побрал?!
- Хорошо спланированная акция.
- Кем спланированная?
- Мы проводим анализ... - начал было Коршун.
- Я сейчас тебя проанализирую, разложив на атомы! - снова вспылил хозяин. - Даже воспоминания не останется! Что именно произошло?!
Коршун едва заметно поморщился.
- Нападение было спланировано. Действовали двое. Профессионалы - вырубили камеры слежения, прошли по плану, напали на охрану и исчезли.
Хозяин посмотрел на Коршуна тяжелым взглядом и спросил обманчиво спокойным тоном:
- Ты понимаешь, что только что сказал? То есть... достаточно двух людей... чтобы спокойно войти в клуб и положить всех твоих тупых отморозков? Ах да! Они же по расписанию работают!.. И никто ничего не заметил? Где тот козлодой, что должен был следить за камерами? У него ничего в извилинах не шевельнулось?
- Он действовал по инструкции. Пошли помехи, связался с ближайшими постами, проверил систему...
Хозяин зарычал и метнул в Коршуна тяжелый стакан с виски, который держал в руке.
- Если я еще раз услышу слово "инструкция", я тебя пристрелю! А мозг свой проверить и включить он не пробовал?! Мозг! Или для этого тоже инструкция нужна?! - Хозяин перевел дыхание, закрыл на несколько мгновений глаза, открыл и продолжил уже спокойнее: - Ты проверял его? Он не связан с нападавшими?
- Это первое, что я сделал - проверил его и охрану на внешних входах. Все чисты. Кстати нюанс - били не всех. Пострадали только те, кто был замешан в неприятном эпизоде с одной из новых рабынь.
- Это понятно, если б они хотели дискредитировать клуб, напали бы на клиентов, а не полезли к охране. Что за инцидент?
- Вам должны были доложить. Это случилось несколько дней назад - групповое изнасилование с попыткой скрыть факт. Виновные были найдены и наказаны. Но кто-то, видимо, решил, что этого недостаточно.
- Ах да, - протянул хозяин. - Это была рабыня господина Флорана Мота, так кстати появившегося в клубе и предъявившего претензии по этому поводу... Очень интересно... Какие любопытные совпадения случаются в жизни... - язвительно заметил он. - Как в эту компанию попал Грей? Где охранники, а где он... Нападали они вдвоем? Хоть какие-то записи есть, черт бы побрал всё на свете?! - хозяин снова начал злиться. Ему нужны были доказательства. Непробиваемые доказательства вины господина Мота, чтоб он себе шею свернул.
- Работали профессионалы, - заметил Коршун, - но непогрешимых нет. Камера в комнате Грея зафиксировала нападение. Он и сам узнал ее - ту самую новенькую, которую он дрессировал и которую вы продали месье Моту.
Хозяин, который собирался в этот момент усесться в кресло, замер на мгновение, поднялся и, прищурившись, посмотрел на Коршуна:
- Девчонка? И второй из нападавших - тоже рабыня мсье Мота?
Его голос был почти ласков.
Коршун качнул головой:
- Нет. Точно нет - вторым был парень. Один из избитых сказал, что тот двигался как парень, хоть и был в маске. И по фигуре... Да девка бы не смогла так отделать.
- То есть, четверых амбалов и Грея в придачу отдела рабыня с помощником, - в Коршуна полетело тяжелое пресс-папье. - Вон! Чтоб через десять минут у меня были все записи с этих чертовых камер! Допроси всех - кто может говорить и даже тех, кто не может! Пусть Грей принесет хоть какую-то пользу - спроси, как она прошла и что говорила! Я должен знать об этой сучке всё! Десять минут! Бесполезные му...ки! Я не понимаю, как вы в туалет ходите и умудряетесь не обмочиться! Там же столько действий надо совершить - штаны спустить, да и член надо чтоб кто-то подержал! Что застыл?! Вон!
И уже в спину удаляющемуся Коршуну прорычал
- И этого Мота ко мне! Сию же минуту! Если его выпустили из клуба, всех уволю на хрен, уроды!

ФЛОРАН

Фло шагал по коридорам и задумчиво вел пальцами по стене, как в детстве, когда домой возвращался, задумавшись и «на ощупь» – поворот, длинная улица, еще поворот, шершавая стена дает уверенность и опору, знакомые очертания и ощущения заборов, стен, живой изгороди под ладонью, можно отпустить мысли далеко-далеко.
Хотя думать было особенно и не о чем. Он в очередной раз за последние несколько дней почувствовал себя абсолютно ненужным и бесполезным. Если этот клуб срывает маски и представляет людей в истинном свете, то его сущность ничего из себя не представляет – ноль, пустота, никому не интересная и ненужная. Его чувства, мысли, мечты, представления о добре и зле – они волнуют только его… Все заняты, все «при деле», все всё знают обо всем – Катерина полностью погружена в праведную месть, у нее есть Жильбер, Змей и куча наемников, а еще - миллион дел, у Микеле – брат, Марилу, вымогатели, да и здесь он был чуть ли не самой популярной личностью… А он? Хозяин не считает его за клиента, чертов садист рассматривает в качестве куска мяса. Ноль. Только и способен принимать неправильные решения. Если хочешь знать, как надо поступить – спроси меня и поступи наоборот. Вот это девиз его жизни… И что в нем Янек нашел? Если он сам в себе уже ничего не видит и не чувствует… Ладно, он попытался. В очередной раз, безуспешно, но попытался. Надо будет вытащить Янека отсюда до всяких наказаний… Хозяин в этом плане не поскупится ни на плети, ни на палки, ни на истязания. Парень зря пострадает. Наверное, часть ответственности лежит и на Фло за те его поступки… Может, дал ложную надежду? Может, вовремя не осадил? Не сказал? Надо хотя бы предупредить его теперь. Фло очнулся уже рядом с комнатой, куда их в прошлый раз приводил охранник. Да, здесь они с Микеле видели Янека в последний раз. К черту все эти самокопания и самоуничижения. Он же, пусть и никудышный по мнению хозяина, но Господин. Фло глубоко вздохнул, вскинул голову, нацепив на лицо маску презрения и надменности, и без стука толкнул дверь.
Первая комната, которая служила приемным кабинетом, была пуста. Но откуда-то из глубины второй комнаты доносилось легкое позвякивание, и кто-то насвистывал простенький мотив. Также не утруждая себя стуком, Фло открыл вторую дверь и едва не столкнулся с тем самым доктором, которого он видел несколько дней назад, расставлявшим в шкафчике только что полученные лекарства. От неожиданности тот ойкнул и едва не выронил из рук бутылочку, но быстро справился с собой и раздраженно посмотрел на непрошенного посетителя.
- Чем могу? - хмуро поинтересовался он, окидывая взглядом фигуру пришедшего человека, пытаясь определить его статус.
- Мне нужен раб, что был здесь три дня назад. Тот, который получил ножевое ранение... - Фло осмотрел комнату с выражением плохо скрываемого отвращения.
Доктор узнал его - того странного Господина, что приходил навещать мальчишку со своим личным рабом. Впрочем, это не прибавило любезности его тону - он в принципе не знал, что такое любезность.
- Его здесь нет, - отрезал он, вынимая из коробки пару упаковок с лекарствами и вчитываясь в названия. - В медицинском пункте не прохлаждаются. Я его заштопал, антибиотики вколол и до свидания.
- И где он? Не заставляй терять мое время на разговоры с тобой - оно очень дорого... - Фло нахмурился.
Доктор фыркнул и снова смерил Флорана раздраженным взглядом:
- Мое время стоит не меньше... Он там, где ему и положено быть - на своем месте. В помещении для рабов. А теперь, если позволите...
И он вернулся к прерванному занятию.
Фло резко дернул его за плечо, разворачивая к себе и давая выход давно накопившимся раздражению и гневу:
- Ты что-то попутал, что ли, придурок? Нанюхался своих лекарств? Или укололся? Я тебе не раб... И даже не охранник... Где это помещение, я там не был никогда...
- На мне тоже нет ошейника, как вы могли заметить, и провожать вас я не обязан, - доктор осторожно высвободил свое плечо, стараясь не делать резких движений.
Не все гости клуба, увы, были адекватны, от некоторых можно было бы ожидать всего что угодно.
- Прошу вас, успокойтесь, не стоит так нервничать, - пропел он профессиональным тоном опытного психиатра. -  Я сейчас позову вам кого-нибудь более подходящего по статусу. Всего один звонок.
Он быстро набрал на аппарате внутренней связи нужный номер, не сводя со Фло настороженного взгляда.
- Док?
- Пришли ко мне в медпункт кого-нибудь посмышленее и попроворнее из рабов.
- Проблемы?
- Нет-нет, все в порядке. Одному из гостей нужен сопровождающий. Да… да... жду.
Он дал отбой и обратился к Флорану с примиряющей улыбкой.
- Вот видите – никаких проблем. Сейчас вас проводят.
Доктор не солгал – спустя буквально три минуты на пороге показалась миловидная полуодетая рабыня и, нисколько не смущаясь, поклонилась, отчего ее груди призывно колыхнулись. Доктор приказал ей проводить господина до комнат, отведенных рабам. Хорошо выдрессированная рабыня не высказала даже тени удивления и жестом пригласила Флорана следовать за ней. По мере того, как они приближались к помещениям для обслуживающего персонала, коридоры становились все более тесными с минимумом украшений, в конце концов перейдя просто в галереи, выбитые в твердой породе с простыми лампочками на шнуре, протянутом вдоль стены. Еще несколько десятков метров, и они оказались перед решетчатой дверью. На просьбу рабыни открыть, дежуривший охранник сперва нахмурился, но встретившись с холодным взглядом Флорана, поспешил выполнить просьбу. Они оказались в небольшой пещере. В нише у решетки, перекрывающией проход, находилось оборудованное место для поста охраны, чуть дальше вдоль стен виднелись входы в другие пещеры, которые, по видимому, и служили жилищами для рабов клуба. На освещении явно экономили - лампочки под потолком светились тускло и едва разгоняли давившую со всех сторон тьму. 
- Господин, мы пришли, - тихо заметила рабыня.
- Я ищу одного раба, юношу... Его недавно перевели из медицинского отсека, - проговорил Фло, оглядываясь.
- Янека? - подсказала рабыня. - Он там, в помещении, отведенном для рабов-мужчин.
Девушка махнула рукой в сторону одного из проемов и застенчиво добавила:
- Мне туда нельзя.
- Хорошо, тогда я сам, - согласился Флоран. - Спасибо.
- Я вам больше не нужна, господин? - спросила девушка.
Флоран колебался. Попросить ее подождать и потом проводить обратно? Или он сможет найти дорогу самостоятельно? Мысленно ответив положительно на последний вопрос, Флоран отпустил рабыню и вошел в указанную комнату.
Помещение, в котором спали рабы, представляло собой одну большую пещеру с расставленными по обоим сторонам кроватями, застеленными одинаковыми простынями и одеялами, и разделенными грубо сколоченными тумбочками, привинченными к стене. Ну чем не казарма? - пронеслось в голове у Флорана, пока он осматривался, пытаясь определить, где находится Янек. Немногие рабы, что отдыхали или ждали, пока их вызовут, при появлении Господина, поспешили опуститься на колени, как было указано в правилах, но француз то и дело ловил на себе короткие взгляды полные ожидания, любопытства и настороженности. Черт! И теперь? Картина со стоящими то тут, то там на коленях людьми и им самим по середине, была сюрреалистична, и непривыкший к подобным проявлениям почтения Флоран почувствовал себя неуютно. Он сделал несколько шагов, и тут же его взгляд уперся в одну из дальних кроватей, на которой спиной к нему сидел светловолосый парнишка, а рядом с ним облокотившийся на подушки Янек, который что-то увлеченно писал на листке, который держал на коленях, то и дело поглядывая на своего друга.
Когда Флоран приблизился, то понял свою ошибку - Янек не писал, он рисовал. На редкость хорошо, хоть и непрофессионально, но портрет сидящего на кровати раба, в котором Флоран узнал одного из близнецов, нарисованный несколькими смелыми штрихами, выдавал удивительное сходство. Едва заметив Господина, близнец спохватился и испугом в глазах поспешил опуститься на колени. Янек поднял взгляд... Радость, обожание, настороженность, страх - все эти эмоции как в калейдоскопе, меняли выражение его лица, пока на нем не проступило самое последнее - смущение.
- Господин Флоран, - выдохнул он, пытаясь спрятать рисунок под одеяло. 
Фло наклонился и перехватил его руку, вынимая из сжатых пальцев рисунок:
- Привет, Янек. Рад, что тебе лучше... Ты хорошо рисуешь... - Флоран разглядывал рисунок и думал, что Янек нашел бы с Микеле общий язык на почве живописи, жаль, что они невзлюбили друг друга. Если ему удастся все же вытащить отсюда парня, надо будет обязательно попробовать пристроить его в какую-нибудь художественную студию. Фло спохватился и поднял глаза на Янека: - У меня не так много времени - нам нужно поговорить.
Янек зарделся и даже не пытался скрыть удовольствия от полученной похвалы.
- Это... против правил, но я... лишь иногда для себя, и если кто-то попросит, - пробормотал он в нерешительности то ли все же спрятать рисунок под одеяло, то ли оставить на виду. Потом бросил нервный взгляд на стоящего у кровати близнеца и, откинув одеяло, попытался сползти на пол.
- Даже не вздумай, - Фло перехватил Янека за плечи и уложил обратно на подушки. - Мне некогда тут тебя собирать по частям, - он попытался за строгим тоном скрыть неловкость. Флоран повернулся к близнецу: - Ты не оставишь нас на пару минут?
- Как вы пожелаете, господин, - тот все еще медлил.
- Прикажите ему встать и уйти, - тихо прошептал Янек.
Фло кивнул.
- Поднимайся и оставь нас, - подправил он приказ. Заметив, что остальные рабы по-прежнему стоят на коленях, мысленно подавил вздох и повысил голос: - К остальным это тоже относится - поднимайтесь! Займитесь своими делами.
С облегчением выдохнул, увидев, как отмерли все вокруг.
- Спасибо, - поблагодарил его Янек, имея в виду остальных рабов.
- Так вот... - Фло сел рядом с Янеком, лицом к комнате, чтобы видеть находящихся в ней людей. - Я хотел предупредить тебя, - прошептал Фло. - Я говорил с хозяином о том, чтобы выкупить тебя…
- Выкупить? Вы... - Янек на секунду задохнулся от толкнувшейся в сердце безумной надежды. - Вы просили хозяина? За меня?
Если бы он был в форме - рухнул бы на колени, но почему-то подумал, что господину Флорану это может не понравиться. Но как? Простого "спасибо" ему было недостаточно - сухое, короткое слово, которое не может выразить и сотой доли той благодарности и обожания, что он испытывал к этому человеку, который не забыл, не отшвырнул, не собирался мстить и наказывать его за проделанную махинацию. Он схватил руку Фло, лежащую на одеяле и поднес к губам, покрывая ее поцелуями.
- Янек, не надо этого, - Фло постарался скрыть смущение и вырвал руку, но тут же пожалел о столь резком жесте и сам сжал пальцы парнишки. - Боюсь, я сделал только хуже. У нас с хозяином свои игры, и мне жаль, что ты стал в них разменной пешкой. Он все равно накажет тебя и не пожалеет при этом сил. Но ты должен мне обещать, что выдержишь. Постараешься... Слышишь? Я в любом случае вытащу тебя. Не знаю, как и когда... Но я сделаю все, от меня зависящее.
Фло взглянул на Янека и подавил очередной вздох. Ну какое еще наказание, Господи? В нем и так еле душа держится... Что же за звериные законы? Ему нужно сказать о нем Катерине и связаться с Жильбером - Фло боялся, что Янек не выдержит никаких наказаний, а уж если хозяин постарается, ему некого будет выкупать...
Янек опустил голову, стараясь скрыть разочарование. Ни в коем случае господин Флоран не должен его заметить - он так красив и добр и беспокоится о нем. Глупо, конечно, надеяться, что ему удастся избежать наказания. Он знал хозяина клуба, которому служил уже три года, гораздо лучше Флорана и понимал, что тот не отступит. Метод кнута и пряника, что использовал хозяин, управляя клубом, действовал безотказно - награды и поощрения были столь же обильны, сколь неотвратимы наказания за проступки. Приняв безумное решение о подкупе Вика, он перешел границу и теперь должен заплатить. Боли он не боялся - давно научился с ней справляться, пропуская через себя, но увечий... Его тело - единственная ценность, которой он обладал, - будет искалечено, покрыто шрамами... Что он будет делать потом, если выживет? Кто захочет его, такого?
- Вы слишком добры, господин, - произнес он тихо. - Я не хочу, чтобы у вас были из-за меня проблемы.
- Слишком добр... - усмехнулся Фло, опуская голову. Слова хозяина о том, что он никудышный господин, не давали ему покоя, сидели занозой. Может, и не нужно было ему соваться сюда? Он же все только портит... - Янек, ты тоже думаешь, что я ни на что не гожусь в качестве господина? - задал он довольно неожиданный вопрос.
Янек вскинул на него удивленный взгляд, пытаясь понять, что кроется за этим вопросом и какой ответ хотел бы услышать Господин. Он бы с удовольствием промолчал, но сидящий рядом человек ждал его ответа, и молчать было нельзя. Янек чувствовал, что вопрос не был риторическим – обычно, такие вопросы задавались ради того, чтобы услышать лесть в свой адрес, но почему-то ему казалось, что Флоран спросил его мнения не за этим.
- Вы - самый лучший Господин. Добрый, внимательный, понимающий и... и красивый. Служить вам - большая честь. Все дело в вашем возлюбленном, - серьезно сказал Янек, подавляя страх за собственную дерзость.
- При чем здесь Микеле? - слегка нахмурился Флоран.
Мальчишка внутренне сжался, но набрался смелости и продолжил.
- Да никуда он не годится в качестве раба! Он не умеет служить, не умеет угадывать ваши желания, не умеет угождать и... не умеет любить вас... - Янек смутился. - Я имею в виду в качестве Господина. Его поведение... унижает вас. Отражается на вашем настроении и на... на взглядах остальных. Он не умеет ценить вас и не умеет приносить вам удовольствие от владения собой. Он не умеет и не хочет сделать вас Господином.
Янек замолчал, уже жалея о своем "выступлении" - не нужно было! Зачем он высказал самые заветные свои мысли, пусть и считал их правдивыми. Ведь он видел, знал, что господин Флоран любит своего раба и не захочет принять его слов - только огорчится или рассердится, того хуже... Он будет молить его о прощении...
- Разве только подчиненный делает господина господином? - Флоран задумчиво посмотрел на Янека. - Ну что ж, вот и посмотрим... - Фло чуть заметно улыбнулся. - Я сказал хозяину, что до твоего наказания я беру тебя себе.
Он поднялся:
- Приходи в мою комнату, когда сможешь.
На лице паренька сначала отразилось недоверие, потом осознание, потом его лицо осветила бешенная радость. Словно какая-то неведомая сила подбросила его с кровати.
- Господин, я сейчас... я хоть сейчас... Пойду с вами куда угодно... - Янек кое-как доковылял до шкафа, достал смену чистой одежды. - Вы не смотрите, что я был ранен - я сильный. Я уже могу ходить. И... выполнять приказы могу... Сделаю все, что вы хотите... Я буду вам полезен...
Он принялся напяливать на себя одежду, поминутно морщась и стараясь не обращать внимания на тянущую боль в боку. Только бы господин Флоран не передумал! Не хватало еще чтобы он заметил... решит, что раненый раб не годится для услуг, в которых он нуждался. А что если эти услуги будут... такими как он подумал! Янек на секунду зажмурился, прогоняя сладкие образы. Лучше не питать надежду.
- Эй-эй, легче, - Фло шагнул следом за Янеком и перехватил его руки, заставляя остановиться. - Не мелькай так, еще рана откроется. Не торопись... - Флоран отпустил руки Янека и отодвинулся, улыбнувшись: - Я подожду.
- Правда? - прошептал Янек.
- Конечно.
Мальчишка улыбнулся, но бросив случайный взгляд через плечо Флорана, побледнел и застыл с туникой в руках. Уже? Страх и паника накрыли с головой, заставив судорожно вцепиться пальцами в ткань... Это за ним? Хотя начальник службы безопасности никогда лично... Но может просто исполняет приказ хозяина? Ему не выжить! Ведь прошло всего три дня - каждый удар будет гвоздем в крышку его гроба. Или... или хозяин и не хочет, чтобы он выжил? Но за что? Что он сделал такого, чтобы заслуживать смерти?
Фло на секунду растерялся.
- Янек, что с тобой? - потом обернулся, заметив приближающегося к ним высокого атлетически сложенного человека.
- Месье Мот? - поинтересовался ледяным тоном Коршун, останавливаясь перед Флораном и не удостаивая даже взглядом Янека.
- Да, - он холодно посмотрел на говорившего. - А вы кто?
- Я - Коршун, и временно занимаю пост начальника службы безопасности клуба.
Фло выругался про себя. Он тут же перебрал миллион возможных причин его появления. Он пришли за Янеком? А может все хуже? Катерина... Или Змей? Или оба сразу? Они могли попасться на чем-то, их могли засечь охранники, поймать, да даже убить. Господи, что случилось-то?
- Чем обязан?
- Вы должны пройти со мной.
- С чего бы это?
Судя по всему, до Янека ему дела нет, значит, Катерина... Черт! Черт! Черт! Во что она там влезла, господи? Ведь он говорил ей...
Коршун сделал небольшой шаг вперед, и в комнате повисла почти осязаемая гнетущая атмосфера, таящая в себе угрозу.
На смену испытанному облегчению, что охрана не за ним, вновь пришел страх - на этот раз за Флорана, и Янек не спускал с начальника охраны напряженного взгляда.
- Прошу вас, месье Мот, - голос Коршуна понизился на полтона и стал еще холоднее. - Вас срочно желает видеть хозяин, и у меня приказ сопроводить вас для беседы. Прошу вас, следуйте за мной.
Фло лишь пожал плечами и пошел к выходу, на ходу бросив Янеку "Жди меня в комнате" и пробормотав "Надеюсь, у хозяина очень веские и уважительные причины, чтобы все время дергать меня, ибо это уже начинает раздражать".
Видеть господина Флорана в сопровождении начальника охраны было для Янека не просто тревожно. Это был плохой знак... Очень плохой... За членами клуба, тем более, если они по статусу являлись Господами, редко посылали охрану. На его памяти это случилось всего лишь пару раз - и то лишь потому, что клиенты были в полном неадеквате, но господин Флоран был совершенно вменяем. Тогда в чем же причина? Янек умирал от любопытства и тревоги - Флоран был единственным человеком, которому было до него дело, который по какой-то неведомой ему причине, решил принять участие в его судьбе. Только для Янека это участие имело горьковатый привкус жалости, а вовсе не личного интереса. Он проглотил комок в горле - пусть так. Пусть будет только жалость - в жизни возможно все, и кто знает - если господин Флоран позволит ему остаться, то он сможет завоевать его расположение. О да, Янек был уверен, что сможет. У него много достоинств - он прекрасный любовник и отличный саб, да и отсутствие того светловолосого Микеле, который ходил за Флораном как привязанный, внушало маленькую надежду. Вот только...
Мысли его вернулись вновь к предстоящему наказанию. Если хозяин его изуродует, возможно, господин Флоран поменяет свои взгляды и больше не захочет его выкупать? Да даже если и захочет - как он сможет завоевать его, если будет весь в шрамах? Янека прошиб холодный пот, когда он представил самого себя после наказания - он видел, до какого состояния однажды хозяин довел одного из рабов, посмевших напасть на охрану и ранившего клиента. До сего момента он думал о наказании как о чем-то далеком и отвлеченном, но сейчас вдруг осознал, что его реальная судьба висит на волоске. Надо действовать. Узнать, что случилось с господином Флораном и... И пасть в ноги к хозяину. Ползать на брюхе и умолять его не калечить. Надежды на помилование мало - но попробовать стоит. В любом случае, умереть можно только один раз. С этими мыслями Янек сполз с кровати, кусая губы и держась одной рукой за забинтованный бок. Разогнуться он не мог - тянули швы, поэтому пришлось одеваться кое-как. Хорошо еще, что у него не было личного хозяина, предъявлявшего требования к одежде - рубашку можно было просто набросить на плечи и затянуть узлом. Сложнее было натянуть бриджи, но он справился. Отдышался и, борясь с головокружением и цепляясь руками за спинки кроватей, побрел к выходу.